The Cadence of Part-time Poets

I’ll be there if you want me to, Я буду там, если ты захочешь, No one else that could ever do, Никто другой никогда не смог бы этого сделать, Got to get some peace in my mind; Мне нужно немного успокоиться; Monday morning you sure look fine, В понедельник утром ты выглядишь прекрасно, Friday I got travelin’ on my mind... В пятницу я в раздумьях... - “Monday Morning” Fleetwood Mac, 1975 - Ты использовала меня, чтобы сбежать. - Нет, - пренебрежительно усмехнулась Лили, уводя его от основных зданий, где она его нашла. Она шла быстро, как будто ей нравилось прожигать дыры в своих ботинках. - Ты заблудился, я не могла тебя просто так оставить. Если только ты не хочешь, чтобы Сев отвел тебя в общежитие? Она подняла рыжие брови, и Ремус вспомнил хмурого парня. Он сомневался, что они успели бы сделать больше десяти шагов, прежде чем один из них замахнулся бы на другого. Удовлетворенная его молчанием, Лили улыбнулась. - Откуда ты, Ремус? - Из Лондона. Она оглядела его с ног до головы. - И это твои родители отправили тебя сюда? Или это было что-то другое?.. - Из за чего я еще мог сюда попасть? - О, неважно, - быстро сказала она, прежде чем указать вниз, - Знаешь, у тебя дыра в ботинке. Ремус опустил взгляд и пошевелил большим пальцем ноги, который торчал из-под кроссовок. Он небрежно пожал плечами; - Да, я знаю. Лили удивленно посмотрела на маленький белый чемоданчик, - Это все, что ты взял с собой? - Она уже пыталась схватить его, прежде чем они тронулись в путь, конечно, просто чтобы помочь, но Ремус взялся за ручку прежде, чем она успела до него дотянуться. Лили, к ее чести, не дрогнула, а только выпрямилась в полный рост и невинно улыбнулась. Ремус не мог представить, что такой девушке, как она, понравится узнавать, что внутри, и он не мог позволить себе потерять свои запасы в первый же день. - Нет, - смущенно ответил он. - Большинство отправлено заранее. Просто еще кое-что. - А, думаю, это имеет смысл, если ты пропустил переезд. Ну, троллейбус в этой стороне - Она слегка ускорила шаг, когда они обогнули одно из основных зданий. Ремус удивленно посмотрел ей вслед, - троллейбус? И правда, там был троллейбус. Территория Хокингса была настолько обширной — более двухсот акров, насколько он помнил, — что, казалось, имело смысл использовать небольшой трамвайчик, чтобы ученики могли вовремя добираться на уроки и обедать. По словам Лили, можно было также покататься на Велосипеде, но его нужно было оформить в головном офисе.. Поездка на троллейбусе сама по себе была приятной. Окна были распахнуты, чтобы в салон проникал приятный летний ветерок, а за рулем сидел молодой парень, которого Лили просто называла "Стэн", прыщи у него были такие же, как у Ли, но он определенно был старше девятнадцати-двадцати лет. Он ничего не сказал, когда они садились, несмотря на бодрое приветствие Лили, только наклонил голову, закрывая за ними двери троллейбуса, на его униформе было несколько кофейных пятен, а изо рта торчала сигарета. - Нам можно курить в кабине? - Спросил Ремус, следуя за Лили к одному из средних рядов и усаживаясь. - Нет, никогда, - потрясенно ответила Лили. - Но если ты настучишь на Стэна, он намеренно проедет мимо тебя, когда ты в следующий раз опоздаешь на уроки. Оглянувшись на переднюю часть автобуса, находившуюся всего в шести рядах впереди, Ремус заметил, что Стэн смотрит на них в зеркало заднего вида, и быстро отвлекся, выглянув в окно. Несколько других детей задрали носы, но Ремус изо всех сил старался не обращать на них внимания. Пока они шли, Лили продолжала рассказывать, указывая на каждое здание