В полночь у статуи Одноглазой ведьмы

Часы пробили полночь. Луна окутывала своим светом замок, стоявший у озера, покрытого тонкой коркой льда. Свежевыпавший снег переливался под её светом разными огоньками. Зима постепенно вступала в свои права, поэтому последние ночи были довольно холодными. Величественный замок под бой курантов погрузился в глубокий сон, который, казалось, никто не мог потревожить. Да, казалось… В коридоре четверого этажа было какое-то движение. Молодые люди под покровом ночи быстро двигались, переговариваясь шёпотом. Возглавлял их молодой человек, чьи волосы при лунном свете сливались с его бледной кожей. Он шёл быстро, постоянно озираясь, словно поджидал какую-то опасность. Никто не знал, куда и зачем эта компания направляется так поздно. Пройдя немного, молодой человек резко остановился перед статуей; его спутники, не заметив этого, почти сшибли его с ног. – Драккл тебя подери! – громким шёпотом прошипел парень. – Я же просил быть осторожнее, мы же не на экскурсии! Вы же знаете, как сложно было улизнуть от «этой». Если нас поймают, она всем четверым по шапке надаёт. – Успокойся, Драко, – раздался другой шёпот, женский. – Ты же сам сказал, что эта часть замка совершенно не входит в её владения для патрулирования. Уверена, сюда она и не сунется. – Согласен с Пэнс, – раздался ещё один шёпот. – Блейз, тебе ли не знать, что эта дамочка со мной сделает, если узнает, что студенты ходят во время отбоя! – ответил Драко. – А, забыл добавить: кучка студентов, по совместительству моих друзей. – Точно, она же теперь как твой надзиратель, – подавив смешок, прозвучал четвёртый голос. – Тео, хочешь ощутить это на себе? – серьёзно и холодно спросил Драко. – Мне теперь и вздохнуть не дают. Порой кажется, что она скоро начнёт ходить со мной в туалет и мыться. Её постоянный контроль сводит меня с ума. Хочется исчезнуть или, на худой конец, закупиться порошком мгновенной тьмы, чтобы спрятаться от её взгляда. – По твоему вечному нытью даже не знаю что лучше: партейка другая в магические шахматы в Азкабане с дементором или преследование от девчонки, у которой не волосы, а взрыв на макаронной фабрике. – чуть ли не в голос рассмеялся Блейз. – Дружище, ты определись, что лучше. Если что, первый вариант всегда доступен. Сотвори что-нибудь эдакое и желательное «тёмное», уверен, что спустя десять секунд нам скажут, что более мы тебя не увидим. Честно, даю слово, буду приходить вместе с твоей мамой и приносить тебе передачки. – Очень остроумно, Забини, – подметила девушка по имени Пэнси, при этом, пытаясь подавить смех, который так и вырывался наружу. Эти попытки не пролетели мимо ушей Драко, который начал постепенно закипать от подколов друзей. Увы, он не мог ничего с этим поделать. Как бы он не старался их остановить, те в свою очередь только сильнее начинали его подначивать. Весь этот большой прикол века начался ещё в поезде. После войны, всех бывших семикурсников оставили на второй год, так как из-за произошедшего преподаватели не смогли дать нужный материал для ЖАБА. Многие отказывались, заявляя, что их знания уже превосходят школьную программу (с чем трудно было спорить), но приказ есть приказ. Министерство магии поддержало решение школы и даже издало указ, гласивший: «Приём на дальнейшее обучение студентов выпука девяносто восьмого года школы чародейства и волшебства Хогвартс запрещён: не пройден курс, а также нет на руках баллов за ЖАБА. За незаконное зачисление такого студента последует дисциплинарное заседание». Из-за этого указа большинству пришлось вернуться обратно. Золотое трио тоже вернулось, хотя наверняка многие думали, что медаль Мерлина с какой-то там степенью поможет им этого избежать. Только эти ребята слишком