Руководство по приготовлению бич-пакета

По дороге домой, загрузившись в такси, мама начала сокрушаться, что зря они переехали. О том, как Юри будет тяжело освоиться в местной школе совсем не подумали, и, возможно, им стоило бы вернуться обратно. Продолжила тем, что ей тут тоже непривычно, и она очень скучает по Токио: и работа там была лучше, и подруг не хватает, и вообще Россия на любителя. Юри с трудом сумел убедить ее, что ни с кем он не дрался, что Крис его не ударял, что ему банально прилетело мячом по морде. Банальнее будет только поскользнуться на не пойми откуда взявшейся банановой кожуре. – А почему же тогда у второго мальчика была перевязана голова? – вопрос был вполне ожидаем, Юри и сам был бы рад знать, но русский сленг думал иначе. – Упал, – ответил тогда Юри, хотя он слабо представлял, как надо было так извернуться, чтоб расшибить себе чело. Однако маму такой поворот событий устроил, и остальная дорога прошла в задумчивой тишине, лишь изредка прерываемая вопросами о самочувствии Юри и какой-то невероятной русской попсой, гремевшей из приемника таксиста, о том, что Вите? Кому-то надо выйти. Русскую музыку Юри тоже не понимал.

***

Вертолетить Юри перестало где-то ближе к вечеру. Как только Хироко приволокла ушедшего в астрал сына домой, тут же уложила его на кровать. Юри блаженно повалился на подушки, но мама оставила его одного только после небольшого допроса о самочувствии. Повздыхав, она засеменила на кухню и вскоре начала греметь кастрюлями. Юри обернулся вслед закрывшейся двери, глубоко вздохнул и поморщился – есть он он не хотел от слова совсем. Теперь перед ним встала непосильная задача – переодеться в домашнее. Пятнадцать минут ковыряясь с одним носком, Юри заметил, что умудрился сегодня надеть разные – один с пуделями и второй с уточками. Кое-как натянув футболку, Юри плюхнулся обратно на кровать. Голова нестерпимо кружилась, а наскоро зажеванный на переменке бутерброд, подозрительно аукался в животе. Из положения лежа Юри осмотрел свою комнату: бардак из учебников на столе, пресловутые стикеры, перевел взгляд на кресло, куда, вместо шкафа, была свалена одежда… Икнул.

***

На минутку прикрыв глаза, Юри проснулся, когда небо за окном уже приобретало ночную синеву. В комнате стоял приятный сумрак. Юри был накрыт пушистым пледом. Время, казалось, застыло. С улицы доносился звук проезжающих машин и отдаленные голоса прохожих – вечерняя Москва жила своей жизнью. Он бросил взгляд на настенные часы, но ему не удалось ничего разглядеть, все было размыто. Юри достал с тумбочки телефон – нехило он так полежал с закрытыми глазами. Потянувшись и знатно хрустнув пожилым позвоночником, Юри крякнул, предпринимая попытку присесть. В этот момент дверь тихо приоткрылась, и в проем осторожно заглянула мама: – Юри? Не спишь? – прошептала она. В ответ Юри промычал что-то нечленораздельное, и мама уже свободнее зашла в комнату. – Я там супчик сварила, не хочешь? – она аккуратно присела на край кровати и погладила Юри по голове, убирая челку с глаз. Юри, все еще не до конца проснувшийся, отрицательно покачал головой. – Как себя чувствуешь? – Голова немного болит, а так нормально, – Юри по привычке пошарил рукой в поиске очков, но не ничего не нашел. И вспомнил, что давеча разбил их на физре. Это объясняло, почему он не увидел часы. Придется заказывать новые. Юри обреченно вздохнул – покупка новой оправы всегда была утомительным занятием. Мама кивнула и, сказав напоследок, что принесет чай, вышла из комнаты. Юри остался наедине со своими мыслями. Потер лицо ладонями, стараясь немного проснуться, и зашебуршал, выбираясь из кокона пледа и подушек. Припомнил, что, прежде чем потерять контроль