Закон, мать его, Мёрфи

Не прошло и минуты, как пришёл ответ: «Палмер парк». Отдельным сообщением прилагались адрес парка, точные координаты нахождения Ричарда в нём и средний расчёт поездки из конспиративной квартиры с учётом актуальной загруженности дорог. Нет, ну что за идиотина. Рид прикусил губу, стягивая глупую улыбку с лица, и завёл машину. В хорошо знакомый парк детектив добрался быстро. Минуя обычно загруженные трассы, он отдавал предпочтение тихим улочкам частных секторов. Дело оставалось за малым — отыскать железку. Хотя как для того, кто смылся без предупреждения, он слишком охотно шёл на контакт. Рид следовал по пути, отмеченному онлайн картой до локации RK, и уже через пару минут заметил того, сидящего на лавочке у деревьев. В сторону полицейского он не смотрел и будто вообще не двигался, уставившись себе же под ноги. Повседневная одежда так идеально шла ему, что детектив на момент замер, позволяя себе секунду слабости — последний сытный ужин перед казнью. Таких взглядов, хоть и тяжело было признаться, в последнее время становилось всё больше. И на каждом висел ярлык «последний». А затем «ну точно последний.» Такой взгляд часто блуждал по открытой шее, что раньше вечно пряталась под высоким воротником формы. По предплечьям, покрытым россыпью маленьких родинок, когда андроид для приличия переодевался в «чистую» футболку или водолазку без горла. Какое зло сделал Гэвин в прошлой жизни, что Камски создал сраную боевую модель с этими милыми родинками?! Резко оборвав поток своих мыслей, Рид поравнялся с Ричардом. Никакой ответной реакции. Ноль внимания. Тотальное идеально сбалансированное игнорирование. Похоже, потрескавшийся асфальт был самой занимательной вещью во всём мире. Просто никому об этом не рассказали. Только железке, познавшему истину этой бренной вселенной. Рид пнул ботинком чужой кроссовок: — Давай, выходи из своего кибер-сна, — RK очень медленно, даже заторможенно, поднял взгляд и лишь секундой позже сфокусировал его на детективе. Выглядел он как-то даже беззащитно (насколько это может беспощадная машина для убийств). Словно не ожидал увидеть в парке никого знакомого. Или что кто-то всё-таки придёт… — Харэ моську кривить, словно ты тут жертва. Андроид нахмурился, и без того низко посаженные брови грозно нависли над изучающим взглядом. Всё так же молча Ричард подвинулся на лавочке, приглашая детектива присесть рядом. Не то чтобы места до этого не хватало, но жест был полностью и абсолютно в духе Девятки. Просто прелесть: робот-джентльмен своей персоной. Такой идеально воспитанный по заветам проповедничка Маркуса, что бросил своего партнёра после кхм… Забыли. Гэвин плюхнулся рядом, едва касаясь джинсой чужого колена. За месяцы, проведённые в компании напарника, Рид почти что свыкся с его присутствием. И физическим, и в каком-то смысле эмоциональным. Если раньше хотелось материться и плеваться, то теперь получалось реже и не с таким усердием. Но не сейчас, в данной ситуации как раз-таки хотелось наорать. И для собственного спокойствия, и чтобы совершить ещё одну заведомо неудачную попытку вернуть время вспять. Детектив открыл было рот, готовый песочить трёхэтажными за милую душу, и подавился собственным языком. Самое главное оружие — и то подводило. Давало осечку и почему-то было повёрнуто дулом к нему самому. — Так и что ты забыл в Палмере? Уток покормить пришёл или траву понюхать? — полицейский фыркнул, откидываясь на спинку лавочки. Он неотрывно наблюдал за профилем RK, отмечая малейшие изменения: дёрнувшийся уголок рта, поспешное совершенно нечеловечески частое моргание, хмурящиеся то сильнее, то меньше брови. Постоянно хотелось по этим бровям провести — стереть угрюмое выражение лица. А затем спуститься по скуле к уголку губ и… — Я решил прогулять работу. Ага, вот оно как. А Рид-то думал, переживал, что дело в мировой