Пророческое обречение

♚ ♚ ♚

Горечь всех отрицательных чувств скопилась в желудке и, подобно рвоте, пыталась выйти наружу, образуя в горле ком. Мысли смешались в одну вязкую кашу. Казалось, словно рептильная часть мозга встала на место лобной доли, пока та, боязливо уступила. Одними словами — здравомыслие буквально перестало существовать. Слова, подобно кандалам с шипами, впивались в шею, уродуя нежную кожу. Ситуация была хуже некуда. Будто болезненная хватка капкана, единственным выходом из которого это отгрызть себе конечность. Несложно догадаться, что все были вовлечены в это, принимали непосредственное участие. Каждый с силой держал девицу за горло, сжимал в определённые моменты так, что на коже оставались следы рук. Видимо, сейчас кто-то решил перекрыть воздух напрочь. Хотелось убежать, выпрыгнуть из реальности и уйти в небытие, где никто не душил бы горечью правды. Бесконечный поток мыслей был подобен слезам, что сейчас нескончаемо струились из глаз, слепая ресницы. Пелена эмоций ослепляла, от чего зрение становилось мутным. Раскрасневшиеся, словно окрашенные гранатом губы подрагивали, шепча бессвязные слова ненависти. Уверенные шаги отдавались эхом в пустом коридоре, что и к лучшему, попадись Аделаиде кто-то на пути, она бы сразу его прикончила вместе со всей своей скорбью. Ноги сами шли в направлении комнаты родителей. Тренировка с младшим Атрейдесом заставила всей той злобе, что лежала на тёмном дне её души, наконец выплыть на поверхность. Даже если он подчинил её разум гессеритскими трюками, это ничего не меняло. И именно сейчас Аделаида так яро жалела, что родители не позволяли ей быть частью сестринского общества, ибо в этот миг их учения бы ей пригодились. Без прелюдий в виде стука, девушка вошла в покои семьи, пройдясь по ним глазами. Взгляд, однако, был исчерпывающим, острее, чем клинок, который ей пришлось держать в руках моментами ранее. Хотелось вновь почувствовать рукоять ножа, подставить его к глоткам всех тех, кто замешан. Почти так же, как она подставляла лезвие к шее Пола. — Аделаида? — Воскликнула мать. В голосе её читалось беспокойство, резкая смена настроения дочери заставила понервничать. Женщина сидела на диване неподалеку от кровати, попивая что-то из чашки. Её секундой ранее спокойное выражение лица и прямая осанка стали поводом раздражения Аделаиды. Как она может быть такой безмятежной, зная, что отдаёт своего единственного ребёнка на произвол жестокой судьбы? — Зачем так врываться? — С лёгким раздражением спросил Анил. Строгость во взгляде отца делала его карие глаза почти чёрными. Сейчас родители предстали перед девицей в другом образе, а может, они просто показали своё настоящее нутро. Великие Дома не отличаются добротой и душевностью, напротив, они были алчными зверями, и, по всей видимости, Дом Талигари не был исключением. Возможен и тот факт, что всё куда хуже, чем Аделаиде казалось. Хотя, можно допускать, что так кажется лишь из-за неполноты картины. — Как долго вы собирались скрывать от меня правду? — Резкость и наглость в её тоне переходила все воспитанные ими границы. Совесть ушла на задний план, очевидно уступая всему, что ей противоположно. Она явно проявит себя позже. Пока лишь накапливает всю ту желчь слов своей хозяйки. Стыд — единственное, что будет занимать разум девицы. В состоянии аффекта мало кто задумается о последствиях. — Мы не планировали всё утаивать от тебя. — Плечи отца осунулись, однако голос его был жёстче любого металла. — Ко всему вашему сожалению, я узнала сама.