Летняя сказка

Однажды, размышляя о том, что лучше: иметь что-то, а потом потерять, или никогда не иметь, он решил, что будь у него выбор, предпочёл бы первое. Но теперь его мнение изменилось. Оказалось, это больнее, потому что одно дело, когда ты только представляешь, какое оно, то, чем не обладаешь, и совсем другое, если знаешь, что потерял. Сначала, впервые ощутив до непривычного яркую эмоцию, он испугался, это было странно, чувствовать себя настолько живым, потом привык, хотя, наверное, не стоило. Он избаловался, поверил, что так теперь будет всегда, поэтому, когда всё исчезло, стало вдвойне больнее, чем было до этого. И вот, он снова здесь, один, как и должно быть. Ночь ясная, как обычно, словно назло. Луна пошла на убыль, но всё такая же ослепительно яркая, и ветра почти нет, опять назло, чтобы шум волн случайно не заглушил болезненные стоны его души. Впрочем, здесь этот злорадный некто, управляющий ветром, просчитался, потому что стараться было необязательно, его боль не заглушил бы даже шторм. Ангел не знал, зачем сидит здесь, то есть, полететь на пляж он, конечно, не мог, но ведь есть и другие места, в которых можно почувствовать себя менее одиноко. Только ему отчего-то не хотелось, наверное, это была какая-то извращённая форма мазохизма. Он окунал себя в эту боль с головой, желая насладиться последними крохами ярких эмоций, потому что знал, нескоро ему доведётся снова их испытать. Возможно, уже никогда.

