История, в которую Вы не поверите

      Стремительно бежала секунда за секундой, сокращая отсчёт до заветного времени. Когда на часах минутная стрелка встала ровно на двенадцать, по всему дому раздался громкий звон, оповещающий каждого о наступлении назначенного часа. В то же мгновение нижний этаж особняка будто бы ожил. Прямо с потолка начали падать крупные белоснежные снежинки, украшающие зал. Они мигом покрыли паркет, превращая его в заснеженные тропы.       Двери поместья были открыты нараспашку, пройдя через них, гости могли окунуться в настоящую зимнюю сказку. Каждая комната, прямиком до бального зала, была изысканно оформлена, становясь похожей на уголок ледяного дворца. С потолков свисали сосульки, массивные колонны были украшены ветками, которые будто бы только что засыпало снегом. Свет хоть и был приглушён, но всё же отдавал голубым свечением, а белоснежная дорожка вела прямиком в зал.       По краям коридора стояли ледяные фигуры, которые в точности изображали снежных эльфов. Каждая статуя медленно и плавно двигалась, указывая своими практически прозрачными руками дорогу, словно заманивая гостей на столь торжественный приём. Скульптуры даже открывали рот, казалось, что именно они напевают дивную мелодию, которая раздаётся по всему помещению.       Если же следовать по дорожке, минуя лестницу, что тоже была украшена заснеженными ветками, и пройти по пути, который указывали фигуры, то можно было оказаться в сердце этого поместья. Бальный зал был невообразимо велик, но при этом каждая его деталь была декорирована, в точности соответствуя тематике вечера. Однако здесь всё выглядело совсем иначе. Колонны не были обвиты ветками с инеем, они словно состояли изо льда, как и все предметы: стулья в углах зала и массивные люстры. Правда, последние не столь привлекали внимание, всё из-за сосулек, которыми был украшен высокий потолок.       Конечно же, и тут присутствовали ледяные фигуры, что медленно двигались в такт мелодии, будто бы танцуя. Каждая из них указывала дальнейший путь, ведущий в зал поменьше, где уже были размещены различные закуски и напитки. Здесь можно было встретить и других людей, но они являлись лишь прислугой, готовой помочь господам и дамам в любой момент.       Каждый прибывший испытывал восхищение. Многие оборачивались, чтобы получше рассмотреть каждую деталь этой дивной сказки. Затем, одергивали себя, конечно. А вот для тех, кто остановился в поместье, не было ничего удивительного, ведь они наблюдали за приготовлениями. Хотя, одно дело – наблюдать, а другое – оказаться в подобной обстановке и окунуться в атмосферу бала.       Альбус был не в силах скрыть от себя, что восхищён декорациями, однако, пока он не мог оценить по достоинству все приготовления, так как всё ещё находился на втором этаже, но уже медленно спускался. Его наряд тоже заслуживал не меньшего восхищения, чем сказочная обстановка. На Альбусе были надеты длинные, высокие сапоги на шнуровке, плотно облегающие ногу, и делали его выше из-за небольшого каблука. Тёмно-синие брюки сидели идеально по фигуре, как и жилетка того же цвета. Белую рубашку было не видно, всё из-за длинной мантии, что достигала пола, но не касалась его. Она была насыщённого синего цвета, расписанная золотыми нитями, образовывающими витиеватые узоры, которые не так бросались в глаза из-за небольшого размера.       Даже причёска приковывала внимание. Передняя часть волос была заплетена в косу, что словно обруч обхватывала голову, остальная же часть была распущена, чтобы волнистые пряди спадали на спину. Всё это было закреплено одним из украшений в виде солнца и луны, которое Дамблдору когда-то подарили.       Альбус спускался медленно, чуть держась за перила одной рукой. Он знал, что положено выйти, как только часы пробьют. Правда, Дамблдор тут же растерялся, когда заметил, что внизу его уже ждут. Не было пестрых деталей в наряде, украшений, что привлекали внимание. Было непривычно увидеть Геллерта в чёрном фраке, но стоило отметить, он ему подходил. Только белоснежная рубашка и снежинки, что падали с потолка, разбавляли этот темный образ.       Гриндевальд сразу же заметил Альбуса, поднимая на него свой взгляд. За мгновение холодное выражение лица сменилось удивлённым, а после добавилась ещё какая-то эмоция. Некое восхищение? Одно было ясно: Геллерт не желал отводить свой взгляд даже на секунду, любуясь омегой перед ним. Особенно его волосами, которые были теперь украшены снежинками, что не таяли при соприкосновении с кожей.       — Ты прекрасен, — Гриндевальд продолжал любоваться Дамблдором, чем слегка того смутил. Альбус слабо улыбнулся, стараясь не замечать этот взгляд, вообще игнорировать все чувства, вызываемые одним лишь присутствием Геллерта рядом. — Позвольте сопроводить Вас, мистер Дамблдор? — Гриндевальд протянул руку, чтобы Альбус в следующую секунду подал ему свою. После этого Геллерт слегка наклонился и оставил поцелуй на тыльной стороне ладони. Правда, он не понял почему Дамблдор так сильно сжал его пальцы.       — Позволяю, мистер Гриндевальд, — Альбус замечает на пальце Геллерта то самое кольцо, что он подарил. Хоть это и должно было вызвать некое теплое чувство внутри, но ощущалась лишь непонятная тупая боль. — Я рад, что ты освободился, — Дамблдор старался вести себя как обычно, контролируя свою ауру, но это давалось с трудом. Оставалось лишь надеяться, что Гриндевальд спишет это на волнение.       — Я же обещал, — Геллерт повёл Альбуса дальше, в бальный зал, который стал заполняться разными волшебниками. Тут были и женщины, и мужчины. Все мужчины альфы были во фраках, женщины же – в шикарных платьях, синего, голубого или белого оттенка. Мужчин-омег было видно издалека, всё из-за мантий, которые они носили поверх костюма. Таковы были традиции.       — Здесь прекрасно, — Дамблдор не мог отрицать, что это пока самое раскошное мероприятие, на котором он бывал. И хоть сам бал ещё не начался, уже можно было насладиться видом вокруг. — Николос и правда создал зимний дворец, — пока Альбус восхищался обстановкой, то даже не замечал, как Гриндевальд, стоящий рядом, не отпускал руку Дамблдора, наслаждаясь видом совсем не зала.       — О, птенчик. Дей, там мой птенчик, идём, — этот голос можно было узнать где угодно. Альбус тут же развернулся, пока Геллерт недовольно поморщился. Стоило отдать должное Джозефу, хоть он и соблюдал традиции, но всё же выбрал мантию обычного тёмно-синего цвета без каких-либо украшений или вышивки. — О, мой дорогой, ты столь красив! Тобой и правда можно любоваться да любоваться, — почему-то от нежных обращений Беккера лёд в душе Дамблдора таял.       — Спасибо, Джозеф. Вы тоже сегодня прекрасно выглядите, — Альбус учтиво улыбнулся, осматривая и Дея. Тот тоже, как и положенно, был во фраке. — Как Ваше самочувствие? Надеюсь, я смогу увидеть, как Вы танцуете с мужем, — конечно же трость Джозефа была при нём, но он куда больше опирался на Дея, чем на неё.       — Возможно, если кто-то не будет ворчать и раздражать меня, — Джозеф грозно стукнул тростью по паркету, замечая, что Дей уже что-то прошептал Геллерту на ухо, отчего тот сильнее нахмурился. — Я и раньше-то особо не танцевал, а сейчас уж точно. Тут куда интереснее общение, столько нового узнаешь. Правда, сплетни омег меня не очень интересуют, — Беккер на секунду задумался, ленивым взглядом обводя зал. К этому моменту Дей уже стоял возле супруга, снова придерживая его за руку. — Вот же ж... ну конечно он тут, — все непонимающе посмотрели на Джозефа. — На два часа, — и если Дамблдор и посмотрел направо, то не понял, про кого именно Беккер. Гриндевальд же постарался принять ещё более холодный вид. Один лишь Дей посмотрел почему-то налево. — О Мерлин, на два, а не на десять. Дей, честное слово, я не посмотрю, что мы на балу...       — Джозеф, — теперь Альбус понял на кого смотреть. Это был ещё один омега, примерно того же возраста, что и Геллерт, по крайней мере, внешне. — О, и Дей с Геллертом здесь, — а уже эти имена были произнесены с более тёплой улыбкой. Дамблдор сначала не мог понять, как реагировать, особенно когда Беккер встал прямо перед ним, словно заслоняя собой. — Я так рад вас всех видеть. Аж школьные годы вспоминаются, — омега смеётся, а Альбус чувствует себя всё более неловко. Ему вдруг снова захотелось взять Гриндевальда за руку. — Правда, ты стал куда хуже выглядеть, Джозеф.       — Надо же, Ульберт, ты ещё помнишь их. Удивительно, — Джозеф старается улыбаться. — Или же вспоминать больше нечего? — Дамблдор давит смешок, когда видит, что Дей слабо толкает Джозефа, словно прося прекратить. — Но не волнуйся, не у каждого жизнь наполнена яркими моментами, — и снова толчок.       — Моя жизнь всё ещё продолжается, — Ульберт смеётся и отмахивается от Джозефа. — Хотя, должен признать, что альф возраст только красит, — омега подходит ближе к Геллерту, тот же старается игнорировать чужое присутствие рядом. — Я наслышан, что у тебя наконец-то появился омега, некая пташка, — Ульберт поднимает руку, желая коснуться ладони Гриндевальда, но тот одним лишь взглядом показывает, что лучше его не трогать. — Знаешь, мне всегда было любопытно, какого же чувствовать такую ауру на себе постоянно.       Был ли Альбус зол на Геллерта? Не то чтобы, просто слишком разочарован, узнав ту информацию, которую от него скрывали. Стоило ли ему сейчас молчать? Конечно. Ведь через несколько дней он уже будет где-то далеко, а про него все забудут, лишь некоторые будут о чём-то шептаться. Злил ли этот Ульберт Дамблдора? Альбусу хотелось бы ответить нет, но неприятные эмоции уже начали проникать под кожу, заставляя окунуться и в остальные, более отвратительные чувства.       — К счастью, подобной информацией смогу обладать только я, — Дамблдор всё же не сдержался, привлекая к себе внимание. — И меня называют не пташкой, а фениксом. Это весьма удручает, ведь данное прозвище связано с не самыми приятными моментами, когда приходилось использовать огонь ради защиты, — Альбус почувствовал, как Гриндевальд проводит пальцами по тыльной стороне его ладони, едва ощутимо. Хотелось одёрнуть руку и сделать это сейчас же. — К тому же, подобные разговоры не стоит вести на таком светском мероприятии.       — Забавно, — Геллерт говорил тихо, но так как Дамблдор стоял рядом, то услышал это слово. — Ульберт, я не настроен предаваться воспоминаниям. Ты можешь идти, — последняя фраза была произнесена больше как приказ, чем только сильнее удивила Ульберта. И неизвестно, чем он больше был шокирован: ею или же молодым омегой.       Альбус старается вернуть маску безразличия, но не может. Он столь глупо приревновал, хоть и не имел на это права, но внутри всё так взбунтовалось, стоило лишь заметить рядом чужого омегу, который словно вовсе не знал правил приличия. Геллерт же давал Дамблдору время прийти в себя, отвлекаясь на разговор уже с другим человеком, в открытую игнорируя присутствия Ульберта. Наверняка многие здесь знали Гриндевальда и хотели хотя бы поздороваться. Каждому Геллерт представлял Альбуса, а тот просто кивал и учтиво улыбался, стараясь успокоиться и унять бушевавшие эмоции. Хотя, мысль зачем его вообще представляют, если он уедет, проскальзывала.       — Давно я не чувствовал твою ревность, — Гриндевальд заговорил с Дамблдором лишь когда очередной собеседник откланялся. — Неужели ты подумал, что такой, как Ульберт заслуживает подобного? — Геллерт приподнял бровь, наблюдая, как Альбус прячет от него свой взгляд. Хотелось бы скрыть и эмоции, но сделать это пока не получалось.       — Учитывая нашу реальную ситуацию, я признаю, что сглупил, — Дамблдор был бы благодарен, если бы Джозеф с Деем вернулись, но те куда-то пропали. — Но я уверен, что моя ревность уж точно не сравнится с твоей. Я ещё её помню, — Альбус вдруг осознал, что его и правда ревновали, но лишь один раз, в далёком прошлом. Больше всего сейчас удивляло, что Гриндевальд не проявлял подобного чувства достаточно давно, хотя мог посчитать поводом недавнюю ситуацию, когда он застал Генри в комнате Дамблдора.       — Поверь, ты ещё не испытывал на себе то, как я ревную, — Геллерт наклонился к Альбусу, тихо произнося эти слова. Тот резко дёрнулся, чувствуя смущение и неловкость от такой близости, но Гриндевальд продолжил шептать. — Да я бы и не стал мучиться, ведь если омега не может определиться, что ему нужен только я, то к чему мне эта игра? То, что моё, принадлежит мне, — Дамблдор резко поднял голову, чуть ли не столкнувшись лбом с носом Геллерта. Впервые за вечер они встретились взглядом.       — Но я не принадлежу тебе, и никогда не буду, так ведь? — в глазах Альбуса читалась обида, что Гриндевальда поразило. Он не понимал, что могло произойти за столь короткое время. — Да и я не вещь, чтобы принадлежать. Особенно столь расчётливому альфе, — Дамблдор хотел сдерживаться, но эмоции брали верх. Хотелось выкрикнуть: «Зачем тебе всё это?», но он так и не смог.       — Что произошло? — Геллерт обеспокоился таким поведением, он даже протянул руку, чтобы коснуться тонких пальцев в успокаивающем жесте. Они оказались неожиданно холодными. — Ты нервничаешь, — Альбусу хочется ответить, еще больше – спросить, но его отвлекает громкий звук, звон колокола, объявляющий о начале бала.       Все люди начинают расходиться, чтобы освободить середину зала. Дамблдор, конечно же, среди них. Возможно, он мог бы и потеряться в толпе, но его крепко держат за руку и не отпускают. И именно в это время Дей с Джозефом решили вернуться к ним. Они словно появились из неоткуда. Больше всего забавляло, что Джозеф продолжал ворчать на мужа, только уже на немецком.       Когда все разошлись, то музыка затихла, как и гости. Все молчали, ожидая начала. Раздавались лишь тихие шепотки, но затем все услышали стук каблуков по паркету. Николас медленно вышел на середину, чтобы все могли его видеть. Баум – единственный из омег и дам, кто полностью облачился в чёрное. Его костюм и мантия были глубокого чернильного оттенка, и лишь вышитый золотой узор по краям мантии разбавлял тёмную картину, как и массивное золотое украшение на шее.       — Я благодарю каждого гостя, принявшего приглашение и посетившего Зимний бал, — Николас обвёл взглядом весь зал. — Всем вам известно, что мой покойный муж устраивал лучшие балы по всей Европе. Я же лишь скромно продолжаю его дело, — Баум стал медленно отходить назад. — Поэтому, позвольте мне воспользоваться его фразой: «Отдадим же должное традициям и начнём наш Зимний бал!» — Николас взмахнул рукой, и прямо посреди зала началась настоящая снежная буря. В её эпицентре ничего не было видно, но при этом, гостей по краям она не задевала.       Буря продолжалась лишь пару секунд, пока снег наконец-то не успокоился. Только вот Николаса видно не было. Зато вместо него в середине зала стояли четыре пары. Четыре альфы, три омеги-мужчины и одна женщина. Каждый из них склонился в поклоне и замер, словно статуя, пока по всему залу не заиграла музыка, оповещая о начале танца.       — Это же... — Альбус стоял ближе к краю, и ему не составило труда сразу же узнать в одном из омег своего друга. Луи был прекрасен. Его серебряная мантия переливалась, словно первый выпавший снег. Дамблдор даже не думал смотреть на других, взгляд то и дело приковывала знакомая фигура.       Все пары начали двигаться одновременно, стоило лишь заиграть музыке. Каждое движение словно было отрепетировано. Луи сделал шаг влево и поклонился, затем последовал шаг вправо и ещё один поклон. Только после этого он высоко поднял руку, чтобы ладонь альфы обхватила её, несильно сжав. Кэлли двигался так плавно, делая оборот вокруг своего партнёра, что казалось будто он парил, а не шагал. Лишь после этого движения Луи встал спиной к альфе, чтобы они вместе прокрутились.       — Луи не говорил тебе, что они с Леджером открывают бал? — тихо прошептал Джозеф, не в силах отвести взгляд от танцующих пар. В это время Кэлли уже сменил положение руки, обхватив ею плечо Дюрана, чуть сжав пальцы для поддержки опоры, чтобы отклониться назад, пока Леджер крепко придерживал супруга за талию. — Это старая традиция Зимнего бала. Вообще их должно было быть больше, — пары двигались с поразительной синхронностью, их движения казались настолько естественными, словно музыка подстраивалась под их темп, а не танцующие следовали такту мелодии. Альфы передвигались по кругу, друг за другом, в точном шаге, высоко придерживая руку партнёров, пока те совершали поворот вокруг своей оси.       — Что это за традиция? — Альбус впервые слышал о подобном. Он наблюдал, как развеиваются мантии и шлейф платья в момент оборота, представляя свой собственный танец. В этот момент Луи, все ещё держа одну свою руку на плече Дюрана, сжимал второй его ладонь, пока они продолжали кружиться в танце. Их пара не сбивалась ни на секунду, даже когда Леджер прокручивал Луи или же поднимал.       — Зимний бал открывают главы влиятельных семей нашей страны, так же это могут сделать наследники. Раньше их было семь, но теперь только пять, — и вновь Кэлли встаёт спиной к Дюрану, пока они держатся за руки и продолжают танец. — Если следовать традициям, то ты должен быть среди них, но кого это волнует, — Дамблдор отвлекается, ведь не ожидал услышать нечто подобное. Правда, зря, ведь танец уже подходит к концу, и альфы разъединяются со своими партнёрами, чтобы отойти вправо, развернуться к гостям и поклониться. Партнёры же отходят влево и тоже совершают поклон.       Пары вновь замирают, завершая танец таким же образом, как его и начинали. Музыка затихает, после чего почти сразу же отовсюду начинают доноситься бурные аплодисменты. Альбус не сдерживается и тоже хлопает, наблюдая, как Луи изящно выпрямляется и подаёт руку Леджеру. Дамблдор чувствует беспокойство из-за этого, но судя по довольному виду Кэлли, Дюран вряд ли что-то замышляет. Да и новые подробности их прошлого заставляют Альбуса сдержаться.       Только стоило парам покинуть центр зала, как музыка снова заиграла, но теперь для всех. Дамблдор не успел даже осознать своё желание поучаствовать в танцах, как увидел, что Геллерт протягивает ему руку, безмолвно приглашая. Альбус, конечно же, мог отказаться, но в голове всё ещё были свежи воспоминания о старом обещании. Поэтому Дамблдор и принимает приглашение, следуя за Гриндевальдом.       Они кланяются друг другу, чтобы в следующую секунду приблизиться и, лишь слегка касаясь пальцами, совершить поворот. Альбус кружится, а шлейф его мантии развивается в воздухе. Стоит Дамблдору лишь остановиться, как он чувствует чужое прикосновение и близость Гриндевальда. Сейчас их руки сжаты, а они сами начинают медленно вальсировать вместе с остальными парами. В глаза сразу бросается заметное отличие от других танцующих, которые не связаны метками: Альбус и Геллерт находятся слишком близко друг к другу.       — Я знаю про Швейцарию, — Дамблдор говорит тихо, однако громко играющая музыка не заглушает его слова, и из-за малого расстояния между ними Гриндевальд всё слышит. Альбус сразу же это понимает, когда рука на его спине слегка сжимает ткань мантии. — Просто скажи мне, почему? Почему ты опять это делаешь, особенно, когда мы стали ближе, — Геллерт не спешит с ответом, они даже не смотрят друг на друга, но Дамблдор всё равно чувствует раздражение со стороны Гриндевальда. Сам же Альбус подавлен. Ещё и настолько, что готов заговорить о подобном во время танца.       — Я же сказал, что поговорим после бала, — Геллерт прокручивает Дамблдора, а после снова прижимает к себе. Музыка становится всё более энергичной, так что движения ускоряются. Только вот, когда Альбус снова оказывается возле Гриндевальда, их лица повёрнуты друг к другу. Они молчат первое время, но это словно бой между горестью и холодом.       — Почему? — Дамблдор вновь повторяет свой вопрос, отказываясь сдаваться. Ему кажется, что он вновь вернулся в прошлое, где снова Геллерт отстраняется от него. — Всё было так хорошо, а ты вновь лишаешь меня выбора. Снова поступаешь лишь так, как угодно тебе, даже не сообщая мне о своём решении, — Альбус пытается достучаться, и кажется, ему это удаётся.       — Как раз таки выбор за тобой, Альбус. У тебя отвратительные шпионы. Просто знай, что Швейцария – это запасной план, — Гриндевальд сильнее обхватывает Дамблдора, чтобы поднять его ненадолго, а Альбус в это время сжимает чужие плечи. — Просто подожди, — раздаётся резкий стук каблуков, когда Геллерт ставит Дамблдора, и вновь они кружатся в танце, в окружении незнакомцев.       Альбус окончательно запутывается, но оказывается вынужден признать, что на душе становится хоть немного, но спокойнее. Правда, его не покидает мысль, что этот танец может оказаться последним для них, поэтому то он и замолкает, стараясь насладиться моментом. Пусть внутри и бушуют обида, любовь и сожаления, но Дамблдор соврал бы себе, если бы сказал, что сейчас, в этом прекрасном бальном зале, вальсируя с Геллертом, он не получал удовольствия.       — Тогда знай, что если мои слова подтвердятся, а твои окажутся ложью, ты больше никогда меня не увидишь. Второй раз я забыть не смогу, — Альбус договаривает фразу и музыка постепенно становится всё тише и тише. Гриндевальд же ничего не отвечает, но они оба кланяются друг другу, пока их пальцы сжаты. Геллерт пользуется этим, чтобы поднести руку Альбуса к губам и снова оставить поцелуй. Только на этот раз он смотрит прямо в глаза Дамблдора.

