Маленький принц живет на солнце

— Бродяга, — начинает Джеймс, быстро следуя за своим другом, который порхает по библиотеке, — что ты ищешь? Сириус лишь слегка поворачивает голову, чтобы одарить Джеймса лукавой улыбкой, прежде чем вернуться к буквально порханию по библиотеке. Они медленно движутся к задней части большого помещения, где окна всегда слегка приоткрыты, а столы почти пусты. Именно здесь Лунатик чаще всего исчезает. Джеймс продолжает спотыкаться о собственные ноги, пока его невероятно проворный лучший друг торопливо перемещается между полками и столами. — Бродяга, будь серьёзен, пожалуйста, — умоляет Джеймс, слегка дергая капюшон мантии Сириуса, а тот широко ухмыляется и говорит: — Я всегда Серьезен Джеймсу не нравится, что он все еще смеется над этой шуткой. — Ты понимаешь, что я имел в виду, Бродяга. Куда ты меня ведешь? Я правда сейчас не в настроении учиться, — отчаянный тон Джеймса доносится до ушей Сириуса, пока тот совершает пируэты вокруг стопки учебников, стоящей у подножия случайного стула. Они добрались до края библиотеки, где стоят 4 вечно сдвинутых вместе деревянных стола и по 2 стула у каждого. Сириус внезапно останавливается и поворачивается к Джеймсу, наконец открывая рот, чтобы что-то сказать. — Cохатый, — начинает он, — я загадываю тебе спеть фреддиФредди Меркьюри Джеймс делает паузу, пораженно глядя на и без того злорадное лицо Сириуса. — Ты сейчас чертовски серьезно, — стонет Джеймс, проводя руками по лицу, — и не шути так, — обрывает он Сириуса, начиная открывать рот, поправляя очки после того, как случайно стянул их с лица. Он провел руками по комнате: — Сириус. Ты наверное шутишь. Это чертова библиотека! Сириус просто кивает, на его лице застыла широкая улыбка, затем он выдвигает стул и жестом показывает Джеймсу использовать его как лестницу к столу. — Не можешь отказаться от вызова, Сохатый, ты сам знаешь, — Сириус хватает Джеймса за руки, свободно дергая его за волосы, — ты изобрел это правило, ты, негодяй. Джеймс вздыхает. Почти ровно 5 лет назад мародеры сыграли свою первую игру «Правда или действие». Они так и не выбрали истину, и это продолжалось несколько часов. Этому пришел временный конец, когда Джеймс сказал Сириусу не садиться весь день, и все согласились, что это придется отложить до следующего дня. Джеймс доблестно отстаивал свое правило, от которого невозможно отказаться («Мы все чертовы гриффиндорцы! Мы должны быть храбрыми!»). Сириус не садился весь день. Фактически, он получил за это несколько часов задержания от МакГонагалл, но решил, что это, вероятно, лучше, чем гнев Джеймса Поттера. После этого дня настала очередь Сириуса кому-то бросить вызов. Сириус подождал две недели, прежде чем однажды дал Питеру задание встать посреди завтрака и подбежать туда, где ели профессора, чтобы посидеть с ними. На следующей неделе Питер загадал Ремусу совершенно случайно прыгнуть в черное озеро в разгар урока по уходу за волшебными существами. Ремус хранил свое задание целый месяц, прежде чем использовать его, чтобы заставить Джеймса выполнить задание, которое он отказывался выполнять. На следующий день Джеймс использовал свою очередь, чтобы заставить Ремуса выполнить за него задание. Это продолжается уже 5 лет. Каждый ход теперь занимает больше времени, обычно из-за того, что никто из них не хочет терять свою смелость. Сириус хранит это с сентября. — Ладно, — крякнул Джеймс, забираясь на стол, используя макушку Сириуса, изрядно растрепав при этом волосы, — за это будет месть. Сириус лишь шире ухмыляется в ответ, садясь в выдвинутое кресло и скрещивая ноги в позе предвкушения. Буквально на краю сиденья, подняв бровь на Джеймса. Джеймс внезапно представляет себе такую ​​же изогнутую идеальную бровь у Регулуса и то, как он ее поднимает, как она немного толще и более изогнута, чем у Сириуса. Как слегка щурятся глаза Регулуса, когда он это делает Мысли Джеймса прерываются, когда Сириус подталкивает его ногой, чтобы заставить его начать, и Джеймс тут же начинает петь. — Я могу приглушить свет и петь тебе песни, полные грустиqueen - good old-fashioned lover boy, — Сириус жестом предлагает ему петь громче, — Мы можем танцевать танго только вдвоем, — теперь Сириус жестом предлагает ему начать танцевать. Джеймс размахивает руками из стороны в сторону и начинает кружиться на столах, слегка спотыкаясь о небольшие щели, на стыках. —Я могу петь серенаду и нежно играть на струнах твоего сердца, —.