* * *

Аки открыл глаза и уставился пустым взглядом в потолок. Он проснулся уже давно, наверное, около часа назад, но вставать совершенно не хотелось, вообще ничего не хотелось. И так уже четыре дня. В тот день, когда они поссорились с Ангелом и Аки вдруг осознал — из-за чего, первым его желанием было кинуться следом за демоном, вернуть, объяснить… Но потом, спустя два-три часа бессмысленного скитания по пляжу, он вдруг решил, что всё это, пожалуй, даже к лучшему. По крайней мере, теперь в его сердце не останется глупых надежд на что-то большее, а Ангелу будет не так больно, когда он, Аки, умрёт. Может быть, их расставание и вышло далеко не самым мирным, но ведь по итогу всё сложилось как нельзя лучше, так ведь? Только вот от боли и тоски избавиться всё не выходило. Когда Демон Огнестрела убил его семью, Аки буквально разрывало от переизбытка чувств: отчаяние, ненависть, горе, растерянность… Сейчас всё было с точностью до наоборот, в первые мгновения после ссоры, он испытывал тупую боль, но вскоре она исчезла, а на смену ей пришли смирение и опустошённость. Аки не был уверен в том, что из этого хуже. На самом деле, в какой-то степени он даже был рад своей отрешённости, потому что теперь мог понять, что имел ввиду Ангел, говоря: «я ничего не чувствую». Осознав, что снова погрузился в мучительные думы, Хаякава мысленно выругался и неимоверным усилием заставил себя подняться с кровати. Он уже пол недели просидел в номере, выходя только в магазин за продуктами и очередной пачкой сигарет, которые в последние дни уходили особенно быстро. Только какой смысл предаваться апатии, он ведь пришёл к выводу, что так легче и для него, и для демона, к чему теперь сожаления? Нужно вернуться к прежней цели — убийство Огнестрела! Подумав об этом, Аки немного воспрянул духом, всё-таки наличие конкретной задачи, словно придавало его жизни смысл, казалось, все эти мелкие любовные переживания не имеют значения на фоне чего-то настолько масштабного. Так, взбодрившись, Хаякава умылся, оделся и вышел из номера. Выйти-то он вышел, даже сделал пару кругов вокруг отеля, но вот чем занять себя дальше, по-прежнему не знал. Сначала парень решил просто довериться инстинктам и «идти куда глаза глядят», но совсем скоро, поняв, что невольно направляется в сторону пляжа, понял, что это была не лучшая идея. Тогда Аки решил прогуляться по городу, однако и это не избавило его от душевных терзаний. Городок был слишком маленьким, так что все дороги так или иначе вели сюда— на центральную улицу — место где было слишком много воспоминаний, их с Ангелом воспоминаний. Вот верёвка, на которой в прошлый раз висели красные трусы, сейчас здесь была лишь скучная серая майка, она, пожалуй, ни за что бы не привлекла внимание демона, вон, совсем недалеко отсюда, ларёк с мороженым, в нëм в прошлый раз Аки оставил треть всех привезённых с собой денег, а вон там, на повороте, магазинчик с одеждой, именно отсюда начался их убийственный шопинг. Хаякава закрыл глаза и издал мученический стон от осознания, что всё в этом городе, на всём этом острове, пропиталось Ангелом. Если так подумать, Аки ведь ничем здесь больше и не занимался с того самого первого дня, когда посмотрел в завораживающие глаза этого демона, и у него совсем нет никаких своих, личных, воспоминаний об этом месте. От безысходности Аки хотелось закричать, завыть, пнуть что-нибудь — показать всем, как ему сейчас плохо. Однако он ничего из этого не сделал, только опустил голову, уставившись себе под ноги — уж асфальт-то точно ни о чём ему не напомнит, правда? Хаякаве было сложно определить, сколько он так простоял, пока в его голову не пришла одна простая, но одновременно с тем и очень гениальная мысль — напиться. Мысль эта, признаться, ему не до конца нравилась, потому что пахла поражением, но ничего больше он сделать не мог, а если уж выбирать между тем, чтобы убиваться на трезвую голову и на пьяную, лучше конечно второе, потому что тогда можно будет соврать, будто все слёзы были вызваны опьянением. Когда Хаякава уже собирался плюнуть на попытки отвлечься, завернуть в ближайший магазин со спиртным и вернуться в номер, он вдруг услышал оглушающий звук — вой сирены. Здесь, в таком маленьком и тихом городке, столь громкие и резкие звуки можно было расслышать даже находясь за несколько километров от источника, поэтому обычно Аки не обращал на них особого внимания, однако сейчас вой был слышен слишком хорошо — точно где-то рядом. Секунду он размышлял, стоит ли разузнать что это, или продолжить идти своей дорогой. В итоге всё же свернул во двор, где звук был особенно громким, решив, что это очень хорошая возможность отвлечься от мыслей о демоне. Стоило Аки завернуть за угол дома, как он увидел машину скорой помощи, именно её сирена издавала этот оглушительный вой. Вокруг места происшествия собралась внушительная толпа людей, так что увидеть что-то из-за их спин было сложно. Только подойдя ближе, Хаякава разобрал, что пострадавшая — пожилая женщина и что дела у неё совсем плохи, так