правильные, да и кто-то говорил, что они просто хотят насладиться хоть одним спокойным учебным годом. Факт того, что после их поступления всегда что-то случалось, — неоспоримый факт. Драко, как и многим его знакомым с факультета, мысль о возвращении в школу была отвратительна. После победы над одним из величайших темных магов Британии, много чего навалилось на плечи бедных детей. Сам парень посетил более десятка судебных заседаний, его донимали допросами, преследовал постоянный шёпот за спиной и нескрываемое отвращение с ругательствами в его адрес. Его отцу пришлось сесть в Азкабан. Срок удалось уменьшить благодаря связям, а также благодаря тому, что кроме убежища, денег и имени славного рода Малфоев, Люциусу нечего было предложить Тёмному Лорду. Его палочка была забрана собственным Господином, которая в последствие он сломал, а в новой не нашли ни одного Непростительного. Только благодаря этому его срок снизился с более двадцати до восьми годов с правом на досрочное освобождение. От штрафа семья не спаслась, опять же из-за того, что были ближайшими сторонниками Волан-де-Морта. Часть денег ушла на выплаты семьям погибших на войне и восстановление школы. Мать Драко осталась на свободе — за неё заступился Гарри Поттер, да и её муж взял всю вину на себя. Показания Люциуса на суде всегда были не в его пользу, но только так он мог защитить семью, которая сильно пострадала за эти два тяжёлых года. – Уважаемый суд! Я не отрицаю своей вины и признаю, что совершил немало дурных поступков, – начал свою речь некогда великий Люциус Малфой. – Моя семья — жена и сын — стали жертвами сложившейся ситуации. Во всём виноват я! Мои ошибки молодости обернулись для них серьёзными проблемами. Мой сын, Драко, против своей воли стал Пожирателем смерти. Я пытался отсрочить это как мог, но кто я перед Тёмным Лордом? Он угрожал расправой над моим сыном у меня на глазах. Я не смог его защитить, и это моя вина. Моя жена, Нарцисса Малфой, из рода Блэков, пользовавшегося расположением Тёмного Лорда. Хотя метки у неё нет, она была вынуждена присутствовать на собраниях и наблюдать за пытками. К ней относились как к прислуге в собственном доме. А её полоумная сестричка — Беллатриса, надеясь, что Нарцисса разделяет её взгляды. Жена может показаться жестокой, но для неё семья всегда была на первом месте. Прошу, освободите её и моего сына! Эти слова заставили членов Визенгамота задуматься, а после того, как были представлены доказательства от Мальчика, который снова всех спас, решение было принято почти мгновенно. Хотя Драко и не хотел этого признавать, он был благодарен своему школьному врагу за спасение матери. Ему самому было всё равно, посадят его или нет — он был готов к любому исходу. И всё же свобода была гораздо лучше, хотя теперь он навсегда оставался бывшим Пожирателем смерти с соответствующим клеймом. И вот, после такого насыщенного лета, Драко Малфой, Блейз Забини, Теодор Нотт и Пэнси Паркинсон снова сидели в вагоне Хогвартс-экспресса, возвращаясь в школу, как в старые добрые времена. Никто не стал вдаваться в подробности «весёлых» каникул — все и так всё знали. Каждый понимал, кто пострадал больше всех, а кто просто за компанию. Тишина была невыносима, поэтому первым заговорил Блейз Забини: – Ну что, друзья? Устроим весёлый год? – Решил потягаться с Уизли? – уточнил Теодор Нотт, стараясь поддержать друга и развеять уныние. – Смеёшься? – усмехнулся Блейз, прищурив глаза цвета молочного шоколада. – А думаешь, сможем? – Мы не потянем, вот моё честное мнение. – загнув уголок книги, подала голос единственная девушка в данной компании. – Ну, да... Мы не великие Уизли, но жару тоже можем задать. – Боюсь, что после твоего "жару", мы дружненько под ручку пойдём в