Маленький принц живет на солнце

— Доркас, ты вообще с ней разговаривала со второго курса? — комментирует Барти с полным ртом картофельного пюре, жуя его широко открытым ртом и выплевывая небольшие кусочки. У Барти есть способность игнорировать все манеры за столом и выдавать это за «заговор с целью разочаровать отца», даже когда его отца практически нет рядом. Регулус думает прокомментировать это или, возможно, вежливо попросить его не выплескивать обед на своих друзей, но думает, что лучше не испортить одно из простых поблажек Барти. Хотя это чертовски противно. Регулус прикрывает рот рукой, когда жует, и откусывает небольшими кусочками, чтобы не выставлять себя напоказ. Его салфетка сложена в левой руке, а в правой он аккуратно держит вилку и режет еду боковой стороной зубцов. Регулус без особой причины бросает взгляд на стол Гриффиндора, просто чтобы было где посмотреть. Он слабо слышит смех Джеймса Поттера. Какой это шумный звук, разносящийся через всю комнату сквозь залитое солнцем небо над ними. Регулус замечает манеру еды Джеймса. Джеймс Поттер — чистокровный, что предполагает, что он будет принят по стандартам сердечности Регулуса, но Поттеры не совсем соответствуют ценностям Благороднейшего Дома Блэков. Регулус вспоминает, как на вокзале, когда они высадили Сириуса на его первый год обучения, он услышал, как мать предупредила его: «Тебе лучше держаться подальше от этого мальчика Поттера и любых нечистокровных студентов», — продолжила она о том, как он будет вести себя. его наказывали, если он не мог ей угодить, но Регулус всегда предпочитал игнорировать эту болтовню. В тот день, когда Сириус садился в поезд, Регулус смотрел в окно, чтобы проследить его путь. Он видел, как тот вошел в купе, держа в руках маленького круглого мальчика с розовым лицом и спотыкающегося о свой чемодан. Другую половину скамьи этого мальчика занимал парень, у которого, казалось, были слишком длинные конечности, он сгибался, чтобы поместиться в углу, и робко наблюдал за остальными мальчиками. Напротив него, на скамейке, на которой оказался Сириус, сидел мальчик с непослушными волосами и неподвижной улыбкой. На его изогнутом носу сидели очки в круглой оправе, а темная кожа делала его улыбку еще ярче. Регулус вспоминает, как подумал, что он выглядит очень мило, как будто он мог бы с ним подружиться. Он наблюдал, как Сириус поприветствовал яркого человека более теплым приветствием, чем прощание, которое он дал Регулусу (неловкое боковое объятие, когда его родители наблюдали и тянули Регулуса уйти). Теперь, наблюдая за своим братом и друзьями, которые стали намного старше и узнаваемее, Регулус внимательно изучает их. Джеймс отвергает идею чистокровности, и это можно увидеть в каждой его манере поведения. Он говорит слишком громко, перебивает людей, почти не учится и ест, опираясь локтями на стол, дико размахивая вилкой во время разговора. Регулус внимательно наблюдает, как он направляет дикую вилку на своего старшего брата, устраивая представление, расчесывая ею его волосы. «Отвратительно», — думает про себя Регулус, но продолжает наблюдать. Джеймс Поттер так злобно смеется над тем, что сказал человек со шрамом, что буквально скатывается назад со своего места. Сначала головой. Идиот, думает Регулус. Джеймс растягивается прямо на полу, буквально лежа на пути абсолютно всех. Высокомерный, делает вывод Регулус. Сириус наклоняется над ним, схватившись за живот в приступе дикого смеха, которого Регулус не видел с 10 лет. Джеймс слегка приподнимается, чтобы сказать что-то, чего Регулус не может разобрать, а затем вся группа (все четыре девочки, Регулус не совсем знает имена, а «мародеры», как они себя называют) разражаются бурным смехом. Забавный? — удивляется Регулус. Джеймс встает, подтягиваясь, опираясь одной рукой на стол, а другой все еще сжимая живот, и продолжает трястись от смеха. Регулус может это понять. Он громкий и глубокий, как шум прилива, доносящийся издалека с пляжа. Регулус знает, что ему, вероятно, больше не следует смотреть, на самом деле он не совсем понимает, почему. Затем Джеймс видит его. И Джеймс теперь тоже смотрит. Его улыбка не исчезает, но смех стихает, когда он смотрит в глаза Регулусу через зал. Его рука безвольно падает в сторону, и он слегка колеблется, прежде чем Сириус тянет его обратно сесть. Джеймс все