The Cadence of Part-time Poets

Magically bored, Волшебная скука, On a quiet street corner; На тихом углу улицы; Free frustration, Сплошное разочарование, In our minds and our toes; От мозга до пальцев ног; Quiet storm water, Заглушенная штормовая волна, M-m-my generation; М-М-Мое поколение; Uppers and downers, То взлеты то падения, Either way blood flows; Как и кровь в моих венах; Inside outside, leave me alone, Все нутро снаружи, оставь меня в покое, Inside outside, nowhere is home; Все нутро снаружи, нигде нет дома; Inside outside, where have I been? Все нутро снаружи, где я был? Out of my brain on the five fifteen! В полном бессознании в 5:15! - “5.15” The Who, 1973 Понедельник, 1 сентября 1975 года В квартире было всего две спальни, и конечно в ней находилось больше двух тел, но каким-то образом Ремус все равно проснулся один. Конечно, это была не его комната, но он чувствовал себя здесь как дома, как нигде за долгое время. Как и в большинство летних ночей в квартире, он вспотел во сне, и его футболка прилипла к спине, обрисовывая в зеркале, прислоненном к дверцам шкафа, худощавую фигуру и костлявый позвоночник. В какой-то момент летом в углу зеркала неожиданно появилась небольшая трещина. Никто ничего не сказал о трещине, вероятно, потому, что говорить было не о чем; даже если бы зеркало наложило на кого-то из них проклятие семи лет невезения, это не имело бы значения. Мальчики просто делили невезение между собой, пока оно не заканчивалось несколькими дождливыми днями, а в Лондоне они были обычным делом. Ремус заморгал от яркого утреннего света, проникавшего сквозь разбитые жалюзи. Очевидно, он заснул в одном ботинке и подбирая с пола ремень и оставшийся носок пришел к выводу что потерял второй где-то в квартире. И квартира, и кровать в которой он проснулся, принадлежали Томни, что должно было стать поводом для тревоги, но на самом деле означало только то, что старший мальчик, скорее всего, отправился за какой-нибудь птичкой в другое место, чтобы поспать и заняться другими делами. Вероятно, Шерил или Донна. То, что Томни постоянно приглашал гостей в гости, вовсе не означало, что они должны были оставаться у него дома. В обшарпанной гостиной он нашел свой второй ботинок, засунутый под голову Досса. Для лондонских парней из Ист-Энда было еще рано, но у Ремуса были и другие проблемы с которыми нужно было бороться, помимо позднего утра и неприятного ощущения в животе Лайелл убил бы его, если бы Джайлс не опередил его. Единственный кто был жаворонком, был Качель , названный так потому, что был слеп на один глаз. Именно благодаря этому он не заметил Ремуса, пока тот не оказался прямо перед ним на кухне. - Доброе утро, - сказал Качель, потягивая чашку кофе с виски. - Доброе утро, - пробормотал Ремус, почти жалея, что у него самого не было времени на кружку. Они с Качелем никогда не были особенно близки, но иногда одалживали друг другу несколько фунтов или косяк, и это всегда было хорошо. - Томни рядом? Качель покачал головой. -Пришлось уйти пораньше. Но он сказал, что скоро вернется, чтобы проводить тебя. Ремус провел языком по зубам. Во рту был ужасный привкус. - Не стоит. Он проводил меня вчера вечером. - Значит, отправляешься? - Да, мне есть куда ехать, - должен был быть там вчера вечером, на самом деле. - Ну, - сказал Качель, поднимая кружку, - за здоровье. - За здоровье, — сказал Ремус, прежде чем засунуть руки в брюки и выйти через парадную дверь маленькой сомнительной квартирки. Он не жалел, что не попрощался с ними — они много раз прощались накануне вечером, когда были под кайфом Бог знает зачем. Как правило, они просто дурачились, подначивая друг друга на глупые поступки, например, свисали