Dragon's Heir

***

2 недели спустя       — Ты выглядишь потрясающе, — Висенья улыбнулась своему аве, наблюдая, как он пытается сдержать слезы. — Никогда еще не было более прекрасной невесты.       — Спасибо, аве. — Платье для церемонии, которая должна была состояться в храме, было бело-золотым, сшитым из мирийского кружева и тончайшего шелка. Это было самое скромное платье из всех, что были сшиты для нее. Ее волосы были завиты и уложены, а на голове красовалась большая золотая корона с пурпурным сапфиром. Корона принадлежала ее бабушке Эймме и была подарена дедом после рождения ее матери. — Как ты думаешь, Эймонду она понравится?       — Понравится? — Лейнор фыркнул, глядя на нее так, словно она сошла с ума. — Он будет чувствовать себя самым счастливым человеком на свете.       Висенья так долго этого ждала — ей казалось, что очень долго. Тем более что за прошедшие сутки она видела Эймонда лишь мельком. За несколько дней до свадьбы мать настояла на том, чтобы Висенья не вступала в отношения с дядей. Эймонд был не в восторге от этого, но, придя однажды ночью в ее покои и обнаружив там мать, он больше не приходил. Мать знала, что они не последуют ее указаниям, поэтому последние семь дней она спала в покоях Висеньи. Сказать, что Висенья была расстроена, значит, не сказать ничего.       Отец проводил ее к карете, где ждала мать. Рейнира была одета в золотые одежды, она выглядела красивой и счастливой. Ее мать была в восторге от свадьбы и очень старалась, чтобы все было так, как хотелось Висенье. Висенья позаботилась о том, чтобы повсюду были расставлены стражники: она не хотела рисковать и сорвать свадьбу. Если бы кто-то попытался помешать ее свадьбе с Эймондом, кровь бы потекла.       — Ты так прекрасна, любовь моя. — Мать поцеловала ее в лоб, улыбнувшись ей со слезами на глазах. — Эймонд уже отправился в храм. Он выглядел очень нервным.       — Он? — Эймонд был не уверен в себе?       — Да, он все время метался и что-то бормотал себе под нос. — Возможно, он был так же взволнован, как и она. После сегодняшнего дня они будут вместе до конца своих дней. Мать взяла ее за руку и повела к замку. — Пойдем, я уверена, Эймонд вернется, если ты задержишься.       Висенья улыбнулась и забралась в карету. Это будет первая валирийская церемония, свидетелями которой станут все высшие лорды Королевской Гавани; их гости из Новой Валирии знали о подобном обряде, но тоже увидят его в первые.       Большая септа была превращена в храм, прославляющий Четырнадцать богов. Ее мать приказала убрать все статуи семерых и воздвигнуть новые в честь валирийских богов. Она хотела, чтобы они с Эймондом надели традиционные церемониальные одеяния, и была в ярости, когда узнала, что Визерис приказал их уничтожить. Висенья подумала, что мать побьет деда. Тогда мать послала за швеей, чтобы та создала платья для Висеньи, а Эймонд решила надеть черное — это был один из цветов Таргариенов. Жрица Хаэмис будет вести церемонию, поскольку в валирийской культуре женщинам разрешалось быть жрицами и они считались такими же важными, как и мужчины. Рейнира сама отправилась на Драконий камень и выбрала драконье стекло, из которого были изготовлены церемониальные кинжалы.       Она слышала, как над городом летают Карнакс, Караксес и Сиракс. Вхагар, должно быть, где-то спит — старый дракон не любила, когда ее беспокоили, если только это не делал Эймонд. Занавески в карете были убраны, так что Висенья и ее мать могли видеть, как люди радостно приветствуют их. Все в городе были одеты в свои лучшие одежды, на зданиях висели богатые гобелены. Тысячи простых жителей из других регионов приехали посмотреть на свадьбу. Висенья и Рейнира отправили большое количество еды людям, чтобы и они смогли отпраздновать.       