еще смотрит на Регулуса с безрассудной самоотверженностью, его рот открывается и закрывается, как рыба, вынутая из воды. Он поправляет очки там, где они сместились после падения, и его рука незаметно почесывает затылок. О, и еще прикус губ. Регулус лишь поднимает единственную изогнутую бровь, прежде чем вернуться к своим друзьям. Он поворачивает голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эван буквально держит рот Барти на замке, пока он жует: «Ради Салазара, Барт, если ты не перестанешь плевать в меня едой», он начинает взъерошивать волосы Барти и сглатывает. — Твоего отца здесь даже нет! Это нам, бедным ученикам, приходится страдать! — Мне нравится думать, что он чувствует, когда я его разочаровываю, — замечает Барти, демонстративно запихивая в рот еще еды, чтобы пережевывать ее с очень открытым ртом, — Я не обращусь на ваши чистые пути, — он многозначительно вздыхает. локти на столе и наклоняет голову к потолку (небу?), чтобы провозгласить — Чувствуешь это, отец?! — Эван невольно смеется и просто толкает локоть рядом с собой обратно в сторону Барти. Регулус замечает, что Барти одет в еще одну рубашку Эвана, на этот раз с свободной белой пуговицей, заметно Эвана, судя по вышитой рубашке «Скорая помощь» на левом манжете. Эван поправляет скрученный кусок ткани вокруг локтя Барти там, где он скинул его со стола, расправляя складку от сгиба локтя до расстегнутой манжеты на запястье. Регулус всегда был весьма наблюдательным. Еще в детстве он начал замечать разные вещи в действиях своего брата и поклялся себе не повторять их, увидев, как на это отреагируют его родители. Он заметил, какая громкость была «слишком громкой» и какие слова заставляли его мать презирать Сириуса очищающими чарами для рта, повторяя «toujur pur» снова и снова, пока ее ребенок плакал. Он заметил, когда Сириус начал прятать вещи под кроватью, и заметил, когда он ходил по ночам. Разные звуки шагов означали разные вещи. Регулус выучил их все. Регулус, придя в школу, всегда внимательно относился ко всем. С кем не показываться, как не показываться, где замок позволит спрятаться. Он знает имена и дома почти всех, знает родителей всех своих товарищей-слизеринцев и то, во что они верят. Регулус всегда слушал. Конечно, несмотря на свои превосходные навыки слушания, Регулус так и не освоил разговорную речь. Семейный ужин прошел в молчании, зачерпывая суп в рот, пока он слушал ропот родителей о служении. Он никогда не разговаривал, только с Сириусом, когда ночью забирался к нему в постель и рассказывал ему истории о звездах и книгах, которые он читал. Сириус тоже всегда был хорошим слушателем, но только для Регулуса. Сириус не мог слушать родителей, а может, и мог, но отказывался их слушать. Регулус тоже заметил, как меняется лицо Сириуса, когда опускается занавес. Его глаза блестят чем-то холодным, что-то, что Регулус видит в себе, когда смотрит в зеркало. Его челюсть слегка сжимается, а рот сжимается, когда он прикусывает внутреннюю часть губ. Регулус много раз наблюдал, как его родители встречали этот стальной взгляд, как Сириус заламывал руки под столом и медленно поднимал лодыжку левой ноги в начищенных туфлях. Регулус, когда он наблюдает за происходящим сейчас, не видел, чтобы Сириус поступал так с его друзьями. За исключением того странного момента в конце пятого года обучения (четвертого года Регулуса), когда никто, казалось, не мог смотреть Сириусу прямо в глаза. Занавес Сириуса всегда опускался, когда человек со шрамом смотрел на него, что тогда случалось нечасто. Регулус всегда задавался вопросом, что произошло, но после лета, когда они вернулись в этом году, все казалось нормальным. Затем, когда Регулус наблюдал, он увидел робкую версию своего шумного старшего брата, который всегда казался маленьким для высокого человека в свитерах. Теперь он тоже задается этим вопросом. Теперь у него также есть свои друзья, за которыми он может наблюдать. Его друзья, которым кажется вполне комфортно обмениваться одеждой. Его друзья, которые, кажется, становятся все ближе по мере того, как половое созревание приближается к ним. Однако Регулус знает, что Эвану всегда будет нужна конфиденциальность. Эвану всегда нужно немного больше времени, чтобы сблизиться, немного дополнительного пространства, чтобы почувствовать себя как дома. Именно Барти однажды