Золото твоих очей, тьма твоей души

Принимать душ вместе было откровенно плохой идеей — Джин-Чоль, кажется, понял это, стоило ему бросить взгляд на обнажённого Сон Джин-У, что уже успел избавиться от оставшейся одежды, и, совершенно не смущаясь ни наготы, ни возбуждения, ждал пока председатель разденется. Ву Джин-Чоль неловко отвернулся — так было неправильно, так рушились все границы, которые он прежде никогда позволял себе переступить с другими партнёрами. — Будет удобнее, — собственный голос звучал непривычно хрипло, — если мы искупаемся по очереди. Он и так позволил себе слишком много с Сон Джин-У. Так или иначе, между ними была целая пропасть, и не только в социальном статусе, но и в возрасте. Ву Джин-Чоль был старше более, чем на шесть лет, и если сейчас Сон Джин-У без толики смущения мог заявить, что влюблён, что мешало ему так же легко отказаться от этих слов пару лет спустя, когда он утратит интерес? Ву Джин-Чоль осёкся — если у них будут эти пару лет. Мир вокруг трещал, расходясь по швам уродливыми язвами и исторгая врата за вратами, за которыми ждали тысячи кровожадных монстров. Джин-Чоль сжал в кулаке галстук. Так было неправильно — он не может позволить чувствам затмить здравый смысл. — Я зайду позже, — коротко бросил он, кинув галстук в корзину для белья, и развернулся к двери, но так и не сделал шаг. Крепкие руки Сон Джин-У обняли его поперёк груди, вновь прижимая к себе и окутывая мягкими нитями тьмы. Горячее дыхание опалило ухо: — Вы обещали не сбегать. Это было манипуляцией — Ву Джин-Чоль ясно помнил, что не давал никаких обещаний, но голос Сон Джин-У, тихий и надломленный, звучал так, будто Ву Джин-Чоль был его последней опорой, и если он уйдёт сейчас, Сон Джин-У попросту сломается. Возможно, это и был настоящий Сон Джин-У: не знающий отдыха, доводящий себя до предела, всегда балансирующий на грани, но не позволяющий себе попросить о помощи. Джин-Чоль выдохнул на грани слышимости прежде, чем положить свою ладонь поверх ладони Сон Джин-У. — Хорошо, — тонкие пальцы скользнули выше, к наглухо застёгнутому воротничку рубашки, — примем душ вместе. Руки Сон Джин-У сместились на плечи председателя, поглаживая мягко и без нажима. Он не торопил его, не стремился сорвать с него одежду, а просто гладил плечи пока Ву Джин-Чоль одна за одной расстёгивал пуговицы. Джин-Чоль не стал снимать рубашку сразу — без умысла, просто переключая внимание на пряжку брюк и по привычке избавляясь вначале от них, чтобы тут же наткнуться на смущённо-восхищённый взгляд охотника. Подтяжки были для Ву Джин-Чоля таким же обыденным элементом гардероба, как и рубашка или галстук, но Сон Джин-У совершенно точно был впечатлён тонкими кожаными ремешками, огибающими бёдра и голени молодого председателя. — Вы носите такое? — парень покраснел ещё гуще, тем не менее не отрывая взгляда от ног председателя. Джин-Чоль, пожалуй, даже позволил бы себе отпустить остроту по поводу скудности знаний великого охотника об элементах мужского гардероба, если бы Сон Джин-У не выглядел таким очаровательным в своём смущении. С ним совершенно не хотелось острить. — Это всего лишь подтяжки, — Джин-Чоль облокотился на стиральную машину, поднимая ногу и принимаясь за ремешок, — с ними гоняться в деловом костюме за неблагонадёжными охотниками на порядок удобнее. — Можно мне? — Сон Джин-У опустился на одно колено и мягко коснулся голени председателя, проводя пальцами по обнажённому участку кожи меж ремешком и резинкой носка. По коже Джин-Чоля пробежали мурашки, а пальцы инстинктивно впились в бортик стиральной машины. Он и понятия не имел, что будничные вещи могут быть настолько возбуждающими, если посвятить в них кого-то ещё. Формально, Сон Джин-У не был первым партнёром, который раздевал его перед сексом, но фактически с предыдущими любовниками Ву Джин-Чоль никогда не был полностью одет. Чаще всего на нём был только мягкий гостиничный халат, иногда только рубашка и брюки на голое тело, иногда только бельё. Сейчас же пальцы Сон Джин-У скользили по его голени, оглаживая кожу и неспешно отстёгивая ремешок и защипы, чтобы после, стянув с него носок, оставить короткий целомудренный поцелуй на подъёме стопы. — Джин-У! Ву Джин-Чоль задохнулся от смущения. Это было совсем-совсем неправильно, но так непривычно волнующе, что он не мог лгать самому себе — он хотел, чтобы Сон Джин-У сделал так снова: погладил лодыжку, очертил пальцами щиколотку и коснулся ноги губами. Это не было желанием доминировать или требованием поклоняться его телу — нет, он попросту хотел, чтобы губы Джин-У коснулись его всюду, каждого обнажённого участка кожи, не оставляя ни одного дюйма не