♚ ♚ ♚
Насколько она глупа, что согласилась идти под одним зонтом с Атрейдесом? Талигари явно ему проигрывает.
Пора бы уже проникнуться ненавистью предков к ментатам, пока не стало совсем поздно.
Пол явно привык добиваться всего без особых усилий. То, как он всегда получает реакцию принцессы, было крайне удивительно. Искушает, при этом ничего не совершая. А может, виноват вовсе не мужчина? Может, это сама Аделаида обладала слабым духом, по крайней мере, когда дело касалось него. Нагло пробирается под кожу, ломает всю гордость, заставляет её тянуться к себе.
Но заставляет ли?
Девушка яро отрицала все собственные домыслы о том, что, возможно, инициатива исходит от неё. Её передёргивало от одной лишь мысли об этом. Выворачивало позвоночник и пыталось выйти наружу, сломав грудную клетку. Хотелось отбросить от себя то томящее больное место, что так щемило мышцы. Но приверженная дьяволу изречение о том, что быть может больное место — это она и есть, не переваривалось в организме.
Капли дождя стучали по плотной поверхности чёрного зонта, словно вместе с этим стараясь достучаться до оставшихся ясных мыслей Аделаиды. Запах осадков словно щекотал лёгкие, принося небольшое расслабление. На то и небольшое, что полностью расслабиться с таким компаньоном, как Пол, вряд ли получится.
Принцессе приходилось идти ближе, пытаясь не промокнуть. Маловероятно, что у Атрейдесов избыток зонтов. Но можно уверенно заявить, что это было частью чужого плана.
Хотя не такого уж и чужого.
Будь зонт в её руках, она бы без угрызения совести убежала, оставив наглеца мокнуть под дождём. Выражение девичьего лица выдавало каждую мысль, проскользнувшую в голове, и каждая из них не была жизнерадостной. Видимо, из последней гордости, она старалась даже не прикасаться к ментату, что выглядело достаточно странно со стороны.
Видимо, почувствовав её собственный дискомфорт, Пол остановился, непонимающе уставившись. Талигари свела брови к переносице, хмуро вглядываясь в чужие глаза.
И зачем только согласилась?
— Возьмите меня под локоть, так вам будет удобней.
Аделаида хотела бы переспросить его, списать всё на шум дождя, от которого ей не удалось расслышать, однако испытующий взгляд тёмно-зелёных глаз, ждущий её действий, заставил послушаться. Неуверенно шагнув ближе, она обхватила его за локоть, стараясь выглядеть максимально невозмутимо. Однако бегающий по лужам взгляд и мгновенный румянец на щеках выдавали всю трагедию ситуации.
Не то чтобы принцессе вовсе не приходилось иметь дело с мужчинами, доводилось и ещё как. Но её реакции на других представителей противоположного пола отличались от рефлексов на Атрейдеса. Именно рефлексов, ведь реагировала она чересчур резко. В частности, эта мысль заставляла проклинать саму себя по тысячу раз. Если бы она могла, то точно бы придумала собственное литание против воздействия ментата. Обязательно похожее на то, что читала Джессика о страхе.
Пол Атрейдес — убивает разум…
Конный амбар теперь был не так далёк, своего рода близость с Полом помогла согреться. Аделаида чувствовала, как под её руками напряглись его мышцы, будто подтверждая все те разговоры о его бесконечных тренировках. У принцессы плохо получалось игнорировать парфюм мужчины, который стал так ощутим, когда она взяла его под руку. Тот аромат, который ей показался галлюциногенным во время их давнего странного разговора у её покоев, теперь вовсе не игра воображения.
Каждый девичий вдох сопровождался морской свежестью и нотками апельсиновой цедры, затем им на смену приходила нежная ваниль и немного белоснежного мускуса. Она бы точно прокляла себя за то, что так нагло пытается понять его одеколон, который, подобно меланжу на Арракисе, раскрывал разум, освобождая при этом от сковывающих цепей этических норм.
Со стороны они явно выглядели как пара, особенно сильно это ощущалось от косых взглядов солдат, проходящих мимо.
«Неужто молодой наследник нашёл себе девчонку?»
Наверно, так они и думали.
Как же гнусно.
Девице эти взгляды приносили жуткий дискомфорт, что, по всей видимости, не ускользнуло от внимания Атрейдеса, который ускорил шаг. Их фигуры наконец-то скрылись за воротами амбара.