как несли её на носилках. Аки не горел желанием протискиваться через всех этих зевак, чтобы только понять, что происходит, так что решил обратиться к женщине, что стояла недалеко от него, та не переставая всхлипывала и приговаривала: «ох, как же так?! Как же так?!», из чего он сделал вывод, что она в курсе ситуации. — Извините, не подскажете, что здесь произошло? — Хаякава старался звучать как можно участливее, хотя сам прекрасно понимал, что по большему счёту ему нет до того никакого дела. Было противно осознавать, что он лезет в чьё-то горе только чтобы отвлечься от своего собственного, поэтому парень старался об этом не думать. Женщина оказалась словоохотлива и даже как-будто сама жаждала кому-нибудь обо всём рассказать, так что не успел Аки договорить, как она начала отвечать. — Соседка моя, Аками-сан, давно уж ей говорили все: «прекращай курить, не дело это в твоём-то возрасте!», да разве ж она кого слушала? Сына родного покойного не послушала, так уж нас с чего? — на этих словах лицо женщины скривилось, вроде бы от скорби, только выглядело это выражение как-то уж слишком наигранно, так что сочувствия почти не вызывало. Аки не сразу понял, откуда ему знакомо это имя, и уж тем более эта история с умершим сыном и его последней просьбой — не курить, а когда до него всё же дошло, перед глазами всплыло лицо добродушной старушки, с которой он ещё буквально пару недель назад сидел на лавочке и смотрел на море. Именно Аками-сан стала той, кто решился рассказать Аки об Ангеле, взяв с него обещание, что он не убьёт этого демона. У Хаякавы кровь застыла в жилах, а всë тело покрылось мурашками. Ничего не соображая, практически на автомате, он спросил: — Что с ней? Она жива? — Жить-то жива, — вздохнула женщина, — только не ясно, надолго ли. Вроде как у неё уж года два, как рак лёгких обнаружили, а она всё продолжала курить. Удивительно, как вообще столько протянула, — она перевела подозрительный взгляд на побледневшее лицо Хаякавы и спросила. — А Вы что же, знакомы с ней были? Аки уже не слышал этого вопроса. Он вообще больше ничего не слышал, в голове только беспрестанно повторялось: «Аками-сан… Два года, как рак лёгких обнаружили…жить-то жива, только не ясно, надолго ли». Аки резко развернулся и ринулся прочь, сам не зная куда бежит, лишь бы только подальше от скорой, от всех этих людей, от реальности. Когда он пришёл в себя, то понял, что находится на пляже, очевидно, ноги сами привели его сюда. Хаякава опустился на песок и закрыл лицо руками, пытаясь абстрагироваться от всего, что его окружало. Абстрагироваться не получилось, напротив, в голову полезло ещё больше неприятных мыслей, у Аки больше не было сил с ними бороться, так что он позволил им захлестнуть себя. Хаякава и сам не знал, почему эта новость вызвала у него столь бурную реакцию, по факту, Аками-сан была для него никем, у них был всего один совместный вечер, разговор по душам и пачка сигарет — одна на двоих. Вот только Аками-сан стала человеком, который познакомил его с Ангелом, заставил впервые подумать о нём не как о кровожадном демоне, а как о существе с собственными чувствами и переживаниями. Теперь её, скорее всего, не станет. Не просто так ведь это случилось сейчас, когда они с Ангелом рассорились? Наверное, это что-то значит. Так же что-то значит и то, что Аки в тот раз дал ей сигарету. Вполне возможно, она её и погубила. Кажется, в тот раз Аками-сан сказала, что старается не курить, а потому не носит пачек в кармане, может ли быть, что именно после того вечера она сорвалась? Аки дал себе пощёчину, боль, должно быть, обожгла щёку, только он ничего не почувствовал. Ударил ещё раз — теперь хоть что-то. Он задыхался от осознания, что ещё одна смерть лежит на его плечах, перед глазами снова встали образы родителей, Тайо, Химено, и ещё сотни тех, кто был до и после неё. Хаякава с силой откинулся на песок, внутренне надеясь удариться головой достаточно сильно, чтобы умереть или, хотя бы, потерять сознание, ни то, ни другое, разумеется, у него не вышло. В этот раз он даже не мог свалить случившееся на Огнестрела или ещё на какого демона, оставалось только признать — виноват всецело он сам, всегда был виноват, на самом деле. Так, мучимый чувством вины, кошмарными образами из прошлого и болезненными воспоминаниями о днях, проведённых с Ангелом, Аки провалился в сон. Сон его был болезненным, наверное, сам он даже не рискнул бы назвать это сном, пожалуй, то, что происходило с ним больше походило на бред от горячки. Он то и дело просыпался от кошмаров, вспотевший и с мокрыми щеками, потом сам не замечал, как засыпал и снова просыпаясь уже через несколько минут. Хаякаве было то жарко, то холодно, звёзды, горящие над ним, упорно складывались в чьё-то лицо, но он никак не мог понять, кому оно принадлежало. Аки пытался подставить к нему образы отца, матери, брата, Ангела, Химено, в конце концов… Только ничего не выходило, так что вскоре его воспалённый мозг устал гадать над этим и просто позволил Аки провалиться в очередной сон.

