The Prisoner / Пленник

16:12 Утром Така опасался, что ближе к вечеру накопленные за ночь силы иссякнут, однако вечер неумолимо наступал на пятки, а принять горизонтальное положение так и не захотелось. Наоборот, приготовленный им сытный обед придал сил, а энтузиазм Акиры выбраться в лес не утих. Домывая последнюю тарелку, оставшуюся после дневной трапезы, Матсумото повернулся к окну. Туман рассеялся полностью, хотя небо по-прежнему было преисполнено мрачной серости. Така вздохнул, выключил воду, отряхнул от капель тарелку и поставил её сушиться на решётку. Неуёмный Сузуки отправился в свои покои, чтобы утеплиться к предстоящей вылазке, что посоветовал сделать и Таканори. Ясное дело… шатен успел пресытиться своим до омерзения беспомощным состоянием и делать себе хуже не планировал. Матсумото на всякий случай ощупал лоб, удостоверился, что температура вернулась в границы нормы, и стащил со спинки стула заранее подготовленные куртку и шарф. Раздавшийся со стороны лестницы дробный и тяжёлый топот поведал о том, что этот конь Сузуки несётся вниз, перепрыгивая через две ступеньки. — Готов? — Акира влетел на кухню, поболтав в воздухе небольшим металлическим цилиндром. — Как видишь. Что это? — Горячая помощь, — блондин достал из подвесного шкафчика знакомую Таке травяную смесь и засыпал её в принесённую ёмкость. — Думаю, в лесу мы проведём около полутора часов, — он подошёл к термопоту и нажал на кнопку, наливая кипяток в термос. — Я не мерзляк… — Таканори осёкся, перехватив откровенно насмешливый взгляд Акиры. — Не начинай. — И не собирался даже, чай — на всякий случай. Торопиться не будем. — Долго идти до того ручья? — Километра три. Как дорога туда-обратно до первого ручья. — Годится, — Матсумото замотал шею шарфом и застегнул куртку до подбородка. — Секунду. Провожу твою строительную братию — и в путь. Така кивнул и отпер чёрную дверь, показывая, что дождётся Акиру возле дома. Улица встретила его тишиной и безветрием. Он посмотрел наверх — кучевые облака зависли над городком, величественные и недвижимые. Чаще всего подобное зрелище можно наблюдать зимой, когда из пухлых туч вот-вот повалит снег. Объявший Таканори воздух был густым, насыщенным влагой и терпимо-прохладным. — Я тут, — Сузуки материализовался на крыльце и запер дверь. — Идём? Молодые люди миновали спящий сад, и Аки распахнул ведущую в лес калитку. Как бы ни было тихо среди домов посёлка, но в лесу, казалось, было куда тише… просто тишина, как она есть. Тягучая и всеобъемлющая, её можно осязать, чувствовать её запах — искристый, с нотками хвои и колкого озона. — Рано ты их отпустил, — начал Таканори, шагая рядом с Акирой. — Несущую стену они сделали, не вижу смысла задерживать парней. Они напилили себе переработок на полдня. Качественнее отдых — выше продуктивность. В понедельник придут к одиннадцати. — Интересный подход. Весьма лояльный. — Я смотрю на качество работы. И я в той же степени требователен, в коей лоялен. — Справедливо, — Матсумото запрокинул голову, чтобы увидеть верхушки выстроившихся вокруг сосен. — Мне кажется, сад на заднем дворе тоже был создан силами супругов Хатори. — Да, мой предшественник на агронома не похож. Но тогда выходит, что… сколько прошло с момента переезда Макото-сан? — принялся рассуждать Сузуки. — Шесть лет? Семь? Ты не думаешь, что все её хризантемы должны были погибнуть? Или семена мог принести ветер? — Я не профессионал, но мама как-то говорила, что выращивать хризантемы из семян и в парниках — дело хлопотное. Вероятно, в естественных условиях вырасти из семян им ещё сложнее. — Тогда как они размножаются? — Расползаются вширь. Множественные новые побеги от корней. Однажды мы с сестрой разделили разросшийся куст на несколько штук — их хватило, чтобы полностью усадить целую клумбу. — Ты говорил, что хризантемы живучие, — согласился блондин. — Тогда твоя версия имеет право на существование. Но всю площадь сада сожрала трава, работы предстоит много. — Ничего. Мне всегда нравилось работать на свежем воздухе. — Ты сорвёшь себе хребет, Матсумото. Или ты не заметил, что из-за травы и её корней земли не видно? — Заметил. Я не жалуюсь на недостаток силы. — О, в этом можешь не убеждать, — хохотнул Сузуки, живо вспомнив, с каким объёмом работ Таканори справлялся в одиночку. — Бардак на заднем дворе мне не по нраву, что скрывать. Я в любом случае не собираюсь оставлять всё как есть. — И что ты собрался делать? — Найду тебе помощника со специальной техникой. Одной лопатой ту землю не вспашешь. — У тебя в саду есть несколько яблонь. И сливы, кажется. — Класс, с голоду не помру, — Акира протянул Таке термос с чаем. — Получается, план таков. Находим мужика с чудо-машиной, ты выкапываешь все хризантемы и прочую декоративную растительность, какую отыщешь, задний двор перепахивают культиватором. — Ну… да. Так