Небесное царство

«И кажется уже так долго,

Собачья жизнь с глазами волка.

И вроде б не умею плакать,

Но на глазах такая слякоть...

Переиграть бы всё, не падать!

Но если это есть волчья доля –

Умирать в снегу от боли,

То я её приму на воле».

Грандмастер ведет по воздушной незнакомой галерее в третью, самую маленькую башню, и на холоде Куай Лян окончательно просыпается. Горы уже окунулись в темную ночь, ветер не на шутку разыгрался. Всюду уже наметал сугробы, трясет закрытые ставни, но те, верные своим запорам, не поддаются. Фонари вдоль карниза закручиваются, почти теряя свой огонь. Хочется поймать их в руки, успокоить, но тогда не догнать стремительный шаг впереди. Зашли словно в пещеру. Тамбур встретил сырым холодом остывших купален. Скорпион навострил уши, если завтра для него наступит, сюда нужно будет зайти в первую очередь. Ни одной другой мысли больше в голове не завелось. Убийца, привыкший отнимать жизни быстро и легко, не задумываясь, не застревая, уже не помнит, когда в последний раз так жадно хотел чьей-то смерти. Если единственное, в чем ему придется искупаться – это кровь Грандмастера Лин Куэй, он не расстроиться. В тишине колодца каменных стен лестница слышно скрипела под их весом. Стоптанная сотней ног древесина стала совсем мягкой, а пыль въелась в трещины. Ни ковров, ни фигурных перил, ни резьбы на дверях – казарма. Огромная оскаленная каменная пасть над главным входом намекала на это. Претор пропустил шесть пролетов и только потом свернул с крутой лестницы. С верхних деревянных этажей угадывалось тепло присутствия множества людей, но первые каменные были пусты и холодны. Нужный этаж встретил их длинным коридором с чередой закрытых тяжелых дверей по правую сторону. Хозяин замка заглянул в первые две и, оставшись недовольным, зашел в последнюю. Вокруг были боевые арены, понял ренегат, заходя следом в просторное помещение. Зал с высокими потолками оказался почти абсолютно пустым. Куай Лян замедлили шаг и развернулся, озираясь. Здесь по площади могла разместиться главная резиденция их храма на Хонсю. Полы каменные, сапоги не будут скользить от воды с растаявшего снега. Почти под потолком заиграли огнем факела, пуская плясать тени на каменные стены. Этаж, похоже, был специально укреплен, чтобы сдержать в своих стенах силу воинов Лин Куэй. Между факелами симметрично расположились висячие свитки, благословляющие на битву. Будет ли этот поединок честным? Или, как гласит самый длинный свиток на торцовой стене размашистым большим иероглифом «Сила», победить сильнейшему? Там же, у дальней от входа стены, притягивала взгляд ширма с роскошной хитрой резьбой на темном дереве. Похожая приветствовала их вчера в главном зале, который почему-то превратился в столовую утром. Видимо, старший клан не хотел держать пустые помещения лишь для помпезных сборищ – все должно служить делу. Замковый комплекс хоть и был впечатляющим, все же оставался достаточно компактным. Ни одного лишнего или пустого пространства, непродуманной тропинки – все учтено хитрыми прозорливыми зодчими. Люди ли вовсе строили это место? На полу, выложенная гладким тонко прилаженным камнем, красовалась гордая голова дракона. Круг, которым она описана, точно ограничивал традиционную зону для поединка. Скорпион, под чьими пятками горела земля от нетерпения, умудряется не стесняться ни глупости, ни наглости. — Так этот замок в самом деле принадлежал дракону? Саб-Зиро лишь сложил руки груди. Не занятый праздным разглядыванием, он сразу занял место по другую сторону круга как вошел. От его холодного взгляда в неясном сумраке, казалось, фонари готовы были потухнуть. Может быть, ему тоже не терпелось начать? Снедаемый сладким предвкушением, как на первом свидании, Скорпион все же отвлекается на тусклый блеск стали справа. Длинная оружейная стойка у стены тут же притягивает к себе убийцу, с самого утра не державшего в руках ничего тяжелее ложки. Глаз резался об острые края и хищные изгибы. Оружие не только Земного царства, не церемониальное или тренировочное, боевое: катаны, не прячущиеся в ножнах, жуткие шуангоу, ножи для обратного и прямого хвата, стальные веера, угрожающие саи, боевые цепи, распустившие вадзры, царственный оно. Премиальная сталь так и манила прикоснуться, взвесить