инфляции, обвале криптовалюты и глобальном потеплении. Или что там ещё сподвигает людей к необдуманным поступкам, импульсивным заказам в интернете и коллективному безумию. Всё понятно. Предельно ясно. Ясно, но… — Хули ты так решил, Ричард? — Коннор мне сказал… Ну, началось! Честное слово, когда они закончат с этим делом, Рид точно вышибет RK800 мозги. И не посмотрит на то, что Конноров теперь не несколько, а один единственный и неповторимый. И насрать на гневные восклицания Андерсона. Захочет справедливости — ну и пожалуйста, детектив вложит Хэнку в ладонь пистолет, выставит вперёд Ричарда и даже бантик приделает сверху: «Стреляй в отместку, милости прошу. Око за око, или как там? Одной проблемой меньше». Ну а с Фаулером порешает. Снимет все деньги с депозита на починку андроидов или, не дай, то есть, дай бог, на откупные за повреждения не сопоставимые с жизнью в данной пластиковожопой оболочке и свалит в закат. Куда-то в Швецию. Говорят, там культ брусничного варения. Всегда хотелось попробовать. — Коннор сказал, что если не знаешь, что делать, то нужно побыть одному и подумать, — на одном дыхании, хотя какое уж тут дыхание у андроида-то, выпалил RK. — И лучше делать это там, где много пространства. И стены не давят на тебя. И никакие внутренние факторы не влияют. И дышать свежим воздухом тоже хорошо. — Ты вообще помнишь, что тебе и не надо? А Коннор твой в край ёбнулся со своим очеловечиванием. Уже от нечего делать на стенку лезет, лишь бы быть похожими во всём на людей. Будь я андроидом, хуй бы там эти кожаные мешки наследовал. Тоже мне, нашёл пример для подражания, — детектив закинул локоть на спинку, удобнее садясь в пол-оборота. Он ухватился рукой за дерево, то ли удерживая себя так от драки, то ли от потери связи с реальностью. Какой бы андроид в здравом уме и светлой памяти такое сморозил? — Да, помню. Но дышать свежим воздухом — полезно! — Ричард гневно уставился на Гэвина, словно ребёнок, отстаивающий свою безусловную правоту у противного дядьки-взрослого. Рид развёл руками, дескать, «ладно, не горячись» и прикусил щеку, удерживая веселье лишь на кончиках губ. — Так вот, я решил, что этот парк идеально подойдёт. Я ни разу тут не был, он не очень далеко от квартиры, и у него сравнительно неплохие отзывы. Тут часто устраивают фестивали, и в большинстве своём… — Окей, понял-понял. Хватит. Я думаю, ты сюда не концерты пришёл посмотреть. Тогда ты можешь объяснить мне, зачем? О чём пришёл «подумать», — услужливо направил разговор полицейский, отдавая себе отчёт в том, что и так знал ответ. Он чувствовал себя ответственным взрослым, которым быть особо не любил, и оттого почти никогда не был. Ситуация сейчас, правда, не оставляла выбора. Рид должен был всё разрулить, расставить по полочкам и прийти к единому верному решению. О котором, он надеялся, не будет жалеть. О котором боялся, что точно будет. — Как ты помнишь, я боевая модель. Мои социальные модули менее функциональны, чем у Коннора или любого другого андроида, потому что лично меня создавали для военных целей, где нужен только анализ и критическое мышление. Урезанная эмоциональная составляющая и эм… — Ричард снова столкнулся взглядом с полицейским и кашлянул, прочищая горло, словно самый настоящий человек. — В общем, мне сложно понимать людей. И сложнее всего — тебя. А еще сложнее понимать себя, когда я не понимаю тебя. Я даже увеличил залоченный объем памяти под обработку социальными модулями, но всё равно постоянно ловлю какие-то ошибки о несостыковках. Они просто взрывают мою систему изнутри. Ричард наклонился за сухой травинкой возле лавочки и принялся методично отщипывать от неё небольшими кусочками: — Каждый раз, когда ты говоришь одно, а делаешь другое. Или когда говоришь то, что не должен был по моим подсчётам. Когда реагируешь на то, на что обычно не обращают внимания и наоборот. Временами