Со страниц книги

Йеджи оглядывается. Улица пуста: Рюджин и отец ушли в дом, а она сама осталась встречать Хенджина на пороге. Он задерживается — отец сказал, что ему нужно заехать к королю, сообщить итоги дела. Брат, как и отец, стал посланником короля, выбрать жизненный путь постоянных путешествий по королевству. Йеджи его понимала — путешествия всегда было ей интересны, к тому же король не скупился отсыпать золота посланникам, так что жили они безбедно. Но все равно иногда она слишком уж скучала по брату, постоянно разъезжающему по всему королевству и почти не бывающего дома. Йеджи невольно вспоминает про Снежинку, и ее охватывает тревога. Куда она пропала? Что с ней станет? В голове тут же возникают десятки предположений, и Йеджи остается лишь тяжело вздохнуть. Чувствует она себя сейчас… устало. Непривычно устало. Так себя она не чувствовала давно — еще до встречи с Рюджин: после всех произошедших событий Йеджи, наоборот, будто бы вдохновлялась своей судьбой обладательницы волшебной способности. Сейчас все было по-другому, сегодняшние события: тренировка, откровение Рюджин, то, как она учила ее стрельбе, — это все наваливается на нее одним большим грузом. Точно. Рюджин. Йеджи чувствует, как к щекам приливает кровь. Она вспоминает свои странные ощущения при их совместной стрельбе. Ее сильное, тягучее желание прикоснуться к ней, быть поближе и… Перед глазами встает лицо Рюджин. Йеджи хорошо его помнит: темные растрепанные волосы, взгляд черных глаз исподлобья, обычно нахмуренные темные брови и губы. От этой мысли Йеджи вздрагивает, и ее вновь наполняет жгучее желание — так, как пустую бочку запоняют водой. Это чувство горячее и не похожее ни на что. Неужели это… …любовь? Йеджи прижимает ладони к щекам, надеясь немного охладить горящую кожу. Слово «любовь» — именно такое, в романтическом плане — было знакомо ей только из книг. Тех, в которых к главной героине приезжал принц на белом коне, целовал ее ладонь и увозил в далекие края подальше от всех проблем. Йеджи думала, что у нее будет все также: может быть, не принц и не на белом коне, но кто-то должен быть точно. Кто-то, кто заставит ее любить. Этим «кто-то» стала Рюджин, и Йеджи даже не знала, что чувствовать по этому поводу. Рюджин была хорошей. Временами — закрытой и саркастичной, но со временем она начинала раскрываться. Рюджин была похожа на бриллиант, который показывает все больше и больше своих самых разных граней. И Йеджи, самое главное, нравится вертеть свой Бриллиант между пальцев, изучать его и восхищаться от каждой грани. Может, любить Рюджин было даже лучше принца на белом коне. Стоп-стоп-стоп. Йеджи что, призналась себе, что она любит Рюджин? Мысли о любви похожи на что-то сладкое и воздушное, Йеджи нравится утопать в них, как в мягкой постели. Ей не мешало даже осознание того, что они обе — девушки, что скорее всего Рюджин не ответит взаимностью на ее чувства, потому что новое чувство — любовь — кажется огромным и способным уместить в себя весь мир. Йеджи улыбается. Совсем как в сказках. Но до конца подумать над своими чувствами ей не дает силуэт, появившийся на другом конце улицы. Йеджи оборачивается, чтобы получше его разглядеть — и ее улыбка становится шире. — Хенджин! — восклицает она. Брат тепло улыбается, когда принимает ее объятия. — Привет-привет, Йеджи, — говорит он, поглаживая ее по плечу. — Я тоже соскучился. Она размыкает объятия и уже собирается вдохновленно рассказывать ему о всех произошедших событиях, но вдруг понимает, что не все из этих событий можно назвать хорошими. — Что-то случилось? — озабоченно спрашивает Хенджин, заметив ее заминку. Йеджи пожимает плечами и задает ему вопрос, который сейчас ей кажется самым важным: — Ты у нас надолго? — Нет, прости, — он вздыхает. — До конца этого дня я буду с вами, а уже на следующее утро поеду в следующее путешествие. Мне даже у вас переночевать не дадут, потому что король захотел, чтобы я был в замке, рядом с ним. Хенджин невесело усмехается и тут же хмурится, когда замечает облегчение на лице Йеджи. Та тут же спешит исправиться. — Прости, у нас в доме просто… эээ, гостья, — мямлит Йеджи. Объяснять ситуацию перед братом еще более неловко, чем перед отцом — в частности, потому что тогда рядом была Рюджин, которая строила из себя эталон смиренности и послушания, а сейчас ее нет. — Это моя подруга, она