Азкабан. Ты и там устроишь какой-нибудь прикол, что даже дементоры, не скрывая, заржут во весь голос и после подарят тебе твой самый незабываемый поцелуйчик в жизни, – взметнув свой взгляд в потолок и блаженно похлопав ресницами, Пэнси вытянула губы трубочкой и сделала вид, что с кем-то очень страстно целуется, а после этой романтичной сценки резко откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза и высунув язык. – Мерлин, Пэнс! – поморщившись и прикрыв глаза, произнёс Теодор. Он представил эту сцену со своим другом и теперь хотел поскорее ее забыть: – Как приедем, то обязательно наложите на меня «Обливиэйт», сам я явно не выкину это из головы. Блейз изобразил, что его сейчас стошнит. Вдруг раздался смех у окна. Все трое посмотрели туда. Парень аристократичной внешности, до этого сидевший отрешённо и не участвовавший в разговоре, наконец подал признаки жизни. Друзья переглянулись — такую картину они наблюдали впервые за долгое время. Первым, собравшись с мыслями, вышел из транса Блейз: – Смеешься надо мной, Драко? Смешно тебе, да? Это так ты с другом поступаешь? Его слова звучали без всякой враждебности, скорее наоборот. – Прости, но представив это, я уже никогда не забуду, – немного успокоившись, сказал Драко. – Смотрю, ты так и хочешь моей смерти. – Думаешь, ты не понравишься дементору? – подмигнул Драко. – Ты же все время хвастаешься своей красотой. Девушки падают от твоего взгляда и белоснежной улыбки, тихонько ахают от аромата твоего парфюма, когда ты проходишь рядом. Про голос мне промолчать или все же напомнить? – Лучше помолчи! – Что? – возмутился Нотт. – Неужели есть ещё что-то? Я думал, истории про аромат — это предел. – Для тебя — да! Драко, только посмей что-нибудь сказать, и я тебя братом больше не назову, – пробурчал кареглазый парень, стыдливо прикрыв глаза. – Драко, родной, продолжай, – Пэнси оживилась, предвкушая новую сплетню для обсуждения с подругами. – Не смей! Я попьяне это сказал, пошутил считай. – Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме, – хихикнул Тео. Забини слегка стукает соседа по плечу, а тот толкает в ответ. Это повторяется ещё несколько раз, прежде чем двое ребят успокоились. Пэнси, сидя рядом с Драко и держа его под руку, упорно выпытывала тайну. Блондин же держал голову высоко, не ни в какую не поддавался на провокации со стороны девушки. В итоге не выдержал сам виновник данной ситуации, ведь знает, что если Паркинсон зацепилась за сплетню, то она не отстанет от человека пока не выяснит от "А" до "Я" и во всех грязных подроностях. – Ладно, просто скажи им. Что уж поделать. – Ура! – радостно захлопала в ладоши слизеринка. Её радости не было предела, добилась своего, не иначе. – Хорошо, раз дали добро, то скажу, – прочистив горло, Драко устроился поудобнее, скривив губы в своей фирменной ухмылке. Он собирался рассказать то, чего так ждали Тео и Пэнси — тайна неповторимого Блейза: – Он однажды услышал, что кое-какая особа говорила подружке про то, что готова запрыгуть на него и... Парень не успел произнести последнюю часть секрета, как в купе открылась дверь и в проёме появилась она — Всезнайка Грейнджер. Она в упор смотрела на блондина, можно сказать, почти прожигала взглядом. Её щеки были слегка розоваты. «Смутилась? Неужели слышала? Что она вообще тут делает? Может мимо пробегала?» — это было первое о чём подумал Драко, смотря на нее. – О, Грейнджер! – воскликнул Тео. – Чего надо? – огрызнулась Пэнси. Не то, чтобы она не долюбливала гриффиндорку, скорее наоборот, она относилась к ней абсолютно нейтрально, но в то же время не хотела, чтобы все думали, что она симпатизирует этой Всезнайке, поэтому поступала как истиная слизеринка — подшучивала. Ей хотелось вывести из себя всегда