и давая им названия; — Это атриум, а вот и Ле Фэй Холл, драматический театр, в нем есть амфитеатр. Вон там, дальше по дорожке, ты увидишь сады и оранжереи. Скамандер Гарден — это место, где двенадцатилетние и тринадцатилетние школьники могут изучать ботанику на факультативной основе. В квартале Агриппан расположены классы лингвистики, а сразу за ними - блок Фламеля, где изучаются современные языки. И, конечно, есть еще блок Приори...” Она продолжала и продолжала. Ремус мгновенно забыл почти все, слишком хорошо осознавая, как близко подобралась Лили, пытаясь дотянуться до него, чтобы показать на здания. В конце концов, она откинулась на спинку сиденья, вытянув перед собой ноги и выставив вперед пальцы ног, обутых в новенькие блестящие школьные туфли. В троллейбусе они были одни, но Лили помахала нескольким людям, когда они ехали по дорожке. Множество других учеников гуляли, наслаждаясь последними драгоценными часами перед началом занятий на следующее утро. Некоторые были в школьной форме, другие - нет, но ни один из них не выглядел так грубо, как предпочитал одеваться Ремус. Взглянув на Лили, когда она окликала парочку студентов, прогуливавшихся по тротуару, Ремус на мгновение задумался, откуда у семьи Эванс такие деньги. Несомненно, что-то хорошее и шикарное, например, политика или финансы; в Лили было что-то от элегантности. Или, может быть, у нее был двоюродный дедушка, который был лордом или кем-то в этом роде. Когда они наконец добрались до своей остановки, Стэн позвонил в колокольчик, и Лили вскочила со своего места, чтобы выйти из автобуса. Постукивая чемоданом по сиденьям тележки, Ремус спустился по ступенькам вслед за ней. - Спасибо, Стэн, - крикнула Лили, прежде чем водитель снова позвонил в звонок и отъехал от тротуара. - Сюда, - сказала она ему, идя впереди него по дороге. Он последовал за ней, слишком растерянный, чтобы не подчиниться. Восточная часть колледжа выглядела так же, как и его первоначальная часть, но с большим количеством холмов и деревьев. На одной стороне улицы возвышались огромные кирпичные здания, украшенные гербами различных домов, а на другой - густые заросли деревьев. - Это Хаус-лейн, - объяснила Лили. — Это Дорсет-хаус, общежитие для девочек, а по соседству - Кроули-хаус для мальчиков. Белый дом Паже в самом конце, но вы сказали, что были в Годрик-хаусе, да? - Да, - сказал Ремус, перекладывая чемодан в другую руку. Шагая по улице, следя за туфлями Лили "прима" и ее манерой держаться, Ремус вдруг почувствовал, что ему становится не по себе, когда он видит все здания вблизи. До этого момента он позволял себе верить, что все это временно — что к Хэллоуину он вернется к Томни и мальчикам. Несмотря на почти одиннадцатичасовую поездку и ужасный комок в животе, который всю дорогу не отпускал его, он чувствовал себя так же, как и в других школах. Теперь Ремус понял, что он действительно застрял. Он и раньше жил в кампусе, но никуда не мог сбежать. В Лондоне достаточно было открыть одно окно, и он снова начинал буйствовать. В школе с собственной трамвайной системой, далеко-далеко от любого намека на цивилизацию, куда еще можно было пойти? Никакого курения, никаких хулиганов, только форма, уроки и аккуратные кирпичные здания. — Мне и самой не очень нравится, как выглядит Финч-хаус, - говорила Лили, - он слишком напоминает мне... - Почему ты мне помогаешь? - Грубо выпалил Ремус. Она остановилась и обернулась. Он немного отстал от нее, так как все больше и больше погружался в собственные мысли. - О, - вырвалось у нее, - это моя работа. - Твоя работа?” - Да, я староста. Одна из обязанностей старосты - помогать