Пять времён года

      Вэнь Нина поселили в одних покоях с вторым молодым господином Вэнь. В них было всё необходимое для жизни, но не более того. Умеренность, порядок, чистота и пустота заставляли чувствовать себя некомфортно и чуждо. Несмотря на то, что он с нетерпением хотел посмотреть на другой орден и был очень взволнован путешествием, пока Облачные Глубины казались необжитым и неприветливым местом, разительно отличающимся от дома. Дома повсюду были пёстрые вышивки, ковры, изобилие резьбы и росписи, создавая ощущение уюта нежели помпезной роскоши, а в воздухе витали сладкие и душистые благовония. И конечно, там было гораздо теплее.       Вэнь Нин не находил себе места. Он старался сделаться максимально незаметным, чтобы не мешать Вэнь Чао своим присутствием, но уходить в свою спальню ему пока не хотелось. От новых впечатлений, лиц и мест, у Вэнь Нина голова шла кругом. Всё ему было в новинку. Сам воздух здесь пах по другому: стылой водой, свежестью и легкими нотками благовоний. В ушах звенело от тишины. Горы утопали в зелени, а из-под каждого камня вытекал ручеёк, присоединяющийся к буйным ледяным рекам.       От дверей дул сквозняк. Вэнь Нин поежился, украдкой взглянув на троюродного брата. Тот без стеснения развалился на подушках, с похабной ухмылкой читая книгу по содержанию крайне далекую от списка правил ордена, в котором они гостили. Господин Вэнь просил не доставлять ему хлопот, но чтобы не нарушать правила, нужно их для начала узнать. Как всегда, как-то так получилось, что то ли Вэнь Нину забыли выдать, то ли он сам проворонил момент, когда раздавали сборники с правилами и он остался ни с чем. А налажать в первый же день, расстроив учителя Ланя и дядю Вэня не хотелось. Они и так привлекли много ненужного внимания, опоздав на церемонию. Просить у кого-то, тем более у Вэнь Чао он боялся, а выйти читать их со скалы, на которой они были выточены, стеснялся. Тем более уже темнело. — Чего тебе? — спросил второй наследник, даже не удосужившись поднять на него взгляд. — Я не слепой, как шуфу, вижу что ты на меня смотришь. — Ничего… — Вэнь Нин неосознанно опустил взгляд в пол. Но через мгновение, осмелился всё же спросить: — Вэнь Чао, тебе давали правила ордена Гусу Лань? — Давали, и? — облизнув палец, он с шумом перевернул страницу. — М-можно я… — всё же осмелился озвучить свою просьбу младший брат. — Нет. — перебил Вэнь Чао, даже не посмотрев в его сторону. — Но… — хотел было возмутиться Вэнь Нин. Второй наследник явно не собирался читать их вообще, не говоря уже о том, чтобы открыть сборник в ближайшее время. Ничего бы страшного не случилось, если бы Вэнь Нин взял бы его ненадолго почитать. Он очень бережно относиться к книгам! — Если так хочется почитать правила, можешь пойти читать со стены. — вновь перебивает его старший брат, всем своим видом показывая, что разговор закончен.       Так-то, единственное, что Вэнь Нин знал наверняка это то, что в Гусу нельзя гулять по ночам и пить алкоголь. А солнце на улице уже зашло за горизонт… Тем более он наверняка будет выглядеть ужасно глупо, стоя посреди внутреннего дворика. Что если его кто-то увидит? Поэтому он остался сидеть на месте, лишь кинув один тревожный взгляд на дверь. Отец говорил ему быть смелее и решительнее, веря, что Вэнь Нину всё было по плечу, но вот сам Вэнь Нин верил в это мало и оттого, чувствовал, что подводит родителя ещё больше. Все его попытки настоять на своем решении всегда выливались в какую-нибудь глупость и приводили к позору. Вот бы ему хоть капельку походить на него…       В детстве они с сестрой заслушивались историей о том, как их родителей поженились. Многие были