35 questions

      … Эмбер сидит на стуле, холодном, ржавом, руки скованы металлом. В какой-то момент она приходит в себя и поднимает голову, в непонимании и панике осматриваясь. Но вокруг ничего не видно, почти ничего, и, благодаря одной-единственной лампочке, висящей над девушкой, становится ясно лишь то, что это какой-то подвал, максимум — гараж, судя по едва различимому в полумраке хламу. Она на пробу дёргает руками, пытается достать их из оков, но ничего не выходит, цепь ей не ослабить и не разбить ни в коем случае. Гнетущая тишина, разрываемая оглушающим грохотом металла словно ножом, морально давит и заставляет дёргаться и извиваться на стуле в попытках выползли из западни.       От каждого издаваемого ею же звука по телу идёт дрожь. Эмбер стискивает зубы и пытается вывихнуть большой палец на правой руке, совсем как в фильмах — может, так получится выбраться? Но это больно, да и не выходит ничего, у неё просто нет сил сделать что-то подобное.       Почему она связана? Это её наказание за общение с Маской во время НУС? Это то, что происходит со всеми из D-класса, когда они перестают быть нужными? Но она всё ещё в форме… Или это какой-то объект её привязал? Или её выкрали и оставили… ну, где-то? Почему она вообще тут? Девушка, кажется, ничего не помнит, лишь досадно дёргает руками снова в надежде, что от возни оковы ослабнут.       Щёлк.       Эмбер замирает и поднимает голову. К ней медленно приближается невысокий силуэт, незнакомый и пока не разборчивый. Девушка тяжело дышит, напряжённо смотрит вперёд. Свет от одинокой лампочки, чуть моргая, сначала очерчивает мыски когда-то белых кроссовок, испачканных в крови, потом низ от светло-голубых расклешённых женских джинсов. Одежда кажется смутно знакомой. Пистолет в руке у подошедшего человека, вдруг блеснувший красным, не на шутку напугал, и Эмбер снова рефлекторно дёрнулась, вжавшись в стул. Свет освещает лицо.       — Кто ты? — спрашивает Эмбер, стоявшая с пистолетом. Это она? Это правда она?       Прикованная к стулу девушка молчит, жмурится и мотает головой, на её глазах влажно серебрятся слёзы.       — Кто же ты? — к её лбу прикладывают пистолет. Она открывает глаза, ужасается увиденному и гремит цепью.       — А кто ты?! — с паникой в дрожащем голосе спрашивает сидящая на стуле Эмбер, вскидывая голову с немым вызовом и окидывая саму себя взглядом слезившихся глаз.       — Отвечай.       — Я ничего не понимаю! Почему ты… ты…       — Кто ты, расскажи? Впрочем…       Выстрел.       Игрушечный пистолет издаёт хлопок, и Эмбер оседает на колени. Она секунду назад стояла посреди сцены, перед ней — она же, но лет тринадцати, в каком-то потрёпанном театральном костюме полицейского, такие хранились на школьном складе. Они обе повернули головы и посмотрели вбок, на разразившихся аплодисментами безликих зрителей. Слёзы на щеках оказываются вдруг нарисованными, девушка буквально чувствует, как краска-грим стягивает щёки сухостью.       — Грязный преступник повержен! Наконец-то мои любимые граждане Америки смогут спать спокойно, не боясь быть обкраденными! — громко говорит в зажатый во второй руке микрофон Эмбер. — Миссис Чендлер, можете выходить из укрытия…       — Но он же ещё жив! Вы промазали, офицер! — визжит вырядившаяся в женщину средних лет девчонка, стоявшая за ними обеими за какой-то ширмой.       — Ах, какое недоразумение!       Бах, бах!       Маленькая Эмбер поворачивается обратно и делает ещё два выстрела. Заключённая охает от резкой боли в груди, пропитавшейся ненастоящей красной кровью, и падает в темноту разломившейся сцены, жадно поглотившей её так же, как и всех остальных актёров.              Эмбер просыпается. Она снова в своей комнате. Лежит на кровати, давясь слезами и непониманием. Щёки красные. Приходится вытереть влагу с них руками, потом подняться и, надев штаны, заглянуть в душевую. Ей потребуется много холодной воды, очень много.       После допроса с доктором Моргеном её вернули обратно в её камеру содержания. Эмбер потратила примерно полчаса на уборку, но, признаться честно, убирать-то было особо нечего: всё-таки вещей у неё было немного. Возилась со всем этим она всё же долго, банально из-за того, что не выспалась и мышцы ломило от неудобства той позы, в которой она спала. После всего произошедшего до вечера её не тревожили, да и ночью удалось хорошо отдохнуть. В этих стенах стало в разы спокойнее находиться после того, как её насильно заставили вспомнить о той крохотной коморке, где приходилось жить раньше вместе с ежесекундным страхом и ожиданием удара.       Приняв холодный душ и вымыв волосы, Эмбер вышла в основную комнату с полотенцем на голове и села за немного покосившийся столик. Из исписанных ранее бумаг она начала складывать оригами, оставляя нетронутыми расшифровки интервью. Не то, чтобы девушка знала много схем для складывания таких фигурок, просто это значительно успокаивало её. Первым делом сложилась розочка — её делать было проще всего, руки на чистом автомате выполняли все действия, позволяя беспокойным мыслям утихнуть. Второму листу было суждено стать журавликом. Эмбер не очень-то помнила, как его сделать, потому получилось лишь со второй попытки. Благо, что бумага прощает ошибки. Третий лист разбился на четыре бабочки, — пришлось много раз проводить ногтем по сгибам, чтобы бумага порвалась максимально ровно. За её действиями изредка и как-то настороженно наблюдал один из научных сотрудников.       В конце осталась небольшая полоса бумаги. На ней Эмбер хотела было написать что-то ручкой, но не знала, что именно. Она лишь смотрела на этот пустой белый узкий листочек и понимала, что больше выражать свои мысли на бумаге ей не стоит. Поэтому она решилась хотя бы попытаться нарисовать Маску. Вот таким, каким она его запомнила. Всё-таки его… лицо?.. запомнить было значительно проще, чем лица людей. Обычно черты сохранялись в памяти лишь эпитетами, сам визуал исчезал так же скоро, как если бы был водой, проходящей сквозь сито. Эмбер иногда думала, что это ненормально, но говорить об этом всегда было боязно.       А 035 рисовался легко. Его образ отпечатался в мыслях так же чётко, как если бы был заученным стихотворением. И линии выводились плавно, и ошибок почти не было, и как-то приятно на душе становилось от того, что она выбрала нарисовать именно его.       Эмбер осталась в принципе довольна результатом. Выглядело похоже, пусть и немного схематично, но кто её будет судить? Она же тут почти одна всё-таки. Одна художница-недоучка, запертая в клетке.

