The Prisoner / Пленник

11:07 Юу захлопнул дверцу своей машины и втянул голову в плечи, недовольно клацнув зубами. Дождь хлестал со вчерашнего вечера, не прекращаясь ни на минуту. По асфальту проезжей части и пешеходному тротуару резво текли неиссякаемые потоки мутной воды, норовя просочиться в обувь и намочить ноги. Ругаясь и перепрыгивая через матово поблёскивающие ручьи и лужи, Широяма скорее направился ко входу в бар, где он был двумя днями ранее. Тогда он приезжал сюда в компании Акиры, а сегодня пожаловал в гордом одиночестве. Вопрос — зачем? Юу не особенно старался отыскать ответ, приехал — и всё тут. Широяма распахнул двери бара, отфыркиваясь от холодных капель дождя, заливших лицо. Вода стекала по его волосам, впитываясь в ткань рубашки на плечах. Брюнет тряхнул головой, рассеивая вокруг себя брызги, и блаженно поёжился — в баре работал кондиционер, наполняя просторный зал благословенным теплом. — Привет, — знакомый и несколько удивлённый голос совсем рядом, и Юу повернулся к его обладателю. Ютака в соответствии со стандартами сервиса вышел из кухни, чтобы встретить гостя, и сразу узнал в новоприбывшем друга Акиры. — Привет, — Широяма запустил пальцы в мокрые волосы и убирал их назад. — Кофе промышляешь? — Как же им не промышлять, — Юта вытянул руку вперёд, указывая на барную стойку. — Прошу. Брюнет ловко забрался на высокий табурет, наблюдая, как Ютака включает на прогрев кофемашину. Уке исчез под столешницей, затем выпрямился и передал Юу чистое, сухое полотенце. — Держи, пока ты мне тут всё не затопил. — О, благодарю, — Юу забрал полотенце и промокнул лицо и волосы. — Куда делись твои помощники? — На кухне. Сегодня в смену вышел новенький, старший официант стажирует его, показывает, где да что. Какой кофе пьёшь? — Чёрный, без всего, крепкий. — Почему-то я так и подумал, — Ютака достал из-под стойки кофейную пару. — Чем я себя выдал? — Ничем, чутьё подсказало. — Тебе сложно представить меня, потягивающего тыквенный латте с корицей, так и скажи. — Это не то что представить сложно — я не подозревал, что ты знаешь такие слова, — Уке засмеялся. — Знаю, но никогда не пробовал, — Широяма не сдержал улыбку. — Гадость? — Не сказал бы, — Юта пожал плечами. — Тыква и корица не предел. Есть гурманы, которым подавай кофе с сиропом со вкусом розы или огурца и алоэ. — До такого я точно не опущусь. — Допустим, — Уке поставил перед Юу чашку с горячим и восхитительно ароматным кофе. — Ты работаешь в этом районе? — Бизнес-центр «Карат», — ответ сорвался с языка, не успел Широяма осмыслить вопрос. — Хм, не ближний свет… — У меня дела в этой части города, — соврал брюнет, не моргнув глазом. — Ладно, — Ютака посмотрел на него как будто с тенью насмешки. Не поверил? — Помнится, ты в прошлый раз сказал, что быть детективом — это не больше пары часов сна в сутки, кофе и дедлайн длиной в жизнь. Неужели ты никогда не отдыхаешь? — Последнее слово — что оно означает? — Юу вскинул бровь и сделал первый глоток. — Всё шутим? — Уке сложил на груди руки. — Ох, если бы. — Послезавтра в семь часов вечера у меня выступает кавер-группа из Токио. Не знаю, как ты относишься к шуму, толпам и музыке, но — приглашаю. — Послезавтра… — протянул Широяма, что-то мысленно прикидывая. — Суббота? — Суббота. — В качестве эксперимента можно рискнуть. Сомневаюсь, что успею к началу, но к восьми — половине девятого буду. — Годится. Ребята будут выступать до полуночи. — Одна просьба — напомнишь мне об этом в субботу днём? Я могу забегаться и забыть, есть за мной такой грех. — Парочка сорванных свиданий пополнили список прегрешений? — Ютака открыл на своём телефоне сенсорную клавиатуру. — Парочка десятков, я бы сказал, — брюнет невесело хохотнул. — Поэтому я хожу на свидания только со своей работой. — Зато стабильно. Говори свой номер. Уке набрал продиктованный номер и сразу сбросил вызов, чтобы его телефон отобразился в списке входящих Широямы. Юу допил кофе и чуть повернулся, через плечо глянув в панорамное окно бара. Увиденное его не порадовало, ибо дождь превратился в настоящий неудержимый ливень, стекая водопадом по стеклопакету. Мимо заведения прошла женщина, крепко вцепившись в зонт обеими руками, но