– Живот скручивало от злобы, — Дорогая, ты всё не так поняла…– Сиктали сделала несколько неуверенных шагов, но прежде чем она смогла приблизиться к дочери, та пригрозила: — Не смей меня трогать. — Резкий удар болючего тока прошёлся по телу от столь грубых слов в сторону матери. Можно с уверенностью заявить, что она лишь жертва собственного мужа. Главным героем всего этого сумбура, разумеется, являлся отец. Кто, если не он, мог подписать Аделаиду на брак по расчёту. «Вы станете ключём к перемирию.» Брак и есть ключ. Было несложно догадаться, что Пол имел в виду. Правда стала явной лишь благодаря ему, хоть и дал он очень туманные ответы. Стоило ли принцессе выразить ему признательность? Сказать спасибо с искренностью? Или недовольством? Всё-таки, он ведь участвовал в этом сам. Открыв ей глаза ментат словно сделал одолжение. Талигари сделала несколько шагов вперёд, преодолевая расстояние между ней и отцом. В каждом движении было заметно внутреннее сопротивление, которое также отражалось в глазах. Природа не наделила девицу безмерной любовью и привязанностью к отцу, но в голову никогда не закрадывалась мысль о предательстве с его стороны. Она закрывалась на все «молнии» внутри себя в его гнетущем присутствии. — Адель, прошу не надо. — Она могла с уверенностью сказать, что он переступил через себя, начав диалог первым. — Почему ты это сделал? Руки сжались в кулаки, ногти неприятно впились в кожу, образуя следы полумесяцев. — Ты не должна была фигурировать в этом вообще. — Мужской тембр смягчился. — Как мне это понимать? — Ксион должен был взять в жёны дочь Императора, но после его смерти планы изменились. — Мне нет дела до того, чьим мужем он должен был стать. — Как бы Аделаида не почитала брата, ей не была интересна его судьба, которая уже давно трагично оборвалась. В голове моментально пронеслась тревожная мысль о том, что если брат должен был жениться на дочери Дома Коррино, то, скорее всего, он должен был стать императором. Ибо Шаддам не имел сыновей, а значит, и наследников престола. Собственное положение в данной ситуации стало настолько мизерным, что задавался вопрос, зачем Аделаида вообще фигурируется в ней? Неужели Атрейдесы и Талигари собирались уничтожить своих врагов путём, свободным от насилия? — Прошу не говори так.– Глухо воскликнула мать, на что девушка никак не отреагировала. — Благодаря тебе мы сможем сделать всё напрямую. — Оживлённо проговорил Анил. — И с помощью Атрейдесов твоё влияние станет сильнее. Отец собирался подойти ближе, но дочь протестующе вытянула руку вперёд. — Ты сделал всё и даже слишком, но забыл самое главное – меня. — Голос предательски дрогнул. Одинокая слеза скатилась по щеке к губам, позволяя попробовать на вкус собственное горе. — Я правда собирался сказать тебе, как только мы приедем на Каладан. — Хотелось верить, что, говоря эти слова, мужчина имел хоть какие-то эмоции. — Я виноват перед тобой, дочь. — Оставьте свою совесть при себе, я в ней не нуждаюсь. — Слова слетели с губ так молниеносно, словно ждали своего момента. Аделаида нуждалась в совести, но не в отцовской и не сейчас. Рассчитывать на что-то большее от столь антипатичного человека было глупой затеей. Девица была не в том состоянии на спокойный разговор, в котором всё могло бы стать яснее. Возможно, она лишь берегла себя от лишних деталей, которые ей бы точно не были по душе. Меньше знаешь — крепче спишь. А сон в данный период времени был принцессе слишком дорог. Глаза цеплялись за каждый сантиметр лица родного человека, который оказался совсем чужим. Она предвидела тоску, утопая в морщинах отца, бесконечно ища в его взгляде что-то похожее на любовь. Собираясь покинуть столь надоедливую ситуацию, принцесса в последний раз взглянула на мать, что всё это время тихо плакала. Её зелёные глаза за пеленой горьких слёз вовсе потеряли свою яркость. Гордая прямая осанка испарилась, плечи напряглись, немного подрагивая. Аделаида не видела мать, она смотрела в половину себя. Как может так быть? — Дочь, прошу не уходи. — Руки слегка подрагивали. Может от истерики, а может от невозможности прикоснуться к собственной дочери. Как бы мышцы не сводило от желания обнять и утешить мать, руки всё так же были смирно опущены по бокам. Впрочем, смогла бы причина горя успокоить? — Прости. — Едва слышно сорвалось с сухих губ. В памяти засела строчка из письма, которое девица когда-то в детстве написала своим родителям, находясь в далёких краях родной планеты. Смелости отправить его не нашлось. Мама, папа, влюбитесь в меня. Я ответ на вопрос: «Где потеряна ваша любовь?»