над ситуацией, разговаривал со старшеклассником, которого впервые увидел в автобусе. Неестественно светлые длинные волосы впечатались в память. Юри вдруг накрыло сожаление. Надо было по-человечески познакомиться, представиться, его имя спросить, а он только и смог, что имя друга краем уха в разговоре выловить. Это был его самый длинный диалог за весь месяц, не учитывая ответы на уроках. Теперь шанс продолжить общение был упущен, а те два парня уже наверняка и думать о нем забыли. Однако эта мысль не отпускала и стала идеей фикс. Так что, недолго поколебавшись, Юри полез в телефон скачивать аналог фейсбука по-русски, о котором он был наслышан от одноклассников. Хоть какая-то от них польза. Приложение грузилось издевательски медленно. За это время Юри успел спланировать потенциальную переписку, когда (вариант "если" он решил не брать в расчет) найдет того пацана. Придумал тысячи оправданий зачем искал его в сети, продумал свои ответы, остросюжетные повороты, даже, в поиске умных изречений, обратился к гуглу за помощью, в общем занимался крайне важными вещами, без которых ни одно общение не протянет и минуты. Так все делают. Когда приложение наконец соизволило скачаться, Юри с опаской покосился на голубую иконку. Он и фейсбуком-то особо не пользовался, но надеялся, что сможет разобраться Вконтакте. Зарегистрировался, сделал аватарку – поставил свою совместную фотку с Юко и Такеши, которую они сделали в день перед его отъездом – и попытался разобраться в меню. Где тут можно искать людей? Их же можно как-то искать, это Юри знал наверняка. Тыкнул в раздел "Друзья", ну мало ли. Там его, конечно же, встретила пустота и "У вас нет друзей", Юри мысленно поблагодарил Вк за очевидность и тут же взглядом наткнулся на строку поиска. Посидел, подумал и напечатал "Крис", настроил фильтры на Москву и на их школу. Таких людей не было. Либо этот Крис не указал номер своей школы в профиле, либо Юри делает что-то не так. Юри склонялся ко второму варианту. Убрав имя и оставив только поиск по школе, он просто пошарил по отобразившимся людям. У некоторых на аватарках были котики, у кого-то мемы, у кого-то бесполезные пейзажи, а у некоторых имена наталкивали Юри на мысль, что даже если тот парень тут и есть, то вполне может быть зарегистрирован как какой-нибудь "Властитель Шавермы". Пролистав несколько страниц сомнительных имен и аватарок, и поняв, что это абсолютно пустое занятие, Юри закрыл приложение. На него с новой силой накатило уныние. Ну вот что он, а? Сидел молчал, как дурачок, не проявил никакой заинтересованности в разговоре. Оба парня казались неплохими ребятами. Вдруг у него получилось бы влиться к ним в компанию? А потом Юри подумал: ну кто захочет добровольно с ним общаться... Говорит с дичайшим акцентом, медленно подбирает слова, грамматика хромает, и его неуверенное лепетание хрена с два кто поймет. У них уже наверняка давно состоявшийся коллектив, куда он там собрался вливаться. Даже если что-то и выгорит, он постоянно будет ощущать себя лишним в компанейских разговорах. Будет теряться в словах, паниковать и в итоге просто сведет общение на нет. Такие нервотрепки были ни к чему. Ему бы программу за четверть успеть освоить, времени на интеграцию в компанию нет совершенно. На что Юри вообще надеется, он здесь чужак, иностранец, таким и останется. Надо просто смириться и не отсвечивать эти три года, а потом вернется на родину, придумает что-нибудь с поступлением в ВУЗ и забудет Россию, как страшный сон. Юри с раздражением отбросил телефон, поднялся с кровати, влез в тапки и поплелся на кухню, чтобы помимо чая, обещанного мамой, продегустировать и супчик. Мама была счастлива и ладно, хоть кто-то должен.