драгоценное оружие в руке. Но Грандмастер как встал в центре зала у головы дракона, так больше и не двинулся, и Куай Лян оставил стойку не тронутой. Им не нужен арсенал, чтобы пустить друг другу кровь. Для клыков найдется время позже. Стоит новобранцу вступить в круг, тот медленно загорается коротким пламенем, лишь символически отрезая путь к отступлению. Драконий замок, капишь. Ни тяжести в ногах, ни боли в голове, ни нутряной слабости – все перестало существовать кроме этого круга и человека напротив. Красный час настал. Два хищника, что в природе не встречались, стоят в кольце огня друг напротив друга. Больше чем пустить себя в бой, выпустить накопленную ярость, хотелось только посмотреть какого страшного зверя выпустит претор Лин Куэй. Пусть впереди ледяной ад, душа Куай Ляна слишком горяча, чтобы бояться. Руки дрожали, поджимались пальцы от предвкушения. Если злодейка-судьба вела к этому моменту, едино чтобы смочить кровью горло дракона под ногами, пусть так. Скорпион торжественно склоняет голову, кулаком и ладонью приветствует противника. Саб-Зиро отвечает тем же и вдумчиво прикрывает глаза. Бойцы распрямляются. Новобранец сразу отводит правую ногу назад, выставляет руки перед собой, готовый и к атаке, и к нападению. Грандмастер стоит ровно, сузив глаза. В его лениво поднятой руке растет ледяной кристалл, тут же принимающий форму обычного боевого куная. Пахнуло хладом, огненное кольцо задрожало, но не погасло. Без маски волчье лицо не утратило остроты, напротив. Куай Лян все понял без слов и приготовился. Драться с Саб-Зиро безоружным все равно, что с горной лавиной: обрушился градом выпадов, пер как таран, принимал удары ноги в грудь и челюсть с разворота, не меняясь в лице, и пер снова. Не мешал чужому легкому шагу наледью, не покрывал себя ледяной броней. Один единственный кунай заставлял Скорпиона крутиться ужом и лихорадочно искать открытые места. Бывшему легату огня не было равных в рукопашном бое, но ледяной нож ставил под сомнение это утверждение. Ладони все время были заняты отводом атакующей руки, а первый же блок оказался неудачным – ведущая нога противника летела прямо в нос, пришлось быстро разрывать контакт. Дистанция позволила замахнуться кулаком в лицо, на что Би-Хан только проворчал и, окончательно вырвав руку, тут же полоснул лезвием по широкой дуге. В последнюю секунду младший боец успел отскочить, оставить грудь целой. Снова закружили друг напротив друга. Воздух вырывается из их ртов клубами пара. Саб-Зиро сразу взял высокий темп, и с разочарованием Куай Лян понял, что уже сбивается с дыхания. Проклятые горы!.. Лезвие снова летит, не теряя скорости, со свистом рассекает воздух у лица. Однако рискнуть и снова сократить дистанцию единственный способ нанести урон. Короткий удар в кадык выбивает у противника дыхание и Скорпион успевает поймать его нож другой рукой. Грандмастер открыт для быстрого джеба в лицо. Теперь можно вывернуть крепкую руку, заставить выронить оружие. Но ответный удар в челюсть заставляет потерять весь импульс. С шипением Куай Лян отскакивает в сторону, риск не окупился. Кунай вырвался из ладони с глубоким жалящим порезом, от его холода свело суставы. Придется теперь гоняться вслед за утекающей кровью, что как жидкий песок будет незаметно уносить силы. Зажав кровящий кулак, новобранец трясет им, стряхивая кровь – сейчас лишнее скольжение будет некстати. Переводят дыхание вдвоем. Опасный с ножом на короткой дистанции, Саб-Зиро так и не отходит, дышит в лицо кровожадно, сверкает глазами. Оба кружат вдоль головы дракона, примеряются для новой атаки. Первому терпения не хватает претору. Лезвие гневно свистит у уязвимых боков. Его, запущенного инерцией с разворота, никакая плотная ткань не остановит. Скорпиону только и остается отпрыгивать назад, убирать руки с траектории удара. Непростой противник, ох и не простой… В ход пошел отвлекающий удар ногой и ренегат чуть не подставился под нож, пока ставил блок. В защите Грандмастера было полно прорех, но стремительные атаки не наносили ожидаемого урона, будто стену месишь. Саб-Зиро от жалящих в челюсть забинтованных кулаков только больше ярился. Раздувал ноздри как кровожадная тварь, хоронил тихое клокотание в глотке. Глаза стали поблескивать, будто меняли цвет. Скорпион же