будет проще, — кивнул Матсумото, напившись и закрыв термос колпаком. — Искать исполнителя буду я. — Если на то твоя воля. — Ты мне за это платишь. Сузуки заткнул подальше полыхнувшее неприятное чувство в груди. Чувство это напоминало раздражение. Или… возмущение? Акира знал, что сталкивался с ним и раньше. И в очередной раз предвестник этого чувства — простой разговор с Таканори. Матсумото не понимал, что побуждает его говорить Акире такое. Он неоднократно ловил себя на том, что он как будто сказал Сузуки больше, чем следовало бы, и из-за этого чувствовал себя уязвимым. А подобное состояние ему никогда не нравилось. Им незачем становиться ближе, незачем знать друг о друге больше. И Таке не следует забывать о том, как он оказался здесь, и на каких условиях Акира согласился не выдать его полиции. Всё это — заранее оговорённое партнёрство, которое скоро подойдёт к концу. Так почему же в присутствии Сузуки язык живёт своей жизнью, а в каждой их новой беседе Така неотвратимо приоткрывает завесу тайны по имени Матсумото Таканори — и поступком, и словом? — В начале следующей недели ремонт перебазируется на крышу, — продолжил Сузуки, отвлекая себя от ненужных мыслей. — А землю во дворе можно перерыть хоть когда. — Я весь этот день продержался на ногах, завтра тем более будет лучше. Утром приступлю к поиску исполнителя. — Бесполезно просить тебя быть осторожнее и не перетруждаться? — Ты сам это сказал. Така не сумел сдержать улыбку, не увидев, что и Акира тоже улыбнулся. Вот опять… финал этого диалога, пронизанного юмором, каким обычно не обмениваются со случайным знакомым, казался одной из самых естественных вещей на свете. И всё это происходит, минуя фильтры восприятия, оседая за рёбрами пылью осознания случившегося. — Смотри, — Сузуки остановился, указывая куда-то вперёд. — Что за зверь, не знаешь? В десятке метров от них, на толстой ветке исполинской сосны, сидела бурая с белыми пятнами птичка, и она увлечённо пыталась выклевать семена из круглой шишки. Пернатая не заметила приблизившихся к ней незваных гостей и продолжила трапезу, то и дело роняя на мох у корней сосны чешуйки шишки. — На кедровку похоже, — буднично изрёк Матсумото, чем заставил Акиру одарить его изумлённым взглядом. — Сочиняешь, что ли? — С чего бы? Такая птица есть, по внешнему виду подходит. — Есть что-то, в чём ты не разбираешься? — Много в чём, — Таканори медленно направился к птице, чтобы не спугнуть. — В высшей математике, ядерной физике, в аналитической…. — Я понял, понял, — Сузуки понизил голос и двинулся за ним, стараясь ступать так же беззвучно. — Кстати, о тех коробках. Знаешь, что оказалось в самой большой из них — в той, что стояла на верхней полке? — О… нет, — Така заинтересованно уставился на Акиру. — Я до неё пока не добрался. Что там? — Проигрыватель для виниловых пластинок. С сохранившимся гарантийным талоном. В нём указано, что гарантия заканчивается в марте восемьдесят пятого. — Надо же… интересно, он рабочий? — Спорный вопрос. Патефон не один год хранился не в самых подходящих условиях — то жара, то холод, то сырость. На проигрыватели такого типа и дышать было нельзя — они восприимчивы к любым малейшим колебаниям. Они должны стоять на идеально ровной, устойчивой поверхности, а когда они проигрывают пластинку, рядом лучше даже не ходить. — Как это? — усмехнулся Таканори. — Надо просто сидеть и медитировать? — Вроде того. Этот проигрыватель старый, высокочувствительный. Меня тоже распирает любопытство, каюсь. Будет чудом, если старичок окажется рабочим. — Ну, пластинки-то есть. Я целую коробку с ними видел, будет чем проверить. — Займёмся на досуге. Кедровка всё-таки заметила внезапных визитёров и, схватив шишку обеими лапками, вспорхнула на ветку повыше. Матсумото разочарованно выдохнул и прислушался, повернув голову в направлении источника звука — прерывистое, но размеренное журчание… — Я тоже слышу, — кивнул Акира и уверенно зашагал дальше. — Правильно пришли. Совсем скоро их взору предстала цель затеянного похода. Второй ручей оказался шире, но мельче первого — причём, намного. Дно первого ручья было довольно-таки рельефным, и глубина его могла доходить по примерной оценке до пояса, а текущее полотно второго легко окатывало рассыпанные по дну камни, открывая их глазам наблюдателей. Отполированная до идеальной гладкости крупная галька и кристально прозрачные воды лесного ручья являли собой поистине завораживающее зрелище — настолько, что Сузуки, как очарованный, подошёл к воде. Берег первого ручья усеивали крупные, остроугольные валуны, поросшие мхом и лишайником. Здесь же берег был ровен и гладок, тёмно-серый песок, перемежающийся мраморной галтовкой — можно не бояться поскользнуться на скользких камнях и свалиться в поток. — Не набери воды в кроссовки, — предостерёг Таканори, остановившись в метре от