Сгорая дотла

      Рука щиплет, горит от неприятных ощущений, от кровоточащей раны, но она сжимает её в кулак, пытается не концентрироваться на этой боли. Притворяется, словно её и нет вовсе. Как то было в детстве, когда она страдала от швов. Даже если брать во внимание то, что раньше ей приходилось иногда использовать собственную кровь для некоторых заклинаний, Аляска всё ещё не могла привыкнуть к этой дикости — боль слишком острая. Даже вампирские клыки ощущаются куда приятнее, нежели это. Но это в данный момент не имело никакого значения, всё её внимание было приковано к Элайдже. Аляска внимательно оглядывала его серую кожу, вздутые вены, в ожидании чуда. Пыталась мысленно прикинуть, сколько же вампиру, по времени, нужно на воскрешение. Сколько есть времени у неё, прежде чем содеянное будет вскрыто. Хочется Аляске, чтобы это продлилось как можно дольше, но она старается быть реалисткой. У неё осталось не больше пяти минут, прежде чем братья Сальваторе решат явиться обратно и заметят её безрассудство.       Аляска подходит ближе к гробу, облокачивается на него, упираясь руками в края. Она ближе разглядывает черты его лица. С Никлаусом у него нет ничего схожего. Разные волосы, цвет и разрез глаз, форма лица. Будто и не братья вовсе. Даже характеры слишком разняться. Она делает глубокий вздох, замечает шевеление губ. Еле заметное, но это придаёт ей бодрости. Оттенок кожи также становится более живым, серость сходит. Это дарует надежду на… лучшее? Конечно, Паркер не знает, чем это будет чревато. Но хуже точно не станет. Некуда, по крайней мере. Хуже станет, только если загадочный гроб откроется, Аляска в этом уверена. То, в чём таится столько темной магии, попросту не может стать их спасением. Только погибелью, не иначе. Признаться, её до сих пор потряхивает. Она всё ещё ощущает в себе ту магию, что поглотила. Ту, что будто бы пыталась её убить за вмешательство.       Аляска сглатывает вязкую слюну, скопившуюся во рту. Слышит, как половицы сверху скрипят, часть штукатурки сыпется под тяжелыми шагами. Деймон и Стефан — они переговариваются, до Аляски лишь доходят злобные отрывки фраз. Напряжение между братьями возрастает, лишь бы не дошло до пика, до ненависти, что будет сжигать их изнутри. Лишь бы это случилось не из-за неё. Но этот вопрос её мало волнует, припасёт на потом. Аляска берёт клинок в руки и, чтобы выиграть себе время, прячет его. Скрывает заклинанием, что её учила Джо еще в детстве. Таким образом, она выигрывает шанс на воскрешение благородного брата. Вдох. Фигура Стефана появляется в поле её зрения. Выдох. Её тело ударяется о стену, она становится пригвожденной к ней, пыль вокруг поднимается. В голове моментально начинает гудеть, большая часть удара пришлась именно по затылку. В этот раз никто его не придержал. Она прикрывает глаза, хочет не сосредотачиваться на этой боли, однако эта миссия просто невыполнима. Зато теперь рана на ладони её совсем не волновала.       Аляска открывает глаза, дабы встретиться взглядом со Стефаном. Злобным, готовым глотку ей перегрызть. И он это сделать в силах. Потрошитель как-никак, начнёт и остановится не сможет. К тому же, ему не нужно было много времени, чтобы понять, что она делает. Конченная идиотка, что хочет ему разрушить весь его план. Он рычит, с силой стискивает в собственных руках её плечи. Не с такой, чтобы сломать ей кости, но достаточной для того, чтобы оставить отметины. Под его глазами рисуется аккуратная сеточка вен, а вместо красивых зеленых зрачков начинают виднеться красные. Высшая степень злости. Только Аляска не пугается. Перед Стефаном храбриться. Хочет сделать вид, что бесчеловечный он, совсем не пугает её. Однако всё нутро дрожит, а сердце заходится в таком ритме, что она и в ушах слышит его стук. Либо же это из-за встречи со стеной.       Как бы то ни было, но он и впрямь вызывал в ней ужас. Безжалостный, наплевавший на всех. Даже до Елены ему не было особого дела. Точнее, ему хочется верить, что это так.       Деймон же в этой ситуации теряется, не сразу сопоставляет, что к чему. Оцепенел. Не сразу отгораживает брата от подруги. Они оба потрепанные, в грязи, успели друг друга повалять. Удивительно, что до сломанной шеи не дошло. Иначе у Аляски шансов бы точно не было и её хруст её позвонка был последним, что она услышала бы. А потом бы обратилась, ибо крови Клауса в ней достаточно.       — Где кинжал, — змеей шипит Стефан, суживая глаза. Ей кажется, что в одно мгновение он и впрямь поломает её, бесповоротно. Она в этом уверена. Но сдаваться она не планирует, не хочет, чтобы всё было зазря. Паркер готова гнуть свою линию до собственного конца. Сжимает челюсть, подбородок вздергивает. Этим самым Аляска, лишь заставляет Стефана кипеть. И он готов переместить свои руки с её плеч, на шею.       