The Cadence of Part-time Poets

Maybe I’ll be there to shake your hand, Может быть, я буду там, чтобы пожать тебе руку, Maybe I’ll be there to share the land; Может быть, я буду там, чтобы разделить землю; That they’ll be givin’ away, Которую они отдадут, When we all live together, we’re talkin’ ‘bout together, now… Когда мы все будем жить вместе, я сейчас говорю о нас... - “Share the Land” The Guess Who, 1970 Сириус Блэк точно знал кто он такой. Или, скорее, у Ремуса возникло ощущение, что он знал о нем гораздо больше, чем можно было узнать из таблички с надписью "Р. Люпин" на двери. Джеймс, казавшийся вечным джентльменом, с легкостью подошел к ним, чтобы представить их обоих, но Сириус просто оглядел Ремуса с ног до головы напряженным взглядом и кивнул. Точно такой же взгляд был у тебя, когда ты гулял по Ист-Энду в одиночестве; в нем говорилось: "Я вижу тебя, и если ты что-нибудь предпримешь, я тебя выпотрошу", только в Сириусе, с его развевающимися черными волосами, в рубашке навыпуск и начищенных ботинках, Ремус видел скорее самодовольного принца, чем задиристого уличного мальчишку. - Обычно в одиннадцатом классе не заводят новых детей, - сказал Сириус, словно констатируя факт. Казалось, каждое предложение он заканчивал приподнятыми бровями. Это напомнило Ремусу о чопорных министрах, которые постоянно посещали поместье по делам его отца. - Да, я слышал, - ответил Ремус. Он отступил назад и принял открытую позу, расправив плечи — так обычно делал Томни, когда он и его компания сталкивались с неприятностями. Это была демонстрация превосходства, но у Томни это всегда срабатывало. К удивлению Ремуса, уголок рта Сириуса приподнялся, хотя он по-прежнему не двигался дальше в глубь комнаты. Джеймс продолжал хмурить брови, пока Питер засовывал ложку обратно в рот. - Откуда ты? - Сириус спросил. - Он из Лондона, - подсказал за него Джеймс. - Лондон, - ответил Сириус без особого энтузиазма. - Чемпион. Теперь трое из четырех. Должно быть, ему очень повезло. Значит, не он, подумал Ремус. Он все равно не чувствовал этого. Ремус был знаком с Сириусом Блэком меньше двух минут, но уже был уверен, что узнал его. Скорее всего, это был состоятельный человек с фамильной гордостью, возможно, даже дальний родственник короны. Именно этим были наполнены такие школы, как Хокингс, верно? "Ты видишь людей насквозь", - эхом прозвучал в его голове голос Томни. Ему захотелось позвонить старшему парню по телефону или обнять его за шею; и то, и другое казалось Ремусу одинаково нереальным, если учесть тот факт, что он был в нескольких часах езды от Лондона, а у Томни не было телефона. - А ты? - Спросил он, барабаня пальцами по крышке своего сундука. - Откуда твоя семья? Сириус перестал ухмыляться, и Ремус увидел, как напряглись сухожилия на его шее. Джеймс, почувствовав внезапную перемену настроения своего друга, схватил Сириуса за плечо и легонько подтолкнул его локтем. - Давай, Сириус, расскажи мне, что случилось с Реджем и его компанией. - Да... - Сириус вздрогнул, все еще не сводя глаз с Ремуса. - Мы оставим тебя, чтобы ты мог устроиться, Ремус, - услужливо предложил Джеймс. - Ты идешь, Пит? - спросил я. Питер вскочил с кровати, отставив пустую тарелку из-под карри в сторону. - Иду! Джеймс развернул своего друга к двери, и Сириус засунул руки в карманы брюк, откидывая темные пряди с глаз легким движением головы. - Рад познакомиться с тобой, Ремус, - сказал Джеймс, открывая дверь и выходя с Сириусом впереди себя. Питер потянулся к дверной ручке вслед за двумя мальчиками и улыбнулся. - Не стесняйся, просто отложи мои вещи в сторону, Ремус. Я обменяюсь с тобой покрывалами позже. Увидимся! Ремус из вежливости помахал на прощание, прежде чем дверь с тяжелым щелчком закрылась, и он, наконец, остался один. Сама комната была достаточно просторной и представляла собой большой прямоугольник с четырьмя темными стенами и деревянным полом. Кровати стояли одна напротив другой, образуя квадрат, а проходы между ними были застелены красными ковриками. Ванная комната тоже была приличной, со всей белой отделкой и чистым кафелем, хотя единственные два окна во всем помещении находились на дальней стене, вдали от их с Питером кроватей. В самой комнате уже были разбросаны различные вещи, принадлежащие мальчикам: на полу валялись халаты, новые учебники были свалены в стопки, кроссовки