против их союза, так как Вэнь Куайфэн и Вэнь Сюин являлись друг другу троюродными братом и сестрой. Вэнь Сюин была молодой заклинательницей и талантливой врачевательницей. Большое количество благородных господ желали вступить с ней вместе на путь самосовершенствования, но Вэнь Куайфэн, придя свататься, сказал, что не подпустит к сестре того, кто не одолеет его самого и в доказательство своей силы бросил к порогу дома своей избранницы голову пораженного им могучего демона чумы и засухи Фэя*. Желающих поубавилось, а те кто настаивал понесли поражение от его клинка. Бессмертный Владыка одобрил их союз и так они стали мужем и женой. Эх, и как у такого храброго человека, как его отец, и такой прекрасной заклинательницы, как его мать, мог родиться такой несуразный сын?       Впрочем, помимо правил, Вэнь Нина начал волновать ещё один вопрос. Оговорка про Вэнь Чуньлэя пробудила в нем не беспочвенную нервозность. Если он сейчас возьмёт себя в руки, то у него всё получится. Это же нормально спрашивать о том, что тебя волнует, да? Всё так делают. Это нормально… Не побьет же его Вэнь Чао за то, что он задаст один маленький вопрос, на который ему очень важно узнать ответ? Не побьет. Наверное. — Причем здесь эртанбофу? — спросил он, пытаясь изобразить как можно более легкомысленный тон. Но сжатые кулаки выдавали его крайнюю заинтересованность. — А ты думаешь никто не замечает как ты на него словно глупая влюбленная госпожа взгляды кидаешь? — Вэнь Чао оторвался от книги, чтобы насладиться вспыхнувшими щеками младшего брата. Тот уставился себе под ноги, стыдливо вжав голову в плечи. — П-правда так з-заметно?       Зачем, зачем Вэнь Нин спросил это?! Какой же он дурак. Каждый раз, когда он осмеливается сделать что-то важное для него самого, всё становится в тысячу раз хуже. Эх, как обычно он считает важным какие-то глупости, из-за которых Вэнь Чао будет шутить над ним до конца жизни… Можно же было промолчать!       Вэнь Чао закатил глаза, раздраженный его заиканием. — Даже если шуфу заметит тебя, не думаю, что ты вызовешь у него что-то кроме жалости, если он вообще способен что-либо чувствовать. Тем более его интересуют только женщины. — заверил он Вэнь Нина, не обращая внимания на то, как брата задевают его слова. Лучше пусть сразу знает, что надеется ему не на что. Вэнь Чао, конечно, слышал, что любовь не выбирают, но дядя Вэнь Чуньлэй? Серьёзно? Тяга к троюродным родственникам в младшей ветви по наследству передается? Вокруг столько прелестных дев, ладно, и господ, а его братца привлек их безумный большую часть времени выглядящий как свежий труп дядя. Ну, допустим, внешне он был похож на отца, а его красоту часто сравнивали с красотой небожителей, поэтому, в целом по праздникам, когда дядя выспится, замажет шрам, наденет перчатки и пригубит чарку вина для хорошего настроения, можно назвать его довольно привлекательным. Но без золотого ядра век его будет недолог, никакое баловство с темной ци его не спасёт, и Вэнь Нин и обернуться не успеет, как он превратится в немощного желчного старика. — Он способен на чувства… — Вэнь Нин насупился, всё ещё алея как маков цвет. Вэнь Чао мог сколько угодно говорить о том, что его младший брат жалок, это было правдой, но Цюнлинь не хотел бы позволять ему говорить подобное о дяде. Пусть, возможно Вэнь Чуньлэй никогда не полюбит его, но он не бесчувственный человек, каким хочет казаться. — Мм, и кого же он любит? — слегка удивленно вопрошает Вэнь Чао, закрыв книгу. По уши влюбленный младший братик, отстаивающий свое мнение был крайне забавным и редким зрелищем. — Своих мышей… — Вэнь Нин выпалил первое, что пришло на ум, не успев толком