усилившийся ветер подхватил несчастный аксессуар и вывернул спицы наружу. Испуганно вскрикнув, женщина торопливо забежала под арку бара и попыталась вернуть куполу зонта исходный вид — Широяма повернулся обратно к сочувственно глядящему на него Ютаке. — Выглядит не очень, — внешне Юу оставался равнодушным, но внутри себя он проклинал всё живое. — Увы, мне пора. — И правда, увы, — Уке наблюдал, как Широяма поправляет рукава рубашки. — Могу предложить тебе нечто ужасное. — Нечто более ужасное, чем это? — брюнет ткнул назад большим пальцем, намекая на разбушевавшуюся стихию. — Не представляешь, насколько. Дождь покажется тебе детским развлечением. — Что ж, хорошо. Давай сюда свою тыквенную отраву с корицей. Ютака заразительно рассмеялся, запрокинув голову. — Как ты узнал? — спросил он сквозь смех. — Чутьё подсказало, — передразнил его Юу. — Сколько с меня? — Нисколько. Ты жертвуешь собой, соглашаясь на эту безумную авантюру. — Безумнее не придумаешь. Широяма забрал из рук Юты высокий стакан, от которого приятно веяло тёплым тыквенно-коричным ароматом, и направился к выходу. — Уке? — окликнул он Ютаку, уже шагнув одной ногой за порог. Юта посмотрел на него и вопросительно вскинул брови. — Терпимо, в общем-то, — Юу приподнял стакан и улыбнулся уголками губ. — До субботы. Брюнет сел в машину, погрузил стакан в подстаканник и повернул ключ в зажигании. Он усмехнулся самому себе — утро выдалось каким-то… нелепо-спонтанным? И совсем не в его стиле. Ему пришлось сделать приличный крюк, дом Юу находился далеко — и от офиса, и тем более от бара. Однако он почувствовал необходимость приехать сюда, а в причинах разбираться не стал. Теперь Широяма чувствовал себя как в небольшом раздрае, ведь он сделал что-то, что выбивалось из привычного течения утра, таких утр у него было уже десятки, сотни. Ему просто захотелось пропустить чашечку кофе. Да сколько этих кофеен по всему Киото, и тем более по пути к офису? Столько же, сколько и однообразных утр: десятки, сотни. Зато заехать в бар на противоположном конце города — интересный опыт и ни с чем не сравнимое приключение, особенно, когда ураганный ветер вырывает из рук прохожих зонты и бесстыдно вздымает полы пальто и платьев. Отпив ещё умеренно сладкого, горячего кофе, Юу вывел машину с парковки на шоссе и двинулся в путь. Ему пора возвращаться к работе. Ютака проводил взглядом выскользнувший с парковки чёрный седан и покачал головой. Странный он, этот Широяма… сдержан в своих эмоциях, в чёрных глазах — усталость, в голосе — колкая ирония. Возможно, это неудивительно, если учесть специфику его ремесла, когда с бумагами видишься чаще, чем с людьми. Наверняка его клиенты — контингент в большинстве своём достаточно разношёрстный и занятный. И всё-таки Юта не чувствовал отторжения при разговоре с ним. Глаза Широямы хранили невысказанную печаль и чувствительность, которые он не хотел или не мог обнажить. Они читались в его сдержанной улыбке, неловком юморе и даже в просьбе сделать напоследок тот тыквенный кофе. Ютаке понравился этот немногословный брюнет, ему было комфортно разделить с Юу те несколько минут за чашкой кофе. Определённо, Уке будет ждать новой встречи с ним. Совсем скоро. *** 13:10 Матсумото приоткрыл глаза и вздрогнул от резкого, грохочущего звука где-то совсем рядом. Что это было? Дождь? Гроза продолжается? Молодой человек повернул голову к окну — дождь и впрямь бодро и настырно стучался в спальню, размывая внешний пейзаж соснового бора, но повторившийся грохот дал понять, что звук раздаётся не за пределами дома, а внутри его. — А, ну да… — сиплом спросонья голосом выдавил Така и сел. — Стена. Демонтаж халтурно выполненной части несущей стены в разгаре, значит. Матсумото потянулся к планшету, чтобы посмотреть, который час. Когда шатен узрел отобразившиеся на экране цифры, его глаза стали похожи на совиные. Но через мгновение он понимающе хмыкнул: видимо, когда болеешь, долгий сон — это нормально, но всё равно, будет ему разлёживаться. Коли глаза разлепил, пора явить себя миру. Така соскрёб себя с постели и кое-как оделся. Надеть домашние штаны и при этом с первого раза попасть ногами в штанины внезапно оказалось тем ещё квестом, но