Где мой дом?

За окнами разыгралась настоящая метель. Колючие льдинки сыпались с неба с пугающей, яростной силой. И ведомые резкими порывами ветра, то плотными пригоршнями ударялись в стекла, то вихрились над землей, превращая морозное, но ясное утро, в тоскливо-серый день. В гостиной из-за непогоды царил полумрак. В воздухе висела промозглая сырость, и даже тяжелые бархатные портьеры, казалось, не могли сдержать ее натиск. Снейп подошел к камину. Обычно он разжигал огонь одним взмахом палочки или поручал это Лэнки. Но домовик только что отправился в Хогвартс, а Снейпу хотелось занять руки. Он достал из плетёной корзины несколько скомканных листов газеты и скрутил их в тугие жгуты. Затем, присев на корточки, протолкнул их между поленьями, сложенными пирамидкой в каменной утробе камина. Взяв с полки длинную серную спичку, Северус чиркнул ею о коробок. В тишине гостиной этот звук показался оглушительно резким. И Гермиона, стоявшая у эркера, обхватив себя руками за плечи и задумчиво скользя взглядом по затянутому мутной пеленой снегопада лесу, вздрогнула и обернулась. Язычок пламени, дрожащий и неуверенный, заплясал на кончике спички. Снейп поднес его к бумаге, наблюдая, как огонь жадно хватается за неё. Поленья лениво начали потрескивать, охваченные оранжевыми языками пламени, который только набирал силу. Вскоре камин уже пылал, заливая гостиную тёплым светом и отгоняя зимний холод. Снейп, не отрываясь, смотрел на огонь с минуту, а затем встал, стряхнув пыль с брюк, и подошел к Гермионе. Он остановился за ее спиной — достаточно близко, чтобы она могла опереться на него, если ей это понадобится. Они смотрели в окно и молчали, не нарушая установившуюся после ухода Поттера тишину. Сначала гнетущую и унылую, теперь же, когда они стояли рядом, на расстоянии вздоха, — мирную, почти сонную. Одна льдинка, зацепившись за стекло, замерла на мгновение, но когда Гермиона коснулась ее пальцем с обратной стороны окна, тут же сорвалась вниз, растворившись в крутящихся снежных вьюнах. — Хорошо, что у Гарри был портключ, — вдруг заговорила Гермиона. — Представляешь, каково бы ему было идти в своем наряде до границы защитных чар? — Он ведь волшебник, Гермиона, — хмыкнул Северус. — Я, конечно, не высокого мнения о его магических талантах, но все-таки верю, что Поттер способен наложить и согревающие, и снегоотталкивающие. В любом случае в Уганде отогрелся бы. Теперь хмыкнула Гермиона, наверняка вспоминая первую реакцию на вид Поттера, который объяснил свой клоунский наряд срочной командировкой в Африку. Гермиона тогда хитро скосила глаза на Снейпа, но удержалась от ремарки о его провидческих способностях. Поездку организовал Отдел международного магического сотрудничества по приказу Бруствера. А Поттер, теперь уже совершенно точно потерявший фавор министра, отказаться не смог. Северус логику Бруствера понимал: вышвырнуть героя магической Британии из министерства без последствий и большого общественного резонанса не вышло бы. А вот отправить Поттера за семь морей, объясняя это налаживанием международных отношений или обменом опытом — запросто. Так мальчишка не сможет путаться под ногами, а министр будет волен и свободен делать то, что задумал. Что бы это ни было. Правда, оставалась Джиневра. Собственно, по мнению Поттера, именно она и стала катализатором внезапной командировки. Точнее, не сама она, а тот факт, что миссис Поттер ввязалась в дело брата в роли общественного защитника. Эта новость, судя по всему, оказалась приятной. Северус видел, какой теплотой и даже гордостью загорелись глаза Гермионы, как живо она выспрашивала у Поттера все подробности, а затем с