спокойную Гермиону, что было практически невозможно на практике. – Мы, конечно, радушные ребята, но львят на дух не переносим, – хихикнув, произнёс Забини. – Вижу, ничего не изменилось, – румянец сменился на серьёзное серьёзный взгляд Гермионы. Она явно не была настроена на шуточки: – Все также рассказываете грязные сплетни. – Не тебе нас учить, Зубрилка, – ответила Пэнси, подчеркнув слово «тебе». – К твоему сведению, я и не собиралась, – сказала Гермиона, скопировав тон Пэнси. – Мне нужен только Малфой, на пару минут. Поверьте, я буду рада уйти поскорее, а то боюсь заработать несварение от вашего «радушия». Забини с Ноттом не выдержали и заржали в голос, как кони, без стеснения. Пэнси нахмурилась и демонстративно отвернулась. Она не ожидала ответного удара от гриффиндорки, хотя скорее не думала, что будет именно такой — полностью скопированный стиль. Малфою же ничего не осталось сделать, как встать и выйти из купе к девушке. Она права: чем быстрее они переговорят, тем лучше будет для всех. – Ты знаешь? – спросила она, как только Драко захлопнул за собой дверцу . – Что я должен знать по-твоему? – Тебе не пришло письмо? – Слушай, Грейнджер, думаешь я похож на того, кто сейчас будет какие-то письма читать? – рука парня взметнулась к волосам и взъерошила их. – Ну, да, от куда тебе, мисс Орден Мерлина второй степени, знать, что такое письмо с угрозами и проклятьями. – Не думала, что всё так серьёзно... – эта фраза прозвучала почти шёпотом. В её голосе чувствовалась жалость, и от этого у Драко закипело внутри. – Не думала? Ты с астрономической башни рухнула или мозги после всего произошедшего отсохли? А может они так остались плавать в Чёрном озере после второго тура на четвёртом курсе? Всё же очевидно! И это тебя ещё самой умной ведьмой столетия называют. – Давай без твоих язвительных подколов, пожалуйста. – Тогда хватит жалости и говори по существу, мантикора тебя подери, – сквозь зубы прошипел блондин. Девушка буквально на пару секунд прикрыла глаза, а затем, резко рапахнув, с серьёзным выражением лица проговорила: – Поздравляю, ты теперь староста школы! Всего тебе хорошего, Малфой! Она развернулась и быстро ушла, оставив Драко в недоумении. Как так? Он и староста школы? Эта старуха Макгонагалл совсем ополоумела? Профессор явно решила довести его до ручки. Его мозговой штурм занял всего пару секунд, но это дало фору гриффиндорке капитулироваться как можно дальше от него, поэтому крикнутое: "Зубрилка!" — так и не дошло до адресата. Друзья блондина в этот момент прилипли к стеклу двери купе. Они наблюдали за этой сценкой с неподдельным интересом. Тоже самое происходило и в других купе — всем было очень интересно, что произошло между Холодным Слизеринским принцем и Мисс всея Гриффиндор.

***

Пока нахальный слизеринец был погружен в свои мысли, девушка, чьё имя теперь знал каждый, поспешила вернуться в свой вагон. Гермиона решила избежать ещё одного разговора с ним, поэтому даже не остановилась, когда тот окликнул её. Ей самой вся эта ситуация казалась абсурдом. За два дня до отбытия в Хогвартс, в окно её квартиры постучалась сова с письмом, где находился листик с информацией о её назначение на пост старосты школы. От шока девушка не сразу заметила вложенное письмо. Оно было от Минервы Макгонагалл, бывшего декана факультета Гриффиндора и нового директора Хогвартса. И какого было удивление Гермионы после прочтения. В письме её очень просят приглядеть за вторым старостой – никем иным как Драко Малфоем. Его назначение объяснялось тем, что он второй лучший студент Хогвартса, поэтому никто лучше на эту роль не подойдет. Кроме того, по словам профессора МакГонагалл, так он сможет отработать назначенные ему общественные работы в наказание