с балкона третьего этажа, держась за большие пальцы, или играли в "цыпленка", в котором нужно было водрузить яблоко себе на голову и позволить партнеру метнуть в него дротик. Ремус почти всегда легко отделывался благодаря Томни, но даже он не был застрахован от того, что мог опрокинуть кружку пива или напороться на штаны. Иногда быть пятнадцатилетним было не так уж и плохо. Ближайший телефон к квартире Томни находился на расстоянии трех улиц, и чаще всего там ночевал какой-нибудь бродяга. Ремус, как всегда, отправился в путь самостоятельно, хотя этим утром ему повезло: бродяг не было. Он опустил сдачу в счетчик, стараясь не поморщиться, когда гудок вызвал у него еще более сильную головную боль. У Ремуса всегда было при себе достаточно шрапнелей, чтобы сделать пару звонков, и не раз на него нападали из-за пары фунтов. Это прекратилось с тех пор, как другие начали замечать, что он крутится рядом с Томни. Общение с такой компанией как у него, означало, что ему не нужно было беспокоиться о том, что кто-нибудь посмотрит на него на улице, как на мешок с мясом. Однако это могло измениться — репутация Ист-Энда поддерживалась только до тех пор, пока люди видели тебя на улице. К тому времени, когда он вернется в июне следующего года, он снова будет на дне. ще хуже если Томни не обрадуется его возвращению. Хотя Ремус не мог представить, почему бы ему этого не сделать. Гил всегда брал трубку после третьего гудка, но на этот раз телефон щелкнул и завис в воздухе. Он мог бы подумать, что звонок прервался, если бы не услышал прерывистое дыхание на другом конце провода. - Ладно, где ты? - И тебе доброе утро, Гил, - пробормотал Ремус, все еще протирая заспанные глаза - Заедешь за мной? - На этот раз ты действительно справился, парень. - Да, который час?” - Просто скажи мне, где ты, маленький негодяй”. - Встретимся на нашем месте. Ремус повесил трубку и потер лицо, издав тихий стон. В кабинке было невыносимо жарко, и его все еще подташнивало после вчерашнего, но, быстро проверив карманы, он убедился, что, по крайней мере, сигареты у него еще остались. Он как раз прикуривал сигарету от последней спички, когда за его спиной хлопнула дверь кабинки. Едва не выронив сигарету, он развернулся, готовый задать жару любому придурку за то, что тот затеял драку в такую рань, но когда он увидел, кто именно из уродцев пялится на него, его плечи расслабились. - Все в порядке, Лу? - позвал его Томни, щурясь на него сквозь потертое стекло. Ремус помахал ему в ответ и, распахнув дверь, вышел на угол улицы. - Ты такой придурок. Томни улыбнулся ему в ответ, прищурив голубые глаза в лучах раннего солнца. Он протянул руку, вырвал сигарету изо рта Ремуса и глубоко затянулся, хотя у того уже была своя, заткнутая за ухо. - Куда это ты собрался?, - Спросил Томни, выпуская клубы дыма. Прикусив нижнюю губу, Ремус опустил взгляд и вытащил еще одну сигарету. Прежде чем он успел проверить, пуст ли спичечный коробок, Томни достал свою металлическую "зиппо" и, щелкнув зажигалкой, протянул ее ему. Ремус затянулся и выпустил дым в пространство между ними, прежде чем заговорить. - Ты знаешь, куда. Мне пора домой. Я уже должен был вернуться. Томни небрежно кивнул. - Но ты не возвращался. - Только потому, что я послушался тебя. - Все лучшие истории так или иначе начинаются, - ухмыльнулся Томни. - Это не значит, что ты можешь просто взять и уйти, не попрощавшись. Ремус многозначительно приподнял брови. - Тебя не было дома, когда я проснулся. А вчера мы уже попрощались. - Тьфу. Кому звонил? - Никто. Просто домашние. Как обычно. Томни просто посмотрел на него, - Хм. Ремус ответил ему таким же взглядом, -Хм. Это принесло ему еще одну