Сириус улыбается ярче луны, когда люди начинают высовывать головы из-за полок, чтобы увидеть суматоху, которую создает Джеймс, — Буду твоим Валентино только для тебя. И это любимая часть Сириуса, поэтому он встает и начинает аплодировать, когда Джеймс начинает припев. — О, любовь моя, о, любимый мальчик, что делаешь сегодня вечером? Эй, парень!, —Головы любопытных вылезли из-под полок и теперь толпятся вокруг стола с Сириусом, подбадривая Джеймса, танцующего еще более дико и поющего еще громче. Его голос ломается из-за сильной глухоты и ужасного тембра, но чем больше людей приходит посмотреть, тем шире становится его улыбка, когда он крутится и вертится на столах. —Взбудоражь меня, включи мое обаяние, это потому, что я старый добрый любовник! Джеймс перестает вращаться, чтобы начать ошибочно напевать второй куплет, и замечает в промежутке между двумя полками, набитыми книгами, голову черных мягких кудрей. Он слегка колеблется, но восстанавливается, как бы покачивая бедрами, пока поет, и наблюдает, как бледный мальчик, о котором он думает теперь почти каждую ночь, выходит из полок и задерживается за собравшейся толпой. Джеймсу кажется, что он видит легкую улыбку на его лице, когда он прижимает к своей плоской груди две довольно большие книги. — Я бы хотел, чтобы мы с тобой закрутили роман, — Регулус смотрит на него, легкая улыбка исчезла, и Джеймс видит, как он возвращает холод обратно на мраморное лицо, — просто скажи слово, твое желание — мой приказ. Регулус внимательно наблюдает за ним, переводя взгляд с нелепого танца Джеймса на голову старшего брата в толпе. Джеймс довольно быстро собирает толпу, что не сулит ничего хорошего для его шансов на побег без задержания. В этот момент аплодисменты и подпевки заглушают его и определенно привлекают внимание одного довольно сурового библиотекаря. Он видит, как рот Регулуса изгибается, повторяя бормочущие слова, и внезапно чувствует, как эффект заклинания молчанияих все еще слышно, но в пределах определнной территории. охватывает всю сторону библиотеки, в которой сейчас находится масса людей. по совершенно ровной линии. — Ужинаем в «Ритце», мы встретимся в 9, — группа стала теперь довольно громкой, и еще больше людей начало заполняться тесными пространствами внутри и вокруг полок. Джеймс оживленно танцует, делает два шага и пытается ужасно исполнить брейк-данс. Сириус смеется сильнее, чем за последние несколько недель, и Джеймс полон решимости вернуть улыбку на лицо Регулуса. — Ох, Любовь, вот он снова, ох, любовник, — он падает, резко плюхается на живот, прежде чем прийти в себя и скользить по столам на коленях, вращаясь и безумно подмигивая толпе. Его взгляд останавливается на Регулусе после особенно интенсивного покачивания бедрами, и он стреляет прямо в него из пальчикового пистолета. Это заставляет лицо Регулуса, к большому удовольствию Джеймса, расплыться в улыбке с открытым ртом, которая быстро скрывается, а его плечи трясутся от смеха, и он ныряет обратно в тень полок. На Регулуса действует заглушающее заклинание, поэтому Джеймс быстро прогоняет собравшихся студентов и пугает их, быстро спрыгивая со столов. Он хватает Сириуса и направляет его прямо к выходу, таща его за запястье сквозь толпу и через двери в коридор. Сириус, кажется, не может перестать смеяться, он сгорбился, схватился за стену и скатился на пол. Он сворачивается калачиком, из его прищуренных от смеха глаз катятся слезы, он абсолютно очарован игрой Джеймса.— О, Мерлин, — хрипит он, хлопая рукой по каменному полу, — Сохатый! Ты легенда, Годрик, Сохатый, возможно, это был лучшим вызовом на данный момент. Джеймс сидит рядом с ним, слегка смеясь про себя: — Правда? А что насчет того, когда ты заставил Ремуса играть с нами в квиддич? Это ни в коей мере не сравнится с тем, как он кричал каждый раз, когда двигался, — смеется Джеймс, его лицо теплое от воспоминаний. Сириус, кажется, на мгновение обдумывает это, прежде чем покачать головой и подтвердить: — Нет, черт возьми, Сохатый. Ты видел, сколько людей пришло?! А ты даже не получил наказания, приятель, понятия не имею, как Пинс нас не услышала. Джеймс вспоминает маленького Блэка и пробормотанное заклинание с задней части полки. — Понятия не имею, Бродяга, понятия не имею. Джеймс прислоняется к Сириусу, и они слегка пинают друг друга ногами по полу перед собой. Сириус слегка успокоился, вытер слезы с мантии Джеймса — Нам нужно сказать Лунатику и Хвосту, — заявляет он, — прямо сейчас. он встает и быстро тащит за собой Джеймса. Сейчас уже немного после обеда, так что Ремус должен вернуться в общежитие, и, вероятно, Питер тоже, поскольку он не был в библиотеке. Коридоры по большей части