***

Тем не менее, спустя два дня проведенных дома, за исключением небольшой вылазки в оптику, Юри вернулся в школу и на каждой перемене пытался высмотреть знакомую светлую макушку или Криса. Проходя по коридорам, Юри вертел головой по сторонам, оборачивался вслед старшеклассникам, но ни один из недавних знакомых так и не попался на глаза. На большой перемене, первым делом, Юри пошел не в столовую, как все нормальные люди, а к физруку. Он, должно быть, сильно перепугал Якова Давыдыча, когда шмякнулся на пол. Надо было перед ним извиниться. По пути в зал Юри подумал, что, возможно, Фельцман знает этих двоих ребят. Спросить стоит, иначе он себе не простит, если хотя бы не попытается узнать. Уже только у входа в небольшой кабинет физрука, Юри растерял свою уверенность и подумал, что тот мог отойти или занят, и поговорить с ним не удастся. Может, он вообще это все зря затеял, сейчас бы еще грузить учителей своими проблемами. Он ведь не предупредил, что придет. Но, с другой стороны, как ему надо было предупредить о своем визите? Никто его не будет встречать с воплями и фанфарами. Поколебавшись пару минут у двери в кабинет, он все равно постучал и, дождавшись приглушенного "входите", открыл дверь. Не зря пришел. – Чего надо? – спросил Фельцман, не отрываясь от заполнения журнала. Юри немного помялся, сглотнул, закрыл за собой дверь и осторожно сказал: – Яков Давыдович, здравствуйте. Простите, если помешал, но я хотел извиниться за то, что доставил неприятности на прошлом уроке. Фельцман резко поднял голову и, узнав Юри, немного опешил. – А, Кацуки, – хмурое выражение лица вернулось в мгновение ока, – да, перепугал ты нас знатно, но это я не доглядел. Тебе не за что извиняться, – он отложил ручку и закрыл журнал. – Разве что не витай больше в облаках во время игры, – Юри показалось, что Яков Давыдович слегка усмехнулся. Юри понурил голову и кивнул, а Фельцман, тяжело вздохнув, открыл ящик стола, достал флягу и хряпнул немного из нее. Юри был слегка шокирован увиденным и в замешательстве замер у входной двери. – Ну что стоишь, проходи, садись, – Яков Давыдович указал на второй стул перед столом. – Чаю хочешь? В столовке тебе уже вряд ли что-то перепадет. Эти мелкие ястребы в два счета все съестное разбирают. Юри нерешительно кивнул и присел. Все происходящее выглядело очень странно, но он был железно настроен спросить о тех старшеклассниках. – Учти, есть только черный, эту вашу зеленую бурду я не пью, – Фельцман закрутил флягу и направился к чайнику. Налил воды и поставил кипятиться. Юри решил не обижаться на "зеленую бурду", зеленый чай и правда был на любителя. Юри сидел как на иголках, в Японии такого с ним не случалось. Обычно разговоры с преподавателями были сугубо официальными, никакой речи о чае с плюшками и быть не могло. Впрочем, в Японии с ним много чего не случалось, по сравнению с последними месяцами, проведенными в Москве. Он наблюдал, как физрук достает чашки с каким-то цветастым рисунком из шкафа в конце кабинета и кидает в каждую по чайному пакетику. – Сахар надо? – не оборачиваясь, спросил Фельцман. Юри было слишком неловко и странно, так что, несмотря на свою любовь к сладкому чаю, отрицательно помотал головой. А потом, опомнившись, подал голос, что нет не надо, ибо Яков Давыдыч не видел его конвульсивных подергиваний черепной коробкой. Себе Фельцман тоже не стал добавлять сахар, вместо этого плеснул еще немного подозрительной жидкости из фляги прямо в свой чай. Юри не знал чего там было больше: чая или содержимого фляжки. Когда чашка оказалась перед ним вместе с целлофановым пакетом печенья, Юри кивнул и осторожно обхватил ее двумя руками, согревая озябшие ладони. – Если нужна холодная вода, вон там кулер, – указал за спину Юри. Юри и от этого отказался и, нервно поерзав на стуле, посмотрел, как Фельцман, не испытывая никакой неловкости, спокойно потягивает свой чай и жует курабье. Сделал глоток из своей кружки с пчелкой и розовым цветочком. Поразглядывал странный рисунок – пчелка выглядела не вполне адекватно, Юри решил, что у них было много общего – пошкрябал ногтем краску, проверяя ее на прочность, посмотрел на Фельцмана