— Вы вроде говорили, что до конюшни не так далеко. — Отстранившись, проговорила Аделаида, увеличивая критически нужное между ними расстояние.
Пол медлил с ответом, закрывая зонт, он резкими движениями кисти стряхивал с него капли дождя, попутно ставя его у входа высыхать.
— Я слегка приуменьшил. — Ответил он.
Реакции от принцессы не последовало, утратив интерес к Полу, она решила пройти вглубь конюшни. Внушительный амбар имел большое количество загонов с лошадьми, каждые из которых имели по-особенному ухоженный вид. Было глупо предполагать, что каладанское население будет летать на машинах среди лесов и морей.
Это не Гьеди-Прайм.
Стук туфлей об древесный пол стал двояким, рядом появился Атрейдес. Фырканье и топот лошадей, без конца раздающихся по помещению, разбавляли навязчивую тишину. Глаза молодой особы без доли стеснения разглядывали мужчину, что шёл немного впереди.
Сегодня, видимо, особенный день, когда он без ответных взглядов позволяет себя рассматривать.
В каком-то плане Аделаиде было интересно его изучать, подмечать как явные схожести с его отцом, так и скрытые манеры, присущие только ему.
А может они вовсе и не скрытые, что их удаётся заметить?
Запах только-только поданного свежего сена придавал едва ощутимый покой. Проходя мимо множества загонов с лошадьми, Аделаида старалась преодолеть желание потрогать хоть одну из них. Шелковистые шёрстки с буроватым отливом и аккуратно высеченными гривами лишь подтверждали озабоченность наездников ими. Разнообразие их цветов и интересных пигментов привлекали особое внимание.
Внезапно Пол остановился, по невнимательности принцесса едва ли не врезалась ему в спину. Слова недовольства уже были готовы слететь с губ, но причина остановки заставила умолкнуть. Мужчина тут же принялся открывать загон лошади, которая, скорее всего, принадлежала именно ему.
Внешние факторы коня громко заявляли об этом.
Угольно-черный жеребец тихо фыркнул, слегка топнув копытом. Тёмная шерсть переливалась от едва пробирающегося света извне. Острые торчащие уши навострились, когда калитка открылась, темнота глаз животного тут же нашла чужие светло-зелёные. Видимо, находясь под чарами ослепительной красоты коня, девица сделала пару шагов вперёд, вовсе позабыв о возможной опасности с его стороны.
Однако её тут же остановила чужая рука, неожиданно коснувшаяся солнечного сплетения. Аделаида моментально одарила Атрейдеса осуждающим взглядом, но тот, видимо, не нашёл в своих действиях чего-то постыдного.
— Я понимаю, что он вам понравился, но будьте аккуратны. — Сказал он, всё так же не отстраняясь.
Это корсет так начал давить или его рука?
Девушка поджала губы, сделав шаг назад самой. На месте прикосновения словно осталась рана, подобно тому, будь у Пола кинжал, прошедший насквозь так, что кончик его лезвия был ощутим на одном из позвонков, неприятно царапая кость, будто оставляя метку. Даже ткани не спасли от жгучего ощущения его касания. Будь между ними тысяча километров и протяни он руку вперёд, она бы всё равно почувствовала.
Стоит раз и навсегда провести черту, за которую он не сможет зайти.
А если зайдёт?
Не позволю.
Желая разрядить обстановку, принцесса вновь перевела взор на жеребца, стараясь выглядеть как можно больше безмятежно.
— Как зовут вашего коня? — Спросила она, перед этим нервно прочистив горло.
— Аэмилиус. — С гордостью ответил Пол.
Надо же, любит имена со скрытым значением?
Аэмилиус.
Неуступчивый.
Страстный.
Ревностный.
Аделаида улыбнулась собственным мыслям. Привилегия владения языками наконец даёт свои более спелые плоды, ибо, кроме переговоров с другими представителями Великих Домов, она больше ничем особенным не одарила.
Интересно, когда думал над именем, выбирал что-то близкое к самому себе?
Однако имя, которое выбрал Атрейдес, имело ещё один перевод, который тесно граничил с другими.
Соперник.
Именно так стоило бы воспринимать самого Пола.