уговорил Эвана присоединиться к ним, когда он за пологом кровати, примерно через три месяца после первого года обучения. Барти сказал Эвану, что если он пойдет с ними на кухню, он может пообещать ему свежий горячий шоколад. Регулус не заметил этого в Эване, в отличие от Барти. Почти каждый вечер Эван выпивал кружку горячего шоколада за ужином, когда первокурсник Регулус был слишком занят, наблюдая, как его брат смеется и улыбается своему новому лучшему другу. Эван неохотно взял протянутую руку Барти и позволил провести себя на кухню через темные коридоры и едва не столкнувшись с миссис Норрис. Регулус заметил, что это стало ритуалом между двумя его соседями по комнате, и не возражал против того, чтобы его перестали приглашать. Регулус всегда был неравнодушен к Пандоре, поэтому он позволял своим друзьям тоже иметь свои любимые места. Итак, с тех пор, как это воспоминание затуманило ноябрьскую ночь, Барти и Эван узнали друг о друге больше, чем когда-либо узнает Регулус. Однако Регулус знает, как странно, что они так хорошо ладят. Видите ли, Барти — полная противоположность Розье. Барти кричит в большом зале о своем отце и собрал половину слизеринского факультета в комнаты старосты для «случайного развлечения». Барти танцует на своем любимом кресле в гостиной, когда устраивает вечеринки (он всегда их устраивает, даже когда ему едва исполнилось 12). Барти умеет держать спиртное, как никто другой, и всегда предлагает поиграть в бутылочку. Тот же Барти, тот же громкий и смелый мальчик, всегда провожает Эвана в комнату к полуночи, когда вечеринка становится слишком шумной или слишком шумной. При этом он всегда исчезает на полчаса и всегда возвращается на ноги чуть легче. Тот же ослепительный танцующий мальчик играет в шахматы каждую среду вечером на этаже общежития с Эваном и всегда позволяет ему побеждать. Он позволяет Эвану поспать и всегда успокаивает Регулуса, если Эван все еще спит, когда они встают и готовятся. Регулус знает эти вещи. Регулус тоже знает Эвана. Регулус и Эван понимают друг друга так, как Регулус даже не предполагал, что его можно понять. Он всегда думал, что если человек, который должен знать его лучше всего, его кровь и семью, не поймет его, то никто другой никогда не поймет. Эван, однако, тихий, как Регулус, он тоже наблюдает, и иногда Регулус приглашает Эвана с собой в астрономическую башню, чтобы наблюдать за людьми сверху. Эван тоже отличный рассказчик, и он любит поговорить, если вы его слушаете. Когда в хорошие дни они поднимаются на башню и вместе обедают, Эван всегда придумывает истории о людях, которых они видят. Он рассказывает разговоры, которые они смотрят внизу, и угадывает дом и имя каждого. Однако Эван никогда не разговаривает со слишком большим количеством людей, если это только не его соседи по общежитию, он просто слушает. Эван носит одежду, которая ему велика, и сидит на корточках в углу общей комнаты, у темного стола красного дерева в углу. Тот самый Эван, созданный из шепота и масок, танцует с Барти, когда тот включает музыку в общежитии. Он ходит на вечеринки, которые устраивает Барти, и всегда носит что-нибудь из одежды Регулуса, что-то, что облегает его тонкую талию и облегает его крепкие руки. Тот же самый тонкий Эван громко смеется над каждой шуткой Барти и широко улыбается, когда он это делает. Эван расскажет Барти историю в любое время, когда он спросит, даже в комнате, полной людей. Регулус любит знать эти вещи, любит наблюдать и понимать. Регулус, несмотря на свою довольно холодную внешность, на самом деле очень любит людей. Ему нравится, как все смеются по-разному, и когда у людей слегка кривая улыбка. Ему нравится наблюдать, как первокурсники заводят друзей и формируют свои группы. Ему нравятся ежегодные отборочные игры по квиддичу, и ему нравится, когда младшие члены команды подражают старшим. Он замечает это, когда маленький Клайд Флетчер садится на метлу так же, как и он, и как он начал отращивать волосы, чтобы они соответствовали волосам Регулуса. — Редж, — слышит он чей-то голос, выдернув голову из рукава Барти и увидев пустующую комнату, — обед почти закончился, нам нужно спуститься в подземелья за зельями. Говорит Эван, который стоит позади Барти (все еще сидящего) и жестом предлагает ему и Регулусу встать и уйти вместе с ним. — Боже, я чертовски ненавижу