* * *

Он идёт по улице Токио, маршрут ему знаком, он ходит этой дорогой почти каждый день, нередко даже по выходным. Он идёт на работу и всё бы хорошо, только что-то не так, голова слишком тяжёлая и то и дело заваливается вперёд против его воли. Люди вокруг тоже ведут себя странно: провожают его испуганными взглядами и, кажется, замирают каждый раз, стоит на кого-нибудь из них посмотреть, они словно боятся его. Но почему? С ним что-то не так? Он поднимает руки к лицу, почти ожидая увидеть огромные когтистые лапы, только ничего такого нет — руки как руки, ничего необычного. Он идёт дальше, стараясь не обращать внимания на чужие взгляды. Стоит подойти к дверям здания общественной безопасности, как они резко распахиваются прямо перед его носом, а на пороге стоит… Ангел?! Он распахивает глаза и впивается в него пристальным взглядом, пытаясь высмотреть какой-нибудь подвох, какое-нибудь объяснение тому, что он видит этого демона здесь. Ангел выглядит как обычно, вполне живой и настоящий, отличающийся от того, которого он знал, только одеждой — вместо старой белой туники или новых рубашки с узкими брюками, на нём рабочий костюм охотника на демонов. На подкорке сознания бьётся мысль о том, что всё это сон, но он быстро отгоняет её прочь, слишком уж она кажется странной и сюрреалистичной. Он подходит к демону ближе, желая расспросить, что вообще происходит, и только тогда замечает странный взгляд, направленный на него. Испуганный взгляд. Сердце обжигает болью, Ангел никогда на него так не смотрел, даже когда он хотел его убить, так почему же это происходит сейчас? Он не хочет видеть этот взгляд на лице Ангела и спешит ему об этом сказать, только голос звучит странно, глухо, как-будто из-под воды. Подходит ближе, Ангел пятится, тогда он решает остановиться, не хочется пугать этого демона ещё больше. Только остановиться не получается, тело, вопреки желаниям, продолжает двигаться вперëд, навстречу Ангелу. Страх в глазах демона сменяется сущим ужасом, рот его открывается и из горла успевает вырваться короткий крик. Звучит выстрел и голова Ангела слетает с плеч, тело стоит на месте какие-то пару секунд, а после падает на землю безвольной тряпичной куклой. Кажется, его сердце остановилось. Он тупо смотрит на то место, где ещё совсем недавно стоял Ангел, а теперь осталось лишь обезглавленное туловище. Только спустя пару минут до него доходит, что выстрел был точно таким же, как тот, что снёс дом семьи Хаякава несколько лет назад. Тут же оборачивается в поисках своего заклятого врага, который только что унёс жизнь ещё одного самого дорогого для него существа, но натыкается на зеркальную поверхность стеклянных дверей. Сначала он пугается, потому что думает, будто из зеркала на него смотрит кто-то другой: мужчина с пистолетом на пол головы — так обычно выглядят одержимые. Только потом, когда первоначальный ступор проходит, ему удаётся разглядеть распущенные чёрные волосы до плеч, губы, руки, тело — всё это ему до боли знакомо, потому что всё это принадлежит ему самому. Ужас охватывает с двойной силой, лицо мужчины из отражения скалится в плотоядной ухмылке, а руки покрываются кровью, чужой кровью. Волна ненависти к самому себе захлёстывает, он хватает себя за шею и сдавливает её как можно сильнее, тело пронзает мучительная боль и…ничего не происходит. Как бы он не душил себя, сколько бы раз не ломал шейные позвонки, смерть не наступает. Он пытается закричать, заплакать, хоть как-то выплеснуть свои эмоции, но из горла вырывается лишь сумасшедший смех, а из глаз слёзы упорно не текут, потому что у него этих самых глаз больше нет, на их месте вырос огромный пистолет…