***

      — Так, значит, вопрос следующий… Во время нарушения условий содержания ты первым делом пошёл за SCP-049 и за… мной? — в этот раз Эмбер читала вопросы впервые, а потому удивилась, увидев своё обозначение в тексте. Она даже не сразу поняла, что вот это — она. — С чем это связано?       Прошло чуть меньше недели, как ей снова позволили контактировать с Маской. Новый понедельник, новое интервью. Всё это время Эмбер до потери пульса боялась оказаться снова на месте простого D-класса, даже начала испытывать паранойю по этому поводу, что не лучшим образом складывалось на её сне и самочувствии. Но прямо здесь и сейчас её переживания отходили на второй план. Во-первых, ударить носом в грязь, делая почти единственное из доступных ей заданий, она не могла. Она старалась добиться от объекта максимально развёрнутых ответов, и, наверное, немного даже преуспевала в этом. А во-вторых…       Тут был он. Непосредственный, свободный в словах, естественный в своей наигранности. Он вызывал восхищение своим непоколебимым духом и весельем, разговаривая так, словно это не он каждый день по 24 часа находится в стеклянном ящике. И не он использовал её как очередную временную марионетку на пути к освобождению.       — Хм-м, дай угадаю, они уже спрашивали тебя об этом, а? — тянет Маска, украдкой рассматривая пальцы носителя. Ему в этот раз достались руки пианиста, как говорят. Это достаточная редкость для заключённых. В подобном-то месте… — Но ты не ответила, и теперь вопросы задаются мне? — Он поднимает свои зрачки-огоньки на неё. Эмбер пожимает плечами и, игнорируя взгляды, впившиеся ей в спину, улыбается уголками губ. Объект разводит руками. — Какая прелесть. Вижу, тебя тоже смешит этот нелепый…       — Отвечайте, — шумит микрофоном доктор Морген. Эмбер морщит нос.       —… вопрос, — Маска без энтузиазма заканчивает предложение и недовольно машет рукой, нагибаясь ближе к столу и неприязненно заглядывая в окно наблюдения. — Я бы ответил на него, если бы меня не перебивали каждый раз, когда я начинаю говорить! Тебя мамочка не учила манерам, а?       — Не обращай внимания, — тихо сказала Эмбер, привлекая внимание объекта. — Он того не стоит, — а потом уже громче продолжила: — Можешь всё же ответить, пожалуйста?       Маска сымитировал вздох и откинулся на спину стула. Если бы это имело смысл, он бы сидел сейчас, массируя виски, но на деле просто сложил руки носителя на груди.       — Просто хотел увидеться со старым другом — это говоря о Докторе. В прошлый раз же не сложилось. А что касается тебя… я повторю то, что сказал тебе: ждал момента, чтобы поболтать с тобой без камер, вот и всё.       Эмбер подняла брови, мысленно вопрошая, а точно ли это все его мотивы? По крайней мере, ему следовало бы намекнуть ей, что из всего произошедшего стоит умолчать.       — Ах, да, ещё проверил, как много будет в дальнейшем интервью! — лениво добавил объект. Так, чтобы все точно это услышали. — Утолил свой праздный интерес, так скажем…       — Спасибо. Тогда дальше, — она провела пальцем по листу бумаги. — Возможна ли выработка иммунитета к твоей способности привлекать носителей?       — Что за… — он метнул взгляд на окно снова, а потом вернулся к рассматриванию реакции Эмбер. — …проказники составляли эти вопросы? — он наклонился вперёд и подпёр голову носителя руками. — Озвучу это и для наших любопытных слушателей… Иммунитета к очарованию не су-щес-тву-ет! Это глупости, выдуманные человечками в халатиках, которые считают, что раз им родители не рассказывали сказки, то любое свойство можно объяснить наукой. Видишь ли, некоторые вещи совершенно не стоит обличать в формулы и законы. Куда проще сравнить эту способность с более понятным примером. Как думаешь, ты будешь всё так же относиться к фокусу с кроликом, когда увидишь его сотни раз? Не-а, не думаю. Человек может привыкнуть к моей красоте, но для этого нужно крайне и крайне продолжительное время. И это не значит, что я не смогу завлечь его. В конце концов, кролика можно достать не только из шляпы!       — Ты говорил, что максимальное время сопротивления — минут десять, кажется? — Эмбер подняла брови, не без интереса рассматривая Маску. На него в принципе смотреть всегда было приятно. За каждым словом открываешь новый блик, скользящий по краю белого изваяния.       — Да. Не больше, — он откинулся назад и сложил руки в замок на столе. Эмбер хмыкнула. — Если, конечно, не увеличить дистанцию.       — Чудно… Что ж, если это всё, то мы идём дальше… — она просмотрела вопросы, проверяя сколько осталось, и оказалось, что почти все из них были связаны с историей. Вот это уже было вдвойне интересно. Девушка никогда не горела желанием изучать эту науку в школе или университете, но слушать Маску было интересно, а знания как-то сами по себе усваивались проще только от того, что озвучивал их он.