новым ученикам освоиться. Видели бы вы меня вчера. Я, должно быть прошла миллион шагов, чтобы все заняли свои места. Ремус почувствовал себя так, словно его ударили под дых. Она показывала ему окрестности не потому, что хотела, а потому, что это была ее работа. На него мгновенно обрушились образы бывших профессоров, помощников учителей, школьных консультантов, всех тех людей, которые "помогали" ему не потому, что хотели с ним познакомиться, а потому, что им за это платили. Лили определенно не получала ничего стоящего за то, что подбирала бездомных животных, но принцип был тот же. - Именно этим я и занималась, когда мы познакомились, - продолжила Лили, возвращаясь к нему по дорожке. - Детям из начальной школы требуется немного больше времени, чтобы освоиться, чем детям постарше, и их всегда больше. Обычно у нас не бывает новичков такого возраста, как ты — о! Я никогда не спрашивал, в каком ты классе. Я учусь в одиннадцатом классе, но в Хокингс поступил в седьмом, так что тебе не стоит беспокоиться о том, что ты опоздаешь. Многие люди... Ремус прошел мимо нее, закинув чемодан на плечо и задрав локоть к небу. - Дальше я справлюсь сам, спасибо. Лили моргнула, но быстро пришла в себя и подбежала к нему сзади, почти вприпрыжку, чтобы не отстать от него. - Если я сказала что-то грубое, мне очень жаль, - попыталась она. - Я все еще могу показать тебе Годрик. - Не нужно. - Ремус... - Я все запомнил. Лили вздохнула, сжав губы в тонкую линию. - Тогда давай я просто прогуляюсь с тобой? Я обещаю, что потом уйду! Очевидно, она серьезно относилась к своей роли старосты. Ремус повернулся к ней, но тут же вздрогнул и остановился как вкопанный. Лили смотрела на него с выражением, настолько похожим на выражение лица избитого щенка, что она могла бы сыграть голодную сироту в одной из рекламных роликов ББС. — Черт возьми ладно! - Сказал Ремус, немедленно отводя взгляд. - Отлично, - сказала довольная Лили. Она, казалось, мгновенно пришла в себя и, как положено, пошла с ним в ногу, снова показав дорогу. Хотя и неохотно, Ремус замедлил шаг. Лили размахивала руками на ходу и в конце концов начала напевать веселую мелодию. К тому времени, как они добрались до Годрик-хауса, он был уверен, что она сочинила целую песню в своей голове. - Это грифон, - сказала Лили, когда Ремус остановился перед мемориальной доской общежития. — Это ваше тотемное животное, что-то вроде талисмана. Мне кажется совершенно нелепым, что символом вашего дома является мифическое существо. Животное Ровены - ворон. - Разумно, - пробормотал Ремус, и Лили, похоже, это понравилось. Она кивнула и продолжила свой путь по каменной дорожке к общежитию. Снаружи здание было таким же красивым, как и все остальные в Хокингсе, с ярко-красным кирпичом и серой отделкой. Лили, которая, как понял Ремус, была явно не из тех, кто церемонится, поднялась по последним ступенькам к входной двери общежития и открыла ее, остановившись на пороге, чтобы подождать его. - Ты идешь? Ремус склонил голову набок и, сняв сумку с плеча, последовал за ней. - Не думал, что девушки могут заходить в мужское общежитие. - О, мы можем, просто в женском общежитии мальчиков нет. И, кроме того, я староста. - А, точно... Ремус огляделся. Если снаружи общежитие выглядело роскошно, то внутри было по-настоящему шикарно. Входная дверь вела в общую зону, где стояли кожаные диваны и были разбросаны коврики. В дальнем углу располагался массивный незажженный камин, вокруг которого уже расположились несколько студентов, игравших в карты. Свет проникал через открытые окна и дополнялся лампами, расставленными между диванами, на партах