***

Приступ истерики проявлялся в судорожном дыхании, из лёгких словно выжимали воздух. Как только выход из поместья стал близок, быстрый шаг перешёл в бег. Ноги не слушались, уносили куда подальше от незнамо кого. Казалось, словно организм включил аварийный режим, выводил свою хозяйку из эпицентра проблемы. Но в чём заключалась проблема? Мозг, сконцентрированный на эвакуации, отказывался думать. Иными словами, Талигари стремилась избежать ответственности, которая на неё возлагалась. С учётом бега, расстояние от поместья Атрейдесов до ближайшего пляжа не было таким уж большим. Под подошвой зашуршали камни. Несмотря на солнце, в воздухе стоял холод. Вместо лёгкого бриза, который приятно щекотал бы щёки, принцессу встретил колючий ветер, от которого по коже побежали мурашки. Адреналин эмоций настолько ударил в голову, что тело едва ли чувствовало весь тот холод. Потому Аделаида без задней мысли поплелась на встречу океану, который так маняще зазывал своими волнами. Освободив волосы от тугого хвоста, она так же быстро управилась со сковывающей движения одеждой. Холодный ветер окутал тело при первой же возможности, от чего девица рефлекторно обняла себя за плечи. Под пеленой слёз солнце было подобно силуэту ангела, который наконец решил забрать несчастную душу. В голове была всеобъемлющая пустошь, но грёзы так и продолжали скатываться по щекам. Неуверенными шагами принцесса постепенно приближалась к морскому простору. Ток пронзил всё тело как только вода коснулась ног. Ещё пара шагов и океан обнимал её по пояс. По позвоночнику вверх прошёлся табун мурашек, доходя до самых корней волос, принося долгожданное облегчение. Пара мгновений и организм потихоньку привык к прохладной температуре. В данный момент Аделаиде не хотелось задумываться о смысле своих действий. Впрочем, осознание того, что купаться голышом на пляже неправильно, было. Мысли задержались где-то в особняке Атрейдесов, однако чувства так и остались гирями на сердце. Приезд на Каладан поначалу казался девице хорошей авантюрой освежить голову, однако жизнь распорядилась иначе. Какую роль играли Атрейдесы? Не секрет, что Джессика и её сын руководят из теней, как и остальные члены ордена сестёр. Очевидно, что Пол ответственен за физическую подготовку, но что будет делать его мать? Подчинит девичий разум? Со временем стало ясно, почему семья не позволяла Аделаиде быть гессериткой. Обладая их навыками, она бы сразу догадалась о планах родителей. Неужели девочка была рождена для этого? Планировалось ли её рождение вообще, пока Ксион был жив? Даже если она спасёт мир, даже если освободит чужие жизни от хватки Харконненов — всё та же обида будет стягивать душу глубоко внутри. Обида будет подобно незажившей ране, которую так и хочется расчесать. Она не сможет зажить особенно от отца, чьё отношение ко всему этому сумбуру было предательски наплевательским. Хотя, может оно измениться? Возможно, измениться в том случае, если дочь выполнит свою часть плана, считай, самую главную. Однако, если она так и поступит, то станет скорее пустым листом, к которому ему невозможно будет придраться. Тем не менее всё это вопрос времени, Аделаиде ничего не стоит сбежать прямо сейчас. Что-то держит здесь, и это что-то невероятно мешает. Да будь она проклята и свергнута на Салусу Секундус за собственную слабость.

