The Sun Still Rises | Солнце Всё Ещё Восходит

      Уход Нила сопровождался значительным недостатком откровенности. Какую бы ложь он ни извергал Лисам, он не упоминал о ней Эндрю. Он знал, что лучше не давать Эндрю возможности опровергнуть его. Эндрю получал лишь слухи и невнятное бормотание о загадочной семье Нила и необходимости ограничительных приказов. Лисы были обеспокоены, но по совершенно неправильным причинам.              Эндрю пытался все разложить по полочкам. Рико отделил Нила от Эндрю, потому что знал, что не сможет провести с ним стоящую беседу, пока Эндрю будет рядом, имея возможность остановить его. Но ключевым моментом было то, что Нил послушался его. Эндрю знал, что это было ошибкой номер один. Рико, возможно, и знал об Алексе, но ему нравилось терроризировать примерно так же сильно, как и мучить. Кевин и наблюдения были доказательством этого. Использование шантажа, а затем напоминание об этом Нилу прямо в лицо не произвело на Рико должного впечатления. Эндрю не нарушал условия сделки, отпуская Нила. Нил знал, что делает. Нил был гребаным идиотом.              Это было ясно, как божий день, проявлялось в полной трезвой ясности: ненависть Эндрю к Нилу. После того, как он ощутил опустошение, это новое чувство стало поглощать его. Словно Уроборос. По мере того, как росла ненависть к Нилу, росла и ненависть Эндрю к ненависти. Она сжимала его горло, и Эндрю едва не решил проглотить её.              В течение двух недель Алекс будет существовать в пространстве с Эндрю, но без Нила. Для ребенка это будет выглядеть так, словно его бросили. В четыре года концепция времени еще не сформирована. Две недели могут показаться двумя часами, а, может, и двумя годами. Эндрю в семь лет едва мог отличить десятиминутный кошмар от месячного пребывания в группе детского дома. Эндрю не следовало оставаться в радиусе такой ответственности; Нилу следовало бы лучше понимать это.              Нил был не настолько глуп, чтобы просить Эндрю подвезти его до аэропорта. Он убедил вместо этого Мэтта и лишь зашёл в комнату Эндрю, чтобы оставить Алекса, пока Эндрю вышел покурить. Эндрю вернулся к Алексу, замеревшему на кухонном стуле напротив Кевина и Ники. На столе лежали некоторые его вещи: маленькая книга о пчёлах, игрушечная фигурка, мягкая лиса и раскладной телефон, идентичный тому, что был у Нила. Что-то противное закололо у Эндрю в животе. Несмотря на две сигареты, которые он только что выкурил до фильтра, ему хотелось ещё одну.              Было ясно, что Алекс не до конца понимал, что означает отсутствие Нила. Эндрю мог догадаться о недосказанности Нила. Меня не будет некоторое время. Я вернусь. Я всегда возвращаюсь. Глупые обещания, которые дети не должны слышать, если их нельзя сдержать. До сих пор Нил справлялся, но постоянно испытывать удачу неразумно.              — Эндрю, — поздоровался Ники. Он нетерпеливо перегнулся через стойку, чтобы переглянуться с напряженным Алексом. — Нилу пришлось вернуться домой, чтобы уладить кое-какие дела, и он попросил нас присмотреть за Алексом несколько дней. Он сказал, что уже договорился с тобой, это так?              Кевин встретился взглядом с Эндрю. Несмотря на свою любовь ко сну, Кевин выглядел крайне уставшим. Были вещи, которые он знал, но Эндрю — нет. Кевин отвернулся после двух долгих секунд под жёстким взглядом Эндрю, потому что его сила воли была столь же гибкой, как и правда Нила.              Отсутствие реакции Эндрю не смутило Ники. Он только хмыкнул и снова сосредоточился на Алексе.       — Это будет потрясающе, — радостно щебетал он. — Мы поедем в Колумбию, и я покажу тебе все лучшие рождественские традиции. Нила будет не хватать, но мы всё равно хорошо проведём время. Верно, Алекс?              Алекс оглянулся через плечо на Эндрю. В его взгляде читались вопросы, а на лбу появилась глубокая морщина от беспокойства. Нил иногда гладил это место на лбу большим пальцем. Ни один из Лисов не пытался прикоснуться к Алексу так фамильярно, потому что каждое движение Алекса кричало о нервозности.              — Поехали, — сказал Эндрю.              Улыбка Ники погасла.       — Подожди, прямо сейчас?              — Ага, — Эндрю подозревал, что если они сейчас же не уйдут, то им никогда не удастся усадить Алекса в машину и увезти из Лисьей башни. Алекс спрячется под раковиной и не выйдет, пока не услышит код, произнесенный голосом, которого тут не будет. Лисья башня была местом, которое предполагало наличие Нила.              — Хорошо, — протянул Ники. Он попытался вопросительно взглянуть на Кевина, но тот не сводил глаз со своих сжатых в кулаки рук, лежащих на столешнице.              — Позови Аарона, — сказал Эндрю. Он посмотрел на Алекса и махнул ему рукой.              «Брат?» — с надеждой показал Алекс, соскальзывая со стула.              — Пока нет, — ответил Эндрю. Ники проскользнул в спальню, чтобы поднять Аарона и заставить его двигаться. Кевин замер на кухне. Эндрю окликнул: — Кевин.              Услышав свое имя, Кевин поднял голову. Он отрывисто кивнул и спотыкаясь последовал за Эндрю. Они втроем направились к лифту, и Кевин взял Алекса за руку по пути.              Подойдя к машине, Эндрю отпер ее и распахнул заднюю дверцу рядом с автокреслом. Они втроем неподвижно стояли перед ним. Эндрю знал, как застегиваются ремни, но он никогда не прикасался к Алексу. Мысли о любом контакте вызывали мурашки под кожей. Насилие стало его продолжением, и оно окутывало его как несъемная куртка.              Обычно все начиналось с непринужденных прикосновений. Прикосновение к плечу, взъерошивание волос, рука на талии. Безобидные вещи, которые ничего не значили, пока не становились ключевыми. Эндрю научился придавать значение каждому случайному прикосновению, потому что в большинстве случаев оно присутствовало.              Сейчас значение заключалось в том, чтобы усадить Алекса в автомобильное кресло. Эндрю посмотрел на Алекса сверху вниз.       — Я собираюсь поднять тебя, — неуверенно сказал он. — Хорошо?              Он подождал, пока Алекс кивнет. Алекс оказался легче, чем ожидал Эндрю. Его ребра были такими выпирающими и маленькими, что на ощупь казались чрезвычайно хрупкими, и от этого кожа Эндрю противно зудела. Он не мог не думать о том, как легко сломать ребенка как физически, так и морально. Затем он подумал о том, насколько сильно его переполняла жестокость с момента появления Рико на банкете.              Эндрю действовал умело и хладнокровно. Он усадил Алекса на сиденье и больше не прикасался к нему, пока застегивал ремни. Он захлопнул дверцу и уселся на водительское сиденье. Ему нужно было еще пять сигарет и пару глотков виски. Кевин забрался на пассажирское сиденье и сгорбился, словно стал на полметра ниже ростом.              Эндрю не стал спрашивать Кевина, что будет с Нилом в Гнезде. Теперь это проблемы Нила.              Ники и Аарон в конце концов добрались до машины, и Эндрю, не дожидаясь, пока они пристегнутся, переключил передачу и выехал со стоянки. Ники сделал Алексу небольшое замечание по поводу того, что он не взял свои вещи.              — Нил оставил Алекса с нами? — спросил Аарон, хотя, вероятно, уже обсуждал это с Ники.              Эндрю не ответил, потому что ответ был охуеть как очевиден.              — Не наезжай на Нила, — потребовал Ники. — У него семейные дела, с которыми нужно разобраться, и он не хочет, чтобы Алекс был в них замешан. Я сказал ему, что мы с радостью позаботимся об Алексе.              — Я просто не понимаю, почему он не мог предупредить об этом заранее, — пожал плечами Аарон. — Не похоже, что проблемы в его семье в новинку.              — Он сказал что-то о посещении суда и о том, что его дядя появился в Аризоне. Я не думаю, что он действительно планировал уезжать куда-либо пару дней назад.              — Предупреждение за несколько дней все же лучше, чем никакого.              — Ты же знаешь Нила, — хмыкнул Ники. — Он не любит рассказывать кому-либо что-то личное без крайней необходимости. Я просто рад, что он вообще раскрывается.              Если бы Эндрю принимал лекарства, он бы рассмеялся. Он не принимал лекарств, поэтому ни в разговоре, ни во лжи Нила не было ничего забавного. Эндрю потянулся и включил радио, чтобы никто не смог разговаривать.              Они доехали до Колумбии без дальнейших обсуждений. В отсутствие Нила Ники был рад отстегнуть Алекса и провести его за руку в дом. Алекс прижимал локти к груди, словно пытаясь свернуться калачиком. Он продолжал оглядываться по сторонам, как будто Нил или что-то более зловещее вот-вот выскочит из кустов. Либо Ники ничего не заметил, либо он использовал свое умение игнорировать неприятное.              