еще раз. Перевел дыхание и, наконец, решился: – Яков Давыдович, – тихо начал он, однако был сразу прерван учителем. – Просто Яков, а то как дед. Юри не понимал русскую систему взаимоотношений с преподавателями и уже менее решительно продолжил: – Яков… я хотел у Вас спросить, – немного помялся под хмурым взглядом Фельцмана. Тот приподнял бровь, мол, давай уже, рожай, – Вы случайно не знаете одного старшеклассника? У него длинные светлые волосы, и он друг Криса... Его фамилию я, к сожалению, не знаю. Если бы не вечно статичное выражение лица, Фельцман выглядел бы так, будто вот-вот закатит глаза. Юри снова не понимал, чем вызвал такую реакцию. Предположительно – вероятнее всего – его вопрос был мало того, что странным, так еще и попахивал сталкерскими замашками. Но Юри не сталкер, просто заинтересованная личность, осталось только Фельцмана в этом убедить. Но Россия оказалась куда прямее извилин Юри. – Да кто ж не знает этих двух распиздяев, – на лице Юри было истинное олицетворение глубокого когнитивного диссонанса. Фельцман намек понял. – Знаю, говорю, этих балбесов: Виктор Никифоров и Кристофф Джакометти. Они из 11"А". А что, опять что-то учудили? – Нет-нет, просто встретил их вчера в медкабинете, – Юри так распереживался, что не выдержал и тоже взял печенье. Яков громко отхлебнул из чашки и закусил печенюхой: – А-а, они там завсегдатаи, – хохотнул, – либо на ковре у завуча, либо у Аньки. Вспомнив Лилию Барановскую, Юри решил, что будет образцовым учеником до скончания своих школьных лет. – Виктор в начале сентября подговорил класс устроить харлем шейк на уроке Генгены. Вот ору-то было! – Фельцман, кажется, был в искреннем восторге от проделок этого самого автобусного Виктора. Наконец-то русские выражались на международном языке, который Юри мог понимать и анализировать. Поначалу Юри пришел в ужас от услышанного – страшно представить, что с ним сделали бы, устрой он такое, но отрадно было осознавать, что именно ее урок был сорван из-за глупого флешмоба. Напряжение немного отступило под смешливым взглядом Якова и просто от осознания, что кто-то не побоялся инсценировать подобный беспредел на уроке Изольды Тихоновны. Виктор уже казался потрясающим человеком. Когда чай был выпит, а пакет с печеньем уполовинен, Юри почувствовал себя гораздо спокойнее. Но время большой перемены не было резиновым, так что ему уже следовало двигаться к кабинету истории, чтоб не опоздать. Юри засобирался, когда Яков, вдруг внезапно посерьезнев, сказал: – Кацуки, ты это... если что случится, приходи и рассказывай. Разберемся. Юри не ожидал такого, от слова совсем, и вновь растерялся. Под пристальным взглядом Фельцмана он нерешительно качнул головой. Увидев, что Яков тоже удовлетворенно кивнул, наливая себе остатки содержимого фляги в уже опустевшую кружку, Юри решил более не задерживаться. – Спасибо Вам большое, Яков. Мне пора идти на урок, – Юри по привычке поклонился. Уже порядком захмелевший Фельцман недовольно выгнул бровь. – Кацуки, не страдай херней, кланяться он удумал, — цокнул языком, смерил побледневшего Юри хмурым взглядом, и махнул рукой. – Шуруй уже, опоздаешь. Юри еле удержался от еще одного поклона, подхватил рюкзак и вымелся из кабинета физрука. Оказавшись в коридоре, Юри оперся о стенку и облегченно выдохнул, расслабив плечи. Все прошло хорошо, даже отлично. Если Юри правильно расценил ситуацию, у него появился друг в лице Якова Давыдыча. Это здорово. Он также узнал класс и имена ребят. Дело оставалось за малым, Юри просто нужно было решиться заговорить с ними. Всего-то. Причину такой зацикленности, однако, Юри не мог объяснить даже себе. Виктор просто привлек его внимание еще тогда, в автобусе. Юри надеялся, что этого достаточно для желания познакомиться с человеком. Когда последний урок закончился, Юри, уже упакованный в теплую демисезонную куртку, застрял в холле около раздевалки. Он беспомощно смотрел на стенд с расписанием старших классов и не знал что делать дальше. 