Ментат взял коня за чомбур, осторожно выводя его из загона. Размеры жеребца были крайне внушительные, однако его хозяин не показывал никаких признаков страха, наоборот, деликатно проходился пальцами по жёсткой гриве. Встретив взгляд принцессы, которая, обняв себя за плечи, с опаской наблюдала за ним, он кивнул, видимо, приглашая подойти.
— Не стоит бояться, пока я рядом, он не причинит вам вреда. — С лёгкой забавой в тоне сказал мужчина.
Он, очевидно, был в хорошем расположении духа, что крайне удивительно. Даже стычка с матерью, которая была у него некоторое время назад, никак не повлияла, что вызвало у Талигари некоторую зависть. Может, это сам Аэмилиус на него так повлиял?
А может и не он.
Сделав пару шагов навстречу, девица боязливо прикоснулась к обсидиановой шёрстке на шее жеребца, когда отрицательной реакции от него не последовало, она более уверенно принялась его почёсывать. На девичьих губах заиграла задорная улыбка, конь же ответно льнул к ладони принцессы.
— Хотите покататься верхом? — Вопрос, заставивший всю идиллию рухнуть.
Повернувшись лицом к мужчине, она с непониманием в глазах уставилась на него, словно безмолвно спрашивая, в своём ли он уме. Множество мыслей о надежде на то, что это очередной подкол с его стороны, проносились бесконечным потоком в голове. Однако серьёзный вид тёмно-зелёных глаз поменял их направление.
Что он задумал?
Какую цель преследует?
Девичьи брови свелись к переносице, взгляд приобрёл тень недоверия.
— Вряд ли это хорошая идея, на улице ливень. — С показной отрешённостью бросила она.
Со стороны мужчины послышался тихий сдержанный смешок.
— Я так не думаю. — Тембр его голоса стал более низким.
Аделаида подняла глаза, отвлекаясь от поглаживаний лошади. Взглянув на приоткрытые ворота, она нахмурилась сильнее. Дождь и вправду стих, что буквально заставило пожалеть о собственном существовании, ведь с этим учётом ей придётся согласиться на авантюру Пола. Она не была столь ужасной, какой принцесса старалась её представить, однако это куда лучше, чем искать в его предложении скрытые смыслы, которые ему не свойственны.
Не удивительно, если он научился подчинять себе всё живое, раз дождь так неожиданно прекратился.
Повернувшись корпусом к Атрейдесу, девица скрестила руки на груди, недовольно глядя в чужие глаза. Она отчаянно боролась с мыслью нагло уйти, не оборачиваясь назад, но эго, что имело тотальный контроль над телом, намертво пригвоздило её ноги к земле, не позволяя сдвинуться с места. А может, это не эго не позволяло ей уйти, а тот, кто стоял напротив?
Руки сжались в кулаки, ногти впились в ладонь, посылая мгновенный сигнал о боли в мозг. В собственных мыслях девица уже давно бежит от Пола подальше, пачкая подол платья в лужах. Однако она всё ещё тут, стоит перед ним так, словно на грани между желанием сбежать и всё-таки согласиться.
Губы слегка приоткрылись, готовые позволить словам отказа быть озвученными, но разум опустел. Те предупреждения о том, чтобы он держался на расстоянии, которые она придумывала по ночам, отныне словно и не существовали никогда. Аделаида вглядывалась в сумеречный лес его глаз, который теперь раздвинул свои колючие ветви с шипами и приглашал внутрь. А девица и не отбивалась, шла вперёд, будто не чувствовала, как шипы царапают кожу, живо внедряя свой яд в кровеносные сосуды.
— Аделаида, вы собираетесь отвечать? — В любых других ситуациях эта фраза звучала бы как претензия, однако Пол умел произносить такой набор слов по-своему, с особой мягкостью в тоне.
— Нет. — Второпях едва слышно ответила она. — То есть да, я согласна.
Её отказ был ответом не на
предложение покататься на коне, а реакцией на вопрос о том, готова ли она дать ответ. Если бы Талигари имела возможность останавливать время, то пользовалась бы ею каждый раз, когда разговаривала с ментатом, независимо от того, задаёт ли он вопросы или просто беседует с ней. Ей всегда нужно было время перед тем, как дать ответ, и этот недостаток преследовал только в случаях, имеющих хоть какой-то намёк на младшего наследника.