целованным. И Джин-У внял его немой просьбе, целуя вначале подъём, затем щиколотку, голень, колено и, наконец, бедро под самой кромкой очередного ремешка, заставляя Джин-Чоля захлебнуться тихим стоном. Горячая ладонь Сон Джин-У накрыла возбуждённый член председателя, несмело поглаживая его через бельё. — Я бы хотел сделать больше, чем это. Ещё один мягкий поцелуй пришёлся на внутреннюю сторону бедра, распаляя и поддразнивая. Джин-Чоль ясно понимал к чему вёл Джин-У, но даже помыслить не мог, что этот парень без обиняков стащит с него бельё, полный решимости воплотить своё желание здесь и сейчас. Изящные пальцы Джин-Чоля вплелись в тёмные локоны охотника, перебирая их и поглаживая. Как бы он хотел сейчас поддаться искушению и… — Нет, Джин-У, — Джин-Чоль слабо потянул парня за волосы, отстраняя его от своего паха. Сон Джин-У выглядел почти что обиженным и Джин-Чоль поспешил оправдаться, — не сейчас. Вначале нам нужно искупаться, иначе этот… — он слегка замялся, подбирая слово, — опыт может оказаться не вполне приятным. Его собственный первый опыт минета едва ли можно было назвать приятным. Кажется, ему тогда было девятнадцать, и по прошествии стольких лет он совсем не помнил, как оказался на коленях перед едва знакомым мужчиной в туалете кафетерия. Кажется, он тогда только-только пробудился и совершенно не понимал, что ему делать со своей новой силой. Кажется, тот мужчина приглашал его в свою гильдию. Кажется, он всё-таки принял то приглашение, хотя сейчас он не мог вспомнить даже её названия и имени того человека. Он пробыл там чуть меньше двух месяцев, но успел сделать два важнейших вывода в своей жизни: первое — подземелья определённо не для него, второе — не стоит ждать ничего хорошего от человека, что на первой же встрече стремится засунуть свой член вам в рот. Несколькими годами позже, когда Джин-Чоль только-только устроился в Ассоциацию, того человека всё же лишили лицензии охотника за финансовые манипуляции, а его гильдия распалась, но неприятный опыт, полученный с ним, напоминал о себе даже спустя столько лет. Джин-Чоль не хотел запомниться Сон Джин-У таким же неприятным мужчиной. — Если хочешь, — Джин-Чоль скинул с плеч рубашку, оставаясь совершенно нагим, — мы сделаем это после. Джин-У кивнул, безропотно соглашаясь с мужчиной, и Джин-Чоль вновь почувствовал себя странно. У него была не самая яркая сексуальная жизнь, но никто прежде не обходился с ним так трепетно. Стоя под горячими струями воды и наслаждаясь мягкими ласками, Джин-Чоль почему-то думал о том, что сколько бы им с Сон Джин-У ни осталось времени провести вместе: надоест он ему за пару лет или погибнет от руки чертова монстра завтра как погиб председатель Го — плевать. Он готов броситься в эти странные отношения, как в омут, с головой, ведь впервые за столько лет он действительно чувствовал себя любимым и любил в ответ. Джин-Чоль повернулся, касаясь ладонью груди Сон Джин-У, оглаживая проступающий под загорелой кожей рельеф мышц на его торсе и спускаясь ниже, на пах. Джин-У шумно выдохнул, когда пальцы Джин-Чоля, тонкие и длинные коснулись его члена, проводя от основания до головки, чтобы после взять его в ладонь. Купание и подготовка займут ещё какое-то время, и Джин-Чолю казалось совершенно несправедливым заставлять Сон Джин-У ждать ещё дольше. В конце концов, он был возбуждён настолько долго, что это наверняка уже начало доставлять дискомфорт. — Председатель Ву… — Сон Джин-У отчаянно вцепился в изящную ладонь Джин-Чоля. — Можешь звать меня по имени, — Джин-Чоль ткнулся губами в губы Сон Джин-У, не прекращая двигать ладонью вверх-вниз и игнорируя его хватку за своём запястье, хотя потом на его бледной коже наверняка появятся синяки. После рейдов всегда появлялись. — Джин-Чоль, — голос Сон Джин-У совсем сел, срываясь на хриплые вздох, — если ты не остановишься, то я сейчас… — Да, — Джин-Чоль практически застонал в губы Сон Джин-У, неизбежно подталкивая его к оргазму. Они оба дышали сбивчиво и загнанно, пытаясь прийти в себя, пока горячая вода смывала размазанную по их телам и руке Джин-Чоля сперму. — Зачем? — Сон Джин-У озадачено смотрел на довольного собой председателя. — В чём смысл секса, если он приносит дискомфорт вместо удовольствия? — Джин-Чоль взял с полочки губку и щедро плеснул на неё гель для душа, тут же его растирая и вспенивая. — Ты можешь остаться здесь на всю ночь, — губы Джин-Чоля растянулись в многообещающей усмешке, а в глазах заплясали искры. Чхве Джон-Ин был чертовски прав, называя его развратником, — и сделать со мной всё, что захочешь. В конце концов, в чём смысл отказывать в желаниях сегодня, если завтра может не наступить.