Таканори с достоинством справился с ним. Он выглянул в коридор и прислушался к переговорам мастеров в гостевом зале дальше по коридору… их он обязательно навестит, но позже. Надо бы размяться, разогнать кровь по размякшим рукам и ногам. И было бы неплохо найти Сузуки да явить себя пред его светлы очи, что его подопечный пережил минувшую ночь и даже жив остался. Матсумото неспешно спустился по лестнице, зевая на ходу. О, вот и оно, знакомое клацанье клавиш и шуршание перелистываемых страниц, слышимое с кухни — Акира за работой, как может быть иначе? — Привет, — Така зашёл на кухню, вяло махнув ладонью. — Доброе утро, — весьма непривычно было видеть Сузуки таким собранно-серьёзным. Блондин сложил перед собой локти на столешницу. — Так уж и утро? — Таканори налил себе воды из графина. — Говорят, когда встал — тогда и утро. Как чувствуешь себя? — Ну, я жив. В-вроде бы. Твою мать… — шатен постучал себя кулаком по лбу. — Язык заплетается. — Пройдёт, не торопись. Есть хочешь? — Нет. Только пить. — Тогда пей, — Акира указал взглядом наверх. — Твои коллеги сказали, что снести стену — дело часа максимум, а поставить новую — задача на три дня. Они сделают каркас из арматуры, замешают бетон. А к перекройке крыши в этом месте… — он нахмурил лоб. — Как ты там назвал его? Эн… Ен… как? — Ендова. — В общем, она, да. Туда они полезут, когда установят несущую стену, чтобы не было перекосов в костяке дома при перераспределении массы — что-то такое они говорили. — Угу, всё верно, — кивал Така по ходу повествования. — Масса перекрытий изменится, а стык скатов находится прямо над несущей стеной. Очерёдность выполнения задач важно соблюдать, чтобы несущие стены не треснули. — Сколько тонкостей, — Аки улыбнулся. — А говоришь, язык заплетается. — Профессиональная терминология меня не особенно грузит. — Тогда поступаем так. Господа бригадиры делают своё дело, а ты честно болеешь. Сегодня-завтра точно, тебя без грима можно в фильме про полтергейста снимать, без обид. — Я на зомби пробоваться хотел, — Таканори включил чайник, и Акира не без удивления посмотрел на него. Несмотря на своё состояние, Матсумото попробовал отшутиться, и его голос звучал непривычно-спокойно, без затаённых в глубине острых иголочек. — Пусть зомби, — согласился блондин. — В зале полно бетонной взвеси, мастера работают в респираторах, а ты средствами защиты не располагаешь. Така повернулся к нему и развёл руками, будто говоря «что поделать». — Вот-вот, — Акира встал, подошёл к шкафчику над плитой и распахнул его дверцы. — Что-то не пойму я тебя, Сузуки, — переключил тему Така, недоверчиво глядя на него. — Ты о чём? — В первый день ты сказал, что превратишь мою работу у тебя в ад. Теперь ты говоришь, что работать в моём состоянии — типичное не то, гонишь в кровать, по ночам таскаешь таблетки. Мне ждать подвоха, соразмерного твоей щедрости? Сузуки кашлянул в кулак, скрыв смешок, и достал знакомый Таке чай. — Ну, давай проясним этот момент, раз он тебя заинтересовал, — Аки закрыл дверцы шкафчика. — Ты бы согласился расцеловать в обе щеки и отпустить с миром вломившегося к тебе на ночь глядя воришку? Учитывая некоторые нюансы, коими пестрила наша первая встреча, я сомневаюсь, что в тот момент было бы целесообразно желать тебе счастья, здоровья и долгих лет жизни. Я был зол на тебя, и я располагал полным правом на это. Но, как ты мог заметить, я всего лишь простой смертный мужик со своими слабостями, и я могу менять своё мнение под влиянием определённых факторов. Ты не плохой человек, но ты попал в действительно дрянную ситуацию, и давно. Поэтому, — Сузуки скрутил крышку с банки с чаем, — нет. Жаль тебя расстраивать, но подвоха не предвидится. Я не собираюсь третировать тебя и пренебрегать твоим здоровьем. Не бери на себя больше, чем ты можешь вывезти, помнишь? Таканори молча выслушал Акиру, в упор глядя на него. Рядом бурлил закипевший чайник, и Така машинально зачем-то потянулся к кнопке на ручке, выключая её. Сузуки, также глядя в глаза Матсумото, передал ему открытую банку и коснулся горячего лба шатена кончиками пальцев. Така не отстранился. — Тебе бы температуру сбить, — Аки задержал пальцы на его коже и опустил руку, — и