35 questions

***

      Эмбер Лорн сидела за высоким столом на барном стуле, держа в руках бокал дешёвого вина с кубиками льда внутри. На ней футболка, светлые джинсы-клёш, кроссовки и накидка — самый простой базовый набор из её гардероба. Она никогда не одевалась особо ярко, но в универе она немного раскрылась и стала надевать хотя бы нравившиеся ей вещи. Раньше такой привилегии у неё не было.       Вокруг звенела музыка, ненавязчивая, но приятная, заставляющая пошатываться, кивать или отбивать пальцем по столу ей в такт, но слова в песне различить было крайне тяжело. Свет немного приглушён, вокруг плясали голубые огоньки, разрывая собой пелену полутьмы.       — Да, конечно, — с напускным сожалением говорит напротив неё Дженнифер, её старая одноклассница. Она уже замужняя, после школы ни в колледж, ни в университет не пошла. А зачем? Эмбер её не осуждала. Она бы так же, наверное, стала домохозяйкой, выйди она замуж. Но она не вышла бы. И у этого есть причины. — Очень жаль, что так вышло. — Джен глупенько улыбается. — Но, будем честны, вряд ли здесь кто-то её ждал… Эмма всегда была странненькой.       — Ну, — Эмбер пожала плечами. Она чувствовала себя неуютно. Несмотря на приятные биты, музыка казалась грохотом падающих со склона валунов, ни больше, ни меньше. Голоса вокруг нервировали и заставляли всё время пребывать в состоянии ожидания удара. Даже с вином расслабиться было тяжело. Хотя все вокруг такие спокойные и весёлые… — Мы с ней вроде как общались в средней школе.       — О, реально? Я не знала. Но место ей было всё-таки в Вальдорфском интернате, — Дженнифер развела руками, едва не расплёскивая вино из своего бокала. Прекрати, пожалуйста, зачем ты заговорила со мной, мы никогда не общались. — Она же была такой… ну, того. Не думаю, что больным детям место в обычной школе.       Эмбер поджала губы и нахмурилась, повернувшись к окну. Темнело.       Что за херню ты несёшь? Это тебе в нашей школе всегда было тесно.       — Эмма — аутист, а не больная.       — Одно и то же, — безапелляционно хмыкнула Дженнифер. — Кстати, возьми-ка это.       Эмбер снова глянула на бывшую одноклассницу, и музыка вдруг затихла. Та держала пистолет на вытянутой руке. Рукояткой к Лорн.       — Держи, — со всё той же глупой улыбкой говорит Джен. — Возьми. Застрели меня.       Эмбер отдёргивает руку от стола и спрыгивает с барного стула на паркет, делая пару шагов назад.       — Что ты несёшь?..       — Давай. Ты же знаешь, как он работает. Знаешь, как всё было. Повтори свой выстрел. Я же тебе не нравлюсь.       — Ты можешь воткнуть в меня нож, — заискивающе шепчет припавший к спине Эмбер Джонатан, его слова мерзко отдают жаром в шею. — Мы же с тобой постоянно ругались.       — Что за…       Эмбер отталкивает Джонатана и хочет уже убежать, но ноги прирастают к могильной земле, заменившей пол. Вместо музыки начинает трещать чужой шёпот, воздух становится терпким, прогорклым. Дженнифер вкладывает в руку Лорн пистолет, вместе с остальными голосами начиная лепетать что-то.       — Выстрели…       — Прошу тебя…       — Прямо так, как ты это описывала. Прямо так, как ты это делала…       — Заткнитесь!       Бах.       От выстрела закладывает уши и выталкивает в реальность. Эмбер открыла глаза. Она лежала на койке в своей камере, мокрая от пота и от него же немного пахучая. С громким вздохом девушка встала с кровати, прихватила сменную одежду и пошла в душ.       Почему сон был такой… реалистичный? А воспоминания о том, как она пряталась от страха, такие смазанные? Эмбер чувствовала себя очень странно. Воскрешённые в памяти события, ранее полузаблокированные психикой, стали вдруг какими-то важными, требующими размышлений и анализа. Однако ворошить это осиное гнездо в своей голове желания не было.       Под струями немного прохладной воды все неприятные мысли нехотя улетучились, осталось только соскрести с кожи мерзкую влажную плёночку пота.       После этого пришлось впихнуть в себя тампон — будь она не ладна, эта её женская херня, — и лениво вернуться в основную комнату. Эмбер придвинула стул ко столу и начала перечитывать результаты своего интервью. Всё-таки ей необходимо выделить и свои вопросы для интервью, чтобы её не посчитали бесполезной. Такие, которые дополнили бы их разговор и помогли прийти к полезной информации, ещё не полученной ранее.       Ей, к слову, выдали несколько листов офисной бумаги и короткую ручку — такой не проткнуть и не ударить, но писать заметки всё же можно. И всё из этого пришлось слёзно выпрашивать у доктора Элсона, заместителя доктора Моргена. Он относился к ней немного лояльнее, так что через него делать запросы к куратору объекта 035 было проще.       Но она ведь паинька, разве ручка и бумага изменят погоду?       Эта неделя обещала быть скучной и наполненной болью в животе. Эмбер днями только и делала, что читала свои книги, изредка делая заметки на полях или записывая на пустых листах и форзаце какие-то свои мысли. В основном, конечно, в форме стихов. Она не знала, проверяют ли книги, пока она у психолога, но на всякий случай использовала именно формат стихотворений — в иносказательном виде было очень легко запечатать то, что открыто сказать было опасно или что озвучить просто не было сил. Хотя, нельзя сказать, что когда-либо эти силы были. Она могла раньше изредка противостоять одноклассникам, потом, в универе, прекратила делать и это. Под гнётом матери и отца ей было неуютно, но она никогда не пошла бы против них — причина такая же: сил нет.       Но, конечно, наивно было бы с её стороны полагать, что плыть по течению удастся и здесь. Не раз она видела идущих на смерть людей в рыжем костюме, и вот они, ничего не делая, успели заслужить свою гибель. Эмбер же вертелась как уж на сковородке, которую держала костлявая рука старухи с косой, и всячески пыталась доказать свою покладистость и полезность.       Была ли она действительно полезной? Вопрос спорный. Дополнительные траты ресурсов это не самое приятное дельце для бюджета отдела, не говоря уже о том, что результаты были… смешанными. Да, с Эмбер SCP-035 не проявлял никаких признаков раздражения или агрессии и отвечал на вопросы вполне сносно, даже активно, и, говоря об этом, нельзя не отметить, как неплохо они ладили: иной раз казалось, что воздействие Маски вовсе на девушку не распространяется. Но была и другая сторона медали. Разговоры с психологом и с психиатром выявили значительные травмы у заключённой. Что означало возможную покупку лекарств в будущем, не говоря уже об оплате лишних часов работы.       Оправдывала ли цель средства? Доктор Морген этого явно не знал, раз Эмбер постоянно ощущала себя в каком-то подвешенном состоянии.       Среди последних обнаруженных у девушки записей было:       «Глаза — закрытые, красные, серые,       Они смотрят вперёд и кричат на меня.       Опустив руки, я приму ту меру,       Что выдвинул бог против такой, как я.»

