The Cadence of Part-time Poets

Don’t do this and don’t do that, Не делай это, не делай то, What are they trying to do? Кого они из тебя пытаются сделать? Make a good boy of you; Хорошего мальчика; Do they know where it’s at? Но знают ли они сами, что это значит? Don’t criticise, they’re old and wise; Не критикуй, они старше и мудрее; Do as they tell you to, Делай что скажут, Don’t want the devil to, Не хоти того же что и дьявол Come and put out your eyes… Давай же, взгляни на мир своими глазами... - “School” Supertramp, 1974 Римус плохо спал. В вагоне поезда было темно, и он то и дело бился головой о стекло. Только когда ему пришло в голову свернуть куртку и использовать ее в качестве подушки, он смог устроиться поудобнее и попытаться немного поспать, но даже тогда в поезде было жарко, как в печи. Пот струился у него по спине и доходил до пояса, а он не мог даже приоткрыть окно, чтобы хоть немного подышать свежим воздухом, — щеколда была сломана. Он застрял в плацкарте, окруженный еще большим количеством недовольных ночью в движущемся транспорте пассажиров, включая мужчину справа от него, который в данный момент ворчал по поводу того, что у него во сне подгорело воскресное жаркое. Если бы Ремус успел на поезд на следующее утро, у него, вероятно, был бы свой собственный вагон, но в нынешних обстоятельствах об этой привилегии лучше забыть. Большую часть пути до станции Гил был молчалив, но как только они добрались туда, он принялся опрашивать своего подопечного — убедился, что у него есть все школьные бумаги, напомнил ему, что нужно бриться книзу, а не вверх, и не проводить каждый урок, уткнувшись носом в книгу, —Ремус в конце концов рявкнул на него, чтобы он остановился. - Звони, если тебе что-нибудь понадобится, - приказал Гил. - И больше никаких драк с учителями, иначе мне придется ехать в Хайлендз, чтобы самому тебя отлупить. - Не уверен, что ”роллс-ройс" справится с грунтовыми дорогами, Гил, - поддразнил его Ремус. Это заставило Гила улыбнуться, и он немного вздохнул, прежде чем ласково похлопать его по плечам. - Будь хорошим, - сказал он, - а если ты не можешь быть хорошим, тогда будь умным. Они расстались на платформе вокзала незадолго до полуночи, и Ремус сел на последний поезд до Шотландии один, испытывая явную жалость к себе. Теперь, несколько часов спустя, он провел предрассветные часы без сна, жалея, что не может выкурить сигарету, в вагоне поезда курить было запрещено, а его чемодан стоял над ним на полке вместе с сигаретами, несколькими книгами и небольшой коллекцией альбомов его матери. Даже если бы он мог покурить, не опасаясь возмездия со стороны стюардессы или других пассажиров, мистер Воскресное жаркое было таким толстым в середине, что даже при всей своей худобе Ремус сомневался, что смог бы протиснуться мимо него, не сказав что-нибудь сначала. И, конечно, это потребовало бы разговора, чего сейчас он не сильно то и хотел. Сон не приходил, и Ремус был вынужден смотреть, как в темноте проплывают великолепные английские пейзажи. Скоро он отправится в свою новую школу в Шотландском Горном городке, куда, по слухам, бесчисленные богатые и состоятельные британские семьи отправляли свою молодежь расти и процветать, получая самое лучшее образование, какое только можно купить за деньги. Для тех, кто хотел поступить в хороший университет, независимая школа Хокингса была первым шагом; для Ремуса это с таким же успехом могло стать еще одной тюрьмой. Ближайшая деревня к территории школы находилась в четырех километрах, и даже тогда шотландский городок Крейгтайр мало что мог предложить, если ориентироваться по школьному путеводителю. Примерно через полчаса, когда Ремус начал грызть ногти, его напарник, сидевший на рельсах, вздрогнул и проснулся от сильного толчка. Мужчина довольно нелепо фыркнул и огляделся по сторонам, как будто не мог вспомнить, где он находится. Ремус избегал смотреть ему в глаза, отвернувшись к окну, уверенный, что тусклое освещение вагона помешает разговору, но, похоже, для мужчины это не имело большого значения. Он протянул руку и похлопал Ремуса по плечу. - Тележка с кофе подъезжала? Ремус покачал головой, ноготь большого пальца все еще был зажат между его зубами. Мужчина вздохнул и потер глаза. - Это даже к лучшему. Из за этой местности я ужасно задыхаюсь. Увидев выражение ужаса на лице Ремуса, мужчина усмехнулся. - Просто пошутил. Нервничаешь, путешественник? Он указал на пальцы Ремуса, которые теперь покраснели и местами кровоточили. - Не совсем, - пробормотал Ремус, поджимая руки под ноги и отворачиваясь к окну, надеясь, что парень поймет намек. - Да, но