Но Деймон успевает это предотвратить. Откидывает брата от подруги. Кажется, что намечается новая потасовка. Старший Сальваторе встаёт перед ней спиной руки чуть тянет назад, он загораживает обзор и делает всё то, чтобы она не пострадала. Уже достаточно натерпелась благодаря нему. Поэтому Деймон готов защищать, драться. Даже с собственным братом. Точнее, тем что от него осталось       — Прекрати. — выкрикивает Деймон, удерживая младшего брата, что на вампирской скорости собирался нанести ему удар. Ему вся эта ситуация порядком поднадоела. Голова кипит, он мыслить вообще не готов. Всё это ставит в тупик. Первородные в городе уже стояли поперек горла. Хотелось избавиться от них, раз и навсегда. Но история с загадочным гробом и ему не понравилась. Впервые Деймон выглядит куда рациональнее своего младшего и правильного брата. Он оборачивается к Аляске: — А у тебя совсем нет никакого критического мышления? — устало выдавил из себя Деймон, он отпустил брата, когда понял, что тот не сопротивлялся уже. Не брыкался. Руками Деймон поправил собственные волосы, зачесав их назад. Кинул злобный, уничтожающий, взгляд в сторону Стефана.       Как предупреждение, чтобы точно без глупостей. Их и так уже достаточно. За пару дней они превысили все лимиты. Давно, пожалуй, такого не было.       — Пусть тогда она, наконец, достанет свои мозги и вернет кинжал, — он дышит глубоко, дабы точно не сорваться. Внутри бьется человечность в невидимую стену просится наружу, но он ее сдерживает. Сейчас точно не время позволять себе слабость. Эмоции будут по накатанной приходить, выбивать из колеи, доводить до слезного состояния. То, как он подставил Елену, Деймона, даже жалость к Аляске у него была. Она же всегда относилась к нему хорошо. В моменте он её считал и своим хорошим другом.       Он чуть ли вслух не выругался. Качнул головой, дабы сбросить с себя этот груз, эти мысли. Ему должно быть на-пле-вать. Стефану нужно сдерживать свою тонкую, нежную натуру, потому что иначе весь план точно пойдет под откос. Впрочем, он уже перекроился, приходится всё менять на ходу. Только вот если Элайджа вступит в игру, то он уже и не знает, что дальше делать. Единственная, по поводу гроба, надежда осталась на Бонни, которой он успел написать, когда увидел, что с Аляской творилось неладное. К тому же, это должно быть в интересах Беннет. Стефан знает, она также как и он мечтает избавиться от надоедливого гибрида.       — Не верну, — протестует совсем как ребенок, но Аляска ещё не отходит от своего желания стоять на своём. Сейчас она уверена в поддержке Деймона, да и… на кончиках пальцев еще ощущается магия. В случае чего, она и без помощи друга постоит за себя. — Ты и так уже наворотили делов, Стефан. Подставил всё своё окружение. — здесь она больше делала намёк на себя, однако и Деймон под угрозой находился. — Месть Клаусу закрыла для тебя всё остальное.       — До сих пор думаешь, что мне не всё равно на тебя? — он голову набок склонил, усмехнулся. Хочет поддеть, дабы ослабить. Игра на эмоциях всегда была отличным методом. Клаус это хорошо ему показал. Одно из немногого полезного, что он для себя усвоил. А затем Стефан оскалился. Сначала ему нужно свернуть шею Деймону, а после уже можно будет и на Аляску кинуться, чтобы в этот раз точно ему ничего не мешало. Деймон для него преграда во многом. Зря он ему показал это место вообще.       Зря положился на человеческое.       Он морщится, сопротивляется. Ему нужно доказать самому себе, что он еще ничего не чувствует. Что мямля в нём не просыпается. А самый лучший способ для этого — причинить боль тем, кому ты бы не хотел, будучи с человечностью. Так ты точно покажешь, что тебе ровным счётом всё равно на всех, а также убьешь последнюю надежду окружающих, оттолкнешь их, что они перестанут путаться под ногами. Он кулаки сжимает, щурится, готовится. Настраивается на нужный лад. В одно мгновение в помещении слышится громкий, почти оглушительный хруст. Тело Деймона валится на пол с глухим звуком.       Аляска тоже готовится, вспоминает слова из заклинаний, чтобы причинить боль. Защитить себя. Она руку перед собой выставляет, начинает зачитывать, смотря прямо на него. Представляя то, что он сделал с ней, несколькими часами ранее. Это точно убьет её нежелание причинять ему боль. Злость, агрессия, лучший мотиватор в этой ситуации. Сейчас каждый был сам за себя. Сложно в это поверить, учитывая, что полгода назад всё было довольно хорошо. Спокойная, мирная жизнь. Они путают шерифа, притворяются людьми и веселятся. Без лишних забот.       С её губ срывается лишь несколько слов из заклинания. Которое в итоге оказывается не нужным. Бессмысленным даже.       