за совершенные преступления. Однако, Гермиона не собиралась сдедить за ним. Она понимала, что хоть парень и имеет острый язык и противный характер, на деле он трус, поэтому лезть на рожон не станет, а особенно в данной ситуации. Он явно не станет усложнять себе и так не радужную жизнь. По крайней мере, Гермиона надеялась на это. И теперь, идя по коридору в сторону своего купе, девушка убедила себя еще раз: няньчиться с ним она не будет, пусть за ним, если так надо, следит кто-нибудь другой. – Герм! – окликнул её знакомый голос. Девушка обернулась и увидела свою лучшую подругу Джинни. – О, что-то случилось? – Нет, просто мы тебя потеряли, – помотала головой рыжеволосая. – Рон просил посмотреть нет ли тебя в туалете, а то вдруг чего. – Ну, как видишь я в полном порядке, – слабо улыбнулась Гермиона. – Ты все же сходила туда? – Да. – И как? Гермиона подняла бровь в недоумении: – В смысле? – Тебя не прокляли? Гадости не говорили? – взволновано спросила Джинни. – Может, бросали в тебя что-то? Ну-ка, покрутись! – Джинн, успокойся, – улыбнулась Гермиона, успокаивая подругу. – Мы просто мило пообщались. – Мило? – Да. – Это шутка? – Нет. – Мерлин, я сейчас же пойду в профессорский вагон и найду там Слизнорта. Пусть он даст тебе какое-то зелье или проверит на наличие на тебе проклятий, – и девушка на полном серьёзе быстро двинулась в сторону другого вагона. Гермиона едва успела остановить её, подумав, что упрямство — семейная черта Уизли. – Перестань, – мягко произнесла Грейнджер. – Я правда в порядке. Никто и слова плохого мне не сказал... почти. Мы с ним просто перекинулись парой фраз, и я ушла. – Удивительно, что ничего не произошло. – Да, я не меньше твоего удивлена, но это факт. Единственное... – Что? – Джинни схватила Гермиону за плечи. – Не удивляйся, что я ничего не съем за ужином. Джинни напряглась, и Гермиона почувствовала это. – Их «радушие» вызвало у меня несварение, поэтому от вида еды, уверена, меня стошнит. Гриффиндорка залилась звонким смехом. Джинни отпустила её плечи и прищурилась. Вид Гермионы Грейнджер, которая после посещения логова гадюк с самым настоящим Василиском, смеётся, а не ругается на белобрысого хорька, действительно удивлял. Решив больше не допытывать бедную девушку, младшая Уизли захотела поддержать эту атмосферу: – Только не говори, что из-за этого мой милый братец наконец наестся. – Именно! – смеясь, произнесла Грейнджер. – Он наконец поест от души. Я, так уж и быть, уступлю ему свою порцию. – Смотри, не балуй его слишком много. В итоге, на этой весёлого ноте они добрались до своего купе и зашли к сидящим там парням. Гарри Поттер что-то бурно обсуждал со своим лучшим другом и посовместительству братом своей девушки – Роном Уизли. – А потом он сделал такой финта и забил гол, – изобразил Рон рукой движение в воздухе. – О, девочки! – Вернулись! – улыбнулся Гарри. – Да-да, а вот и мы. Скучали? – спросила, подсаживаясь к своему парню Джинни. – Безумно! – воскликнул он, чмокнув девушку в щеку. – Ещё чуть-чуть и сами бы пошли вас искать. – Сомневаюсь, – усмехнувшись, произнесла Гермиона. – Вам и без нас тут хорошо. – Ты слишком сурова, – решил поддержать своего друга Рон. – Мы говорим правду! – Ронни, она права, – тыкнула на Гермиону рыжеволосая девушка. – Если так переживал, то мог бы и сам сходить проверить. – Джинни... – потянул её за рукав кофты Гарри. – Не останавливай меня, Поттер. Он хоть и мой брат, но и Гермиона мне не чужая. Я давно её считаю своей сестрой! Гнев младшей Уизли был страшен. В такие моменты её можно было сравнить со своей матерь. Когда Молли ругает кого-то одного, всегда достаётся всем. Новоиспеченная староста опустила глаза в пол. Ей было не столько стыдно, сколько неловко. Отношения, к