беспорядочно брошены под кровати, ручки и бумага разбросаны на тумбочках. Это был не полный хаос, а просто организованный беспорядок, который приходит с переездом; небольшая суматоха, которая случилась, прежде чем все встало на свои места. Один из мальчиков уже повесил несколько футбольных плакатов между столбиками своей кровати. Ремус лишь смутно помнил название "Клуб "Арсенал"", но мужчина в хорошей физической форме, изображенный на плакате, пойманный на середине удара футбольным мячом, был ему совершенно незнаком. Он предположил, что кровать принадлежала Джеймсу, а это означало, что другая, должно быть, принадлежала Сириусу. Решив, что лучше всего заявить о своих правах, пока он окончательно не уступил их своим новым соседям по комнате, Ремус подтащил свои сундуки (оба с щедрой надписью "Р.Дж. Люпин" золотым тиснением) к своей кровати в углу и начал перекладывать их вещами Питера. К счастью, казалось, что другой мальчик не проявлял особого интереса к распаковке вещей, поскольку единственными вещами, которые он вытащил из чемоданов, были пара (надеюсь, чистых) носков, школьное расписание, старая куртка-бомбер, которая, как должен был признать даже Ремус, выглядела довольно неприлично, и недоеденный пакет чипсов. Бросив все это в открытый чемодан Питера, Ремус потащил его и остальные вещи обратно через комнату. Третий чемодан был особенно тяжелым, и он на мгновение задумался, есть ли у Питера коллекция камней, которую ему еще предстоит распаковать и выставить на всеобщее обозрение. Когда сундуки были расставлены по местам, Ремус пересек комнату, подошел к ближайшему открытому окну и, щелкнув задвижкой, поднял ее вверх. Окно не заело, как в последнем общежитии, где он был, но та комната была вполовину меньше этой, и окна в ней заело только потому, что они не должны были открываться. Не то чтобы это мешало мальчикам приподнимать склеенные края, чтобы быстро закурить или легко сбежать. Ремус зажал сигарету в зубах и закурил, чувствуя, как дым наполняет его легкие, он наконец-то впервые после отъезда из Лондона обрел спокойствие. Окна комнаты выходили на лужайку перед общежитием и подъездную дорожку, и, покуривая, он разглядел парочку, сидевшую на траве рядом с одним из каменных грифонов. Он довольно невинно наблюдал за ними, пока их нежные объятия не стали более серьезными, и ему не пришлось отвернуться, чтобы не смотреть прямо на них, и он предпочел не отрывать взгляда от деревьев через дорогу. Докурив сигарету до пепла, он дотянулся до края окна и слегка постучал им по кирпичной кладке здания, прежде чем пойти в ванную, чтобы смыть улики. Бросив быстрый взгляд в зеркало в ванной, он понял, что весь день ходил с прилизанными волосами. Вероятно, это был побочный эффект тех нескольких часов, которые ему удалось проспать в поезде. Слегка намочив волосы, Ремус провел пальцами по своим каштановым кудрям и вздохнул. Все, о чем он мог думать, - это об учебниках, которые лежали у него все лето, но к которым он не притрагивался, или о новеньких оксфордах, которые, несомненно, было бы непросто испортить, или о том, что ему придется стоять рядом с кроватью Джеймса или Сириуса каждый раз, когда он закурит сигарету или выпьет кофе во время передышки. Единственной имеющейся одеждой, которая у него была, была спортивная серая и кардинально красная униформа ("Цвета дома" Годрика, призванные "укреплять гордость школы и дома, объединяя учеников разных лет и уровней в вдохновляющей демонстрации товарищества’). Согласно школьным правилам, он должен был держать брюки отглаженными, а отметки - в порядке, и в противном случае его отец узнал бы об этом. Новая реальность заключалась в том, что он променял мрачные лондонские улицы и стариков, которые вели себя скорее как матери, чем как шоферы, на арифметику и комендантский час, и если он не найдет способ избавиться от этого, то следующие десять месяцев проведет в полном раскаянии. Но, по крайней мере сейчас жалость к себе была единственным что Ремус мог сделать. Снова наклонившись над раковиной, он ополоснул лицо водой, морщась от холода, прежде чем снова закинуть руки за голову и крепко сжать шею. "Может быть, - саркастически подумал он, - если ущипнуть себя достаточно сильно, он проснется в квартире Томни и обнаружит, что все это было дурным сном". В конце концов, Ремус отделался лишь синяком.