подумать. Вэнь Чуньлэй показывал ему плод своих трудов в виде чисто белых ласковых мышей с красными бусинками глаз, давая подержать их в руках. Цюнлинь до сих пор помнит его теплую улыбку и аккуратные, бережные движения, которыми он брал грызунов, передавая ему. — Он любит смотреть, как они умирают в муках. — усмехнулся Вэнь Чао. Ни для кого не было секретом, что дядя разводил их для испытаний лекарств и исследования болезней, поэтому легкими их смерти назвать было трудно. В планах было завести ещё псарню для этих же целей, но дело почему-то застопорилось. — Не п-правда. — упрямо возразил Вэнь Нин. Старший брат едва удержался от того, чтобы пораженно присвистнуть. А-Нин с ним пререкается, дрожит как осиновый лист, но спорит. Невиданая дерзость! Выпил что ли для храбрости? — Ещё он нас всех любит. — добавил младший Вэнь, совсем тихо. Он не видел, как эртанбофу проводит свои эксперименты, но не верил, что человек с затаëнной грустью и нежностью во взгляде может наслаждаться страданиями этих маленьких зверюшек. — О чем ты? — хмыкнул второй наследник, сощурившись. — Пять лет прошло, А-Нин. Пять! А он до сих пор ведёт себя с нами как с чужаками. Вэнь Чжулю и то роднее. Он целый месяц сторонился нас как прокаженных, будто то что он принадлежит к клану Вэнь проклятье, а не высшее благословение. — Ну, у эртанбофу наверняка были на это свои причины… Он не помнит никого и ему трудно вот так…        «сблизится с живыми» — чуть не проговорился Вэнь Нин. Сестра и родители просили его никому не рассказывать об этом. Также он знал, что Вэнь Чуньлэй не любил, когда его уважали не за его заслуги, а за то, что от него не зависело, и потому для него было естественным скрывать свою истиную природу. — Он хоть раз обратился к тебе «А-Нин» или «Нин-эр»? — не впечатленный аргументами вопросил Вэнь Чао. — Он ни разу не называл моего отца братом или дагэ! И твоего между прочим тоже… Всегда «второй молодой господин Вэнь». А я его родной племянник! — Сегодня он обратился ко мне «Вэнь Нин»… И хоть он и обращается к сестре «Дева Вэнь» у них довольно близкие отношения. Насколько это возможно. И сестра говорит, что с твоим отцом он хорошо ладит. — Угу. — Чао поморщился. Вертевшаяся на языке шутка, по поводу близких отношений дяди и племянницы отозвалась фантомной болью. Один раз отец наказал его за длинный язык, ему хватило. — Как бесчестный слуга с господином. Дай волю ему кто-то из других орденов проводить свои жуткие исследования, он бы легко смог уйти. — Не говори так. Эртанбофу не бросил бы нас.       Мальчишка даже позабыл о заикании. Вэнь Чао подобрался, приняв более напряженную позу. Разговор давно перешёл черту забавных насмешек над Вэнь Нином. Больше всего Вэнь Чао злило то, что он не знал, примет ли отец его с распростертыми объятьями, пропади он так на несколько лет, потеряй золотое ядро и разум, а потом объявись как ни в чем не бывало. А дядя ещё и делает вид, что они ему никто. Будто не понимает, что за то, что его с лестницы не спустили, надо в ногах благодарно ползать. Нет, отец любил Вэнь Чао, но… Но чувство, что он должен заслужить эту безусловную любовь гложило его с самого детства. Вэнь Сюю всё было дозволено, потому что отец примет любое его решение, Вэнь Чао всё было дозволено, лишь бы он не мешался под ногами. — Во второй раз? Хм. — второй наследник сделал вид, что задумался. — Он нас не бросал и не бросит. Ты же знаешь, что он не виноват в потере собственной памяти.       