хорошая, честно! Мы познакомились с ней, когда я ездила в ту деревню, я… учу ее стрелять из лука… — Отец знает? — на лице Хенджина написано непонимание. Йеджи прекрасно его понимает. — Да, — кивает она. — Хорошо, — Хенджин слегка улыбается. — Познакомишь меня с ней? — Обязательно, — теперь улыбается и Йеджи. — Как, кстати, поездка в ту деревню? — спрашивает он. — Поймала Зверя? — Нет, — признается Йеджи. Конечно, это неправда, но Хенджину об этом знать необязательно. — Да и никто не поймал. Судя по всему, Зверь был просто выдумкой, развлекающей местных охотников. — Правда? — Хенджин фыркает: верит в ее ложь. Йеджи кивает головой для убедительности. — И это все, о чем ты переживала? — Не совсем, — Йеджи склоняет голову. — Снежинка пропала. Хенджин удивленно выдыхает. — Как? — спрашивает он. Йеджи пожимает плечами: — Хороший вопрос. — Может, она, ну, просто прогуляться решила? — предполагает Хенджин, но по его взгляду видно, что он сам не уверен в этом. — Можно сходить к конюшне, проверить, — вздыхает Йеджи, но без особого интереса. Хенджин кивает, соглашаясь. Они медленно, неохотно идут по дорожке к конюшне. На Йеджи наваливается тяжелое, горькое ощущение потери. Ей оставается только верить, что Снежинка и правда вернется. Хенджин, замечая печальное настроение сестры, аккуратно дотрагивается до ее плеча. — А расскажи про нашу новую гостью, — просит он. — Ты улыбалась, когда про нее говорила. И сейчас улыбаешься. Чтобы проверить его слова, Йеджи касается своих губ. На них правда растянулась невольная улыбка, да и сама мысль о Рюджин сейчас кажется… приятной. Как теплые объятия. — Ее зовут Рюджин, — начинает она. Хенджин склоняет голову набок, слушая. — Она… замечательный человек! Правда, немного закрытый, но она забавная, вот увидишь! Йеджи вскидывает подбородок. Хенджин улыбается. — Уже не могу дождаться нашего знакомства, — посмеивается он. Йеджи активно кивает — но тут же поникает, когда видит аккуратное здание конюшни, развернувшееся перед ними. Оно напоминает ей о том, что скоро, невозможно скоро она убедится в отсутствии своей лошади. Хенджин в знак поддержки сжимает ее плечо. — Я с тобой, Йеджи, — шепчет он, когда они входят в конюшню. В нос ударяет хорошо знакомый запах лошадей; она оглядывается, но в стойле никого нет. Печаль сжимает ее сердце, Йеджи застывает. — Пойдем, — говорит она после нескольких секунд и разворачивается, покидая здание. Хенджин безмолвно следует за ней и тихо обнимает, когда они выходят на свежий воздух. Йеджи утыкается лбом в его плечо. Ощущение потери сейчас наплывает на нее в полном размере. До этого момента она не воспринимала слова о исчезновении Снежинки всерьез, мол, может отец просто пошутил? Не может же просто так, ни с того, ни с сего исчезнуть ее хороший друг? Йеджи прикусывает губу, чтобы хоть немного заглушить пожирающую сердце боль. Это всегда было больно, и всегда начиналось не сразу. Йеджи впервые узнала об этом много лет назад, когда увидела гроб свой матери и осознала, что она никогда больше не встанет, в то время как сначала это ощущалась как чья-то глупая шутка… Кто-то стоит позади них и смотрит, безмолвно смотрит на нее. Йеджи резко оборачивается — Хенджин пугается, но она не обращает на него внимания. Кто-то скользит от ее взгляда, сбегает, двигается быстрее, чем порыв ветра. — Все хорошо? — Хенджин пытается вмешаться. — Выходи! — Йеджи сжимает кулаки. Какая-то часть сознания укоряюще говорит ей извиниться перед братом за непонятное поведение, но она отодвигает ее за задний план. Сейчас главное — выследить этого непонятного кого-то и узнать, чего он (оно) хочет. На смену печали приходит гнев. — Я тебя видела, — кричит Йеджи, но слишком поздно. Оно пропадает, как и в тот раз. Она опускается на корточки, роняя голову вниз и ощущая собственное бессилие. — Йеджи? — Хенджин аккуратно приближается к ней и садится рядом, поглаживая по спине. От его присутствия становится легче. — Что произошло? Ты в порядке? — Да, — устало роняет Йеджи. — Ты ничего не видел? Ты же стоял к нему лицом? — К кому? — озадаченное лицо Хенджина говорит само за себя. Йеджи невесело усмехается. — В этом-то и проблема. Я кого-то вижу. А кого именно — не знаю. Хенджин хмурится, но не знает, что ответить на это. Между ними на несколько секунд воцаряется тишина — но вскоре она прерывается быстрыми шагами и тяжелым, сбитым