Сгорая дотла

      Аляска ощущает сухость во рту, язык неприятно липнет к нёбу, а сердце в груди бьется как бешеное. То и дело норовя выскочить наружу. Она пальцы нервно заламывает, а также периодически прокручивая кольца. Когда она понимает, что больше не может вот так и собственные движения начинают бесить, она пальцы в замок сцепляет. Моментами Аляска косится на довольного Клауса, что приосанившись вышагивал рядом, беззаботно рассматривал окрестности. Он испытывал дикое удовлетворение от всей этой ситуации, а она, в свою очередь, желала лишь о том, чтобы это оказалось дурным сном. Только вот Аляска уже ущипнула себя раз десять, так и не проснулась. Значит, всё это — реальность. Она тяжело вздыхает, а Клаус усмехается. Возможно, её молчание и удручало, но лишь слегка. Зато те эмоции, что охватили девушку, он находил забавными. Правда страха всё ещё не было, но ничего, для него это будто бы вызов. Который он с удовольствием принимал. День вообще был замечательный, у него будто бы началась в жизни белая полоса. Наконец! Спустя столько времени беспросветной тьмы… Правда, это не было поводом расслабляться. Всё-таки не может в его жизни идти всё настолько хорошо. Ему бы хотелось верить в обратное, да не может он. Слишком уж долго он прожил с чувством паранойи.       Аляска голову поворачивает в его сторону, на его лице всё ещё присутствует улыбка, не сходит совсем. Да и с чего бы? Он в выгодном положении. Всё явно идёт по продуманному сценарию. Это она — дурочка наивная, что с первого раза не поняла кто он. Сейчас, внутри, Аляска себя проклинает, потому что… это же так было очевидно, разве нет? Нужно научиться анализировать. Наверное, из-за постоянного бездействия у неё мозг и атрофировался. Иначе другого объяснения она найти не может. Аляске кажется, что на ней сейчас невидимый поводок, потому что за Клаусом она и впрямь идёт как собачка. Ей надоедает эта тишина, мысли, что сжирают её, оттого она впивается своими темными глазами в него. Разглядывает, будто пытаясь понять всю суть происходящего. Он же это замечает. Брови вопросительно вверх поднимает, как бы говоря, что он весь во внимании.       — Есть ли смысл спрашивать, что ты хочешь? — Донесся до Клауса тихий голос Аляски. Она долго обдумывала, что же лучше спросить, однако в голове была только звенящая тишина. А сказать что-то всё же хотелось, потому что так она отчетливее смогла бы понять, что всё происходящее вокруг — взаправду. Щипков ей не хватило. К боли то привыкла.       — Согласись, незнание нагоняет куда больше ужаса. — и с этим, пожалуй, Аляска была действительно согласна. Потому что это всё тревожило её, она просто не знала как быть. Она не понимала мотивов, ничего. Слишком сложно. Аляска вовсе не осознаёт, почему они вообще все относительно живы. Разве не проще просто взять и убить их? —Да и если бы мы знали всё, то жить было бы слишком просто. Не находишь? Трудности закаляют. — слишком по-философски изрекает он.       А она всё думает о том, как же сильно ему нравятся эти мучения. И ведь, в данный момент, он приносит их не причиняя никакой физической боли. Просто Клаус хочет быть хищником, он же и есть таковой по своей натуре, оттого и нездоровое желание вдоволь насладиться охотой.       — А ты именно из-за всех этих трудностей такой добрый? — иронично интересуется она, изогнув бровь. Аляска вздыхает. Нарочито громко. Словно это его не развеселит, а заставит задуматься. Наивное дитя. Аляска хмуро оглядывает людей вокруг, вид. Понимает, что они пришли к центру городка. Погода стояла хорошая.       День сегодня мог быть замечательным. Только её в очередной раз оставили одну и теперь она в ситуации, из которой совсем не понимает как выйти. Тут без помощи совсем никак. А те уроки самообороны — едва ли как-то помогут. Без магии, немощная, вечно одинокая. Слишком лёгкая жертва.       