Сгорая дотла

      К лицу Аляски прилипают волосы, а одежда к телу. Всё слишком липкое. Неприятные это ощущения. У неё боль во всём теле, особенно где-то под рёбрами. Такая острая и неприятная, что хочется от неё избавиться наконец. Вниз она не смотрит, боится ужасно. Неизвестность в этом случае, дарует надежду, что всё будет хорошо. Что всё не так уж и плохо. Аляске вдруг начинает казаться, что если она надавит в том месте, где болит, то хуже не станет. Но она глубоко заблуждается, потому что это… чересчур. Она не сдерживает всхлипа. Отчаянного такого, утопающем в стенах комнаты. Ей хочется ущипнуть себя, Аляска хочет проснуться, ибо думает, что это всего-навсего дурной сон. Ведь в реальности не может быть такого. В реальности у них хорошая семья, все улыбаются друг другу, а за окном никакой грозы. Всё должно быть хорошо. Она обязательно проснётся. Иначе и быть не может. Просто слишком реалистичный сон. Она зажмуривает глаза и почти сразу же осознаёт какая это ошибка. Потому что когда она держит глаза закрытыми больше положенного, то перед ними мелькают яркие картинки происходящего, того, что уже случилось. А видеть это не было никакого желания, потому что вместе с этим она слышит и крики, жуткие, разрывающие ушные перепонка. От них всё внутри сжимается. К горлу подступает ком, грозящий избавить желудок от ужина. Ей нехорошо совсем.              В самом доме темно, окна закрыты шторами. Хотя едва ли их отсутствие спасло бы положение. За окном, как кажется Аляске, также неспокойно, как и тут. Ветки настойчиво долбятся в окно. За окном слышится гроза. Аляска боится её. Боится происходящего. Боится собственного брата. Всё накладывается друг на друга, заставляя юную голову разрываться на части.              Аляска губу закусывает. Держится, пытается стоять на ногах, хотя те уже еле держат. Тело будто бы становится слишком тяжелым, либо сами ноги ватными. Она прижимается к стене, желая с ней слиться воедино. А учитывая, что белый цвет стены сейчас походил на цвет её кожи, то у неё были все шансы. Это всё дикий сон, не иначе. Такого в реальности быть не может. Только в ужасных фильмах, что предпочитал смотреть Кай, и в кошмарах. Тихий скулёж срывается с уст, когда она слышит торопливые шаги рядом. Она опять закрывает глаза, губы кусает и готовится к худшему. Страшные картинки уже не пугают её так сильно, как-то, что с ней сейчас могут сделать. Как тот, кто именно с ней может сделать, что-то плохое. Аляска искренне не хочет видеть брата таким: в крови, с жуткой улыбкой и бешеными глазами. Ей кажется, что в него просто вселился монстр. Как в тех же фильмах. Он же не мог с ними так поступить.              Она шмыгает носом. У нее ужасное желание вытереть с лица всё. Так как сопли, пот и слёзы смешались воедино. Это ощущалось мерзко, но не так, как поступок брата. Внутри что-то надламывается, но Аляска не понимает что. Просто слышит треск где-то внутри. Ей хочется сделать глубокий вдох, но воздух застревает где-то в груди. Ни туда, ни сюда. Её душит вся ситуация и она сейчас и впрямь начнёт задыхаться. Маленькое тельце Аляски чуть не скатывается по стене, потому что она уже не может, но его вовремя перехватывают. Сильные руки — сильнее, чем у неё самой, — впиваются в плечи, и Аляска завывает. Хочет разреветься, но воздуха в лёгких не хватает, сил нет, а плакать, собственно, уже и нечем. Она не до конца понимает, что конкретно случилось с её братьями и сёстрами, но в это мгновение у неё стойкое ощущение, что с ней сейчас случится то же самое. Глаза всё ещё закрыты. Уж лучше не видеть ничего, чем в глазах брата холод, а на губах — зверскую, ужасающую улыбку. Словно всё это приносит ему удовольствие. Это точно не Кай, убеждает себя Аляска.              — Всё будет хорошо, Аляска. Всё в порядке, — шепчет голос, и девочка пугается ещё больше, потому что узнать его не может. Но это был точно не голос Кая. Не мужской, а женский. Воздух сам срывается с её уст. Она приоткрыла глаза, и из-под ресниц взглянула в лицо напротив. Аляске становится самую малость спокойнее, но… не легче. Девочка уже и не знает, что ей стоит ожидать, поэтому стоит настороже. Всё-таки Аляска теперь совсем ничего не понимает. Не знает, кто хороший, а кто плохой. Где-то в глубине у неё есть желание обнять Джо, прижаться к ней посильнее, но она его сдерживает. Только глаза широко открывает. Таращится и ничего не говорит. В голове хаос такой же, как и у них дома.              Аляска ещё раз пытается сделать вдох, но каждая клеточка тела отзывается невыносимой, острой болью. Ощущение, что каждый следующим вдох может стать последним, назойливо преследует её, но ужаса не добавляет, пускай и должно, наверное. Аляска просто устала. Ей хочется закрыть глаза… Веки тяжелые. Поспать бы. Может от этого она проснётся и всё будет как прежде? Джо же чувствует, как тело сестры ослабевает сильнее и пытается понять, в чём же дело. Куда именно пришёлся удар по ней. А она ведь явно своё получила. Джо начинает оглядывать младшую сестру и в груди становится неимоверно больно. Примерно настолько же, насколько ощущается боль от вырезанной селезенки. Но Джозетт старшая сестра, она обязана держаться. Пижама Аляски в крови, сама она вся бледная, будто неживая совсем. Внутри у Джо тревога, ибо она боится, что ещё один член их семьи не переживет эту ночь. Словно они и так лишились малого.              Джо кусает внутреннюю сторону щеки. Борется со своими эмоциями, переживаниями. Ей не одной сейчас плохо. Она ни одна балансирует на грани истерики. Их семья всегда была необычной и дурацкие традиции, обряды — никогда ей не нравились. Пока отец видел в ней надежду, а в её близнеце погибель — что иронично, ведь это так и оказалось, — Джо мечтала покинуть родной дом. И ведь эта перспектива казалось реальной, когда родились Оливия и Лукас. Но отец просил подождать, повременить с учебой в медицинском, дабы усыпить бдительность Кая. И каков итог? Джозетт всё ещё не до конца верит в происходящее. Конечно же, Малакай всегда был своеобразным, со странными интересами, мыслями, но… не походил на убийцу собственной семьи. Жаль реальность оказалась суровее. Хочется надеяться, что это какая-нибудь дурацкая шутка, но её боль и трупы в доме реальные.              Джозетт качает головой, хочет отбросить все эти мысли сейчас. Потому что не то место, не то время. Сейчас у нее совершенно другая задача — спасение жизни сестры. И действовать нужно быстро. Не мешкать, собраться с духом. Просто попробовать. Шансов не много, но если она ничего не предпримет, то это будет мучать ее вечность. Даже если она осуществит собственную мечту и покинет это проклятое место. Дом в Портленде.              Джо со всей заботой, что теплилась в ней, заглядывает Аляске в глаза. Она надеется, что младшая сестра не заметит животный страх в её взгляде. Потому что Джозетт сейчас самой неимоверно страшно, однако на правах старшей она всё ещё обязана держаться. Не теряет самообладание. Джо утирает слёзы с щек Аляски, гладит по плечам. С уст младшей срывается всхлип, такой от которого сердце разрывается на мелкие кусочки, и она не уверена, что кто-нибудь его соберет. Нижняя губа Аляски дрожит. И сейчас Джо понимает, что губы у неё уже начинают синеть. И дело не в темноте, а в том, что Аляска уже почти и не дышит. Джо возводит глаза к потолку, потому что сейчас это лучший способ удержать собственные слёзы. Конечно, она уже спасла близнецов, это было главным… Потому что именно они были целью Кая. Но Аляска она же тоже заслуживает жизни, даже несмотря на всё пренебрежение их отца. Несмотря на то, что у неё такая же особенность, как у её близнеца. Аляска ведь не Кай. Аляска ещё ребёнок, маленький и беззащитный. Она любит смотреть мультики, находить спрятанные конфеты, а также таскаться за каждым членом семьи с порой глупыми вопросами. Обычная девочка, которой она и должна быть в своём возрасте. Ничего такого. Тем более, у Джо чувство долга сильное — не зря же она врачом хотела стать.              