Манера общения Вэнь Чуньлэя действительно была странной. При исключительно вежливых обращениях ко всем он вел себя с ними довольно расслаблено и даже тепло. Без стеснений шутил и пререкался с дядей Вэнь, наслаждался беседами с сестрой, иногда рассказывал и показывал что-то интересное самому Вэнь Нину, вел себя учтиво и любезно со старшими родственниками, учил младших. Он определённо точно считал себя равным им, но через вежливые обращения будто бы держал некоторую дистанцию. — Что-то ты сегодня слишком смелый… — зло проговорил Вэнь Чао. — Если так хочется, иди ублажи шуфу, возможно его безумия хватит, чтоб не отвергнуть тебя!       Вэнь Нин задохнулся от возмущения и стыда. Перед глазами против воли встали несколько сцен нескромного характера, поэтому он поспешил выбежать из покоев на улицу, под победоносный смешок Вэнь Чао. Холодный ночной воздух опалил его красные от стыда щеки. Ужасные слова и не думали утихать в его голове, а сердце продолжало вырываться из груди. Его трясло. Он совершенно не знал, что ответить старшему брату. Зачем он вообще заговорил с ним?! Ему конец! Ему конец!       Внутренний двор из-за облаков освещал тонкий месяц луны. Туман стелился белым покрывалом по изумрудной траве и красивым прудикам. Вэнь Нин бросил взгляд на виднеющуюся сквозь листву Стену Послушания, пытаясь успокоить дыхание. Ну… Он же собирался почитать правила, да? Подождав, пока зрение привыкнет к сумраку, он осторожно побрел к месту, с которого было бы удобнее читать. На крышу он бы не решился взобраться. То, что обзор на стену был лучше всего у покоев дяди было очень неловким совпадением. Он просто постоит рядом. В этом же нет ничего такого? Вэнь Нин ни за что бы в жизни не пошел выполнять предложение старшего брата. От одной этой мысли ему хотелось провалиться под землю.       Вэнь Нин честно начал читать. Нельзя распутничать; Нельзя убивать живых существ; Нельзя гулять по ночам; Нельзя шуметь; Нельзя быстро ходить; Нельзя, нельзя, нельзя… Постепенно его мысли начали ускользать в собственные думы. Как вообще так получилось, что он влюбился в собственного дядю, который был пусть не на много, но старше его отца? И влюбился ли? Может быть он опять выдумывает себе какие-то глупости? Как люди узнают, что влюбляются в кого-то? Вот бы здесь была сестра, она бы наверняка ответила на его вопрос…       Знакомство с эртанбофу для Вэнь Нина началось задолго до личной встречи. Вернувшись после долгих месяцев службы на восточных землях, отец кинулся в ноги матушке и обняв её колени не смел поднять на неё взор. Вэнь Нин как и сестра были невероятно рады, что он вернулся домой живым и здоровым, но такое его поведение вызывало одни вопросы. Они не решались подойти. Матушка лишь молча гладила отца по голове, а из её теплых улыбающихся глаз беззвучно текли слезы. Позже они узнали, что их отец умер. По словам лекаря из их отряда, его сердце не билось чуть меньше половины горения палочки для благовоний. Но странствующий лекарь странный господин Шень, прибившийся к ним по пути домой, воскресил его. Вернул с Небес на Землю. Он вдохнул в него жизнь и заставил его сердце биться вновь.       Отец не хотел оставаться должником у этого человека. Тот не создавал впечатление благородного господина, а совсем наоборот походил на последнего проходимца. Взгляд его был холоден, угол губ перечеркивал уродливый шрам, а на правой руке не хватало двух пальцев, вызывая ассоциации с неудачливыми ворами. Поэтому он поспешил отплатить своему спасителю соразмерную плату — жизнь за жизнь, но когда сообщил ему об этом, то встретил лишь отказ. Лекарь говорил, что человеческая жизнь бесценна, а значит Вэнь Куайфэн ему ничего не должен. Отец настаивал, предлагая своих лучших слуг и думая, что проходимец набивает себе цену. Лекарь вспылил, сказав, что если Вэнь Куайфэн так хочется отплатить за свою жизнь жизнью, то пусть лучше подарит ему лучшего щенка из своей псарни. Тут уже взбеленился отец — неужели его жизнь стоит не дороже сучьего отродья?! Тогда лекарь спросил будет ли приемлемой ценой жизни почтенного господина жизнь его сына. Понимая, куда завела его собственная гордыня, Вэнь Куайфэн не смог сказать ему больше ни слова. Странный господин Шень ещё раз устало повторил, что отец ему ничего не должен, и ушел прочь от лагеря, растворившись в лесной чаще.       