ехать по железной дороге все равно лучше, чем летать, - весело сказал мужчина. - Я впервые сел в самолет два года назад — мы с моей бывшей женой направлялись на Ибицу. Я чуть не потерял сознание во время взлета. Но остров дружелюбный. Ты когда-нибудь там был? Ремус вжался в спинку стула. - Нет. - Ну что ж, вы молоды. Я уверен, что в свое время вы много где побываете. Жизнь, знаете ли, похожа на поезд. Все дело в остановках. Иногда люди, как моя бывшая жена, выходят, а другие садятся. Это все из-за того, что ты решил, куда хочешь поехать. Хотя, готов поспорить, этот совет ничего не стоит услышать от какого-нибудь старого чудака в командировке. Мужчина усмехнулся, и Ремус прислонился головой к окну. У него болели пальцы, и теперь он прикусывал внутреннюю сторону щеки. Он был уверен, что если этот чертов болван в ближайшее время не заткнется, то разорвет себя на куски. - Я вижу, что вы неважно себя чувствуете, - продолжил мужчина, понизив голос, чтобы не разбудить других пассажиров, которым посчастливилось заснуть. - Возможно, здесь есть что-нибудь для этого. Прежде чем Ремус успел заверить его, что ему не нужно ничего из того, что он может предложить, он порылся в карманах куртки и вытащил целую плитку шоколада. Он улыбнулся и разломил плитку ровно посередине, протягивая половину Ремусу. - От этого ты почувствуешь себя лучше, - пообещал он, снимая обертку со сладости и откусывая кусочек зубами. Ремус мог бы спросить, как долго шоколадка пролежала в нагрудном кармане незнакомца, но в тот момент желание занять чем-нибудь руки и рот было слишком велико. Откусив шоколадку, его бесстыжий сладкоежка мгновенно успокоился. Он слишком долго курил сигареты, которые на улице стоили чуть ли не дешевле шоколада. В вагоне должно было быть не менее двадцати пяти градусов тепла, чтобы шоколад был мягким, но при этом приятным. Его сосед по креслу улыбнулся ему, когда он откинулся на спинку стула. Ремус ответил ему пристальным взглядом, приподняв брови. - Ты знаешь, который час? - Спросил он, продолжая жевать. Мужчина взглянул на часы, прикрепленные к его круглому запястью. - Половина четвертого утра. Ремус скорчил гримасу. - Спасибо.

***

Частная школа Хокингс могла бы стать отличной, если бы Ремус умел здесь ориентироваться. Школа представляла собой настоящий лабиринт, а он еще даже не успел зайти в здание. После того, как водитель встретил его на вокзале, они отправились в часовое путешествие на машине до Хокингс-Граундс. В машине курить было запрещено, поэтому Ремус заставил водителя подождать, пока не выкурит хотя бы одну сигарету до чистого пепла. Водитель, казалось, был недоволен ожиданием и что-то проворчал себе под нос с сильным шотландским акцентом, но Ремус все равно не спешил пересаживаться в другое транспортное средство после девятичасовой поездки на поезде. Они ехали в тишине, за что Ремус был благодарен, и только хриплое радио создавало шум. У жокея был неплохой вкус, так что Ремусу не на что было жаловаться, даже если радио и отключилось во время исполнения The Doors “Light My Fire”, из-за чего он пропустил последнюю половину песни. Машина медленно двигалась по грунтовым дорогам, а Ремус смотрел на шотландскую сельскую местность и напевал в такт музыке, пока сигнал наконец не отключился и не остались только помехи. Ближе к концу проезда мужчина указал на небольшое скопление зданий в отдалении от дороги. Он объяснил, что находится в Крейгтайре, где школа получает большую часть своих товаров, включая продукты питания и покупки в магазинах. В деревне были почта, ателье, рынок, паб и единственный магазинчик на углу. Была и своя школа для местных детей, но не более того. Ремус только хмыкнул в ответ, а мужчина мрачно усмехнулся. - Ты больше не в Лондоне, парень. Но это было не так. Школа Хокингс была совсем другой. В Лондоне — или, по крайней мере, к востоку от Олдгейт Памп — люди отнеслись бы к нему с большим уважением. Они бы остерегались встречаться с ним взглядом, а он бы вообще не встретился с ними взглядом. На "Хокингс" Ремус не мог заставить людей перестать пялиться на него. И это было даже не самой большой проблемой. Из всех его наблюдателей ни один не был выше его ребер. Он был окружен детьми. Куда бы он ни посмотрел, из всех комнат выскакивали какие-нибудь ребятишки, чтобы посмотреть на него. Большинство из них были одеты в обычные рубашки и брюки, но некоторые были одеты в элегантную темно-бордовую и серую униформу. Ремус, все еще одетый в свои любимые брюки с дыркой на левом колене и грязными стальными носками (хотя рубашку он сменил), вероятно, выглядел как законченный