В общем, странно было сейчас думать над этим. Словно это размышления, заслуживает ли она жизни вообще.              — Всё будет хорошо, — настойчиво повторяет Джо. И сейчас она понимает, что это больше для себя, нежели для сестры. Джозетт, наконец, находит место, где прошелся Кай. Она бегло оглядывается, вслушивается в звуки дома — Кай где-то внизу, крушит мебель, всё ещё горит надеждой найти Оливию и Лукаса. Ему сейчас не до неё с Аляской. Это означало, что у Джо ещё есть немного времени. Совсем чуть-чуть, чтобы сделать хоть что-нибудь. Она и так время потянула достаточно, пытаясь собраться. Джозетт аккуратно приподнимает футболку. Глубокий порез, но там, где нет ничего жизненно важного. Будто бы специально, чтобы она умирала дольше, истекала кровью. Мучительно. Джо от этих мыслей мутит. Нехорошо ей. Но она сдерживается. Слышится треск ткани — она рвёт свою кофту, потому что рядом нечем перевязывать. Она пытается сделать так, чтобы выиграть Аляске время.       Она надеется, что Джошуа совсем скоро появится и разберется с этим безобразием. Разберется с Каем, после чего все они смогут успокоиться. Пускай и сегодняшнее будет навсегда в их сознании, но даже такая жизнь лучше смерти.       Её руки подрагивают, еле слушаются. Но невзирая на это она осторожно делает всё, что в её силах. Аляска начинает хныкать. По щеке скатывается горячая слеза. Это всё на что Аляску хватает. Девочка хочет самостоятельно утереть слезы, по ее телодвижениям Джо догадывается, но она не даёт ей этого сделать. Перехватывает руки и держит. Она видит, что все ладони у младшей сестры в крови и если она это тоже заметит, то скорее всего случится новый приступ истерики. Это ей не нужно. Она и так понимает, что Кай затих, а это… ничего хорошего не сулит. Потому что с близнецов он может с радостью переключиться на неё. Он же не дурак — поймёт кто замешан в их чудо исчезновении. Глубокий вдох. Она сама вытирает слёзы младшей сестры. Улыбается. Улыбка кривая, болезненная, но по-другому просто не получается. Главное, чтобы Аляска не пугалась.       — А давай поиграем в прятки? — тихо предлагает Джо, потому что она видит в этом хорошую идею. Всё же игры должны отвлекать детей, ведь так? Она гладит Аляску, словно это может успокоить её, будто это в мгновение уймет всю дрожь. А может Джо пытается таким образом успокоить себя?              — Я не хочу, — голос дрожащий, хриплый и уже совсем не детский будто. А взгляд пустой совсем. Аляска качает головой из стороны в сторону. — Я о-очень хочу спать, — она шмыгает носом. Взгляд девочки падает в угол комнаты, а после голову опускает, ибо держать её уже тяжко. Будто всё её тело уже не принадлежит ей, чужое.              Джо вцепляется в сестру сильнее. Сдерживает стон.       — Пожалуйста. Сделай это ради меня. — она растягивает гласные, чуть встряхнув сестру. Немного грубо, но ей нужно, чтобы она послушала её. Джо сейчас просто-напросто сама расплачется. Не выдержит. На лестнице слышатся шаги. Дело дрянь, время ускользает слишком быстро. Уже не до уговоров и пререканий. — Иди за штору, и посчитай до… скольки сможешь, но чем больше, тем лучше, — она говорит быстро, проглатывает кое-какие буквы. Но ничего не поделаешь. Так надо. — И, главное, не закрывай глаза, слышишь?       Она дожидается, пока Аляска заторможенно кивает.              Джо шепчет что-то еще, но это не слова, посвященные Аляске. Заклинание. Кай открывает дверь, что находится рядом и Джо вздрагивает. Он что-то говорит им, но из-за стука собственного сердца ничего не слышно. Да и неважно это. Всё равно там ничего хорошего, лишь запугивание. Джо подталкивает Аляску к шторам. И продолжает шептать. Ещё немного. Шаги всё громче и громче, и громче. А читает заклинание она всё тише. Джозетт в себя верит, она обязана успеть. Другого и быть не может. Дверь в комнату открывается, даже срывается с петель. Кай не жалеет силы, когда бьет по ней ногой.       — Ну привет, сестрица, — в голосе плещется ехидство. Кай оглядывает сестру с ног до головы. Его любимая сестрёнка, близняшка, с которой они делили утробу. Джо теряет равновесие и заваливается. Кая лишь это смешит, и он даже не пытается сдерживать смех. К сестре он теряет интерес быстро — всё же рано её убивать. Да и не так. Он закидывает биту себе на плечо, пачкая одежду кровью. Но хуже всё равно не станет. Кай с прищуром оглядывает комнату. Проходится по ней деловитым шагом, под тяжелое дыхание Джо.       Джозетт пытается что-то втолковать, однако ему откровенно плевать. Ему хочется найти ещё младшеньких. Чей смех, плачь и тому подобное — бесили его до скрежета зубов. Хотя актером он был превосходным, слишком хорошо играл любящего брата, чтобы никто не заподозрил об этом всём. Все младшие тянулись к нему, не ждали подставы, а теперь он стоит в их крови и наслаждается ситуацией. Власть над чужими жизнями ощущается превосходно. Ещё лучше будет ощущаться власть над ковеном.              — Здесь есть кто-нибудь? — он спрашивает то ли у Джо, то ли это просто вопрос в пустоту. Он заглядывает в шкафы, за ними, под кроватью… везде, где можно было спрятать детей. Аляска дёргается и краем глаза Кай замечает, как шевелятся шторы. На его лице расцветает улыбка.       — Кай, остановись, — пытается требовать Джо, но выходит паршиво. Голос тихий, совсем не грозный. Внутри всё сжалось. Она сама не знает, как всё закончится. Не уверена в собственных силах, ибо она слишком много потратила.              Только он её не слышит. Кай обязательно закончит начатое. Иного исхода и быть не может. По крайней мере, он не видит. Полностью ослепленный собственной яростью.       Кай к шторам подходит медленно, уже ликуя на своей маленькой победой. Уже предвкушая как заглянет в глаза к отцу. Как спросит, понравился ли тому его сюрприз. Увидит, в очередной раз, омерзение в его глазах. Только с осознанием, что теперь ничего не исправить. Уже не получится просто завести ещё одних близнецов.              И вот момент истины.       — Кто не спрятался, я не виноват.       Сначала он медленно двигает штору, растягивая всё удовольствие. Аляска же начинает дрожать, однако звуков не издает. В ней вдруг появляются силы, открывается второе дыхание. Потом же он не выдерживает, терпения не хватает, и резко дёргает на себя, срывает её с крючков. В его взгляде непонимание, Аляска же застывает испуганно таращиться на него. Она хватается за подоконник, крепко-крепко и лицо её искажается в страхе.       Джо же облегченно выдыхает. Потому что там, где должна быть Аляска — никого нет. Значит, у неё получилось.              Тяжело дыша, Аляска резко вскакивает с подушки, хватаясь за живот. Ей кажется, что там кровоточит рана, но ощупывая себя, Паркер ничего не находит. Это всего лишь пережиток прошлого. Кошмар, не более. Простыни на кровати смяты. Сердце в груди бьётся неистово, того гляди и грудную клетку сломает. Отчего-то такие сны стали ей сниться куда чаще. Находясь одна, она снова и снова возвращается к тому, от чего сбежала в своё время.Семья. Слово, оставляющее неприятную горечь на языке. Всё это слишком… нехорошо. И ей становится страшно, потому что, как бы то ни было, ведьмам сны редко снятся просто так. Особенно повторяющиеся, кровавые. Она жмурится и тяжело выдыхает, Аляске хочется забыть тот день, никогда больше не вспоминать. Но просто нельзя. Да и неправильно было бы. Всё-таки если забудет, то это будет означать, что она забыла также своих братьев и сестёр. А этого не хочется, потому что самой бы не было приятно от этого. Она кидает взгляд на кровать рядом, где мирно посапывала соседка. Иногда она завидовала ей. Простая жизнь, простые проблемы. Аляска делает глубокий вдох, а после накрывает лицо руками и трет, словно пытаясь убрать с себя этот ужасный сон.       