* * *

Открыв глаза, Аки увидел совсем не то, что ожидал. Над ним отнюдь не простиралось бескрайнее небо, а под пальцами вместо песка ощущалась чистая простынь и мягкий матрас — он был в номере. Хаякава бы подумал об этом подольше и, может быть, даже пришёл бы к мысли, что всё, начиная с прогулки и заканчивая машиной скорой помощи, ему просто приснилось, но у него слишком болела голова для того, чтобы вообще хоть над чем-то размышлять. Аки поднял ладонь к лицу, убеждаясь, что она не запятнана кровью, затем провёл пальцем по щеке — она была мокрой от слёз, отлично, значит плакать он ещё не разучился. — Ты уже проснулся? — неожиданно раздавшийся женский голос заставил Аки невольно вздрогнуть. Он перевёл взгляд с потолка на стул, что стоял тут же, возле кровати, и застыл в неверии. Может, это очередной кошмар? — Как ты себя чувствуешь, Хаякава-кун? — глаза-спиралки пристально уставились на него. — Ч-что Вы здесь делаете, Макима-сама? — охрипшим голосом спросил Хаякава. Что ж, голос конечно звучал измученно, но, по крайней мере, он совсем не походил на тот, что был во сне. — Это долгая история, — Макима-сама мягко улыбнулась. — Думаю, не стоит тебя пока этим нагружать, поговорим позже, — в голове Аки мелькнуло, что, должно быть, дело касается Ангела, но у него действительно не было сейчас ни моральных, ни физических сил, чтобы уточнять этот вопрос. — В любом случае, я приехала очень даже вовремя. Ты можешь со мной не согласиться, Хаякава-кун, но я считаю, что ночевать на берегу моря — не лучшая идея. Днём здесь может быть довольно тепло, но вот ночи холодные. — Я обычно так и не делаю, — смутился Хаякава, — это вышло случайно. Спасибо, что перенесли меня сюда, — тут он запнулся. Постойте-ка, как Макима-сама… — Как Вы это сделали? — О, всего лишь сказала работникам отеля, что их посетитель предпочёл жёсткую землю их хвалёному номеру. Они были настолько смущены, что любезно переместили тебя сюда, — Макима-сама снова улыбнулась. Аки бы предположил, что она им доплатила за это, но, зная еë, понимал — скорее всего, они действительно сделали это добровольно просто потому, что Макиме-саме мало кто в принципе мог отказать о чëм бы она не просила. — Не хочешь рассказать, что случилось? — Ничего особенного, — попытался увильнуть от ответа Аки. — Всего лишь выдался тяжёлый день. — Вот как, — она уставилась на него пристальным взглядом, таким, что Аки показалось, если это продлится ещё хотя бы минуту, он тотчас выложит всё подчистую. К счастью, Макима-сама прекратила. — Ничего, думаю, позже ты сам всё мне расскажешь, Хаякава-кун, — Хаякава понял, что действительно расскажет и хорошо ещё, если не всё.

* * *

Аки пришёл в себя только ближе к вечеру, и то только благодаря стараниям Макимы-самы. Весь день она ухаживала за ним так, как если бы была его девушкой, а не начальницей: спрашивала, не замёрз ли он, зашторивала окна, чтобы он мог поспать и, наконец, предлагала ему горячий чай каждые полчаса. Наверное, будь на его месте любой другой молодой сотрудник общественной безопасности мужского пола, непременно посчитал бы, что очутился в раю, да и сам Аки из прошлого непременно бы обрадовался такому вниманию со стороны Макимы-самы и, может быть, даже позволил бы себе помечтать об отношениях с этой прекрасной женщиной. Вот только сейчас Хаякаве на это было практически всё равно, его мысли были заняты жутким сном, болезнью Аками-сан и, конечно же, Ангелом. Макима-сама больше не донимала его расспросами в течении всего дня и Хаякава отлично понимал, что позже, когда ему станет лучше, еë терпение непременно ему аукнется. Допрос от Макимы-самы — одна из самых неприятных вещей, с которой может столкнуться работник общественной безопасности, на нём практически невозможно что-либо скрыть, так что Аки заранее решил не трепать нервы ни себе, ни ей, и просто с ходу выложить все карты, даже разговор с Кишибэ. Однако, пусть он уже всё и решил, всё же перспектива была не из приятных, так что он подсознательно оттягивал её как мог. Тем не менее, от Макимы-самы невозможно что-либо скрыть, и сойти за больного, будучи при этом здоровым, разумеется, тоже невозможно. Она, конечно, мгновенно почувствовала, что Аки пришёл в себя и тут же присела на стул возле кровати. — Я вижу тебе лучше, Хаякава-кун, — улыбнулась она, сверля его пристальным взглядом, даже не пытаясь скрыть, чего хочет. Хаякава сдался без боя: — Я знаю, Вы ждёте объяснений, — в её глазах мелькнуло что-то похожее на довольство. — Пожалуй, мне стоит начать с самого начала…