пусты, поскольку большинство студентов находятся на занятиях или в свободное время, которое большинство людей предпочитают проводить на улице, чтобы понежиться в последних лучах солнца перед началом серой шотландской зимы. Сириус и Джеймс мчатся по пустым коридорам и сразу же переходят на небрежную прогулку, когда в поле зрения появляется еще студент. Сириус едва упал с лестницы, когда та начала двигаться в середине их бега, и Джеймсу пришлось схватиться за капюшон его мантии, чтобы не дать ему упасть с края. Они сидят на верхней ступеньке, пока лестница вращается, и переводят дыхание, в шутку подталкивая друг друга ближе к падению. Джеймс встает первым, когда лестница снова ведет в холл, и, увидев, что холл совершенно пуст, смотрит на Сириуса как-то пытливо. Сириус отвечает своим внушающим выражением лица. их быстро заменяют массивный олень и пушистая черная собака, бегущая по заброшенным коридорам гриффиндорской башни. Сохатый любит находиться в Хогвартсе будучи оленем. Ему всегда нравится звук его копыт по каменному полу, и то, как он заставляет детей бежать, думая, что это слишком знакомый звук каблуков Минервы МакГонагалл, которая собирается их отругать. Именно этот звук гарантирует им безопасный проход к толстой даме, которая кричит настолько громко, что разбудит мертвецов, когда они подбегут к ней. Бродяга разворачивается и гонится за своим хвостом, чтобы отвлечь ее, в то время как Сохатый снова превращается в Джеймса вне ее поля зрения. Не хотелось бы, чтобы она пошла и рассказала Дамблдору, что видела в коридоре двух студентов, образовавшихся из двух животных. Он жестом предлагает Бродяге следовать за ним в пустой угол, вне поля зрения портрета. Он слегка чешет голову Бродяги, прежде чем отступить назад, чтобы снова стать Сириусом. Он не перестает немного волноваться, наблюдая за этим, но как только Сириус возвращается, они снова завывают от смеха и бросаются к толстой даме, чтобы войти внутрь. — Вы двое видели двух крупных животных по дороге сюда? — спрашивает она, в ее колеблющемся высоком тоне отчетливо выражаются шок и страх. Сириус и Джеймс обмениваются полнейшим замешательством, брови подняты, рты раскрыты. — Я такого не видел, — утверждает Джеймс. — Мэм, вы снова пили днем? — спрашивает Сириус. Джеймсу приходится прикусить язык, чтобы сдержать смех, и, обернувшись, видит, что Сириус покраснел, сдерживая свой смех. Толстая дама усмехается, гогочет и одновременно закатывает глаза. — Червячок, — говорит ей Джеймс, изо всех сил пытаясь выговорить, несмотря на пузырь смеха, застрявший в его горле. Она просто вздыхает, отпивает из расписного бокала вина, стоящего рядом с ней, и распахивается, пропуская их. Сириус спотыкается о выступ и катится в гостиную, наполненную громким смехом Джеймса и приветственными аплодисментами студентов внутри. — Джеймс!— Лили восклицает, вскакивая со своего места рядом с Марлен на диване, — Ты действительно пел «Queen» в библиотеке или мои друзья просто пытались меня надурачить? Она стоит перед ним в светло-коричневом свитере, заправленном в приталенную клетчатую юбку, доходящую до ее бедер на несколько дюймов выше вязаных чулок. Она скрещивает руки на груди и поджимает губы, ожидая его ответа. Сириус поднимается с земли и небрежно забрасывает руку Джеймсу на плечи, ярко ухмыляясь Лили: — Наш любимый Джеймс определенно устроил шоу, жаль, что ты пропустила его, Лилс! Он тащит Джеймса вверх по лестнице, а Лили закатывает глаза и вздыхает, возвращаясь на свое прежнее место. Марлен замечает: «Мы дружим с такими идиотами». Сириус улыбается, и Джеймс улыбается, и они смеются всю дорогу до общежития. Внутри ждет Ремус, лежащий на животе на кровати с раскрытой и порванной книгой перед ним. Питер сидит на своей кровати и энергично что-то пишет на пожелтевшем куске пергамента обкусанным пером. Они оба поднимают глаза, как только Сириус и Джеймс ворвались внутрь, громко и не боясь постоянно беспокоить своих друзей. — О, что вы двое сделали, — тут же спрашивает Ремус, выпрямляясь на кровати и поджимая одну ногу под другую, свисающую с кровати. Сириус с радостью соглашается рассказать ему эту историю.

———