которым она так стремилась и о которых так грезила с парнем своей мечты, оказались полным провалом и распались за несколько недель до этой поездки. Постоянные споры и недопонимания, которые начались почти сразу, происходили чуть ли не каждый день. Джинни и Гарри всячески старались помочь ребятам найти хоть какой-то компромисс. Как итог, первой не выдержала Гермиона. После очередного утреннего скандала, она тем же вечером уехала из Норы в Лондон, оставив подруге записку с просьбой о ней не беспокоиться и не искать. Ей нужно было побыть одной и всё обдумать. Сняв небольшую квартиру в магловском районе Лондона, Гермиона впервые за долгое время осталась в одиночестве. Это не тяготило её, наоборот, дарило некое спокойствие, которого так давно не хватало. Год был слишком насыщенным. Даже после победы над Волан-де-Мортом, ей не давали проходу. Задавали вопросы, просили автографы и колдографии, а иногда просьбы доходили до абсурда — например, поцеловать младенца, чтобы тот вырос гением. С Гарри обходились и похлеще. Он почти жил в разных редакциях. Но больше всего ей не нравилось ходить на заседания суда. Там к ней приставали с распросами уже судьи. Все постоянно хотели посоветоваться с ней. В общем, Гермиона устала от общества, поэтому одиночество можно назвать глотком чистого воздуха. Несколько дней она обдумывала ситуацию с Роном. Какой бы умной её ни считали, в романтических отношениях она была настоящим профаном. И давать советы подругам, как оказалось, было гораздо проще, чем самой разбираться в своих чувствах. Дошло до того, что она стала составлять список плюсов и минусов отношений с Роном. Результат был жестоким — минусов оказалось больше. Пока Гермиона всё взвешивала, Рон решил отдохнуть. Его день был расписан: утром — ругань с сестрой, днём — советы Гарри, после обеда — причитания родителей. Оставался в только вечер, который он решил посвящать себе. Тренировки по квиддичу с Гарри быстро наскучали. Выбор пал на на посещение Косого переулка. Там можно было себя занять хоть чем-то, например, сходить в какой-нибудь бар. Только Рон просчитался, но где, так и не понял. В один из таких «законных» вечеров Рона его встретил Джордж. Тот после смерти брата часто ходил пропустить стаканчик другой огневиски. И кого его было удивление, когда он увидел знакомое лицо в своём любимом баре, да ещё не абы какого, а брата. И возможно, Джордж не предал бы никакого значения этой встречи, если бы не девушка, сидевшая у Рона на коленях и что-то шептавшая ему на ухо. Это была не Гермиона. В этот день Рон впервые увидел брата-шутника в ярости. Казалось, ещё чуть-чуть и Джордж заавадит его собственноручно. Рон рассказал об их ситуации с Гермионой, надеясь получить поддержку и сочуствие, но не тут то было. Он даже не догадывался, что девушка недавно была замечена Джорджем, когда выходила из Флориш и Блоттс с новым экземпляром учебников. Со слов сестры он имел представление о ситуации, которая творилась между этими двумя, но решил поинтересоваться у гриффиндорки лично, пригласив её к себе в магазин на чашечку чая. Узнав, что она не знает, как поступить, чтобы всем было хорошо, Джордж успокоил её: – Гермиона, ты замечательный человек. Не бойся сделать то, что лучше для тебя, никто тебя не осудит. Уверен, друзья тебя поддержат. – Но вдруг... – Никаких «вдруг». – Джордж взял Гермиону за руку и успокаивающе погладил её большим пальцем по тыльной стороне ладони. – Это твоя жизнь, и тебе самой решать. Ты пережила многое, поверь, люди этого не знают. Ты можешь сказать, что не слабая девочка и держишь все под контролем от действий до своих чувств — я полностью с этим соглашусь, но иногда, нет ничего лучше, чем дать себе слабину. Тебя никто не осудит за слезы и за