* * *

— Вот как, — Макима-сама поджала губы и задумчиво постучала пальцем по подбородку. — Что ж, спасибо за столь откровенный рассказ, Хаякава-кун, за это я тебя и люблю. Аки подумал, что, должно быть, это было комплиментом, вот только ему от чего-то сделалось не по себе. На мгновение показалось, будто он — собачка, которую только что похвалили за послушность и, наверное, ждут, когда она начнёт вилять хвостом от счастья. — Признаться, я удивлена, что ты даже рассказал мне о своей сделке с Кишибэ-саном, — она как-то странно улыбнулась, — не считается ли это за нарушение договора? Хаякава почувствовал себя совсем неуютно. Конечно, он понимал, что поступает не очень хорошо, вот так вот распространяясь об их сделке, а ведь Кишибэ-сан на самом деле сделал большое одолжение, пощадив Ангела, да ещё и навещал первые дни, когда Аки был в больнице. — Я просто подумал, что Вы наверняка, итак, всё знаете, нет смысла скрывать, — это действительно было так. По крайней мере, этим Аки пытался оправдать свой поступок. — Ты прав, — Макима-сама выглядела немного впечатлённой. — Разумеется, я знала, куда и зачем отправился Кишибэ-сан, и, я думаю, ему тоже было очень хорошо известно о моей осведомлëнности. Вот что мне интересно в таком случае, почему он-таки не убил Демона-Ангела? Неужели настолько тебе доверял? — Может быть, Вы вознаградите меня за честность? — осмелился-таки произнести Хаякава, надеясь перевести тему. Он едва не поёжился от взгляда, что направила на него женщина, но всë-таки продолжил. Не зря же предал доверие Кишибэ, теперь остаётся только идти до конца и попытаться выжать из этого максимум. — Почему Вы прямо не сказали мне о том, чего от меня хотите, а прикрыли всë «отпуском»? Я бы выполнил приказ, — назад пути не было. Он решил поверить Макиме-саме, слишком большой авторитет она имела в его глазах, чтобы можно было так просто её предать, наслушавшись теорий какого-то старика. — Ты просишь меня ответить, — протянула она. — Но что ты сам думаешь? Вернее, что думает Кишибэ-сан? — Мы предполагаем, — Аки проигнорировал насмешку в её глазах, — что Вы желали, чтобы я сам проникся симпатией к Демону Ангелу. Таким образом, я стал бы защищать его от Кишибэ-сана любой ценой, не только из-за Вашего приказа. Кроме того, Вы решили, что при таком раскладе я захочу утащить его с собой в общественную безопасность, то есть, сделаю то, что Вам нужно, руководствуясь при этом ещё и личными мотивами, — Аки ненадолго замолчал и, не дождавшись какой-либо реакции, продолжил. — Но во всей этой теории есть одна крупная не состыковка — Вы не могли знать, что я сближусь с Ангелом. Кишибэ-сан думает, будто всему виной некие способности этого демона, но я с ним не согласен, вот и спрашиваю у Вас. — Ты не согласен с его мнением о том, что Демон Ангел тебя околдовал и поэтому решил рассказать мне обо всём этом, — понимающе кивает Макима-сама. — Что ж, я польщена, что ты предпочëл довериться мне, а не ему, Хаякава-кун. Хотя, признаться, думать, будто ты встал на мою сторону только из глубокого уважения было приятней, — она немного помолчала, словно над чем-то размышляя, и продолжила. — Так и быть, объясню. Я узнала о Демоне Ангела уже очень и очень давно, ещё с тех пор, когда он жил в Индии, — на этих словах она пристально посмотрела на Аки. Он изо всех сил попытался сохранить лицо хладнокровным. Интимные моменты и откровенные разговоры с Ангелом — единственное, о чём он Макиме-саме не говорил, но она откуда-то знала о прошлом этого демона. — Мне была хорошо известна его история и его боль, у вас действительно много общего, так что я