***

Когда Джин-Чоль обещал Сон Джин-У позволить сделать всё, что вздумается, он и подумать не мог, что окажется в таком положении. Точно почувствовав что-то, Сон Джин-У завозился, удобнее укладываясь меж ног молодого председателя и крепче обнимая его поперёк груди. Растрёпанный и умиротворённый, он выглядел намного юнее обычного — мальчишка, которому пришлось слишком рано повзрослеть. Джин-Чоль неоднократно перечитывал его дело, пытаясь найти зацепку — ключ к его внезапно начавшей развиваться силе, но не находил ничего, кроме боли. Лишившийся отца в двенадцать, пробудившийся как охотник в пятнадцать, лишившийся матери в неполные восемнадцать, Сон Джин-У стал единственным, кто мог позаботиться о своей несовершеннолетней сестре. Хотя, зная Сон Джин-У даже на ту толику, на которую он позволил себя узнать, Джин-Чоль прекрасно понимал, что детство Джин-У закончилось далеко не в восемнадцать, с навалившимся опекунством, а в тот самый день, когда его отец пропал в подземелье, ведь неважно как юн и слаб он был — Сон Джин-У всегда готов был отдать всего себя, чтобы защитить тех, кто ему дорог. Джин-Чоль вплёл пальцы в тёмные пряди, поглаживая нахмурившегося парня по голове. Это было совсем не тем, что он представлял себе, целуясь с Джин-У и елозя губкой по его подтянутому телу. Конечно у них был секс после душа: пылкий, страстный и чувственный, пусть Джин-У и совсем не удался минет. Впрочем, в тот момент Джин-Чоль был готов кончить только от того, что его член находился в горячем рту его совершенно неопытного любовника. А после Джин-У вжал его в постель и взял так же, как в первый раз — нежно и горячечно в одночасье, наперебой целуя и лаская, заставляя Джин-Чоля задыхаться и стонать от того, насколько ему хорошо. Измотанный ярким оргазмом, Джин-Чоль незамысловато водил пальцами по спине улёгшегося на него охотника, вглядываясь в глубокие пустые тени на потолке. Справедливо говоря, у него в квартире никогда не было темно — огни большого города пробивались даже меж жалюзи и прятаться от них, как и от теней, было бессмысленно. Впрочем, в моменты близости с Ву Джин-Чолем оставался только Сон Джин-У — никаких посторонних глаз, и Джин-Чоль был ему за это благодарен, ведь едва ли возможно расслабиться, зная, что за тобой из теней наблюдают незримые соглядатаи. Несмотря на то, что Джин-У признался ему (а в большей степени именно из-за этого), в его душе по-прежнему царил хаос, а в голове по-прежнему звенели слова Сон Джин-У: «Джин-Чоль, я не хочу снова проснуться один». В тот момент его голос вновь звучал непривычно тихо и робко, точно это было его способом сказать «я не справлюсь без тебя», и Джин-Чоль просто не посмел бы отказать, предавая то хрупкое доверие, что установилось между ними. Вот только теперь это всё совершенно не шло у него из головы, лишая такого заманчивого сейчас сна. Он устал, чертовски устал за этот длинный сложный день, но покой всё не приходил, а мысли неустанно сменяли друг друга, заставляя сердце трепетать точно вольная птица, запертая в клетке. Он забылся тяжёлым сном многим позже, когда сознание, наконец, уступило усталости, а когда открыл глаза, то яркий дневной свет полосами пробивался сквозь жалюзи. — Чёрт! — Джин-Чоль буквально подскочил на кровати, осознав, что проспал, и начал судорожно шарить рукой на прикроватной тумбочке, под подушкой и даже на полу. — Где чёртов телефон? Лежащий рядом Сон Джин-У лениво потянулся, явно недовольный слишком оживлённой вознёй любовника. — Я его отключил. — Что? — Джин-Чоль удивлённо распахнул глаза. По расчётам, сегодня врата над городом должны были прорваться и неизвестно какая катастрофа им грозила. Возможно монстры уже вырвались и уничтожали город, а он — председатель Ассоциации Охотников — не выходил на связь. В глазах Джин-Чоля невольно заплясали золотые искры. — Зачем? — Тебе звонили, — так же спокойно ответил Сон Джин-У, точно не видел в этом никакой проблемы, — я ответил. — Что?! — У тебя очень настойчивые заместители, — Джин-У недовольно скривился, — мне пришлось объяснить им, что ты