улыбку, и, выпустив немного дыма из носа, Томни отвернулся и пересек тротуар . Он повернулся и присел на край, и после недолгих переглядок Ремус присоединился к нему. - Сегодня ужасно жарко, не так ли? Сказал Томни, щурясь на августовское (а теперь, как понял Рэм, сентябрьское) небо. Несколько грязно-светлых локонов упали ему на глаза, когда он поднял взгляд, и он смахнул их, прежде чем почесать нос. - У меня с собой ничего нет, - сказал Ремус. Томни оглянулся на него, ухмыляясь. - О чем ты? - Ты всегда вспоминаешь погоду, когда что-то задумываешь, придурок”. Томни ухмыльнулся, в уголках его глаз появились морщинки. - Я стал предсказуем, не так ли? - Не-а, - отмахнулся Ремус, - Верно, - сказал Томни, указывая на него сигаретой, - от тебя ничего не скроешь. Потому что ты видишь вещи, Ремус Люпин. Ты видишь людей. Должно быть, из-за роста, клянусь, за последний месяц ты вырос на полфута”. Не в силах с этим поспорить, Ремус просто затянулся еще раз, ощутив знакомый вкус дешевого табака, обжигающий горло, и улыбнулся про себя. Он не мог не быть высоким и долговязым парнем, и видеть людей было легче, чем узнавать их, но узнать Томни Армстронга было нетрудно. Родившийся под именем Тонас Дэниел Армстронг после того, как его собственная мама неправильно написала "Томас" в его свидетельстве о рождении, когда она был под кайфом от oxy's, Томни жил каждый день так, словно это был его лучший друг. Едва став мужчиной, он уже сам пристрастился к сладкому — хотя, казалось, это его никогда не останавливало — он превратил Ист-Энд в свой дворец, а всех местных бездельников - в своих подданных. Он создавал проблемы, когда это было ему выгодно, и делал добро, когда это было не выгодно, и сам заботился о себе. - Ребята были рады, что ты пришел вчера вечером, - сказал Томни, докуривая сигарету и поднимая воротник куртки, чтобы солнце не палило ему в затылок. - О, правда? - спросил Ремус, глядя себе на колени и колотя потертыми кроссовками по стене, пока они не уперлись в цемент. - Тогда, наверное, ты был в ярости. - Мой дерзкий Лу, - криво усмехнулся Томни. - Конечно, я был счастлив. Этим утром я практически выбежал из "Беррина", чтобы проводить тебя, маленький мерзавец. Мне повезло, что я поймал тебя, когда ты ускользал. Беррин был покровителем — боссом, которого Томни считал ближе родных, после стольких лет, проведенных в Ист-Энде ради него, еще до того, как кто-либо из ребят узнал его. Именно Беррин купил эту квартиру, хотя она уже много лет была оформлена на имя Томни. - Я не прятался, - заметил Ремус, - из-за тебя я опоздал на поезд. Когда я вернусь домой, с меня, скорее всего, снимут шкуру”. - Это могло бы помочь закатать тебе губу. Но, полагаю, это работа твоего внутреннего ботаника. Я знаю, ты взволнован - , Он нахально пошевелил бровями. - Я не ботан! - ,огрызнулся Ремус. - И я пойду не потому, что мне так хочется. Просто у папы тренировка. Или я иду, или он действительно меня прикончит. После прошлой стычки с копами я думал, что он действительно оставит меня в покое. - И Лайалл мог бы так и поступить, если бы мысль о том, что "Сын министра угодил в мусорное ведро" или "Люпин подлизывается к Ее величеству", напечатанная на первой полосе "Дейли", не казалась такой непривлекательной. - Я ни в чем тебя не виню, Лу, - сказал Томни, на мгновение переходя на шотландский акцент, которым он пользовался в ранней юности, до того, как мать привезла его из Дануна в Лондон. Иногда он переключался на свой обычный ист-эндский сленг, просто чтобы подцепить девчонок. - Не каждый же получает билет отсюда, понимаешь? - ,продолжил Томни. - Я понимаю. Хотя, признаюсь, некоторым становится легче при мысли о том, что один