Журавль и цапля

      I'll come back       When you call me       No need to say goodbye              (Regina Spektor — The call)       Вот это да! Девушка! Ему что, всё равно с кем встречаться? Предложил Лизе, она отказалась, нашел другую! Любая сгодится что ли? Нет, не может быть, его бы не накрыло так после Лизиного отказа, если бы всё было неискренне. Значит, что? Дима встретил девушку, которая понравилась ему больше Лизы? Может, он ещё и влюбился? Так вот почему это его телепатическое отклонение так легко и быстро прошло! Так и есть: впечатлительные парни не отличаются верностью. Да нет, Димка не ветреный, она же его сто лет знает! Девушка что ли эта такая особенная? Что теперь делать? За те пару месяцев, что прошли с их разговора на сборах, Лиза соскучилась сильнее обычного, всё же тот шаг навстречу, который сделал Дима, многое изменил в её отношении к нему. Раньше она и подумать всерьез не могла, что он предложит ей встречаться, секс по дружбе казался максимумом возможной между ними близости. Ну, потому что встречаться ему надо с кем помоложе, правда ведь? Тем не менее, он пришел и сказал, что хочет быть с ней, Лиза его за язык не тянула. А то, что произошло на следующий день, вообще выбило ее из колеи, еле-еле удалось взять себя в руки, нельзя ведь расклеиваться накануне олимпийского сезона, Алексей Николаевич убил бы её за сорванные тренировки. И всё же беспокойство и тоска не отпускали, Дима уехал стремительно, от Саши Лиза узнала, что им нельзя теперь общаться, ситуация выглядела тем нелепее от того, что жили-то они в одном городе… Лиза почему-то ощущала всё так, словно она не ответила Диме отказом, а согласилась встречаться, но он по неизвестной причине пропал и как будто бросил её. В общем, она прикипела к нему намертво, нет смысла это отрицать.       И вот, промучившись два месяца до контрольных прокатов, Лиза находит Димку в сносном состоянии, с поправленной терапией психикой и даже с устроенной личной жизнью. А Сашка мог бы и сказать! Повезло Диме с другом: лишнего не болтает, интриг не разводит. Как теперь быть? Забыть это всё, как страшный сон, или… Надо хотя бы узнать, кто такая эта Димкина девушка! А у кого спросить? Не у самого же Димы! Попытки выяснить у Саши ни к чему не приводят, тот толкает ей в переписке пафосную речь про заботу о ментальном здоровье друга и про вред, который Лиза может нанести своим вмешательством в Димину личную жизнь. То, как Сашка легко вскрывает её неуравновешенное состояние, по сути действительно угрожающее разрушить установившееся в жизни Димы хрупкое равновесие, возмущает Лизу, заставляя резко закрыть тему, сделав вид, что не так уж ей и важно узнать что-либо. Становится ясно, что получить информацию, не вызвав ни у кого подозрений, будет сложно. Ну правда, с чего это она расспрашивает? Любой, кто тренируется с Димой, наверняка в курсе дела, но доложит ему о проявлениях её любопытства со скоростью света.       В этих невеселых раздумьях, разбавляющих интенсивные тренировки, Лиза не замечает, как приближается первый турнир, на который и Дима тоже едет. Рядом с ним девушке не по себе, но думать об этом — непозволительная роскошь, надо сосредоточиться на соревнованиях. Вместе с Лизой на турнир приезжают Миша и Женя, который как всегда делает вид, что не нервничает, однако неожиданно почти ломает себе ребра на тренировке. Лиза отвлекается от собственных переживаний на кажущуюся ей такой простой и понятной Женину боль и заодно нагружает себя большей ответственностью за результат турнира, думая, что надо стараться вдвойне на случай, если товарищ по группе всё провалит.       В гостиницу Лизу заселяют в один номер с Настей, она тренируется вместе с Димой и на второй вечер, не стесняясь явного желания посплетничать, выдает:       — Димка у нас учудил, да? Ты про девушку его слышала?       Ага. Кажется, Лизе с неба упал шанс всё выяснить и не выглядеть при этом жалко. Побольше равнодушия!       — А что с его девушкой? Я что-то с этими тренировками совсем из жизни выпала.       Настя немедленно воодушевляется и рассказывает всё, что явно является предметом постоянных сплетен в её группе и чего Лиза, конечно, не ожидала услышать. Известие о том, что Дима встречается с мамочкой одного из совсем юных фигуристов, заставляет ее растеряться, зависнуть на несколько секунд и чуть не выдать личный интерес в этом деле.       — Сколько же ей лет? — изо всех сил изображая праздное любопытство, спрашивает она.       — Не знаю, тридцать, наверное, — пожимает плечами Настя, — но она красотка. Ну и… раскованная такая.       «Она что, старше меня?» — чуть было не выпаливает Лиза, но вовремя оставляет при себе удивление этому открытию.       — Знаешь, — небрежно бросает она, стремясь свернуть разговор, — парням бывает полезно повстречаться с девушкой постарше. Для расширения, так сказать, кругозора.       