***

      Вторник. Эмбер сидела за столом и перечитывала «Лолиту» от скуки. На самом деле, её дни шли однообразно и до ужаса скучно, так что неудивительно, что она свои книги чуть ли не заучивала. Строчка за строчкой, девушка всё больше погружалась в очередной раз в мир, созданный Набоковым.       — Эмбер Лорн, — девушка подняла голову и увидела Моргена, выглядевшего в этот раз как-то хитро и уверенно. — Собирайтесь. Десять минут.       — Что-то случилось? — негромко спросила заключённая, поднимаясь на ноги и вопросительно глядя на мужчину.       — Есть одна… интересная новость. Уверен, Вам понравится.       Эмбер лишь бровью повела и вышла в душевую, чтобы умыться и подготовиться (в том числе и морально) к чему-то непонятному и новому. Морген снова вилял, снова не говорил напрямую практически ничего. Эта его манера увиливать от вопросов откровенно раздражала и пугала.       Тем не менее, аккурат через десять минут она была готова. Её, как и было обещано, выпустили из камеры, однако охранник теперь был один, а рядом с ним, на удивление близко к ней, стоял Уильям.       — Идёмте, — кивнул он. Ощущать себя в меньшем контроле, чем обычно, для Эмбер было непривычно, но она не жаловалась, она лишь молча шла за доктором. Но идти оказалось недалеко вообще-то. Прямо в комнату наблюдения. Девушка во все глаза смотрела на Моргена, поражённая и сбитая с ног этим. Она даже не стала делать вид, что не была здесь раньше. Хотя место теперь казалось другим, не таким серым, оно стало значительно более живым. — Ваше дело было пересмотрено. Мой помощник несколько раз изучил записи, в том числе и те, что были нами изъяты. И, знаете, он пришёл к выводу, что Вы вряд ли были способны совершить такое… массовое убийство. Особенно учитывая заключения психолога и психиатра. Всё говорит об обратном.       — Я уж было начала думать, что это у меня крыша потекла, — осмелев, тихо ответила Эмбер.       — Улики были сфальсифицированы постфактум, кем-то из полиции, а допросы велись недостаточно компетентно, — нахмурился Морген. — Но это и не удивительно для такого некрупного города. Без понятия, кому Вы дорогу перешли, но выяснять это придётся. Если, конечно… — он обернулся на девушку, резко остановившись у стола с компьютером и бумагами. — Если только Вы сами хотите. Сами понимаете, что наш род деятельности немного… специфический. Повторного рассмотрения дела относительно Вас в любом случае уже не добиться. Вы ведь контракт уже подписали.       — Да… Я знаю, — Эмбер нахмурилась. В смысле не добиться? Они что, просто не хотят вмешиваться? Или как это работает? Он имеет в виду, что по документам она уже как бы… не очень жива, выходит? Боже. Неужели всё завязано на том, что она сама сделала кое-что не так? И у неё, формально, нынешний выбор состоит лишь в том, продолжатся ли поиски преступника или нет?       Она была всегда зла на того, кто сделал это всё с ней. В первые две недели она бы без сомнения сказала, что готова найти и задушить этого ублюдка собственными руками. Эмбер бы насладилась его смертью, как предметом искусства, так же, как люди восхищаются «Шабашем ведьм» и «Поединком на дубинах», этими жуткими фресками сумасшедшего. Однако… Эмбер с горечью ощутила в себе странную тупую боль при единой мысли на эту тему. Ей просто хотелось всё забыть. И, хотя разумная и рациональная её часть говорила о том, что опасно оставлять убийцу на свободе, не было в ней больше никакой воли к тому, чтобы восстанавливать правосудие. Она просто ужасно устала от самоистязаний и догадок.       — И что думаете?       — Я думаю, что это был учитель. Никто не ожидал, что он придёт, он тогда отказался и сказал, что будет дома с женой, — блёкло ответила Эмбер. Ей было тошно. Да, она сама всковырнула этот нарыв в своей душе, когда попросила Моргена с этим разобраться. Но как же мерзко ей теперь было вытирать после этого кровь и убирать гной. — Делайте с этим, что хотите.       — Хм, — Уильям отреагировал весьма неоднозначно. — Понятно. В любом случае, я настоятельно прошу Вас подписать кое-что другое. Я думаю, мы сможем договориться.       — Что это значит?       — Я уже немного об этом говорил. Во-первых, сеансы с психологом и психиатром будут заменены на встречи с психотерапевтом. Во-вторых… Объект 035 весьма неоднозначный. К нему, знаете ли, тяжело найти подход…       Девушку пробрал холод. Ей было сложно угадать или предположить, что ещё от неё начнут требовать для работы с Маской. В любом случае это будет что-то, что ей понравится и не понравится одновременно. По понятным причинам.       — Поэтому… — Морген глянул на Эмбер. — Я и прошу Вас об этом. Вы вели себя достаточно прилично и спокойно, чтобы я мог сделать для Вас такое одолжение, как частичное освобождение от охраны и наблюдения. Ровно до первого случая.       Девушка что-то неоднозначно промычала, не до конца понимая того, что от неё требуют. Она подошла к столу под пристальным взглядом Моргена, и опустила глаза на несколько тонких белых листов, сложенных в стопку и испещрённых мелким шрифтом. Она здесь, безоружна, но и без оков, и с неё на словах сняли все обязательства. Её усадили за стол и дали ознакомиться с договором. Эмбер долго в него вчитывалась, ещё не осознавая всего, что в нём было отражено. Однако он выгодно отличался от предыдущего банально тем, что у неё наконец-то был выбор. Выбор не между жизнью и смертью, а между новыми возможностями и былой стабильностью, если так можно выразиться.       Пусть её и заставляют подписать его манипуляциями и скрытыми угрозами.       Если вчитаться, то её по новой прикрепляют к конкретному объекту. И, как ни странно, здесь даже учитывается какой-то другой, непривычный для неё вид взаимодействия. «Сессия». В процессе указывался риск травм и смерти вследствие контакта с объектом, но у них, очевидно, нулевая вероятность. За такой короткий срок общения Эмбер уже перестала допускать и единой мысли об опасности рядом с ним. Странно даже думать об этом теперь. Но хоть для девушки и было очевидно, что все эти чувства и привязанности были внушены извне, она чётко понимала, что это в разы лучше постоянного страха по отношению к Маске и к его способу паразитирования на других людях, бывших живыми. Хотя… Глядя на это с другой стороны — лучше в последние секунды своей жизни ощутить притяжение к какому-то предмету искусства, нежели вонь отходов в камере жуткой скульптуры и резкий приступ боли.       Впрочем, какая разница?       Эмбер берёт в руку чёрную ручку и ставит свою скромную подпись. Она получается ещё более кривой, чем обычно. Маленькой, округлой, забавной.