Регулус снова нашел свой путь к звездам. Он сидит на уступе, закинув ноги на отруб, и висит в нескольких сотнях футов над холмами. Становится холоднее, поэтому на нем старый свитер и рубашка под ним. Свитер слегка чешется на шее, и он чешет его до тех пор, пока не начинает щипать. На нем пижамные штаны, которые Барти купил ему на прошлое Рождество, чтобы он мог сочетаться с ним и Эваном. Они красные и зеленые, покрытые маленькими зелеными змеями в маленьких красных шапочках Санты. Регулус никогда в этом не признается, но они делают его исключительно счастливым каждый раз, когда он их надевает. Не говоря уже о том, что они безумно мягкие, и он почти уверен, что на них есть постоянное согревающее очарование. Он снял туфли, чтобы не уронить их с башни, и поставил их позади себя возле колонны, на которую, как он помнит, опирался Джеймс. «Хватит думать о Джеймсе Поттере», — приказывает его мозг. Он старается, он действительно старается. Проблема в том, что Джеймса довольно трудно избежать. Даже в его уме. Регулус провел половину сегодняшнего дня, прокручивая в голове грандиозное выступление Джеймса в библиотеке и слыша его бормотание в каждом зале, через который он проходил. Он продолжал думать о том, насколько смущающим был Джеймс, и постоянно задавался вопросом, почему во имя Мерлина можно вообще хотеть сделать что-то подобное. Он продолжает думать о полном игнорировании Джеймсом идеи наказания. Он явно нарушал покой, и ему повезло, что мадам Пинс не услышала его до того, как Регулус наложил это заклинание. Он также продолжает задаваться вопросом, почему он наложил это заклинание. Не то чтобы они с Поттером друзья; теплое знакомство, максимум. Поттер был на удивление терпим в ту ночь, когда Регулус нашел его на кухне, и с тех пор его больше не беспокоил. Сегодня после обеда он пошел в библиотеку, чтобы прочитать материалы по истории, выбрав столики в дальних углах, поскольку они обычно пустуют. За исключением, иногда, этого высокого друга его брата со шрамами и свитером, но он всегда держится особняком, и Регулус, честно говоря, не думает, что даже осознает, что рядом есть кто-то еще, когда Регулус сидит за столом дальше всех от него. Сегодня он сидел в кресле, ближайшем к окну, за четырьмя столами, которые кто-то сдвинул вместе много лет назад. Он услышал смех своего противного старшего брата еще до того, как увидел его, быстро собрал вещи и спрятался на полках позади них. Он планировал вернуться в общежитие, когда ему показалось, что он услышал пение, а Регулус ужасно отказывал себе в своем любопытстве. Конечно, это был Джеймс, который пел. Его голос был на удивление хорош, несмотря на несколько неровностей и трещин в высоте. Это было гладко и глубоко, его акцент почему-то стал более заметным, когда он пел. Он заметил Регулуса только через минуту или около того, когда толпа собралась и Регулус ошибочно предположил, что она скроет его. Чертов Джеймс Поттер и его абсолютно безжалостный взгляд. Регулус слегка покачал ногами в носках в свежем ночном воздухе и вздохнул в открытое пространство вокруг себя. Его плечи ссутулились в позе, которую мать, вероятно, выбила бы из него, и он глубоко задержал дыхание. Он ложится на спину, все еще свесив ноги с края пола, и смотрит на открытый потолок над ним. Он очень старается думать о чем-то другом. — Немного облачно для наблюдения за звездами, да? — спрашивает глубокий голос из-за двери. Регулус вздрогнул и резко повернул голову, чтобы обнаружить, что на него смотрит не кто иной, как человек, о котором он совсем не думал. — Твои родители никогда не учили тебя, что подсматривать невежливо, Поттер? Он усмехается в его сторону, повернувшись спиной к холмам, поза прямая и неподвижная. — Нет, не совсем, — говорит он, и в его голосе всегда отчетливо звучит честность, — но если ты не возражаешь, мне просто придется присоединиться к тебе и посмотреть на то, на что ты смотришь. Пока он говорит, Джеймс подходит к выступу Регулуса и садится рядом с ним. Он выставляет свои длинные ноги рядом с ногами Регулуса, перекидывает их через край и садится лицом вперед рядом с прямой фигурой Регулуса. — Ты самый раздражающий человек, которого я когда-либо встречал, — замечает Регулус, отстраняясь примерно на дюйм от теплой стороны Поттера, демонстративно не глядя на него. Джеймс легко смеется, звук воздушный и более легкий, чем его типичный шумный хохот, скатывается с его языка и смешивается с мутным воздухом вокруг головы Регулуса. — Что смешного, Поттер? — спрашивает он его, делая голос таким же колючим, каким он сейчас себя чувствует. — О, ничего особенного, — отвечает Джеймс, продолжая сдерживать остатки смеха, — просто ты действительно довольно прямолинеен, не так ли? Регулус ерзает с носками, поднимает одну ногу на другую, согнутую в колене, ковыряет выбившиеся пряди шерсти и поворачивается лицом к Джеймсу только по той причине, что ветер резал ему глаза. — Я не вижу причин не быть таковым, — отвечает