присущим ей энтузиазмом принялась измененным магически почерком составлять список полезной литературы. «Обязательно, обязательно отдай его Джинни. Она такая умница. Мерлин, как бы я хотела поговорить с ней», — бормотала Гермиона, по сгибу вырывая исписанный листок из своего блокнота и бережно сворачивая его после. Поттер же, приняв клочок бумаги и сунув его в карман своих широких брюк, поведал, что Бруствер ее радости не разделил. Наоборот, вышел из себя настолько, что, всегда сдержанный при посторонних, он наорал на Гарри прямо в штаб-квартире на глазах у совершенно обалдевших от такой картины мракоборцев. Взгляд Гермионы враз потух. Этот Кингсли был незнаком ей ни своим поведением, ни решениями. С того утра на кухне о министре они почти не разговаривали. Северус со своими умозаключениями не лез, справедливо полагая, что Гермионе нужно время, чтобы осмыслить все. Она действительно немного замкнулась в себе, и в моменты, когда не пыталась подловить Северуса на плохом самочувствии, когда заботливо не лезла ему под руку в лаборатории или не уговаривала немного отдохнуть и выпить с ней чаю, сидела в гостиной у камина. Книга, которую она якобы читала, все чаще лежала на ее коленях корешком вверх, а взгляд или блуждал по обстановке комнаты, или застывал в одной точке на долгое время. Северус понимал, что она пытается разобраться в своих чувствах: вероятное двуличие Бруствера до сих пор порождало в ней внутренний протест. Снейп не мешал ей в такие моменты, лишь наблюдая издалека, касаясь взглядом и надеясь, что Гермиона быстро расквитается с этим вопросом, чтобы приступить к раздумыванию над другим, безусловно, более приоритетным для них двоих. — Ты в порядке? — вопрос в сложившейся ситуации был откровенно глупым, бесполезным, и Северус это понимал. Но все равно задал, чтобы слышать ее голос в ответ. — Скорее нет, чем да, — помедлив, отозвалась Гермиона и развернулась, плавно опуская руки вниз. — Но я буду. Просто новости про Оливию оказались настолько ужасными… Не могу перестать винить себя. Северус знал это, сразу распознал тревожные сигналы, как только Поттер раскрыл свой рот и заговорил о Лорье. Гермиона вмиг опустила глаза, нервно потерла заднюю часть шеи, зацепилась пальцами за распущенные кудри, а потом, словно не зная куда деть ставшие вдруг чужими руки, сцепила их в прочный замок под столом. Со стороны она выглядела скорее безучастной, чем взволнованной и опечаленной, но это напускное не способно было Северуса обмануть. Незаметно для третьего на кухне, он укрыл ее руки своей ладонью и сидел так, слушая Поттера, изредка проходясь большим пальцем по напряженным костяшкам. Целитель Сепсис, пошедший навстречу главному мракоборцу и устроивший Оливию Лорье в госпиталь втайне ото всех, позволивший окружить ее палату самыми немыслимыми защитными чарами и не задавший ни одного лишнего вопроса, наконец-то вынес свой вердикт. Скорее всего, она никогда не очнется. Более того, вероятно, умрет после рождения ребенка. Поттер объяснял выводы целителя сумбурно, словно играл в китайский шепот, передавая сообщение. Он мешал термины, путался в причинно-следственных связях, то и дело вздыхал и закатывал глаза, тщетно пытаясь выудить из глубин своей замученной памяти крупицы информации, поведанной Сепсисом. Снейп с тоской наблюдал за этим жалким подобием объяснений, невольно вспоминая, как среди закопченных заводским смрадом закоулков Паучьего тупика, его сверстники развлекались этой незатейливой игрой. И, как и сейчас, финальная версия истории зачастую имела мало общего с первоисточником, превращаясь в абсурдную мешанину из слов. Из всего рассказа Северус смог