Клаус на её реплику лишь усмехается, деловито взглянув на неё. И улыбка у него всё же красивая, жаль, что за ней скрывается нечто ужасное.       — Благодаря ним, я сейчас…       — Кошмаришь школьников? — она не удерживается от этой колкости. Аляска пытается таким образом забыться. Абстрагироваться от мыслей, что твердят ей о её скорой смерти. К тому же одна её часть ещё верит, что если бы ей действительно хотели бы сделать больно, то сделали ещё в тот момент, когда она схватилась за телефон.       Всё же досталось исключительно гаджету, но не ей. Конечно, боль в лопатках ещё не до конца исчезла, но это мелочь. Ощущается как зуд, не более. Бывало и хуже.       — Милая Аляска, я лишь показываю им их место. Если я этого не сделаю, то однажды они обязательно наткнутся на кого-то менее милосердного. — он хмыкает. — Я всего-то учу их жизни. Поверь, с моим опытом — имею на это право. — Клаус делает пару больших шагов, уходя вперёд. Аляске кажется это какой-то проверкой на вшивость, иначе не назовёшь. Побежит или нет. А ей хочется. Правда хочется. Только здесь уже уповать на удачу бессмысленно. С телефоном был шанс, успей написать она хоть одну букву и отправить, то это вызвало бы вопросы и, может, Деймон бы догадался. А здесь… У неё нет шансов. Тягаться с вампирской скоростью бессмысленно.       Поэтому и нагоняет она его. Преодолевает расстояние образовавшееся между ними. У него же это вызывает улыбку и, прежде чем он решил заговорить, Аляска выдаёт:       — Думаю, на телефоне ты наглядно показал мне, что со мной может быть. — она пожимает плечами. Внутри ощущения такие, словно все органы находятся под прессом. Она боится, как бы не словить паническую атаку. Внешне, словами — она пытается сделать вид, мол, всё хорошо. Жаль на деле себя так не ощущает. Благо за свою жизнь она научилась притворяться.       Правда, у неё всё равно есть осознание. С Клаусом этот трюк не прокатывает. Он чувствует и слышит всё. Даже малейшие изменения в голосе.       — Хорошая девочка. — звучит… двояко чересчур. Аляске хочется ляпнуть, что это звучит чересчур по извращенски, но это желание она сдерживает. Потому что ему это всё как игра, и говорит он это явно специально, наблюдает за ней и реакцией его. Аляска губы поджимает. Они идут молча ещё некоторое время, шум толпы помогал не зарываться в собственных мыслях. Народу сегодня было на улицах много, возможно, какой-нибудь праздник — Аляска за ними не следит. Слишком уж их тут много. И бессмысленны почти все. Аляска вдруг снова думает о том, что сегодня может быть её последний день, поэтому на полном серьёзе она выдает:       — Если захочешь меня убить, то пусть это будет хотя бы красиво… Без излишней жестокости, — А Аляска с детства уже знает, какие мерзкие бывают смерти. Как это может выглядеть. Вампиры в её жизни лишь укрепили это представление. Поэтому ей бы и не хотелось такой смерти: долгой и мучительной. И пускай, в моменте у неё выбора, скорее всего, не будет. Но сейчас она хотя бы попытается договориться со своим потенциальным убийцей. Вдруг, повезёт. — И быстро, пожалуйста.       — В твоей смерти пока нет необходимости, однако, хочу заметить, что красиво без излишней жестокости, как ты выразилась, не получится. Нужно выбирать что-то одно. — вид у него такой предельно серьезной, но в голосе есть нотки юмора. Оно и неудивительно, Клаус воспринимает смерть как шутку, она не дышит ему в затылок. Поэтому он наверно и не воспринимает её слова всерьез. Хотя говорила Аляска довольно искренне.       Однажды её уже бросили истекать кровью. Опыт так себе. На пятерочку. Хотя сама она и была ребёнком, но этот опыт на всю жизнь. Как и шрам.       