Горация, — стонет Барти, вставая со своего места и безвольно вися на ходу, — кто-нибудь еще думает, что он немного жуткий? Эван прячет улыбку за рукавом, глядя на раздражительность Барти, хлопая его по спине, чтобы заставить встать прямо. — Барти, серьёзно, твоего отца здесь нет, пожалуйста, никогда не называй его Горацием в лицо, — вздыхает Регулус, тоже вставая и быстро следуя за своими уже двигающимися друзьями. Барти просто делает пренебрежительный жест рукой, под которой изображены инициалы Эвана. Эван начинает идти быстрее, его ноги едва отрываются от каменного пола, издавая странный шаркающий звук. — Профессор Слизнорт, — Эван поднимает бровь, глядя на Барти, — так зовут этого человека. И он очень расстроится, если ученики его собственного дома опоздают. Пожалуйста, маленький принц, я знаю, что твои ноги короче наших, но, пожалуйста, ускорь темп. Регулус усмехается и хмурится в сторону Эванса, но на самом деле ускоряет темп. Барти и Эван уже на несколько шагов опережают его, просто из-за нехватки терпения Регулус поднялся. — Я не такой уж и маленький Розье, просто у моих друзей ненормальный рост, — замечает Регулус, как только догоняет их, и идет в ногу, когда они направляются по коридору к лестнице. «Или, возможно, весь этот инбридинг наконец-то до тебя дошел», - шутит Барти, наклоняя голову гораздо ниже, чем это действительно необходимо, чтобы увидеть твердое хмурое выражение лица Регулуса. Они добираются до темницы как раз вовремя, чтобы разместить свои вещи, когда входит профессор Слизнорт и встает за столом в передней части комнаты. В комнате сыро и мрачно, такое ощущение, будто внутри вечно дождливый день, а каменный пол холоден под ногами Регулуса. Несмотря на свою естественную склонность к успеху на уроках зелий, Регулус не мог больше ничего ненавидеть. За исключением, может быть, того мальчика, который вчера утром последовал за ним на астрономическую башню. Этим утром Регулус намеренно избегал башни, планируя пойти туда сегодня вечером. В любом случае, он всегда предпочитал это ночью. Партнером Регулуса является какой-то высокий блондин из Хаффлпаффа из его класса; он представляется как Амос Диггори. Он слишком счастлив, по мнению Регулуса, но Регулус делает вывод, что он, по крайней мере, компетентен, когда они начинают перечислять ингредиенты для зелья, которое им поручили сварить. Сегодняшнее зелье — знаменитое зелье любви Амортенция. Регулус ненавидит это зелье. Каждый год пятикурсники не заткнутся по этому поводу, как только начнут его варить. Это всегда пронзительные визги и странная романтическая неделя в середине ноября, которая больше похожа на День святого Валентина, чем на настоящий День святого Валентина в Хогвартсе. К счастью, Амос не похож на сплетника и еще почти не разговаривал с Регулусом, поэтому сомневается, что ему придется кому-то рассказывать, что он чувствует. Регулус, несмотря на свою ненависть к людям, которые это делают, отчаянно хочет знать, какой запах почувствуют Барти и Эван. Они объединились на станции прямо перед Регулусом, и он уже видел слишком много необоснованных царапин на руках, чтобы чувствовать себя комфортно. Он позволит им разобраться в этом самостоятельно. Он открывает рот, вдыхая и выдыхая через губы, чтобы избежать незабываемого познания самого себя, которому он не хочет научиться с помощью этого зелья. Регулус поручает Диггори измельчение и подготовку ингредиентов, а он берет на себя фактическую доставку их в котел и дает понять, что он будет единственным, кто будет его перемешивать. Диггори сердечен, хотя и немного нервничает из-за Регулуса, но он не может винить беднягу. Кто бы ни думал, что объединение Хаффлпаффа и Слизерина, особенно в классе Слизнорта, нуждается в оценке. Регулус хорош в зельях, он это знает, он никогда не опускался ниже образцовой отметки. Он не позволит заикающемуся улыбающемуся хаффлпаффцу изменить это. Регулус, как всегда, первым заканчивает зелье. Он понимает, что дело сделано, когда буквально каждый человек в комнате оборачивается и смотрит со слегка расширенными зрачками на его дымящийся котел. Даже Диггори, кажется, захвачен любым запахом, достигающим его широких ноздрей. Регулус быстро накрывает котел и подходит к Слизнорту, чтобы попросить его подойти и осмотреть зелье. — Регулус, мой мальчик, ты всегда меня впечатляешь! — восклицает