11"А" был уже давно найден. Однако аргументы для знакомства, так тщательно выстраиваемые на протяжение нескольких дней, вновь показались детским лепетом. В голове назойливой мухой вертелась мысль, что Виктор первым начал разговор в медкабинете только потому, что Юри откровенно пялился на них, но этот факт обесценил бы все последующие оправдания, придуманные Юри. Так что он постарался убедить себя, что Виктор сам был заинтересован в общении. Если же разговор был просто жестом дружелюбия, воспитанности, хорошего тона и дальше по списку, тогда Юри не знал что делать. Он покажется отчаявшимся и навязчивым. Юри сам себя задолбал. Чертыхнувшись и решив, что подумает об этом позже, посмотрел по сторонам, проверяя холл на наличие живых душ, и сфоткал расписание. Вечером, приунывая над упражнением по русскому, Юри отвлекся на расписание 11"А" и, сам того не заметив, вернулся к полюбившемуся самонакручиванию. Мусолить одну и ту же мысль, как заевшую пленку круглыми сутками, тем самым ухудшая свое настроение, уже стало досугом Юри. С таким положением дел он ебался с того самого момента, как папа сообщил новость о переводе, и, хотя он старался не доводить каждую мысль до абсурда, все его старания были абсолютно бессмысленны. Вот и сейчас Юри снова думал о том, что попытка подружиться, да что там, просто завести знакомство с Виктором – плохая идея по нескольким причинам: первая – русский Юри все еще был далек от идеала, что осложняло коммуникацию; вторая – Юри иностранец с абсолютно полярным менталитетом, который совершенно не шарит в русской поп-культуре; третья – ну просто посмотрите на Виктора, а потом на Юри, Виктор был на коне. Человек, как он, не может просто так взять и начать дружить с таким, как Виктор – это немыслимо. Юри, на самом деле, мог бы продолжать этот список очень и очень долго, но он не хотел совсем поганить себе вечер, и упражнение по русскому само себя не сделает. Он свернул фото и отложил телефон, перечитывая задание. Свет настольной лампы противно бил в глаза. Юри неделю высиживал эту свою идею – подойти к кабинету, где занимался 11"А" – но не находил в себе достаточно отваги, чтобы взять и сделать. Напротив, каждый раз проходя мимо заветных дверей, он либо ускорялся, чтобы скрыться из поля видимости, на случай если кто-то выйдет из класса, либо вообще пользовался обходными путями. С концом этой недели уже должен был быть месяц, как Юри выживал в суровых условиях русской школы. Начинался октябрь. Мало чего хорошего случилось за это время. Одноклассники все так же не предпринимали попыток сблизиться, Изольда Тихоновна все так же люто его ненавидела, а алгебра оставалась любимым предметом. Единственной инновацией стали посиделки в кабинете Якова на большой перемене, каждый раз с чем-то вкусным. Когда Фельцман принес домашние котлеты, Юри чуть ли не плакал от счастья. Он также предложил Юри немного "подзаправиться", но увидев озадаченность оного, показал фляжку и вопросительно глянул на Кацуки, а тот судорожно затряс головой и ответил, что не пьет. "По крайней мере не в школе" додумал уже про себя. Фельцман цокнул языком, сказал, что зря, и накатил еще. Заканчивался очередной учебный день, а Юри так и не решился познакомиться с Виктором. В раздевалке он тщательно накручивал шарф, так же как себя любимого, прости Господи, и думал, что завтра точно попытается. Вот прям железно. Покидая раздевалку, он подхватил рюкзак, оставленный снаружи. Кивнув охраннику, Юри вышел из здания школы и вдохнул морозный воздух. В Японии еще тепло. Он недавно общался с Мари, которая хвасталась двадцатью градусами выше нуля. Вспомнив разговор, Юри душераздирающе вздохнул, заворачивая в сторону остановки, как вдруг его схватили за руку и дернули в сторону. Юри коротко вскрикнул от неожиданности и выронил шапку, которую как раз собирался надеть. Кто бы это ни был, он немного притормозил, вернулся, поднял шапку, отряхнул и снова взял Юри за предплечье, потащив куда-то в противоположную от остановки сторону. За время этих махинаций Юри успел разуть глаза и понял, что перед ним персонаж, терзавший его мысли всю прошедшую неделю – Виктор Никифоров. Юри чертыхнулся сквозь зубы, и в этот момент Виктор, все это время тащивший Юри за собой, обернулся на ходу. – В магаз хочу зайти, а то жесть голодный, – и ослепительно