ты даже слишком молчалив, и тогда становится понятно, что твоя бравада просто напускная. За твоей руганью — искренность, а за резкостью — чуткость. Ты словно открытая книга, но я не знаю языка, которым она написана. И всё это, весь ты — это так сложно. Вот кому сейчас точно нелегко — так это Риду. Это у него на руках подрастала маленькая пластиковая личность. И это детективу почему-то, а не папочке Маркусу, придётся учить горе-андроида уму-разуму. Принимая во внимание, что пример для подражания из Гэвина никудышний. И даже показательно отрицательный. Такой, чтоб в книжках печатать: «Смотрите, как не надо». — Это не сложно. Это нормально. Никто не может понимать других на сто процентов. И даже самих себя. Порой это даже сложнее, — Гэвин хмыкнул. Он потянулся рукой, которая всё ещё опиралась на спинку, и уткнулся указательным пальцем андроиду в висок, лишь на задворках разума обращая внимание на неотличимую от человеческой теплую мягкую кожу. — Вот эта твоя часть слишком много думает. Это тоже плохо. Говорят же, от мыслей и голова задымиться может. А вот эту срань, — палец Рида опустился, указывая на скрытый за одеждой, скином и пластиком мерно постукивающий тириумный насос, — вообще можно не слушать. Постоянно подводит и заставляет тебя, — палец снова уткнулся в висок, — накручиваться. И Рид, конечно же, был в чём-то прав. Хотя сам прекрасно знал, что ошибался. Просто пытался убедить Ричарда в том, в чём уже давно не получалось себя. В основополагающих заветах всего человечества. В убедительной лжи, окантованной кружевом из недомолвок и полуправды. — И что тогда делать? — на вопросительное выражение лица у Гэвина андроид добавил: — Я хотел разобраться в том, что делать дальше. То, что произошло ночью, было… — Было ошибкой. Просто забудь, — обрубил на полуслове детектив. — Удали, заблокируй. Вам же, жестянкам намного проще — любое ненавистное воспоминание можно просто стереть или выбросить, как ненужный кэш. И всё, и заебись. — Даже если предположить, что мне придется удалить определённые воспоминания о конкретном человеке, — фраза звучала слишком свысока и поучающе, — мне также придётся удалить и сопутствующие им воспоминания, что может радикально повлиять как на мою рабочую, так и на повседневную жизнь. Для андроидов — воспоминания, это ценный опыт. Он делает меня мною и никем другим. Поэтому я этого делать не буду. И, тем более, не хочу. Серьёзный взгляд серых грозовых глаз непреклонно уставился на Рида. У того засосало под ложечкой от множества смыслов, вложенных в последнюю фразу. Тех самых, которые на самом деле не имелись ввиду, но так приятно было их домысливать. Воображать, настраивая воздушные замки. — Где ты научился так высокопарно затирать дичь? — Гэвин проглотил все вопросы, готовые соскочить с языка, затыкая вместо этого пустоту отстранённой язвительностью. Как делал всегда: прятался и убегал. — Ты счита́ешь, что это была ошибка? — RK поджал губы и сел ровнее, чем до этого, напрочь лишая повседневную одежду своей маскировки — кто угодно подметил бы в нём нечеловеческую прямоту, уж слишком отдающую на застывшую скульптуру. В контраст всей позе глаза Ричарда казались на удивление человечными. И выражали такую оголённую открытость, что Рид готов был завыть от отчаяния. Зря он сюда пришёл. Зря начал разговор, зря вообще открывал свой рот. Зря поддался уговорам-угрозам Фаулера ещё в первый день. Он всегда только и делал, что плошал, а затем в попытках исправить — усугублял ситуацию. Они ведь не могут быть вместе. Это дико. Немыслимо. Гэвин всего лишь дерьмовый полицейский, проживающий четвёртый десяток в уже почти осточертевшем одиночестве, и от того так легко ведущийся на провокации, откликающиеся неровным биением в сердце. А Ричард… Боже, Ричарду просто не повезло, что его приставили к детективу. Просто жестянка вытянул не тот билет в