***

      — Сегодня как-то облачно, — первое, что слышит Элсон, заходя в комнату отдыха, это очередное ворчание Уильяма по пустякам. Молодой человек без удивления приподнимает брови и садится рядом с мужчиной на софу. — А, привет, Шон.       — Добрый день, мистер Морген. Вы, как всегда, в хорошем расположении духа.       — Ещё бы. Что Гласс сказал?       — Что он может сказать? — Элсон пожал плечами. — Всё как обычно. Да и я тогда не особо пострадал вообще-то. Мозги за десять минут не скисли.       — Ага, — неоднозначно хмыкнул Уильям. — Если б не девчонка, ты бы сейчас так не пел, знаешь ли.       Элсон опустил глаза, не зная, что противопоставить. Эта Лорн…       Её было впору назвать маленькой игрушкой 035, не более, если бы не кое-какие обстоятельства. Первое и самое важное, что чудным образом вызывало к ней эмпатию, это, конечно, её ложное осуждение. Бридж, иногда заходивший во время дежурства Шона, разок сказал, что с таким тщедушным телом она вряд ли сделает хоть что-то, близкое к такому инциденту. И что тем более странно держать рядом двух охранников во время её передвижения. Второе тоже было на поверхности. У Лорн не было никаких аномальных свойств, и осознание того простого факта что её, почти что обычную девушку, пойманную на улице, держат в «аквариуме» и пускают к 035, сшибало с ног и отрезвляло. Наверное, поэтому он соглашался всегда на её просьбы, порой уведомляя о них Моргена позже положенного.       — Ты так и не заглянул к девочке. А она ждёт. И я, к слову, тоже!       — О как. Ещё скажите, что это не Вы меня после её «подвига» по сканерам протаскали.       — Долг обязывал, знаешь ли.       — Да-да, в курсе, — Элсон взъерошил себе волосы на затылке. — Хотя я не очень понимаю, как так вышло. Сроки не сходятся.       — Всё в пределах реализма. Просто ты живучий, Шон.       — Походу.       И третье. Этот идиотский факт: он перестал дышать на десять чёртовых минут, находясь в помещении комнатной температуры, его сердце всё это время не билось, и при этом не умер. Если Элсону память не изменяет, шанс его реанимации без особых проблем с мозгом и психикой был примерно…       … ну, около нуля?       В любом случае, уже через два пролетевших быстрее пули часа, Шон вошёл в комнату наблюдения за W-035-001. Девчонка сидела на кровати, листая какую-то книгу, да так увлечённо, что даже не заметила новое лицо. Впрочем, наверное, она уже перестала обращать на это внимание… Охрана и сотрудники менялись каждые несколько часов, был ли толк следить за изменениями в наблюдательской?       Через пять минут Элсону пришло уведомление от Моргена — посвятить девчонку в условия контракта. Шон хотел было поговорить с ней через стекло, но потом, подумав об этом несколько секунд, отмёл эту идею. Очевидно, что она безвредна. И она подписала контракт.       На открытие двери Лорн отреагировала достаточно бурно. Её лицо пересекла паника, смешанная с беспокойством, она вся подобралась, словно попавшая в ловушку лисица, а потом вдруг резко успокоилась, осознав, кто перед ней. Брови взметнулись вверх, она настороженно следила за Шоном, поднимаясь с кровати. Подходить сама она не спешила, явно боясь сделать и движения лишнего — в дверном проёме, позади учёного, маячил охранник, в руках которого как всегда было оружие, будто прилепленное к нему.       — Добрый вечер, мисс Лорн, — поздоровался Элсон, подходя ближе. Эмбер опустила глаза чуть ниже его лица, рассматривая его бейджик.       — Здравствуйте. Как Вы? — она говорила негромко, но достаточно, чтобы сотрудник её слышал.       — Всё в порядке, благодаря Вам, — через пару секунд ответил Элсон, внимательно следя за реакцией девушки. Уголки её губ дрогнули, и она вежливо приулыбнулась.       — Рада слышать. А почему Вы… вошли?       — Скажем так, — мужчина подошёл ближе, чтобы их двоих разделяло не более пары метров. Всё равно помещение было небольшим. — Не вижу смысла в излишней предосторожности.       Его весьма общие слова она восприняла по-своему, поджала губы на краткий миг и метнула взгляд на окно. Было видно, что в таком случае она всё ещё ощущала некий дискомфорт в общении, и по этому поводу Элсон сделал у себя заметку в голове.       — У Вас есть вопросы по новому договору и Вашим новым обязанностям? — заискивающе спросил Шон. Этот разговор всё равно был его личным экспериментом, так почему бы не разболтать Лорн и не осведомить её о нынешнем положении дел, как того просил Морген? — Не бойтесь, я всё-таки тут именно ради того, чтобы ответить Вам на них.       — Есть парочка, — неуверенно начала девушка. Она нахмурилась на краткий миг, её взгляд блуждал по его одежде. — Что за «сессии» указаны в договоре?       — Ах, это… — Элсон сочувствующе улыбнулся. Не сказать, что ей стоило сочувствовать, но ему самому не хотелось бы так или иначе оказался на её месте. — Так доктор Морген решил обозначить Ваши с объектом личные встречи.       — Это как? — Эмбер тут же встрепенулась и на секунду вперилась глазами в лицо сотрудника, но, не найдя там ответов, отвела взгляд слегка в сторону, нервно сцепив пальцы в замок. — «Личные»?       — Не знаю, что Вам говорил об этом доктор Морген, — осторожно продолжил Шон, прощупывая словами почву. — Но эти встречи будут происходить с использованием неживых болванок. Раньше у нас не было как таковой возможности изучить механизм воздействия объекта на таковых, ведь он всячески отказывался сотрудничать и высказывал высокую степень недовольства при их использовании. Тем не менее, мы полагаем, что с Вами процесс изучения пойдёт более споро. В конце концов, в это время Вы сможете поговорить с ним на отвлечённые темы, если у Вас будет желание.       Ни для кого из сотрудников, работающих с SCP-035 и Лорн, не было секретом то, что у этих двоих сформировались более или менее доверительные безопасные отношения. Морген же и вовсе считал, что высвобождение девушки из камеры заключения во время НУС было продиктовано практически полностью её зависимостью от объекта. Это, конечно, было далеко от правды, как думалось Элсону, который хотя бы частично осознавал положение Эмбер. Пожалуй, он бы и сам в такой ситуации первым делом привязался бы к кому-то, чтобы иметь под ногами опору (хотя выбор Лорн ему, откровенно говоря, был не очень понятен). Что уж говорить о психически нестабильной девочке с ПТСР?       Но он разделял интерес Уильяма в этом вопросе. Возможность посмотреть за этим саркастичным придурком-объектом в менее формальной обстановке была мало того, что редко реализуемой, так ещё и банально заманчивой. Столько материала для психологического анализа можно было выделить…       — Понятно, — сухо ответила Лорн, едва заметно и явно неосознанно дёрнув крыльями носа и сведя брови к переносице. Но это были лишь мелочи. В остальном никакой реакции не последовало. Но Эмбер не глупая девочка, и, как думалось Элсону, все выводы в своей голове она уже сделала.       — Ещё что-то? — уточнил молодой человек. Она сначала помолчала, а потом спросила:       — Нет, уже нет. Но я надеюсь, что мне не придётся спасать Вас снова.       Так они и разошлись, перекинувшись намёками и попрощавшись. Эмбер после этого вернулась на кровать, взяв в руки книгу для видимости деятельности. Мысли её были направлены в совершенно другое русло, ни коим образом не связанное с дорогой «Лолитой».       Всё это…       Демонстративный показ меньшего контроля, намёки на возможность неформального общения с кем-то другим, — всё это выглядело как лакомый кусок для тех из объектов, что были падки на попытки нарушения условий содержания.       Но Эмбер сразу смекнула: Элсон скрыто намекнул ей, что лучше бы ей не рыпаться. Всё это было лишь видимостью частичной свободы, как постер с живописными горами на потолке одиночной камеры. На самом деле за ней следят. За каждым её действием и шагом. Ждут, когда она попадётся в ловушку, а потом, пропитавшись страхом и ужасом, сделает что-то, влекущее жуткие последствия.       Только вот — что?       Или не она сделает, а они сделают с ней?       Вот этого Эмбер не знала и не понимала. Какой толк заводить её в ловушку? Только ради того, чтобы проверить изобретательность Маски в вопросах побега? В чём была причина и суть этой мышеловки?       Или просто придумала всё это и на самом деле всё проще?       