Это и заставляло её хотеть меньше проводить времени с ним, ведь именно в его присутствии она терялась, словно и вправду забрела в тёмный лес мужских глаз.
Слабею, как фримен без воды.
Ожидаемой ухмылки от Атрейдеса не последовало, он взял Аэмилиуса за чомбур, выводя из амбара. Принцесса послушно плелась позади, опустив голову так, будто шла на добровольную казнь. Устремив взгляд на руки, она только сейчас разжала пальцы, глядя на глубокие следы полумесяцев на ладони, однако мелких капель крови не оказалось.
Пощадила саму себя, однако теперь иду уже на более жестокую пытку.
Она хотела бы откинуть ту призму, которую она имела, когда смотрела на Пола. По правде, он был для неё личным палачом, заставлял ходить по собственному лезвию секиры, смачивая остриё девичьими слезами. При её первом прилёте Атрейдес показался ей абсолютно апатичным. Она не могла отделаться от мысли, что он выглядел болезненно из-за своего молчания и взглядов.
Его подстриженные кудри, что всегда были уложены, теперь же отрасли, став более непослушными. Может, это своего рода отражение взросления ментата? Спустя четыре года он оставил половину тех моральных оков, которые делали его столь высокомерным. Возможно, лишь на вид самолюбивым его делала эта отчуждённость и безразличие, что он так явно транслировал. Вероятно, Джессика сотворила из него тот образ, что был подобен представлению тысячи людей из различных галактик.
Образ Дважды Рождённого.
Впрочем, она сделала свою работу на отлично, если сама принцесса видела его таковым.
Но теперь Аделаида узрела абсолютно другого человека. Спокойствие, всегда застывшее на его лице, словно обтянутое тонким серым льном, сейчас казалось каким-то будоражащим, скрывающим под мантией что-то абсолютно искромётное в своём естестве. Нельзя было сказать, что он напрочь избавился от старых повадок. Амбициозность, видимо, сочиться в крови Атрейдесов, намертво присасываясь к венам. Он не отрёкся от вечных раздумий, однако подавал голос наяву, позволяя услышать себя.
Но не свои мысли.
Несмотря на значительные изменения, ментат оставался презренным принцессой, как бы она тайно не желала обратного, что вполне объяснимо. Каждый разумный человек хотел бы избежать тех угнетающих чувств по отношению к себе подобному. Талигари была бы не против отпустить те неясные ей самой аргументации, которые мешали наладить контакт. Всё существо тянулось к нему, однако разум отталкивал так, словно ему предлагали что-то невероятно запретное и дьявольское.
Разум противился привязанности, которая неизбежна между мужчиной и женщиной на физиологическом уровне.
Выйдя на улицу, Аделаида задрала голову вверх, глядя на гнетущую серость облаков. Погода перестала бушевать, но всё так же продолжила утопать в меланхолии. Холмы скрылись под густым туманом, который являлся ещё одной особенностью зелёной планеты. Трудно было представить, как население Каладана оставалось в строю, пока над их головами едва ли светит солнце.
Девица встала неподалёку от Пола. Нервно кусая пересохшие губы, она наблюдала за тем, как он стягивал пряжу на морде жеребца. Умелые движения подтверждали, что это проделывается не в первый раз. Есть хоть что-то, чего Атрейдес не умел?
Каждый сантиметр женского тела выдавал неуверенность, она подвергала сомнению каждую секунду после её согласия. В голове прорисовывались вариации событий, при которых ей бы удалось избежать поездку на лошади. Но они разбивались вдребезги, когда она, после погружений в мысли, встречалась с жестокой натурой стоящего перед ней человека.
Жестокой была, потому что не было ничего, что могло бы скрыться от него. Казалось, что каждая мысль, проскользнувшая в её голове, была озвучена вслух и в конце концов опережена.
Ещё не поздно отказаться.
— Полезайте. — Неожиданно раздавшийся голос Атрейдеса заставил вздрогнуть.
Поздно.
Аделаида решила не скрывать своё недовольство, оттого она надменно закатила глаза, подходя ближе к мужчине. Ей уже хотелось возразить, ведь в платье будет крайне неудобно. Что ж, она лишь хотела найти повод. Однако не успели губы и приоткрыться, как на талии оказались чужие руки. Ноги оторвались от земли, от резкости действий принцесса взвизгнула, со страху ухватившись за плечи Пола.