Потому что в следующее мгновение она ощущает холодный и освежающий воздух. Дышать становится легче, нет пыли. Первая мысль: она умерла, так и не успев ничего сделать Стефану. Она ощущает легкое головокружение от слишком резкой смены обстановки, к горлу подкатывает неприятный ком. Благодаря тому, как скручивало внутри все органы Аляска поняла — она абсолютно точно жива. Глубокий вдох, она пытается вобрать в себя как можно больше воздуха. Будто это её спасёт. Ноги перестают держать, она покачивается, теряет равновесие и перестаёт ощущать почву под ногами, однако крепкие руки на талии удерживают её от падения. До неё медленно доходит суть происходящего. Доходит, что её перенесли на вампирской скорости… куда-то подальше от того злополучного дома. Она также понимает кто именно. Вариантов то больше и не было.       Всё-таки, неожиданные перемещения ощущаются паршиво. Её вестибулярный аппарат не выдерживает. Она сравнивает это с катанием на мерзких аттракционах. Вроде интересно, захватывающе, а вроде это не стоит её паршивого состояния. Вслух хочется посетовать на это, но не решается. Её уберегли от драки, а после и падения. Если будет жаловаться, то это будет выглядеть некрасиво. Словно обесценивание этого поступка.       А Элайджа действовал мирно. Даже со Стефаном ничего не сделал, предпочел просто скрыться с Аляской. Проявил благородство, что текло по его венам.       — Отпусти, — она осторожно кладёт свою руку поверх Элайджи, оглаживая и призывая этим самым к действию. Она слышит, как он хмыкает, совершенно не уверенный в её решении. — всё нормально, мне лучше будет если я просто потрогаю траву. Правда, Элайджа, — он аккуратно опускает её на землю и лишь после убирает руки. Она пальцами впивается во влажную землю. Ощущает, как та оказывается под ногтями. Неприятно, но отрезвляюще. Вдох и выдох. Чувство рвоты уходит, становится просто легче и свободнее. Она часто моргает. Странные ритуалы, для облегчения собственной участи. Её — те, что дал Никлаус точнее, — штаны мокнут в коленях из-за росы на траве. Становится зябко.       — Удивительно, что при друге вампире ты не привыкла к этому, — беззлобно комментирует он, Элайджа обходит Аляску, чтобы оказаться прямо перед ней. Сначала ей удаётся увидеть только его лакированные туфли, а затем, когда он присаживается на корточки и аккуратно берёт её за подбородок она видит и его лицо. Второй рукой он достаёт из нагрудного кармана платок и протягивает ей. — Прости за столь резкое перемещение, но ситуация у вас, откровенно говоря, была отвратительная. Что произошло? — Элайджа щурится. Его лицо было нечитаемым. Аляска не могла сказать ничего по поводу его эмоций и прочего, они скрыты за безупречной маской, которую он явно мастерил слишком долго. Ей на секунду становится завидно.       Только это не должно становится её главными мыслями.       Она улыбается. Пытается искренне. Хотя бы внешним видом показать, что рада его возвращению. Потому что это действительно так. То единственное, что не поменялось совсем. Учтивый, превосходно одетый, первородный вампир. Тот, кто всегда старался сдерживать собственные слова. Кому хочется доверять.       Аляска забирает платок, спину распрямила и приняла сидячую позу. А он, в свою очередь, убирает свои руки. Элайджа выпрямляется, отряхивает брюки от пыли, что осела на нём во время его нахождения в доме. Аляска же занимается активным очищением рук, понимая, что в полной мере ладони отмыть не получится. Грязь так или иначе останется. Всё-таки без мыла и теплой воды — дохлый номер. Она присвистнула замечая, что платку пришёл конец и со своей миссией он справился лишь на троечку. Паркер подняла свою голову и тогда Элайджа протянул ей руку, совершенно не брезгуя. Потянул на себя, помогая ей встать.       — Спасибо. — выдаёт она, чуть помявшись. Элайджа отмечает же, насколько печально Аляска стала выглядеть с последней их встречи. Вроде бы такая же, но тоска во взгляде, синяки под глазами и бледность кожи — были показателем. Впрочем, даже тот факт, что она наперекор своим друзьям решила достать из него клинок, уже о многом говорит. — За всё, платок, спасение, твои манеры, — тверже произносит она, когда понимает, что её анализируют. Пытается отвлечь первородного. Потому что не хочется ей испытывать жалость. Не сейчас. Она слишком часто испытывает это сама по отношению к себе же.       — Так что же произошло, Аляска? — он дернул уголок губ наверх, сцепил руки в замок перед собой. Не торопил, покорно ждал, пока она соберет все мысли воедино и решит поделиться с ним. Элайдже не хотелось ломать её окончательно. Потому что будь у него другой темперамент, то она бы точно не выдержала. Он в этом уверен. Какой бы сильной она не была, сколько бы не пережила — она может закончится. Он видит это чётко. На такое у него, своего рода, чутье. — Если хочешь, мы можем сменить обстановку. Пойти туда, где тебе станет комфортнее. Всё-таки я теперь твой должник.       — Не стоит, — она тихо усмехается. Аляска сдерживается от едких комментариев о том, какая же душка Клаус. Да и он меньше всего заслужил этой желчи. В отличие от Стефана и Деймона — она для него ничего не значит. Но даже несмотря на это, поступил он с ней немногим лучше. — Если говорить о насущном, то Стефан похитил всю вашу семью, а Клаус, естественно, оказался от этого не в восторге. Поэтому, собственно, мы и стоим сейчас здесь.       — Он…       Элайджа хотел затронуть тему младшего брата, но Аляска прервала, понимая, в какую сторону он будет склонять.       — Я в порядке и никто, что удивительно, пока не умер. Однако долго ли ещё будет длиться эта милость я проверять не хочу. Нужно что-то с этим делать… Найти хотя бы какой-то компромисс. — она вздыхает, говорить это всё оказывается слишком просто. Либо из-за общей усталости она и не ощущает всю тяжесть этих слов. — Потому что Клаус явно не горит желанием уезжать из этого города, а Стефан не хочет, чтобы он здесь оставался.       — Почему тебе кажется, что он не хочет отсюда уезжать?       — Я не совсем правильно выразилась, — она поднимает глаза к небу, светлело. — Он не уедет отсюда без Елены, ибо она ключ к созданию гибридов, а Елена, в свою очередь, просто не захочет покидать это место, так как это её дом.       Что было глупостью, ибо этот город подарил Елене слишком много травмирующих воспоминаний. Но, с другой стороны, если его покидать, то только под руку с Никлаусом, что являлось отвратительной перспективой. Может быть, он бы обеспечил ей беззаботную жизнь, в обмен на донорство, но он ни за чтобы не позволил ей, в таком случае, остаться с кем-нибудь из Сальваторе. Потому что Клаусу нужно было бы продолжение рода двойника… а со Стефаном или Деймоном это было невозможно. Палка о двух концах, получалась.       — И что ты мне предлагаешь? — Элайджа подбирается к сути, которой сама Аляска и не знает вовсе. Потому что идей у неё не было, хотелось, чтобы всё придумали за неё. У неё и так достаточно насыщенные дни выдавались. Она не осилит планы.       Паркер и так была окружена сомнениями по поводу Элайджи. Всё же разок он их подставил. Во благо семьи, конечно. Но сейчас этой же семье угрожает опасность из-за её же друзей.       — Проявить всё своё благоразумие и попытаться решить этот конфликт. — мирно предлагает она, пожав плечами. Элайджа сходу понимает, что её решение было слишком импульсивным. Но винить её не может. Он чувствовал в ней панику, причину которой она утаивала. — Элайджа, ни я, ни Деймон не сможем что-то сделать. Клаус заставил Стефана отключить человечность и тот, как ты мог заметить, совсем с ума сошёл. Я… просто без малейшего понятия как быть. — на последнем её голос ломается. Она морщит нос, так как тот начинает щипать. Прямо сейчас Паркер хотела разреветься.       А Элайдже хотелось её пожалеть. Но он сдерживал это желание, потому что ей нужно было не это. Аляска ждала действий и решений. И их он готов был ей дать. Он поправляет манжеты, приосанивается.       — Я подумаю… поговорю с братом, выясню несколько моментов, а после сделаю так, чтобы твоя выходка не была напрасной. Даю тебе слово. — он голову склоняет чуть вперёд. Элайджа слабо улыбается ей. И Аляске хочется верить в это. В то, что этот кошмар закончится и она сможет вернуться обратно, в Коннектикут, откуда её больше не выдернут. — Ты же этого хочешь?       — Да.

***

      Пару дней Аляска проводит в квартире Аларика, не решается вернуться в особняк Сальваторе. Там она точно не сможет избежать гнева Стефана. Зальцман же без лишних вопросов пускает её пожить. Она особо не интересуется новостями, боится опечалиться. Всё что было ей известно — Элайджа с Клаусом пытались устроить примирительный ужин, итог которого известен ей не был. Главное, что Деймон вышел с него живым, а остальное было второстепенным. Ко всему прочему Рик старался ей всячески показать, что всё не так уж и плохо. Первый день она желала уехать из города, а потом поняла одну истину — не сможет вот так просто бросить всё. Она же сама вступила в эту своеобразную игру, выпустив Элайджу, а значит ей стоило дождаться каких-то итогов.       Деймон с ней не видится. Звонит постоянно, говорит о погоде, о том, как пытается улучшить свои навыки готовки. Не говорит о первородных, о брате, об открытом гробе, об Елене. Хотел убрать это всё в шкаф, на дальнюю полку, на некоторое время. К тому же ситуация позволяет. Майклсонов не видно всё равно, а Аляска пережила шок и ей жизненно необходимо было время. Привести мысли в порядок. Об этом и сам Рик ему сообщил, что наблюдал за ней, поил чаем и включал дурацкие передачи, лишь бы задумчивость спала с лица Паркер.       Только вечность это не могло продлится. Во всяком случае, тот факт, что первородные стали появляться в городе, стали активно показываться — уже о многом говорил.       Поэтому, превозмогая себя, Деймон оказался на пороге квартиры Зальцмана. С загадочной, но нервной улыбкой.       Аляска приготовилась к худшему. К вестям о смерти. Но, к удивлению, получила совершенно не их. Другие, те, что вызывали странные эмоции.       — Теперь вся семейка первородных обосновалась в нашем городе, — не весело присвистнул он, доставая из закромов бутылку бурбона. Хорошей выдержки. — Но из хорошего, в том гробу была их мать, что неплохо сдерживает их. Не знаю, чем она им угрожала, но они даже не язвят особо. Притворяются нормальной семейкой. Аж тошно от вида этой идиллии. — он весь скривился, как бы внешним видом показывая правдивость собственных слов.       Аляска же ходит за ним по чужой квартире, сложив руки на груди и внимая каждое его слово. Периодически то хмыкая, то вздыхая, ибо слов у неё не находилось. Она и реагировать не понимала как. С одной стороны — тот факт, что первородные боялись испытывать материнский гнев — радовало. С другой же вся ситуация всё ещё оставалась сомнительной. Эстер воскресла, явно с чужой помощью, будут ли ведьмы помогать другой ведьме, что создала вампиров просто так? Вряд ли они сделали это из-за сентиментального воссоединения. Значит, здесь должно что-то крыться. Но мысли она свои не озвучивала вслух.       Деймон же ставит сначала один стакан на барную стойку, а затем второй и третий. Рик вскинул брови и скользнул взглядом по Аляске. Сомневался, что она захочет. Но… Рик и знает её меньше Деймона. Паркер взбирается на высокий стул.       — Думаешь, что это продлится недолго? — задаётся вопросом Рик, пока Сальваторе лезет в морозилку за льдом.       — Я уверен, что это вопрос времени, когда в этом городишке начнётся хаос, — вздыхает Деймон, положив в стакан Аляски несколько кубиков, чтобы сделать напиток помягче. Им же с Алариком и так нормально будет. Он открывает крышку и разливает. — Эх, надо вместо Мэтта идти в Мистик-Грилль. Я был бы замечательным барменом. — он поднял стакан и, отсалютовав друзьям, залпом его опустошил.       Рик повторил сразу, а Аляска по началу замялась. Выждала немного, пока лёд хотя бы самую малость подтает, и лишь затем отпила. Немного совсем. Просто на пробу. Сладковатый привкус и жжение в горле. Паркер глаза прикрывает.       — А вообще, Аляска, не загоняйся ты так. Та ситуация с Элайджей изменила немного. Бонни бы всё равно открыла гроб, а зомби-мамаша пожелала бы достать из своих детей клинки. — он пожимает плечами. Локти складывает на стойку и придвигается к ней. Смотрит своими голубыми глазами в её карие, чуть зеленоватые, если приглядеться. От её молчания внутри всё холодеет. Но он всё ещё виду не подаёт. — Хватит изводить своим молчанием, ранишь прямо в самое сердце.       — Я просто думаю. — отмахнулась от него она. Аляска допила бурбон и слезла со стула, чтобы выстроить между ней и Деймоном приличную дистанцию. — Пытаюсь принять всё вышесказанное тобой.       Рик на это поджал губы.       — Ну слава богу, голос прорезался! — он выдохнул. Хотя его и задело то, что она пыталась сторониться его, но услышать её всё равно приятней. — Я уж успел надумать, что Рик тебя тут пытает. — он попытался отшутиться, весьма неудачно. Поняв это, он сделал серьёзный вид, задал мучающий вопрос. — Ты когда вернёшься в универ? — он замер в ожидании. Потому что в нём, в этот момент, боролось два начала. Одно было «за» её отъезд, так как теперь её нахождение здесь стало куда опасней. Второе было «против», потому что отъезд сделает пропасть между ними ещё больше. Хотя, казалось, уже некуда. Но это, опять же, просто его эгоизм играл. Нужно её отпустить.       Аляска смотрит сначала на Аларика, будто у того есть ответ на этот вопрос. Внутри то она уже все решила, но ей просто хотелось одобрение. Со стороны Сальваторе она его не дождется, почему-то ей так кажется. Впрочем, и Аларик, чувствующий ответственность за всех, вряд ли согласится с ней. Но тем не менее.       — Не знаю, когда ситуация будет яснее, — честно сознаётся она, спустя несколько минут молчания. Аляска плечами передёргивает. Подходит к окну и смотрит на людей снизу, снующих туда-сюда. — Я не смогу уехать отсюда, зная, что если что-то случится меня опять силком привезут сюда. Мне нужно убедиться, что я буду в стороне и меня больше не привлекут.       Деймон поджимает губы, кивает на её слова. Полностью принимает решение Аляски, пускай нутро и кричит о том, что нужно ее как можно скорее выпроводить. Отвести туда, где стоит табличка гласящая: вы покидаете Мистик Фоллс. Но он не может. И снова чертов эгоизм.       Зальцман вздыхает. Потому что не особо-то и согласен с этим решением. Только в полемику не суется, ибо бессмысленно. Что Аляска, что Деймон были у себя на уме. Два сапога пара. Впрочем, наверное, по этой причине они и сошлись. Рик знает о многом: об её ковене, об отношениях с семьей, но не о дружбе их. Никто из них не поднимал тему того, как они встретились, познакомились и что было. Это оставалось за ширмой, которую никто особо не трогал. Это заставляло искать подводные камни. Но несмотря на всё своё любопытство, Аларик старается держаться за этим. Потому что это не его дело. Он готов им быть другом, даже несмотря на то, что они не хотят раскрывать всего.       