Страницы «Лолиты» ответов не давали, они трепыхались от её касаний и дыхания, трепетно дёргаясь в её дрожащих от внутреннего напряжения руках. Эмбер стало дурновато. Положив книгу под подушку, девушка поднялась с кровати, с усилием передвигая ноги и буквально заставляя мышцы поочерёдно двигаться. Из-за минимальной активности, которую перемежали хождения, уборки, нервотрёпки и прочие виды деятельности, требующие напряжения, её тело частенько болело, а мышцы сводило, что привело её к одному простому выводу: зарядка каждый день была весьма и весьма полезным делом. Эмбер не без ахов и охов всё же ввела её в свой распорядок дня. Целее будет.       Она ретировалась в ванную комнату, прикрыла в неё дверь, которая теперь закрывалась не так плотно, и встала напротив раковины. Зеркала тут не было, в конце концов, его ведь можно было разбить и использовать как оружие; но вот сама плитка, вымытая Эмбер до блеска, вполне сносно отражала в себе пространство. И Эмбер вместе с ним.       Изнутри сизого полотна кафеля на неё смотрела девушка с синяками под глазами, очерчивающими глазницы чётче любого грима, со шрамом поперёк губ и с покрывшейся корочкой ссадиной на щеке; волосы у неё были короткими, рвано обрезанными, одна из прядей была короче остальных, а потому нелепо выделялась. Хуже всего было то, что девушка выглядела не просто побитой, но и отравленной. Она ощущала всеми клеточками своего тела, как яд медленно разрушает структуру телесных тканей, как сердце гоняет заражённую кровь, ускоряя это мучительно медленное убийство. Эта нынешняя Эмбер не была похожа на прежнюю себя, и в то же время они были одинаковы как капли воды. Просто теперь эта отрава дала о себе знать и внешне.       Ощущение гниения изнутри разрывало сознание. Ей хотелось застрелить эту тварь внутри себя, но в итоге она лишь подпитывала её своими сомнениями и страхами.       Девушка всегда удивлялась, когда в книгах встречала описания вроде: «он светился изнутри» или «она сияла». В её глазах все люди были внешне почти одинаковыми, едва различимыми, и ни одному из них не было суждено блистать и очаровывать своим счастьем.       Да воссияет милая Эм!       Да воздастся ей за грехи и деяния её,       И воскреснет душа её       И тьму отвергнет!

***

      — Вас что-то беспокоит, — даже не спросил, а подметил Элсон. Они вдвоём сидели на небольшой софе в комнате отдыха.       Прошлым днём Эмбер выдали дополнительные комплекты одежды, все с нашивками, но уже не этого кричаще-оранжевого цвета, на фоне которого всё казалось блёклым и удручающим; ближе к вечеру, когда людей было меньше, Элсон даже провёл ей небольшую экскурсию по самым важным элементам этой части комплекса и строго очертил все доступные ей места, коих оказалось ровно столько, сколько нужно, чтобы она не считалась изолированной от общества. Пожалуй, теперь она даже была похожа на человека, а не на материал. Один момент — ей выдали отслеживающий браслет, который она сама снять не смогла бы.       Как же дурно.       Эмбер чувствовала себя до ужаса мерзко.       — Простите, — Лорн сжала в руках, немного потерявших в чувствительности, бумажный стаканчик с горячим шоколадом. Почему всё так просто? Вот так вот — хоп, и она снова член общества? Сила контракта? Что она там вообще подписала? — Всё в порядке.       — Полагаю, Вы многого натерпелись, — Эмбер слышалась ложь в таком безупречно искреннем тоне голоса. Всё в нём было каким-то неправильным. Или она была неправильной?       Девушка с самого начала искала выход из этой ситуации, но теперь, когда он маячил у неё перед носом, она ощущала себя в полнейшем тупике, не зная, что делать.       — Не в том дело… Хотя, нет, типа, в этом, но не совсем… — она сглотнула. — Но у Вас тут как-то всё просто.       — А как должно быть? — Элсон поднял бровь.       — Извините, не так выразилась. Мне… тяжеловато немного привыкнуть к чему-то новому, вот и всё. Я как бы… потрясена.       Она вздохнула и принялась пить слегка остывший напиток, краем глаза поглядывая на тех, кто входил в её поле зрения. В это время тут было не так уж и много людей, но уже достаточно, чтобы предположить, как много людей работает в таком громадном комплексе. Они, конечно, в её сторону даже не смотрели, что было весьма хорошо. Эмбер нравилось наблюдать, но никак не быть объектом наблюдения.       — Полагаю, Вы можете сообщить об этом психотерапевту.       — Ага, — просто ответила девушка. Не все вещи она могла рассказать. Не всё она в силах вытащить из себя.       На миг ей показалось, что среди выходящих в коридор людей была она сама. Только другая. Эту мысль пришлось отмести как можно скорее, опустив глаза на мягкую гладь горячего шоколада. В этот раз её отражение снова молчало.       Что же ей сделать? Что сделать? Спросить о следующей встрече с Маской? Спросить о том, как долго продлится эта демоверсия «нормальной жизни»? А продлится ли она вообще хоть сколько-то? В каждую секунду ей могут сказать: «Ну, собирайся, наручники надевай, — и на выход».       Ты слишком много думаешь, Эмб.       Помотав головой, девушка постаралась выкинуть из головы всё лишнее и снова обратить своё внимание на Элсона:       — Я-я тут подумала… будет неплохо получить ещё немного книг, может быть? Классика оказалась вполне, э… неплохой.       — Вы не читали её раньше? — с интересом откликнулся Шон. Несмотря на то, что он явно был на пять-десять лет её старше, с ним было проще всего находиться рядом.       — Не было возможности. У меня всегда было довольно много, эм… дел и обязанностей. Обычно на чтение сил не хватало.       — Вот как, — протянул мужчина. — Ну, это объясняет, почему Вы так отреагировали на них…       — Я думала, классика — это сложно, — пробормотала Эмбер.       — Ну, не вся, — когда она подняла голову и глянула на него в задумчивости, она вдруг увидела, что он смотрит на неё в ответ, с лёгкой улыбкой; пришлось тут же, смутившись, вернуться к рассматриванию трещинок на искусственной коже софы. — Я старался подобрать понятные книги, которые в своё время понравились мне самому.       — То есть, они Ваши?.. — удивлённо хлопнула ресницами девушка.       — Нет, я бы так не сказал. Они «местные».       — Понятно, — она прикрыла глаза, поджав губы, чувствуя себя глупо. Ну да, конечно, стал бы он ради неё это всё делать.       — Но если хотите, то в следующий раз я снова выберу их сам.       Встрепенувшись внутренне, но уже не спеша смотреть на Элсона в ответ, Эмбер сначала повела плечами, сгоняя набежавшие мурашки, и тепло ответила:       — Я была бы только рада.       Но потом затянулось молчание, и у девушки не было более идей о том, как бы его рассеять. Мысли самой собой плыли по течению, возвращаясь к своему любимому маршруту самобичевания.       — Что бы Вы сделали на моём месте? Если бы оказались здесь? — слова грузно слетели с губ ещё до того, как Эмбер смогла их осмыслить. Но ей не хотелось сейчас даже слова подбирать на то, чтобы казаться вежливее.       — Не знаю, — Элсон, не ожидавший этого вопроса, но почему-то к нему готовый, пожал плечами. — Я думаю, что я бы скооперировался с кем-то. Чтобы было проще. А потом пытался бы доказать свою невиновность — так же, как и Вы.       — Я думала, что Вы скажете, что не оказались бы на моём месте в принципе.       Голос Эмбер звучал глухо, она сцепила дрожащие пальцы в замок вокруг бумажного стаканчика.       — Всякое бывает.       — Привет, Шон, — к ним подходит мужчина, но отнюдь не в белом халатике. Он выглядел даже как-то обычно и просто по сравнению с теми, кого девушка здесь видела. Она подняла голову, мельком рассматривая его. Крепкое телосложение, тёмные волосы, небольшая цепочка на шее, уходящая под одежду, — крестик, что ли? Только рассмотрев бейджик Эмбер поняла, что это мистер Бридж, который изредка заходил во время смен Элсона. — Как вы тут? А, кхм, точно, — он отряхнул свои руки об одежду и протянул бывшей заключённой руку. Та неуверенно пожала её. — Александр Бридж, можно просто Алекс. Ты — Эмбер, верно?       — А, э, кхм, да, — сначала она сильно замешкалась, но всё же взяла себя в руки. — Вы друг доктора Элсона, верно?       — Ну, вроде того, — после рукопожатия мужчина поскрёб в затылке. Шон же насмешливо смотрел на него всё это время. — Что не так?       — Отлыниваешь.       — Брось, у меня заслуженный перерыв. Нужно же иногда перекурить.       — Ну-ну.       — Прекращай, ты ж не святоша, сам только недавно бросил.