Регулус, потрясенный собственным голосом, когда он слышит правду в своем тоне. — Я не люблю быть милым. Джеймс теперь поворачивается к нему лицом. Улыбаясь. Полная улыбка, эта ослепительная солнечная улыбка резко выделялась на фоне ночного неба позади него. — О, но ты можешь быть милым? — спрашивает Джеймс, приподняв бровь над пристальным взглядом. —Иногда, когда я решаю быть милымм с теми людьми, с которыми я предпочитаю быть милым, - делится он, пытаясь выскользнуть из поля зрения Джеймса. Джеймс просто поворачивается еще больше и ни разу не отрывает взгляда. — Ты хорошо относишься к домашним эльфам, — говорит Джеймс тоном, как будто задает вопрос, и закусывает нижнюю губу зубами. — Очень наблюдательно с твоей стороны, — категорически говорит Регулус, — я не понимаю, почему это так шокирует. Он меняет ноги, вытягивая левую ногу назад через выступ и кладя правую ногу на открытые колени. Он начинает обматывать носок вокруг лодыжки, дергать за веревочки и тянуть его вверх и вниз над лодыжкой. — Не думал, что Благороднейший Дом Блэков так любит домашних эльфов, — заявляет Джеймс, выпуская закушенную губу и слегка покачивая ногами над обрывом. — Я не из Благороднейшего Дома Чёрных, не так ли?— Регулус сухо отвечает: — Знаешь, я существую за пределами площади Гриммо.Он кладет обе ноги себе на колени, сидит крест-накрест и свободно прижимает колени к груди. Джеймс, кажется, на мгновение замолкает. Его лицо выглядит так, будто оно слегка отстало, а ноги перестали раскачиваться под ними. Его рот открыт, как будто он хочет что-то сказать, но выходит лишь небольшой поток воздуха. — Ну нет, — начинает Джеймс, наконец, как следует разобравшись в своих мыслях, — я правда не знаю, Регулус. Он придвигается ближе к Регулусу, прикрывая несколько дюймов, которые Регулус протиснул между ними, своими бедрами в джинсах. Он смотрит на Регулуса с тем же открытым выражением лица, которое было у него той ночью на вечеринке Сириуса, как будто все его мысли доступны, просто взглянув ему в глаза. Регулус позволяет себе повернуться к Джеймсу лицом, свернувшись калачиком, поджимая колени под подбородок и глядя прямо в его открытые глаза. Он спрашивает Джеймса тише, чем ему хотелось бы: — Почему ты хочешь это знать? Джеймс поднимает ноги вверх и садится на пол, скрестив ноги, напротив Регулуса, оба теперь полностью лицом друг к другу. Джинсы у него на коленях, джинсовая ткань здесь немного светлее, чем где-либо еще. На нем темно-красный гриффиндорский свитер, украшенный спереди и сзади его номером для квиддича. Его очки впервые идеально прямые, а волосы выглядят потрясающе аккуратно, как будто он их только что помыл. Он натягивает рукава своего свитера на руки и говорит: — Я просто так хочу, даже не совсем понимаю, почему.— Он делает паузу, чтобы прочитать лицо Регулуса, которое, как он надеется, не выдает его, поскольку он старается сохранять выражение как можно более нейтральным.— Я думаю, возможно, мы могли бы стать друзьями, если бы все пошло по-другому. Я думаю, возможно, мы все еще могли бы быть такими — Я бы никогда не стал твоим другом, — холодно отвечает Регулус, наблюдая, как лицо Джеймса вытягивается, его глаза закрываются чуть дольше, чем обычно, а руки потираются на коленях. — если ты имеешь в виду то, о чем я думаю, — Регулус поднимает бровь, а Джеймс просто кивает. — Почему именно ты вообще хочешь быть моим другом? Я нехороший, помнишь? Нелепый Джеймс Поттер улыбается Регулусу, его идеальные зубы пронзают открытую щель губ и согревают воздух между ними. — Однако ты сказал, что можешь быть милым с людьми, которые этого заслужили. — Ты намекаешь, что считаешь, что заслуживаешь моей любезности? — спрашивает Регулус, опуская ноги с груди и повторяя текущую позицию Джеймса. Джеймс снова закусывает нижнюю губу и откидывается на руки, глядя на Регулуса. — Думаю, да, — смело говорит он. Его глаза не дрожат, как и его голос, и Регулус обнаруживает, что его немного впечатляет та гриффиндорская храбрость, о которой он так много слышал. —Почему это? – бросает он вызов, ухмыляясь улыбке на лице Джеймса и румянец от ветра над ней. — Ну, потому что мне нравится думать, что я довольно милый, — заявляет он, наблюдая, как Регулус анализирует его ответ, — и мне очень интересно о тебе, и не спрашивай меня, почему, потому что у меня нет ответа, но я думаю, что случайный акт доброты, позволивший незнакомцу узнать тебя, может действительно сослужить тебе хорошую службу.