из моих сыновей направляется в какое-то шикарное местечко. - Томни хлопнул Ремуса по спине, и тот чуть не уронил сигарету между ног. - Как, ты сказал, называется это местечко? У Ремуса сжался желудок. - Я и не думал. Просто какие-то школьные богатые выскочки. - Что ж, я уверен, что тебе скоро понравится, правда” - Не имею ничего общего с буржуями. - Ты говоришь, как они. -Ничего подобного! - А вот и говоришь! - ,Томни рассмеялся. - Когда ты устаешь, или пьян, или под кайфом, ты всегда возвращаешься к своему аристократическому образу жизни. Может, ты и смог бы одурачить остальных парней, но не меня, старина Джон Люпин. У тебя хорошая репутация, держу пари, твоя мама действительно гордится тобой. - Мне не стоило называть тебе свое второе имя, - ,проворчал Ремус. - Это звучит нелепо. Глаза Томни заблестели. - Прошлой ночью ты назвал Досса “любимчиком”. - Я этого не делал! - Да! Вы смеялись над ним, но все же. А потом Шерил заставила тебя поцеловать ей руку” Ремус застонал и смущенно закрыл лицо руками. В этом и была проблема с "аллей джус", этим дешевым напитком. Только что ты был совершенно спокоен, полностью контролировал свои действия, а в следующую секунду ты уже лежал лицом вниз на чьих-то коленях. - Это действительно было очень мило, - сказал Томни, слегка подталкивая Ремуса плечом, пока тот не опустил руки. - Шер хотела поцеловать тебя в ответ, но тебя вырвало в мусорное ведро. Ремус поморщился. - Да, очаровательно. Томни с улыбкой повернулся к другой стороне улицы, мимо грязной телефонной будки. Подпорная стена, у которой они сидели, была обращена на запад, так что их спины были открыты солнцу. Люди брели мимо, опустив головы, совершенно замкнутые. Встречаться взглядом с незнакомцами на таких улицах, как эта, было плохим занятием. Не то чтобы ему приходилось сильно беспокоиться, когда он был с Томни. Когда они были вместе, Ремус мог позволить себе отвлекаться на такие вещи, как то, как летнее солнце окрашивает грязно-русые кудряшки Томни в золотистый цвет. Его собственные волосы не подходили для этого — они были слишком темно—каштановыми и он смотрел, как Томни стучит каблуками по цементной стене и начинает напевать какую-то мелодию уголком рта. Ремус сразу узнал ее: “Hello, Goodbye” группы "Битлс". Он мог бы ударить его. Они просидели там довольно долго, просто бок о бок — Томни напевал, Ремус дулся — каждый не торопился. Гила все равно какое-то время не было на обычном месте. Как и обычный таксист, он в конце концов отказался ехать в большинство мест из-за боязни, что какой-нибудь парень может просто подышать на его драгоценный "роллс-ройс". Пока они сидели, Томни просто продолжал напевать, довольный тем, что сидит в тишине на фоне шума трущоб. Это было самое замечательное в Томни: он никогда не торопился. И другим он тоже не позволял торопиться. Томни был из тех парней, которые "останавливаются и нюхают каждую розу", и если роз не было, Томни нюхал мусор на углу улицы и говорил вам, что там пахнет солнцем и кровавыми радугами. Если бы кто-нибудь попытался сказать Ремусу год назад, что он все равно будет бегать с самым большим противоречием в ходьбе, какое только возможно для восемнадцатилетнего подростка, он, вероятно, всадил бы ему сигарету между глаз за попытку пошутить. В то время Ремус думал, что для того, чтобы быть жестким, нужно быть самым худшим в округе, самым большим и подлым, но Томни был не таким. Добрый и безжалостный, каменный и мягкий одновременно, Томни носил свое сердце нараспашку, как знамя гордости. Если у него и были какие-то недостатки, так это наркотики и то, как он нервничал, как принимая их, так и без них. Но Ремус едва ли мог винить его за это. Родившийся