***

      Угх…       Что это?..       Что на мне?       Я ничего не вижу.       Эмбер едва ли может поднять веки, как бы она не старалась. А, может, она просто находится в темноте и поэтому ничего не видит? Что-то очень тяжёлое сдавило грудь, словно на неё сел человек; на шее отчётливо чувствовались пальцы. Крепкие. Сильные. Шершавые и грубые. Да её же душат.       С каждой секундой лёгкие всё сильнее и сильнее жжёт, мозг дурнеет от отсутствия кислорода. Но Эмбер ничего не может сделать. Ей так больно. От любого движения руки горят так, словно ей под кожу вливают металл, она не может двинуть и пальцем. Остаётся лишь беззвучно кричать, пытаясь открыть глаза. В какой-то момент Эмбер даже удаётся это сделать, но всё, что она замечает — это себя.       У этой себя очень расплывчатое лицо, выглядящее словно плавящийся воск для свечей. Её волосы медленно горят и тлеют.       Эмбер с трудом сбрасывает с себя оцепенение, когда из реальности доносится щелчок и голос доктора Моргена. Девушка наконец может стянуть с головы маску для сна и открыть глаза. Её дыхание медленно выравнивается по мере того, как она проверяет взглядом комнату. Ничего не изменилось… Всё в порядке. Она очнулась. Наконец-то очнулась. Это и есть тот самый мерзкий сонный паралич? Или что это?       — Вы меня слышите?       — Да, извините… — Эмбер виновато смотрит в окно наблюдения. Лицо доктора привычно не складывается в общую картину. Как же достало. Почему она… такая? Почему у неё такие проблемы с распознанием лиц? С социализацией? С речью?       — Так вот, сегодня Вы проведёте стандартное интервью, собирайтесь, даю вам тридцать минут.       Эмбер кивает и устало идёт в душевую. Умывается, не глядя в собственное отражение, стандартно готовится к выходу из камеры, приводя себя в порядок. Благо, что теперь в ассортименте одежды была новенькая белая майка, которая оказалась значительно удобнее немного не подходящей по размерной сетке футболки. В остальном же… штаны она менять не стала. Они в целом весёленькие даже.       После этого Эмбер получила план интервью, однако зачитать его полноценно девушка не могла: после такого ужасного сна глаза банально болели каждый раз, когда ей приходилось рассматривать что-то мелкое. Например, строгие чёрные ряды буковок, которые было тяжело разобрать. Вздохнув после нескольких минут тщетных попыток, Эмбер положила голову на сложенные на столе руки так, будто собиралась вздремнуть. На деле же ей просто было очень некомфортно. Она ощущала себя не в своей тарелке, вернее, если говорить уж откровенно, то не в своём теле. Вспомнилась та теория, по которой сознание человека в моменты опасности и последующей гибели просто переносится в параллельный мир, в котором это смертельное событие оказывается лишь мимолётной, проскользнувшей мимо неприятностью. Может, и с ней так же? И она умерла во сне? Было бы очень славно… Та вселенная была ужасной.       — Выходите, прошу.       Эмбер дёргается и поднимается из-за стола, прихватив бумаги, а потом выползает из камеры. Они как обычно идут на интервью, но охранник теперь уже один. И это вдруг неожиданно успокаивает. Ну что может плохого-то случиться? Она просто идёт к своему другу знакомому для проведения интервью, ничего же не может произойти! Как максимум — она подвернёт ногу и шлёпнется. Но это маловероятно. Эти около-берцы, врученные ей ещё в первый день в этом месте, служили ей верой и правдой, будто патриот государству.       Привычный путь до камеры абсолютно не запоминается, Эмбер устало (даже после восьмичасового сна) водит взглядом по стенам, отмечая лишь изредка проходящих мимо по широкому коридору сотрудников. Некоторые из них кажутся смутно знакомыми, но девушке особо не хочется напрягаться ради того, чтобы выжать из своей памяти их имена или приметы — в этом попросту нет смысла.       В конце концов, они проходят пару контрольно-пропускных пунктов, и оказываются в зоне тяжёлого содержания. Эти коридоры и повороты до Маски Эмбер знает наизусть, наверное, даже в темноте найдёт среди них нужный путь; на контрасте с тем, как она тыкалась в стены во время первого НУС, это уже впечатляло. Несколько минут они топчутся у входа. Рыжая роба скользит перед лицом гладкой тенью и скрывается за дверью. Ещё немножечко и её, наконец, впустят. Станет полегче. Станет попроще.       От этих мыслей плечи выпрямляются сами собой, да и дышится теперь свободнее. Какая же удача, что она снова может отвлечься от всего происходящего дерьма.       Ещё через тридцать пять секунд Эмбер впускают внутрь, привычно всучив перчатки. Лёгкой походкой Лорн доходит до стола и опускается напротив Маски, немного неловко здороваясь и опуская глаза в бумаги.       — Доброе утречко! — его голос звучит мягче и звонче обычного, но он всё так же приятно разливается в голове, словно алкогольное опьянение. — Что? Даже не взглянешь на меня? Как много ты упускаешь…       — Что такое? — Эмбер усмехается и поднимает голову, чтобы взглянуть на Маску. Поначалу она даже не видит ничего выбивающегося из привычной картины, однако потом слегка отводит глаза и замечает.       Кое-что.       Помещение уже не кажется чистым. Тут и там из пола расползаются и разрастаются длинные плотные угольно-чёрные щупальца, блестящие всё той же опасной секрецией. Эмбер кашляет в кулачок, пытаясь понять, реально ли это всё или она сходит с ума? Или это какая-то фишка объекта? Это галлюцинации?       Стоит ей обернуться на окно наблюдения, как она окончательно осознает происходящее и каменеет. Уильям Морген стоит посреди кабинета, его руки обвиты всё теми же чернильными отростками и разведены в стороны. На его лице читается лишь чистейший ужас, его глаза стеклянны. Щупальце медленно прожигает его кожу на груди и взвивается из неё куда-то вверх. Позади него лежат другие сотрудники, превратившиеся не более, чем в куски всё ещё дышащего мяса.       