надолго из кровати не вылезать. — Я належался на всю жизнь вперёд, — негромко проговорил Таканори. — Хозяин — барин, — Сузуки разорвал зрительный контакт и вернулся к открытому ноутбуку. — Ты волен делать что угодно, но не перенапрягайся. Матсумото залил чайные листья кипятком, меланхолично наблюдая, как от кружки поднимается пар. Колени вновь стали ватными, все звуки просачивались как сквозь слой войлока, и Така с досадой подумал, что на ногах он и правда надолго не задержится — скромный запас накопленных за ночь сил подходил к концу. Наверху опять раздался грохот разрушаемой стены, и Така поморщился — громко-то как, боги… и его спальня всего в нескольких метрах от зала, прекрасно. — Сдаётся мне, — задумчиво протянул Сузуки, заметив, что Матсумото благополучно завис, — в своей комнате ты не уснёшь. Кинь кости в библиотеке на первом этаже, там неплохая звукоизоляция и вполне уютный раскладной диванчик. Есть пара подушек и плед под одной из них. И лестницу штурмовать не придётся. — М-м… да. Да, наверно, — глухо ответил шатен и забрал кружку с чаем. — Если проголодаешься, приходи сюда. Хочу заказать рамен и рис с говядиной, попозже. — Хорошо. — Иди, я заберу из твоей комнаты аспирин и воду. Таканори добрался до библиотеки, с трудом открыл тяжёлую деревянную дверь и ступил на застланный тёмно-зелёным паласом пол, в царство книг и приятного полумрака. На высоких окнах висели льняные портьеры, касаясь пола и надёжно преграждая путь дневному свету. Настенные светильники рассеивали мягкое оранжеватое сияние, взмывающие до самого потолка стеллажи были уставлены тысячами томов, обращёнными вовне разноцветными корешками. А тут уютно… Сузуки не соврал, сторонние звуки почти не были слышны здесь, и Така умиротворённо вздохнул. Диванчик с тёмно-серой велюровой обивкой располагался в дальнем конце зала и был рассчитан на одного, но с лихвой. Места на нём предостаточно. Матсумото подошёл к диванчику, чуть подвинул стоящий рядом миниатюрный кофейный столик и положил к подлокотнику одну подушку. Плед, о котором говорил Акира, нашёлся под ней же — отличный, тёплый, флисовый плед. Вот и получилось полноценное спальное место. — Ну и как тебе тут? — в библиотеку зашёл Акира, держа в руках бутылку с водой и упаковку аспирина. — Тихо и спокойно, — резюмировал Таканори и сел на диван. — На то и расчёт. Это твоё, — блондин поставил на столик лекарства и воду. — Отдыхай. — Спасибо. Сузуки на мгновение обернулся и кивнул, прежде чем выскользнуть за дверь в коридор. Оставшись в одиночестве, Така проглотил таблетку аспирина, подумав, что за двое суток он выпил таблеток больше, чем за последние несколько лет. Матсумото уселся поудобнее и забрал со столика всё ещё горячий чай. По телу тотчас расползлось ощущение невесомости, однако приятного в нём было мало. Акира сказал, Така заболел из-за своей вредности… ну и ну, вот скажет тоже. Может ли такое быть — замученный мозг начинает саботировать бренное тело, чтобы ты наконец-то узрел, что творишь с собой? Дескать, продолжаешь над собой издеваться и не хочешь остановиться по-хорошему — будет по-плохому, пока не образумишься. Занятный ультиматум. Таканори выпил чай, лёг на диван, укрылся пледом и закрыл глаза. Пусть аспирин делает своё дело, а он попытается уснуть. *** 19:55 Таканори проснулся, дубль два. Он осмотрелся и немало удивился тому, что в библиотеке властвовали сумерки, в связи с чем возник вопрос — а сколько, собственно, он проспал? И который час? Шатен ощупал свой лоб — не горячий. Планшет остался в спальне на втором этаже, время подсмотреть негде, дождь до сих пор не прекратился. И в доме тишина… если сейчас темно, то рабочий день мастеров, увлечённо крушивших стену днём, давно завершился. Выпутавшись из пледа, Така медленно сел и поднялся на ноги. Стоит уверенно, голова не кружится, уже радует. Несколько пробных шагов в направлении двери — и Матсумото зашагал смелее, надеясь, что установившееся улучшение станет продолжительным, а не на пятнадцать жалких минут, как это было днём. Коридор встретил его темнотой и приглушённым звуком работающего на кухне телевизора. На пол падало жёлто-оранжевое пятно включенного света, Сузуки точно там, а