там, с матерью, которая большую часть его детства была почти без сознания, Томни мало что мог найти для себя, кроме улицы. После окончания школы в десять лет он провел все свое детство, бегая за другими собаками в Энде, пока не накопил достаточно одобрения, чтобы обеспечить себе крошечное место на вершине, и он никогда не был скупым. Томни предложил свое прошлое в качестве подарка на вечеринке: один секрет для тебя, душещипательная история для тебя — но если ты хоть немного пожалеешь меня, я тебе его подарю. Если бы Ремусу предложили самому выбирать одну из историй, он бы спросил, откуда у Томни этот шрам на верхней губе. Тот самый, который при плохом освещении делал его похожим на злодея из Бондианы, а не на смазчика. Он представил, что это была драка, но с кем — и была ли это просто разбитая губа, которая плохо зажила, или там был какой-то порез? Каково это - провести пальцами по маленькому бугорку там? Или поцеловав он девушку? Почувствует ли она это? Нашла бы она это таинственным и интригующим и провела бы столько же времени, размышляя об этом, как и он - Что-то не так с моим лицом, Люпин? Внезапно выпрямившись, Ремус отвел взгляд и потянулся за сигаретой, но, предаваясь мечтам, позволил ей догореть дотла. - Чертово расточительство, - проворчал он, отшвырнул окурок и потянулся за пачкой. Томни протянул руку, и Ремус, не задумываясь, зажал одну сторону между его пальцами, прежде чем зажать другую зубами. - Вот. Томни потянулся за своей зажигалкой и накрыл ладонью сигарету Ремуса. Его собственная сигарета была уже зажжена, и он выпустил дым уголком рта, сосредоточившись на том, чтобы оживить сигарету Ремуса. Теперь они были достаточно близко, чтобы Ремус почувствовал кислый запах остатков спиртного, исходивший от его одежды. Он заметил, что у Томни под правым ухом, у линии роста волос, тоже была родинка. - Давай, Люпин. Затягивайся! - Прости! - пискнул Ремус, глубоко затягиваясь, когда сигарета загорелась. Он зажал ее двумя пальцами, чтобы как следует затянуться, и Томни отклонился, его "зиппо" захлопнулся с приятным щелчком. - Ты, кажется обеспокоен, Лу, - заметил Томни. Ремус выдохнул и пожал плечами, пытаясь расслабить их, наблюдая, как по улице напротив них движется джентльмен, одетый в костюм, в котором было больше заплаток, чем материала. - Просто думаю о том, что придется уйти. - Не думай слишком много об этом. Ты скоро привыкнешь к тому, что тебя нет дома. - Не хочу к этому привыкать, - пробормотал Ремус. Он почувствовал толчок в локоть и, обернувшись, увидел, что Томни смотрит на него со знакомой усмешкой. - У тебя все получится. - Дело не в этом. Пожав плечами, Томни вытянул ноги перед собой, прежде чем снова стукнуть каблуками о стену. - Ну, если ты действительно будешь сильно страдать, ты всегда сможешь найти себе леди. Тогда ты сможешь ныть и причитать ей о том, как все это несправедливо”. Ремус фыркнул. - Придурок. Томни наклонился к Ремусу так близко, что у него перехватило дыхание. - Я слышал, что все девочки из частной школы помешаны на скрытности. - И от кого же ты это услышал? - У меня есть свои источники - Хм. - Все, что я хочу сказать, это то, что в этом должна быть хорошая сторона - как там это называется? Нет худа без... - Нет худа без добра. - Ха! Ты шикарен. - Ох, отвали, придурок.. Томни усмехнулся и тряхнул кудрями, ухватившись за край стены между ног и откинувшись назад, чтобы посмотреть на голубое небо. - Нет худа без добра, - наконец подумал он. - Звучит неплохо, не так ли? Ремус проследил за его взглядом вверх. - Наверное. - Сделай мне одолжение, Лу? Не забывай об этом Ремус перевел взгляд на Томни, но тот все еще смотрел вверх. — Это место, - тихо сказал