***

      Вечер и правда был прекрасным, но довольно утомительным. Минус быть молодым омегой – приходиться соглашаться на приглашения потанцевать. Минус быть хоть и фиктивным, но омегой Геллерта – приходиться со многими вести беседы практически ни о чём, а иногда и просто стоять в стороне, потому что собеседники решали говорить только на родном языке.       Через пару часов Альбус не то, что стал выдыхаться, он действительно чувствовал сильную усталость, которая отдавалась во всём теле. К счастью, ему удалось выкроить время, чтобы незаметно сбежать на крыльцо поместья, куда многие выходили, желая подышать свежим воздухом или покурить. Как оказалось, Дамблдор был не единственным омегой, который решил отдохнуть от шумной компании.       — Я уже запутался в твоих показаниях. Луи, если на твоих глазах убьют человека, и тебя будут допрашивать, ты с треском провалишь допрос и запутаешь следствие, — Дэвид стоял прямо возле Кэлли, уперев руки в бока. Не стоило скрывать, что и Дэвид выглядел потрясающе в своей изумрудной мантии, на которой поблескивали серебряные украшения. — О, Альбус. Весь вечер тебя поймать не можем.       — Вы что, планируете убийство? — Дамблдор мягко улыбнулся, подойдя к друзьям. Сам Альбус немного раскраснелся из-за духоты в помещении. На его слова Дэвид сразу же фыркнул: «Ага, его», пока Луи делал вид, что оскорблен. — Я и сам хотел вас найти, но нужно было оставаться рядом с Геллертом и поддерживать светские беседы с подходящими к нему гостями, совершенно незнакомыми мне. Да ещё и танцевать с ними. Даже Джозеф заставил Дея пригласить меня на вальс. Радует, что он хорошо танцует.       — Тебе повезло больше. Меня вот окружили другие омеги, пытаясь выведать подробности моей семейной жизни, — Дэвид недовольно фыркнул, а после увидел, как Луи незаметно достал флягу из под мантии, делая пару глотков. Дамблдор даже тихо посмеялся, когда Дэвид её тут же забрал и сам отпил. Возможно, раньше бы от Кэлли можно было бы услышать возмущения по этому поводу, но, кажется, и его этот бал стал добивать.       — Думаю, ты справился, — Альбус покачал головой, когда и ему протянули этот предмет. — Кстати, должен признать, открытие бала было невероятным. Луи, я не мог отвести взгляд, это было прекрасно, — конечно же Кэлли был рад услышать похвалу, довольно махнув рукой. — Только я не ожидал, что твой муж будет здесь.       — Знаешь, для меня это тоже оказалось сюрпризом, но да, он здесь, — Луи тяжело вздохнул, вспоминая их танец с мягкой улыбкой. — У нас давно не было практики, но стоило лишь один раз повторить, как всё получилось. Раньше мы часто посещали этот бал, когда... когда между нами не было разногласий, — конечно же Кэлли видел, что присутствие Леджера заставило испытывать волнение. — Но вам не стоит переживать. Он не собирается забирать мальчиков или вступать в ссоры. У нас пока временное перемирие.       — Мистер... Мистер Дамблдор, — Альбус услышал сбоку тихий незнакомый голос, и сразу же обернулся на него. Он тут же увидел невысокого мужчину, который стоял возле него, нервно пожимая свои пальцы. — Простите, что прерываю Вашу беседу, но Вы ведь Альбус Дамблдор, верно? — было видно, что мужчина нервничает. Альбус никогда его не встречал до этого, но всё же кивнул. Судя по удивлённой реакции друзей, те тоже не знали, кто перед ними. — Я Тони Гордон, из Европейского сообщества по борьбе за права омег, — Дэвид с Луи тут же переглянулись, совершенно ничего не понимая.       — Ох... в таком случае, мне приятно с Вами познакомиться, — Дамблдор протянул руку Тони, чтобы пожать, и на секунду пожалел об этом, ибо у того вспотели ладони от волнения. — К сожалению, я впервые слышу о подобной организации, да и о вас. Чем я могу помочь? — Альбус получше закутался в мантию, стараясь прислушаться к ауре, но чувствовал только ауру омег вокруг, а не Гордона. Кажется, перед ним был бета.       — Герр Баум рассказал мне о Вас, о Ваших стремлениях и интересах. Понимаете... — Тони потёр свой затылок, где уже виднелась залысина. — Представителям нашей организации было бы приятно познакомиться с Вами. Мы понимаем, что человек Вашего уровня может не заинтересоваться подобным предложением, но могу я хотя бы оставить нашу визитку? Сейчас мы разместились в Мюнхене, так что будем рады, если Вы придёте, — Гордон достаёт из кармана смокинга визитку и протягивает дрожащей рукой Дамблдору.       — Конечно... да, я с радостью посещу вашу организацию, как только разберусь с кое- какими нюансами, — Дамблдор искренне улыбнулся, хоть и был немного и шокирован подобным знакомством. — Мне стыдно признаться, что я не знал о вас, но мне будет приятно пообщаться с такими же заинтересованными людьми, как и я, — Альбус смотрит на визитку, где указан адрес того самого сообщества. Сама карточка выглядит потрёпанной, но Дамблдора это не так волнует.       — Мы небольшая организация, так что вряд ли стоит многого ожидать, но я счастлив, что Вы заинтересованы, — Тони видит, что люди постепенно начинают возвращаться в здание, так что снова неловко улыбается. — Ещё раз простите, что отвлёк Вас. Хорошего Вам вечера и... игр, — Альбус вновь кивает на это, не переставая сиять от радости. Это было странно, небольшая бумажка смогла принесла ему столько положительных эмоций.       Когда Дамблдор вновь поворачивается к друзьям, те тоже улыбаются, хотя, Луи всё же выглядит немного грустным. Они так и не решился рассказать Дэвиду о сообщениях, полученных от информаторов, но Кэлли правда был рад тому, что в жизни Альбуса вновь появляются новые и новые цели. Пусть даже сам Луи не сможет быть рядом в моменты их реализации.       — Надо будет поблагодарить мистера Баума. Чувствую себя глупо от того, что даже не знал о подобном, — Дамблдор убирает визитку во внутренний карман мантии. — А про какие игры он говорил? — Альбус тоже замечает, что всё меньше и меньше волшебников остаётся на улице. Луи же на это только ойкнул, посмотрев на карманные часы. Судя по его спокойному выражению лица, время ещё было.       — О, это тоже ещё одна традиция. Все её называют по-разному, но это в основном – догонялки. Дамы и омеги, возможно, некоторые беты, убегают, прячутся, а альфы пытаются их догнать. Если тебя поймали, то ты должен поцеловать своего охотника, — Луи следом за часами достаёт и карту. — Это всё происходит на задней части поместья, возможно, вы видели лабиринт, что создавали все эти дни .       — Как глупо... И что, мы все должны участвовать? — Дэвид явно не горел желанием соблюдать данную традицию. Дамблдор тоже. Что-то у него не было желания целовать неизвестного альфу. — И это что? Карта лабиринта? Сколько у тебя их вообще? — Дэвид взглянул на карту, отмечая как размещены переплетенные пути на территории. Лабиринт явно был не из маленьких и занимал большую часть территории. Конечно же, было много тупиков, различных развилок, но лишь один вход и выход.       — Дорогой мой, я человек более практичный. Не стану же я участвовать, не зная местности. Я бы и тебе одолжил, но я всё ещё в обиде за прошлый раз, — Луи спрятал карту внутрь кармана, пока Дэвид прожигал его взглядом. — И не стоит переживать, всё по желанию. Только вот если ваша пара участвует, то и вам придётся. Иначе это будет воспринято как верх неприличия, и нанесёт оскорбление партнёру, — со стороны Дэвида послышался довольный вздох. — А так как мой брат, а особенно Гриндевальд, не любители подобного, вы оба можете успокоиться. Я же хочу повеселиться.       Альбус и правда испытал некое облегчение поняв, что не придётся носиться из одного угла в другой, но затем в голове у Дамблдора появились совсем другие мысли. Он задумчиво потёр подбородок, слыша лишь краем уха очередную перепалку Луи и Дэвида, которые уже направлялись обратно в здание. Альбус же оставался на месте, пока не почувствовал, как на него падает нечто мокрое. Когда же Дамблдор поднял голову, то заметил крупные белоснежные снежинки, что сыпались с неба. Начался настоящий снегопад. Альбус осознавал, что игра явно пройдёт весело, учитывая, что видимость становилась всё хуже и хуже из-за снега.       Кажется, в бальном зале это совершенно никого не волновало. Конечно, танцы продолжались, а оркестр всё так же исполнял одну мелодию за другой, пока пары кружились в такт музыке. Правда, многие уже столпились возле ещё одного выхода, который находился в противоположной стороне от коридора. Именно там располагался широкий проход, что вёл в лабиринт. Так как двери уже были открыты, то в зале стало хоть немного, но посвежее.       Дамблдор сразу же заметил Геллерта, занятого разговором с одним из гостей. Кажется, его собеседником являлся один из тех альф, что открывал Зимний бал, но Альбус не был уверен в своем предположении. Конечно же, в этом разговоре ещё участвовал и Бернард, которого Дамблдор увидел впервые за вечер. В принципе, как и Винду, что тоже находилась рядом с альфами. Она молчала, но внимательно слушала.       Альбус хотел всё же отказаться от своей идеи, иногда поглядывая на толпу, а потом и на Гриндевальда. Только вот он заметил, что Розье смотрит прямо на него, слегка прищурившись. Дамблдор улыбнулся ей и склонил голову в поклоне, тут же получая точно такой же ответ на безмолвное приветствие на расстоянии. Всё же нужно было подойти, но ноги словно приросли к полу. Сомнения терзали Альбуса, взгляд то и дело метался от толпы к компании.       Кажется, Винда это заметила и всё сразу же поняла. Она сама ненадолго повернулась к проходу в лабиринт, а затем снова к Дамблдору. На её лице появилась хитрая улыбка, а затем Розье слабо повела головой в сторону выхода, у которого собирались гости, словно подбадривая его в этой шалости. Альбус от удивления даже приоткрыл рот, пока сама Розье что-то говорила альфам, а затем незаметно исчезла в толпе волшебников.       