кухня — его любимое место во всём доме, кажется. Неплохой выбор: просторно, окна выходят на лес, крытое крыльцо, на котором здорово посидеть ранним утром с чашкой чая или кофе, предаваясь умиротворяющему созерцанию просыпающейся природы. Таканори зашёл на кухню почти крадучись, увидев то, что, в общем-то, и ожидал. Акира сидел на кухонном диване, подобрав под себя ноги. На коленях блондина лежала книга, на подлокотнике дивана стояла глубокая стеклянная миска с чипсами, про которые Сузуки явно забыл, погрузившись в увлекательный мир книжных страниц. Но это не помешало ему заметить появившегося на пороге кухни Таку, и книга была отложена на мягкое сиденье рядом. — Ну ты спать, — цокнул Акира. — Девятый час. — Сейчас? — Да. Твои товарищи по строительному цеху уже отчалили. Как самочувствие? — Лучше, — Таканори неопределённо пожал плечами. — Температуры больше нет. — А с аппетитом что? Ты со вчерашнего вечера ничего не ел. — Ну… — Матсумото замялся, сосредоточившись на ощущениях в желудке. — Тоже нет. Не хочется. Правда. — Тогда и не надо. Смотрю, чай тебе понравился, — Акира заметил, как Така посматривает в сторону всё той же банки с чаем. — Вполне, — шатен остановился у чайника и включил его. — Что читаешь? — «Повелитель снов» Симады. Интересная вещь. — Думаю, завтра я смогу вернуться к своим обязанностям, — Така достал новую кружку. — Матсумото… — Сузуки сжал переносицу двумя пальцами. — Я тебе что сказал? — Я помню. Но я не привык сидеть без дела слишком долго. — По строительной части, как я понял, тебе завтра на втором этаже делать нечего. — А по дому? — не сдавался Така. — Твоя стряпня милее моим желудку и сердцу, чем заказная лапша, но ещё сутки я продержусь. — Не дави на жалость. — Почему же сразу «не дави на жалость»? — Акира засмеялся. — Это воздаяние почестей твоему кулинарному таланту. — Потому что заказная лапша — зло, и на самом деле ты переступаешь через себя, давая мне лишний выходной. — Признаю, ты меня раскусил. — Ты не особенно шифровался. Сузуки улыбнулся, вложив в книгу закладку. Лицо Таканори хранило привычную невозмутимость, но блондин понимал, что Така беззастенчиво подначивал его — без желания задеть или отстраниться, как прежде. Так необычно было осознавать это, но Акира отчего-то чувствовал, что он рад этим скромным изменениям. — И опять ты прав, — Аки вспомнил про чипсы и запустил руку в миску. — Но я буду непреклонен. Шатен повёл плечом, дескать, «ну ладно», и залил чай вскипевшей водой. Он размешал набирающий цвет напиток и посмотрел наверх — в гостиной второго этажа, поди, как стадо лошадей пробежалось. И чего там натворили мастера днём? В нём постепенно возвращался к жизни дух неуёмной деятельности, долгий сон однозначно пошёл парню на пользу. Ещё бы, столько проваляться гусеницей, завёрнутой в одеяло — кого угодно на подвиги потянет. Пока что Таку мало волновал вопрос, а что он собирается делать ночью? — Схожу наверх, проверю стену, — Матсумото пошатнулся, отойдя от стола. — И что тебе неймётся? — проворчал Сузуки, но поднялся с дивана. — Ты и ходить пока ровно не можешь, герой. — Ну, пошли вдвоём, — хмыкнул Таканори. — Для чего я, по-твоему, встал? — Чтобы я не свалился с лестницы и не сломал себе шею. — Я рад, что мне не пришлось говорить это. Молодые люди поднялись по лестнице, Акира предусмотрительно шёл сзади, но обошлось без эксцессов. Зайдя в зал, Така увидел то, что, в общем-то, и ожидал. На деревянном ламинате осела пепельно-серая пыль вперемешку с древесной стружкой, у стены валялись саморезы и обломки стержней арматуры. Металлический каркас несущей стены был прочно закреплён между полом и потолком, и Матсумото кивнул самому себе, давая положительную оценку проделанной работе. — Что скажете, господин главный мастер? — поинтересовался Сузуки, наблюдая за вживлённой конструкцией — для него она была только кусками железок в стене. — Скажу, что каркас выполнен по всем стандартам, и в ближайшие лет пятьдесят тут точно ничего не рухнет тебе на голову. — Пятьдесят? — блондин взъерошил высветленные пряди. — Я на столько не задержусь здесь. — Как знаешь, — Таканори повернулся и вскинул голову, чтобы посмотреть на Сузуки, но тут же зажмурился