А для Клауса смерть что-то далёкое. Едва ли он был близок к ней когда-нибудь. Бессмертный почти во всех смыслах. И то, почти, лишь потому что сама Аляска не уверена, что ведьмы прокололись и сделали что-то настолько… не убиваемое. Но это просто её домыслы, не более. В общем, вряд ли они сойдутся во мнении насчёт смерти. Она им обоим близка, но по-разному. Клаус явно испытывает эйфорию, всякий раз убивая людей. Аляска же испытывает удушающее чувство скорби, теряя близких людей. Благо с Деймоном сложилось проще. Его убить чуточку сложнее. Ей в моменте становится некомфортно.       Клаус окликает её и Аляска быстро осознаёт, что они подошли к бару. В голове крутятся вопросы, но она их оставляет при себе. Всё равно четкого ответа ей не дадут. Поэтому приходится чисто довольствоваться малоприятной компанией. Хотя не сказала бы она, что ей угрожают или ещё что. В принципе он ведёт себя очень примерно. Словно не было тех жертв. Словно Дженна не умирала. Снова чувство дискомфорта. Её начинает мутить. Ей было сложно осознать, что она умерла. Аляска видела Дженну до отъезда в университет и спустя несколько дней, когда ей наконец соизволили рассказать об этом, Аляска вернулась в Мистик Фоллс. Всё что осталось от Соммерс — камень с выгравированным на нём именем. Ужасно просто. И самое мерзкое, с момента её похорон она и не вспоминала о ней. Аляска добавляет это к списку с причинами ненависти к себе. Надо будет потом все пункты вспомнить.       Аляска смотрит на Клауса, взгляд такой болезненный и он даже теряется на мгновение. Совсем не понимая, с чем это связано. Впрочем, это и не важно. Майклсон открывает дверь в Мистик Гриль и галантно пропускает её во внутрь. Она садится за свободный столик и почти сразу же мужчина к ней присоединяется. Он кладёт локти на стол и подпирает голову руками. Клаус передвигается ближе, упираясь прессом в деревянную поверхность. А у неё лицо всё такое бледное. Даже когда он вжал её в дерево оно таким не было. Он прищуривается. Но лезть в душу к ней не собирается, ему проще залезть в грудную клетку.       Да и всё равно девчонка не то чтобы будет расположена к тому, чтобы делиться чем-то. А уговоры будут для него как унижение, поэтому он и оставляет это.       — Можешь себе заказать, что хочешь, я угощаю. Всё же я зачинщик этого мероприятия, — Клаус пытается разбавить обстановку, в надежде, что её лицо перестанет быть мрачным, ибо смотреть на него — никакого удовольствия. Не хочется этим портить свое прекрасное настроение.       Зато появление любимого и уже знакомого официанта его радует, заставляет сменить фокус с одной на другого. Это действительно отвлекает от созерцания унылого лица Аляски. Мэтт выглядит напуганным. Клаус уже чувствует как в нём, Мэтте, закипает ненависть и страх. Ненависть за вчерашнюю ночь, страх за жизнь свою и окружающих. Майклсон даже слышит как тот сглатывает. Донован на негнущихся ногах подходит к столику, глаза широко распахнуты и капелька пота на лбу, что вот-вот стечет. Мэтт бегло осматривает Клауса, а затем в упор смотрит на Аляску, чей взгляд был прикован к стене. Она видит каждую трещину. Сейчас это самое интересное.       — Аляска… ты, — Мэтт пытается подобрать правильные слова, всё же в компании гибрида нужно это делать. Он не знает как тактично сообщить подруге Деймона обо всём. О том, кто сидит перед ней. Он помнил, что они вчера общались. Только вчера, в тот момент, он и сам не знал всего… не знал Никлауса в лицо. Теперь же этот герой предстал перед ними во всей красе.       Ему кажется, что Аляску нужно предупредить, ибо вчера её не было с ними. Потому что очень маленький шанс, что она бы самовольно пришла вместе с ним.       — Знаю я кто он, — отмахивается она. Глаза у неё пустые, расфокусированные. Она моргает пару раз, качает головой. Аляска поворачивает голову к Доновану. — Думаешь, у меня есть выбор? — язвительно интересуется она. Вообще, Мэтт сейчас единственный, кто мог бы ей помочь. Естественно, если он не станет очередной жертвой Клауса. Мэтт то точно не самый… интересный персонаж в этом городе. Не в том плане, что Аляске совсем уж на него всё равно, просто она оценивает объективно. В один момент, из-за собственных предубеждений, он уже подпортил отношения с компанией. Только после осознал ошибку. А ещё… он единственный человек.       