Слагхорн, поднимая крышку котла, чтобы посмотреть и понюхать напиток внутри. Диггори сияет, когда Слагхорн поздравляет их, улыбка обнажает слегка кривые зубы и нервные губы. Регулус думает, что он вообще не против него. — Вы не возражаете, если я спрошу, мальчики, чем для вас пахнет? — спрашивает профессор Слагхорн, возвращаясь на свое место в передней части класса. Остальной класс выжидающе смотрит на них, а Диггори умиротворенно открывает крышку еще раз, чтобы понюхать смесь. Его щеки краснеют, и он начинает говорить, но Регулус его не слышит. Регулус впервые с тех пор, как они начали варить, позволяет себе дышать через нос, поскольку во рту у него стало немного пересыхать, и даже он не может устоять перед таким сильным любопытством. Тепло. Теплый аромат проникает в его ноздри и запутывается в мозгу. Это приземляет, что-то вроде дымной земли, наполняющей его легкие, и что-то слегка сладкое, может быть, фрукты? Малина? Нет, это конфета, Регулус узнает ее лишь после мгновения замешательства. Это оранжевая фасоль Берти Боттс. Странно, думает он, люблю ли я мармеладки? Затем снова берет верх земляной аромат, похожий на походный и квиддичный, запах пройденной травы и рубленого дерева. Сладость и земля смешиваются в его ноздрях, пахнет домом, думает он. Но не его дом, идея дома, о которой все всегда говорят. Регулус ничего не знает о доме, о тепле, которое сейчас окутывает его сердце. Он задается вопросом, поедет ли он когда-нибудь туда. Он задается вопросом, встретится ли он когда-нибудь с ними, кто бы это ни был. Запах внезапно исчезает, тепло вырывается из Регулуса, когда крышка возвращается наверх котла, и Регулус понимает, что оказался прямо над котлом. Ничего не подозревая, он протиснулся мимо Диггори и почти полностью погрузил лицо в котел. Весь класс смотрит на него; Регулус ненавидит, когда его видят. — все хорошо, Регулус? — спрашивает Диггори, кладя руку на скрытое мантией плечо Регулуса. Он быстро отталкивается и просит уйти с урока пораньше. Слагхорн просто кивает, и что-то в его глазах отражает своего рода понимание, к которому Регулус никогда не хочет прикасаться. Уходя, он поворачивается и видит, как Барти и Эван смотрят на него, их лица выражают замешательство и беспокойство, прежде чем он выходит из класса и быстро направляется в свою комнату. – 5-курсники делают Амортенцию. Джеймс знает это, потому что, пробираясь на кухню, чтобы украсть у Лунатика еще немного баранины с ужина, он слышит, как стайка ведьм помоложе хихичет и охает, когда одна из них говорит: «Это он, я знаю, что это так. Клянусь, я почувствовал в нем запах его шампуня.» Джеймс просто закатывает глаза и пробирается мимо зала, чтобы подойти к знакомой картине с грушами. Он щекочет его, вспоминая свой собственный опыт с Амортенцией. Он понятия не имеет, кем это пахло. Даже не подозреваю. Он думал, что это будет Лили. Он ожидал почувствовать запах ее сладких цветочных духов и льняной аромат ее одежды. Он был готов к аромату весны, который она несет на своих плечах. Он не чувствовал запаха весны. Джеймс и Сириус закончили свое зелье третьими, но первые два были достаточно далеко от успеха, и он едва мог различить запах, прежде чем они накрыли свои котлы. Когда Сириус в последний раз перевернул зелье, он быстро вынул и уронил мешалку. Он густо покраснел и закрыл лицо рукавом свитера Ремуса, который украл этим утром. Он быстро убрал одетую в свитер руку, положил ее обратно и снова убрал, прежде чем обильно моргнуть и сесть. Джеймс проследил за его взглядом, быстрым и мимолетным, в сторону станции Ремуса и Питерса, находящейся в паре столов от него. Джеймс хотел подразнить или указать на эту странность, но как только Сириус пошевелился и запах коснулся его, он почувствовал себя беспомощным, кроме как долго и широко разинуть рот. Была зима. Это был снег и свежий воздух, как ветер, когда он летает. Он был успокаивающим, мятным и коричным, как свеча, которую Джеймс имел в детстве. Пахло вечнозеленью, как сосны в декабре. Он танцевал в его ноздрях, успокаивая горло, как чай, и проникал в легкие, опьяняя пьянящим ароматом человека, которого он никогда не встречал. Его колени подогнулись, когда он подошел к нему, и Сириусу пришлось усадить его на сиденье и накрыть котел. Никто из них не дразнился по этому поводу. Более того, никто из