вынести, что Сепсис диагностировал у Оливии крайне редкий случай. Ее ребенок, по мнению целителя, был защищен древней родовой магией, которая вошла в резонанс с заклятием, поразившим Лорье в Аркалисе. Смешение двух видов магии привело к катастрофическим последствиям для девушки. Единственное, что поддерживало ее жизнь, — это чары, защищающие ребенка. Но с его рождением они рассеются, а обессиленный организм Оливии просто не выдержит. Последний аккорд в речи Гарри заставил Гермиону еще сильнее сжать руки. А Снейпу захотелось Поттера вытолкать взашей, прижать к груди сжавшуюся фигурку Гермионы и обстоятельно объяснить, что ее вины в случившемся точно нет. Но шанс этот выдался только сейчас. — Не говори ерунды, ты ни в чем не виновата. Скорее, уж я. Вероятнее всего, мой Конфундус заставил Лорье, несмотря на твою просьбу, последовать в дом. Или, наоборот, чары оказались не настолько сильны, как я рассчитывал, и спали. А Оливия, непонятно чем движимая, вернулась туда по своей воле. Гермиона в ответ неопределенно пожала плечами. Тогда Северус, мягко обхватив двумя пальцами, приподнял ее лицо за подбородок. Он всматривался ей в глаза и ласково поглаживал нежную кожу, пока она, наконец, согласно не кивнула. Взять вину на себя ему ничего не стоило. В отличие от Гермионы, за судьбу Лорье он не переживал. Она была лишь кратким, малоприятным эпизодом в его жизни, продемонстрировавшим, что Снейп, как бы ни бравировал своими знаниями и магическим превосходством, все же был способен упустить важные детали. Ведь он не понял, не почувствовал там, в Аркалисе, что Лорье под защитой. Стоило бы побольше узнать о магии, примененной к ее ребенку. Возможно, в ней была причина и того, что Северус не преуспел в своих попытках заглянуть в разум Лорье. В любом случае приоритетной эта задача сейчас не являлась. Так или иначе, Оливия выбыла из игры. Гермиона по-прежнему молчала и даже увела задумчивый взгляд куда-то в сторону, поэтому Северус решил, что его компания тяготит ее сейчас. Это было знакомо. В подобные минуты он сам предпочитал оставаться один, подальше от людей, чтобы ни вздохом, ни словом они не раздражали и так затуманенный мыслями разум. Гермиона, конечно, была его полной противоположностью в большинстве вопросов, но, учитывая все, что он узнал о ней за последнее время, выводы напрашивались сами. — Если хочешь побыть одна… — начал Северус, склоняя голову к плечу и окидывая ее вопросительным взглядом. Но он ошибся, и Гермиона не хотела. В подтверждение этого она переплела свои пальцы с его, да так сильно, что хрустнули суставы. — Прости, — она мимолетно улыбнулась. — Я бы хотела побыть с тобой. Если, конечно, — Гермиона неуверенно посмотрела на Снейпа, — тебе не нужно в лабораторию или еще куда. Лаборатория и прочее сейчас не волновали Северуса. Да что там, он бы отложил любые дела, лишь бы набыться с нею. Тех немногих минут, что они провели в последние дни рядом, за короткими разговорами, было чертовски мало. Привыкнув к постоянному присутствию Гермионы в Андорре, Снейп теперь бродил по дому, словно неприкаянный, занимал себя чем угодно, лишь бы скоротать время до их совместного обеда или ужина. Но стоило ему на минуту остаться без дела, как образ Грейнджер возникал перед глазами. А от преследовавшего его воспоминания о собственной несдержанности и ее неистовом ответе на поцелуй, хотелось лезть на стену. Но сделано на пенни, нужно сделать и на фунт, Снейп. Ничего, потерпишь. Они устроились на диване, рядом с камином. Гермиона заметно расслабилась, словно глотнула Умиротворяющего бальзама, сбросила ботинки и потянулась за пледом. Как тогда, в горах, она предложила