В комнате слышен лишь ветер тихий и завывающий. Он прорывается сквозь приоткрытое окно. Звук этот напрягающий. Аляска бы закрыла окно, однако тогда в комнате будет слишком душно. И если она ещё могла бы смириться, то соседке, Кейт, такое может не понравится. Аляска сбрасывает ноги с кровати и одеяло летит следом. Аляска на это лишь качает головой и цокает языком. Тело ломит так, будто вместо сна она занималась спортом. Ее раздражает собственное подвешенное состояние. Она пытается размять шею, руки, — всё тело, чтобы стало чуточку полегче. Только после этого она поднимает с кровати одеяло, а затем встаёт и сама. Паркер потягивается и смотрит на часы, на тумбочке. Красным горит 06:21. И снова чересчур ранний подъем. Тяжелый вздох срывается с уст её. Снова неспокойный сон. Аляска всё делает аккуратно и медленно, стараясь издавать как можно меньше звуков, дабы не разбудить ненароком.       Аляска не может усидеть на месте. Время течет неимоверно медленно. И даже дурацкие игры на новом телефоне никак не спасают положение. Потому что на это она убивает каких-то жалких пять минут и устаёт. Не может спокойно сконцентрироваться. Не может заострить внимание на чем-то одном. В университете тихо и слишком спокойно. В самом Коннектикуте не веселее, по крайней мере одной здесь делать нечего. Аляске нужно движение, ей нужны новые друзья. Но с многими здесь ей не интересно. Парадоксально получается, ведь она даже не пытается. Паркер спустя время понимает, что если ещё пролежит так какое-то время, то попросту сойдёт с ума. Поэтому недолго думая, решает выйти на улицу. Может организовать себе пробежку или тупо дойти до какого-нибудь парка и погулять. Всяко это куда лучше, чем то, что она делает сейчас — то есть, ничего.       Всё равно до первой пары часа три и ждать чудо лёжа на кровати — глупо. Всё же здесь нет Деймона, что нашёл бы чем заняться, оттого она сама должна думать над этим. Хотела немного побыть без Деймона — пожалуйста, получай сразу же последствия и осознания, что ты точно никому не нужна. Эти мысли заставляют прикусить губу. До крови.       Нужно продолжать учиться быть самой по себе. Всё же месяц ты как-то провела. Дальше должно быть легче.       Аляска качает головой, в попытке сбросить с себя эти мысли. Она старается сильно не копошиться. Быстро собирает сумку, а после хватает вещи со стула. Натягивает на себя свитер и, напоследок захватив пальто, покидает комнату. За дверью становится легче. Можно уже не ходить на носочках, боясь любого лишнего движения. Яркий свет в коридоре, заставляет щурится. Она стоит несколько секунд на месте, привыкая к свету, и после уже выдвигается. Никакого определенного плана у Аляски нет. Просто действовать как она чувствует.       На улице ветрено, но оно и не удивительно. Летние деньки уже давно прошли. Спустя десять минут бесцельного хождения, Аляска убирает руки в карман. Пальто не согревает озябшее тело, и Аляске кажется, что холод внутри. Оттого и сны ее такие странные, а внутри будто зияющая дыра. В карманах она сжимает телефон, в надежде, что почувствует знакомую вибрацию. А после увидит смс от друга. С Деймоном они списывались всё реже и реже. Всё скатилось в то, что раз в день она получает сообщение, что все живы и всё хорошо… и на этом, собственно, всё. Это обижает, заставляет задуматься, что на деле у них совсем всё не хорошо, иначе бы она получала больше, чем два слова. Ей хочется узнать всё, позвонить, но ведь ей явно не расскажут правду. А в собственном возвращении и смысла нет. Будет сидеть дома и не выходить, в страхе снова наткнуться на первородного.       