Так лучше будет всем.       — Справедливо.       Паркер удивляется, когда не слышит ни одного возражения. Поворачивается снова к ним и взглядом пытает. Хочет понять, не послышалось ли ей. Но те сидели с серьезными лицами — погружены в свои мысли. Она замечает, как они хотят это обсудить. Но желательно не в её присутствии. Мешать она им не собирается.       — Пойду прогуляюсь, — неловко проговаривает она, снимая с вешалки кожаную куртку. Накинув её на себя, Аляска собирает волосы в пучок. Прямо перед тем, как она собиралась перешагнуть через порог, первым опомнился Рик:       — Так, ты уверена? Там ведь…       — Первородные, знаю. Но я глубоко сомневаюсь, что настолько везучая, дабы именно в то мгновение, когда я решу прогуляться, они захотят устроить ад на земле, и я стану их жертвой, — она отшучивается. Неловко посмеивается, уже прикидывая, что может оказаться права. Всё же с везением и впрямь было очень паршиво. — Буду на связи, не волнуйтесь.       И, прежде чем ей кто-то что-нибудь сказал в ответ, она скрылась за дверью. Захлопывает её и пускается в бег. Чтобы точно никто не отговорил, и чтобы она не передумала. Аляска не была на улице два дня. Она уже и успела соскучится по свежему воздуху. Спрятав руки в карманы, она шагала в сторону бара. Паркер знает, что это рисково, ибо… Единственное место, где есть великий шанс пересечься с кем-то из первородных вампиров. Однако атмосфера, что бывала в этом месте, откровенно говоря, ей нравилась. Всегда можно было мило поговорить с Мэттом, выпить коктейли.       А может ей просто хотелось увидеть того, кто начал её пребывание в аду. Взглянуть в глаза и понять, действительно ли она ненавидит его сейчас меньше, чем Стефана.       Дверь скрипит, когда она её открывает. Колокольчик же оповещает о новом госте. Аляска заходит аккуратно, медленно, будто боясь кого-то спугнуть. Она на посетителей не смотрит, старается по крайней мере. Борется с собственным интересом. Дверь за ней с громким звуком захлопывается. Паркер чудом не дёргается из-за этого. Плечи расправляет, хотя сейчас эта задача была тяжелой, и шагает в сторону барной стойки. Садится и заказывает коктейль, безалкогольный. Бурбона ей хватило.       Завидев её, паренек, что сидел в нескольких стульях от неё, пересел поближе. Вполоборота повернувшись к ней.       — Неужели в этом захолустье есть кто-то привлекательный, не скучный, являющийся ведьмой, — он улыбается как-то по-лисьи, голову набок склоняет. Челка спадает ему на лицо. Аляска же узнаёт эти черты. Прежде чем найти Элайджу она успела глянуть и в другие гробы. Однозначно этот парень был там. Только там он был в красивом фраке, сейчас же был одет как обычный бунтарь-подросток. — Я Кол…       Совсем не тот Майклсон.       — Майклсон. — заканчивает за него она. Губы Аляски трогает улыбка, ибо здесь она, наконец, замечает сходство хотя бы с кем-то. Кол в удивлении изогнул бровь, ожидая каких-либо пояснений. Аляска же усмехнулась. — Вы похожи с Элайджей и, если быть откровенной, то я видела тебя еще заколотого, в гробу, — последнее она добавляет крайне неловко. Потому что боится, что это заденет его.       Только в итоге наоборот. Он шире улыбается, локоть кладёт на стол, принимая более расслабленную позу. Кол подзывает бармена и делает заказ.       — А я-то уж понадеялся, что провидица. Был бы счастливчиком.       — Так я и не ведьма вовсе, ты ошибся, — она жмет плечами, говорит правду. Знает, что даже если Кол прислушается, то не услышит никаких колебаний в её сердце. Биться оно будет ровно. Себя она ведьмой и впрямь не считала. — Надеюсь, это не сильно тебя заденет.       — О не-е-ет, ты ведьма, — уверенно заявляет Кол, он зачесывает волосы назад, когда ему приносят бурбон. Аж два стакана. Аляска понимает, что к чему. Один из них он двигает костяшками пальцев к ней. — Как ты понимаешь, я живу уже тысячу лет и, поверь мне, научился вас отличать. Походка, взгляд, у вас даже запах чуть особенный. Милая, ты не представляешь скольких ведьм я повидал, ваш вид меня всегда интересовал больше прочих, — он самодовольно подбородок вздергивает, будто гордясь собой. — А ещё, кажется, я не расслышал твоего имени. — он прищурил один глаз.       — Аляска, — она поджимает губы, беря в руки стакан, тот, что с бурбоном, а не заказанные ею коктейлем. Неважно, что несколькими минутами ранее она думала, что бурбона ей достаточно.       — Ух ты, девчонка, что освободила моего старшего брата, в последствии чего мы все воскресли, — взгляд Кола становится более заинтересованным. Если бы этот стул можно было подвинуть ближе к ней, то парень непременно сделал бы это. Аляска же уже понимала, что этот интерес ничего хорошего не принесет. — То есть это мне нужно тебя поблагодарить за то, что я могу сидеть здесь? — интонация у него была такая, заигрывающая.       — Да ладно, благодарить то не за что, — отмахнулась Паркер. Она повела плечами и осмотрела окружение. Никого из знакомых сегодня не наблюдалось, только один первородный. — не лично же я достала из тебя этот кинжал.       — Ты посодействовала! — возразил он. — это тоже не мало, знаешь ли. Может по такому случаю сходим куда-нибудь в другое место, повеселимся? А то этот бар лишь веет скуку и желание покончить с собой.       — Мне кажется…       — Куда это ты собрался, Кол? Мне кажется, наша мать строго настрого запретила покидать этот город, а ещё трогать кого-либо, ибо знаю я твои методы веселья. — сзади она слышит Клауса, но не оборачивается, продолжает смотреть на Кола.       — К слову, мои методы веселья устраивали тебя, когда Элайджа переставал быть твоим любимым братом, — Аляска, за маской спеси, слышит здесь обиду. Ей кажется, что сейчас самое лучшее время уйти. Забить на те скрытые желания, что она испытала. Всё то, что касается семьи, не должно касаться других. — Да и какого же ты мнения обо мне, Никлаус! Я бы ни за что не тронул эту прелестную особу, по крайней мере, в том смысле, в котором ты подразумеваешь. Тем более, ты же знаешь мою страсть к ведьмочкам.       Кол чуть жмется. Одна его часть хочет продолжить не повиноваться, позлить как можно дольше, вторая же, отвечающая за самосохранение, говорит, что лучше покинуть это место. Кол редко чувствовал комфорт, находясь рядом с братьями — он всегда понимал, что находится где-то за чертой их «всегда и навечно». Вечно будто не любим и вечно заколот. Повезло ещё, что у него не было такого скверного характера, как у Финна, иначе бы вообще не доставали из гроба. Только у него была обида, душащая его. Цепкими пальцами сомкнувшаяся на горле.       Иногда хотелось ощутить себя нужным им, однако кажется стало уже слишком поздно.       — Кол, лучше иди домой, нам всем готовиться надо. Ты же знаешь, — опасно протягивает Никлаус. Кол же глаза закатывает, языком цокает. — Иначе…       — Да ладно, — говорит Аляска, чтобы как-то попробовать обрубить всё это напряжение. Возможно, тут всё-таки стоило вмешаться в семейные дрязги. Может, если бы кто-то вмешался в её семье, то сейчас бы все целы были. — Он же, вроде, ничего такого не делает, — она оборачивается к Клаусу, ловит его заинтересованный взгляд. — Нет же ничего в том, что он подкатывает ко мне. — Паркер протягивает это с сомнением. Потому что на деле, не понимала сей выпал Кола. Она знает быстрые схемы вампиров, да и в целом парней: выпивка, обворожительная улыбка и комплименты сверху. — Если что, отшивать я умею.       — С моим младшим братом сложно, он бывает чересчур настырным.       Она осушает стакан. Залпом, не растягивая это удовольствие, как это любит Деймон. Аляске всегда проще было это сделать за раз.       — Тогда едва ли что произошло бы, тем более ты сам сказал, вам сказано не трогать жителей… Да и мою бы пропажу заметили бы, поэтому сомневаюсь, что он в действительности решил бы выкинуть что-нибудь.       Кол оживляется, встаёт со стула, приобнимает Аляску. Слышит поддержку, пускай внутри она и сомневается, но его это не волнует. Главное, что она не решила поддержать Клауса, а это многого стоило. Она на этот жест вздрагивает, но руку его с себя не сбрасывает.       — Вот видишь, братец, хоть у кого-то здесь есть мозги, — он поворачивает голову к ней, улыбается. Она же игнорирует, всё ещё смотрит на Клауса. Пристально, будто прожигающий взгляд сбоку совсем не настораживал.       Кол вызывал двоякие эмоции. Если Клаус иногда казался непонятным, то в голове Кола был еще больший хаос. Она не знает, играло ли здесь роль то, что он был одним из младших, когда обратился и его биологический возраст брал своё или же дело было в натянутых — а они явно были таковыми, — отношениях с семьей. Сложно сказать. Его она не знала, понимала в меньшей степени. От Элайджи она особо ничего плохого не ждала, с Клаусом главное не бесить его, а тут… Совсем ничего. Конечно, у неё сейчас выдался шанс узнать получше, но этого она пока не хочет. Не по собственной воле.       А Никлаус считывает её мольбу о помощи, которую она явно пыталась спрятать. Это было забавно, в контексте того, что Аляска сама Колу и позволила такую вольность. Дала ему зеленый свет. И он стоял наслаждался тем, как она сейчас испытывала дискомфорт. Хотелось немного понаблюдать за этим. Всё-таки сама виновата в этой ситуации. Сама пропала на несколько дней, а затем резко появилась, и появилась в том месте, где обычно все и собираются. Было с её стороны глупо не предвидеть встречу подобного плана. Или же она предвидела, но всё равно пошла. Тогда интересно.       Кол же в своей руке мял её плечо. Аляска вздохнула, а Клаус, в свою очередь, решил сжалиться.       — И всё же, Кол, я настаиваю, иди домой, иначе я скормлю тебе собственную печень, вот умора будет, — он наклонился к брату, в его глазах загорелся нездоровый огонь. Кол насупился, посмотрел на брата слишком уж обижено. Так, будто Клаус с утра может не проснуться. Младший Майклсон нехотя убрал руку с Аляски, обошёл брата.       — Ну если ты так просишь… — едко пропевает он. — До скорой встречи, Аляска.       Кол уходит, и Аляска не уверена, что это всё так просто закончится. Но тогда это уже будет явно не её проблема, поэтому можно спокойно махнуть рукой.       — Видишь, какой я благородный? В глазах своего брата я всё ещё зло, а ты хорошенькая. Умный ход, не пришлось его самого отшивать. Или всё-таки ты хотела провести с ним время, и мне стоит позвать его обратно, а ибо, кажется, ты яро собиралась отстаивать его. — Клаус занимает место своего младшего брата, выжидающе смотрит на Аляску. Интересно ему, что она скажет.       — Не стоит, — хмыкнула Аляска, она взяла в руки свой коктейль. Он уже весь перемешался со льдом. Вкус не был таким ярким. А ей так даже больше понравилось. Не такой приторный от переизбытка сиропа. — Твой брат, конечно же, милый, но боюсь, что пока не потяну.       — А моё общество потянешь?       — Ну, знаешь, у нас за спиной хотя бы пятнадцать часов, проведенных в машине, я даже успела принять у тебя душ дома. В общем, с тобой я как-нибудь справлюсь, — и всё же Никлаус не вызывал в ней много негатива. Да, он был где-то на глубине, однако за те пару дней, что она переваривала информацию, поняла, что судить его не может. Сальваторе уже не впервые срывали ему планы, а посему его гнев был вполне справедливым. Конечно, если не брать в учет Елену и её временную смерть. Но и там если покопаться, можно много чего интересного найти.       Ох уж её стёртые границы морали.       - Польщен, — он кивнул ей, сложил руки в замок, — Признаться, удивлён, что ты ещё здесь. Когда ты пропала на несколько дней, я уж подумал, что ты как прилежная студентка решила вернуться к учебе. Учение — свет, все дела, — и впрямь, её отсутствие заинтриговало, он даже думал снова отправить Дэвида шпионить, но потом понял… незачем это. Тратить ценный ресурс — гибридов — на девчонку, которая уже была не нужна глупо. Оттого он как можно скорее избавился от этого желания.       — Неужели, запереживал? — иронично поинтересовалась она. Аляска усмехается, оборачивается просто для того, чтобы проверить не появился ли никто из знакомых. Но Никлаус оставался по-прежнему единственным её знакомым в этот момент.       — Сама же сказала про пятнадцать часов поездки, — он пожимает плечами, призадумывается, а затем с хитрой улыбкой выдаёт, — А ещё, если ты не знала, то делится кровью из вен… довольно интимно для вампиров.       Аляска скривилась, думая о том, что предпочла бы не знать этого факта. Она озирается по сторонам, потому что становится неловко и жарко. Последнее явно от двух выпитых стаканов бурбона. Аляска осматривает ассортимент бара, пока Никлаус наблюдает за её красным лицом. Забавно даже.       А потом с серьёзным видом Паркер переводит тему.       — Но к учебе я вернусь, просто отложу это событие на неопределенный срок, — хочется добавить опять, но она не решается. Вздыхает лишь. Потому что в голове уже прикидывает, насколько всё может затянуться. Аляска думает о том, что, наверное, придётся просить Деймона воспользоваться-таки внушением, иначе совсем будет ужасно всё. — Просто пока здесь, в Мистик Фоллс, слишком весело. Боюсь опять пропустить всё самое интересное.       — Вот как, — задумчиво тянет он. Клаус смотрит на её пальцы, замечая неизменные атрибуты — кольца. До этого он особо не интересовался, но сейчас стало неожиданно любопытно. — В них хоть есть магия или это просто для красоты, — Аляска хмурится, не понимая, по началу, о чем это он. Только затем, проследив за его взглядом приходит осознание.       — Мне просто нравится всякая бижутерия, без магии, падка на безделушки, так сказать, — она улыбается, сняв одно кольцо и прокрутив в руке. — У некоторых даже есть интересные истории и, может, как-нибудь потом я обязательно расскажу. — она вздыхает, в голове снова возникают мысли о том, как он сломал ей руку, угрожал. Она прикрывает глаза. К вампирам надо быть проще, к тому же, она не сможет их понять в полной мере. У неё не так сильно обострены чувства. — Но мне уже пора, а то потеряют меня ещё и подумают, что снова опасный гибрид меня похитил.       Клаус чувствует резкую смену настроения, но старается не акцентировать на этом внимание. Волновать его это не должно.       — Что ты делаешь через несколько дней? — он сощуривает глаза, пока она вопросительно изогнула бровь. Аляска застыла на месте, не понимая всей сути вопроса. Для чего ему вообще подобные знания?       — Не знаю, может буду выручать Деймона, может буду похищенной, а может просто начну готовится к сессии. В общем, скучно не будет, думаю, — с её слов Клаус усмехается, качает головой. Она же выглядит настороженной. — А что?       — Узнаешь, — улыбается. — Ещё увидимся.       И в смешанных чувствах Аляска идёт в сторону дома Аларика.