и столах. Половину комнаты занимали дубовые полки, доверху забитые книгами всех форм и размеров. Как и дома, все стены были увешаны картинами, но в отличие от унылых натюрмортов в серых тонах, украшавших поместье Люпинов, картины в Годрик-хаусе были наполнены сочным цветом и жизнью. От цветов и пляжей до прекрасных богинь и грязных мучениц - картины громоздились друг на друге от пола до потолка, и каждая, казалось, двигалась сама по себе в теплом свете общей комнаты. Но ничего из этого не привлекло внимания Ремуса. Напротив камина стоял единственный телевизор, перед которым сидела группа мальчиков, смотревших какое-то комедийное скетч-шоу и смеявшихся друг с другом. Рядом с ним, тихий и непритязательный, стоял проигрыватель, установленный на отдельном столе. Рядом с ним лениво громоздилась стопка пластинок, ничего существенного — в основном церковные гимны и симфонии с оркестром, даже несколько рождественских записей. И все же у Ремуса от этого немного закружилась голова. - Достаточно уютное для общежития для мальчиков, - добавила Лили, поймав на себе пристальный взгляд Ремуса. - Хотя редко бывает тихим. Последнюю фразу она произнесла с оттенком отвращения. - Там еще есть маленькая кухонька, прямо там. На случай, если ты захочешь приготовить чай или еще что-нибудь. Ремус вышел из оцепенения и кивнул. - У нас есть право смотреть телевизор только по выходным и праздникам, - объяснила Лили. - Ммм, - кивнул Ремус, - а проигрыватель? - О, нам разрешают слушать музыку, но не после девяти. Ремус подавил дрожь. Комендантский час. - Напомни, какой у тебя был номер в общежитии? Весело спросила Лили, помахав другой студентке с другого конца комнаты. Казалось, она знала всех. - О, эм... - Ремус поставил чемодан на пол и сунул руку под куртку, в задний карман. Он нащупал прохладную зажигалку Томни, а за ней - сложенный листок бумаги. Он достал его из папки, которую Гил вручил ему перед тем, как сесть на поезд в Лондоне. В папке было все; копия его школьных записей (приличные отметки, плохая посещаемость), известные проблемы со здоровьем (никаких, если не считать периодических приступов бессонницы, но все его врачи согласились, что он сам виноват, ублюдки), прошлые записи, подтвержденные властями (ничего официального, спасибо папе, просто несколько "разногласий" тут и там), его расписание, инструкции о времени приема пищи и внеклассных занятиях и, конечно же, его документы о зачислении и письмо от директрисы, в котором она приветствует его в Хокингсе. Но карты нет, поди разберись. В одной из бумаг были указаны адрес общежития и номер его комнаты, а также инициалы его предполагаемых соседей по комнате: С. Блэка, П. Петтигрю и Дж. Поттера. - Комната 4А, - сказал Ремус, перечитывая ту часть, где объяснялось, как студенты могут получать и терять привилегии на обучение. Телефон, телевизор, все остальное — это было похоже на чертову тюрьму. Они, вероятно, тоже лишили бы права принимать душ, если бы не думали, что мальчики-подростки просто перестанут мыться все вместе. Немного ошеломленный тем, что Лили молчала больше тридцати секунд, Ремус оторвал взгляд от газеты и увидел очень странное выражение на лице рыжей девочки, как будто она пыталась подать гостям чай, воткнув булавку в подошву своей ноги. - Лили? - Да? О, твоя комната. Ну—у-у...