Да и, к тому же, выслушивать от Деймона длинные нотации потом, о том какая она глупая, нет никакого желания. Впрочем, возможно, нотаций бы и не было. Не до неё было бы.       Она выдыхает.       Аляска слишком запуталась. И ей нужна хоть какая-нибудь помощь, ибо самой что-то сделать у неё никак не получается. Руки опускаются. В такие моменты хотелось быть Еленой, окруженной всеми. И, может, её судьбе действительно нельзя позавидовать, но тем не менее она не одна. В целом, сама Аляска пережила множество потрясений и даже, наверное, могла бы конкурировать с Гилберт. Только Аляске уже давно не семнадцать. И то, что она не может социализироваться — дружба с одним вампиром не в счёт, — это лично её проблемы. Можно же как-то постараться исправиться, а не сидеть и страдать. Это самое обидное, потому что выходит… она сама виновница всех бед своих.       Аляска решает отвлечься, не думать об этой теме хоть какое-то время. Она и так ненормальная и сломанная, так ещё и добить себя самобичеванием хочет. В какой-то момент она натыкается на горящую вывеску. Кофейня, что вот-вот заработала. Ей кажется это неплохой идеей. Так она точно сможет чувствовать себя бодрой, так еще и настроение поднимет, наверное. Аляска заходит вовнутрь и колокольчик на дверце оповещает сотрудников о прибытие клиента. Она сразу же чувствует приятный аромат кофе и тепло.              Недолго думая, Аляска заказывает латте с добавлением нескольких сиропов. Бариста милый, кивает ей и сообщает, что в течении нескольких минут всё будет готово. В кофейне она одна — не считая сотрудников, — лишь первые пару минут, так как позже туда заходит ещё и парень. Взлохмаченный и одетый будто наспех. Но она старается не обращать на это никакого внимания. Не её дело вовсе. Он, проходя мимо неё, одаривает Аляску улыбкой и оказывается у кассы. Он берёт обычный кофе, без всего — Американо. Аляска же, наконец, получает свой заказ. Картонный стаканчик приятно обжигает пальцы. И уже даже жизнь не такая уж плохая. Она садится за свободный столик. Замечает, что теперь время идёт куда быстрее. Поэтому она решает для себя — посидеть минут двадцать тут и пойти к университету.       Она разглядывает людей в окне, когда парень подсаживается к ней. Аляска хмурится, не сразу поворачивает к нему голову, думая о том, что он просто рядом посидеть хочет. Не обязательно, что он с ней поговорить захочет.       — Привет, — начинает он. Парень на стуле чуть отодвигается, будто чтобы быть подальше от неё. Но это странное предположение, учитывая, что он с ней решил заговорить. — Прости, что беспокою, однако ты не против моей компании? — он глаза щурит, внимательно наблюдая за каждым её движением.       Она же ставит стаканчик на стол. Улыбается ему уголком губ. Может, компания обычного парня — это то, что ей нужно было?       — Не против, — качает головой она. Аляска начинает пальцами постукивать по лакированному столу. Отбивая ритм песни, что играла на фоне в этом заведении. Паркер абсолютно не умеет заводить разговоры, оттого и ждёт каких-то действий от него. Может поэтому она общается только с Деймоном?       — Я Дэвид, а ты? — паренек кажется Аляске странным. Дёрганный, улыбка будто бы натянутая, да и сам он вроде с ней разговаривает, а вроде бы и не здесь находится. Или просто она чего-то не понимает. А может вообще это она уже настолько странная, что нормальных считает таковыми? В общем, Аляска пребывает в смятении, но старается вести себя спокойно, дабы не оттолкнуть Дэвида.       — Аляска, — она усмехается, её же имя из собственных уст звучит странно. В последний раз она так представлялась Никлаусу. Жаль, что закончилось это паршиво. Однако… может здесь ей повезет. — Предвещая все вопросы, то могу сказать, что родители у меня были людьми интересными. Поэтому большинство имён у нас были соответствующие. — правда большая часть умерла. Остались нормальные: Джо, Лив и Люк… и ненормальные Кай и Аляска. Но это вслух она уже не произносит. Паркер хочет расслабиться, спокойно сесть, однако не получается. Отчего-то все мышцы в теле напрягаются. Тревожно. Хотя сам парень не излучает ничего такого. Да и она уже не в Мистик Фоллс, чтобы бояться каждого здесь.       