блондина. — Иначе второго простуженного придётся выхаживать. — Не наберу, песок плотный, — отстранённо отозвался Акира, вглядываясь в камни на дне — похоже, его что-то сильно заинтересовало. — А это что? — Где? — Така приподнялся на носках, стараясь увидеть то, что привлекло внимание спутника. — Что там? — Пока — без понятия… так, — оживился Сузуки и наклонился к кроссовкам. — Туда я с берега не достану. — Ты что делаешь? — оторопел шатен, наблюдая, как Акира за каким-то чёртом развязывает шнурки. — Разуваюсь, — индифферентно выдал Аки и скинул с ноги первый кроссовок, после чего стянул носок. — Не видишь? — Вижу, — подтвердил Матсумото. — Сузуки, тут слишком мелко, чтобы купаться. — Какая досада, а я бомбочкой сигануть хотел. — Тогда уж лучше с разбега, с места не интересно. — Восхищаюсь твоей предприимчивостью, — Сузуки ступил босыми ногами в просочившийся сквозь пальцы песок. — Едрить, вода ледяная! — Неужели… на улице собачий холод, ручей — явно горный, что вообще может пойти не так? — А ты зануда, — цокнул языком Акира. — Нет, я просто наблюдательный. — Тогда стой там и наблюдай. Таканори пожал плечами и занял наблюдательную позицию. На Сузуки и смотреть-то было холодно — похоже, и сам Сузуки ощущал себя не вполне комфортно, медленно ступая по каменистому дну. Что бы он там ни приметил, хотелось верить, что сей заплыв того стоит. Наконец, дойдя до точки назначения, Аки остановился, нагнулся и погрузил ладонь в воду. Пальцы обхватили и сжали шершавые, неровные бока камня, чья поверхность на ощупь напоминала бетон. — Итак, — Акира выпрямился и зашлёпал обратно. — Сейчас посмотрим… о, нет… — он взмахнул руками, всё же поскользнувшись на одном из камней. — Чёрт! В последний миг он успел выставить вперёд свободную руку, только это и уберегло его от бодрящей ванны. Аки упал на колено и болезненно зашипел — приземление вышло не особенно мягким. И это всего в трёх шагах от берега! — Да ты — само изящество, — замечание Таканори сочилось иронией, но в глазах его читалось беспокойство. Забыв про вязкий, сырой песок, он подбежал почти вплотную к воде и протянул Акире руку. — Знаю, да-да, — блондин ухватился за его ладонь и в один прыжок вылетел на берег. — Сильно ударился? — Жить буду, — Сузуки поморщился от неприятной пульсации в колене. — Ну покажи, ради чего была жертва. Молодые люди отошли подальше от ручья, Аки недовольно фыркнул — джинсы ниже колен промокли насквозь. Он встал на траву, отряхивая стопы от песка, и разжал ладонь, в которой прятал добытое сокровище. — Хм… — Така близоруко прищурился и склонил голову набок. — Это… какие-то отпечатки? Ракушки? Или что? — Очень похоже. Смотри, здесь отпечаток идеален, — Акира развернул камень, чтобы Матсумото увидел древний оттиск. — Две раковины и вот тут четыре… не знаю, что это. На какую-то многоножку похоже. — Сфотографируй и попробуй поискать в интернете по фото, — подсказал Таканори, заинтересованно рассматривая известняк. — Твоя находка наверняка помнит динозавров. — Серьёзно? — Я видел что-то похожее в учебнике биологии, но не помню, какой это был период. — Период? — Юрский, меловой и тому подобное, — Така несколько раз взмахнул ладонью, собираясь с памятью. — Страница была разлинована на несколько полос. Одна полоса — один период с его названием, флорой и фауной, что-то такое. Эти раковины тоже там были, не помню, как они назывались. — Интрига, — Акира обернулся к ручью. — Может, на дне есть и другие ископаемые? — Надеюсь, ты не собираешься искать их прямо сейчас? — Матсумото покосился на бегущую воду. — Тем более что ты руку порезал. — Где? — Сузуки поднял вторую ладонь и раздражённо поджал губы. — Ручей взял дань за свой дар. — Господь… — шатен закатил глаза. — Лучше вернёмся в дом. Царапина глубокая, её нужно обработать. Твои джинсы выжимать можно. — Последний довод более убедителен, — Акира приподнял одну ногу над травой — со штанины резво закапала вода. — Мда… — А довод, что какая-нибудь дрянь может попасть в рану, и она загноится, неубедителен? — Ты и правда зануда, Матсумото. — Пусть зануда. Руку подними на уровень груди, кровь быстрее остановится, — Така протянул ему термос с чаем. — На, тебе тоже надо. *** 18:09 К неудовольствию своему Акира понял, что Таканори прав, и лучше бы ему обработать своё боевое ранение. Ладонь он явно ободрал о камень, когда решил искупаться в ручье, но исследовательский азарт и холодная вода на время притупили боль. Длинная, глубокая царапина пересекала внутреннюю поверхность ладони. А ещё её надо перевязать, но навыками лекаря Сузуки, увы, не обладал. Едва разувшись, Матсумото направился в ванную комнату, где в навесном зеркале хранилась аптечка. На ходу он распорядился, чтобы Акира для начала как следует промыл ладонь под проточной водой, а затем топал в гостиную. Во дела… неужто ему знакомо искусство