В наказание ментат словно намеренно делал это без особой деликатности.
Плата за собственное поведение не заставила себя ждать.
Хотелось выругаться за такую бестактность, но едва она подобрала слова, как продельщик всего оказался позади неё. Младший Атрейдес без особого упорства залез на коня, тут же сжав ремешок по обе стороны от девицы. Аделаида спиной чувствовала то, как вздымается его грудь. Настолько хорошо ощущала, что сама неосознанно следовала такту его дыхания.
И вот, дыша в унисон и сидя на лошади, они сохраняли тишину. Но девичьи мысли так и застряли на моменте, где ментат столь спокойно поднял её. Так легко оторвал от земли, отчего она ненароком потеряла ориентацию в пространстве.
Как глупая схватилась за него.
Она совершенно не имела желания показывать свою зависимость от него в такие моменты, где, казалось бы, без неё не обойтись.
Пусть лучше видит дерзость и отчуждённость, чем слабость и заинтересованность.
Одним резким движением мужчина заставил лошадь идти. Давящую тишину скрашивал топот Аэмилиуса. Подобно тиканью часов до наступления чего-то разрушительного. При каждом движении мышц коня их бёдра ненароком соприкасались, что можно было принимать как вынужденные прикосновения.
Мужские руки, держащие поводья по обе стороны от принцессы, были своего рода ловушкой. Не сосчитать, сколько раз она представила, как одна из них впивается ей в шею и сжимает до потемнения в глазах. Может, для неё это был самый оптимальный вариант.
Не стоит забывать, что Пол является самым лучшим солдатом.
А она удачно забывала. Прославляла красоту, но забывала о страшных, даже своего рода порочных сторонах, которые, возможно, он имел. Ей всегда было непонятно то, как после тренировок и, скорее всего, бесчисленных спаррингов ему удавалось остаться без малейших царапин. Именно тогда, когда мысль о том, что, возможно, Атрейдес прячет их под тканью одежды, его тело стало чересчур ощутимым.
— Позвольте поинтересоваться, хорошо ли моя мать с вами обходится? — Мужской голос раздался прямо над ухом.
Девичье лицо обрело оттенки недовольства, как же ей не нравилось, когда Пол старался завести светскую беседу. Вопрос был настолько неоднозначным, что без контекста казалось, словно он был её женихом. Она немного замешкалась перед ответом; с одной стороны, Джессика поступила странно, решив начать первое занятие со столь опасной техники, в этом с Полом Аделаида была согласна. Но с другой, она не вытворяла и не говорила чего-то сумасшедшего.
Возможно, это лишь бомба замедленного действия.
— Да, всё в порядке. — На выдохе произнесла принцесса, проводя пальцами по тёмной шёрстке коня, стараясь отвлечься.
Однако лёгкий смешок, раздавшийся позади, заставил напрячься.
— Я надеюсь, вы осознаёте, что обучение Бэне-Гессерит требует серьёзности. — Несмотря на задорное настроение, тон его оставался стойким.
Со всеми ли он таков?
Вряд ли у Великих Домов было в плане заменить близких людей на Пола. Его аннотации о самых очевидных вещах в мире подводили девицу к грани терпения. Возможно, неосознанно, но эта своего рода озабоченность походила на то, что он пытается забрать роль усопшего старшего брата.
Иронично.
Хотя маловероятно, что ментат делал что-то неосознанно.
Жеребец покорно привёл их к полю, находящегося недалеко от владений Атрейдесов. Свежий ветер после дождя играючи цеплял за собой женские пряди волос. Лучи солнца теряли столь прекрасную живопись Каладана, однако он сам предпочёл более тёмные и глубокие краски. Принцесса соврала, если бы заявила, что теперь не скучает по Россаку. Многим был непонятен тот факт, что она оставалась столь бледной на одной из солнечных планет.
А на Каладане можно без проблем затеряться в толпе себе подобных.
Даже сам ментат не обладал особым загаром. Кисти мужских рук были особенно прозрачными, синеву его вен можно было заметить невооружённым глазом.
И это являлось всем, что было дозволено узреть сразу без особых усилий, ведь всё остальное скрыто под тайнами и наигранным безразличием.
Искать болевый точки или благословить наружное изящество?