улыбнулся, – на, держи шапку. Он внезапно остановился, Юри немного влетел в его спину. Виктор развернулся на 180 градусов, и, так и не выдав Юри шапку, нахлобучил ее ему на голову, поправил челку, чтоб в глаза не лезла и, удовлетворенный результатом, продолжил свой путь, снова потянув Юри за собой. У Юри голова пошла кругом. В последнее время он вообще прекратил понимать происходящее вокруг. Виктор вел его сейчас за ручку, как лучшая подружка из младшей школы. Хотя бы проинформировал, что идут они в магазин, и на том спасибо. Почему Виктор решил взять с собой Юри, а не Криса – было под вопросом. – Л-ладно, – что еще ему оставалось ответить. Магазин, под названием "Амбарчик", имел совершенно небывалые цены на лапшу быстрого реагирования. Юри называл это раменом. И пока он шокировано осматривал ценники маленьких пакетиков чипсов по шестьдесят грамм, обмирая внутри, Виктор, не теряя ни минуты, схватил с полки пару пакетов рамена и подошел к кассе. – И Парламент тропический, пожалуйста. Кассир недоверчиво посмотрел на Виктора, но, видимо, осознав, что сигареты он так или иначе купит, ответил: – Нет у нас, только Мальборо или Винстон. Продавец был не менее замучен жизнью, чем кассирша из Пятерочки. Она стала для Юри образцом работников продуктовых магазинов. Виктор же, судя по лицу, решал сложнейшую дилемму в своей жизни и усиленно хмурился. – Ну давайте Мальборо. С кнопкой же, да? Продавец устало кивнул и швырнул на прилавок пачку сигарет. Расплатившись, они покинули "Амбарчик". Виктор вскрыл сигареты, вытащил одну и довольно затянулся. Не поворачивая головы, Юри любопытно косился на него. Беспалевным Юри, видимо, быть не умел, поэтому Виктор, заметив его взгляд искоса, протянул пачку и молча предложил взять одну. Юри порывисто качнул головой, краем сознания отмечая, что в России его явно хотят склонить на кривую дорожку. Виктор пожал плечами, аля "как знаешь", и они молча продолжили идти. Юри сделалось неловко от неуютного молчания. С другой стороны, не он был тем, кто утянул едва знакомого человека в магазин, за покупкой лапши, не ему и переживать. Но так он только подумал – претворить свои мысли в действие выходило со скрипом. Благо, Виктор не был одарен таким качеством, как застенчивость. – Ты ведь из Японии, да? – Виктор бросил испытующий взгляд на Юри. Между тем они шли обратно к школе. Юри, чисто по-японски, утвердительно промычал. Зачем людям говорить, если можно издавать звуки. – И каков ваш тамошний бич-пакет на вкус? – Виктор поднес к лицу купленные пакетики и вгляделся в надписи, – с говядиной и с курочкой. Ты как, поострее любишь? Юри просто хлопал глазами. – Э-э…, – очень информативно, Юри. Молодца, так держать. Виктор все еще ожидал вербальной реакции, так что Юри решил по очереди ответить на заданные вопросы. Пакетик, под названием "бич-пакет", вероятнее всего, был аналогом рамена. По крайней мере, Юри надеялся, что выиграл в викторине "угадай русское слово". – Рамен на вкус, как лапша быстрого приготовления, но иногда туда добавляют вареное яйцо и лук, чтоб по-.... – Пофешенебельней, – Виктор взял на себя ответственность закончить мысль Юри. Юри весь в сомнениях посмотрел на Виктора и неуверенно кивнул "н-наверное". Новое русское слово даже не было похоже на русское. На лице Виктора было выражение крайней заинтересованности в обсуждении вкусовых качеств рамена, даже про сигарету забыл, и пепел осыпался на его черные конверсы. Юри должен был ему еще один ответ на вопрос, так что пришлось оторваться от разглядывания каких-то бесконечно голубых и чистых глаз Виктора и сформировать мыслю. – Эм, я чаще беру курицу, от острого мне не очень хорошо, – он смущенно поправил очки и опустил взгляд. – Отлично, я как раз хотел поострее, – он воодушевленно засунул лапшу обратно в пакет, – а насчет яйца, вы же там тухлые какие-то едите, да? Юри не знал как описать свои чувства относительно тухлых яиц, но Виктор, видимо, свято верил, что тухлую еду принимают в пищу. – Ну, нет, – в этот момент Виктор, казалось, расстроился, – но есть маринованные яйца, и они более популярны в Китае. Протянув многозначительное "о-о", Виктор покивал. – А что еще