… ты сказал 4А, значит, это четвертый этаж, последняя дверь направо. Лестница прямо по коридору. У тебя есть ключ, да? Ремус полез в другой карман. - Да. - Замечательно, но мне, на самом деле, лучше уйти. Нужно убедиться, что детишки не испортили жизнь бедному Севу. Было так приятно познакомиться с тобой, Ремус! Лили повернулась и очень быстро вышла из общежития, громко скрипя школьными туфлями. Слегка сбитый с толку, Ремус подхватил свой чемодан и направился к лестнице. Было немного обескураживающе узнать, что его комната находится на четыре лестничных пролета выше, но, возможно, это просто означало больше уединения. Или, по крайней мере, столько уединения, сколько можно было получить, деля комнату с тремя другими парнями. У него все еще были неприятные воспоминания о последней школе, в которой он жил, когда у него постоянно пропадали сигареты, носки и почтовые марки, которые Гил присылал ему, чтобы он написал Лайеллу. Не то чтобы он когда-нибудь сильно по этому скучал. Верхняя площадка лестницы между общежитиями "4Е" и "4F" была пустой, а это означало, что его комната будет в конце, как и сказала Лили. Ремус прошел по коридору, украшенному причудливыми желтыми светильниками, золотыми и бордовыми обоями и ковром, который, безусловно, был более чистым, чем должен был быть в общежитии для мальчиков. У каждой комнаты на двери была своя табличка с номером комнаты, а рядом с ней - еще четыре таблички с именами ее обитателей. Стоя перед общежитием "4А", Ремус был более чем раздосадован, увидев на стене надпись "Р. Дж. Люпин". Это было глупо, но теперь он точно знал, что остальные трое знали о его приезде. Как долго они обсуждали его? Смотрел на свой доставленный багаж и гадал, кто же войдет в дверь? И вот теперь он входил в дверь с опозданием. Желая скорее сорвать пелену неизвестности, чем мучиться в коридоре, где любой мог выскочить из подъезда и увидеть его, Ремус достал ключ и открыл дверь. Внутри его сразу же встретил сильный запах специй. Несмотря на удар в нос, в животе у Ремуса заурчало. Он так и не позавтракал. - Это ты, Блэк? Надеюсь, ты ничего не перепутал. Когда Ремус стоял на пороге, из-за другой двери появился красивый парень, протирая очки в круглой оправе о рубашку. Он остановился и надел очки, широко раскрыв глаза. — О, ты, должно быть... - Ты огромный! Ремус резко повернул голову направо и увидел другого мальчика, которого едва успел заметить, сидящего на кровати с балдахином и подносящего к губам ложку с апельсиновым карри, с которого капала вода. - Пит, что случилось с твоим ‘привет”? Мальчик по имени Пит сморщился, прежде чем отправить ложку в рот. Натянуто улыбнувшись Ремусу, тот повернулся и повел его дальше в комнату. - Извини за это. Не думаю, что он имел в виду, что ты был огромным, просто, сам понимаешь, высокий. - Я понял, - сказал Ремус, позволяя тяжелой двери захлопнуться за ним. - Мы все гадали, когда же ты появишься, - признался мальчик. У него была теплая смуглая кожа и такого же цвета глаза, а волосы, казалось, торчали во все стороны, словно он все детство втыкал вилки в розетки, в то время как Пит был более худощавым и светловолосым, с голубыми глазами цвета неба после дождя. - Путаница с прибытием, - пробормотал Ремус. Он кивнул, как будто это происходило постоянно. - Ну, я Джеймс, а это Питер Питер помахал рукой в воздухе. - Ремус Люпин. - Верно, - кивнул Джеймс. Он пошевелил рукой, словно не был уверен, следует ли им пожать друг другу руки, но, похоже, решил этого не делать. - Что ж, вон там твоя кровать. Он указал на пустую кровать, ближайшую к двери, из которой он только что вышел. - Обычно мы занимаем для Пита кровать, ближайшую к ванной, но решили, что будем любезны, раз ты новенький и все такое. - Я не виноват, что вся жидкость проходит через меня, - сказал Питер, явно расстроенный. - Тогда, может быть, стоит попробовать поменьше газированных напитков прямо перед сном. - Для меня не имеет