он, - с его отбросами и слизью, бездельниками и наркоманами. Курево, парни, изгибы и трещины. Сорняки, пыль, помои и... Томни замолчал, как будто у него закончились слова, но Ремус понял. - Я не буду, Том. Мягкое выражение лица Томни сменилось довольной улыбкой, а затем и ухмылкой. Наконец он снова опустил взгляд. - Ты молодец, Люпин. - Мерзавец - Да, это я, мерзавец Томни! А ты Лу, у тебя бугристые коленки, длинные руки и ноги и шикарная речь. Ты запомнишь. Ты—” - ЛУ! ТОМ! Одновременно повернув головы, они заметили небольшую группу мальчишек, которые махали им, направляясь вверх по улице. На лице Томни снова появилась легкая улыбка, и он поднес руку ко лбу, щурясь от яркого утреннего солнца. - А вот и наши зануды, - сказал он, прежде чем окликнуть их. - Все в порядке, ребята?" - Все в порядке, Том! - Хором ответили они. - Этот тот Флэки с тобой? - Конечно! - крикнул Флаки, размахивая своими короткими ручками, когда они с другими мальчиками приблизились, Досс шел рядом с ним в своих ботинках "боввер", а Ли замыкал шествие, засунув руки в карманы. - Я думал, твоя мама тебя отчитала за то, что ты опять притащился из магазина Бейли? - Спросил Томни с довольной улыбкой. Флэки ухмыльнулся, показав недостающий передний зуб. Ему было всего тринадцать, он был младше Ремуса, но он бегал с Томни столько же времени. - Она просто надрала мне уши, - сказал он. -Я сбежал через окно! - Хороший мальчик. - Что вы тут делаете в такую рань? - Спросил Ремус, кивая на Досса. - Сегодня утром ты вырубился прямо на моем ботинке. Готов поспорить, что на самом деле ты был мертв” - Нас разбудил Качель, - сказал Досс. - И я еще не умер, придурок. Томни оттолкнулся от стены рядом с Ремусом и хлопнул в ладоши. - Тогда вы прибыли как раз вовремя, друзья мои, - дерзко сказал их лидер, - чтобы со слезами на глазах попрощаться с нашим малышом Джоном. Хотя, конечно, плакать будем не мы. Подняв руку к небу, Томни развернулся и указал прямо на Ремуса. Его глаза были счастливыми, а выражение лица - дерзким. - Ребята, он болен. С дьявольскими ухмылками Ли и Досс побежали вперед, и, прежде чем Ремус успел повернуться к телефонной будке, они схватили его за руки, оторвали от стены и зажали между собой. - Пустите, придурки! - Крикнул Ремус, но он смеялся, потому что все это было очень весело, просто Томни придумал такое шоу. - Наш парень, Люпин, покидает нас! Воскликнул Томни. - Его отправляют далеко-далеко от наших добрых уголков. Да, его ждут только зеленые пастбища, чертовы наркоши и я уверен, несколько прекрасных шикарных сучек. -Фууу - завопил Флаки. - Он бы бросил нас ради них! Ради понтоватых, богатых, высококлассных... - Осторожнее, Том, или у тебя кончатся прилагательные, - дерзко сказал Ремус, все еще зажатый между двумя своими друзьями. - Он бросит нас ради тех, кто знает, что такое ”прилагательное"! - Воскликнул Томни, сдерживая смех. Ремус вывернул руку, за которую держался Ли, и помахал сигаретой. - Это не мой выбор! Ты же знаешь моего отца... -Оправдания, - вмешался Томни. - Это почти бред. - Государственная измена! - Крикнул Досс ему в ухо. - Подстрекательство к мятежу! - Добавил Ли, что удивило Ремуса, который предположил бы, что мальчик понятия не имеет, что означает это слово. - Это величайшее оскорбление - оставить позади старый грязный Лондон и стать каким-нибудь толстосумом. - Томни сунул свою сигарету в уголок рта, и дым вырвался у него из носа, как у дракона. Ремус опустил голову, борясь с легкой улыбкой на губах. - И что, - спросил он, для пущей убедительности извиваясь всем телом в объятиях Ли и Досса, - вы бы хотели, чтобы я сделал? Поцеловал вас на прощание? Улыбка Томни стала шире. - Нет, ничего