уголок Северусу, но он снова отказался. Рядом с ней ему и так было жарко. Предательски жарко. Это было настолько удивительно и волнующе, что с трудом поддавалось пониманию. — Знаешь, о чем я сейчас подумала? — расположившись, наконец, с удобствами, спросила Гермиона. В глазах ее танцевали бесята. — О нашей первой встрече. То есть технически, конечно, не первой и не совсем нашей… Ты понял. Просто, насколько, должно быть, анекдотичное было зрелище! — Не могу не согласиться, — фыркнул Снейп. — Прорицательница Гермиона Грейнджер. Я чувствовал себя героем «Скрытой камеры». — О, моя бабушка обожала это шоу! Часто брала в прокате видеокассеты, чтобы хоть чем-то отвлечь меня от книг, — Гермиона рассмеялась. — А еще готовила сладкий пирог, угощала тайком от родителей. Выходные пролетали незаметно. — Ясно, — Северус скосил на нее глаза. — Сомневаюсь, что вам встречались сюжеты, подобные нашему. — Верно. — Гермиона прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. И, пройдясь пальцами по пледу, с какой-то робостью, но и явным интересом, спросила: — А ты смотрел по телевизору с родителями? — Гермиона, — Северус, прикрыв глаза на мгновение, покачал головой. — В моем детстве не было ни сладких пирогов, ни незаметно пролетающих уик-эндов. А шоу… Я видел несколько эпизодов, когда был в гостях у Ли… Эвансов. Гермиона открыла было рот, явно намереваясь спросить о чем-то, но тут же сомкнула губы. Опустила глаза, поправила слишком быстрым движением и так идеально лежащий на ногах плед. И проговорила тихо совсем не то, что собиралась: — Даже не знаю, что бы я делала, если бы в тот декабрьский вечер ты не зашел в магазинчик миссис Биддл и не решил мне помочь. Внезапно лицо ее совсем омрачилось и словно потухло. Друг за другом, едва заметные, на нем промелькнули оторопь, озадаченность, испуг. И Снейп нахмурился, напрягся до предела, до гула в ушах, мысленно умоляя ее не открывать тему Лили Эванс. Точнее, Поттер. Да, это было нечестно, особенно учитывая его совсем не изящные попытки сунуть нос в ее прошлое, узнать о былых отношениях. Но про Эванс, черт, Поттер, говорить не хотелось совершенно. Это была закрытая книга. Навсегда. — Что такое? — выдавил из себя Северус, понимая, что оставлять без внимания ее состояние не стоит. — Я… — в горле Гермионы словно пересохло, потому что больше она не смогла произнести ни слова. Пока неловко не откашлялась. — Я могу задать личный вопрос? — Если ты опять собираешься вести разговоры о моем здоровье, побереги силы, — Северус попробовал увильнуть, жестом хормейстера махнув рукой. — Да, мистер Снейп, я усвоила, что в этом вопросе вы пока непробиваемы, — Гермиона сузила глаза, но тут же вновь стала серьезной. — Я хотела спросить о другом. Северус кивнул, позволяя. Он старался выглядеть невозмутимым, как обычно. Но внимательный, уже привыкший к малейшим изменениям его мимики, взгляд Гермионы буквально вцепился в лицо и наверняка не упустил не успевшую окончательно разгладиться морщинку между бровей, когда он хмурился секунды назад. — Ты правда хотел уехать после освобождения? До сих пор хочешь? — выпалила Гермиона на выдохе. Северус заметил, что она с трудом подавила дикое желание снова обхватить себя руками. В защитном жесте. Лишь повыше натянула плед в ожидании ответа. Он же с ним не торопился, устремив взгляд куда-то повыше ее плеча. Сказать правду? Когда-то между ними всплывал похожий разговор, но обсуждали они причины, побудившие его остаться. Тогда Северус не покривил душой, предлагая Гермионе просто принять его выбор. Что именно двигало им — не было её заботой. Возможно, всё сложилось бы иначе, не окажись Грейнджер