перевязки ран? Но — выбор невелик, оставалось промыть водой рану и вернуться в зал. Для начала Сузуки предпочёл сменить обмундирование — мокрые джинсы отправились в барабан стиральной машины, им на смену пришли сухие. Спустившись на кухню, Акира открыл краник смесителя и сунул кисть под прохладный поток. — Все удовольствия мира, боже правый, — прорычал он — рану ожидаемо защипало, но Аки стоически терпел. — Долго не держи, иначе опять кровь побежит. — Твою мать! — вздрогнул Сузуки, не услышав, как на кухне объявился Таканори. — Ладно, я понял, каково это. Больше так делать не буду. — Премного благодарен, — Матсумото плотно сомкнул губы, сдерживая смех. — Идём, я всё принёс. Аки выключил воду, наспех промокнул кисть бумажным полотенцем и отправился в гостиную. Така уже расположился на диване вместе с аптечкой, ватными дисками и бинтами. — Ближе садись, — скомандовал шатен, извлекая из аптечки пузырёк с прозрачной жидкостью. — Зашивать будешь? — Только если попросишь. — Тогда не надо, — Акира положил пострадавшую ладонь на колено. — Вижу, ты знаешь, что делаешь. Сложно было не отметить, как сноровисто Така управляется с медикаментами и средствами для перевязки, однако он лишь неопределённо хмыкнул в ответ на замечание блондина. — Ты проходил курсы по оказанию первой помощи? — Сузуки наблюдал, как Таканори смочил ватный диск антисептиком. — Конечно, — совершенно серьёзно ответил Така, сомкнув пальцы вокруг запястья Акиры и поднимая его руку на уровень глаз. — Это один из необходимых навыков для… — он сдавленно кашлянул. — Для таких, как я. Потому нас этому и учат. Мало ли что случается на вылазках. — А занозу ты вытащить бы не смог, ай-яй-яй, — усмехнулся Акира, вспомнив, как извлёк занозу из пальца Таки. — Ты и сам знаешь, что… — …что ты плохо видишь мелкие детали вблизи. А без перевязки и впрямь не обойтись, — заключил Сузуки, прислушавшись к ощущениям к ладони. — Значит, ты в теории можешь и заштопать, когда прижмёт? — На практике тоже приходилось, — Матсумото принялся аккуратно обрабатывать внутреннюю поверхность ладони Акиры антисептиком. Взгляд Акиры скользнул по спокойному лицу Таки, по его шее… и остановился у её основания. Круглый вырез футболки слегка открывал чётко очерченные ключицы, а прямо над одной из них, в опасной близости от артерии, белел шрам длиной в пару дюймов. Характерные следы и хорошо обозначенные границы явственно говорили о том, что рану, некогда бывшую на месте шрама, зашивали. И давно. — Где тебя так? — нахмурился Акира. — И кто? Таканори на секунду поднял на него глаза, чтобы понять, о чём речь, и вернулся к обработке царапины. — Никто, — Матсумото отправил в заранее принесённый пакет первый ватный диск. — Неудачно пролез под ограждением, когда убегал. Зацепился за проволочный штырь — он меня и пробороздил. Зашивал уже дома, проспиртованной ниткой и обычной иглой. Акира промолчал, и Така невольно посмотрел на него — господин Сузуки оставил такой прокол без едкого замечания или смачной шуточки? Но на лице блондина не появилось даже намёка на улыбку. — Что? — не выдержав, спросил шатен и потянулся за вторым диском. Он надеялся, что его смущение останется незамеченным. — Так мне было и надо. Думаешь, я не понимаю? — Я не это хотел… ладно, забудь, — Аки тряхнул головой. — Каково это — зашивать рану на самом себе? — Не скажу, что приятно, — хохотнул Матсумото. — Рану глубиной больше сантиметра не стоит оставлять как есть. Пара-тройка рюмок чего покрепче внутрь — и вперёд. Така извлёк бинт из шуршащей упаковки, понимая, что этот внезапный и несколько сумбурный диалог рождает непонятные эмоции. Действительно непонятные… — Почему тебя это вдруг заинтересовало? — Таканори сделал первый оборот бинта вокруг ладони Акиры. — Печально, что тебе пришлось пройти через это, — Акира повернул руку, чтобы Таке было удобнее перевязывать его. — Кхм, ну, — Така сосредоточенно сузил глаза, — жив остался — и на том спасибо. Смущение никуда не делось. Более того, оно набирало силу. Акира сочувствовал ему — не такую реакцию в адрес себе подобных обычно видел Таканори. Матсумото старательно перевязывал кисть и запястье Сузуки, пока не заметил, как пристально тот на него смотрит. Така удивлённо моргнул и чуть отпрянул, когда зафиксировал бинт на запястье пациента. — Ну теперь-то что? — процедил он. — Тебе идёт, — Акира с неподдельной заинтересованностью разглядывал его. — Что идёт? Блондин придвинулся ближе и протянул руку к волосам Таканори, который от изумления не смог ни возразить, ни увернуться. Сузуки коснулся мягких каштановых волос Таки, подхватив небольшую сосновую веточку. — Подарок от кедровки, видимо, — Аки продемонстрировал ему лесной презент. — Выглядело весьма оригинально. — Я и сам бы мог вытащить. Матсумото проклял всё на свете, когда понял, что краска приливает к его щекам. Он