Аделаида настолько явно чувствовала давление между ними, что казалось, словно сам Атрейдес начал её душить голыми руками.
— А вы владеете Голосом? — С открытым любопытством спросила она.
— Зачем интересуетесь? Неужто хотите кого-то подчинить? — Его лёгкий грудной смех словно послал вибрацию по позвоночнику, заставив девицу ненароком выпрямиться.
Да, тебя и с огромным удовольствием.
Желание понаблюдать, как на его лице вместо наглости появляется что-то похожее на слабость, было чрезмерным. Оно тесно граничило с тем, что сама Талигари свою уязвимость показывать не желает, не высокомерие ли это?
— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос. — Гордо выпалила принцесса.
Она находила его попытки докопаться до истины отнудь глупыми. То, как он отчаянно пытается до неё добраться, словно являлось его проклятием. Хоть ему и удавалось достать до дна правды.
Руки ментата заметно сжались чомбур.
Неужто и в этот раз догадался, о чём думаю?
— Сегодня на завтраке я дал вам ответ. — Аделаида готова поклясться, что затылком почувствовала его коварную улыбку.
Прекрасно ведь знает, что нет.
— Ох, серьёзно? Спешу вам напомнить, что вы мне не ответили до тех пор, пока я не объяснилась. — Опасалась его, но находила смелости съязвить.
Талигари резко повернула голову в сторону, хмуро глядя на него, о чём тут же пожалев.
— Я помню, Аделаида. — Лукавая ухмылка прорезалась на его лице, а горячее дыхание буквально облизало девицу.
Её моментально настигла дрожь в пальцах, которую она попыталась отчаянно унять, сжав руки в кулаки. Не выдержав того, что ей совершенно не было понятно, она отвернулась, прикусывая нижнюю губу и зажмурив глаза.
Какой же ты подлый, чёртов Атрейдес.
— Чтобы иметь власть над Голосом, сначала нужно иметь власть над самим собой. — Вновь та надоедливая серьёзность в тоне, от которой уже появляются метастазы в барабанной перепонке.
Если бы он вновь спросил, устраивает ли её ответ, она бы со всей ненавистью сказала, что нет.
Но он не спросил.
Открыть глаза заставила резкая смена в походе Аэмилиуса, движение значительно ускорилось. Аделаида резко схватилась за седло, и чёрт бы её побрал, если бы она не поняла, кто посодействовал этому.
— Не хотите сократить время и побыстрей оказаться в поместье? — Он наклонился ближе, от чего его голос словно проникал в самые извилины. — Ведёте вы,
принцесса.
Свои последние слова он выпалил с неким притеснением, можно было сразу заявить, что он имитировал Гаспара.
Мстит, но за что?
Аделаида не до конца поняла, как поводья уже оказались у неё в руках, и теперь каким-то образом её задачей стало сохранить их жизни, включая и жизнь коня. Сглотнув вязкую слюну, она постаралась унять внезапно участившийся пульс. За ускорением в шаге коня последовал резкий выброс адреналина в кровь. Мышцы Аэмилиуса, что ей запреметились ещё в амбаре, теперь оправдали самих себя, неслись они с большой скоростью.
Видимо, тот страх, что чудесным образом пропал после тренировки Дао, нашёл свой путь обратно. Руки судорожно держались за чомбур, как за свой последний шанс на жизнь. Глаза резало от бьющегося навстречу холодного ветра. Она чувствовала, как сердце начало жадно качать кровь, а лёгкие с тихой болью бились об грудную клетку. Лобная доля словно вовсе перестала вершить суд над рептильной частью мозга.
Пришлось пойти на радикальный шаг.
— Пол? — Буквально скуляще позвала она.
Именно сейчас, в момент, спровоцирующий тревогу, она осознала, что никогда не озвучивала его имя при нём, как бы абсурдно это ни казалось.
Столько раз приходилось произносить его имя в голове, но ни разу не выпускать на волю.
Присутствие молодого человека абсолютно никак не ощущалось на эти пару мгновений, пока знакомые ладони не оказались на талии, слегка сжимая. Она вновь почувствовала спиной его грудь, судорожно вздыхая.
— Не бойтесь, я рядом.
Фраза, которая пронеслась эхом в девичьей голове, словно побудила мозг вновь работать. Ей не до конца было понятно, применил ли он Голос?