и тряхнул волосами. Он вцепился обеими ладонями в кружку, как если бы та могла помочь ему побороть накатившее головокружение, и ощутил сильные пальцы на своих плечах. — Э… это самое… — Матсумото заморгал, прогоняя маячивших перед глазами «мошек». — Я, это… — Да-да, ты в норме, — скучающе пробасил Сузуки, не отпуская его плечи и не давая упасть. — Рановато тебе по лестницам прыгать. — Я спокойно поднимался, а не прыгал, — заупрямился шатен. — Угу, давай, рассказывай. Така возмущённо воззрился на бессовестно подкалывающего его блондина — тот состроил насмешливую гримасу и не торопился опускать руки. И всё, что между ними оставалось, это чашка с горячим чаем, которую Таканори неясно каким чудом не пролил на себя. — Всё… отпустило. Что смотришь? — буркнул Матсумото, стараясь не выдать своего смущения. Почему он просто не отойдёт от Сузуки? — Ничего, — Акира разжал пальцы и неловко сделал шаг назад. — Выглядишь ты получше, чем вчера и сегодня днём. — Отрадно слышать, — Така отлепил себя с места и направился к дверям. — Спускаться должно быть проще. — Несомненно. Меня вперёд пропусти, буду тебя ловить, если захочешь пересчитать ступеньки черепом. — Как благородно с твоей стороны. — Я всегда благороден. К удивлению Таканори, он всё ещё был способен сохранять вертикальное положение, спать ему так и не захотелось. Не найдя для себя другого занятия, молодой человек уселся на диванчик, чем изрядно озадачил зашедшего за ним на кухню Акиру. Он наивно полагал, что Матсумото предпочтёт вернуться в свои покои, но какой там? Вон, расположился всего-то в паре метров от Сузуки, даже книгу себе зацапал, которую до него читал блондин. Ну, пусть, пусть читает… Акире всё равно нужно вернуться к работе. Ненадолго, может, на час-полтора, чтобы сократить объём задач на завтра. Тем не менее, как бы ни старался Аки сфокусировать внимание на откровенно набившей оскомину таблице в Экселе, ничего-то у него не получалось. Сказывалась изрядно скопившаяся усталость и раздражение от непрестанного грохота прямо над головой, продолжавшегося целый день. Сдавленно вздохнув, Сузуки стащил с переносицы очки, защищающие глаза от экранного изучения, и зацепил их дужкой за вырез футболки. — Сузуки? — позвал Таканори, не отрываясь от чтения. — Что? — отозвался Аки, удивившись, что инициативу к зачину разговора проявил шатен. — Можешь не отвечать, если не хочешь… — неуверенно пробормотал Матсумото. — Ты уже почти спросил. Сказал «А», говори «Б», — блондин подпёр щёку кулаком. — Всё равно делать нехрен, поговорим хоть. — Вы с сестрой поддерживаете связь с вашей матерью? — Гм, нет. — Почему? — Така дочитал страницу и повернулся к нему. — А она… ну… — Она живёт и здравствует и по сей день, уверяю тебя, — с ироничной усмешкой закончил за него Сузуки, догадавшись о причине заминки. — Удовольствия в этом, знаешь ли, маловато, поддерживать с ней связь. О, ты опять хочешь спросить, почему? — он заметил, как озадаченно склонил набок голову Таканори. — Если тебе не трудно говорить об этом. — Да нет, — хмыкнул Акира. — Наверно, давным-давно, в детстве, мне было бы и трудно, и обидно, но дети имеют свойство вырастать и обретают способность выстраивать причинно-следственные связи. — Да. Я понимаю, — Матсумото помрачнел. Он действительно понимал. — Так вот, — Сузуки вальяжно сполз с табурета и побрёл к холодильнику, чтобы вытащить бутылку какого-то, судя по этикетке, некрепкого алкоголя, — матушка вышла не за папеньку, а за его деньги. По всем законам создания якобы крепкой ячейки общества, она произвела на свет Ацуми, а пятью годами позже — меня. Участия в нашем воспитании она не принимала, её слишком занимали куда более важные вещи — светские рауты, дорогие бутики, шампанское Кристалл по вечерам. Она любила рассказывать, как устаёт от этого. Не исключаю, что по началу её всё устраивало, а потом ей всё разом надоело — и гостевой, по сути, брак, и мы с сестрой. Даже деньги её не остановили, надо же. Родители развелись, когда мне было двенадцать. — Но они ведь как-то сошлись, — несмело высказался Така. — Ага, — блондин приставил к краю стола крышечку бутылки и с размаху шибанул по ней ладонью, заставив Матсумото вздрогнуть. — Пардон