значения, на какой кровати, - сказал Ремус, и Питер вскочил со своего места на угловой кровати. - Замечательно! Тогда меняемся! - Питер бросился к другой кровати и сел, все еще держа в руках свой ланч. Ремус понаблюдал за ним, затем перевел взгляд на кровать, на которой сидел Питер, и бросил сверху свой чемодан. - Остальные твои вещи там, - сказал Джеймс, указывая на стопку чемоданов у себя за спиной рядом с новой кроватью Питера. - Итак... откуда ты? - Лондон, - сказал Ремус, стоя спиной к Джеймсу и проводя пальцами по краю футляра. - Мы тоже! Ты играешь в футбол? У тебя есть любимая команда? Руки Ремуса замерли на багажнике. Это был один из его самых нелюбимых вопросов, в основном потому, что у него не было ответа. Дома Ли и Досс много говорили о футболе, но он никогда не уделял этому должного внимания. Томни не слишком интересовался спортом (это была одна из тех черт, которые Ремус любил в нем больше всего), но никто не ругал его за это. У Ли была любимая команда, это.. - Саутгемптон? - О, да? - Спросил Джеймс, прислонившись к одному из столбиков кровати Ремуса. - Они довольно хороши. Чэннон был лучшим бомбардиром лиги в прошлом году. Мой отец считает, что на этот раз они претендуют на кубок. Ремус кивнул. - Верно... - Так ты играешь? Я нападающий. - Джеймс в этом году капитан школьной команды! - Добавил Питер, заставив Джеймса смущенно улыбнуться. - Скоро у нас будут пробы. Ты должен прийти! Держу пари, у тебя бы все получилось с такими ногами. Ремус напряженно опустил руки по швам. — Ну, нет, я... Дверь спальни распахнулась, едва не уронив бедного Джеймса, который отлетел на несколько шагов, когда в комнату влетело еще одно тело. - ДЖЕЙМС! - Черт возьми, что?! Другой мальчик, чуть пониже ростом и с копной волос цвета воронова крыла, переступил порог, полный энергии, которой хватило бы, чтобы убить кролика. Он потянулся к Джеймсу одной рукой, а другую скрестил на груди, наклонился вперед и рассмеялся. - Эти мерзавцы, эти чертовы тупицы! Видели бы вы их, как они... Ремус, все еще возвышавшийся над своей проданной кроватью и сундуком, устрашающе замер, когда эти серые глаза нашли его. Лицо, которому они принадлежали, мгновенно затихло, когда мальчик опустил руку и перестал радостно улыбаться, поняв, что его друзья были не одни. Он сжал полные губы в тонкую линию и изогнул идеальную бровь, оглядывая его с головы до ног. Было только одно слово, чтобы описать такого человека: симпатичный. Симпатичный в этом чертовом, не требующем усилий, но понимающем смысле. На нем была униформа, или половина униформы, рубашка заправлена только с одной стороны, галстук свободно завязан на шее. В правом ухе у него было золотое колечко, которое Ремус заметил только потому, что его длинные волосы были заколоты сзади карандашом, как будто он забыл о нем. Этот мальчик был из тех людей, которые могли притянуть к себе любого, как магнитом; люди ловили каждое их слово и из кожи вон лезли, чтобы привлечь к себе хоть малейшее внимание. Ремус сам был свидетелем этого всего несколько раз — у Томни было несколько симпатичных подружек, — но каждый раз, когда он пытался понять, как Томни смотрел на них, его зависть росла все больше и больше. Красивые люди были самыми плохими, но будь я проклят, если на них не было приятно смотреть. Мальчик продолжал оглядывать Ремуса с головы до ног, словно оценивая, а затем прищелкнул языком, словно нашел ответ. - Трахни меня, - резко сказал симпатичный. Ремус моргнул, но прежде чем он успел среагировать, Джеймс опустил тяжелую руку на плечо друга, почти повалив его на пол. - Сириус, - предложил он, - познакомься с Ремусом.