желание расстаться с каким-то там парнем. – Даже если это парень — твой брат? – Гермиона слегка улыбнулась. – Даже если брат. Будь уверена, я поддержу тебя в любом случае. – Спасибо, Джордж. Мне это важно было услышать. До встречи! Парень окликнул девушку, когда ты была почти у выхода: – Гермиона, если кто-то будет говорить про тебя всякие гадости, то запульни в них своих любимых птичек. Думаю, рот они при тебе больше не откроют. – Какой ты добрый! – воскликнула она и, смеясь, покинула магазин. После этого разговора Джордж надеялся, что у ребят все наладится, но что он видел? Оттащив за уши брата к себе в магазин, он пригрозил ему рассказать все Гермионе. Рон попросил не вмешиваться в их отношения как это делали другие члены его семьи. После небольшой словесной перепалки они пришли к тому, что Рон либо сам разберётся, либо ему помогает старший брат. И он определился. Рон не хотел, чтобы об этой ситуации кто-то знал, не хотел терять подругу, да и опускаться в глазах собственной семьи желанияне было никакого. Он написал Гермионе письмо с просьбой о встрече. Они встретились и после долгого разговора наконец сказал: – Давай расстанемся. – Что? – Не могу я так, вот и всё. Видно, что мы не пара друг другу. Статус друзей нам подходит гораздо больше. После этого они не виделись, вплоть до поездки в школу. Джинни знала об их расставании и о том, как всё произошло. Она честно старалась даже не напоминать об этом, но всё же не выдержала. – Раз волновался, то сам бы и сходил! – повторила рыжеволосая ведьма. – А тебе что, сложно? – спросил Рон, краснея от гнева. – Ребята... – попытался вмешаться Гарри. – Мне не сложно, но и тебя я не понимаю. Вечно ноешь Гарри о разбитом сердце, хотя сам все испортил. – Вот тебе придраться ко мне захотелось? Гермиона резко встала и открыла дверь, произнеся: – Душно, погуляю немного. До встречи в замке. Выйдя из купе, она услышала последнюю фразу до того, как дверь захлопнулась: – На кой, драккл тебя подери, ты это начала? Встретились друзья уже за своим столом в Большом зале. Никто решил не продолжать эту тему. До ужина Гермиона посетила кабинет директора, где она вновь встретилась с Драко. Макгонагалл дала им значки и пожелала удачи. После Драко быстро развернулся и направился к выходу, показывая, что не хочет задерживаться. Гермиона уже хотела пойти следом за ним на праздник, но тут её остановила профессор: – Ты же знаешь, в каком он положении? Пожалуйста, присматривай за ним. – Не думаю, профессор, что этому, простите, чистолюбу нужна нянька. – Гермиона, милая, понимаю, что моя просьба тебе неприятна. Я знаю, что ваши отношения далеки от дружеских, но я боюсь, что он станет мишенью для других студентов. – Кто? Малфой? – изумилась девушка. – Профессор Макгонагалл, мы точно говорим об одном и том же человеке? Я в жизни не поверю о наличии нежной натуры у этого хорька. – И всё же... – Хорошо, – Гермиона, смирившись, закрыла глаза, чтобы собраться с мыслями, и уже мягче произнесла: – Только потому что вы попросили. Вот так череда событий привела к тому, что мисс Грейнджер стала «надзирательницей» для мистера Малфоя. Если быть честным, то она даже не старалась за ним следить. Драко сам находил её, пусть и неосознанно. Опасения профессора Макгонагалл не оправдались, чему Гермиона была рада. Никто не смел даже подшутить над Драко, не говоря уже об оскорблениях. Зато Малфой и его компашка стали той ещё головной болью для девушки. Гермиона ошибалась — Драко постоянно куда-то сувал свой аристократичный нос. Она натыкалась на него, когда он готовил какую-то шалость или просто прогуливал урок. И каждый раз девушка отчитывала его со словами: «Ты староста!», «Имей совесть, Малфой!», «Какой пример ты продаёшь