муа. Да, сошлись. У отца были к ней чувства, он же на нашем рождении и настоял. Пару лет после развода она ещё звонила нам с сестрой на День Рождения, поздравляла, но как-то без огонька. А как по принуждению, не исключено, что она делала это по просьбе отца, чтобы хотя бы так создать иллюзию наличия матери. И на свой первый серьёзный юбилей — целых пятнадцать лет, — он с деланной важностью воздел указательный палец к потолку, — я захотел сделать себе подарок и попросил её забыть наш номер. А она возьми да согласись, не звонила с тех пор, обрадовалась, небось. — И всё-таки ты знаешь, что у неё всё в порядке. — Не то слово. Она вышла замуж за владельца гостиничного бизнеса, страсть у неё такая — мужиков богатых коллекционировать. В сфере управленцев все у всех как на ладони, от этого никуда не деться — кто с кем спит, кто на ком женат, новости, сплетни. Бог с ней, она свой выбор сделала, — отмахнулся Акира. — Пить будешь? — предложил он и сразу спохватился. — Хотя куда тебе, болезному, пойло из ледника. Горло простудишь. — Буду, — хмуро согласился Таканори. — Наливай. — Ого, — Сузуки засмеялся, — да ты серьёзно настроен. — Я не хотел тебя расстраивать. — Расстраивать? — блондин с удивлением посмотрел на собеседника. — Не то чтобы меня это расстраивало. Сейчас, по крайней мере. — Я об этом и говорю, — Матсумото встал с диванчика и пересел за один стол с Акирой. — А ты не шутил, я смотрю, — Аки постучал пальцем по стеклянному боку бутылки. — Сразу не пей, подержи в стакане немного, чтоб согрелось. Сузуки достал два невысоких стеклянных стакана и разлил содержимое бутылки, оказавшееся яблочным сидром. — Позволишь вопрос на вопрос? — спросил он, сделав первый глоток, и Така благосклонно кивнул. — Ты всегда говоришь только о матери и сестре. А твой отец? — Ушёл, давно, — Матсумото спрятал свой стакан меж ладоней, согревая холодный алкоголь. — И не вернулся. Пренебрежительно-отрешённый тон его голоса не оставлял места выбору — светлых чувств шатен к родителю не питает. — Ты его помнишь? — К сожалению, да. Отчасти. — К сожалению? — Косвенно благодаря ему у тебя в штате есть проектировщик, — недобро улыбнулся Таканори. — Благодаря ему я занимаюсь тем, чем занимаюсь. — Расскажешь? Непонятно, что Акира хотел узнать? Ведь скоп сухих фактов о Таке несколькими днями ранее ему предоставил величайший сыщик всея Японии, Широяма Юу. Но Сузуки хотел услышать эту историю из уст Матсумото. Поболтав в стакане отзывающийся шипением сидр, Така немного отпил и уставился на колышущуюся янтарную гладь напитка. — Я не могу вспомнить ничего хорошего, что было бы связано с ним. Не помню его имя. Смутно помню, как он выглядел. Высокий был, вроде — жаль, я в него не пошёл. Но я прекрасно помню, как от него разило перегаром каждый раз, когда он возвращался домой после очередного загула. Помню, как кричал и бил маму, а иногда и меня, когда я бежал защищать её. — А твоя сестра? — тихо спросил Акира, воспользовавшись паузой, когда Таканори сделал новый глоток. — Её он тоже бил? — Нет, — резко мотнул головой Матсумото, и Сузуки заметил, как пальцы шатена крепче сжались вокруг стеклянных стенок. — Мика была очень мала, я прятал её в нашей комнате. Я бы ему не позволил… и, слава богам, она совершенно его не помнит. — Что он натворил? — Занимал деньги, шлялся по казино, проигрывал больше, чем занимал, снова занимал, шлялся по казино — и далее, и далее. К нам зачастили доблестные стражи порядка, всё допытывались у мамы, где же её муженёк, интересовались им. А что она могла сказать? Мы неделями могли не видеть этого добытчика, — сплюнул Таканори и сник. — Я помню день, когда он ушёл насовсем… мама плакала, а он вышел из их спальни с огромным чемоданом. Через неделю к маме заявился типчик в штатском и вкрадчиво спросил, как госпожа Матсумото будет возвращать долг? Мама ничего не понимала, тогда типчик мило объяснил ей, чем её благоверный занимался последние три или четыре года. Его не волновало, что мама тут ни при чём, ведь долги надо возвращать, — он сделал крупный глоток и поморщился. — Он проявил неслыханную щедрость и даже согласился уменьшить сумму, которую мама должна возвращать каждый месяц, вошёл