Судя по всему, она не сообщила Геллерту ничего об игре , ибо тот лишь кивнул и продолжил разговор. Дамблдора это порадовало, и он и правда направился к остальным участникам. Стоило сразу же найти Луи, сделать это совершенно не составило труда, ведь его серебряную мантию было видно издалека. Альбус проходил вдоль волшебников, замечая совсем юных омег, которые хоть и были смущены, взволнованы, но было заметно, что они ждали подобных игр.       — О, ты всё же решил сыграть? — Кэлли отвлёкся от изучения карты, когда Дамблдор добрался до него. — И правильно. Сейчас в бальном зале будет настоящая скука, — Луи лишь делал вид, что не понимает, что задумал Альбус. Кэлли ведь знал, что Геллерт не терпит подобных игр, уделяя внимание общению с другими гостями.       — Знаешь, я подумал, что должен развеяться перед Швейцарией, — Дамблдор поправил свою мантию, замечая, как люди стали делиться на группы. Альфы и некоторые беты отходили в противоположную сторону. — У тебя точно всё хорошо? Я понимаю, что следует скрывать эмоции, но я всё же беспокоюсь из-за твоего мужа, — конечно же Альбус узнал Леджера в толпе. Сложно не заметить высокого мужчину, с длинными, пепельными волосами и повязкой на глазу.       — Леджер не Чарльз. Он меня не тронет, а Чарльз не посмеет приблизиться, пока рядом его брат, — Луи лишь пожал плечами, рассматривая своего мужа, который уже стоял среди альф. — К тому же, здесь он из-за Гриндевальда, точно не знаю, но кажется, Дюраны к чему-то готовятся, — Кэлли не хотел пока верить слухам и постарался отогнать от себя подобные мысли. К счастью, это получилось благодаря Дэвиду, который тоже смог пробраться к своим друзьям. — Вы с братиком тоже что ли решили поиграть?       — Меня заставили, — по выражению лица Дэвида было предельно ясно, что он явно недоволен таким исходом. Дамблдор с Луи сначала и не поняли кто, но Дэвид сразу же указал в угол зала, где сидели несколько гостей, чтобы отдохнуть от танцев. Среди них был и довольный Джозеф, ярко улыбающийся. Сам он радостно помахивал рукой своим мальчикам. — Я не смог ему отказать...       Рядом с Джозефом сидел ещё более довольный Дей, который и не смотрел на омег. Он был слишком занят разговорами с Бернардом, который нехотя протягивал Беккеру пару монет. Когда Альбус заметил Реда, то сразу же спохватился и постарался хоть взглядом найти Геллерта, который до этого находился с Бернардом.       Лучше бы Дамблдор его не искал, ведь если было бы возможно, то прямо там Альбус расплатился за свою шалость. Гриндевальд явно пребывал в состоянии ужасного недовольства. Это можно было понять, лишь заметив, с каким раздражением он резким движением забирает своё пальто у Винды. Геллерт в упор смотрел на Дамблдора, будто бы пытался узнать, что тот вообще задумал. К счастью, Альбус не чувствовал его ауры, иначе бы точно весь сжался, тут и взгляда то хватало.       Гриндевальд встал возле альф, доставая из карманов своего пальто перчатки, чтобы в следующую секунду кинуть Альбусу. Тому не составило труда поймать их. Хоть вокруг омег и бет ходили домовики, накладывая чары, дабы никто не замёрз, но погода и правда была суровой. Больше позабавило, что остальные альфы тоже последовали примеру, отдавая своим партнёрам что-то тёплое, будь то шарф или же перчатки.       Дамблдор старался больше не смотреть на Геллерта, стараясь заострить своё внимание на других участниках, только вот прожигающий взгляд на себе всё же чувствовал. Остальные этого будто бы и не замечали, слишком были заняты собой или же разговорами с другими. Хотя, больше всего внимания привлекали Вильям с Леджером, которые находились на расстоянии друг от друга, но напряжение со стороны Кэлли чувствовалось. Дюран же на это только усмехался, полностью игнорируя.       Так же в толпе Альбус заметил и Генри со старшим Кэлли, который что-то бурно рассказывал. Шмидт лишь слегка махнул рукой Дамблдору, одарив лёгкой улыбкой. Альбус кивнул на это, стараясь увидеть ещё хоть кого-то из знакомых. Конечно же он увидел и членов семьи Галло, что тоже прибыли на бал, но они вызывали лишь отвращение.       Из омег же, Дамблдор мало кого рассмотрел, но зато с уверенностью мог сказать, что чересчур спокойный Луи, недовольный до ужаса Дэвид и сам Альбус выделялись среди жаждущих, взволнованных и смущённых волшебников.       — Ну надо же, — когда толпа полностью разделилась на две группы, между ними встал сам организатор бала. Николас осматривал участников, и конечно же, заметил Геллерта, который на это лишь приподнял бровь. — Дамы и господа, я попрошу вашего внимания, — Дамблдор даже не заметил, как музыка стихла, а все замолчали. Лишь тихие смешки нарушали тишину. — Думаю, каждый из вас знает, в какую игру мы сегодня с вами сыграем.       Альбус отвлёкся на одного из помощников Баума, который раздавал всем маленькие круглые камушки. Они переливались различными цветами, а внутри чувствовалось присутствие магии. Дамблдор сразу же понял, что перед ним кристалл перемещения.       — Догонялки являются старой традицией Зимнего бала. Наши прекрасные лани, — Николас указал рукой на группу из омег. — Должны будут первыми забежать в лабиринт. У них будет три минуты, чтобы как можно скорее убежать поглубже, возможно, спрятаться, или же продолжить путь, чтобы найти выход из лабиринта, пока их не поймали. Те лани, которые смогут выбраться из переплетения множества путей и не быть пойманными, получат призы лично от меня. Только должен предупредить, что час назад мои помощники изменили ходы, чтобы ни одна карта не смогла вам помочь.       Дэвид не сдержал смех, увидев, как недовольный Луи выкинул свою карту, понимая, что она совершенно бесполезна. Леджер тоже не оставил это без внимания, подавляя улыбку. Кажется, Баум предвидел, что многие захотят схитрить.       — Наши же охотники, — Николас обернулся к альфам. — Будут ловить прекрасных ланей. Каждому, кто поймает свою, также положен приз не только от меня, но и от своей добычи. Нежный поцелуй хотя бы в щёчку, — Баум хитро улыбнулся. — Только помните, что правилами запрещено применять силу. Если охотники хоть как-то навредят ланям, то кристалл немедленно известит меня об этом.       Николас подошёл к проходу, взглянув на садовый лабиринт. Его помощники хорошо постарались, чтобы кусты оставались всё такими же зелёными, как и летом. Только с той разницей, что сейчас они были засыпаны снегом. Ограждения были достаточно высокими, чтобы через них невозможно было заглянуть.       — И не стоит даже пытаться разрушить лабиринт. Он ограждён специальным щитом, так что у вас ничего не получится, — Баум достал свою палочку из под мантии. Это будто бы служило сигналом для омег, ведь все они старались подойти ближе к проходу, готовясь. — Игра будет длиться час. Тех, кто останется в лабиринте, кристалл сразу же перенесёт обратно в поместье, так что не стоит беспокоиться, — Николас снова осмотрел участников, остановив свой взгляд на Дамблдоре. — Помните, следует бежать быстро, — Баум подмигнул Альбусу, чем только сильнее удивил.       Николас поднимает свою палочку в небо, и из неё вылетают красные искры, высоко вздымаясь в небо. Это служит сигналом, ведь лани тут же выбегают из поместья, направляясь ко входу в лабиринт. Только Дамблдор замешкался, сначала и не понимая, что игра началась, но к счастью Луи успел схватить его за руку, утаскивая следом за остальными. Дэвид же совсем не растерялся, первым убегая в лабиринт, да так, что остальные его кое-как могли догнать.       Баум же особо не обращал внимание на тех, кто уже убежал. Его внимание было приковано к часам. Он отсчитал ровно три минуты, прежде чем снова пустить красные искры. Тут уже было куда веселее, ведь альфы так спешили, что один тут же запнулся, а остальные просто повалились на него, вызывая смех у зрителей. Некоторым же удалось избежать падения. К примеру, Геллерт и Леджер с лёгкостью смогли обойти тех, кто упал, а затем стремительно исчезнуть в проходе лабиринта.       Как только все охотники скрылись, вход в лабиринт тут же запечатался, не давая никому выбраться. Теперь участникам оставалось лишь найти выход или дождаться окончания игры. Николас специально снова посмотрел на время, чтобы отсчитать, через сколько активировать кристаллы. Только после этого он спокойно выдохнул, но в здание не зашёл. Ему сейчас не особо хотелось с кем-то танцевать или веселиться.       — Это безумная традиция, — Баум взглянул на нарушителя покоя, осознавая, кто решил подойти. — Хотя, должен признать, что ты хорошо постарался. Это правда прекрасный вечер в ледяном дворце, — Ред встал рядом с Николасом, пока тот пытался спрятать палочку обратно, но с одной рукой это было трудно. Именно поэтому Бернард слегка отдёрнул ткань, чтобы помочь.       — Всё должно быть идеально, как и всегда, — Баум следит за тем, как снег медленно опускается на землю, засыпая следы волшебников. Даже то место, куда свалились многие альфы. — Он хотел, чтобы его годовщину смерти не оплакивали. Чтобы дом был полон гостей, чтобы все веселились и смеялись, — Николас чувствует, как маска безразличия спадает. К счастью, теперь он мог произносить эти слова без слёз.       — Поэтому-то ты и перенёс дату Зимнего бала, — Ред ответил лишь утверждением, ведь знал, что когда супруг Баума был жив, Зимний бал праздновали после Рождества. — Думаю, он просто хотел, чтобы в этот день ты не был поглощён своим горем, — Бернард лучше всех понимает, насколько же тяжело сейчас Николасу. Он даже слабо поглаживает его по спине, пока Баум старается успокоиться.       — Это глупо. Может сегодня моя рана и не кровоточит, но завтра даст о себе знать. Точно так же, как и твоя, — Николас взглянул на Реда, замечая ту боль, что так скрывал Бернард. — Нам лучше вернуться к остальным, а то начнут ещё сплетничать, что герр Ред решил положить глаз на богатство семьи Баум, — даже голос Николаса изменился, когда он хоть немного вернулся в норму. Бернард же только тихо усмехнулся, подавая свою руку.