мародеров даже не упомянул об этом ни разу после занятий. Джеймс до сих пор много об этом думает. Аромат Рождества, комфорта и немного опасности, например, падения с неба или утопления. Ему так отчаянно хочется снова почувствовать этот запах, в изгибе чьей-то шеи или в мягких волосах надо лбом. Однако его все еще раздражают пятикурсники. Несмотря на свой разрушительный романтизм, Джеймс Поттер также чрезвычайно ревнив. «Рад за нее», – думает он, пока девушка продолжает замечать шампунь какого-то парня. Портрет распахивается, и его быстро встречает множество маленьких шаркающих домашних эльфов, всегда очень радых видеть одного из мародеров. — Чем мы можем помочь вам сегодня, сэр, — спрашивает один из них, предлагая Джеймсу место за уменьшенной версией столов над ними в большом зале. Джеймс любезно садится и любезно отвечает: — Спасибо, Винни,— он знает их всех по имени, 6 лет регулярных визитов познакомили их всех: — Просто пришел посмотреть, могу ли я получить немного больше от ужина сегодня вечером для Ремуса? Домашние эльфы немедленно соглашаются, предлагая Джеймсу закуски, пока они готовят тарелку, и спрашивая, что он подумал о еде в тот вечер. Джеймс любит приходить сюда, ему действительно нравится компания домашних эльфов, и он сильно сомневается, что кто-то еще вообще о них думает. Его первая поездка сюда произошла на первом курсе, он отчаянно пытался восстать и был ужасно голоден после долгого дня заключения с Филчем. Как всегда, его сопровождал Сириус. Сириус не совсем понимал, как разговаривать с эльфами, и почти сразу же начал им командовать. Джеймс помнит лицо Сириуса, когда Джеймс спросил у одного из них его имя, как Сириус выглядел странно ошеломленным и сразу же замолчал. Джеймс разговаривал с ними как с друзьями, как с равными, и Сириус постепенно научился делать то же самое. Они провели здесь несколько часов, сплетничая с эльфами и учась готовить разные блюда. Винни возвращается с завернутой тарелкой баранины, картофеля и зелени. «Спасибо, Винни, — говорит Джеймс. — Ему это понравится!» Винни застенчиво улыбается, опуская свою маленькую головку к полу и благодаря его за благодарность. Она медленно и нервно поднимает глаза и спрашивает: — Как поживает мастер Ремус? Винни хотела подарить ему еще еды, но, к сожалению, не смогла найти лишнего ягненка. Джеймс улыбается, ставя тарелку на стол и поворачиваясь к ее маленькой фигурке, — во-первых, ты можешь называть его просто Ремус, — она снова смотрит вниз, — и все с ним хорошо , не нужно извиняться, я имел в виду это. когда я сказал, что ему это понравится. Она слегка улыбается и снова поднимает взгляд, глядя в глаза Джеймсу, его лицо в очках отражается в ее больших круглых глазах. «Ремус много ест, Винни заметила», — смеется Джеймс, закусив губу, чтобы не выплеснуть слишком много, — «Ремус, должно быть, растет». Джеймс собирается отпустить какое-то ехидное замечание в адрес совершенно нелепого роста Ремуса, когда портрет груши распахивается. Почти никто не знает, как открыть портрет, Гидеон и Фабиан Прюэтт научили Джеймса еще до того, как они закончили учебу. Джеймс тут же разворачивается на своей скамейке, поворачивая прицел и приземляясь чуть ли не на последнего человека, которого он ожидал увидеть. Джеймс подозревал, что, возможно, Сириус пришел присоединиться к нему, возможно, засиживаясь допоздна в поисках винограда, как он иногда необъяснимым образом делает. Кого видит Джеймс, несмотря на их сходство, это не Сириус. Это уменьшенная, более тонкая версия той же родословной. Мальчик, который, как только входит, похоже, собирается уйти. Регулус Блэк одет в пижаму. Полосатые красно-зеленые рождественские пижамные штаны и свободная черная толстовка с капюшоном, как подозревает Джеймс, не его собственная, учитывая, как она свисает с его стройной фигуры и доходит до середины бедра. Регулус Блэк стоит на кухне Хогвартса в 12 часов ночи в магловской пижаме и открыто смотрит на Джеймса, пока Винни тепло приближается к нему. — Регулус! — восклицает она, маня его дальше. — Вы хотите горячий шоколад, который тебе нравится? Винни может сделать это для вас очень быстро, сэр! Регулус улыбается полной улыбкой, отрывает взгляд от Джеймса и смотрит на Винни. Она улыбается в ответ, а он кивает и обильно благодарит ее: —Ты всегда знаешь, чего я хочу, как ты это