в положение. И много нам это дало? Мама вкалывала на трёх работах, не зная отдыха, и довкалывалась до рака крови — благо, вовремя заметили. Ты ведь уже понял, о чём мы говорили с ней, не так ли? — Така дождался еле заметного кивка. — Я пропускал занятия в школе, потому что начал работать, едва мне исполнилось четырнадцать, я хотел хоть чем-то помочь маме. Потом с трудом продолжил учиться в колледже, не все преподаватели были в восторге от моих пропусков. А потом… потом случилось то, что случилось. Мне предложили быстрый способ заработать большие деньги. Незаконный, конечно, но разве тогда это волновало меня? Когда маме поставили диагноз, я думал, что сойду с ума, — он допил сидр. — Я был в отчаянии, и от отчаяния согласился. Как видишь, ты снова оказался прав, Сузуки, — Матсумото постучал дном пустого стакана о столешницу. — Дрянная ситуация подчас требует дрянных методов её разрешения. Я не хотел ввязываться в это, но мама… — он ненадолго замолчал. — Я не мог оставить всё, как есть. Не после того, что она пережила по его вине, и того, что она делала для нас с Микой. Деяния отца я запомнил лучше, чем его лицо и голос, вот и всё его наследие, будь он проклят. Вопросы «хочу ли я вломиться в дом к очередному толстосуму?» и «хочу ли я похоронить свою мать явно раньше отпущенного ей времени?» лежат на разных чашах весов. И на оба вопроса ответ — «не хочу». Акира не счёл нужным что-либо говорить. Он не смог бы — как можно быстро сообразить, что сказать в ответ на истекающее кровью признание? Он молча разлил по их стаканам остатки сидра и сразу залпом выпил свой. — Как ты и просил, откровение на откровение, — Така повёл рукой в жесте «я же говорил». — Оно настолько ужасно, что ты решил надраться? — Мне жаль. Они помолчали, Матсумото медленно допивал свой сидр и смотрел в одну точку почти немигающим взглядом. В оконное стекло, словно желая разбавить повисшую серым туманом тишину, хлестнули ветви колышимой разбуянившимся ветром сливы. — Твоя мать святой не была, но она хотя бы не довела вас до беды. Вам с сестрой повезло с отцом, — неожиданно произнёс Така. — Ну, если подумать об этом с такой стороны, — хохотнул блондин, — то да. Она не сделала ничего полезного, ни даже бесполезного, — он перевёл взгляд на шатена. — Если бы Матсумото-сан снова собралась замуж, как бы ты отнёсся к её решению? — Для потенциального отчима у меня одно условие, чтобы она была счастлива с ним. Если увижу, что что-то не так — из-под земли достану. — О, да. Ты можешь, я верю, — без капли сарказма ответил Сузуки. — А что насчёт тебя? — А что насчёт меня? — Таканори прикинулся дурачком, хоть и прекрасно понял, о чём речь. — Чего ты ждёшь от своей потенциальной женщины? Или, может, тебя уже кто-то ждёт там? — Акира махнул ладонью в сторону окна. — Там меня ждут Мика и мама. С женщинами у меня пока не сложилось, — Матсумото зевнул. — Сидр творит чудеса, не находишь? — Аки улыбнулся, глядя на сонного Таку. — Может, завтра здоровым проснёшься. — Я бы не отказался. — Охотно верю. Не температуришь? — Не похоже. Не морозит, не жарко. — Славно. Спать пойдёшь? — Пойду, — Таканори по привычке отнёс в раковину стакан и ополоснул его. — Странно… я уже и так долго проспал. — Раз хочется — значит, надо. Иди и долго не думай. Главное, чтобы ты потом день с ночью не перепутал, — Сузуки улыбнулся во все тридцать два зуба при виде закатившего глаза Таки. — Да, этого мне как раз хочется больше всего, — губы шатена против воли сложились в скромную ответную улыбку. — Спокойной ночи. — Спокойной. Акира, оставшись наедине с обожаемой таблицей в Экселе, подумал о том, что он впервые увидел, как Таканори улыбается ему, и как эта улыбка изменила его лицо, смягчив сведённые вечным напряжением черты. Таканори, вернувшись на удобный диванчик в библиотеке, подумал о том, что он впервые за много лет рассказал кому-то о том, что крепко держит его за шею. Рассказал непривычно много, даже для него самого. Но нагрянувшая после разговора с Акирой слабость не ощущалась, как нечто изнуряющее и сеющее в душе сумятицу. Ему просто захотелось отдохнуть, зная, что сон его будет лёгким, без навевающих чёрный морок сновидений. Что-то изменилось?