***

      Альбус не то, чтобы пожалел о своём решении участвовать в этих глупых играх. Нет, совсем нет. Он всего лишь проклинал всё на свете, и себя в том числе, что решился на подобную глупость. Сначала и правда казалось, что в этой игре нет ничего ужасного. Только вот стоило забежать в лабиринт, как Дамблдор окончательно растерялся, как и многие другие.       Освещение было тусклым, а снег мешал сконцентрироваться и хотя бы осмотреться. Многие участники вообще сталкивались друг с другом, кто-то даже падал, словно где-то начался пожар, а они пытаются от него убежать. Хотя бы радовало, что Луи был спокоен и вёл за собой Альбуса, чтобы увести подальше от толпы. Дэвид же скрылся сразу же, осознав, что в правилах ничего не сказано о перелезании через преграды. Именно поэтому он смог быстро оторваться от остальных. Кажется, Кэлли на это пробормотал что-то наподобие: «Я сочувствую братику».       Конечно же, они не могли продолжать свой путь вдвоём. Именно поэтому Луи и Дамблдору пришлось расстаться. Один направился налево, второй же – направо. Кэлли оставался всё таким же спокойным, а вот Альбус помнил слова Николаса и старался бежать как можно быстрее. Только он даже не знал, куда ему направляться, поэтому просто следовал по тропинке, стараясь хотя бы запомнить свой путь.       Часто Дамблдор заходил в тупик, из которого приходилось выбираться и идти другим путём. Конечно же, пару раз происходили столкновения с другими участниками, только те были ланями, так что Альбус особо не переживал. В какой-то момент он всё же увидел одного из альф, но тот кажется совсем был им не заинтересован, поэтому сам убежал в другом направлении. Правда, это заставило Дамблдора занервничать и теперь прислушиваться к ауре.       Когда же Альбус наткнулся на очередной тупик, то готов был взвыть от безысходности. Его дыхание было совсем сбитым, щеки раскраснелись, а тело окончательно начало сдаваться. После изнурительных танцев, бег по лабиринту теперь казался безумием. Хотелось просто сесть и отдохнуть, хоть немного.       Дамблдор остановился, пытаясь восстановить своё дыхание и успокоить сердцебиение. Тогда-то он и увидел небольшую щель в ограждении. Альбус на секунду подумал, что это выход, поэтому и незамедлительно прошёл, благо с такой фигурой, как у него, с этим не возникло проблем. Только вот разочарование постигло его сразу же, ведь это был не выход, а просто укромное местечко, небольшое пространство, что могло скрыть от лишних глаз. Судя по отсутствию следов, сюда никто не заходил. Дамблдор подумал, что нужно продолжить путь, но две скамеечки, что стояли друг напротив друга, выглядели весьма соблазнительно. Ещё и маленький фонтанчик, который был наполнен водой. Несмотря на холод, она не замерзала.       Альбус тяжело вздохнул, подходя к фонтанчику. Не хотелось морозить руки, но желание попить было сильнее. Дамблдор снял одну из перчаток, чтобы набрать воды в ладонь. Его удивило и одновременно порадовало, что она была тёплой. Сделав пару глотков, Альбус так же умыл себе лицо, чувствуя хоть какое-то облегчение.       Когда Дамблдор сел на одну из скамеек, то почувствовал приятную дрожь во всём теле. Ему и правда нужен был отдых. Сейчас идея сдаться и отсидеться не была такой уж и ужасной. Вряд ли хоть один альфа рискнёт подойти к меченой омеге, так что можно было бы и расслабиться. Правда, нюанс, что и Геллерт участвует, заставил поморщиться. Гриндевальд явно был зол, что его заставили сыграть в эту глупую игру.       — И кто придумал эти игры... — Альбус уже начал говорить сам с собой, чтобы хоть как-то снять напряжение, он поднял руки к лицу и пальцами помассировал виски. Его глаза были закрыты, а сам Дамблдор стал успокаиваться. Сначала он решил, что из-за лёгкого отдыха, но было что-то ещё, такое знакомое, приятное, дающее покой, заставляющее расслабиться.       Дамблдор резко распахнул глаза, когда понял, что именно это было. Сейчас он в два раза сильнее готов был проклинать себя, ведь осознал, какую глупость совершил. Альбус тут же стянул с себя перчатки, стараясь прислушаться к ощущениям и не ошибься. Из-за силы своей ауры альфы с лёгкостью могли помещать её на какие-либо предметы, словно помечая. Это и произошло с этими самыми перчатками, ведь Дамблдор явно чувствовал ауру Геллерта.       В этом не было бы ничего страшного, если бы не одна деталь. В настоящих метках и правда содержится аура альфы, которая даёт другим сигнал, что омега занят. Так же, это хороший радар, позволяющий с лёгкостью найти своего партнёра. Именно поэтому эта игра для Луи и Дэвида была не самой простой. Альбус же рассчитывал, что его минует подобное, ведь его метка была пустышкой. Только Гриндевальд оказался куда хитрее. Эти перчатки были не просто заботой, которая смутила многих альф, но и способом отыскать Дамблдора.       Альбус недовольно простонал, поправляя свой капюшон, который он успел наколдовать, чтобы волосы не намокли от снега. В этом же снегу захотелось и закопать те самые перчатки. Только Дамблдор и дёрнуться не успел, как почувствовал до ужаса знакомый запах сигарет. Альбус так и замер, стараясь даже не поворачиваться, только вот рука всё же нащупала палочку, которая была спрятана.       — Только сейчас заметил? — Дамблдор чувствует раздражение в чужом голосе, но молчит. Геллерт медленно подходит к нему, переставая скрывать свою ауру. Альбус понимает, что это сделано, чтобы другие даже не думали сюда зайти, но всё равно его тело реагирует на подобное. Пусть Гриндевальд и раздражён, но Дамблдор соврал бы, если бы сказал, что ему неприятно. — Может объяснишь, что ты творишь? Поиграть захотелось?       — Геллерт... — голос у Альбуса столь тихий. Он встаёт со скамейки, снимая капюшон, из-за чего сразу же на его волосы падают снежинки. Взгляд кажется таким виноватым, а аура Дамблдора словно манит Гриндевальда. Это успокаивает, но и вызывает желание подойти ближе, что Геллерт и делает. Всего пара шагов и сигарета летит прочь. Сам же Гриндевальд оказывается максимально близко. Пальцами он касается щеки Альбуса, признавая, насколько же тот прекрасен сегодня.       Дамблдор кладёт руку на плечо Геллерта, слегка касаясь мехового воротника. Они столь близко друг к другу, что момент начинает казаться таким интимным. Особенно когда Альбус ведёт плечом, будто бы хочет обнять и второй рукой. Гриндевальд, конечно же, не против, но в последнюю секунду он замечает палочку. К сожалению, сделать Геллерт ничего не успел, зато сразу же почувствовал, как магия сковывала его тело, заставляя завести руки за спину, так и замереть. Теперь на его лице вновь читалось раздражение.       — Это было грубо, — Гриндевальд усмехается, пытаясь дёрнуться, но ничего не получается. Вид Дамблдора сразу же меняется. Он не чувствовал вину, но с лёгкостью смог провести. — Мои же приёмы используешь? — Альбус недовольно цокает и надавливает на плечо Геллерта, заставляя того сесть на скамейку.       — Раз ты решил схитрить, то и я могу, — Дамблдор вновь накидывает на голову капюшон, подходя к соседней скамейке. Сначала он отряхивает её от снега, и только потом садиться, закинув ногу на ногу, а после ещё и закутывается в мантию. — Думаю, сейчас у нас наконец-то есть время всё обсудить. Кажется, прошло около пятнадцати минут. Я думаю, тебе вполне хватит времени, чтобы рассказать мне про чудесную Швейцарию.       — Восемнадцать, — Геллерт хоть и улыбается, но каждое его действие чуть ли не кричит о том, насколько он раздражён. — Знаешь, а мне нравится. Это лишний раз доказывает, что я был прав. Всё же я больше не вижу наивного мальчика, который изнывает от своей влюблённости. Тебе кто-то нашептал, что я собираюсь снять метку, а ты не страдаешь. Сидишь передо мной, уверенный, сильный, желающий узнать правду, — Гриндевальд обводит взглядом силуэт Альбуса, недовольный, что тот полностью скрылся за мантией.       — Забавно. Нечто подобное ты говорил на крыше, помнишь? Когда лишил меня выбора, заставил стать фиктивным, но твоим омегой, — Дамблдор выглядит уверенно. Он не истерит, ему просто нужно узнать правду. — Я заслуживал знать, что ты хочешь разорвать контракт. Тогда я хотя бы не думал, что все эти встречи были ложью, как и наше прошлое. Просто скажи зачем и почему? Чтобы я снова тебя возненавидел? Особенно, когда я, несмотря на все свои устои, я... — Альбус осёкся, не в силах продолжить.       — Полюбил меня? — Геллерт хитро усмехается, а Дамблдор отворачивает от него голову, отказываясь признать. — Альбус, прекрати. Это было понятно с самого начала. Ты даже не смог меня возненавидеть, — Дамблдор всё ещё молчит, чувствуя, как внутри разгорается настоящий пожар. Он уже готов применить силу, чтобы узнать правду. — Наши встречи, дни, которые мы провели в том домике, не были ложью. Всё было правдой. Я не из тех, кто врёт.       Альбусу очень хочется напомнить, как его обманывали и использовали с самого начала, но лишь открывает рот. Ему показалось, что когда на него нахлынула эта злость, разум будто бы прояснился. Именно сейчас Дамблдор вспомнил фразу, которую Гриндевальд сказал ему одним ранним утром.       — Не назло мне ты надеваешь чёрное, не назло мне ты язвишь. Это все как напоминание тебе, что ты должен меня ненавидеть, но ты не можешь. Нет в тебе ненависти. И злость уходит с каждым разом. Ты не понимаешь почему, ответ где-то рядом, а ты не видишь, но точно уверен, что я знаю ответ на этот вопрос.       — Ты прав, что я не смог тебя возненавидеть, но лишь в полной мере. Что-то не давало мне, но я не мог понять, что именно, зато ты прекрасно знал, — Альбус стал говорить тише, задумавшись наконец-то над этим вопросом. Сейчас он выглядел столь потерянным. — Тогда, на крыше... я обвинял тебя, что всё было ложью, что ты с самого начала всё спланировал, как и сказал Альфред, — Геллерт довольно улыбается, понимая, что наконец-то Дамблдор начал об этом задумываться. — Это больше всего меня задело, ведь мной управляли, будто бы я игрушка в руках мастера. И в тоже время, отголоски сознания чуть ли не кричали, что тебе это было не нужно.       — Меня удивляет, как человек, который обладает столь обширными знаниями и работающим мозгом, мог поверить в подобную чушь, — Гриндевальд видит, что Альбус совсем растерялся, осознавая собственную глупость. В этот момент больше всего хотелось подойти к нему и прикоснуться, но Геллерт не мог. — Альбус, ты правда удивительный омега, сильный волшебник, ты прекрасен, но что за бред? Неужели ты правда думал, что я стану заниматься подобным, особенно, когда у меня целая армия? Конечно, многие не дотягивают до тебя, но есть исключения. Даже тот же Джозеф.       — Тогда почему ты не рассказал мне? Почему молча смотрел, как я терзаюсь этим? Что я одновременно и люблю, и ненавижу тебя, — Дамблдор резко встаёт, начиная ходить из стороны в сторону. — И почему ты до сих пор молчишь про эту проклятую Швейцарию?       — Потому что ты бы мне не поверил, если бы сам не понял, как ошибался. Да и твои чувства мне сложно понять. Я уже говорил тебе, что мне это чуждо, — Геллерт пытается дёрнуться, но заклинание всё ещё его крепко держит. Альбус не снимает чары, хоть и вынужден признать, что было бы легче, если бы Гриндевальд был ближе. — Но это не означает, что во мне нет желания защитить тебя, успокоить, сделать тебя счастливым. И если я не могу обеспечить тебе безопасность рядом со мной, то могу хотя бы вдали от себя.       — То есть, ты хочешь отправить меня туда, только потому что меня чуть не убили в тот раз? — Дамблдор чувствует, что его тело начинает дрожать, но не от холода, а от самой темы. Даже аура Геллерта не помогает успокоиться. Гриндевальд же сначала не отвечает, словно обдумывает, как лучше рассказать. По его лицу заметно, что и ему подобное не нравится. Возможно, он чувствовал беспомощность.       — Нет, но тот раз и показал, что ты в опасности, — Геллерт чувствует, как заклинание начинает спадать. Хоть он ещё и не может полностью двигаться, но всё же хотя бы шея и плечи начинают слушаться. — Всё началось с того вечера, когда на метке появилась рана, — такого ответа Альбус точно не ожидал. Он даже остановился, переставая мельтешить. — Затем тот провал. Ты был не в себе, твоя аура начала скакать, а потом случай в этом особняке, — Гриндевальду было неприятно даже вспоминать, что он тогда увидел. — Пришлось всем сказать, что тебя отравили, чтобы не вызвать панику у тебя и остальных, но на самом деле твоя сущность взбунтовалась. В тот день твоя метка покрылась ранами, Дей и Джозеф нашли тебя в крови. Когда же я прибыл, то ты бился в агонии. Кричал от боли, не давал себя касаться никому, кроме меня. Мы пытались залечить раны, но они снова и снова покрывали твою шею.       — Но всё ведь прошло? Я хорошо себя чувствую, а метка больше не кровоточит, — Дамблдор подозревал, что с тем отравлением что-то не так, но даже и не осознавал, что его собственная сущность пытается его добить. — И почему... почему это произошло? Всё ведь было хорошо. Я целый год с ней провёл и ничего.       — Лекари говорят, что это из-за меня. Такое случается, но в единичных случаях. Так омега просит подтвердить метку. Если же этого не сделать, то дальше может быть только хуже, — Геллерт хмурится, стараясь не думать, что может быть дальше. — Я смог своей аурой тебя успокоить. Различные настои помогали снизить уровень гормонов, но это временный эффект. Нам нужно было потянуть время, чтобы дать твоему организму окрепнуть и снять наконец-то метку.       Альбус не выдержал и сел сбоку от Гриндевальда, приложив пальцы к своим губам. Он даже не подозревал, что всё настолько ужасно. Вопросов почему Геллерт не снял метку сразу же не возникало, ведь это был стресс для организма. Дамблдор хоть и скрывал, но осознавал, что его тело слишком ослабло. Это было понятно даже по бегу в лабиринте.       — Джозеф тайно подливает в твою еду настои, чтобы помочь укрепить организм для снятия метки. Нужно ещё хотя бы три дня, а дальше тянуть нельзя, — Гриндевальд наклоняется и касается лбом плеча Альбуса, который старался переварить всю информацию. Он даже не вздрагивает, когда чувствует чужое прикосновение. — И если я не могу защитить тебя от твоей природы, то могу хотя бы позаботиться о твоей безопасности и более беззаботной жизни, пусть и в Швейцарии.       — Выбор, — Дамблдор слабо покачивается, а затем резко поворачивается лицом к Геллерту. Тому приходится снова выпрямиться. — Ты сказал, что у меня есть выбор, но какой? Умереть, истекая кровью, или уехать в Швейцарию? Странный выбор, ты так не думаешь? — Альбус нервничает, осознавая, насколько же усугубилась ситуация. — Или же хочешь снять метку, но оставить меня возле себя?       — Нет, это невозможно, — Геллерт остаётся спокойным, и, кажется, хочет отсесть от Дамблдора, вызывая у того удивление. — Чтобы выбрать, тебе придётся отключить свои чувства, которые иногда мешают тебе думать, — Альбус до сих пор не понимает, что происходит, поэтому в открытую продолжает прожигать Гриндевальда взглядом. — Ты можешь остаться, но только боюсь, что уйти ты уже не сможешь.       — Что, прикуёшь меня цепью? — Дамблдор фыркает, раздражённо взмахнув руками, но тут же замирает, осознавая о чём именно Геллерт. Всё стало ясно по пошлой ухмылке. Альбус раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, но получалось лишь издавать какие-то звуки. Гриндевальд кажется наслаждался этим моментом. — Но... как... ты же...       — Как? О, Альбус, в этом нет ничего сложного, — Геллерт тихо смеётся, неожиданно начиная двигаться. Дамблдор всё ещё слишком шокирован, чтобы тут же спохватиться. Гриндевальд этим пользуется и наконец-то касается чужих рук, чтобы потом сжать их своими пальцами. Это можно было бы расценивать, как романтический порыв, но на самом деле Геллерт не желал повторять сцену в начале их разговора. — Думаю, для этого нужны мы оба и, желательно, кровать.       — Отпусти мои руки, — Альбус не рискует вырываться, но всё равно недовольно бурчит. — Ты не желал связывать себя с кем-то, — Дамблдор чувствует, как Геллерт поглаживает кожу Альбуса пальцами. Его хватка несильная, так что можно было бы и вырваться, но не хотелось. — А сейчас говоришь мне, что вдруг передумал?       — Знаешь, я отчаянно пытался выстроить стену между нами. Раньше она не давала трещин, но ты что-то сделал с этим, я даже не могу понять что. А в дни, когда я отходил от ранений, окончательно понял, что пропал, — Гриндевальд снова притягивает чужую руку и оставляет легкий поцелуй на пальцах. Дамблдор внимательно его слушает, осознавая, с какой же жадностью ловит каждое слово. — У меня ещё много причин, Альбус, но пока я хочу, чтобы ты обдумал хотя бы это. У нас есть ещё три дня. Мы ещё всё обговорим, но пока просто подумай.       Дамблдор встаёт со скамейки, отходя от Геллерта. Тому всё же приходится отпустить и просто наблюдать, пока Альбус старается прийти в себя и осознать всё сказанное. Все слова смешались в кучу. Дамблдор понимал, что ему и правда не соврали. Выбор теперь только за ним. Остаться или же уехать навсегда.       — Если же я решу уехать, то мы больше не увидимся? — Альбус поворачивается, но лишь краем глаза смотрит на Гриндевальда, который лишь кивает на эти слова. Дамблдор знает, что так будет лучше, ведь иначе они снова сорвутся, желая раствориться друг в друге. Глупо сейчас отрицать свои чувства. — Тогда для решения мне нужно ещё кое-что, чтобы убедиться, — эта идея неожиданно приходит в голову Альбуса. Он и сам не уверен, что нужно, но... стоит ли сейчас себя сдерживать?       — Всё, что угодно, — Геллерт уже успел снова закурить, всё так же оставаясь на скамейке. Он и не догадывался, что собирается сделать Дамблдор, даже когда тот подходит ближе. Альбус чувствует запах табака и наблюдает, как сигарета быстрее тлеет, когда Гриндевальд затягивается и выпускает клубы дыма, сбивая снежинки, что всё так же падают с неба.       Дамблдор тянет руки к Геллерту и накрывает ладонями его щеки. Тогда то Гриндевальд и замирает, пристально смотря на Альбуса. Кажется, будто бы вокруг них всё застывает, пока Дамблдор не наклоняется. Нежное, практически неощутимое касание, будто бы Альбус чего-то боится, но всё равно целует. Он прижимается своими губами к чужим, всего на мгновение, но уже не может отстраниться, особенно когда ему отвечают.       Это была не страсть, а нежность. Всё происходило так невинно, всего лишь лёгкие касания устами, но никто не хотел прерывать этот момент. Дамблдор и забыл какого это, когда Геллерт его целует. Он даже думал, что ничего не испытает, но наслаждение от подобных ласк разливалось по всему телу настолько, что Альбус не смог сдержать удовлетворенный вздох.       Гриндевальд также потерял самообладание, а сигарета давно уже покоится в снегу. Геллерт будучи не в силах не потянуться, чтобы после забраться руками под ткань мантии и обхватить тело Дамблдора. Впрочем, тому не было особо удобно, поэтому стоило лишь почувствовать, как ладони скользят от его талии до спины, то тело будто бы само поддалось вперёд, вынуждая Альбуса опуститься на колени Геллерта. Так они оказались ещё ближе.       Дамблдор опустил руки с щёк на шею столь медленно, проводя лишь кончиками пальцев по коже, заставляя из-за этого слегка вздрогнуть Гриндевальда. Хотя, тому сейчас было всё равно, тем более когда поцелуй становился всё глубже, а тело в его руках начинало дрожать от нахлынувших чувств. Особенно когда Геллерт лишь слегка дотрагивался языком нижней губы, замечая, как Альбус пошире раскрывает рот, словно приглашая.       Только Гриндевальд желал подразнить, поэтому он первым отстранился, смотря в глаза Дамблдору, который не хотел прерывать поцелуй, но снова не потянулся. На щеках Альбуса был заметен румянец, то ли от холода, то ли от смущения. Дыхание участилось, а взгляд был потерянным. Геллерт хотел запомнить этот образ надолго. В особенности когда он провёл большим пальцем по щеке Дамблдора, опускаясь ниже и затрагивая нижнюю губу.       — Я и правда пропал, — тихо шепчет Гриндевальд, прежде чем снова прижать к себе и возобновить ласки. Только на этот раз он не отказывает себе в удовольствии, пока Альбус утопает в своих чувствах, наслаждаясь их близостью, объятиями, тем как их языки соприкасаются. Дамблдор даже не заметил, как не смог сдержать тихий стон, сжимая в своих пальцах ткань пальто.       Неизвестно сколько бы это продлилось, если бы они не услышали неожиданный выстрел. Альбус сразу же обернулся, наблюдая на небе россыпь из белых искр. Дамблдор правда пытался вспомнить, что это означает, но сейчас всё слишком спуталось. А вот Геллерт, кажется, знал, что происходит, ибо тут же что-то прошептал на немецком, весьма негодующе.       — Успокойся, это для меня сигнал, — Гриндевальд хоть и был раздражён, но из объятий Альбуса не отпускал. Даже вновь притянул ближе, но лишь затем, чтобы коснуться губами щеки. — Будем считать, что правила игры ты выполнил, — Дамблдор среагировал быстро и слабо ударил Геллерта по плечу, вызывая лишь смех со стороны Гриндевальда. — Но теперь мне придётся оставить тебя, а тебе нужно трансгрессировать в особняк.       — Но что случилось? — взгляд Альбуса стал проясняться, только вот с чужих колен он так и не встал. Ему нравилось чувствовать, как Геллерт поглаживает по спине, не настаивая на немедленном выполнении своих же слов. Сейчас всё казалось таким... правильным?       — Это сигнал от Бернарда. Мне придётся отлучиться на день, не более, но зато прямо сейчас, — судя по хмурому выражению лица Гриндевальда, ничего хорошего в этом не было. Дамблдору же не хотелось отпускать Геллерта в эту минуту, но он знал, что надо. К тому же, ему стоило обдумать все слова и все действия, что окутали сегодняшний вечер.       — Зимний бал подарил мне много сюрпризов. Я ещё посещал данное мероприятие, но именно этот раз запомнился мне больше всего. Ледяной дворец, в котором я был будто бы заперт, растаял, унося все недомолвки и позволяя мне просто быть собой.