Вскоре о происшествии стало известно самому Бессмертному Владыке, который изъявил желание посмотреть на человека, что способен вернуть душу с Небес на Землю, а потом отказаться от награды от великого клана Вэнь. Надежды отца на то, что странный господин, как и положено всем духам ушёл восвояси и не вернется, пошли крахом. Ту ночь матушка провела у кровати Вэнь Нина, долго гладя его по волосам. Все боялись, что странный лекарь потребует оплатить долг. Словно в старой сказке господина Шеня нашли, он оказался вполне себе земным и материальным, считавшимся давно без вести пропавшим, младшим братом Бессмертного Владыки Вэнь Чуньлэем. Практически сразу же ему был присвоен титул Фаньхуэй Дицю - . Вэнь Жохань лично признал брата, но во дворце мало кто мог поверить в это чудесное воссоединение. Слухи витали в воздухе словно рой разъяренных пчёл.       Отец приказал не спускать с вновь обретенного родственника глаз и не поворачиваться к нему спиной. Он знал, о том, что у него был ещё один двоюродный брат, но никогда его не видел. «Был» — ключевое слово. Второй молодой господин Вэнь Жичу был неизлечимо душевно болен и слаб здоровьем. Странный господин Шень, несмотря на свое худосочное телосложение и утомленный вид, мог идти вместе с военным отрядом многие ли.       Отец пригласил странного господина Шеня к ним в дом — решить вопрос с долгом. Вэнь Нин хорошо запомнил день знакомства со своим вторым троюродным дядей. Небеса никак не могли разродиться дождем. Солнце тускло светило через серую сырую хмарь, висевшую в воздухе. Матушка, сестра, он и несколько слуг стояли во внутреннем дворике и встречали гостя. Вскоре он пришёл вместе с отцом. Вэнь Куайфэн был на взводе, сразу отведя отрешённого гостя в свой кабинет. Вопреки ожиданиям, из-за закрытых дверей не слышалась ругань, но доносились обрывки напряженной беседы. Толком нельзя было разобрать о чем, они говорили. Ожидание было невыносимо. Ладони Вэнь Нина похолодели от пота. Он отчаянно желал, чтобы всё оставалось так как есть. Будущее в лице уродливого господина Шеня страшило его.       Наконец, двери в отцовский кабинет распахнулись. Выйдя, Вэнь Куайфэн, приказал слугам устроить пир по случаю возвращения из странствий своего двоюродного брата. Тем не менее лицо его не выражало радость, только усталость от разговора, за которой скрывалось облегчение. Будто бы разговор этот был сражением не на жизнь, а на смерть и его удалось вывести в ничью. Следом за ним шёл Вэнь Чуньлэй с неизменным утомленным и равнодушным видом. — Младший господин Вэнь… — подойдя к Вэнь Нину, нерешительно начал он. От удивления, мальчик поднял на гостя взгляд и, сразу же смутившись, опустил. К нему никто никогда так не обращался. А-Нину тринадцать. Он на две головы ниже странного лекаря.       Неловко положив ему руку на плечо, будто бы раздумывая стоит ли это делать, Вэнь Чуньлэй легонько сжимает его. А-Нин вздрагивает, чувствуя холод ладони через несколько слоев одежд. — Помните, что для вашего отца, матери и сестры вы всегда будете самым дорогим сокровищем.       Вэнь Нин набирается смелости поднять взгляд хотя бы на его лицо и успевает заметить теплую кривоватую улыбку.