— Он делает паузу и, как всегда, находит взгляд Регулуса: — И не думай, что я не знаю, что ты наложил заглушающее заклинание в библиотеке, я бы сказал, что это было довольно мило — Мне не особенно нравится, когда меня узнают, — отвечает Регулус, лицо которого близится к легкой улыбке, — и я не буду этого отрицать, но не думай, что это было ради тебя, половина школы получила бы из-за тебя. — Тогда ты сможешь узнать меня поближе, если я правильно помню, ты однажды сказал, что хочешь знать все, — Регулус знает, о чем он говорит. Когда Регулус был еще молод и наивен, он просидел рядом с Сириусом всю дорогу до Хогвартса. Он даже ответил, когда тот, кто был в ботинках со шнуровкой и старом свитере, спросил, что его больше всего хочет получить в школе. Регулус сказал, что хочет знать все. Он не думал, что кто-то еще его слушает. Он сомневается, что даже мальчик в свитере помнит этот вопрос. — вы знаете, я думаю, что считаю себя частью этой всеобъемлющей идеи «всего» Джеймс, очаровательный Поттер. Джеймс чертовски кокетливый Поттер. — Хорошо, — соглашается Регулус, — какой твой любимый цвет? Джеймс смеётся, снова тёплый и мягкий, как тихий личный смех, который слышит только Регулус. Регулус чувствует себя странно счастливым, что смог это услышать. — Вот что ты хочешь знать? — Регулус просто кивает. — Красный. Да, — говорит Джеймс с теплой улыбкой, — есть вопросы получше? Регулус секунду задумывается, прежде чем спросить тихо, почти шепотом: — Что именно ты хочешь обо мне узнать? Он опускает голову обратно в свои очень отвлекающие носки, а Джеймс заметно воодушевляется вопросом. — Что бы ты мне ни сказал, ты ужасно загадочный, понимаешь? — отвечает Джеймс, голос тоже немного тише, как будто они делятся секретами во время ночевки. Он толкает колено Регулуса своим, и Регулус внезапно осознает, насколько близок ему сейчас Джеймс Поттер. Их разделял всего лишь дюйм, тепло, проникающее в Регулуса из-за близости. — Я не пытаюсь им быть, — говорит Регулус, сопротивляясь желанию приблизиться почти до невозможности ближе, — большинство людей просто не тратят время на то, чтобы узнать меня. Он наблюдает за тем, как этот комментарий вызывает ухмылку Джеймса. — Кажется, ты сказал, что тебе не нравится, когда тебя знают? — говорит Джеймс голосом невероятно мягким и нежным, как будто ему действительно не все равно. Регулус все еще подозревает, что это какая-то подстава, еще один из печально известных розыгрышей мародеров. — Это я настоящий, а не загадочный. Тайна подразумевает своего рода романтику, которую моя простая интровертность не проявляет, — шепчет Регулус, как будто он не хочет, чтобы даже звезды услышали. Он видит, как Джеймс слегка шевельнулся и прислонился к столбу, рядом с которым стоят туфли Регулуса. Он откидывает голову назад, глядя на то же облачное небо, на которое Регулус смотрел, когда впервые вошел. — Ну, в любом случае, ты возбудил мое любопытство, — говорит Джеймс, снова говоря, чтобы объяснить расстояние между ним и Регулусом. Он подтягивает ноги так, чтобы колени были согнуты перед туловищем, свободно играя со шнурками ботинок. — Я так понимаю, ты не из тех, кто отказывается от такого грандиозного поиска знаний? — предполагает Регулус, наклоняя голову в сторону Джеймса. — О, абсолютно нет, — отвечает Джеймс, запрокидывая украшенную улыбкой голову назад и глядя на Регулуса, с серьезной серьезностью, когда он добавляет, — если только это не урок истории Биннса, черт возьми, я ненавидел все, что я изучал на этом уроке Регулус усмехается вопреки самому себе, чувствуя, как его губы фактически раздвигаются, освобождая место, чтобы его прямые зубы показались Джеймсу. Он быстро прячет его за рукой. — Хорошо, тогда задай мне вопрос. Я отвечу. Джеймс делает паузу, как будто он искренне удивлен, но после того уровня убеждения, который он только что использовал, он не должен быть шокирован. Он резко втягивает воздух и постукивает пальцем по подбородку, думая, слегка потирая челюсть, пока работает мозг. Через мгновение он смотрит на Регулуса и спрашивает: «Какой твой любимый цвет?» Улыбка Регулуса только растет. Он даже обнаруживает, что смеется, когда собирается ответить, и ему приходится сделать паузу, чтобы пропустить это мимо ушей, прежде чем сказать: —Фиолетовый. Но не уродливый королевский, а более светлый. Джеймс выглядит удивленным, слова вылетают из его рта прежде, чем он действительно думает: «Не зеленый?»