со мной. Джин-Чоль ничего не сказал в ответ — слова попросту встали поперёк горла, а шок смешался со стыдом. Он едва ли мог осознать, что чёртов прямолинейный Сон Джин-У без зазрения совести сказал его заместителю (какому-то из) такое. Чудом будет, если эту новость ещё не раструбили по всем каналам, ведь Ассоциация всегда строго запрещала служебные романы и на этой почве не раз возникали скандалы. — Чёрт, — наконец тихо выдавил Джин-Чоль. Хотел бы он просто наплевать на всё это: на монстров, на врата, на прессу, на весь чёртов мир за окном, и с такой же лёгкостью как Сон Джин-У заявить, что они провели эту ночь вместе, и Джин-Чоль ни о чём не жалеет. Но он попросту не мог — слишком уж много от него зависело. Оставалось надеяться на благоразумие того, с кем говорил Сон Джин-У. — Дай мне мой телефон. Охотник озадачено склонил голову: — Я представлял это себе иначе. — Прости? — Джин-Чоль совершенно утратил нить происходящего. В его всё ещё сонном мозгу скакали разрозненные мысли, будто его окатили ледяной водой, но едва ли это помогало соображать лучше. — Совместное пробуждение, — Сон Джин-У передал председателю телефон, — но я всё равно счастлив. Спасибо, что остался. — Джин-У, — лицо Джин-Чоля смягчилось, и он отложил включающийся телефон на тумбочку, после склоняясь к Сон Джин-У, — я бы так хотел остаться с тобой ещё… — Я понимаю, — привычным тоном ответил Джин-У, но Джин-Чоль всё равно почувствовал укол вины, — тебе надо на работу. Молодой председатель отклонился, возвращаясь к телефону. Он чертовски хотел бы поцеловать Джин-У, но не мог — просто не имел права, ведь тогда это совершенно точно выглядело бы как спекуляция на чувствах охотника. К вящему удивлению Джин-Чоля, мир не рухнул. Не было ни прорыва врат, ни сотен смертей, ни даже шокирующих заголовков о внезапно вскрывшемся романе председателя Ассоциации со скандально-известным охотником национального уровня. Только несколько рабочих сообщений о том, что ситуация под контролем, а за вратами ведётся надзор не только со стороны Ассоциации, но и со стороны теневых солдат Сон Джин-У. Глупо было считать, что он оставит ситуацию без присмотра. — Чёрт, — Джин-Чоль раздражённо бросил телефон и улёгся назад. Сон Джин-У уже встал и как раз искал свои штаны. Джин-Чоль запоздало вспомнил, что забросил их в корзину с грязным бельём накануне вечером. Крепкий и подтянутый, со спины охотник выглядел не менее привлекательно, увлекая мысли председателя в совсем неправильную сторону. — Джин-У, — Джин-Чоль поднялся с постели и приблизился к охотнику, едва касаясь перекатывающихся под кожей мышц и очерчивая их пальцами, — прости. — Не нужно, — Джин-У повернулся, перехватывая кисть Джин-Чоля и аккуратно отстраняя. Это было неприятно само по себе, но едва ли Джин-Чоль имел право жаловаться сейчас. В конце концов, это он испортил им обоим утро. Но то, что он спокойно принял холодный жест Джин-У, вовсе не значило, что он откажется от идеи хоть немного скрасить впечатление от не самого приятного пробуждения. — Твои вещи в стирке. Можешь взять мои домашние в шкафу, — Сон Джин-У был лишь на пару сантиметров выше, хоть и значительно шире в плечах, но Джин-Чоль предпочитал носить дома свободную одежду, и она должна была прийтись как раз впору, — а перед тем мы можем снова принять душ вместе. Лицо Сон Джин-У снова стало непривычно озадаченным, точно он понял, что у примера, который он так усердно решал, всё это время была ещё одна переменная. — А как же работа? — За вратами наблюдают, и ты ведь и так сказал второму заместителю, что я с тобой — не думаю, что эти полчаса что-то изменят, — Джин-Чоль плавно обогнул охотника, направляясь в ванную, — а если вернёшь меня в офис так же, как забрал, то мы успеем ещё и вместе позавтракать. Точнее, пообедать. Сон Джин-У не дал ему уйти, перехватывая за предплечье и притягивая к себе для поцелуя. Джин-Чоль улыбнулся, обвивая его шею руками. Он всё ещё не мог себе позволить себе наплевать на весь этот чёртов мир за окном, но, чтобы он рухнул, понадобится куда больше, чем полчаса.