***

      Второе интервью в новый понедельник было экстренно свёрнуто. Эмбер, собирая имеющиеся у неё бумаги в стопку, недоумённо следила за тем, как научный персонал спешно выходит из комнаты наблюдения за её камерой в сопровождении охраны, как свет пару раз моргает в помещении и откуда-то через вентиляцию доносится завывающий скрежет. Её комната была почти полностью изолирована от остального пространства, и девушке оставалось лишь гадать, звучит ли сейчас где-то сирена или нет.       Но когда всё за окном опустело и в течение пяти минут не происходило абсолютно ничего, Эмбер… забеспокоилась. Не могли же её здесь оставить или забыть? Правда же? Её ведь предупредили бы, случись что-то экстренное и требующее отмены интервью?       Некоторое неопределённое время ничего не происходило, и заключённой вдруг начало казаться, что стены камеры стали сужаться. Чудовищная тишина стала нервировать и пугать. Эмбер взяла ручку и подошла к вентиляции, расположенной практически в трёх ярдах над полом, всё ещё раздумывая над тем, что же необходимо ей сделать. Если тот объект — 106 или вроде того, кажется? — уже был кем-то освобождён, то она априори в опасности в закрытом помещении. Если нет, то, пожалуй, безопаснее всего как раз будет здесь.       Если, конечно, это нарушение условий содержания, а не какой-то вселенский пранк от доктора Моргена.       Не может же это в самом деле быть что-то опасное… Только совсем ведь недавно было, куда снова-то? Месяц же примерно назад она уже так попадала? Эмбер прильнула к окну, ходя от одного его края к другому, пытаясь понять, есть ли там хоть кто-то, — но никого не было. Она стала стучать ручкой по стеклу и кричать, чтобы привлечь чужое внимание:       — Эй! Эй там! Куда вы все ушли? Что происходит? Эй! Есть там кто?!       Это стоило сделать хотя бы галочки ради, ведь Эмбер знала, что все её слова транслируются в пункт наблюдения. Вероятно, если она будет кричать достаточно громко, то кто-то её услышит из коридора. Если там, конечно, кто-то есть.       — Ну пожалуйста! Хоть кто-нибудь! Ну?! Я серьёзно, доктор Морген, это ни капли не смешно! Доктор Элсон! Мистер Бридж! Ну хоть кто-то!.. — перечисляла она первые попавшиеся на ум имена с бейджиков работавших с ней сотрудников. — Мистер охранник, ну хоть Вы-то должны быть здесь!       Эмбер в последний раз ударила по стеклу, чувствуя снова нарастающую панику. Она остановилась и прижалась лбом к холодной прозрачной поверхности и начиная мысленный отсчёт вдохов и выдохов, чтобы предотвратить дальнейшие эмоциональные порывы. Потом наступила некоторая злость на сотрудников, оставивших её одну, и она с нажимом прочертила ручкой линию по стеклу, вызывая мерзкий скрип. Но стекло продолжило безучастно и невредимо блестеть.       — Мать твою… — Эмбер стала ходить по комнате от стенки к стенке, пытаясь понять, что происходит и что ей необходимо предпринять. Она боялась возможного вторжения 106-го, о котором у неё остались весьма яркие и, притом, омрачённые ужасом воспоминания; боялась остаться на долгое время одна без еды и воды, ибо кто знает, сколько ей тут торчать?       Конечно, человек вполне протянет три дня без еды и воды, но будет ли это здоровый человек в конце — вопрос открытый.       Хотя почему она думает, что она тут надолго? Может, уже через час в пункт наблюдения зайдёт доктор Морген и с улыбкой постучит по окну со словами: «Ну как, не испугались без меня, мисс Эмбер?»       Но, честно, девушка боялась ждать так долго. Хотя ей ничего и не оставалось. Минут десять она ходила от стенки до стенки, как заведённая, пытаясь найти хоть одну подсказку к тому, как отсюда вылезти, ведь стены уже начали немного давить на неё; пробовала даже отодрать ножку от пластикового стола — безуспешно, конечно. Пододвигала стол к стене и добиралась до ведущей в пункт наблюдения вентиляции, да только открыть её не выходило, сколько не пытайся. Винты — или болты, или как эта херня называется? — были вкручены так, что их даже чуть-чуть повернуть не выходило ни ручкой, ни ногтем, ни зубной щёткой. Эмберскими слабыми руками выбить решёточку тоже не выходило, хотя та совсем по-издевательски чутка поддавалась и прогибалась, только вот толку от этого не было. Да и…       Когда эмоции перестали застилать глаза, Эмбер напряжённо сравнила свои габариты с размером этой вентиляции. Так она ведь не пролезет.       Девушка сползла, чуть не падая, на пол и плюхнулась на кровать. Голова кружилась, глаза мокро и кисло щипало, и она, не сдерживаясь, разревелась. А если за ней не придут? А если она окажется снова совсем одна, как тогда, когда пыталась скрыться от полиции? Маска, вон, ждал её добрых часов шесть, пока она в прошлый раз не пришла.       Через десять минут миниатюрная истерика сошла на нет, оставив после себя лишь опустошение. Эмбер с трудом соскребла себя с кровати и умылась холодной водой, благо, что ту не отключили. Девушка раз за разом стала прокручивать свои попытки выйти из камеры, а потом, вздохнув, продолжила их с более собранным состоянием духа и ума.       Эмбер осмотрела дверь, но не нашла никаких щелей или видимых слабых частей конструкции, а содрать металлический дверной косяк не представлялось возможным. Пришлось чуть ли не под лупой изучить и окно с его креплением. Тут она на добрые полчаса застряла: маленькие болтики держались явно со смачной такой божьей помощью, ведь ни удары об стекло, ни расшатывание металлической витринной рамы, ни попытки просунуть что-то плотное и тонкое между креплением и стеклом не приносили никаких плодов.       Умные дяди сделали клетку слишком надёжной.       Оставалась душевая. Но Эмбер, положа руку на сердце, не хотела портить такой чудесный санузел, а потому лишь как-то странно обрадовалась, когда поняла, что тут тоже ничего толком не найти и не подвинуть.       Кроме…       Девушка со скребущим в душе отчаянием посмотрела на тумбу. Её можно было сдвинуть, но разве найдёт она там что-то особое?       С трудом этот предмет мебели был немного оттянут, так, чтобы можно было глянуть, что за ним. Там оказалась вторая вентиляция. Но уже другая. Побольше.       Запыхавшись и пару раз прокусив язык от усердия, Эмбер всё же отодвинула тумбу достаточно далеко, чтобы иметь к новому проходу доступ. Один из винтов не получалось сдвинуть от слова совсем, но вот второй кое-как поддался. Ломая ногти в мясо, сдирая остатки корочек с пальцев и обнажая розоватую шрамированную кожицу, Эмбер прокручивала маленькие металлические крепёжи один за другим. В итоге удалось освободить только три угла из четырёх. Она, не жалея остатков сил, прокрутила решётку вверх на последнем болте.       