их сраном андроидском раю. Или где-то проштрафился у пресловутого rA9 и оказался во влиянии не самого лучшего «наставника». Ведь что по сути может знать этот тостер нескольких месяцев отроду? Точно. Конечно же, как можно было не догадаться сразу?! Долбанный синдром утёнка. Рид отвёл взгляд. С кем чаще и больше всего общался RK? Что он видел? Что больше всего анализировал и адаптировал? Чему подражал? Ответ очевиден. Но Гэвин это ведь всего лишь — Гэвин. И ничего больше. Трамплин в куда более широкий мир, чем сам полицейский может предоставить. Ричарду просто не с чем было сравнить. Он принимал всё за чистую монету. За холодные расчёты и выводы. Ричард никогда не сможет Гэвина… — Да, считаю, — слова опилками поднялись горлом, чесанув по вмиг онемевшему языку. Вот он и сказал. Полицейский встал с лавочки и потянулся, на полную грудь втянув носом воздух. — Давай, идём. Нам надо ещё Фаулеру написать. Я узнал кое-что интересное. Можно будет проверить и в случае чего накрыть не только мафию, но и мелких уёбков, с которыми они так сдружились. Детектив сделал пару шагов в сторону парковки, где оставил машину, не услышал за собой ставшую привычной лёгкую поступь андроида и остановился. Да чтоб его. Ему потребовалась вся его мало-мальская выдержка и сила воли, чтобы закончить диалог и вести себя по взрослому, а этот тостер ни во что это не ставит! — Ну? — Гэвин крутанулся на каблуках. RK так и сидел, вцепившись ладонями в край лавочки. Его взгляд, как будто наполнившийся красными бликами, казалось, прожигал потрескавшийся асфальт дорожки. Губы плотно сжаты, брови снова драматично низко сведены к переносице, а с кончиков пальцев мерно сходил скин. Скин? — Эй, какого хера?! Рид рванулся вперед, падая коленями на асфальт и накрывая руки андроида своими, пытаясь скрыть проступавший то там, то тут, словно витилиго, пластик. Их тела оказались очень близко. Колени Ричарда упирались детективу в грудь, а лицо RK находилось на расстоянии, когда обычно можно почувствовать чужое дыхание. Но какое же дыхание у андроидов, Гэвин со стоическим отрицанием постоянно забывал этот факт и каждый раз заново удивлялся. Как-то даже слишком часто. Не человек. Не настоящий. Не верь. «Я не верю». — Я тебе не верю, — от эмоций на лице у RK, таких неподдельных и оттого абсолютно неправильных, пробирало до самых костей. Где-то внутри сжималась всё туже пружина, закручивая с собой в карусель и органы. И совершенно не собиралась ослабляться, словно в наказание. За то, что Рид был ссыклом. А ещё циником. И эгоистом. Слабаком. Но скольких же усилий ему потребовалось для этой слабости! Несправедливо. Нужно с этим заканчивать. — Послушай, Риччи, у нас нет времени сейчас разводить об этом полемику. У нас есть другие вопросы. Более важные. Мы здесь на задании, нам нужно разобраться с триадой. Ею ты должен занимать свою прелестную йоттабайтную голову. А это́ — просто забудь. Выкинь из приоритетности. «Выкинь из приоритетности меня». — Ты жестокий. И несправедливый, — взгляд RK стух, уступая место колкой проницательности и так хорошо запомнившейся Гэвину надменной отчуждённости. Вот таким железка был в самом начале. Молодец, хороший мальчик. Рид перехватил руками ладони Ричарда, проехался большими пальцами по косточкам, спускаясь к кончикам пальцев, спешно возвращавшим себе скин. Когда фальшивая кожа стала целостной, детектив расцепил хватку и поднялся с колен, даже в глубине души запрещая себе признаться, что чертовски хотел совершенно другого исхода. Если сейчас он будет об этом думать, то только сделает хуже. Он тоже должен забыть. Или хотя бы воспринимать всё как что-то нереальное. Чего никогда не произойдёт. Безумная фантазия на грани сознания. Вот и отлично. Вот и порешали. — Идём, я чертовски голодный, — мысленный договор с самим собой не приносил ни толики успокоения. Вот, блять, и порешали.