делаешь? Она смеется и начинает готовить ему горячий шоколад, в то время как другие домашние эльфы просто заняты уборкой и сортировкой посуды на другом конце комнаты. Джеймс пытается сохранять спокойствие, ожидая, пока взгляд Регулуса вернется к нему. Регулус, кажется, почти полностью забыл, что он тоже был здесь, как только другие эльфы пришли его поприветствовать. Он также знает их всех по имени. Они тоже спрашивают о его друзьях. Они спрашивают о его занятиях. Он спрашивает об их сплетнях. Что, черт возьми, сейчас происходит? Мозг Джеймса задается вопросом, пока он сидит, довольно глупо пораженный тем, что Регулус Блэк является совсем не тем, кем он себя считал. Регулус медленно пробирается через комнату, явно игнорируя Джеймса, приближающегося к Винни, пока она дополняет кружку горячего шоколада взбитыми сливками и шоколадным соусом. Джеймс хотел бы получить признание, пожалуйста. Он довольно резко и неловко откашливается. Когда мне стало неловко? Когда взгляд Регулуса наконец находит его, он думает: «Скажи что-нибудь, Джеймс буквально скажи что угодно», подсказывает его мозг. Джеймс понятия не имеет, что сказать. — Поттер. — заявляет Регулус так, как будто он просто указывает на погоду или отмечает свое отвращение к определенной марке шампуня. Оно лишено каких-либо эмоций и подчеркнуто лаконично. Джеймс чувствует себя совершенно не на своем месте. Внезапно ему кажется, что это он вторгся в пространство Регулуса (что, если подумать, он уже делал раньше). — Хм, — начинает он, отличное начало, Джеймс, вот и начало разговора, — думает он, прежде чем снова откашляться, чтобы сказать: — Привет, Регулус. Джеймс замечает легкое подергивание уголка рта Регулуса и воспринимает это как хорошее начало. — Да, привет, Джеймс, — медленно отвечает Регулус, прислоняясь к стойке напротив Джеймса. — Ты знаешь Винни? — глупо спрашивает Джеймс. — Совершенно очевидно, да. Я также ясно знаю, и именно здесь обычно используют контекстные подсказки для дедукции, все остальные эльфы, — тянет слова Регулус, более низким голосом с явной сонливостью. Джеймс улыбается, несмотря на то, что осознает, что его просто явно оскорбили, и спрашивает: — Ты часто сюда приходишь? Регулус почти улыбается, почти. — а ты? — спрашивает Регулус в ответ. Джеймс улыбается, сияя в сторону кухни, которую сейчас занимают работающие домашние эльфы: — Да, да! Здесь довольно приятная компания, а еще я люблю перекусить в полночь, — Джеймс видит, как что-то мелькает на лице Регулуса, прежде чем он решает ответить на предыдущий вопрос Джеймса словами: —Тогда мы нашли единственное, что у нас есть общего. Регулус поднимает прекрасную бровь, глядя на Джеймса, смеется и слегка качает головой, чтобы убрать с лица выбившиеся волосы. — Я уверен, что это нечто большее, маленький Блэк, — говорит Джеймс с улыбкой, от которой он, кажется, не может избавиться, — скажи мне, большой любитель какао? Регулус смотрит на уже наполовину пустую кружку в своей руке, позволяя полукривой улыбке закрепиться на его закрытых губах. Он просто мычит и делает еще глоток. — Я предполагаю, что да, — говорит Джеймс, вставая, чтобы взять стебель винограда из миски рядом с Регулусом, — я тоже. Улыбка Регулуса становится шире, но его губы остаются закрытыми. Джеймс, храбрый, как Годрик, подмигивает Регулусу, прежде чем сунуть в рот круглую зеленую виноградину. Он замечает, что улыбка Регулуса гаснет, и наблюдает, как его взгляд рассеянно скользит по рту Джеймса, пока тот жует и глотает. — Ты любишь виноград, Регулус? — спрашивает Джеймс. Регулус восстановил контроль над своими глазами и решительно не смотрит на Джеймса. Его лицо стоическое и прямое, плоское, лишенное эмоций, но в глазах мерцает намек на озорство, которое Джеймс чувствует в себе. — Я предпочитаю фиолетовый, — говорит он ровно и лишенным тона, имитируя предыдущий акт Джеймса, когда он выхватывает виноградину (фиолетовую и немного меньшего размера) из миски и засасывает ее в открытый рот. Ох, думает Джеймс. Ох. Регулус быстро освобождает свое место, прислонившись к стойке, и поворачивается, чтобы поставить свою теперь уже пустую кружку рядом с грязной посудой, оставшейся с того вечера. Он благодарит эльфов, а Джеймс беспомощно обводит его взглядом, очарованный своим знакомством и самим существованием в этой комнате. Регулус направляется к