Если ответ отрицательный — то это точка невозврата.
Одной рукой Атрейдес ухватился за поводья, вновь взяв контроль над лошадью на себя, а другой прижал ближе, но так, что теперь она всем телом чувствовала его позади себя. Ветер вновь спокойно ласкал кожу, однако от резкой смены по коже прошлись мурашки.
Аделаида инстинктивно повернула голову назад, проверяя, нет ли у неё галлюцинаций, однако вместо них её встретили тёмно-зелёные глаза.
Каждый вдох и выдох мужчины оставлял алые порезы на коже, окрашивая девичью бледность. Его пальцы впились в талию, если бы не корсет, то точно бы остались синяки. Он вновь отчаянно притянул к себе вплотную. Всё женское нутро словно сконцентрировалось там, где он касался, делая прикосновение ещё ощутимее.
Куда же ещё ближе?
Именно сейчас у них есть шанс сократить расстояние и послать самих себя в Ад. Однако приближение, контакт кожи к коже, несомненно, вызвал бы ещё один Большой взрыв, создав новую вселенную. Хотя, возможно, там было бы пусто и одиноко, одни лишь газовые гиганты и чёрные дыры.
Тем не менее, решимость Аделаиды остаётся непоколебимой, особенно сейчас, когда чужие глаза напоминали два осколка льда, напряжённые.
Яро тянет к себе, но при этом остаётся отчуждённым?
Она бы соврала и поклялась, что ничего не чувствует, однако внутри что-то неприятно кольнуло, царапая внутренности. Девушка внушала себе, что он все-таки подчинил её Голосом, ибо в ощущение этих щемящих чувств она бы никогда не поверила.
И даже если бы он закричал, что всё это происходит наяву — не поверила.
Тянулись друг к другу, но собственные ценности стягивали цепями шеи, дёргали обратно.
И как бы долго Талигари не смотрела в его тёмные глаза, как бы не желала выходить из этой эйфории, разумность вновь обрела своё лидирующее место.
Границы.
Те самые границы, о которых не стоит забывать.
Собственная мысль, подобно жёсткому кнуту, хлестнула с силой. Аделаида тут же отвернулась, прикусывая губу так, чтобы отвлечься на боль, а не на мгновенное проклинание самой себя. Теперь причиной учащённого сердцебиения было не ускорение коня, а тот, кто им управлял.
Сама того не контролируя, она, не скрывая своего внезапного неудовлетворения, отодвинулась. Ощущение чужих рук на талии тут же пропало, но какой-то досады от этого не последовало. Ощущения мужчины стало теперь менее явным, он вернул хоть небольшое, но какое-то настроение между ними. Даже казалось, что сам Аэмилиус почувствовал перемену в их настроении.
Девушка считала секунды до того момента, когда она сможет выругаться Полу прямо в лицо. Все те лёгкие шутки и заигрывания теперь обрели вселенский масштаб в её голове. Каждая мысль о презрении к нему, которая проносилась у неё в голове в какие-то моменты, теперь идёт по сотому кругу.
Обоснованы ли они?
Принцессу настиг диссонанс. Она осознавала, что находилась в состоянии аффекта, мимолётная злость в её будущих словах после обратиться в ярый стыд. Психика намеренно старалась выставить ментата в самом худшем из его обликов, лишь потому что произошедшее между ними будет иметь явные последствия. Поэтому будет легче обрубить всё сейчас, чем выяснять всё потом, когда будет очень поздно.
Ясно лишь одно — Пол вызывает мигрень, одна из оправданных причин, почему бы стоило его избегать.
Уж лучше бы она была из числа тех, кто считает его Мессией, покорно его боится и не поднимает на него взор лишний раз.
Если бы те люди узнали, что ей довелось сегодня, они либо убили её, либо признали как будущую Весну Пустыни.
До чего же абсурдно.
Клацанье копыт прекратилось, как если бы отсчёт до чего-то разрушительного наконец остановился, ведь оно уже произошло. Поместье вновь возвышалось над ними.
Вернулись туда, откуда пришли.
Мужчина сошёл с лошади первым, не поднимая глаз на Аделаиду, он протянул ей руку, явно предлагая помощь спуститься. Однако принцесса решила проявить гордость, которая, казалось бы, совершенно неуместна. Перекинув ногу, она еле как с помощью стремя сумела спуститься на землю. Ощущение твёрдой поверхности под ногами давало лёгкой уверенности.