стал уставать, что на него было не похоже – долгий переход и невольная голодовка аукались в самое неподходяще время. Несколько резких выпадов синего, разворот через рывок. Идет!.. Куай Лян со свистящим выдохом успевает поймать карающую руку, обрушившуюся на голову как рок. Задержать ее наверху, не дать клинку добраться до лица стоило окончательно сбившегося дыхания и полной потери преимущества. Чтобы сдержать такую силу пришлось упасть на колено. Мышцы гудели от натуги, Грандмастер продолжал давить. Вот же боров… не подвинешь!.. Только краем сознания, по тяжелому выжидающему взгляду сверху, он понял, что в кулаке у его лица ничего нет… Все что успевает Скорпион – вскинуть пораженный взгляд. Ледяное лезвие касается его лица скользящим ударом снизу, ласково как смерть. Сквозь горячий ожог боли и собственное обиженное рычание он понимает, что рана поверхностная, но нервные окончания кричат на него, умирая в агонии. Все лицо, руку, что как дурак прижал к плачущей ране, заливает кровь, и потому следующей атаки ему не увидеть вовремя… Удар с ноги в грудь опрокидывает на пол с такой силой, что затылок целует доски и зубы клацают друг от друга. Боль в лице тут же вспыхивает новыми красками, а гул взрывается светошумовой гранатой, отнимая последний шанс уклониться. Куай Лян с хрипом пытается втянуть немного воздуха, но чужая нога придавливает его к полу с такой силой, что не вырвешься, не затрещав костями. Неясное жалобное гудение хочет сорвать с губ, но он не разжимает рта. Единственным уцелевшим глазом сквозь марево крови и судорог лицевых мышц смотрит вверх и видит Грандмастера Лин Куэй таким, какой он есть настоящий. Глаза, как у демона, горят ярким голубым хрусталем, не молочная незатейливая белизна глаз Бога огня. Это чистая голодная ярость льда, вечной мерзлоты, что не прощает, не отпускает. А точка зрачка – ревущая агония снежной пустоши, что погубит любого, кто слишком глуп, чтобы попасть в ее плен. Куай Лян глупец, каких поискать. Выбившиеся пряди, что свисают с жесткого лица, покрыты инеем. По плечам и вороту расползлась изморозь, будто ей там самое место, выдыхаемый воздух парит как на морозе. Весь, снизу доверху, в своей туго натянутой на крепком теле форме, с превратившимися в лед сжатыми кулаками, первый убийца оправдывает свое имя. Саб-Зиро – тот, кого видишь пока захлебываешься в собственной крови, в чьи надменные стылые глаза смотришь, пока лопаются кости, чье имя проклинаешь с последним вздохом на устах. Мгновение честности, прямого открытого диалога между ними проходит и в Скорпионе просыпаются инстинкты: обхватить ногу, перевернуть и сделать захват, повалить противника, впиться пальцами под челюсть, дорваться до уязвимой шеи. Мысли стрелой промелькнули в его глазах. Но Би-Хан видит каждую. Его поза, его чудовищный вес на груди, ледяной оскал потусторонних глаз — все приказывает оставаться на месте. Взгляд Куай Ляна жжет в ответ огнем, огнем, что не боится потухнуть от стужи, не боится быть растоптан жестокой пятой. Он может продолжать, может драться, пока не умрет!.. Никто не двигается. Вьюга воет снаружи, будто сорвавшаяся с привязи. Огненный круг погас. Одну за одной, ренегат расслабляет мышцы и опускает гудящую от боли голову на пол. Саб-Зиро не издает ни звука, выдыхает пар, что оседает на ресницах, пожирает душу противника глазами и, только убедившись, что огонь сопротивления окончательно угас, отпускает. Отплевываясь от крови, заливающей рот и проталкивая в саднящие легкие воздух, Скорпион не двигается, только слабо скребет пальцами по полу. Момент ясности, прямой и честный разговор закончен. Он был на грубом жестоком языке – языке страха, боли и шрамов. Но Куай Лян свободно говорит на нем. Вместо сотен слов, Би-Хан оставил ему один шрам: «Ненавидь, но бойся». Шумные вздохи носом наполняют пустую арену, беснуется ветер за стенами, но проигравший слышит только собственную боль. Рана на лице ничто по сравнению с тем, как зовет, обливается кровью сердце. Сквозь шум в ушах, он не слышит, как чужие сапоги скрипят рядом. Вместо высокого потолка видит только горечь своего поражения. Он больше чувствует, чем видит замершего в ожидании по правую ослепшую сторону. «Бойся, но подчиняйся». В самой глубине тела рождается унизительный стон, при