Вот и выход в чёрную, пыльную и пугающую мглу.       Эмбер сидела на холодном полу, не зная, что ей делать. Она переводила дыхание, глядя внутрь и не видя света от слова совсем. Стало страшнее, чем было раньше. Если она полезет туда сейчас, то может застрять. Или может выбраться в коридор, где ей через мгновение кто-нибудь свернёт шею.       Как противно об этом думать.       Но как неприятно находиться в полном одиночестве в комнате, где никого нет, где её оставили одну ждать чуда, где никто даже не попытается её найти до восстановления условий содержания. А прошло-то ведь уже больше часа.       Да к чёрту.       Вооружившись грязной оранжевой футболкой, Эмбер стала пролезать внутрь, всю паутину собирая заранее на рыжую ткань. Однако собравшаяся на дне пыль вполне заметно липла и к её костюму.       Внутри было тесновато и узковато, приходилось отталкиваться ногами сначала от тумбы, а потом от нижней поверхности вентиляции. Но стоило ей залезть внутрь целиком, как руки в одежде упёрлись в тупик. В этот же миг она испытала такое яркое и выразительное отчаяние, что захотелось выть. Она вслепую пошарила руками вправо, влево, вниз и вверх, но нигде ничего не было. Но потом Эмбер кое-что поняла: у тупика какая-то ребристая поверхность. Опустив ткань футболки, заключённая увидела свет, исходящий из-за щелей решётки. Чёртовой решётки.       Эмбер вернулась в санузел и в итоге полезла внутрь уже ногами вперёд. Так проломить себе путь на выход оказалось значительно проще — уж ногой-то грех не выбить, пусть и не с первой попытки. Однако вылезать так девушка не осмелилась: мало ли. Она снова сменила положение, на одном лишь энтузиазме вытаскивая своё уставшее тело в душевую, а потом запихивая снова в узкий проход. Он, как оказалось, вёл в коридор, судя по всему, жилой зоны, и Эмбер лишь выдохнула — уж здесь-то ей явно опасность не грозила.       Примерно полтора часа паники и мучений прошли не зря.       Она осмотрелась, но ничего опасного не заметила и, кряхтя, вышла наружу. Путь показался… смутно знакомым. Отряхнув одежду и бросив использованную футболку на пол, Эмбер пошла направо. Вокруг было тихо, что не могло не радовать. От нервотрёпки разболелись руки. Или…       Девушка осмотрела свои предплечья и заметила продолговатые царапины. Видимо, их оставила ей в память вентиляция… Особенно заметно это было в районе локтей, там кровь всё ещё текла и периодически капала на пол. Эмбер подумала, что стоило бы это дело перевязать, чтобы на кровь не пришла никакая тварь, да только сил, чтобы содрать лоскут со своей одежды, у неё было, а значит придётся продолжить идти так. Не использовать же в качестве перевязки брошенную грязную футболку?       В процессе заключённая в итоге вышла к правда очень запомнившемуся ей помещению. А не здесь ли она пробегала, испугавшись SCP-049?       Она прошла дальше и в итоге вошла в кафетерий для персонала. О, чёрт, как же вовремя! Уже приободрившись, Эмбер прошла мимо столиков чуть ли не в припрыжку, обнаружила даже пиццу за витриной, к которой проникнуть было-то проще простого: сбоку был проход, прикрытый небольшой дверцей. Спрятавшись на полу за кассой, девушка с превеликим аппетитом съела пару треугольников пиццы, ощущая на языке, наверное, самый чудесный вкус за всё время после суда. Третий кусок она съела уже без особой спешки, смакуя все эти шампиньоны и помидорки черри с кусочками курочки…       Удивительно, но сметать еду дальше она не стала. Лишь вздохнула, стряхнув крошки с пальцев. Руки особо и не кололо болью.       Можно, конечно, остаться здесь. Тут более-менее безопасно — вряд ли кто захочет перекусить во время такого события. Но сидеть снова, ничего не делая, было тяжело.       Эмбер вышла из-за кассы и села за один из столиков. Стулья были с мягкой обивкой, вдруг удивительно удобные после всего пережитого здесь.       Однако сидеть здесь было немного скучно. Вернее, нет, значительно лучше, чем в закрытом пространстве, но необходимость проверять взглядом все входы и прислушиваться к порой весьма странным звукам… была минусом. Впрочем, положа руку на сердце, это окупалось едой, показавшейся Эмбер просто божественной после D-классовских объедков (да, конечно, её куда-то там перевели и стали кормить лучше, но это всё ещё не шло ни в какое сравнение с обычной базовой едой). Она перепробовала, наверное, половину ассортимента за те два раза, что снова подходила к витрине. Во второй раз она решила, правда, зайти дальше, на кухню. Там, в целом, не было ничего особенного, но заключённая прихватила с собой нож — на всякий случай. Он был не сильно большим, лезвие оказалось размером с её ладонь, но искать другой ей не хотелось. Хотя бы потому, что она, извините, уже устала что-либо пытаться найти. Допыталась, до конца жизни хватит.       А потом послышались шаги. Она только-только вернулась на своё место за столом, как тут же вскочила на ноги, сжав рукоятку ножа. Двое, шаг не совпадает, значит, не охрана — те ходят как солдатики. А эти идут не спеша, что означает, что это вряд ли D-класс. Кто же это может быть?       Дверь, вторая, не та, через которую она зашла, распахнулась, и в проходе показались…       Это что, Маска?       Эмбер, хлопая ресницами и уже не особо замечая того, второго, смотрела на то, как объект идёт к ней.       — Я тебя обыскался. Ну почему нельзя просто спокойно сидеть в своей клеточке и дожидаться меня? — он остановился в паре метров от неё и упёр руки в бока, немного наклоняясь вперёд. — Я, знаешь ли, очень ждал этого, чтобы наконец поболтать с тобой без этих… камер! Наблюдателей! — он эмоционально всплеснул руками. Ясное дело, что зрители ему уже поднадоели. Эмбер тоже.       Она промолчала, не зная, что и ответить. Лишь при одном воспоминании о сужающихся серых стенах и обломанных от попыток открыть хоть что-нибудь ногтей ей стало немного дурно.       — Прости?.. — это прозвучало скорее как вопрос, чем ответ.       — Прощаю, — великодушно и поспешно ответил Маска, чуть ли не перебивая Эмбер.       — Здравствуйте, — прогундел знакомый металлический голос, и Эмбер тут же напряглась, ощущая, как холодок проносится по всему телу. Что за… Почему он с… Какого чёрта вообще происходит? Она посмотрела на стоявшего чуть поодаль, за спиной носителя, Чумного доктора. Ну, то есть, того самого, от которого она неслась через полкорпуса в ужасе. Того самого, кого чисто из-за голоса боялась до усрачки. И сейчас, если говорить начистоту, боится.       — З-здравствуйте… — тихо, сипло, как-то испуганно-пристыженно пискнула Эмбер. В этот момент она, кажется, была белее тех офисных листов А4.       — Боже, расслабься, — Маска хлопнул девушку по плечу, и та вздрогнула, отходя от шока. Когда он так близко оказался? Он на секунду оглянулся на SCP-049, окидывая его оценочным взглядом. — Этот парень правда не такой уж и жуткий, если ты спросишь моё мнение! Бесспорно старомодный, но не жуткий. Меня же ты не боишься, хм?       Эмбер сначала не ответила, — она всё ещё считала сам вид Маски немного пугающим, но не его самого точно, — а потом ляпнула:       — Сравнил.       Объект рассмеялся — единственный из присутствующих, но так заливисто, что его голосом хотелось наслаждаться, — и потрепал её по волосам. В этот раз его носитель был значительно выше Эмбер, которая, между прочим, со средней школы не выросла ни на сантиметр, так и оставшись «средней». И этот Доктор…       Теперь девушка могла его рассмотреть. Холодные, без преувеличения пронзающие насквозь глаза в тёмных прорезях маски, погружённой в черноту капюшона от жуткого балахона. Этот кошмар был под два метра ростом и отличался особой жуткой аурой. Когда Эмбер подметила, что тот рассматривает её в ответ, она тут же испытала крайне острое желание вернуться туда, в свою камеру, и повеситься на собственных трусах. Не смотрите на меня так, будто через минуту начнёте препарировать.       — Да ты льстишь мне, — отвлёк её Маска от этих неприятных мыслей.       — Ничуть.       — Ах, подхалимка… Ладно! Мы же не собираемся торчать всё время тут, а? — он взял её за красное от размазанной крови голое предплечье и потащил за собой к выходу. Эмбер не сопротивлялась, ей и больно-то, словом, не было, так как сжимал он не сильно, совсем нет. Как только Маска понял, что она и без того будет идти за ним, он и вовсе отпустил её руку. — Итак! Не могу всё понять, этот мальчишка Билли всё же продлит период интервью или нет? Я надеюсь, ты знаешь об этом что-нибудь. Если нет, придётся рыться в документах.       — Би… Ты про доктора Уильяма Моргена?       — Само собой.       — А, — понятливо кивнула Эмбер. — О-Он со мной не говорил с момента интервью. Вообще.       — Вот же, — Маска открыл дверь в коридор — другую, уже третью из трёх, — и пропустил первой Эмбер. В конце коридора лежало тело, но все почему-то предпочли проигнорировать это. Все, кроме девушки, конечно. — Будет крайне печально, если меня снова замуруют на пару лет в этом… гадюшнике! Нет, только представь, безвылазно лежать в стеклянном кубе без малейшего контакта с людьми! Как только куратором стал Морген, всё хоть немного сдвинулось в лучшую сторону…       — Оу.       — Вот именно! «Оу»! — возмущённо сказал Маска, всплеснул руками и с имитацией тяжёлого вздоха замолк. Что вообще-то ему не очень-то свойственно.       Всё ближе к телу.       — Кажется, Вам нужна медицинская помощь, — донеслось сбоку от Эмбер, и та тут же отшатнулась к Маске от опустившегося к ней любопытного клюва. Перспектива быть слегка ужаленной чёрной расщепляющей жижей ей нравилась куда больше, чем мгновенная смерть, о которой, кажется, упоминал Маска.       — Нет, спасибо! — на автомате пропищала девушка, надеясь, что это не прозвучало слишком уж резко.       — Хм.       — Оставь, — великодушно махнул рукой носитель Маски. — Как будто у нас есть время.       — П-подожди секунду, — чуть не перебила его Эмбер, когда заметила, что причёска лежащего на земле человека с кровью на лице была ей знакома. Она приблизилась к нему, отбежав от объектов на несколько метров дальше. Рыжие волосы, да, точно, и брови, кажется, густые, такие запоминающиеся…       — Мне кажется, я уже не раз говорил, что перебивать меня не стоит, — недовольно подметил Маска.       Эмбер же села на корточки, выронив нож, с трудом перевернула тело с бока на спину и расправила халат мертвеца, чтобы проверить бейджик. Так и есть, доктор Элсон. Девушка на автомате проверила его пульс по сонной артерии, потом наклонилась вниз проверить дыхание. Ни того, ни другого.       — Это научный сотрудник, работающий со мной, — негромко пояснила Эмбер, не желая признавать смерть человека, что хоть изредка разговаривал с ней и помогал ей. А если её обвинят в его гибели? А если условия её содержания после такого в разы ухудшатся? А если… — Извини, пожалуйста, что перебила. Дашь мне пять минуточек? — она обернулась на Маску, уже ощущая, как повышается частота ударов своего сердца и как незаметно краснеют её щёки. — Он, кажется, планировал поговорить с Моргеном, чтобы у-убедить его… это… — она сбилась с мысли почти сразу же, словно её насильно спихнули с тонкой тропинки.       — Только не делай такие щенячьи глазки, — насмешливо протянул объект.       — Сочту это за условие твоего согласия, — выпалила Эмбер прежде, чем поняла, что сказала. По тонкой грани идёт, однако, очень тонкой. Девушка чудесно осознавала, что в живых-то она остаётся лишь благодаря жалости объекта, которой могло и не хватить на кого-то ещё. Но, с другой стороны… объекта же тоже можно уломать на что-то?       — Чертовка, — ответил Маска.       — Не думаю, что ему можно помочь, — подметил через пару секунд Чумной доктор, но его слова девушка проигнорировала. Она уже начала СЛР, которая, на самом деле, давалась ей нелегко. Эмбер, освободив дыхательные пути Элсона, то есть, развязав его галстук и нервно оторвав к херам пуговки его милого воротничка, со всеми её скромными силами начала ритмично надавливать на его грудную клетку. Где-то она слышала, что это стоит делать под ритм одной известной песни, но в нужный момент всё вылетело из головы. Она лишь мысленно отсчитывала тридцать, а потом, скрепя сердце, сделала два вдоха через «искусственное дыхание». Ей становилось мерзко от осознания, что это может быть уже давнишний труп (хотя почему же он всё ещё тогда такой тёплый?), но возможность остаться тет-а-тет с Моргеном и его любимчиками была в разы неприятней, так что Эмбер снова продолжила нажатия. Где-то через ещё пятнадцать нажатий она всё же услышала вдох.       — Кажется, тебя скоро сместят, Док.       — Это не самая удачная из Ваших шуток, — хмуро отозвался Ноль-Четыре-Девять.       