младшекурсниками?». После такого словесного, скажем культурно, а не как выражается Драко при друзьях, водопада, грифиндорка тащит за шкирку этого высоченного амбала в класс. Из-за этих столкновений с Гермионой парень не придумал ничего умнее, как начал избегать её: редко появлялся в башне старосты, а потом и вовсе перестал, ходил окольными путями, после трапез поскорее уползал восвояси. Именно поэтому, стоя в столь поздний час в коридоре, Драко переживал. Его тщательно продуманный план давал трещину, он это чувствовал. – Да-да, отличная шутка, Забини! – закатив глаза, фыркнул Драко. – Меньше слов, больше дела. Вытащив палочку, Драко ударил по горбу статуи, открыв тайный проход. Друзья засуетились. – Дамы вперед, – сделал небольшой поклон Теодор, пропуская девушку вперед. – Мерлин, Тео, ты ли это? – охнула Пэнси и сделала небольшой реверанс. – Спасибо, я очень признательна! – Быстрее, – поторапливал их Драко, стоя на стороже. – Что-то у меня плохое предчувствие... Едва он это произнёс, в одном из проходов появилась фигура. Драко нервно сглотнул, молясь, чтобы друзья молчали. – Малфой? – послышался голосок. – Грейнджер? – последовал вопрос в ответ. – Малфой?! – Грейнджер?! – Хватит передразнивать! Что ты тут делаешь? – спросила обладательница голоса, подходя ближе. – Скорее это я должен это спрашивать, – вздохнул парень. – Твоя часть находится в другой стороне. Так что же ты тут забыла, Грейнджер? Драко был безумно рад одному — друзья успели пройти в проход и остались незамеченными. Теперь его задача заключалась в том, чтобы закрыть проход и «надзирательница» ничего не поняла. Слизеринец медленно пятился назад к статуе, незаметно доставая палочку. Девушка, в свою очередь, не останавливалась и медленно приближалась к нему. – Решила ещё раз проверить. Профессор МакГонагалл сказала, что некоторые студенты по ночам ходят по тайным проходам. А ещё сидят до утра в Выручай-комнате... – Да ты что? Я тоже с этой целью пришёл. – Правда? – Честное слизеринское! – Не стоило сюда преплетать свой факультет, – улыбнулась Гермиона. – Мы не хуже твоего прайда, Грейнджер. – Ну, сомнение присутствует. И вот, когда Драко почти достиг своей цели. Из статуи Одноглазой ведьмы, раздался шёпот Блейза: – Малфой, ты в край обалдел! Где тебя там носит? И естественно это услышала Гермиона. Её взгляд скользил от статуи к Драко, который натянул свою фирменную маску безразличия и мысленно проклинал друга. – Так вот, что ты тут проверяешь. – Не понимаю, о чём ты... – Дай-ка и я проверю. – Что проверишь? – Малфой, за твои такие глупости нам обоим достанется. Ну-ка быстро отошёл в сторону, – приблизившись, Гермиона слегка оттолкнула парня, чтобы получить доступ к проходу. Он совершенно не ожидал этого и, медленно отплывая в бок, зацепил пяткой край постамента. Возможно, Гермионе стоило сделать вид, что она ничего не расслышала. Да, так и надо было сделать. Поругать Малфоя, развернуться и пойти спать. Почему она так не сделала? Почему не засунула своё чувство ответственности и справедливости в дальний карман бездонной сумочки. Все это привело к тому, что она буквально упала на Драко, который при падении схватил её за рукав мантии. И ладно, это ерунда! Вот что было точно не мелочью: их губы соприкоснулись. Гермиона думала, что такие сцены бывают только в кино, но никак не в реальности. Сам Драко был ошарашен не меньше. Его глаза стали размером с галлеон. Пусть их поцелуй и был простым «чмоком» — это всё равно озадачило обоих. Они так и остались в таком положении: Драко, лежащий на холодном каменном полу, Гермиона, сидящая на слизеринце, и тайный проход, который так и остался открытым. И, как ни странно, именно эта ночная встреча у статуи стала поворотным моментом для них обоих.