У Эмбер перехватывает дыхание. Где-то она уже видела нечто подобное. Её сейчас стошнит.       — Эй-эй, я сказал, смотри на меня.       Стол оказался отброшен в мгновение ока. Объект схватил Эмбер за нижнюю челюсть, грубо вжав длинные узловатые пальцы в её щёки и подбородок, отчего та взвизгнула, попытавшись отстраниться. Но тщетно: проще, кажется, было отпилить его руку, настолько крепкой была эта болезненная хватка окоченевшей конечности трупа. Объект приблизил себя к Эмбер, наклонив голову носителя так низко, что между нею и Маской оказались считанные сантиметры.       — Что ты… Что… Хватит! — она сдавленно вскрикивала, но её голос хрипел, рвался, как тонкая нить, и даже попытки отбиться были бессмысленными: она была мушкой, застрявшей на длинной липкой ленте, в которой с каждым движением утопала всё больше. И здесь так же: дёргаясь и отбрыкиваясь, девушка будто лишь приближала к себе всё тело носителя.       — Смотри… Смотри…       Это то,       что ты       хотела,       не так ли?       Эмбер чувствует что-то влажное на своём лице, но уже через секунду кожа под глазами и ниже носа начинает гореть огнём, лопаться, булькая, плавиться, смешивая выступившую кровь с чёрной субстанцией. Заключённая в его мерзкие сети, она может лишь смотреть в его пустые глазницы, пока всё её лицо изничтожается ледяной кислотой.       Крик начинает застревать в глотке, когда чернота обжигает нёбо и язык, забивает горло, продвигается глубже, жаля всё, что только было внутри Эмбер.       — Как мило. Мне нравится этот вид.              Эмбер открывает глаза, оказываясь в своей комнате содержания, вся зарёванная и убитая внутренне. В ней только что что-то сгорело. Она снимает маску для сна таким же привычным движением, как и обычно, точно так же поднимается, как и во сне, и настороженно осматривается. Сон во сне? Такое возможно?       Но всё вокруг выглядит нормальным, пальцев всё так же по пять на руке, шрамы не двигаются и не скользят на коже, а лица сотрудников можно рассмотреть.       Дни до сегодняшнего загадочного мероприятия шли так быстро, как только могли, и, хотя в процессе Эмбер чувствовала себя так, будто находится посреди бесконечной патоки времени, теперь всё казалось минутой, пролетевшей быстрее, чем пара университетских лекций по истории искусств.       Ночью Эмбер едва смогла уснуть: её всё мучили мысли о новом дне и о грядущей так называемой сессии; неудивительно, что ей приснился какой-то очередной кошмар. Да и какой-то слишком реалистичный.       Девушка поплелась в душевую, словно зомби, приняла на автомате душ, постаравшись сохранить пока ещё чистые волосы сухими, умылась и почистила зубы, словом, минут двадцать потратила банально на то, чтобы привести себя в приемлемый вид. Едва начавшие сходить мешки под глазами вернулись обратно благодаря недосыпу, однако лицо не сильно отекло, за что Эмбер мысленно отвесила поклон своему организму.       Переодевшись в чистую одежду, — да, грязную, как заметила девушка, у неё просто забирают для быстрой стирки и сушки, — она вышла обратно в основную комнату. Благо, что теперь её шмотки больше не были кричаще-оранжевыми. Эмбер не хотелось ассоциировать себя с пушечным мясом, которое ведут на прокорм объектам, она им не была и не должна была быть, ведь, в конце концов, она не была ни убийцей, ни насильном, ни маньяком, коих среди D-класса было полно. В общей столовой раньше, воспоминания о которой отдавали болью, Эмбер всегда ела как можно быстрее, стараясь не пересечься ни с кем ни взглядом, ни делом. В те дни девушка ощущала себя мышкой в вольере со змеями.       Эмбер, задумавшись и окинув комнату взглядом, поняла что это маленькое помещение уже стало достаточно обжитым, чтобы выглядеть весьма комфортно. Оно выглядело настоящим домом. Вскоре Лорн закончила собираться на сессию.       Дверь открылась через десять долгих минут. Девушке к её удивлению сразу выдали рабочие перчатки, плотные и тёплые. В них было бы жарковато, так что надевать их сейчас она не стала. В остальном изменений не было: в компании одного охранника и доктора Элсона Эмбер прошла жилую зону и зону лёгкого содержания, после чего её провели через контрольно-пропускной пункт. Этот путь она успела заучить наизусть, да так, что ноги, ранее ватные и обессиленные, уже сами несли её в нужном направлении, как бы глупо это ни звучало.       Но Элсон всё молчал, хотя должен, нет, обязан был уже наконец начать объяснять, как будет проходить сессия. Эмбер поднимала глаза на Шона и тут же опускала их, думая о том, стоит ли спросить, что будет происходить.       Пока девушка ещё была в комнате и пока они шли, она всё думала о том своём сне. И самый важный вывод, который она сделала, заключался в том, что она более не хочет быть настолько зависимой от Маски. Пусть он будет важен и необходим ей для нахождения в этом месте, но её мысли не должны были крутиться вокруг него. Ведь, говоря откровенно, она была ему никем, и в отсутствие носителей он вполне мог использовать её, на что намекнул в интервью.       Эмбер пока не настолько сошла с ума, чтобы на сто процентов доверять живой Маске, убивающей людей и использующей их тела. И вообще, типа, сколько он этих людей успел прикончить-то? Что-то подсказывало девушке, что это число вряд ли будет меньше тысячи, как и в случае с Доктором. Тусоваться с двумя убийцами, конечно, круто, но это всё ещё, ёбтвоюмать, тусоваться с двумя убийцами.       Но Маска же её ждёт и ничего ей не сделает. Верно?       Эмбер уже и не знала, верно ли. Она всё ещё была для него лишь знакомым никем, что весьма ухудшало ситуацию. Пока что она для него являлась лишь разменной монетой. Может, он вообще сотрёт и эту мысль из её головы, чтобы она и дальше была таковою.       