Регулус снова смеется, не в силах сдержаться: — Нет, Джеймс, ты знаешь, что не обязательно иметь тот же любимый цвет, что и твой факультет. Джеймс выглядит искренне удивленным, а также очень довольным своими новыми знаниями. — Ну, я знаю это, я не глупый, — Регулус выгибает бровь, Джеймс просто смеется и продолжает, — просто вроде как предполагал, потому что ты носишь так много одежды. Регулус колеблется, прежде чем сказать: «Моим родителям очень нравится зеленый цвет, а я нечасто хожу по магазинам. Джеймс разворачивается из сидячего положения, теперь стоит напротив колонны и наблюдает, как облака движутся над холмами, и говорит: — Фиолетовый — это хорошо. Мне тоже фиолетовый больше нравится, чем зеленый. Регулус слегка улыбается про себя, прежде чем сказать: «Значит, четыре общие вещи». Джеймс улыбается ему, и Регулус быстро встает, чтобы быть ближе к нему. Он шаркает, чтобы схватить свои туфли, стоящие рядом с колонной Джеймса, и просовывает в них свои разобранные носки. Джеймс следит глазами за каждым движением, Регулус чувствует это на нем, когда он надевает туфли и снова поворачивается к Джеймсу. —Уже поздно, — говорит Регулус, — мне пора идти Джеймс слегка нахмурился, прежде чем кивнуть и жестом Регулусу пройти мимо него и выйти из башни первым. Он колеблется, проходя мимо Джеймса, на мгновение останавливаясь, когда мимо них проносится ветерок, неся странно знакомый запах от Джеймса к Регулусу. Он быстро идет дальше, ощетинившись от землистого запаха, и быстрыми шагами направляется к двери. Ему уже достаточно открытий для одной ночи. — Регулус, — говорит Джеймс, открывая дверь. Регулус делает паузу и поворачивается к нему лицом, волосы легко падают ему на глаза, свитер цепляется за пальцы. Он наклоняет голову, чтобы услышать, что говорит Джеймс. — Как ты думаешь, мы могли бы стать друзьями? О, Джеймс, думает Регулус. Однажды его открытость возьмет над ним верх, Регулус в этом уверен. Он слегка улыбается Джеймсу: «По одному вопросу за раз, Поттер». Он выходит и слышит, как за ним закрывается дверь. Его путь обратно в подземелья довольно тернист, и всегда есть несколько промахов с жутким котом Филча. Он начинает медленно, легко спускаясь по лестнице из башни, он слышит, как Джеймс наконец выходит, эхо закрывающейся двери разносится по всему залу. Затем он спешит вверх, слыша быстрые шаги Джеймса на лестнице, по которой он только что спустился. Регулус свернул в темный зал, произнеся приглушенный «люмос», прежде чем промчаться мимо всех спящих портретов и раскалывающихся камней. Когда он добирается до следующей лестницы, ведущей в коридор, где находится гриффиндорская башня, он все еще слышит шаги Джеймса, но когда он поворачивается, чтобы посмотреть, приближается ли он, коридор пуст. Он начинает быстрый спуск по лестнице, желая, чтобы она не двигались под ним, и быстро проносится мимо гриффиндорской башни, едва ускользнув от маленькой блондинки-гриффиндорки, когда она выходят. Он ненадолго останавливается у высокого окна в конце коридора, портрет толстой женщины все еще виден, а перед ним пустынный зал. Он держит палочку перед собой, освещая зал, но тот оказывается тоже приятно пустым. Он начинает двигаться, когда видит, что портрет толстой женщины снова распахивается, буквально ни для кого. В зале явно никого нет, и никто не проходит мимо портрета, когда она закрывается. Забавно, думает Регулус, наверное, это какая-то странная гриффиндорская штука. Он продолжает свой одинокий путь по пустым коридорам спящего Хогвартса и быстро возвращается в подземелья. Он останавливается, пару раз и ненадолго, чтобы посмотреть в витражи на втором этаже. Ему всегда нравилось, как территория выглядела сквозь разноцветное стекло, еще более волшебной и яркой.Когда он приходит в гостиную Слизерина, он с удивлением видит Барти, Эвана и Доркас, сидящих в креслах у очага. Эван растянулся на одном из них, положив голову на одну руку и согнув колени над другой. Кажется, он останавливается на полуслове, когда входит Регулус. Барти сидит рядом с ним, в своем любимом потертом кожаном кресле, сидит крест-накрест между избитыми подлокотниками, наклонившись вперед на коленях, чтобы послушать Эва. Доркас, наконец, сидит напротив них, поджав ноги к груди и опираясь на мягкую спинку стула. — Рэдж! — восклицает Эван, поднимая голову и улыбаясь, когда Регулус подходит к Доркас. — Ты поздно вернулся,желалспокойной ночи домашним эльфам? Эван поворачивается, принимая позу Барта, и выжидающе смотрит на Регулуса усталыми глазами, слегка опустив голову. Регулус садится на широкий подлокотник кресла Доркас и подтягивает к нему левую ногу, слегка прислонившись к спинке, в которую Доркас сейчас пытается погрузиться. — Не особо, — комментирует Регулус, играя с длинными косами Доркас, — сегодня вечером я ходил