мысли о том, что придется подняться. Но немое поражение таким и останется. Стиснув зубы, Скорпион заставляет себя сначала перевернуться на руки, затем скорбно подтянуть колени – по одному действию зараз. Силы, полученные после короткого вечернего сна, быстро закончились. Тело стало тяжелым, неподъемным, не гнулось и не слушалось. От смещения положения, голову болезненно тянет во все стороны, как шарик Баодинг. Своего лица он уже не чувствует. Никаких мыслей. Оттолкнуться от пола и сесть на колени без звука – все, на что хватает концентрации. Куай Лян не поднимает головы. От него не требуют слов или покорного взгляда. Только подчинения. Чувствуя, как неприятно тянет кожу и тонкие волоски подсыхающая кровь, легко склонить голову. Легко опустить одну ладонь на стылый камень, а вторую оставить сжатой на колене. Он никогда ни перед кем не приклонял колен. Но те времена прошли. Павший легат, навсегда заклейменный ренегатом, пал снова, пал так, что не подняться. Проиграл быстро, позорно. Не было места для оправданий и сожалений. Опустись ледяной клинок на его открытую шею, значит, так тому и быть. Только магически созданный лед в чужой руке рассыпается в крошку, разлетается с шумом по полу на осколки, как нежная фарфоровая вещица. Пламя факелов на стенах дрожит и затухает, когда хлопает тяжелая дверь за стремительно удаляющимися шагами. Куай Лян с пустой головой и тяжелым сердцем смотрит, как на пол под ним срывается капля крови. Он разгибается и остается сидеть в темноте, не в силах подняться. Мороз дергает онемевшую рану, щиплет порезы, пока снаружи кричит и трется тяжелыми боками о башню пурга. Би-Хан срывается на быструю поступь сразу как хлопает за спиной дверью. Прыгает в ледяной портал с разбегу и выбрасывает себя где-то за северным склоном горы. Ярость так клокочет в нем, что не увидать ни края скал, ни собственных дрожащих рук. Вокруг ни души, только холод и смерть, и Саб-Зиро здесь самое место. Он рычит, задыхается, и не знает, куда себя деть. Как рассказать горам о своем горе? Как пожаловаться темноте, если не знаешь, от чего через все тело прошла трещина, как в старом леднике, чью непоколебимую стать подточила глупая весна? Он крошиться и трескается, не знает, кричит ли сам или это ревет снежная буря. Откуда, откуда вся эта злость?! Глупец получил то, что ему причиталось! То, на что напрашивался! Хотел ласки Грандмастера Лин Куэй? Получи! Да, распробуй как следует, не торопись! Все промахи оплачены наперед... И свои удивленные глаза не показывай больше. Холодный воздух тяжело вырывается из легких вместе с гневом. Вокруг все укрыто мглою, снег носится словно выпущенный дьявол. Би-Хан теряет вместе с отпущенным гневом силы, устало пятится, застревает в глубоком сугробе. Запрокидывает голову, но неба не увидеть. Ничего не увидеть… Он стоит по колено в снегу, на этой потерянном богами покатом пяточке скал, ранено обхватывает себя одной рукой. Хочется навсегда отдаться этому ветру, чтобы заморозил его до конца. Он Саб-Зиро! Почему его сердце… не холодное? Почему не превратилось сразу, еще тогда, в кусок льда? Зачем оно ему живое? Бьется об руку, плачет… Би-Хан закрывает глаза, позволяя вьюге заглушить все мысли, ласкать его вместо нежных рук, которых никогда не знал. Он – Грандмастер Лин Куэй: за него говорит ледяной клинок, его руки несут только боль, смерть водит он по своим следам. Или она водит его? Старая боевая подруга, единственная, кто никогда не покидает. Да только все не приберет от чего-то. Будь проклят этот амулет, и эти горы, и этот вечный холод. Чужая кровь на руке, отобранная по праву, кажется злой меткой, по которой заберут в ад. Только владыка бурь уже был там и вернулся обратно. Впереди черная пропасть голодно зовет, а внутри собственная жалобно ей отзывается. Один человек посреди вечной снежной бури. Пурга сожрала все звезды и само небо над головой. И душа Би-Хана так же холодна и пуста. Так пусть же и весь мир остынет вместе с ней. Оставшийся гнев охотно сползает от сердца в руку, обращаясь в ледяной снаряд. Саб-Зиро, резко развернувшись, зло кидает его в скальный выступ. — Что ты здесь забыл?! Кристаллы льда вырастают в месте удара, как мертворожденные цветы вскормленные тьмой, вместо света. Рядом с ними горят два глаза под капюшоном.