лицом к лицу со смертельной опасностью. Он бы уехал, как и планировал, разорвав все связи с магической Британией и теми, кто здесь оставался. Но судьба распорядилась иначе. Он протянул Гермионе руку помощи, потому что боялся — да, боялся — что вина и сожаление снова станут во главе его жизни, как на протяжении многих лет до этого. Снейп понимал, что в самом начале у него было несколько путей. Пройти мимо, не вмешиваясь. Помочь, просто потому что мог. Но он, сам того не осознавая, выбрал третий путь. И, изначально оставаясь с Гермионой, руководствовался не только долгом жизни — он отчаянно хотел обезопасить себя от проживания нового чувства вины. Но не рассказывать же об этом Гермионе, ведь за столь короткий срок все так сильно изменилось. Теперь он был практически благодарен всем своим душевным травмам, так или иначе заставившим его остаться в Британии. — Хотел. И уехал бы через несколько дней. Но сейчас это не имеет никакого значения, — все-таки ответил Северус и придвинулся ближе к Гермионе, надеясь, что делает это незаметно. — Почему? — Сама-то как думаешь, Гермиона? Пафосно говоря, свою миссию я здесь завершил, долги раздал, расплатился за совершенное. Я был свободен и волен делать, что захочу. Поверь, у меня было достаточно времени осознать, что в Британии мне места нет. А где есть? Наверное, это и хотел выяснить. Начать сначала и посмотреть, что из этого получится. Впервые за много лет я действительно мог выбирать, ни на кого не оглядываясь и… — А из-за меня остался здесь, — заключила Гермиона и вскочила на ноги, скинув с себя плед. — Прости, Северус, все твои планы… Мало того, планы. Из-за меня ты столько раз подвергался опасности, да и сейчас… Что бы ты не говорил, а этот след от заклятия у тебя на спине… Я не верю, что все в порядке. Мерлин, прости… — Гермиона, — позвал Снейп, и даже протянул руку в надежде перехватить Грейнджер, что металась на мизерном островке между диваном и столиком, охваченная ворохом отрывочных, беспорядочных мыслей. От захвата она ловко увернулась, пробормотав очередное «Прости». Но тут же резко притормозила, запнувшись об стол, снесла стопку книг, стоявшую на самом краю, и совершенно неудачно наступила Снейпу на ногу. Северус зашипел. — Прости! — Не все на свете случается из-за тебя. Но этот случай — другое. Тут точно ты виновата, — потирая ногу и двигая стол на место, проворчал Северус. — Все, хватит мельтешить. Сядь. — И добавил, чуть скривившись: — Пожалуйста. Послушалась. Села, потупившись, и ни слова больше не говорила. Поведение её раздражало Снейпа, но в то же время что-то тягучими, теплыми потоками разливалось в его груди. Никто никогда не проявлял о нем такого беспокойства, как эта невыносимая, порой сумасбродная женщина. Её неожиданно меняющееся настроение и бесконечные прыжки с одной мысли на другую — куда в такие моменты исчезала вся рациональность? — настораживали его. Северус, привыкший действовать и говорить, не поддаваясь эмоциям — хотя и у него периодически случались промахи, стоит признать, — не мог понять, что же происходит с ней. Возможно, тот, кто сказал, что женщины созданы для любви, а не для понимания, был прав? — Помоги мне Мерлин, — Северус запрокинул голову, и кадык заходил на напряженной шее. — Гермиона, послушай внимательно. Все, случившееся со мной, следствие только моего выбора. Здесь твоей вины нет, и даже не смей думать об этом. — Ты потерял силу! Северус откинулся на спинку дивана и глубоко вздохнул, чтобы собраться с мыслями и лучше видеть Гермиону. Его угрюмый взгляд смягчился. — И это тоже было моим выбором, Гермиона. Кела попросила то, что отдать я не захотел. И мне