на астрономическую башню. Он придаёт формы косам и украшениям из волос Доркас, а она просто мычит в тихом одобрении. Регулус считает, что играть с волосами, должно быть, очень приятно, и изо всех сил старается не думать о тех случаях, когда Сириус заплетал себе косы. Барти спрашивает: «Почему тебя тогда не было так долго? Мы предполагали, что у Винни или Бо есть для тебя какие-то очень горячие сплетни. Барти скидывает ноги со скрещенных коленей и осторожно постукивает ступнями по полу. Эван соответствует ему. Регулус спокойно наблюдает за ними, прежде чем спросить: —Который час? Барти устало: —Звезды сегодня, должно быть, были хорошие, Редж, сейчас почти 3 часа ночи. Рот Регулуса искренне приоткрылся: была всего лишь полночь, когда он вышел из общей комнаты в башню, и он предполагал, что его разговор с Джеймсом не мог длиться дольше получаса. Его руки все еще в волосах Доркас, когда он замечает: —Ты меня дурачишь. Наверное, только час ночи. Эван улыбается и встает, опираясь руками на подлокотники кресла, размахивая ногами и подпрыгивая к Регулусу. Он лезет в карман своей (или Барти?) толстовки и достает серебряные карманные часы, которые всегда носит с собой. Он протягивает его Регулусу, открытыми, лицом вверх, и ну, посмотрите на это, думает Регулус: «О, сейчас три часа ночи». Барти и Эван просто смеются, и Барти заставляет себя встать рядом с Эваном, вскакивая со стула, как белка, прыгающая с дерева. — Да, какой наблюдательный! — восклицает Барти, поглаживая Регулуса по голове и слегка дергая за один из его локонов. — Итак, звездный мальчик, не хочешь ли ты присоединиться к остальным и немного поспать? Регулус открыто смотрит на него: — Ты ведь не ждал меня, не так ли? Барти улыбается, тихо и тайно: —Друг после часа ночи, мы думали, что уродливая миссис Норрис схватила тебя, нам пришлось не спать, чтобы убедиться, что ты выжил. Регулус хмурится: — У меня теперь есть комендантский час? Эван засовывает руки в карман толстовки и улыбается Регулусу: — Да, молодой человек, каждый вечер приходи домой к одиннадцати, пожалуйста! Барти энергично кивает: — Что сказал твой отец! Ровно одиннадцать или тебя посадят на домашний арест на неделю! При этом Доркас проявляет первые признаки сознательной жизни, слегка хихикая про себя, а затем встает и тычет Эвана и Барти в щеки: — Моя любимая супружеская пара, вы двое, — воркует она. Они оба краснеют щеками и носами, Регулус протягивает руку и взъерошивает им волосы: — Хорошо, папы, я буду осторожен, обещаю. Ухмылки на лицах соседей по общежитию Регулуса могли бы стать силой мира, полного прямых белых зубов и розовых десен. — Ладно, мальчики, а теперь ложитесь спать, — командует Доркас прямым и насмешливо-резким голосом. — Я люблю тебя, Редж, но больше никогда не буду ждать. Надеюсь, в следующий раз миссис Норрис вас поймает. Она посылает воздушный поцелуй через плечо и уходит, медленно поднимаясь по лестнице в общежитие для девочек. Они хором кричат: "Люблю тебя, Дор! Самый противный из снов для тебя" вверх по лестнице за ней. Барти разворачивается на пятках и направляется к лестнице, ведущей в их общежитие, почти черной, поскольку в окнах отражается ночное черное озеро, а свечи на стене почти догорели. Эван следует прямо за ним, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что Регулус следует за ним и делает два шага за раз. Барти резко открывает дверь, жестом приглашая их войти, как шофер, и запирает ее за ними. Все они быстро ложатся в свои кровати, а затем посылают воздушные поцелуи на ночь и желают друг другу спокойного сна. Регулус задергивает шторы на кровати и садится. Спина прямая, глядя на темно-зеленый бархат, окружающий его кровать. Как думаешь, мы могли бы быть друзьями? Все, о чем Регулус когда-либо думал в отношении Джеймса Поттера, это заговоры с убийствами и чистая искренняя ненависть. Или, по крайней мере, он думал, что это было чисто и искренне. Кажется, он не может сказать Джеймсу «нет». Ну, подсказывает мозг Регулуса, как думаешь, могли бы вы подружиться? Он разбирает шторы, теребит босые ноги под одеялами. Он воспроизводит каждую секунду своего разговора с Джеймсом с воскресенья. Каждая изогнутая бровь и агрессивный взгляд. Он вспоминает горячее какао и виноград, ветреные ночи и солнечные утра. Он ловит себя на том, что улыбается, несмотря на свои большие усилия, чтобы нахмуриться из-за этих конкретных воспоминаний. Он улыбается, когда представляет Джеймса и его колонну, когда слышит в своих воспоминаниях смутную версию смеха Джеймса. Может быть, он думает, может быть.