***

Остальные мальчики вернулись тем же путем, каким появился Сириус: быстро и с большим энтузиазмом. Было почти половина седьмого, когда они вернулись, у каждого из них рубашки были закатаны до локтей, а на брюках виднелись пятна от травы, как будто они бродили по полю. Ремус быстро сел на кровать, когда дверь распахнулась, и попытался сделать вид что занят, перебирая бумаги которые он оставил на прикроватном столике. - Пит, приятель, тебе нужно вымыть посуду, - сказал Джеймс. - Здесь пахнет, как в белье моей мамы. - Я сделаю это позже, - пообещал Питер, входя с подносом в руках. Он улыбнулся, увидев Ремуса, и повернулся к нему. - Привет, Ремус, я принес тебе ужин. - Мы подумали, что ты, возможно, проголодался, - ласково сказал Джеймс, пятясь к своей кровати. Это действительно была та самая, которая была увешана футбольными плакатами. Сириус вошел последним, его волосы были взъерошены, как и у остальных, на лице сияла самодовольная улыбка. - Спасибо, - сказал Ремус, спуская ноги с кровати, и Питер поставил поднос на приставной столик. - Без проблем, - кивнул Питер, возвращаясь к своей кровати и бросив взгляд на испачканную миску с карри, прежде чем взять маленький пакетик с туалетными принадлежностями и исчезнуть в ванной. На ужин были сосиски с пюре, тирамису на закуску и кока-кола. Ремус осторожно взял поднос с бокового столика и поставил себе на колени, пока мальчики разбирали оставшиеся вещи. По-видимому, уже приведя себя в порядок, Сириус решил подойти к кровати Джеймса и открыть один из его сундуков. Ремус молча наблюдал, откупоривая крышку от своего напитка и гадая, не собирается ли Сириус начать складывать для него нижнее белье своего друга. Внутренняя часть сундука была доверху набита школьной одеждой и обувью, и Сириус отодвинул их в сторону, чтобы открыть большую черную коробку. Он нетерпеливо хлопнул по крышке, и раздался металлический звон, как будто она была полой. - Эй, Пит, они у тебя есть? - Позвал Сириус, и голос его звучал почти легкомысленно. Питер ответил из ванной: - Да, они у меня, просто подожди. - Вы никому из них не навредили? - Нет, я никому из них не навредил. - Хорошо. - Протянув руку мимо металлического ящика, Сириус вытащил из сундука Джеймса что-то вроде портфеля и, прежде чем вернуться к сундуку, поставил его на полку для одежды. - Черт возьми, Джеймс, тебе обязательно было класть его вместе с футбольными бутсами? Воняет кровью - Я не виноват, что эта штука весит полтонны, - сказал Джеймс со своей кровати, где он небрежно листал футбольный журнал. - тебе повезло, что я вообще ее принес. Усмехнувшись, Сириус вытащил коробку из сундука своего друга и снова повернулся к своей кровати. Когда он это делал, Ремус заметил несколько циферблатов и ручек и, наконец, все понял. Не в силах сдержаться, он проглотил полный рот пюре и окликнул его: - Это стереосистема? Сириус остановился на полпути к кровати, прижимая к груди проигрыватель и уставившись на Ремуса так, словно совершенно забыл о его присутствии. - Да, - бесцветно ответил он, прежде чем повернуться спиной и положить стереосистему на полку вместе с небольшим футляром, который оказался проигрывателем, который он оборудовал в качестве небольшого чемодана. Послышалось какое-то шуршание, и затем Сириус начал перебирать несколько проводов, подключая динамики hi-fi к проигрывателю turner и подключая каждый аккорд за сеткой к настенной розетке. - Однажды ты устроишь пожар, - прокомментировал Джеймс, отодвигая полог кровати, чтобы Сириус мог включить розетку. - Мы будем винить в этом древние прикроватные лампы, - съязвил Сириус. - У тебя есть плакаты? - Ага. - Отбросив спортивную тряпку в сторону, Джеймс соскользнул с кровати и полез в карман на крыше своего чемодана, доставая оттуда несколько сложенных листов бумаги. Большинство из них были грязно—желтыми с желтыми пятнами на обороте и обтрепанными по углам, как будто их бесчисленное количество раз отрывали и пришпиливали снова, но Сириус просто взял их и просмотрел, прикусив нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку. Сунув большинство из них под мышку, он открыл самый большой, показав черно-белое изображение Мика Джаггера, вопящего в