Она то ещё поколдовать может, при необходимости. При хорошем источнике магии.       — Прошу заметить, что я ей ничего не внушал. — быстро находится Никлаус, он стреляет обиженным взглядом в неё, словно она оклеветала его. — Да и нельзя ей внушить, как ни старайся. Какой бы ведьма не родилась, с какими недостатками не была — она остаётся ведьмой.       Жаль, что её отец не придерживался такого же мнения. Может, всё было бы совсем иначе. Но смысла размышлять на эту тему нет.       —Мэтт, просто… принеси ему бурбон, — на выдохе говорит она, Аляска не видит смысла трубить о тревоге, тем более, Донован всё и сам поймет. Кому писать. Мэтт лишь кивает опуская глаза в пол. Он собирается идти в сторону барной стойки, как голос Никлауса останавливает.       — Не забудь и даме принести выпить, иначе какое это свидание, — Майклсон усмехается своим мыслям, провожает Мэтта глазами и возвращает своё драгоценное внимание к Аляске. Она старается не реагировать на его слова, лишь голову набок склоняет, в непонимании. — Как думаешь, через сколько прибегут твои друзья? Или кому конкретно Мэтт наберёт сообщение? Позвонить то он явно побоится, я же могу услышать.       — Если ты так хотел появления Деймона, то зачем было останавливать меня и ломать телефон? — задается вопросом она. Всё ещё было… обидно. И хоть это наименьшая ее проблема, но всё.       — Конечно же я хотел провести побольше времени с тобой, а ещё… там была не располагающая обстановка. И у меня было бы больше соблазна убить его, на твоих то глазах, такая драма была бы, — а он рассказывает это так, будто в моменте представляет как оно было бы. Аляска морщится от всех этих слов. Неприятный ком в горле, её снова начинает мутить. Для собственного спокойствия, ей и впрямь стоит уехать. Иначе — это минус нервная система. Пускай она и будет жалеть, если что-то случится, а её рядом не будет. Но сейчас это мало волнует. Ей хотелось бы немного спокойствия.       — Если бы это принесло тебе удовольствие, то зачем в нём себе отказывать? — резонно замечает Аляска.       — Затем, что я обещал Стефану не трогать его брата, — он пожимает плечами, когда на столе появляется стакан с янтарной жидкостью и коктейль, что Аляска пила постоянно. Мэтт уже выучил. Тем не менее, какой бы не был соблазн напиться, она отодвигает его подальше от себя. Клаус на это лишь хмыкает. — И хотя Стефану сейчас нет дела до собственного брата, но я стараюсь сдерживать свои обещания. Репутация, знаешь ли.       «Будто от несдержанных слов, она станет ещё хуже». Аляска свои мысли не озвучивает, лишь глядит на вход в ожидании. Им говорить не обязательно, всё же это сделано ради того, чтобы извести Деймона. Он наверняка ей позвонит сначала, жаль, что абонент будет недоступен. Клаус умело играет на их нервах, словно на струнах. Всё же опыт большой. Запугать тех, у кого достаточно близких — просто. И заставить их плясать под свою дудку. Как, в принципе, он и поступил со Стефаном, воспользовался братскими узами и нашел себе собачонку.       А Клаус, в свою очередь, думает, что это Аляска для Деймона как собака. Чересчур верная, всепрощающая, готова хвостиком за ним бегать. Даже то какими глазами она смотрит на дверь, ожидая его. Ему даже кажется, что она вот-вот заскулит. Майклсон искренне не понимает такой преданности. Всё же они не семья, никаких кровных уз. Да и Деймон, судя по рассказам Стефана, не то чтобы примерный и хороший человек. Так что он сделал для неё такого? Или, может, здесь есть любовь? Он изучает её лицо, будто бы пытаясь найти ответ.       — Он стоит того? — неожиданно спрашивает Клаус. Аляска дёргается, будто бы этот вопрос застал её врасплох. Она брови сводит к переносице, губу закусывает и думает, нужно ли вообще отвечать. Да и… что он подразумевает под «того»? Это слишком сложный вопрос и ей хочется тактично промолчать, всё же не дело это первородного, только вот он ждёт её слов и сейчас бы ей не хотелось распалять его перед приходом Деймона. Всё же, как сам Клаус того показывает, он настроен на какое-то мирное решение дел. Что удивительно, учитывая всё произошедшее и все попытки убить друг друга.       Аляска вбирает в лёгкие как можно больше воздуха, а затем выдыхает. Так страдальчески, насколько это вообще возможно. Её плечи опущены, и глаза закрыты.       — Хоть и до меня не до конца доходит суть твоего вопроса, но… Наверное, стоит, — Клаус улавливает в её голосе нотки сомнения. он прекрасно слышал изменения в её сердцебиение. Похоже, девчонка и сама не уверена в собственных словах. Оно и не удивительно. Никлаус прекрасно помнил то напряжение, что было между Аляской и Деймоном, когда он был ещё в теле Аларика.       — Незаметно, однако. — он хочет поддеть её, а от его слов та в действительности сразу закрывается, отворачивается. Делает вид, что чужая игра в бильярд её интересует куда больше. — Нет ничего плохого в этом, главное просто признаться. — он упирается о стол прессом, двигаясь вперёд, чтобы быть поближе. Будто это создаст какой-то эффект.       А она старается его не слушать. Не хочет себя нервировать ещё больше.       Признаться честно, он думал, что после того как она уедет, то больше Аляска и не захочет возвращаться к своему другу, в этот треклятый город, но к его, Никлаусу, счастью, его мнение оказалось ошибочным. И теперь он сидел напротив неё — с приторно наигранной улыбкой и дружелюбием. Будто они действительно на свидании, а не он просто решил повеселиться — поиграв на чужих нервах, словно на гитаре. Он чувствует себя королем в этой ситуации. Никто не знает как его убить, пока сам он пользуется привилегиями первородного гибрида. Внушение вампирам, а также укус, который можно вылечить исключительно его кровью. До невозможного выигрышное положение. Особенно с двойником, кровь которого позволяет ему создавать себе подобных, а также бесконечно верных ему. Сиди и радуйся. Впрочем, этим он и занимается.       Клаус напрягает свой слух и отчетливо слышит знакомый возмущенный голос. Деймон Сальваторе, собственной персоной. Проклинающий всех и вся. Злобный и обеспокоенный. Что же это обещает быть занятным. Майклсон откинулся назад, на спинку диванчика, руки за голову убрал, лениво смотря на вход. Расслабленный и беззаботный, словно совсем ничего не происходит. Аляска же замечает моментально все эти изменения. По Клаусу всё понимает, что к чему. Рваный вздох срывается с её уст. Девушка руки под стол прячет. Крепко впивается пальцами за край диванчика. Внутреннюю сторону щеки закусывает. Это всё слишком уж тяжело ей даётся, к горлу снова подкатывает неприятный ком.       Кровь закипает в венах, а пульс долбит по барабанным перепонкам. Аляске вся эта ситуация грозила нервным срывом. Хотелось расплакаться, но она себе такого позволить не может. Уже не маленькая всё-таки. Взрослая. Да и лицо терять не хочет. Все как-то справляются со своими проблемами и она должна. Сверхъестественный мир жесток. Пора бы привыкнуть. Только вот… в совместной жизни с Деймоном Сальваторе — Аляска размякла, стала слишком эмоциональной. Дома то она старалась эмоций не показывать, боялась. Конечно, не то чтобы она не видела с ним никакой жестокости, видела — всё же моментами Деймон срывался при ней, убивал. На неё бывало срывался. Только, то совсем не касалось его самого — ему ничего не угрожало. У Аляски в целом моральные границы нещадно стёрты и она это прекрасно понимала. Всё плохое, что происходит с её близкими, это ужасно, а если это касается незнакомых, то как-то всё равно. Не отзывалось нигде. Неправильно так, наверное, но она самообманом заниматься не планирует. За незнакомых у неё душа болеть не будет.       