Парень на её реплику усмехнулся, глянул по сторонам и спросил:       — Учишься здесь?       — Да, а ты? — она положила локти на стол и чуть поддалась вперёд, чисто из интереса. Он внимательно проследил за её движениями, но не дёрнулся. Значит, ей показалось.       — Не-а. Проездом, у друга был, — он издаёт смешок, нервный такой. Ей аж самой становится максимально некомфортно от такого. Ощущения странные, но ведьминская чуйка молчит. Барахлит может. Либо же у неё случилась паранойя. В общем, гадать было сейчас бессмысленно. Парень делает глубокий вдох. — На кого учишься?       — Филолог. — она усмехается, хочет задать ему в ответ такой же вопрос, но не успевает, ибо он оказывается первее.       — А увлекаешься чем? — он действует напористо. Аляска сглатывает вязкую слюну, а после делает глоток кофе. Дэвид пытается быть заинтересованным, только вот получается у него это отталкивающе.       — Ничем особенным, — качнула головой она. Аляска прикусила губу. Ну, по крайней мере, это обычные вопросы. А не что-то супер личное или же необычное. — Пишу иногда… на этом, пожалуй, всё.       — Занятно, — хмыкает парень. Он отвлекается на телефон. Хмурится так, что на лбу пролегла складка. Дэвид залпом выпивает кофе. — Что ж, мне пора, ещё свидимся!       И уходит. Это всё. Разговор в одну сторону получается какой-то. Он оставляет странный осадок. Потому что Аляска абсолютно не поняла, что к чему. Она проводила его взглядом до тех пор, пока он не пропал из её поле зрения. Ладно, возможно всё же проблема не в ней, а в том, что этот Дэвид действительно чудаковатый. Хотя, может, он просто с девушками не умеет разговаривать, или же неспроста это. Аляска накручивает себя по полной, ибо впервые с ней произошло настолько странное и бестолковое знакомство. А ведь он даже номер не попросил. Не то чтобы ей было обидно, но просто… необычно. Девушка прочищает горло. Она почувствовала себя сейчас героиней какой-то глупой видеоигры, где все разговоры с второстепенными персонажами состоят из базового набора фраз.       Она всё же ошибается. Это точно не то, что ей было нужно.       Аляска берёт в руки мобильный. Набирает Деймону сообщение:       «Как вы там вообще? Что у вас происходит?! Ответь мне честно, пожалуйста!» — с уст срывается стон отчаяния. Хотелось немного ясности в этом всём, а не пустых: «у нас всё хорошо, не переживай». Особенно сейчас. Конечно, разговор, произошедший несколько минут назад — мелочь, по сравнению с её спонтанным знакомством с Клаусом уж точно. Только вот такие случаи оказываются очередным напоминанием, насколько же она одинока. Неимоверно тяжело. Аляска кладёт телефон в сумку, трёт глаза и решает, что пора идти на пары. Там хотя бы все лица будут знакомыми.       К её удивлению, она приходит в кабинет одна из последних. Здоровается с сокурсниками и садится на свое место до прихода преподавателя. Раскладывает предметы. Поглядывает на телефон временами, может быть ей придёт ответ? Конечно, прошло не так много времени, однако она больше, чем уверена, что Деймон уже получил и прочел ее смс. Можно было бы ссылаться на то, что он просто спит или ещё что-то, но… в их городе орудует первородный гибрид, которому нужен его любовный интерес. А Елена школьница и моралистка, значит, точно не будет пропускать занятия из-за такой ерунды, а значит её верные защитники Сальваторе должны быть рядом. Уроки, по идеи, у них уже начались, значит Деймон должен бодрствовать.              «С такими размышлениями, надо было идти в детективы», -она усмехается собственным мыслям, пока преподаватель оказывается на месте и уже начинает распыляться в речах о писателях.       