добавляют в рамен? Сборник рецептов "От Юри" по акции, не проходите мимо, только сегодня, выгодное предложение. Видимо, Виктор любил поесть. Юри запомнил. – Очень часто добавляют камабоко, – они уже были у ворот школы. Теперь был черед Виктора, в кои-то веки не Юри, не понимать о чем идет речь. – Боку но пико*? Юри все стало понятно. У Виктора были определенные интересы в японской культуре. – Боку но пико – это немного другое, – Юри не удержался от смешка и мельком взглянул на Виктора, который был в восторге от японского слова, сказанного с японским акцентом, услышанного от японца. У него был вид человека, который познал тайны бытия. – Камабоко, это…, – Юри задумался, ибо русские слова все еще были одним большим и жирным недоразумением, – это, э-э, раздавленная рыба? Может, видел где, такой белый кружочек с розовой спиралькой? Виктор кажется достиг просветления и усиленно закивал. – Вот это камабоко, – Юри был горд, он смог в русский. – То есть можно просто крабовые палочки заебашить? Поняв, что Виктор не перестанет его удивлять, Юри флегматично посмотрел на него. – Ну выглядит похоже, – он хотел затянуться, но от сигареты остался только фильтр, а бумагу курить было уделом гурманов и не каждому по вкусу. Виктор скривился, и, зайдя вместе с Юри за угол школы – Юри идентифицировал это место как курилку – выбросил бычок. У Юри, за все время их разговора, создалось впечатление, будто его реакция и слова Виктору совершенно не важны. Казалось, Виктор просто для проформы принимает во внимание его присутствие. Не будь Юри, он и один бы справился. Это объясняло, почему именно Юри был взят с собой – Виктору в принципе было пофиг с кем болтать. Компания – вот, что действительно важно. Стало немного обидно. Очень удачно Юри из школы вышел, как раз вот Виктору не скучно. Вроде бы подфартило, что Виктор вновь первый проявил инициативу и заговорил с Юри. Желание сбылось. Вот он стоит рядом с Никифоровым, слушает его, смотрит на него, но что-то совсем не так он представлял их общение. Хотелось, чтоб не через силу было, и уж точно не хотелось быть прикольной японской находкой, у которой можно узнать последние японские тренды. – Я Виктор, кстати, – он внезапно протянул руку, и Юри, погрузившийся в пучины жалости к себе, чуть вздрогнул и резко поднял голову. Очень своевременно он представился, конечно. – А, Кацуки Юри, – он пожал руку в ответ, немного кивнув головой. Рука Виктора была очень теплой, несмотря на осенний холод. Глаза Виктора внезапно округлились. Юри, глядя на него, тоже удивился, подумав, что что-то не так сказал. Они шокированные смотрели друг на друга. – У моего друга из пятого класса похожее имя – Юра! – Виктор покачал головой в неверии, – ну надо же! Юри, может, и хотел бы порадоваться такому стечению обстоятельств вместе с Виктором, но особого восторга данная новость не вызвала, так что он просто сдержанно кивнул. Виктор же сам порадовался и через секунду забыл о своем новом открытии. Юри подумал, что это ничего. Ему и нечего, в принципе, было сказать. Виктор скакал с темы на тему, поэтому, улыбнувшись, он протянул Юри пакетик с лапшой. – Держи. Юри потерял хоть какую-то логическую связь между всеми совершенными действиями с того момента, как вышел из здания школы. – З-зачем? Виктор изогнул бровь. – Чтобы есть. Юри ничего не понимал. – Но тут нет кипятка. Этот аргумент Виктора вообще не впечатлил. – Да зачем он нужен, так тоже вкусно, – не дождавшись, когда Юри сам возьмет упаковку, Виктор впихнул ее в руки Юри и принялся за свою. Юри промямлил тихое "аригато". Виктор не услышал. Юри оставалось только наблюдать за алгоритмом приготовления и поедания сухой лапши. Сначала размяв закрытую упаковку, Виктор выудил со дна приправы, зубами вскрыл их и высыпал на лапшу. Немного потряс, наверное перемешивая все это хозяйство, и с восторгом оголодавшего ребенка принялся смаковать эту макаронную окаменелость. Виктор, устроивший харлем шейк на уроке Изольды Тихоновны, фигни не посоветует, так что Юри в точности скопировал его действия. Сам же Виктор, увлеченно похрустывая, внимательно наблюдал за Юри, как за выползшим на тротуар ежиком, которому