Деймон, наконец, появляется на пороге Мистик Гриля. Входит он громко, приковывая к себе взгляды. Но на них ему откровенно плевать, он сюда пришёл не за ними. Глазами по помещению он бегает недолго, почти моментально находит знакомые лица. Аляска замечает как расширяются его ноздри, да и в целом лицо слегка краснеет — показывает его злобу. Вслед за ним в помещении появляется и Аларик. Он слегка тормозит друга, руку на плечо кладёт, сжимает, как бы говоря, что лучше без импульсивных поступков. Всё же в баре они не одни, а от его необдуманных действий ещё никому лучше не было. А сейчас желательно обойтись без лишнего ущерба. Всё же их цель другая. Лучше поиграть по правилам этого психопата, до тех пор, пока они не разбудят этого загадочного Майкла.       Аляска балансировала на тонкой грани отчаяния и страха. И Клаус наконец почувствовал то, что хотел. Вот они — ниточки за которые он может спокойно подёргать, почти без лишних усилий. И какое же это приносит ему удовольствие, — вся их беспомощность и слабость напоминает о том, каким он больше никогда не будет. Оттого вдвойне приятно. Повезло, что в друзьях у Деймона не какая-нибудь Беннет, а поломанная ведьма, без собственной магии. Но, всё же, экземпляр занятный. Раскрыться бы ей с другой стороны и кто знает, глядишь тоже начнёт какую-нибудь угрозу представлять. А чтобы раскрыться — пора бы перестать таскаться за старшим Сальваторе.       — Какие люди, — нарочито громко восклицает Клаус, он старается выглядеть удивленно. Разыгрывает небольшую сценку от скуки. — Не желаете ли присоединиться? Моя спутница явно будет только рада этому. — он покосился в сторону Аляски.       Аляска качает головой. Хватается за коктейль. Трубочку выкидывает, решив опустошить стакан и без её помощи. Ей нужно успокоиться и она надеется, что лёгкое чувство эйфории от алкоголя поможет с этим. Аляска хочет это сделать залпом, рука чуть дрожит. Девушка делает большие глотки, однако часть напитка просто стекает по губам, прямо на футболку, пачкая её. Но это неважно. Нет желания думать об этом. Всё-таки не за этим решила выпить. Она слышит смешок от Клауса, а также слова, чтобы ей принесли ещё. Чтобы побольше было алкоголя. Аляска морщится, потому что неприятный привкус спиртного стал слишком явным, несмотря на разбавление соком. С громким звуком она ставит стакан обратно. Мэтт приносит второй, но пока его брать в руки не решалась. Ждала, что будет дальше. Она не понимает, стоит ли сохранять чистый разум или же нет.       Аларик с Деймоном просто подошли к столику, но не садились. Аляска в голубых глазах друга видит весь гнев и страх, что обитали в нём сейчас. Сама же ощущает то же. Даже тот факт, что он обещал Стефану не трогать брата — не успокаивает. Не зря же упомянул, что Стефану теперь нет дела. Специально сказал, чтобы она помнила об этом.       — Что тебе нужно, Клаус? — Деймон хочет выглядеть уверенно, руки на груди складывает. Парень пытается излучать сильную ауру, только все видят насколько она наиграна. Он сам понимает, что оппонент куда сильнее. И оружия у них против него нет никакого. Пока что.       — Он не хочет говорить, — качнула головой Аляска. — Дохлый номер, — вдох. Аляска задерживает дыхание, будто это поможет ей сейчас успокоиться. Раньше она таким образом пыталась бороться с паническим атаками. Вот и сейчас хочет убрать это дурацкое чувство, сдавливающее все органы. Ей стало хуже, как только появился Деймон, за себя всё же она боится меньше.       — Тебе не хватает крови Елены и моего брата в услужении? — он щурит глаза, на подругу совсем не обращает внимания. Потому что понимает — если покажет всё своё беспокойство, то Клауса это сильнее раззадорит. Это им сейчас не нужно. Позволять упиваться ситуацией, означало радовать его, а Деймону этого совсем не хочется. — Вроде бы мирно разошлись…       — Знаешь, я вдруг вспомнил, как вы мило обсуждали план по убийству моей персоны. Неприятно это было. — легко бросает Клаус. И хотя по контексту он должен выглядеть обиженным или расстроенным, но эту маску он на себя не надевает. — Вот сижу теперь и думаю, как бы мне тебя эффектнее убить. Может мне задействовать в этом твоего брата? Ну, для пущего драматического эффекта. Аляска, не подскажешь?       — Не подскажу, — под нос себе говорит она, Аляска тянется к коктейлю. Нет, всё же с чистым разумом она не потянет это всё. Иначе с ума сойдёт просто.       — Жаль, придётся тогда всё самому, — Клаус действует быстро, пользуется вампирской скоростью, встаёт с дивана и хватает Деймона за грудки. Все вокруг встрепенулись, внимательно наблюдать начинают, что же будет дальше. Обычное людское любопытство. Драки всегда были интересны. Жаль, что они не понимают, что если начнётся потасовка, то добрая часть из них также умрёт. Деймон почти висит в воздухе, носками едва достаёт до пола. Он своими руками крепко вцепляется в руки гибрида. В Сальваторе кипит ненависть: за Стефана, за Елену, за Аляску. Его бесит, что абсолютно всё, за последние пару дней, идёт отвратительным. А ведь недавно всё так хорошо складывалось.       Теперь же они снова в кошмаре. Лишь бы махинации с Майклом сработали. Лишь бы это всё была правда.       Когда Клаус хочет откинуть Деймона — Аляска резко встаёт. Из-за неаккуратных и расторопных движений, стакан с коктейлем падает, а всё содержимое растекается по столу, а после и на пол капает. Только это и неважно вовсе, но Аляска внимание обращает. Признаться, она не знает, что делает и как это может помочь, просто кладёт свою руку, поверх Клауса и сжимает. В первую очередь она останавливает Майклсона от броска. Заставляет его кинуть на неё заинтересованный взгляд. Конечно, есть вариант поглотить магию, но она боится, что не успеет среагировать и окажется в другом углу помещения быстрее чем издаст хоть какой-то звук. Поэтому здесь и нужно действовать чуть иначе. Пытаться договориться. Всё-таки он не такой уж и конченный, разговоры нормальные вести пытается. Значит, не всё потеряно.       Она упрямо в это желает верить.       — Пожалуйста, не надо. Хотя бы не тут. — Для окружающих это всё начинает выглядеть как драка за девчонку, на деле же… Стычка гибрида и вампира. Она не понимает, что конкретно хочет передать своим взглядом. — Ты же обещал Стефану… думаешь, он не включит эмоции после его смерти? — имя не называет специально, боится, что это сработает не нужным образом. — Если это произойдет, то ты лишишься того Стефана, которого хочешь видеть. А у тебя не то чтобы много друзей.       Их вообще нет. А преданность Стефана — результат внушения.       — Так это мило, манипулируешь… Не очень хорошая попытка, но допустим, — Деймона отпускают, он специально отряхивает свою одежду, словно от грязи. Будто прикосновения Клауса самое мерзкое, что может быть в жизни. Деймон также пытается играть на его нервах, будто бы не понимая, что делает это в ущерб себе и близким. Благо Никлаус на это лишь закатывает глаза. — Видишь, Деймон, какая у тебя хорошая подруга. Ценил бы ты её больше, не забивал бы на неё, глядишь, такой ситуации и не было бы вовсе.       — Будешь меня учить, как относиться к людям?! Серьёзно?! — моментально взъелся Деймон, шагнув вперёд к гибриду, выпятив грудь. Клаус лишь подбородок задрал, так и говоря этим, мол, ну же, покажи на что способен. Обстановка накалялась с каждой секундой. И это не нравилось ни ей, ни Аларику. Второй собирался сделать что-нибудь, дабы как-то свести на нет весь конфликт, но Аляска опередила. Протиснулась меж ними и посмотрела на Сальваторе.       Она покачала головой.       — Не надо, Дей. Прошу, — она молит шепотом, так будто это останется между ними и никто больше не услышит. Впрочем, не будь Никлаус гибридом, то так бы оно и было. Во взгляде Аляски плещется надежда на благоразумие старшего Сальваторе. Надежда на то, что они покинут это место в полном составе. Только из-за их характеров это шанс всё становится меньше.       Деймон чертыхается. Глаза закрывает. Пытается мысленно посчитать трупы людей, которых он убил, дабы как-то успокоится. И это действует на него чудотворным образом. Сальваторе отступает. Делает шаг назад, предварительно взяв Аляску за плечи, чтобы потянуть за собой.       А Клаус начинает хлопать в ладоши. Искренне впечатленный всем этим.       — Спасибо за ваше представление, пожалуй, я увидел всё что хотел. Вы свободны, — Клаус мягко рассмеялся, и указал на дверь. Лицо Аляски же исказилось непониманием. Что это всё было? Зачем и для чего? Она обернулась, уставилась на Майклсона, а он лишь улыбнулся. — Но если у кого-то есть желание остаться, то пожалуйста. Буду только рад.       Деймон фыркает у неё над ухом. Стреляет в Майклсона взглядом, будто тот может убить.       — Он странный, идём… Не время задаваться вопросами. — у него с Клаусом неразрывный зрительный контакт идёт. До тех самых пор, пока сама Аляска не понимает, что лучше действительно уходить. Он толкает друга в плечо и они покидают это место. Втроём, полным составом, это чудо какое-то. Внутри больше нет тревоги, но и никакой радости она не испытывает. Чувство граничащее с пустотой. Ей тяжело. Уже давно, но теперь это ощущалось четче.       Зачем она так иногда рвалась помочь, если ситуация которая не закончилась кровопролитием выжала из неё все соки? Может не для неё всё это?       И встреча с Майклсоном, во плоти, производит лишь странные ощущения. Он не пугал, но настораживал. И то лишь тем, что к нему в голову залезть нельзя, понять все мотивы и прочее. Он был прав, незнание давит похлеще прочего. Аляска убирает руки в карманы джинс, вышагивает рядом, вся такая понурая. Рик чуть притормаживает, чтобы оказаться позади Аляски и Деймона, понимая, что им нужно поговорить. Но отстает он не сильно, просто на всякий случай. Если понадобиться помощь. Деймон же, она замечает это боковым зрением, постоянно раскрывает рот, в попытке что-то сказать, но почти сразу же закрывает. У Деймона в голове попросту каша, он не может привести мысли в порядок. Хочется разозлиться, что-нибудь разбить, накричать, но… Понимает, что делать этого не стоит. Всё же стал куда терпимее.       А Аляска молчит просто потому что. Бесится. У неё обида на Деймона, да и в целом на жизнь. Всё внутри горело, плавило внутренности. В голове был тихий голосок, что говорил голосом Никлауса: если бы ты не забивал на неё, то этой ситуации и не было. Такая болезненная правда, от которой и не избавиться. Так как ничто не исправит это положение. Она вздыхает. Нужно что-то делать. Сбежать отсюда. Хотя бы ненадолго. Нужно привести мысли в порядок.       Снова убежать от проблем, только в этот раз Аляска хотя бы не оборвёт все провода. Не решится.       От этих мыслей во рту всё пересыхает. Она делает глубокий вдох.       В этот момент они заговаривают вдвоём.       — Больше из дома, без моего ведома, ни ногой.       — Я хочу вернуться в Коннектикут, в университет.       Переглядки, мучительные, от которых у Аляски потеют ладони. Произносить это было неимоверно тяжело. Словно каждое слово царапало ей глотку. Аляске кажется это единственным правильным решением. Она будет далеко, не станет ни чьей обузой, не будет видеть Деймона. Из минусов только, что она останется одна. Снова. Впрочем, и без этого она в Мистик Фоллс чувствовала себя одиноко. Деймон облизывает свои губы, кивает каким-то собственным мыслям. Тишина затягивает на непозволительно долгое время. Он взвешивает все «за» и «против». Хотя выбор, казалось бы, очевидный.       Потом он перебарывает собственный эгоизм. И говорит:       — Хорошо, я помогу собрать тебе вещи.