придурок. Хотя, как он подозревал, это просто делало его странным в мире обеспеченных детей, а не пугающим. Он тащился, неся свой чемодан, а за ним, как паровозик, следовала небольшая вереница шестилеток, и он уже почти решил не мешать им, пока один из маленьких засранцев не набрался смелости и не подбежал, чтобы вытереть что-то о спину его рубашки. - Эй! - Рявкнул Ремус, когда малыш взвизгнул и отскочил подальше от него. Он перевел взгляд на остальных, может быть, на дюжину из них, но дети только отступили на несколько шагов и захихикали. После того, как Ремус в третий раз зашел не в то здание, он начал особенно расстраиваться. Наконец, он повернулся к детям и с громким стуком уронил свой чемодан на каменную дорожку. - Кто-нибудь знает, где находится Годрик-хаус? - Он был в отчаянии. Дети разбежались, то ли не ожидая, что Ремус действительно что-то им скажет, то ли напуганные его раздраженным выражением лица. Ремус смотрел им вслед, подавляя стон. - Когда на них кричишь, это работает не так хорошо, - раздался голос у него за спиной. Резко обернувшись, Ремус столкнулся лицом к лицу с девушкой. Она была по меньшей мере на голову ниже его, с лицом, усыпанным веснушками, и самыми рыжими волосами, которые он когда-либо видел. Ее руки были скрещены на груди, но выражение лица было дружелюбным. Он мог бы принять ее за другого ребенка, если бы не властные нотки в ее голосе. - Я не кричал, - сказал Ремус. - Ну, ты не очень вежливо попросил, не так ли? - Она развела руками, взмахнув пачкой документов, которые держала в руках. На ней тоже была форма, но явно более взрослая, с элегантным темно-синим жилетом поверх рубашки, серой юбкой и леггинсами. Это было почти достойно аплодисментов - быть одетой в полную форму в такую жару. - Значит, ты проиграл? Ремус моргнул. - Э-э... да. Она подняла брови и окинула его беглым взглядом. - Куда ты направляешься? - В дом Годрика, - ответил он, и она улыбнулась. - Да, я уже слышала. - Тогда зачем спрашивать? Она пожала плечами - Просто поддерживаю разговор. Годрик - одно из общежитий средней школы, в восточной части кампуса.Но ты сейчас на западной стороне, в начальной, как так? Это объясняло всех ребят. Чертов водитель, он высадил его не на той стороне. Стараясь не покраснеть, Ремус прикусил внутреннюю сторону щеки, прежде чем заговорить. - Я новенький. На этот раз она широко улыбнулась. - Я тоже так поняла. Меня зовут Лили. Лили Эванс. Лили шагнула вперед и протянула руку с широко раскрытой ладонью. - Ремус Люпин, - сказал он, прекращая рукопожатие после одного движения вверх-вниз и засовывая обе руки в карманы. - Если хотите, я могу отвести вас в Годрик-хаус, - предложила Лили. — Мое общежитие всего в нескольких шагах отсюда - Ровена-хаус. Все общежития названы в честь основателей Хокингс или ученых. То же самое относится и к большинству зданий. Есть ли причина, по которой ты так далеко от... - Лили! Глядя поверх Лили, что было совсем не сложно, учитывая ее невысокий рост, Ремус увидел, как к ним подбежал другой мальчик. У него было красное лицо, длинный нос и такого же цвета волосы, которые свисали на его голову, как безвольная тряпка. В отличие от Лили, выражение его лица было кислым, и он посмотрел на Ремуса, как на старую жвачку, которую только что соскреб с подошвы ботинка. - Сев, - радостно сказала Лили, - это Ремус. Ремус, это Северус. Северус еще раз взглянул на Ремуса, прежде чем решил проигнорировать его присутствие. - Твои сопляки снова вышли из-под контроля, - сказал он, ткнув большим пальцем себе за спину. - Тебе нужно прийти и успокоить их. Уголки губ Лили опустились, как будто она слышала это много раз до этого. - Я же просила тебя не называть их сопляками, Сев. Как ты собираешься заставить их прислушаться к тебе, если ты просто выводишь их из себя? Северус выглядел возмущенным. - У меня есть ты, чтобы сделать это за меня. - Ну, - начала Лили, внезапно снова преисполнившись энтузиазма, - не сегодня. Извините, но я предложила показать Ремусу его общежитие. Он новенький. Лили говорила так, словно он был новой блестящей игрушкой, но взгляд Северуса заставил Ремуса подумать, что он скорее бросил бы его под тележку, чем играл с ним. — Но... - попытался он, но Лили только покачала головой, прижав к его груди кулак, полный бумаг, и отступила к Ремусу. - Прости, Сев, просто попроси Ханну о помощи! Увидимся позже за ужином, хорошо? Внезапно подняв голову, Северус фыркнул и бросил злобный взгляд в сторону Ремуса, прежде чем, наконец, удалиться, вероятно, обратно к детям, которых ему не удалось собрать в первый раз. Лили повернулась к Ремусу. - Пойдем?