Карета остановилась перед валирийским храмом, и первой из нее вышла мать. Ее аве стоял у двери и протянул руку, чтобы помочь выйти Висенье. Как только Висенья покинула карету, крики толпы стали оглушительными, принцесса повернулась и помахала людям. Безупречные и дотракийцы образовали баррикаду между храмом и народом. Им разрешалось видеть королевскую семью, но не подходить слишком близко, чтобы не создавать проблем.       Она увидела, как мать и Аве разговаривают, и мать нахмурилась, но потом кивнула. Рейнира подошла к ней и поцеловала в лоб, после чего прошла внутрь. На мгновение Висенья забеспокоилась, что что-то случилось, но выражение лица Аве немного успокоило ее. Лейнор улыбнулся, когда она положила руку ему на локоть, и он повел ее вверх по ступеням и внутрь храма. Оказавшись в нескольких футах от храма, он остановился и повернулся к ней.       — Висенья, я должен поговорить с тобой и рассказать тебе кое-что, но это будет не сегодня. Я поговорю с тобой, когда ты вернешься с Драконьего Камня. — Он вздохнул и сжал ее руку. — Но сейчас ты должна доверится мне.       Висенья нахмурилась, не понимая, что происходит, но она знала, что аве никогда не причинит ей вреда. Двери в главную часть храма приоткрылись на несколько дюймов, и вышел Деймон, закрыв за собой двери. Он подошел к ним и посмотрел на Лейнора с обеспокоенным выражением лица.       — Что-то случилось? — Деймон с тревогой посмотрел на Лейнора. — Рейнира сказала, что ты просил меня прийти, что такого важного.       — Да, это очень важно. — Он улыбнулся Деймону, который все еще выглядел растерянным, как и Висенья. — Мы должны проводить нашу дочь внутрь.       Деймон и Висенья расширили глаза, глядя на Лейнора, а затем друг на друга. Лейнор лишь улыбнулся, кивнув Деймону. Лицо ее отца выражало страх и надежду одновременно. Он выглядел так, словно хотел схватить ее, но боялся быть отвергнутым. Висенья не знала, что именно она чувствует, но это чувство было непреодолимым. Благодаря разговорам с матерью и Деймоном она понимала, что в его уходе есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. И вот теперь аве сказал ей, что он должен поговорить с ней о чем-то, и она знала, что это касается и Деймона.       Это был ее день, и она не хотела оглядываться назад и жалеть об этом. Висенья нерешительно улыбнулась Деймону и протянула правую руку. Глаза отца наполнились слезами, он сглотнул, прежде чем взять предложенную ею руку. Все трое смогли взять свои эмоции под контроль, и Лейнор подал сигнал открыть двери. Висенья широко улыбнулась, когда вошла в храм и направилась навстречу своему будущему.

***

      Эймонд хотел бы сказать, что ему не больно, но это было бы ложью. У него были проблемы с матерью, но он любил ее. Он верил, что она хотя бы попытается приехать на его свадьбу, но Алисента ясно дала понять, что никогда не ступит на порог места, предавшего ее богов. Она отказалась войти в новый валирийский храм, заявив, что ничто не заставит ее предать свои убеждения. Эймонд хотел потрясти ее, заставить понять, что он — ее единственный сын, единственный ребенок, который у нее остался. Он знал, что, что бы он ни сделал, он не изменит ее мнения, и он не хотел, чтобы она была рядом, если она собирается все испортить. Он женится на Висеньи, что бы кто ни говорил и ни делал.       Он ждал в маленькой комнате в стороне от главной части храма, где должна была состояться церемония. Эймонд нервничал с тех пор, как проснулся утром, он не хотел, чтобы что-то пошло не так. Он не хотел сейчас находиться на глазах у людей, он должен был успокоиться. Услышав громкие возгласы, он понял, что Рейнира и Висенья уже прибыли, но все же подождал несколько минут, зная, что Висенье понадобится немного времени, чтобы добраться. Он был удивлен, когда двери открылись и вошла Рейнира.       — Мне сказали, что я найду тебя здесь, — улыбнулась ему сестра. — Как ты себя чувствуешь?       — Как будто жду не дождусь, когда Висенья станет моей женой. — Рейнира рассмеялась и покачала головой. — Я полагаю, мы должны отправиться туда.       — Да, нужно. — Взгляд Рейниры изменился и стал печальным. — Мне жаль, что твоя мать не здесь, чтобы разделить с тобой этот момент.       — Это не имеет значения, я должен был знать, что она не захочет быть здесь. — Эймонд пожал плечами, не желая создавать неловкость или заставлять кого-то чувствовать себя плохо. — Она до сих пор не смирилась с тем, что я хочу жениться на Висеньи.       — Мне жаль. — Эймонд видел, что она искренна. Рейнира придвинулась к нему ближе и взяла одну из его рук в свою. — Я знаю, что это не то же самое, но я бы с радостью пошла с тобой.       На мгновение он не потерял голос, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать слезы, которые хотели наполнить его глаза. Он потратил годы, ненавидя Рейниру и обвиняя ее во всем, что пошло не так в его жизни. Он до сих пор не мог поверить в то, как Рейнира относилась к нему с момента своего возвращения: она не только сделала его своим десницей, но и доверила ему свое самое большое сокровище. Сестра относилась к нему с большей любовью и уважением, чем когда-либо относились к нему родители.       Он лишь кивнул, положив руку Рейниры себе на локоть. Храм был полностью заполнен, и в нем присутствовали все лорды и леди Вестероса и Новой Валирии. Хотя Эймонд вырос в окружении людей, он никогда не видел стольких. Рейнира поцеловала его в щеку, после чего отошла и заняла свое место у входа. Эймонд перевел взгляд на отца и постарался не нахмуриться, когда он заметил, что место матери пустует. Он ненавидел, что она не подумала о его чувствах, когда принимала решение.       Затем входные двери распахнулись, и все мысли выветрились из его головы. Висенья вошла в зал, сопровождаемая Лейнором и Деймоном, и оба мужчины подвели ее к нему. Он не мог остановиться, глядя на бело-золотое видение, которое направлялось к нему. Она была совершенно потрясающей, самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел, и самым прекрасным в ней в тот момент была ее улыбка. Улыбка сверкала на ее лице, заставляя сверкать фиолетовые глаза. Глядя на нее, он забыл о своей матери и решениях, которые она принимала. Все, что имело значение, — это женщина, идущая к нему.       Лейнор и Деймон отпустили Висенью, позволив ей взять его за руки и встать перед ним. Оба мужчины вернулись на свои места, но Эймонд не обращал на них внимания, он не мог отвести взгляд от своей будущей жены.       Он не замечал, что говорит жрица, пока ему на руку не положили клинок из драконьего стекла. Эймонд сделал небольшой надрез на полной нижней губе Висеньи и повторил его на лбу, после чего передал ей нож, даже не вздрогнув, когда она разрезала его и начертила символ на лбу. Он наблюдал, как Висенья разрезала ладонь, а затем передала ему нож и заставила сделать то же самое. После того как руки были разрезаны, они сцепили ладони вместе, а жрица повязала вокруг их рук ленту, произнося при этом клятву. Жрица протянула Висеньи черную чашу, которая стояла под их соединенными руками, и она сделала небольшой глоток, после чего передала ее ему. Эймонд сделал небольшой глоток и передал кубок жрице, после чего поцеловал Висенью. Он был уверен, что Деймон попытается убить его на глазах у всех, если Эймонд будет целовать Висенью дольше, чем нужно.       Все зааплодировали, когда поцелуй прекратился, и они оба повернулись лицом к толпе. Все стояли и хлопали, а жрица развязывала им руки. Затем комната словно изменилась, в ней затрещали молнии, все затихли, и раздался громкий звук. Эймонд успел поставить Висенью позади себя, прежде чем все остальные успели отреагировать. Люди ахнули, когда посреди комнаты появилась самая высокая женщина, которую он когда-либо видел. Она выглядела такой же высокой, как и Арракс, у нее были длинные серебристые волосы, а глаза казались розовато-красноватыми. Красный цвет ее платья был настолько ярким, что почти напоминал кровь.       — Добрые вести, дом Таргариенов. Я — Мелеис, богиня любви и плодородия. Я — одна из Четырнадцати Огней. — Все тут же опустились на колени — они уже столкнулись с тем, как Арракс появился в тронном зале. — Да будет известно, что боги благословили этот брак, Висенья и Эймонд Таргариены — будущее их дома. — Богиня подошла к Висенье, положила большой палец ей под подбородок и подняла ее лицо. — Ты благословлена плодородием, ты не узнаешь бед своих предков, у тебя будут легкие роды, тебя никогда не разрежут ради рождения ребенка, и все твои дети доживут до зрелого возраста. — Богиня сделала шаг назад и повернулась лицом к остальным присутствующим. — То, что объединили боги, не должно быть разрушено, и любой, кто осмелится вмешаться, испытает на себе наш гнев. Четырнадцать Огней и Старые боги договорились об этом. От их крови произойдет обещанный принц.       Эймонд все еще не понимал, что это значит: Мелис была не первой, кто упоминал об этом якобы обещанном принце. Он должен был спросить Висенью, знает ли она, что это значит, но пока он был просто счастлив, что все присутствовали при благословении богини. Он также был рад словам Мелис о том, что у Висеньи будут легкие роды. Он знал, что упоминание о разрезании связано с тем, что случилось с ее бабушкой, но он бы никогда не причинил ей вреда ради ребенка. Эймонд был бы счастлив и без детей, если бы это означало, что Висенья в безопасности и счастлива.

***

      — Теперь все будет сложнее. — Алисента не оглядывалась, голос дяди был суров, и она чувствовала его гнев даже из другого конца комнаты. — Во время церемонии явилась богиня и благословила союз, она благословила этого бастарда плодородием.       — Я слышала. — Некоторые из слуг уже говорили об этом, все были в восторге от случившегося. — Теперь все будут следовать за Рейнирой еще больше, они будут верить всему, что она скажет.       — Алисента мы не это планировали. Мы так старались, чтобы прекратить род Таргариенов, мы сделали все, чтобы ты оказалась на троне, — дядя Хоберт вел себя так, словно в случившемся была ее вина. Как будто она не пожертвовала всем ради долга. — Ты позволила Эймонду жениться на этом бастарде, и теперь его забрали у нас, он никогда не будет делать то, что должен.       — Я не позволяла Эймонду. Он мужчина и сам принимает решения, даже если я с ними не согласна. — Алисента повернулась к дяде и устремила на него взгляд. — Что именно я должна была делать, когда он отказывался слушать все, что я хотела сказать?       — Ты должна была лучше его воспитать, — дядя сделал шаг вперед. — Тебе следовало быть более суровой в своих наказаниях.       Алисента ничего не ответила, она не знала, что еще можно было сделать с Эймондом. Все ее внимание было приковано к Эйгону, именно его учили быть королем. Она и ее отец проводили с ним больше всего времени, Эймонд был тем, кто должен был жениться на ком-то из верных ее отцу, чтобы укрепить власть Эйгона. Потом Эйгона убили, и им потребовалось время, чтобы убедить Визериса назвать Эймонда наследником. А потом появился этот глупый бог и поверг все в хаос. Но даже после этого она была уверена, что Эймонд сделает все, что она захочет, — он всегда был послушным сыном. А потом вернулась Рейнира и привела с собой Висенью. Алисента поняла, что сын потерян для нее, как только она увидела, как он смотрит на девушку. Точно так же Деймон до сих пор смотрел на Рейниру.       — Не волнуйся, — улыбнулась она дяде. — Я сделаю так, чтобы у нее не было детей.       Отец научил ее избавляться от проблем. Алисента видела, скольких детей потеряла королева Эймма из-за яда, которым мейстеры кормили ее на протяжении многих лет. В конце концов, из-за этого она и умерла: мейстеры убедили Визериса, что единственный выход — разрезать королеву. Алисента узнала обо всем этом только после свадьбы с Визерисом, и тогда она была расстроена тем, что сделали отец и дядя. Но теперь она видела и плюсы: иногда жертвы нужны. Это не ее вина, если бы Рейнира осталась за узким морем, Алисента не была бы вынуждена так поступать. Во всем виновата Рейнира, во всем виновата Рейнира.