дыханием. — Хван Хенджин! — тот встает на ноги и поправляет жилет, стараясь выглядить солидно перед новоявленным парнем, что сейчас пытается отдышаться, опираясь рукой о стену конюшни. Кажется, его зовут Чонин и он является каким-то подчиненным Хенджина — но сейчас это совсем не важно, потому что в глазах Чонина виден страх. — В… вам надо это увидеть! На поле между лесом и городом… — Понял, — Хенджин становится серьезнее и кивает, собраясь идти. Йеджи успевает цепко схватить его за рукав. — Я с тобой. Кажется, Хенджин хочет возразить, но что-то в ее глазах заставляет его передумать. Он кивает, и они вместе срываются на бег. Волнение Йеджи перемешивается со внезапным адреналином, и вместе они заставляют ее бежать еще быстрей, несмотря на усталость после тяжелого дня. Стук сердца отдает в ушах. Йеджи тормозит, когда видит на поле большую толпу людей. Они что-то окружают… Йеджи подходит ближе. — Йеджи! — к своему облегчению, она сразу замечает Джису и Юну. Последняя торопливо машет ей рукой, в то время как вторая стоит неподвижно. — Что происходит? — спрашивает Йеджи, когда подходит к ним. Юна выдыхает и кивает на… Йеджи удивленно замирает, когда видит это. Огромный медведь медленно встает на задние лапы, готовясь нанести удар по группе людей, и также медленно ударяет лапами по… Йеджи вздрагивает, когда его длинные когти скользят по какой-то невидимой глазу поверхности. Зверь издает утробный рык и с отчаянием повторяет свои действия. Во всех действиях медведя сквозит такая ярость, что по спине невольно пробегаются мурашки. Конечно, зверь может оказаться обычным, просто проснувшимся раньше положенного и оттого разъяренного, но это не объясняет того, почему он не мог выйти за пределы какого-то круга, будто… будто бы медведь находился в каком-то барьере. — Что это значит? — спрашивает Йеджи. — Хотела бы я знать, — вздыхает Юна и, хмурясь, смотрит вниз, на траву, которая пробивается сквозь снег и достигает уже до щиколотки. — Да и с Джису происходит что-то… странное. Йеджи перемещает взгляд на нее. Юна права: Джису стоит на месте, запрокинув подбородок вверх, и смотрит на медведя. Ее губы шевелятся, будто она что-то беззвучно говорит, и она сама совсем не замечает ни Йеджи, ни снующих туда-сюда людей. — Джису? — Йеджи дотрагивается до ее плеча. Она оборачивается. Ее карие глаза кажутся пустыми. — Все в порядке? Джису еще пару секунд смотрит Йеджи в глаза, а потом вдруг закрывает глаза, морща лоб, и обхватывает голову руками. — Голова… болит, — говорит она, еле-еле шевеля губами. Йеджи переглядывается с Юной. У нее возникает очень-очень нехорошее предчувствие. Джису вновь застывает, напоминая каменную статую. Она смотрит вниз, на оплетающую ее ступни траву, и внезапно резко запрокидывает голову наверх. — Я поняла, — шепчет она. Йеджи даже не успевает нахмурится, как Джису бросается к медведю, ловко минуя толпящихся вокруг людей. Юна и Йеджжи бросаются за ней, но поздно: не проходит и десяти секунд, как Джису свободно выходит за невидимый барьер, оказываясь с медведем один на один. Воцаряется оглушительная тишина. Или просто Йеджи не слышит ничего из-за собственного шума в ушах? — Джису! — кричит Юна, в бессилии ударяя кулаком по барьеру. — Выходи оттуда, черт возьми! Йеджи тоже пробует пройти через него, но попусту: барьер напоминает кирпичную стену. Тем временем медведь прекращает свои попытки протаранить барьер и становится на четыре лапы. А потом до невозможности медленно подходит к Джису. Та лишь смело вскидывает подбородок и протягивает руку по направлению к нему. Она выглядит странно невозмутимой в сложившейся ситуации. Йеджи затаивает дыхание, когда медведь останавливается в метре от Джису и поднимает морду вверх, будто вынюхивая что-то. Через несколько секунд, показавшихся Йеджи вечностью, он низко рычит. И… черт, это слова? — Кон… троль, — голос оказывается женским. Йеджи смотрит на Юну, но на ее лице отражается такое же удивление. Значит, ей не кажется. — Испы… тание, — вновь говорит медведь… точнее, медведица. — Ключ. — Библиотека, — шепчет Йеджи одними губами и поворачивается к Юне, пораженная своим внезапным открытием. Но та вскрикивает с таким испугом, что Йеджи вновь оглядывается на Джису — и прикусывает губу, чтобы не вскрикнуть за компанию. Джису безвольно падает на траву, раскидывая руки в стороны и напоминая тряпичную куклу.