предложили скверно пахнущий кошачий корм. Юри и впрямь принюхался к куриному запаху. То, что он куриный, можно было сказать только, и только опираясь на картинку на упаковке, ибо Викторов пах точно так же. С опаской вытащив небольшой кусочек, где-то на задворках сознания отмечая, что идет против всех правил гигиены, не помыв руки, перед тем как брать еду, Юри отправил его в рот и начал медленно жевать. Вкус был… странный, но, на удивление, неплохой. Очень даже ничего, но сам факт поедания сухой лапши в курилке за школой приводил в замешательство. Виктор затаился, ожидая реакции Юри. А тот, почувствовав, что еще немного, и ситуация точно приобретет абсурдные нотки, сосредоточил до этого расфокусированный взгляд на Викторе, и, слегка улыбнувшись, покивал головой. – Вкусно, – и прожевав, взял второй кусочек. Виктор выглядел таким счастливым, будто собственной кровью и потом готовил, сушил и упаковывал эту лапшу, чтобы потом дать попробовать Юри. Но шестое чувство Юри подсказывало, что Виктору было просто по приколу посмотреть на иностранца – японца – который ест сухой русский роллтон. Виктор казался слишком восторженным. Это шло вразрез с представлением Юри об искреннем поведении человека. Лапша оставляла на языке немного горький осадок, и даже не из-за своего сухого состояния. – Ну и как тебе в России? – Виктор почти доел свою порцию, Юри же осилил пока только треть. – Ну...прохладно, – наверное Юри стоит пойти потом на философа, ибо, говоря о погодных условиях, подумал он совсем не о показателях ртутного столба. Виктор кивнул. Юри слишком скомкано ответил. Видимо, даже Виктор не смог с таким бороться. – Познакомился уже с кем-нибудь в школе? Может, и девочку себе нашел? – Виктор многозначительно посмотрел и подмигнул, мол, "между нами, мальчиками". Смутившись, Юри с трудом проглотил лапшу и отвел взгляд в сторону. Рассказывать, что за весь сентябрь он умудрился остаться отшельником в классе, было откровенно стыдно. А говорить, что с той короткой встречи в медкабинете, Юри только и делал, что искал встреч с Виктором, было, как минимум, неуместно. Про девочек и думать не хотелось. Представительницы прекрасного пола в его классе были похлеще самых ядовитых змей. Лучше, наверное, было соврать, чтоб не выставить себя полным неудачником. – У меня есть пару знакомых, – ага, заклятый друг Изольда Тихоновна и оплот спокойствия Лилия Барановская. А Яков тогда вообще родственной душой стал. Больше стараясь убедить самого себя, Юри кивнул в подтверждение своих слов. Виктор одобрительно хмыкнул и улыбнулся. В компании Виктора было не очень комфортно, но сбегать отнюдь не хотелось. Наверное из-за того, что он просто источал свое обаяние и общительность на мили вокруг. Виктор уже было хотел спросить что-то еще, но внезапно их своеобразное общение нарушил пронесшийся рыжий вихрь, очень сладко пахнущий и выдающий рекордное количество слов в секунду, и начал быстро утаскивать Виктора прочь от курилки и от Юри. Тот успел только хлестнуть кончиком волос Юри по носу. – Вить, ты прикинь, Женька меня бросил, вот козел, а? Мне срочно нужно выпить. Я не могу, ну как же он раздражает. А все почему? Потому что я, видите ли, с Ромашкой разговаривала, и ему это не понравилось. А что мне теперь, на цепи сидеть, что ли, и в рот к нему заглядывать, ой сука, не могу… Виктор не обернулся на оставленного в одиночестве Юри, не помахал ему рукой. Вообще никак не дал понять, что "пока, Юри", "свидимся еще", будто и не расспрашивал его о тухлых яйцах и крабовых палочках буквально минут пятнадцать назад. Как Юри и предполагал, как личность его не восприняли. Не дал заскучать проходившему мимо Виктору, повеселив японскими кулинарными хитростями для начинающих домохозяек. Все представления Юри об общении с Виктором, которые он больше недели мечтательно вынашивал, были вмиг разрушены бетонным, почти что изысканным, похуизмом Никифорова. Жизнь, в лице Виктора, очаровательно дала ему с вертухи под дых. Чтоб Россия внезапно не начала нравиться. Юри так и остался стоять, как дурак, с пакетиком недоеденной лапши посреди курилки, все еще слыша запах шампуня Виктора и его сигарет.