Эмбер закашлялась и вытерла губы тыльной стороной руки, а сами ладони потом брезгливо вытерла о штаны. Она была не большой любительницей касаний. Элсон дышал, но слабо; она проверила его зрачки — сужаются. Хороший знак, наверное.       — Ну, ладно, помогла и хорошо. Это всё, ради чего ты задерживаешь меня тут? — поинтересовался Маска, подходя к сидящей на полу девушке. Та вздрогнула и обернулась, подняв голову на него. —… Не смотри на меня так.       — Как?       — Как на изверга. Между прочим, я всё ещё жду тебя.       — Извини, пожалуйста, — поджала губы Эмбер, поднимаясь. Она почувствовала лёгкое головокружение и на пару секунд в её глазах потемнело, но она и это стерпела. — Это всё. Спасибо.       — Славно, — муркнул Маска и повёл её обратно к её камере. Коридоры постепенно становились более-менее известными девушке. Скоро, минут через восемь-десять, они дойдут до коридора с одинаковыми дверьми. Её дверь — третья. Хорошее число…       Эмбер переживала. Что, если она только что совершила ошибку или вроде того? Может, не нужно было оставлять Элсона? Но что бы она смогла сделать? Да и SCP-035 бы не разрешил тащить эту тушу с собой. Просто некому это делать всё-таки: носитель Маски не надёжен, она слаба, а это двухметровое чудовище прикончит беднягу с концами… Что она в ином случае могла сделать? А так, может, он протянет дольше? До зачистки территории и прихода настоящего медика?       Эмбер чувствовала себя неприятно, это осознание собственной беспомощности всё время с момента попадания в это место окутывало её и грозилось убить, как Дамоклов меч. Теперь выяснилось, что все знания о медицине и помощи кому-либо у неё очень малы. Она пыталась вспомнить что-то ещё, кроме СЛР, из школьной программы, но память была дырявой, как решето: девушка едва ли помнила имена одноклассников, что уж говорить о казавшемся бесполезным дополнительном курсе?       Постепенно были воскрешены воспоминания, связанные с помощью при переломах, вывихах и растяжениях. Однако о всяких ангинах и лекарствах… О, о них она не знала ничегошеньки. Она что-то знала лишь о паре обезволивающих препаратов, но за сим всё.       Элсон… Он ведь всё-таки хороший, весьма хороший человек, пусть и немного одеревенелый из-за такой работы. Но Эмбер видела в нём то, чего не было в Моргене или в других заключённых. Он… смотрел на неё всегда как-то мягко, порой с жалостью, со скукой и сожалением, — но никогда не равнодушно. И ощущать его утрату было в разы неприятнее утраты тех, с кем она училась почти половину жизни.       — Эмбер, — Маска положил руку носителя на её макушку, вырывая девушку из её мыслей. Она глянула на него в ответ. Его голос звучал осуждающе, насколько она могла судить.       — А?       — О глупостях думаешь, — прозрачно сказал объект, а потом добавил, не подмигнув разве что из-за ограниченной мимики: — А могла бы обо мне.       Эмбер сначала промолчала, глядя на него с нейтральным выражением лица, а потом ответила:       — Понятно.       — Ну и ну, и каждый раз — вот так! Ни разу не видел, чтобы ты мне улыбалась. Как будто у тебя совершенно нет поводов! Жалкое зрелище, знаешь ли.       — А чему мне?..       — Ты жива, — перебил её Маска. — И это уже много, мисс Зануда.       Эмбер отвернулась. Они уже зашли в коридор с одинаковыми дверьми, и ей пришлось указать ту, за которой находится её камера. Внутрь, в комнату наблюдения, они зашли вдвоём, Доктор остался в коридоре, быстро объяснив, что лучше уж посторожит их. Эмбер это оправдание устроило — лишь бы не находиться с ним рядом. Маска как-то привычно стал разбирать бумаги, а потом и папки — в том числе те, что были на рабочем столе компьютера, который был разблокирован объектом.       — Почему ты пошёл за мной? — тихо спросила Эмбер. Она остановилась напротив окна, глядя на хаос в собственной камере. Тонкое одеяло брошено на пол, кровать смята; стол стоит криво, а если ножки искривлены из-за того, что она пыталась их отломать и что она на него вставала; стул оказался опрокинут; на полу редкие капли крови и разбросанные книги и записи. Девушка и не заметила, что учинила такой беспорядок, когда в панике металась, словно бабочка в банке. Хотя… скорее уж как слон в посудной лавке.       — Неужели ты думаешь, что я бы оставил тебя одну во время такого опасного мероприятия? — осуждающе-весело прозвучал его потусторонний голос. — Или я не могу просто немного позаботиться о том, кто работает и будет работать со мной? Мне, знаешь ли, редко удаётся увидеть новые ясные лица.       О том, что ему нужна была информация, которую он не нашёл у своей камеры содержания, он теперь умолчал. Эмбер это понимала, но где-то далеко-далеко. Неочевидно.       — Извини, — пробормотала заключённая. — Не думала, что это так.       — Я знаю, — он беззаботно пожал плечами, выводя на экран какой-то документ. Хотя смотрелось это как-то дико: в антураже современности античная маска выглядела весьма неуместно. — Хм. У этих ребят в планах ещё три интервью, включая сорванное сегодняшнее. «Доктор У. Морген выражает опасение, что постоянные контакты W-035-001 с объектом могут привести к более рассчитанным попыткам побега», — передразнил сотрудника Маска. — Ну и имечко тебе присвоили. Старое звучало лучше.       — А Морген прав? — с опаской спросила Эмбер, в мыслях полностью соглашаясь с последней фразой.       — Не особо. Если честно, последнее время всё становится немного интереснее, — она вопросительно посмотрела на Маску, повернувшегося к ней. Он развёл руками. — Ну что я могу сказать? Мисс с моим номером последнее время значительно разбавляет собой мою однообразную рутину.       — Вот как… — тихо проговорила девушка.       — Да и… — он откинулся в компьютером кресле. Верхняя часть тела носителя была уже заметно прочернившейся. — Рано или поздно это смешное подобие тюрьмы развалится, а я, как ни в чём не бывало, выйду через парадный вход. Если исход и без того предрешён, значит, можно и не торопиться.       — Я читала, что ты не раз предпринимал попытки.       — Мне было скучно, — Маска отмахнулся, безо всякого смущения убирая руки носителя за голову. — И, отвечая на твой немой вопрос: нет, сегодняшние гуляния устроили не мы. Полагаю, что в зону лёгкого содержания кто-то проник, но, возможно, мне показалось.       — А кто?       — Да мало ли кто, — он беззаботно глянул в экран, закрывая окно с файлом. — Таких организаций — вагон и маленькая тележка, дорогая, кто угодно из них. Я предпочёл поскорее уйти от них сюда. Некоторые из них предпочитают не содержать, а устранять.       — А тебя…       — Провокационный вопрос, — перебил её Маска, мгновенно осознав опасность ещё не озвученного полностью предложения. — Разве есть мне резон отвечать, если здесь с высокой долей вероятности стоит всё ещё не отключённая прослушка?       — Прости, я не подумала.       — Да брось. Я же не в обиде.       Он поднял тело с компьютерного кресла и приблизился к Эмбер. Та вздрогнула, наблюдая за тем, как носитель наклоняется и как Маска оказывается на уровне её головы, только близковато, дюймах в пяти-шести от её лица. Девушка малодушно порадовалась, что из-за чёрной жидкости не может разглядеть ничего от лица трупа через глазницы или рот Маски.       — Слишком близко, — пробормотала Эмбер, не совсем понимая, почему не чувствует от этого как такового дискомфорта. На него и смотреть так приятно. Да и не только смотреть, на самом деле: от Маски одержимости шёл сладковатый душок жжёных волос и давней смерти, вместе с тем явственно ощущался такой запах, какой бывает в минеральных пещерах. Эмбер не знала, как из такого изумительного амбре худших на её памяти ароматов могло получиться что-то даже немного привлекательное, но факт оставался фактом. Ей хочется прикоснуться, провести пальцами по мягкому на вид тёплому фарфору, ощутить все стороны этого объекта. Снять с трупа и наконец…       — Как и думал, — он отстранился, и странные желания медленно сошли на нет. Эмбер моргнула и нахмурилась. Что он творит? — На тебя вполне работает близкая дистанция.       — А как надо?       — Обычно у этого свойства большой радиус, знаешь ли, птичка.       — То есть…       «Я обладаю каким-то лёгким иммунитетом к такому воздействию? Как же странно.»       — Нет, не думаю. Возможно просто длительное нахождение рядом немного притупило твоё восприятие.       —… Разве это наоборот не повышает риск суицида или типа того? — неуверенно ответила Эмбер. Уж об этом она успела вычитать из его дела. А ещё о том, что Морген думал, что она так-то к объекту не восприимчива.       — Ну, — он пожал плечами. — Ты ведь и не думаешь обо мне, как о прямой угрозе. Вот и всё, — он он вывел какой-то непонятный жест в воздухе. — Не хочешь почитать что-нибудь о себе? На каждого из D-класса тоже есть коротенькая характеристика. Может, узнаешь что-то новое.       Эмбер сглотнула. Она знала, что может быть там написано. Всё-таки она в старшей школе таскалась в суд разок.       — Было бы интересно я думаю, — ответила девушка, и ей в руки через пару секунд всунули тонкую папочку. Внутри оказалось весьма мало информации. Лишь ФИ, некоторые паспортные данные, краткое описание внешнего вида и характеристика. Данных-то всего-ничего, но при этом взгляд зацепился за такие злостные строчки: «Нападение на несовершеннолетнего ██.██.████ (штраф $1000 и шесть месяцев условно); тяжкое убийство первой степени 16 человек ██.██.████ — приговорена к казни.»       Внизу были и без того известные ей примечания от доктора Моргена.       — Да уж, — протянула Эмбер и захлопнула папку, а потом вернула её на стол, обойдя носителя. — Но спасибо.       Маска промолчал, а потом, спустя несколько долгих секунд тишины с жирным намёком сказал:       — Давай пройдёмся. Этому телу осталось недолго.       Эмбер обернулась, удивлённо подняв брови. Уголки губ неуверенно приподнялись. Сразу стало как-то удивительно легче, стоило ему это предложить.       — Да, конечно.

***

      Эмбер сидела в комнате для допросов. Здесь ничегошеньки не поменялось. Всё то же равнодушное стекло, делящее помещение надвое, всё тот же стол, всё тот же стул. Ситуация, правда, немного иная.       Девушку била дрожь, а живот крутило, как у студентки, вытянувшей худшей билет на экзамене, к которому она не готовилась. Что же ей скажут, а что скажет она? Ей хотелось под землю провалиться, ведь такими темпами ей грозит смерть уже через месяц-другой. Но пришлось сцепить зубы и терпеть. Эмбер сложила пальцы в замок, крепко и надёжно, чтобы никто не увидел, как дёргаются её руки от нервозности. Спина прямая, прижатая к спинке стула, — она будто линейку проглотила. Она старалась дышать спокойно, не сбиваясь, и на это было направлено всё её внимание. Она, наверное, где-то глубоко внутри понимала, что выглядит сейчас как натянутая струна или пружина, готовая в любой момент сорваться и хлестнуть, но ничего поделать не могла. Расслабь она хочет один мускул в своём теле, как тут же её сдавит собой паническая атака или ещё что похлеще. Ну, вернее, Эмбер предполагала такой исход. Сама по себе она не испытывала раньше паничек — ну или не знала об этом. Тяжело без особых знаний описать единым цензурным словосочетанием какие-либо из неё состояний.       Последние сутки она провела в самой простой камере D-класса, какая у неё была раньше. Но этого времени хватило, чтобы изгрызть себя мыслями до костей. Место располагало к тому.       Сколько же она здесь сидит? По ощущениям — целую вечность, но на деле, наверное, минут пять-десять. А всё равно так плохо.       — Прошу прощения, припозднился, — она пропустила момент, когда Морген зашёл, а потому вздрогнула от неожиданности, услышав его голос.       — Здравствуйте, — тихо подала голос Эмбер.       — Здравствуй, — кивнул сотрудник. — Ну, к делу. Вынужден сообщить, W-035-001, что Ваши условия содержания были мною слегка пересмотрены. Вентиляционные ходы были в кратчайшие сроки отремонтированы и усилены ради снижения шанса дальнейшего самовольного покидания камеры. Комнатный гарнитур заменён не был — мебель не сломана, так что это останется на Вашей совести. Как и уборка.       Эмбер молча кивнула. Ей и раньше вообще-то было необходимо прибираться в комнате самой, так к чему теперь эти слова?       — А теперь — объяснитесь. На камерах заметна Ваша паника. Что именно её вызвало?       — Я н-не слышала, эм, звук… сирены и не поняла, в общем и целом, почему вы все так резко ушли. На тот момент. И потом так долго ничего не происходило, хотя должно было… И, и… Это вызвало во мне… какое-то ощущение неправильности…       — Продолжайте, — несмотря на его просьбу, Эмбер затихла на пару секунд, переводя дыхание.       — И мне стало очень страшно. Я слышала от Маски одержимости про 106-го, когда мы в первый раз разговаривали, да и видела действие этого объекта на деле. И я запаниковала от одной лишь мысли, что это… этот… эм, объект может оказаться рядом.       — Только из-за этого?       — Из-за всего сразу, — нахмурилась Эмбер и вдруг посмотрела Моргену в глаза. Ей было неприятно соблюдать зрительный контакт, но так мужчина хотя бы поймёт, что она не врёт.       — Понятно. О чём Вы с SCP-035 разговаривали в пункте наблюдения за Вашей камерой?       — Ну… — Эмбер немного поспешно пожала плечами. Внутри всё огнём горело, хотелось уже сгорбиться, ударить кулаком по столу, закричать, заплакать и высказать всё. Была ли выключена запись звука, не была ли… — Обо всём по чуть-чуть. Он заметил, что его влияние на меня слабо. Ну, я про эту самую… соответственно… Не знаю. Очарование вот это вот — оно пассивно работает только с короткого расстояния, — Эмбер сглотнула, продолжая смотреть в глаза. Ещё чуть-чуть. Совсем капельку. Просто смотри на него и всё будет хорошо, это же не так сложно. И почти не больно. — И ещё сказал, что ему хотелось бы продлить этот, э-кхм, цикл интервью. И мне бы тоже хотелось присоединиться к этой просьбе.       «Если это вообще возможно,» — осталось в воздухе.       — Вот как. Вы уверены? Большинство сотрудников чувствуют недомогание при работе с этим объектом, — Морген едва заметно сощурился.       — Да. Да, уверена. Я просто…       чувствую себя немного лучше с ним, чем без него.       люблю, когда меня слушают в ответ.       люблю, знаете, разговаривать.       чувствую удовлетворение, когда я для кого-то значу больше, чем ничего.       ощущаю себя менее ужасно, когда знаю, что будет завтра.       не хочу умирать.       не хочу оставаться одной без единой живой души, что обращала бы на меня внимание или думала бы обо мне иначе, чем о пушечном мясе или грязи.       знаю, что убью себя в конце этого общения.       —… осознаю все риски, и это всё же лучший исход для меня. Я понимаю свою роль расходника здесь, хотя и не заслуженную.       Молчит.       — Ваша вина была доказана на суде присяжных, — после краткой паузы ответил мужчина.       — Меня заставили сознаться и фальсифицировали улики. Я бы никогда не спустила свою жизнь в унитаз ради кучки каких-то говнюков.       — Что ж, я вижу. В таком случае на эту тему будут проведены отдельные разговоры со следственным психологом и дополнительное локальное расследование. Не в наших принципах использовать таким образом невиновных.       — В любом случае, это!.. — вдруг выпалила Эмбер, моргнув, а потом мысленно щёлкнула себя же по носу и более спокойно пояснила, сдерживая накатывающеее волнами беспокойство: — Я осознаю, что это клеймо останется со мной ещё на долгое время, и там, на свободе, меня на самом деле никто не ждёт, да и не ждал никогда. Я была бы только рада быть для кого-то полезной в рамках разумного.       — В рамках разумного было бы не признавать чужую вину, — заметил доктор Морген. И этот лёгкий осуждающий тон Эмбер жутко не понравился.       — Мне сказали, что меня в любом случае найдут где угодно, если я скажу что-либо не так. Уж в том состоянии не мне было спорить. Поймите, пожалуйста, что мне важно остаться не только живой, но и мало-мальски трудоустроенной и приносящей пользу.       Доктор Морген несколько секунд молчал, глядя на неё в ответ. Потом покачал головой, опустив глаза, и полистал принесённые им бумаги. Он явно не мог ничего обещать, особенно относительно её самоуверенного заявления — прозрачного намёка-просьбы.       — Посмотрим. Тогда задам Вам другой вопрос: что побудило Вас сблизиться со старшим научным сотрудником доктором Шоном Элсоном и попытаться спасти ему жизнь?       — Э, — Эмбер несколько раз глупо моргнула. — Ну, ничего?.. Я не собиралась с ним пытаться сближаться или типа того… А спасла только потому, что он в этом, кхм, явно нуждался… Я бы сделала что-то такое и с тем, с кем я не была знакома, — девушка слегка повернула голову и посмотрела в окно-зеркало. Она выглядела непривычно и не особо ухоженно, но не походила на законченного уголовника или садиста. Потом вернула взгляд Моргену. — Это же первая помощь, такое любой мог бы сделать. Вернее, нет, обязан был бы сделать…       — Понятно, — со вздохом сказал мужчина. — Вам есть, что ещё сказать, Эмбер Лорн?       — Кое-что есть, — осторожно проговорила девушка. — Что случилось с мистером Элсоном по итогу?       — Ах, это… — Морген усмехнулся и потёр двумя пальцами переносицу. — Он жив, да. Вернётся к работе после лечения и прохождения реабилитации. Он сам выразит Вам благодарность, полагаю.

***

      —… Я, оказывается, ничего о тебе не знаю, — задумчиво говорит Эмбер после непродолжительного молчания, не ожидая, что Маска ответит на это. Она понимала, что почти все её слова звучат глупо, неуместно и бессмысленно. Но, тем не менее, он всё же усмехнулся и понятливо произнёс:       — Ну, знаешь ли, мы и не говорили обо мне особо. Нет, конечно, интервью это весьма интересное занятие, но я бы не сказал, что я действительно говорю о себе во время него, — он улыбнулся интонацией на словах и пожал плечами. — А что? Есть желание узнать? Вижу, что есть, так почему не спросишь ничего? Не поверю, что боишься.       — Нет, нет, совсем нет! Точнее… Я не знаю, что именно спросить. Обычно задают вопросы из разряда: «чем увлекаешься», «есть ли хобби или друзья»… Но я не уверена, что из этого применимо к тебе, к сожалению. Так что спрошу что-то более подходящее и ванильное: есть ли у тебя какие-то цели или мечты, не учитывая то, что ты говорил на интервью?       — Хитро, — Маска задумчиво смотрел на стену коридора, по которому они вдвоём шли, раздумывая над ответом. На самом деле, он уже говорил о подобном не раз в болтовне под камерами, но никогда в его желаниях не проскакивало ничего объективно хорошего. — Месть не кажется тебе хорошей мечтой, а? — у Эмбер автоматически всплыла в памяти расшифровка интервью с той легендой о божественном создании, рассказанной объектом.       — Ещё бы.       — Тогда, пожалуй, мне бы хотелось вернуться в театральное искусство и по вечерам попивать дорогое вино в окружении прелестных дам, — важным и серьёзным тоном заявил Маска.       — Разве это… ну, возможно?       — Ты же не спросила о практически возможной мечте. Вот я и сказал, первое, что на ум пришло. А так, думаю, процентов на десять — реализуемо.       — В смысле на десять?       — Формально дама есть и вечер тоже, — он ехидно пожал плечами, а Эмбер едва сдержала порыв пихнуть его в бок. Всё равно смысла нет. — А вот это верно подмечено.       — П-прекрати лезть в мои мысли! — пискнула девушка, заливаясь краской.       — Думаешь громко, а виноват — я? — Маска сменил выражение лица на более печальное и взмахнул руками, едва не задевая уклонившуюся в тот же миг от чужого запястья Эмбер. — Несправедливо! Ты просто провоцируешь меня их читать.       — Многие мужчины говорят что-то подобное в другом контексте.       — Ах ты… — он тут же резко опустил руку на не успевшую среагировать заключённую и с силой взъерошил её волосы. — Ещё с Биллом меня сравни, честно слово!       — Ай-яй! — она попыталась перехватить ладонь носителя, но не успела — Маска уже ловко убрал руку и сложил её на груди вместе со второй, так что девушке оставалось только пригладить разворошенные пряди. — Гад.       — Как метко, — его лицо снова рассекла улыбка. — А ты?       — Что я?       — Есть у тебя мечта? У каждого человека есть всё-таки. Даже у Доктора, к слову.       — Н-ну… — Эмбер зачесала пальцами волосы. — Я бы хотела написать и выпустить собственную книгу и самостоятельно её проиллюстрировать. Но это, наверное, не совсем то…       — Да, а как же элемент невыполнимости? Или думаешь, что здесь нет печатного издательства и своей публицистики — «Фонд-онли»? — шутливо отозвался объект.       — А есть? — она подняла брови, на миг глянув на Маску.       — Если бы тут чего-то не было, вот тогда я бы удивился.       Эмбер хихикнула, прикрыв рот рукой. Некоторое время они шли в молчании. Таком непринуждённом и приятном, словно в раю, потому что в реальном мире никогда и ни с кем девушка не ощущала такого простого спокойствия, какое витало в воздухе рядом с этим конкретным объектом.       — Осторожнее, — сказал Маска, заметив присутствующих позади и заслонив телом носителя ещё ничего не понявшую Эмбер. Однако громкий выстрел всё же пронзил воздух грохотом встретившей плоть пули. — Ах, когда вы уже научитесь меня слушать?.. Тут, между прочим…       — Руки вверх! По разным сторонам коридора! — прервал его речь приглушенный голос.       — Зануды, — протянул лениво Маска, отстранившись от Эмбер и поднявший руки. Девушка же на чистом автомате от испуга сделала эти привычные после тюрьмы действия. Одиночный выстрел сделал весьма большую работу, превратив её в нашпигованную холодным страхом послушную куколку. Умирать-то как бы по своей глупости не хотелось. Следующие команды Эмбер не расслышала из-за возросшего звука стука сердца, грохочущего в голове набатом не хуже пули. Однако объект более доступно и чётко дублировал все слова в её мыслях, за что она была готова ему ноги целовать и кланяться в пол. Хотя у самого-то объекта ног не было… Ну, всё, что было, — вот то и целовать от благодарности. — Осторожнее, эй, — снова повторил.       Дальнейшее Эмбер помнила смутно, лишь голос Маски отпечатался в её памяти достаточно чётко. Наручники, вытяни руки, они наденут наручники и сопроводят… И так далее. Единственным островком спокойствия посреди этого ужаса оставался именно он.       Эмбер сидела в какой-то пустоватой каморке для содержания класса D, очень крохотной, даже меньше, чем ей запомнилось. Её пихнули туда почти сразу. Она наивно надеялась, что проведёт в этом месте как можно меньше времени, пусть и понимала, что иных хороших условий ей в дальнейшем предоставлять никто не обязан. Она сжалась комочком на кровати, обняв колени. Ладони, немного стянутые шрамированной кожей, пощипывало фантомной болью, как и покрывшиеся бурой коркой царапины на предплечьях.       Что теперь будет? Она снова повелась и на поводке у собственного страха совершила возможно фатальную глупость, из-за которой может опять оказаться среди простых уголовников. И не будет больше ничего хорошего. Она продолжит только бояться, бояться, бояться и…       … работать, занимаясь каким-то дерьмом, совсем бесполезным и наскучившим ей. Она ненавидела ту двигающуюся скульптуру, ненавидела всё, что было связано с теми первыми днями, когда приходилось от незнания злобно остерегаться буквально всего. Ей хотелось вернуться домой, но почему-то не в то место в общежитии, где валялись университетские картины на полу и где на полках стояли странные глиняные фигурки вместе с акриловыми стендами, не в то место в родительском доме, где её окружили бы безликие стены и пыльные книжные шкафы, а в её камеру содержания, которая раньше казалась серой и пугающей, а сейчас явилась островком спокойствия и стабильности посреди всего этого океана хаоса.       А если она туда не вернётся? А если её устранят? Или сотрут память, как в тех фильмах про людей в чёрном, и отправят на исполнение приговора — смертную, мать её, казнь?       Что же такое, почему никто ничего не говорит? Когда к ней зайдут или через дверь хотя бы скажут, что теперь будет? Почему вокруг так пусто, так блёкло и серо? Почему этот мир, чёрно-белый и мерзкий, предстал снова таким некрасивым и ненадёжным?       Эмбер боялась.       Опять.       Она, кажется, уснула. Но сон был беспокойным, кошмарным настолько, что лучше бы его не было. Между обрывками беспамятства она иногда вставала омыть лицо водой из раковины рядом стоящей, чтобы как можно больше бодрствовать, но дремота раз за разом её одолевала.       Такая же, видимо, у неё судьба, — рассудила спустя шесть часов такого времяпрепровождения Эмбер.       Попутно с этим она всё же думала о том, что возможно, наверное, вероятно её правда кто-то ждёт. Маска, быть может. Пусть они и почти не знакомы, пусть они друг к другу тянутся исключительно в корыстных целях, пусть она ему в целом и не нужна… Он ведь будет её ждать, да? Он ведь не захочет, чтобы она так быстро умерла или была убита?       Спорный вопрос, и от яркого ощущения его спорности становилось лишь дурнее и дурнее. Господи, скорее бы этот бесконечный день (или уже наступил другой?) кончился, скорее бы Эмбер вернулась в свою камеру и нормально уснула. Скорее бы этот чёртов доктор Морген посмотрел на неё и сказал: «Всё в порядке, мы выяснили, что Вы невиновны, поэтому мы не будем заставлять Вас убираться убиваться в камерах содержания всяких дерьмодемонов.» Это было бы весьма славно.       Хотя почему нет?       Эмбер резко села на кровати и заговорщицки осмотрела стены. Может, ей правда поднять эту тему? Попросить, чтобы её оставили работать с Маской и не заставляли бы мучаться у других объектов больше никогда? Выклянчить собственную безопасность?       Она упала обратно на кровать и зарылась лицом в подушке. Теперь ей предстоит всё время продумывать варианты развития такого разговора, пока её не достанут из этой коморки и не позволят поговорить с доктором Уильямом Моргеном. Ах, как же она боится и жаждет этого.