портрету, собираясь уйти. Он проходит мимо Джеймса, и вместе с ним проходит мягкий запах Рождества. Джеймс приписывает этот аромат какао. Как только он распахивает портрет, Регулус поворачивается назад, лишь слегка, лишь поворот плеч и наклон его идеального лица, — то есть три общие вещи, — говорит он, от чего улыбка разрывает губы Джеймса и согревает его. щеки: «Надеюсь, миссис Норрис поймает тебя на обратном пути в башню». Улыбка Джеймса слегка угасает, когда он наблюдает, как Регулус быстро выходит из отверстия в портрете и поворачивается в сторону гостиной Слизерина. — Вы с Регулусом друзья? — спрашивает Винни, когда Джеймс хватает тарелку Ремуса и кладет на нее несколько виноградин для Сириуса. Джеймс на секунду обдумывает ее вопрос, немного посмеиваясь про себя, прежде чем ответить: — Нет, еще не совсем. Она кивает и идет с ним к портретному отверстию, спрашивая: — Значит, ты хочешь подружиться? Он останавливается у дыры, смотрит вниз и смотрит в глаза маленькому эльфу. — Может быть, — говорит он, честность слетает с его распущенных губ, — не говори Сириусу, если он спустится сюда, ладно? Она немедленно кивает и обещает, и он чувствует себя немного неловко из-за того, что сформулировал свою просьбу как приказ, но она, кажется, рада доставить ему удовольствие и машет рукой на прощание, когда он поднимается по лестнице из кухни. Остальные мальчики встают и громко кричат, когда Джеймс входит в комнату и бросает виноград в Бродягу, который сейчас прислонился к сундуку Ремуса в конце его кровати. Луни немедленно встает со своей позиции у открытого окна, когда входит Джеймс, кладя зажженную сигарету, чтобы принять еду в руки Джеймса. — Спасибо, Сохатый, я чувствую себя реальео голодным, — говорит он, тут же откусывая мягкий кусок картофеля. На предстоящих выходных будет полнолуние, так что Ремус ест, как настоящее животное, то есть… я имею в виду. «Нет проблем», — говорит Джеймс, и Сириус и Питер присоединяются к нему, — «все для нашего Лунтика». Джеймс слегка взъерошивает пушистые волосы на голове Ремуса и тут же укладывается на пол рядом с Сириусом. — Кстати, Винни говорит, что хочет, чтобы ты поскорее навестил ее, — говорит он Римусу, который сидит спиной к окну, а тарелка неуверенно стоит рядом с ним на карнизе. Он улыбается, глядя на территорию под башней. — Я зайду сюда после выходных, — тихо говорит он. Ремус не очень любит говорить о лунах. Сириус быстро меняет тему, вскакивая с земли, чтобы вытащить Питера из кровати (он учился, он единственный, кроме Муни, кто делает что-либо из этого). — О, Хвост! Сириус начинает, как всегда драматично: — Пожалуйста, сыграйте со мной взрывные снимки, пожалуйста. Лунатик весь вечер отказывался, а Джеймс хочет поиграть. Джеймс моргает, глядя на Сириуса: — Я буквально никогда этого не говорил. Джеймсу очень хотелось бы запереться за занавеской своей кровати и тщательно проанализировать каждую секунду своего общения с младшим Блэком братом. Сириус просто закатывает глаза и заявляет: —Тебе не нужно было, Сохатый, разве ты не знаешь, что я могу читать твои мысли? Он делает какой-то странный жест, шевеля пальцами между своей головой и головой Джеймса, и Джеймс смеется и тут же сдается. — Ах, конечно! Ты прав, дорогая моя родственная душа, как я мог забыть наши печально известные навыки телепатии! Джеймс задыхается, вставая, чтобы помочь Сириусу вытащить Питера из кровати. — Честно говоря, Джеймс, стыдно тебе должно быть, — упрекает Сириус Джеймса, когда они тянут Питера за ноги, — но тебе не о чем беспокоиться, я всегда буду здесь, чтобы удовлетворить все твои желания и нужды. Джеймс смеется над недовольными возгласами протеста, исходящими от Питера, сдается и встает. — Спасибо, мой дорогой , — говорит он, сжимая лицо Сириуса руками и громко целуя его в лоб, — ​​а теперь давай сыграем несколько снимков! Сверху над ними льется смех от дыма во рту Ремуса, и Питер тепло улыбается при проявлении привязанности, говоря: «Как нам удается их терпеть?» к залитой лунным светом фигуре Ремуса. Ремус только качает головой и нежно улыбается двум мальчикам, теперь переплетающимся на полу: «Я не знаю, Хвост, я действительно не знаю». Джеймс проводит остаток ночи, входя в утренний зал с громкой игрой во взрывные снимки, почти не думая о мальчике в рождественской пижаме или запахе горячего какао.