На паре по зарубежной литературе Аляска скучает, сидит где-то на задних рядах и с ручкой играется. Концентрации абсолютно никакой, предмет ей словно не интересен вовсе. Но смотря на записи на доске Аляска понимает, что если ей зададут вопрос, то она на него сможет ответить. Однако не порывается сделать всё, чтобы ее заметили. Скорее наоборот, притихла совсем. Локти положила на стол, а после голову подперла руками. Она оглядывает кабинет бесцветным взглядом: какие-то растения по углам, не слишком уж светлые стены, большое окно и огромное количество её ровесников. Людей, с которыми ей, откровенно говоря, не интересно, Дэвид был тому подтверждением, тот разговор лишь дал понять, что она чего-то не понимает в этой жизни, хотя и знает куда больше обычных людей. Аляска не пытается быть милой и дружелюбной, не видит смысла — заводить нормальных знакомых, в её положении, опасно. Причём не для неё же. Правда и людей она старается от себя не отталкивать. Балансирует где-то между. Пытается.       А потом размышляет о своей социализации. Смех, да и только. Слишком много противоречий, что она уже и не знает, где действительно правда о ней, а где ложь.       Пара заканчивается в тот момент, когда Аляска чуть ли не заваливается спать, прямо на столе. Всё-таки тот факт, что ежедневно она спит по несколько часов — даёт о себе знать самым неприятным образом. Аляска почти погружается в дремоту. Только ей не даёт это сделать одногруппница, спасает, на самом деле. Мэри машет у неё перед лицом листом, и Аляска вздрагивает, подрывается с места и смотрит слегка испуганно. Она делает глубокий вдох, видит, как половина людей уже покинули кабинет. Аляска моргает пару раз и тихо извиняется. Мэри же на это улыбается, тихо посмеивается. Не над ней, над ситуацией просто. Смех без негатива. Милый такой.       — Слушай, Аляска… — задумчиво начинает Мэри, прикусывая колпачок ручки, что находился у неё в руке. Она будто бы подбирает правильные слова, ибо не знает, как правильно будет подступиться. Всё же Аляска стала слишком редким гостем в этом учебном заведении. — Конечно мы с тобой не особо дружим, но тем не менее, не позвать тебя было бы слишком грубо, особенно, если вспоминать то, как ты помогала мне в прошлом году. Поэтому, приходи завтра на вечеринку. — и улыбается, широко и мило, протягивает тот лист, которым махала перед ней. — Буду ждать. — Аляска принимает из её рук листок. Цветной, яркий, кричащий.       Мэри больше не задерживается, оставляет Аляску одну, а та губы поджимает, разглядывая красивый шрифт. Само оформление красивое, конечно, но… насколько это вообще ей надо? Раньше Аляска могла и умела тусоваться, а теперь сторонилась подобных мероприятий. Бурная молодость отзывалась неприятными воспоминаниями, и она искренне боится снова в этом утонуть, особенно, если учитывать всю ситуацию с её другом. Развеяться было бы неплохо.       Возможно даже правильно. Ей же не обязательно тухнуть, в ожидании чуда. В ожидании того, что Деймон Сальваторе решит снизойти до её персоны.       Ко всему прочему, если утреннее знакомство не задалось, то хотя бы вечеринка должна пройти нормально, так ведь? Что там может произойти, помимо пьянства? Ничего. Это всё же не Мистик Фоллс, с постоянными проблемами с нечистью. Она взвешивает все «за» и «против». В голове куча сомнений.       Аляска берёт в руки телефон. Проверяет. Ни-че-го. Она фыркает, раздраженно запихивает свои принадлежности со стола в сумку. Злоба кипит в Аляске. Потому что… найти хотя бы минуту, чтобы отписаться или, ещё лучше, позвонить — несложно. Она, конечно, не отбрасывает вариант, что произошло нечто, но она в этом глубоко сомневается. Впервые не думает о плохом. Лишь о том, как сильно ему всё равно на её перед вас. Она набирает короткое сообщение:       «Козёл ты, Деймон!»       А после отправляет его контакт в чёрный список. Она устала. Обида всё же берёт своё.