спешно наклонил голову, скрывая волосами скулы, и поднялся с дивана, чтобы собрать медикаменты обратно в аптечку. — Как рука? Нормально перевязана? Сузуки прищурился — подумать только, Матсумото — и смутился! Оказывается, и ему это не чуждо! — Идеально, — Акира показательно покрутил кистью. — Спасибо. — Хорошо, — Така подхватил аптечку и направился в коридор. — Если бинты распустятся — скажи. Я пойду готовить ужин. Аки проводил его взглядом и устало откинулся на спинку дивана, потерев лоб здоровой ладонью. Таканори верен себе. И что с ним творится? Подобное Сузуки наблюдал не раз… В этой армированной стене время от времени появлялись бреши, позволяя на несколько коротких секунд заглянуть по ту сторону. Там скрывался другой Таканори — он умеет улыбаться, краснеть, неловко шутить, он хочет рассказать о себе, чтобы его услышали. Он уязвим и устал от бремени, которое несёт много лет. Но стоит ему осознать, что кто-то может увидеть его без привычной и опротивевшей маски, как он снова отстраняется и уходит в себя, словно стыдясь проявленной слабости. Чудак? Не то слово… На журнальном столике завибрировал телефон, и Сузуки нехотя повернул голову в его сторону. На момент он засомневался, а нужно ли принимать звонок, или послать всё к чёрту и позволить этому вечеру течь в заложенном с утра неторопливо-меланхоличном ритме? Однако высветившийся на экране номер заставил Аки удивлённо приподнять брови. Юу? Забавно, друг крайне редко звонил сам — да и вообще звонил, предпочитая звонкам сообщения. — И что же у тебя случилось? — Акира дотянулся до телефона и нажал на приём вызова. — Говори, Харон. — Я тоже рад тебя слышать, блондинка. — Ты? Мне? Рад? — раздельно произнёс Сузуки. — Мир на пороге апокалипсиса? — А тебе, видать, больше всех надо. Твой приятель Уке завтра принимает трубадуров из Токио в своём баре. Не хочешь присоединиться? — Что, третьим быть? — Ты идиот? Акира рассмеялся, но почти сразу постарался проглотить смех. Он на секунду обернулся в сторону кухни, где слышался звук набираемой воды и открываемого холодильника… отлучиться на несколько часов из дома — ни разу не проблема. Но хотел ли этого Сузуки? — Акира? — напомнил ему о своём существовании Широяма. — Да, да, я здесь, — Аки поднялся на ноги и подошёл к окну, за коим сгущались пасмурные сумерки. — Признателен тебе за приглашение, дружок, — вполне искренне ответил он. — Но меня, увы, ждёт работа по дому. — Завтра суббота, стахановец. Не боишься перегрузиться? — И это говоришь ты? — Да уж, сам себе не верю, — в строгом голосе Юу промелькнула улыбка, что лишь подтвердило догадку Сузуки, зародившуюся во время их с брюнетом первого визита в бар Ютаки. — Не передумаешь? — Вряд ли. И потом, это не последний раз. Надеюсь, до конца месяца закончу треклятый ремонт и вздохну свободнее, отметим это дело. Что до тебя — тебе давно пора проветрить мозги от архивной пыли, Шерлок. И наладить личную жизнь. — Тебя моя мать покусала, или что? — Предпочту воздержаться от ответа. Оторвитесь завтра хорошенько, выпей за меня пару шотов. — Так и быть, подставлю печень под удар во твоё здравие, — с напускным обречением согласился Широяма. — Ты настоящий друг, Юу. Когда словимся в следующий раз, я угощаю. *** 8 мая, 01:27 Акира уже с час и безуспешно пытался уснуть. Чтение, как безотказный способ приманить сон, на сей раз не сработало, а считать воображаемых овечек — несуразная глупость. Он давно выбрался из-под одеяла и просто лежал на спине, подложив руку под голову. Может, спуститься на кухню и тихо включить телевизор? Кстати, о телевизорах… надо бы повесить один экземпляр и в своей спальне, чтобы не пришлось во время бессонных эпизодов тащиться на кухню. О причинах столь позднего бодрствования Сузуки задумываться не хотел. Физически с ним всё в полном порядке, этого достаточно. Он поднялся с кровати, надел на обнажённый торс свободную футболку и покинул свою спальню. Сейчас он включит какой-нибудь фильм из личной библиотеки, возьмёт из холодильника что-нибудь вредное, нальёт себе колы, объестся, как хомяк, а там, глядишь, и сон призовётся. Впрочем… уже на лестнице Акира понял, что не он один полуночничает. На кухне горел свет, однако в доме было тихо. Или Таканори не выключил торшер, когда уходил к себе? Ну, в целом это вряд ли. Матсумото ничего никогда не забывал. Или ему опять стало нехорошо? Что ни говори, а полностью здоровым его пока назвать нельзя. Что, если их вечерняя прогулка спровоцировала ухудшение? Подумав об этом, Сузуки почти бегом спустился с лестницы… но на кухне никого не было. Зато дверь чёрного входа была приоткрыта, а из-за неё виднелась полоска приглушённого света навесного фонаря. — Вот это номер, — блондин подошёл к порогу — и сразу столкнулся со спокойным взглядом карих глаз. Таканори сидел прямо на крыльце, рядом с ним стояла