Девица с неким вызовом взглянула на Пола, который, судя по стиснутой челюсти, с трудом проигнорировал её поведение.
Ах да, женщина ведь не может отказаться от помощи джентльмена.
Сделав лёгкий поклон, она уже была готова уйти. Вот так, настырно задрав подбородок, без каких-либо прощаний или сопровождения до самого входа. До чего же ей не хотелось считаться с Атрейдесом. Впрочем, у неё не получилось вдоволь показать своё нахальное поведение, жёсткая хватка тут же оказалась на её руке, буквально выбивая всю сдержанность.
Ментат сердито взглянул на неё, что, конечно же, не могло избавить его от ответной реакции. Женские брови надломились в раздражении, она схватила его кисть, стараясь вырваться, но всё было тщетно. Попытки продолжались до тех пор, пока он без особой нежности не дёрнул её на себя.
— Если думаете, что я продолжу терпеть ваши выходки, то вы сильно ошибаетесь. — Сквозь зубы выпалил Пол, однако выражение его лица осталось пугающе безэмоциональным.
— Думаете, у меня на ровном месте такое предвзятое отношение к вам?! — С этого момента принцесса себя явно перестала контролировать.
Мужчина твёрдо усмехнулся.
— Решили признаться всё-таки? — С насмешкой спросил он. — Вы находитесь на моей планете и живёте в моём поместье, и я получаю вот это в ответ?
Аделаида поджала губы, с горящей ненавистью в глазах смотря прямо на Атрейдеса.
— Я ваш тренер. Да благодаря мне, чёрт возьми, вы узнали, что вас водят за нос! — Он сделал паузу, перед тем как произнести то, что стало последней каплей. — Не ведите себя так, словно вы из низких слоёв общества, Аделаида.
Замах и пощёчина.
Как синева океана становится чёрной на глубине, так и глаза Пола потеряли прозрачность.
Вновь скрыл свою душу под показной сумрачностью.
Талигари сделала шаг назад, когда после удара хватка ослабилась. Ей не довелось раздумывать над ответами, рука словно по своей воле потянулась. Девичьи глаза наполнились жгучим презрением, а брови до боли в лобной доле свелись к переносице. Все те оправдания в сторону Пола о том, что, возможно, он изменился, остались оправданиями, никак не связанными с реальностью.
— Я знала, что мне следовало держаться от вас подальше. — Со злобой проговорила она, однако в трещинах голоса слышалось некое разочарование.
Не этого она ожидала.
Можно с уверенностью заявить, что красный след на скуле Пола знатно пульсировал от боли, ведь силы Аделаида точно не пожалела. Его лицо приобрело оттенки досады, казалось, что он вновь погрузился в свои мысли. Однако тёмно-зелёные глаза продолжили смотреть.
— Я устала, что вы постоянно мне недоговариваете. — Начала она. — Ваше переменчивое отношение мне уже по горло, определитесь, в конце-концов!
Атрейдес спокойно наблюдал за каждой эмоцией, проскользнувшей на девичьем лице, что было крайне непонятно. То, как он внимательно слушал каждое слово, сбивало её.
Это не та реакция, которая должна следовать.
А ведь верно, она же задела его честь тем, что дала пощёчину?
Разве это не уничижительно для него?
Это особенное отношение было крайне странным.
— Не хочу вас больше видеть.
Все те мысли о том, что она закатит грандиозную речь про то, как же Пол ужасен, так и остались мыслями. Аделаида соврала бы, если бы сказала, что не растерялась от его реакции.
Что-то явно не так.
Однако минута откровенности заставила голову разболеться, что не давало никакого шанса подумать над тем, что же вершит ментатом. Она оставила его с Аэмилиусом, которому явно не понравилась образовавшаяся вокруг него драма.
Шаг ускорился, руки схватились за ткань платья, приподнимая подол вверх, чтобы наконец-то перейти на бег. Талигари было необходимо скрыться за стенами поместья, где бы её не преследовал чужой взгляд, прожигающий дыры в теле. Именно его сейчас она ощущала всеми фибрами души. Атрейдес был нательным шрамом, против воли поставленное клеймо или метка.
Сантиметры между ними теперь вновь стали километрами.