решила — вы непременно поладите. Аки передёрнуло. Он отлично понимал — это не правда, ну или по крайней мере не вся. Она не могла быть уверена в том, что они подружатся лишь из-за схожего прошлого достаточно сильно, чтобы провернуть подобную авантюру, особенно учитывая особую ненависть Аки к демонам. В любом случае, другого ответа он, очевидно, не получит, так что остаётся довольствоваться этим. — И что Вы будете делать теперь? Из моего рассказа Вы, конечно, поняли, что я совсем не хочу чтобы Ангел попал к нам. Если попытаетесь забрать его силой, я не задумываясь перейду на сторону Кишибэ-сана. — Вот как, — Макима-сама выгнула бровь. — Ты решил, что можешь меня переиграть, Хаякава-кун? — всё тело Аки окутал липкий страх, инстинкты настойчиво кричали об угрозе, он еле сдержался, чтобы не отвести взгляд. — Впрочем, эта игра закончится даже не начавшись, — женщина мило улыбнулась, но сейчас эта улыбка казалась страшнее самого грозного оскала. — Что Вы имеете ввиду? — Аки пришлось приложить неимоверное количество усилий для того, чтобы его голос не дрожал. — Ты просто примешь мою сторону, даже не начав играть, — она неожиданно вплотную приблизилась к его лицу, глаза спиральки заглянули ему прямо в душу, Хаякава, казалось, физически не мог отвести от них взгляд. — Ты ведь любишь Ангела, я отлично понимаю, — мягким тоном начала Макима-сама. Аки не мог даже смутиться или возразить, он как зачарованный слушал этот мягкий, но настойчивый голос. — И, раз ты его любишь, конечно хочешь для него самого лучшего, я права? — Да, — на автомате ответил Аки. — Ты думаешь, здесь, среди людей, где он может сделать тоже самое, что сделал в прошлом, ему безопасно? Даже если отбросить всех тех несчастных, что в любой момент могут погибнуть, твоему Ангелу ведь тоже не лучше от того, что он живëт в постоянном страхе. Что станет с его ментальным состоянием, если это снова произойдёт? Ты хочешь, чтобы он снова испытал это? Хочешь проверить, выдержит ли его сердце на этот раз? — Нет, — почти с отчаянием шепчет Аки. —Тогда, почему бы не обезопасить и остальных, и его самого? — Но, — Аки делает над собой неимоверное усилие, чтобы возразить. — Я хочу, чтобы Ангел был свободен, я знаю он не… — Кому нужна свобода, если она означает одиночество? — Макима-сама не позволяет ему договорить. — Здесь ты не сможешь быть рядом с ним, твой отпуск закончится, и он снова останется один, только теперь ему будет больнее, — Аки морщится от еë слов. Макима-сама словно прочитала его мысли, ведь именно так он и рассуждал последние несколько дней. — Ты думаешь, вам стоит расстаться, но спросил ли ты у Ангела? Он так считает? Он этого хочет? — Аки вздрагивает и его глаза наполняются слезами, он по-прежнему не может отвести взгляд от завораживающих спиралек. — Вы можете быть вместе так, чтобы все были счастливы и в безопасности. Ты очень альтруистичен, Хаякава-кун, привык страдать, думая, что это твоё наказание за то, в чём ты на самом деле вовсе не виноват. На самом деле, иногда самый верный путь — самый простой. Ты согласен со мной? — она проводит рукой по его щеке, выводя этим самым из странного транса, в котором Аки всё это время пребывал. — Да, — говорит он.

* * *

Когда Хаякава засыпает, в его сознании всё ещё присутствует какая-то белая пелена, которая делает все мысли смазанными и неясными — так бывает всегда после тех самых «допросов Макимы-самы». Он плохо помнит, что происходило и о чём они говорили, но проваливается в сон с твёрдой уверенностью в том, что Ангелу будет лучше в общественной безопасности. Он приведëт его туда, чего бы ему это не стоило.