коробка — одна из тех, что молодые люди принесли из деревянного домика в саду. Услышав звуки приближающихся шагов, Матсумото обернулся — ну, вот и не ему одному не спится, оказывается. — Я думал, ты пошёл спать, — шатен понизил голос. — Я тоже так думал, — Акира распахнул дверь полностью, вышел и сел рядом с Такой, составив стопы на ступеньку. — Ты-то чего вскочил? — Проворочался с полчаса, надоело. Вспомнил, что несколько коробок остались неразобранными, как эта, — Матсумото положил ладонь на картонный клапан. — И ты решил их разобрать? — Аки заглянул внутрь. — Пластинки. Винил. — Да. Интересная коллекция. И — вот, — Таканори вытянул руку в сторону, — я хотел показать тебе утром, но раз уж ты тут… Он не договорил, протянув Сузуки фотоальбом. Обложка его обита бархатом — наверно, несколько десятков лет назад альбом выглядел поистине богато и сказочно. Металлические золочёные уголки потускнели под гнётом минувших лет, бархат цвета хвои истёрся, местами обнажив жёсткую ткань. На обложке и корешке виднелись сухие следы клея — похоже, ранее альбом украшали аппликации или камни. — Где ты его нашёл? — Акира внимательно рассмотрел находку со всех сторон. — В этой же коробке, на самом дне. Уверен, это они. И их близкие, — Така кивнул на альбом — немая просьба открыть его. Сузуки бережно открыл альбом — взгляд сразу выхватил блёклую, но различимую надпись на форзаце. — «Моей любимой младшей сестре в день свадьбы. 5.XI.1959», — прочитал он. — Месяц и день свадьбы совпадают с теми, что на открытке. Выходит, у Макото-сан была старшая сестра. — Угу, — Таканори посмотрел на фотографии. — Раньше люди подписывали снимки на оборотных сторонах. Но я не рискнул вынимать их из уголков. — Если очень осторожно, то можно попробовать сделать это днём, при нормальном освещении. На самой первой фотографии им улыбались молодожёны. Чёрно-белый снимок сохранил память о молодой женщине в длинном, изящном кружевном платье и мужчине, которого она держала под руку. Новоиспечённая жена прижимала к груди букет белых лилий, она выглядела такой счастливой. Её муж скромно улыбался, но даже теперь, спустя более шестидесяти лет, время так и не смогло затмить блеска искренней радости в его глазах. На фотографии ниже — они же, но уже в окружении, как понял Акира, родителей и ближайших родственников. А женщина, склонившая голову к плечу Макото-сан, наверно, и есть её сестра, ведь они так похожи… — Такое счастье трудно подделать, — Сузуки медленно закрыл альбом. — Они действительно любили друг друга. — Да, это… — Таканори подавил вздох, перебирая лежащие на его коленях пластинки. — Бросается в глаза. — Тебя что-то беспокоит? — рискнул спросить Сузуки, видя, что и без того вечно сдержанный Матсумото напоминает сжатую пружину. — Нет, — Така передёрнул плечами. — Ты не сказал, что будет нужно сделать днём. — Матсумото? — Что? — Не крути хвостом. У твоей матери всё хорошо? — Конечно, — тут же ответил шатен, и Акира понял — Таканори не врёт. — При чём тут хвост? — При том, что ты загруженный, как баржа. И ты точно знаешь, что отсутствие списка дел на грядущий день не повод портить себе настроение. Говори, что не так, пока я не начал тебя пытать. — Вот прицепился, а, — раздосадованно прошипел Матсумото. Он сложил пластинки обратно в коробку и неторопливо поднялся, потирая затёкшие от долгого сидения бёдра. Тем не менее, он не вернулся в дом, а остановился у невысоких перил крыльца, чтобы опереться о них. Акира последовал его примеру и также встал, выдержав между ними почтительное расстояние в один полный шаг. Он сложил руки на груди и вскинул бровь — мол, я слушаю. Забавным было то, что и Таканори не торопился уходить. Неделю назад он бы как пить дать оповестил Сузуки о том, кто он, и куда ему идти. А сейчас — гляди-ка, стоит, попеременно вытягивая уставшие ноги, лоб нахмурен, глаза мрачные, обдумывает что-то… и Аки терпеливо ждал. — Знаешь, я… — Така ненадолго умолк. — Не то чтобы я хотел подслушивать тот твой разговор. Так получилось, ты разговаривал довольно громко. — По телефону? В гостиной? — уточнил Акира, и Матсумото кивнул. — Ну, здесь у меня никаких секретов нет, — усмехнулся он. — И что же такого ты услышал? — Я понимаю, что у тебя есть друзья. Личная жизнь. Но завтра суббота, у ремонтной бригады выходной, а без их помощи я ничего сделать не смогу, и… — Таканори несколько раз сжал и разжал пальцы на поручнях. — Мне бы не хотелось, чтобы ты жертвовал встречами с близкими. Я не собираюсь сбегать. Компромата на меня у тебя хватает, а условия моего освобождения мне полностью ясны. Я не собираюсь их нарушать. На несколько секунд между ними повисло гротескное молчание. Акира недоумённо уставился на Матсумото, не зная, как реагировать. На какой-то миг он даже утратил нить смысла в сем откровении, однако слабая искра прозрения всё же