Девушка даже не смотрела на табличку на входе в камеру содержания, последние капли спокойствия сделали ручкой. Эмбер подняла руки и стала массировать виски, пытаясь привести мысли в порядок, чтобы не выдать себя с головой в первые же секунды. И, господи, говоря о сессии, сотрудники же не заставят её делать ничего такого? Элсон не говорил ничего, что могло бы довести Эмбер до состояния нервной паники, ведь, в конце концов, это всё ещё просто встреча, так почему она чувствует себя настолько не в своей тарелке, словно что-то одно в известном ей сценарии вдруг изменилось, а всё остальное из-за этого рухнуло карточным домиком…       Слишком мало охраны.       Слишком редко на неё смотрят.       Она подняла к лицу руку резким движением, и на неё даже не шикнул никто.       Мнимая свобода задушила Эмбер, прижав к стене и сжав свои пальцы-жгуты на её шее. Девушке было дурно, но она была не пальцем деланной. Теперь у неё были какие-никакие силы, чтобы сохранять спокойствие и отбиваться от собственных переживаний. Но Эмбер смогла по-настоящему вздохнуть лишь тогда, когда её провели к двери в камеру. Через несколько минут эта самая дверь распахнулась, и прохладный воздух с новым вдохом заполнил её лёгкие, остужая нутро. Рядом с этим объектом ей всё ещё было лучше, чем обычно, и это не могло не вызывать в ней волну отрицания. Её заперли.       — Используйте манекен, мисс Лорн, а дальше — как пожелаете, — прозвучал голос Элсона, давая настолько мизерные инструкции, что ошибиться было тяжело.       Уже трезвым взглядом Эмбер окинула камеру. Вместо стола со стульями теперь стояла скромного вида серая софа, обтянутая дешёвым кожзамом и похожая больше на кушетку, чем на что-то приличное; прислонённым к ней на полу лежал манекен, чёрный, блестящий стеклом или чем-то подобным. В остальном изменений не было. Эмбер поджала губы, услышав уже знакомый разноязычный шёпот, и смело подошла к постаменту с Маской, на ходу надевая перчатки. Стало просто как-то проще. Паника отступила, словно её и не было, хотя пальцы до сих пор подрагивали. Ладно, сейчас-то можно отпустить контроль позволить себе выдохнуть…       Она щёлкнула замками, оттягивая в сторону увесистую верхнюю грань куба, и перед ней вновь предстала белая поблёскивающая внутренним сиянием искусная Маска. Эмбер взяла в руки объект, показавший вдруг каким-то лёгким (у неё совсем недавно болели руки, почему теперь мышцы ни капли не ноют?). Но это и к лучшему.       «Давно не виделись.»       Эмбер слабо улыбнулась на пару мгновений.       «Привет. Ты не будешь против?» — она с намёком посмотрела в сторону манекена. Она помнила, что Элсон говорил о том, как Маске не нравились эти искусственные тела. А делать что-то против его воли теперь казалось для Эмбер кощунством: она не могла лишиться его доверия и благосклонности, споткнувшись на какой-то мелочи из-за собственной глупости. Постойте, что за идиотские мысли ей пришли в голову? Благосклонность? Кощунство? О чём она вообще думает?       «Я бы не сказал, что выбор широк. Не буду.»       Его голос звучал спокойно, на удивление даже без излишней скуки, хотя девушка давненько сделала простое умозаключение: ему тут вообще-то в принципе делать нечего в остальное время. Ни книг (даже если он знает их великое множество), ни свободы передвижения, ни чего-либо ещё. Эмбер с таким расписанием давно бы сошла с ума. Когда она размышляла об этом в своей комнате, она всегда приходила к подобным неутешительным выводам. Ситуацию не спасала и идея о «божественном сотворении», ведь, в конце концов, она никогда не выглядела достаточно правдивой. Она казалась изысканной сказкой, предпосылки к которой лежали на поверхности, и потому делали немыслимое реалистичным.       Эмбер подошла к манекену, осторожно держа в руках объект — она всё ещё немного боялась, что её банально испачкает эта чёрная субстанция, если и вовсе не ранит. Этого, конечно, очень хотелось бы избежать, поэтому приходилось быть осторожной. Через пару секунд Маска заняла своё место на стеклянной болванке, которая, выждав несколько секунд, дёрнулась и поднялась на ноги.       — Мне всегда хотелось спросить, — без особых прелюдий начала Эмбер, снимая перчатки, пока Ноль-Три-Пять проверял подвижность шарниров. — У тебя же есть имя, да?       —… Уверена, что это имеет смысл спрашивать? — с задержкой уточнил Маска, лениво опускаясь на софу-кушетку. Эмбер села рядом, чуть-чуть в отдалении, держа дистанцию. Он, казалось, закатил глаза, хотя по его виду сказать точно было тяжело. — За любым знанием следует по пятам ответственность, юная леди.       — Поэтому я и хочу узнать, — впервые за долгое время её голос звучал твёрдо. — Ты же говорил об этом в одном из интервью.       — Да, — Маска вальяжно растянулся и на несколько секунд в молчании опустил голову, будто бы всерьёз раздумывая над ответом на вопрос. — Тогда я назвал имя Дио Полоной.       — Только почему-то мне кажется, что оно не твоё.       — О как? С чего бы вдруг в твоей головушке взялись такие мысли? — с долей опасности он глянул на Эмбер, но та проигнорировала этот хищный взгляд. Или предпочла проигнорировать, заглушив собственный страх. — Разве я бы назвал сам себя вот так?       — Ну, знаешь, — она окинула камеру взглядом. — Как будто бы я сомневаюсь, что реальное божественное создание вдруг спустя века окажется в этом… местечке. Есть ощущеньице неправильности от твоей истории, что ли. И да, месть — всё ещё не очень подходящая для мечты штука.       — Как будто ты не хотела отомстить Олдерсу, — растянул он фамилию учителя. Эмбер в тот же миг застыла, словно её током ударили. Маска ошибся рычажком.       — Ты переводишь тему.       — Разве?       — Да, я заметила.       — Хорошо. Какое имя в таком случае тебе кажется уместным?       Лорн посмотрела на объект, прокручивая в голове варианты. Почему она была уверена в том, что это имя было бы таким же странным, как если было из ДнД.       — Не знаю, типа, Чёрный Властитель Страданий? Это было бы явно что-то странное за давностью-то лет.       Маска расхохотался, и Эмбер, незаметно для себя, хихикнула в ответ над своей же шуткой.