Вот только Димке этот «кругозор» совершенно ни к чему! Она-то себя старой считает, а тут вон оно как! Что же получается, она сама себе надумала несуществующую проблему? Дима и правда не видит проблемы в том, что девушка его старше, а Лиза со своими комплексами довела ситуацию до того, что его, от природы идеального, сейчас будет просвещать какая-то мадам? У неё, кстати, мужа нет что ли?       Ночь грозила быть бессонной, если бы не чудовищная усталость. Как же здорово, что можно упахиваться до потери сознания и не думать. Почти не думать о том, что кто-то, возможно, любит Диму и не собирается от него отказываться по надуманным причинам. Кто-то целует и ласкает его, потому что не видит для этого препятствий. Но самая мучительная мысль, сидящая иглой в голове даже во сне: что думает об этом сам Дима?       На следующий день Лиза следит из подтрибунки за короткой программой парней, Женя заставляет её буквально биться головой о стенку, прокат откровенно провальный, остается только без слов обнять его и гладить по светлым прядям волос, пока на связь не выходит заикающийся от волнения Марк, начиная с места в карьер внушать своему парню, что надо немедленно приниматься думать о завтрашней произвольной, как будто сегодняшнего ужасного проката вообще не было. Лизу же ноги сами несут смотреть прокат Димы, и, конечно же, лучше бы она не видела падение с тулупа и расстроенное Димино лицо. Разумеется, она обнимает его тоже, как делала всегда, когда была возможность. Это просто, нужно только вспомнить, что они близкие друзья.       Дима отводит её в сторонку, смотрит виновато, хотя в чём он может быть виноват?       — Лиз, наверно, нужно поговорить всё-таки, я хотел потом, но лучше, думаю, не откладывать…       Лизу, на самом деле, интересует только одна вещь, только она не знает, как об этом спросить.       — Да чего уж разговаривать, — деланно равнодушно отмахивается она, — у тебя же всё хорошо? Ну, не считая этого тулупа сегодняшнего?       — Ещё и издеваешься… Настроение у тебя отличное, судя по всему. Я хотел сказать, что ты, видимо, права, я… зря это всё затеял. На носу Олимпиада, а я, как всегда, эмоции ставлю выше всего. Сейчас надо только о спорте думать, не до отношений. Дурак я, создаю проблемы максимально не вовремя.       Лизе не по себе, в Димкином взгляде трепещет что-то другое совсем, какое-то ожидание, но с его словами не поспоришь, он убийственно прав.       — А… твоя девушка тебя не отвлекает разве от спорта? — всё-таки не выдерживает Лиза, не может не спросить про неё.       — Отвлекает, но не сильно, — ухмыляется Дима. — Вообще-то, я имел в виду, что, в первую очередь, ты не должна отвлекаться. Я в твои успехи верю больше, чем в свои.       — Приятно, когда мужчина решает за тебя, положена тебе личная жизнь или нет! — почти смеется Лиза.       Ну да, это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Она поднимает на него взгляд, делает вдох, решаясь всё же задать мучающий её вопрос:       — Дим, я только одно хочу понять, у тебя тогда, ну, исправилось всё, потому что… — Лиза вздыхает, как же тяжело это произнести, — потому что твои чувства изменились? Ты влюбился в ту девушку?       «И разлюбил меня» — следует добавить далее, но это уж слишком, он вообще-то Лизе в любви и не признавался. Дима отводит взгляд и краснеет.       — Я думаю, всё исправилось благодаря психотерапии. Мне просто мозги немного поставили на место, медитации прописали и всё в таком роде.       Лиза видит, что к разговорам о чувствах он не готов, так и лучше, наверное.       — Мне ещё для профилактики рекомендовали, — продолжает Дима, — отныне разговаривать с тобой только вслух, без телепатии. Чтобы рецидивов не было.       — Вот как… Что ж, гуманно, могли и совсем общаться запретить! — начинает злиться Лиза, но берёт себя в руки. — Значит, друзья?       Во взгляде Димы мелькает разочарование, сменяясь чем-то вроде паники и решимостью.       — Да. Только… напоследок, пока врачи не запретили… — бормочет он и прижимается к Лизе, взяв за плечи и поспешно целуя в губы.       Прямо в подтрибунке, на глазах у суетящихся вокруг людей. Хотя окружающим, конечно, не до них, им всё равно, в отличие от Лизы, остро ощущающей сейчас тепло Диминых губ, током расходящееся по всему телу.       — Вот теперь друзья, — выдыхает он, отстраняясь и улыбаясь неловко.       — Ты безнадежен, — шепчет Лиза, потому что голос совсем отказал, — тебе когда-нибудь со всеми запретят общаться ввиду твоей неадекватности.       — И стану я тогда от скуки великим фигуристом. А пока надо как-то настроиться на завтрашнюю произвольную.       — Удачи! — скептически улыбается Лиза, приходя потихоньку в себя.       Ей тоже нужно настраиваться. На весь сезон. Выкинуть из головы всю дурь и давить на газ. Потому что она сильная, непобедимая, неунывающая и, черт с ним, неувядающая Елизавета Туктамышева.