вспыхнула в тёмном туннеле, и блондин подавил вздох смирения. — То есть ты хочешь сказать, что я нагло соврал своим закадычным друзьям и отказался от встречи с ними, потому что боюсь, как бы ты не свинтил из моего милого домика при первой же возможности? — Я не говорил, что ты боишься. — Святые небеса… — Аки рассмеялся, потерев переносицу. — Ну что ж, правда за правду, Матсумото. Я весьма тронут твоей заботой, но дело не в том, что ты можешь убежать. Отдаю должное твоей проницательности, даже странно, что Юу этого не заметил — завтра выходной, все нормальные люди уходят на отдых. В том числе и я, ибо я знаю цену своим усилиям и всему, что я делаю ради семьи. Точно так же я знаю, что ты не сделаешь ничего, чтобы подставить себя, посему за наш уговор я абсолютно спокоен. А что до моего решения отложить встречу… — Сузуки беззаботно повёл плечами. — Я сделал свой выбор сознательно, а не из опасения за что бы то ни было. В конце концов, чем твоя компания хуже? — Чем? — Таканори уставился на него, как на полоумного. — Всем, я полагаю? — Как интересно, — блондин подозрительно прищурился и сделал полшага вперёд, заставив Матсумото судорожно сглотнуть. — А подробнее? — Если это у тебя такой способ самоутверждения, то я, пожалуй, воздержусь. — Отнюдь. Я бы сказал — мне любопытно узнать причину столь смелого заявления. — В ней нет ничего нового и тем более любопытного, — продолжал упираться Така. — А ты всё же потрудись изъясниться. Сложно? — Скорее, неприятно. — В такие крайности ты ещё не заходил, — Акира испытующе посмотрел на него. — Крайности? — с искренним удивлением переспросил Таканори. — Не крайности, а правда. Тебе не стоит забывать о том, кто ты. И кто я. — Матсумото… — Сузуки протяжно выдохнул. — Ты, вроде, умный. Но иногда такой идиот, ты знаешь? То я жалею тебя, то, оказывается, ставлю во главу угла наше бренное происхождение. Что самое забавное — я об этом даже не догадываюсь, зато как ладно всё складывается в твоей голове. Матсумото смотрел на него, не в силах отлепить язык от нёба и сказать хоть что-нибудь в ответ. — Я не жертвую ни своими интересами, ни своим свободным временем, Таканори, — жёстко произнёс Акира, отчего Така вздрогнул. — Ты интересен мне — так понятнее? Никогда Таканори не слышал, чтобы Акира обращался к нему по имени. Услышать своё имя из его уст, как и тот факт, что он может быть интересен блондину, казалось чем-то запредельным. Сузуки дал ему исчерпывающий ответ, а Така растерянно глядел на него, слыша, как кровь шумит в ушах. Затянувшееся молчание заставило Акиру чуть остыть и сбавить напор — Матсумото выглядел обескураженным. Что его так удивило? Аки не сказал ничего особенного — всего лишь то, что думал, как и всегда. — Вечно ты защищаешься, — Сузуки повиновался импульсу и сделал ещё полшага вперёд — расстояния между ними почти не осталось. — Или несёшь какую-то чушь. Така не знал, что ответить и на это. Защищаться — это всё, что он умел. Впрочем… не со всем он был согласен. — Насчёт чуши я бы поспорил, — негромко пробормотал Матсумото. Ледяные сполохи погасли в его глазах, обнажив их мягкий, древесный оттенок. — Ну, если вдуматься, да. Инженер из тебя толковый. — Проектировщик. — Как скажешь. Акира коснулся тыльных сторон ладоней Таки кончиками пальцев и медленно провёл ими выше — по запястьям, предплечьям, плечам. Скользнул к ключицам, остановился у горячей шеи. Дыхание Таки стало глубоким и прерывистым, сердце билось у горла, посылая волны крупной дрожи, которую он пытался скрыть, вцепившись в перила до боли в пальцах. Он чувствовал, как дыхание Сузуки оседает на его скулах и губах, чувствовал мягкие прикосновения к своему лицу. Никогда в жизни ему не доводилось настолько сильно волноваться. Этот проникающий в каждую клеточку трепет, захватывающий целиком, подобно голодному пламени. И Таканори боялся поднять взор, чтобы посмотреть в глаза Акире. Он боялся того, что может увидеть, боялся увидеть зеркальное отражение своих желаний, исступленно бьющихся о последнюю преграду трезвого рассудка. Он боялся, потому что хотел, чтобы Акира прикасался к нему. Хотел ощутить губы блондина на своей коже. Но почему же тогда так трудно признаться в этом? — Таканори, — Сузуки положил ладонь на шею Таки, уловив тяжёлый, быстрый пульс, — посмотри на меня. Матсумото прикусил изнутри нижнюю губу, чтобы ухватиться за боль и выбраться по ней, как по канату, из пропасти забвения. Что будет, если он подчинится? Хотя в голосе Акиры не было слышно и намёка на приказ. Лишь просьба, граничащая с мольбой. Значило ли это, что он тоже взволнован их внезапной близостью? Медленно выдохнув, Така поднимает голову, чтобы посмотреть на него. Он понимал, что ему достаточно сказать твёрдое «нет», и Акира отпустит его, он уверен. Но беда в том, что он ничего не скажет. Ему нужно узнать, каково это — ощущать, забирать… и отдавать. Просто нужно. — Ты ведь не боишься меня? — Сузуки наклонился совсем близко. — Нет… не боюсь. Сузуки осторожно обвил руками узкую талию Таки и накрыл его приоткрытые губы своими, не торопясь продолжить поцелуй. Пусть Таканори привыкнет к нему. Акира чувствовал, как подрагивает хрупкое тело в его руках, и успокаивающе провёл ладонью по спине Матсумото, от основания шеи до поясницы. Он поочерёдно захватил в мягкий плен нижнюю и верхнюю губу шатена, ему даже не хотелось углубить поцелуй, пусть всё будет именно так — неспешно, с возможностью прочувствовать каждый миг, вплетённый в неровное дыхание. Така отнял пальцы от гладкого дерева перил и положил ладони на плечи Акиры. То, что происходит — реально? Какой была их первая встреча — и к чему они пришли? Но это всё тот же Акира. Это Акира прижимает к себе напряжённое тело Таканори, не давая упасть. Это Акира сминает его губы в поцелуе, который Така самозабвенно возвращает. Матсумото уже очень, очень давно никого к себе не подпускал. Правильно ли то, что они делают? Правильно ли, что он не может сосредоточиться ни на себе, ни на своих мыслях? Они, как потревоженный осиный рой, беспорядочно снуют в голове, осыпают сердце испепеляющими искрами. Правильно ли, что глубоко в животе собирается жар, растекаясь по напряжённым мышцам? Правильно ли, что ему не хочется, чтобы Акира останавливался? Его крепкое тело, вплотную прижатое к телу Таканори, и выгорающий воздух в лёгких — всё, что осталось, что имело смысл. Так выглядело оно — чистое, концентрированное желание? И его слишком много… слишком сильно. Колени против воли подогнулись, Матсумото коснулся груди Акиры и отстранился, разрывая поцелуй. Лучше бы остановиться и перевести дыхание, пока он ещё способен соображать… перед глазами расплывались тёмные круги, в грудь словно насыпали тлеющий пепел. Так вот каково это — переволноваться… дурацкое слово. И не менее дурацкое состояние. — Всё нормально? — Сузуки заметил его смятение, как и покрывшуюся красными пятнами шею. — Да, — по спине Таки пробежали мурашки от прикосновений блондина к его плечам. — Это было… внезапно. — Понять не могу, понравилось тебе или нет, — Акира хитро улыбнулся. — Ты наглеешь всё больше с каждым днём. — Ты до сих пор не ушёл, не врезал мне, не послал куда подальше, — перечислил Сузуки, чувствуя, что Матсумото дрожит — и вряд ли от холода. — Ты сказал, что не боишься меня. — Не боюсь, — в подтверждение своих слов Таканори вскинул голову, чтобы посмотреть на него. Туман забвения медленно и неизбежно рассеивался, к нему понемногу возвращалось ощущение собственного тела и времени. Он понял, что Сузуки по-прежнему не выпустил его из кольца своих рук, да и сам он не особенно торопился освободиться. — Я… — Таканори несколько раз моргнул и увереннее упёрся ладонями в грудь Акиры. — Мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто я… — он помрачнел, как если бы ему было неприятно то, что он хотел сказать дальше. — Будто ты — что? — подсказал Аки после недолгого ожидания. — Скажем так, в наш контракт это не входило, — сталь вернулась в голос Матсумото, блеск ледяных кристаллов опасно оттенил тёпло-карие глаза — и вот перед Сузуки стоял совершенно другой человек. Акира сосчитал про себя до десяти, стиснув зубы. Подавил порыв схватить упрямца за плечи, встряхнуть несколько раз и потребовать перестать нести эту хрень, потому что… потому что он догадывался, что стало причиной столь резкой перемены настроения Таки. И грубой силой тут ничего не решить. — В самый первый день я пообещал, что не сделаю ничего, чтобы навредить тебе, и я своё слово сдержу, — спокойно произнёс Аки, восстанавливая дистанцию между ними. — Что бы ты ни подумал, я не собирался делать что-то против твоей воли. Прости. Сузуки отошёл ещё на шаг назад — Таканори ослабил хватку пальцев на дереве перил. — Что с этим? — Акира указал взглядом на коробку. — Ты останешься здесь, или помочь перенести коробку на кухню? — Да, — заторможенно отозвался Така. — Вернусь к ней днём. Там… там есть что разобрать. — Без проблем. Сузуки подхватил увесистую коробку и распахнул дверь в дом. — Утром можешь выспаться, — бросил он через плечо. — Спокойной ночи. Матсумото только кивнул в ответ — всё, на что его хватило. В горле пересохло, а пульс до сих пор впивался в запястья острой дробью. Он смог выдохнуть, когда шаги Акиры стихли в глубине дома. Таканори сжал перед грудью ладони и резко потёр их друг о друга, затем похлопал себя по пылающим щекам. Ожидаемого эффекта отрезвляющие манипуляции не принесли — пальцы так же мелко дрожали, а ноги как одеревенели. Он и правда испугался, но не Акиры. А того, сколько эмоций подняла с запылившегося дна сердца эта близость, сколько давно похороненных чувств пробудила. Но разве он мог сказать об этом Сузуки? И сумел бы?