♚ ♚ ♚

Хоть она и утратила рассудок, мысль о том, чтобы оставаться в холодной воде подолгу, не казалась привлекательной. Аделаида сидела на верхушке большого серого камня, подобрав под себя ноги, оперевшись щекой на колени. Диск солнца постепенно опускался за горизонт, забирая с собой горечь дня. Взгляд светло-зелёных глаз безэмоционально уставился на бесконечно сменяющие друг друга волны. Разум витал где-то в быстро проносящихся над головой облаках. Все возможные варианты развития событий теперь надоедливо всплывали перед глазами. А если? А если? А если? Голова уже кипела от столь тревожных представлений. Фразы из сегодняшних разговоров буквально прилипли к коре мозга. Стыд лишь в моментах всплывал на поверхность и злобно посмеивался, но девица топила его вновь. Наступит момент, когда потопить его и вовсе не получится, станет он айсбергом, уходящим в самую бездну. Вопросы также не заставили себя долго ждать. Они так намертво засели в каждой извилине, что не осталось ни одной свободной части в голове, которая могла бы найти ответы. Ветер, что до этого игрался с вьющимися прядями, теперь стал строже и резче. То ли старался предупредить, то ли напугать. Долго причины ждать не пришлось, неподалёку зашуршали камни, кто-то направляется именно в сторону Аделаиды. Как хорошо, что она успела одеться ещё задолго до прибытия незнакомца. Рядом остановился высокий и широкоплечий юноша, облечённый в форму Атрейдесов. Несложно было догадаться по зелёному мундиру с золотыми символами на воротнике. Его прямой взгляд тёмных глаз отличался от взгляда принцессы, что смотрела совершенно не понимающе и даже больше недовольно. Он нервничал, судя по тому, как дрогнул его кадык, когда девица спустилась с камня. Его прямая осанка выглядела слишком неестественно. — Меня послали проводить вас обратно в поместье, принцесса Талигари. — В отличии от почти испуганного лица, голос его было стоек. Решили специально послать такого красивого солдата, рассчитывая, что Аделаида на это клюнет? Если бы она не придумала это в своей голове, то, вероятно, оскорбилась. — Кто тебя послал? — Скрестив руки на груди, она уставилась на парня. По виду можно сказать, что он младше сына Атрейдесов, что не делало его менее привлекательным. И с каких пор таких берут на службу? — Лорд Пол Атрейдес. — Его взгляд тут же опустился. Произнёс он это с таким трудом, словно ему вовсе запрещено называть имя наследника. И как только Пол узнал, где она? Не исключено, что он мог следить за ней. Такое вполне ему естественно. — Передай ему… — Он предполагал, что вы возразите, поэтому просил передать, что отправит за вами ещё десять солдат, если вы откажетесь. — Не успела она съязвить, как её тут же прервали. Не удивительно, если именно этот солдат находится в близком кругу подданных младшего наследника. Такой же дерзкий, как и сам Пол. Вполне вероятно, если сейчас девушка не согласится пойти, то вместо десяти солдат, придёт сам младший Атрейдес, что, если мягко сказать, намного хуже. Мало того, что он стал её тренером, не хватало, чтобы он занял место её покойного старшего брата. Такими действиями он оказывал ей услугу или проявлял заботу? Можно вечно гадать над планами ментата, но так и не прийти к истине. Всегда ли он настолько непостижим или лишь пытается быть таковым? Изо всех сил старается спрятать свою настоящую сущность. Если скрывает, значит есть причина. В чём же она заключается? Недовольно закатив глаза, она пошла вперёд, вовсе не обращая внимания на то, что солдат предложил ей пройтись, согнув руку в локте. Парень быстро догнал девушку, с лёгкостью подстраиваясь под её быстрый шаг. Она лишь изредка поглядывала на него, подмечая угольно-чёрные волосы, что уже отросли, судя по тому, как он постоянно зачесывал их назад. Казалось, словно юноша сошёл с обложки журналов, которые принцесса когда-то перелистывала со своими ровесниками, смущённо хихикая над изображениями. — Как тебя зовут? — Она обратилась к нему лишь чтобы прервать неловкую тишину. Юноша недоумевающе взглянул на неё, видимо, не ожидая такого вопроса. — Гаспар. — Он произнёс своё имя с забавным акцентом. Судя по говору, солдат точно не с Каладана. Спрашивать его происхождение девица сочла невежливым, поэтому оно осталось загадкой. Продолжать диалог было бессмысленно, за весь путь никто из них не проронил и слова. Однако размышления в голове девицы продолжились. Никак не давал покоя странный жест со стороны наследника Атрейдесов. Он оказал ей достаточно много услуг за этот день; раскрыл правду её приезда, побеспокоился и отправил солдата. Ожидает ли он теперь благодарности? А может, таким образом старается загладить вину за то, что сам способствует её использованию? Да чёрт с ним. Всё походило на сущий бред. Наверное, сейчас она проснётся посреди ночи со сбитым дыханием и высохшими на щеках слезами. Вздохнёт с облегчением, ведь сегодняшний день оказался просто тревожным сном. Никакого заговора нет, родители просто навестили давних друзей. А Пол будет последним, о ком она захочет думать. По крайней мере сейчас это было всё, о чём она мечтала. Но тёмной комнаты и учащённого биения сердца не последовало, она так и продолжила идти к поместью с новым знакомым. Чувство безысходности прочно поселилось в душе, впившись своими шипами, словно влитое. Могло ли всё это быть предотвращено?