такого милого. Мы здесь не для того, чтобы мешать тебе учиться, Лу. Мы просто преподадим тебе небольшой урок. Досс, дай ему попробовать старого доброго ячменного сахара, а?” - О, н—нет! - Взвыл Ремус, но Досс просто заломил ему руку за спину, чуть не вывихнув плечо. Мгновение спустя Ли уже выкручивал вторую руку, как кухонное полотенце, обжигая и пощипывая кожу и хихикая. - Будь уверен, Лу, что это лишь малая толика той боли, которую мы испытываем, зная, что вот-вот отпустим тебя навсегда, - крикнул Томни, прежде чем, наконец, подойти и увести обоих мальчиков, освободив Ремуса от пыток на школьном дворе. Он заметил, что один учебный год — это не вечность, и это только до тех пор, пока его не вышвырнут, как всех остальных, но вместо этого он просто оттолкнул обоих своих друзей, чтобы убедиться в этом, и попытался ударить старшего мальчика. Томни с самодовольным видом схватил его за запястье и слегка сжал. Удерживаемый на месте, Ремус улыбнулся в ответ, и Томни неожиданно притянул его к себе, похлопав по спине и обхватив обеими руками с такой силой, что он чуть не приподнялся на цыпочки. Обернувшись через плечо, Ремус разглядел лица других мальчиков, все они были в грязи, веснушках или маленьких белых шрамах, но все равно были счастливы. Без них было бы чертовски тяжело. Он будет скучать по этим мальчикам, куда бы он ни поехал, и он шел навстречу будущему, совсем не похожему на то лето, которое они провели вместе, и осознание этого делало все только хуже. - Хорошо, - вздохнул Томни, отстраняясь, но продолжая крепко держать Ремуса за шею. Его пальцы были теплыми, и когда Ремус встретился с ним взглядом, что-то перевернулось у него в животе. - У тебя все получится, - твердо сказал он. - Ты покажешь этим болванам, на что способен грязный лондонский мальчишка. - Ты умный, Лу, - крикнул Досс. - Да, и если они будут умнее, то просто подожгут свою домашнюю работу, - услужливо добавил Ли. Томни усмехнулся и слегка сжал шею Ремуса сзади. - Это неплохая идея. Томни достал из кармана "зиппо" и поднес его к их лицам. - На память, - сказал он, прежде чем спрятать его за футболку Ремуса. Он слегка похлопал по карману, прямо над сердцем, прежде чем, наконец, опустил руку и отступил назад, чтобы присоединиться к другим мальчикам на тротуаре, оставляя трещины в цементе разделять их. - Я вернусь, - сказал Ремус, чувствуя, как к горлу подступает комок. - К Хэллоуину они, вероятно поставят вопрос об отчислении. - Это был бы новый рекорд, - сказал Томни таким тоном, что любой мог бы подумать, что у него на руках все козыри, - Но не стоит торопиться. Ли пожал плечами. - Или учись. - Досс поддержал его за это. - Мы все еще будем здесь, - добавил Флаки, протягивая руку, чтобы вытащить сигарету у Томни из-за уха. Он, конечно, позволил и ласково потрепал мальчика по макушке. Когда Томни, наконец, снова посмотрел на Ремуса, тот резко махнул головой, мол, продолжай, и подмигнул. Даже если бы Ремус опоздал на собственные похороны, это не имело бы значения, он воспользовался бы этим моментом, чтобы оглядеть своих друзей с ног до головы и запечатлеть в своей памяти их горько-сладкие улыбки. Когда улыбки Ремуса иссякли, он медленно кивнул и отвернулся. Путь до следующего угла показался ему невыносимо долгим, но он заставил себя не оглядываться. Тихий голосок подсказал, что если он это сделает, они, возможно, уже уйдут, и он не сможет этого вынести, поэтому он заставил себя продолжать идти, пока не завернул за угол. После целого лета беготни взад-вперед по грязным городским улицам его кроссовки превратились всего лишь в кусочек резины и клея, которые скрепляли их вместе, но никогда еще его ноги не казались такими тяжелыми.