микрофон. - Скучал по тебе, Мик, - тоскливо вздохнул Сириус. - Почему бы тебе просто не поцеловать его, - сказал Питер, выходя из ванной. Сириус опустил верхнюю часть плаката и сложил его пополам. - Тебе бы это понравилось, не так ли, Пит? К сожалению, тебе придется заплатить за полное шоу. Питер добродушно фыркнул и потянулся за своими сундуками, перевернул самый тяжелый на бок и открыл его. - Тогда иди и забери их, Блэк, - крикнул он, и, отложив плакаты в сторону, Сириус бросился в свой угол и начал рыться в сундуке. Ремус с любопытством уставился на него, прежде чем его взгляд скользнул к Джеймсу, который тоже наблюдал за ним с легкой улыбкой. Поймав его взгляд, Джеймс подмигнул, прежде чем поднять ногу и положить подбородок ему на колено. Немного расстроенный, Ремус оглянулся на других их соседей по комнате, и тут, прямо у него на глазах, Сириус начал вытаскивать альбом за альбомом. Он вытащил целую коллекцию из багажника Пита — просто целую стопку пластинок, прямо там, на виду, некоторые из них были такими чистыми, что с таким же успехом могли быть только что из упаковки. Это были не унылые скрипичные мелодии или ду-вап, которые звучали в гостиной, а такие группы, как The Animals, Pink Floyd, The Sweet, Led Zeppelin, о которых Ремус никогда не слышал. Сириус чуть ли не светился от радости, и на этот раз он последовал совету Питера и принялся громко чмокать его прямо на таких альбомах, как "Трансформер" и "Физическое граффити". - Наркоман со своей дозой, - заметил Джеймс, и Сириус воодушевился еще одним альбомом. - Это экстаз для души, Потте. Ремус уже почти грыз вилку от ревности, когда Питер поймал его пристальный взгляд. Он неторопливо подошел, вполне довольный тем, что Сириус может свободно распоряжаться его сундуком, и присел в изножье кровати Ремуса, как будто они были знакомы много лет. - Они всегда готовят сосиски и пюре по вторникам, - сказал Питер, указывая на ужин Ремуса. Ремус как бы невзначай выпрямился на кровати, кивнул Сириусу и заговорил тихо, чтобы слышал только Питер. - Не думал, что они позволяют держать такие шутки в комнате. - О, нам не положено, но на нас никто не доносит. Последний, кто это сделал, оказался с вывешенными трусами на школьном флагштоке Ремус приподнял бровь. - Ты развесил нижнее белье какого-то парня на флагштоке? - Да. Все это очень весело, но большинству парней все равно нравится музыка Сириуса, и он действительно громко включает ее только в первую неделю. - Почему только в первую неделю? - Прекратите сплетничать, Джесси, - крикнул Сириус. Он перенес толстую стопку альбомов к себе на кровать и теперь рассматривал их. Питер показал Сириусу грубый жест и повернулся к Ремусу. - Между нами говоря, это довольно невыносимо, но просто потерпи несколько дней, и все уладится. - Потерпи с...” Внезапно комната наполнилась оглушительным ревом реверберации, когда hi-fi Sirius заиграл зажигательный гитарный рифф. Музыка была такой громкой, что могла бы долететь до каждой двери от Брик-Лейн до Уайтчепела. Питер зажал уши руками, а Джеймс подскочил на целый фут со своей кровати, но Сириус только ухмыльнулся и запрокинул голову к потолку, когда солист группы "The" закричал; '1—2—3—4!' Подняв руки, как будто он держал гитару, Сириус наигрывал в такт каждой ноте вступительного риффа. - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ХОКИНГС! - прокричал Питер, когда заиграли symbols и Slade начали, должно быть, самое громкое выступление в общежитии за всю их историю. "I don’t want to drink my whisky like you do, Я не хочу пить свои виски как это делаешь ты, I don’t need to spend my money but still do, Я не должен тратить свои деньги, но все равно это делаю, Don’t stop now a c'mon— Не останавливайся, давай же— Another drop now c'mon— Еще капельку, давай же— I wanna lot now so c’mon— Мне нужно больше, давай же— That’s right, that’s right! Именно так, именно так! I said Mama but we’re all crazy now! Я сказал Маме но мы все пьяны сейчас!' Все еще наполовину ошеломленный, разрываясь между восхищением песней "это Слэйд! В нашей спальне настоящий кровавый Слэйд" и ужасом от ее громкости, Ремус опустил глаза и обнаружил, что опрокинул тирамису на свой поднос с ужином.