повезло, на самом деле. Я смухлевал. Ты даже представить не можешь, какой обмен я совершил. Неравный, несоизмеримый. Очень выгодный для себя. Гермиона сменила поникшую, настороженную позу, выпрямившись, расправив плечи, точно никакой груз их больше не тяготил, и теперь смотрела на него с долей любопытства и приятной взволнованности. — Но как… — … ходить по земле, когда познал опьяняющую свободу полета? Просто, Гермиона, — вопреки воле его голос сделался хриплым и стал звучать на тон ниже, — очень просто. Когда ты идешь не один. Северус замолчал, разглядывая ее лицо, сначала растерянное и смущенное, потом ласково-трогательное, заалевшее клюквенным румянцем. Говорившим за нее без слов. Дыхание слетало с губ прерывисто, а глаза еле заметно улыбались. Но, отражая отблески каминного пламени, выглядели совершенно дикими. Оттого ее спокойный, уверенный голос зазвучал неожиданно, словно не вписывался в эту картину: ни ее смятения до, ни упоения его речью после. — Северус, не нужно мне никакое время. Его мгновенно прошило током вдоль позвоночника, предательский импульс спустился ниже, заставляя Снейпа рвано выдохнуть. Она была так близко, склонись немного и… И вправду, может, к черту то время, что он дал ей? Они ведь ничего не потеряют, только приобретут. Гермиона не дождалась ответа, не разглядела сомнений и мучительной борьбы между «правильно» и «хочется», что сейчас происходила внутри Снейпа. А он лишь фиксировал в сознании, как она забралась с ногами на диван, встала на колени, чтобы оказаться выше его. — Ну хватит, Северус. Прохладные ладони легли на лицо. Кудри ее, что она перестала завязывать в пучок, коснулись его щеки. Горячее дыхание обожгло не защищенную воротом рубашки полоску кожи на шее. А когда он расцепил пальцы, что прежде впивались до боли в диванную обшивку, и потянулся к ней — обнять, забрать себе, — сгустившийся от напряжения воздух разрезало звуком хлопка. Всего лишь аппарации. Но Снейпу показалось — Бомбарды. Он перевел свой затуманенный, голодный, жадный взгляд вправо, пытаясь понять, что это чей-то домовик делает посреди гостиной. Проморгался. Нет, это его домовик. Лэнки, традиционно подрагивая ушами, протягивал ему в тонкой ручке свиток. Гермиона, недовольно выдохнув, отстранилась. И тоже посмотрела на эльфа так, что под ее взглядом он сразу сделался ниже ростом и сменил имя на Смолли. «Смолли», словно пергамент обжигал его тонюсенькие пальчики, сунул его Северусу и, что-то бормоча, судя по интонациям, рьяные извинения, задом попятился из комнаты. Медленно, даже нехотя, Снейп разворачивал свиток, надеясь в глубине души на отрицательный ответ. Несмотря на то что идея принадлежала ему, возвращаться в место, которое долгое время было ему домом и затем превратилось в личный ад, не хотелось. Как и встречаться с теми, кого нормальные люди назвали бы друзьями. Только вот у Северуса Снейпа их быть не могло по определению. Гермиона прижалась щекой к его плечу и тоже заглянула в свиток. На желтоватой бумаге почерком Поттера было выведено послание, написанное едва ли час назад: «Директор МакГонагалл, Я надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии. Я обращаюсь к вам с просьбой о помощи. Прошу вас рассмотреть возможность принять Северуса Снейпа в школе как можно скорее и оказать необходимую поддержку в поиске одного имени в Книге Доступа. Спасибо за ваше внимание и понимание. С уважением, Гарри Поттер, Глава Управления мракоборцев» И ниже, свежими чернилами — отрывистое, сухое: «Жду». Значит, встрече с Хогвартсом, спустя столько лет, суждено состояться сегодня. Северус одной рукой смял пергамент, а другой с силой сжал переносицу.