В доме были заметны следы их последнего посещения «Райских сумерек», которое они совершили две недели назад. В раковине стоял стакан с засохшей коркой на дне, а на столешнице стояла бутылка водки, которую так и не убрали. Эндрю запер дверь и убрал выпивку. В доме было пусто, даже с их присутствием.              — Фу, как здесь холодно, — сказал Ники. Он отпустил руку Алекса, чтобы включить термостат. Потирая руки, он повернулся лицом ко всем присутствующим. — Прежде всего, нам нужно украсить дом. Это место наводит тоску без елки и гирлянд.              — Я никуда не пойду, — пробубнел Аарон, падая на диван и прикрывая глаза рукой.              — Кевин? — спросил Ники.              Кевин уже доставал водку из полки, куда Эндрю только что убрал ее. Его алкоголизм еще не был большой проблемой, но стремился к становлению таковой.              — Кевин, еще только полдень, — разочарованно выдохнул Ники.              Кевин пожал плечами и сделал глоток.              Ники вздохнул и посмотрел на Алекса.       — Только ты и я? — спросил он. — В любом случае нам нужно купить тебе пальто.              — Алекс останется здесь, — прервал Эндрю.              Ники открыл рот, чтобы возразить, но в последнюю секунду передумал. Ники никогда не выигрывал Эндрю в спорах.              — Хорошо, — ответил Ники. — Мы останемся сегодня дома. Пообедаем?              Никто не возражал, и Ники отправился на кухню готовить еду. Алекс стоял между прихожей и гостиной, как будто заблудился и ждал, что кто-нибудь его найдет. Эндрю почувствовал новую волну ненависти к Нилу и нестерпимое желание ударить кулаком по стене.              — Давай, — сказал он, дернув подбородком. Алекс последовал за ним в гостиную и забрался на середину дивана, когда Эндрю указал туда. Аарон не убрал руку от глаз, когда подушки задвигались. Эндрю схватил энциклопедию о пчелах, которую Ники положил на кофейный столик вместе с другими вещами Алекса, и бросил книжку на подушку рядом с Алексом. Алекс взял ее и провел пальцами по обложке. Ему потребовалось пять секунд, чтобы открыть ее.              Эндрю подождал, пока Алекс уткнется в книгу, прежде чем занять место на дальнем конце дивана. В конце концов Аарон опустил руку и потянулся за пультом от телевизора. Он запустил один из своих шутеров и начал раунд.              Ники приготовил обед в течение часа. Пока они ходили на кухне, чтобы собрать и расставить посуду, Алекс исчез. Всего две секунды не под надзором. Он все еще был в доме, о чем свидетельствовал тот факт, что он не мог открыть ни одну из дверей, но это не помешало Ники запаниковать.              — Он только что был тут, — мямлил он, лихорадочно указывая на диван. — Куда он мог пропасть? Ладно, давайте разделим комнаты и начнем искать.              — Нет, — прервал Эндрю.              Ники посмотрел на него. Узнав об исчезновении Алекса, он перестал бояться конфронтации.       — Что значит «нет»? — вскрикнул Ники. — Эндрю, это серьезно. Это Алекс. Ему четыре года, и сейчас мы за него отвечаем.              — Он прячется. Поиски не помогут, — ответил Эндрю.              — Что? — спросил Ники. — Что это вообще значит?              Эндрю не стал повторяться.              — Откуда ты знаешь? — задал еще один вопрос Аарон.              Для ответа требовалось всего капля критического мышления, поэтому Эндрю любезно дал Аарону время подумать самому. Аарон нахмурился.              — И что нам делать? — испуганно спросил Ники. — Мы не можем просто забить. Мы должны приглядывать за ним. Что обычно делает Нил?              То, что делает Нил, не сработает, потому что для этого необходимо непосредственное наличие Нила. Эндрю знал, что поиски и нахождение Алекса могут вызвать всплеск страха. Эндрю не прятался в домах своих многочисленных приемных семей, но он находил укромные места снаружи. Раскрытие этих мест имело ужасающее влияние.              — Просто подождать? — предложил Аарон. — Рано или поздно он должен выйти.              — Нет, — немедленно ответил Ники. — Мы не можем просто ждать. Я почти уверен, что это какая-то форма пренебрежения. Халатность?              — Он в доме, — заметил Аарон. — Иначе мы бы услышали, как открылась дверь.              — Это дом студентов. Он не совсем безопасен для детей, — когда никто больше не предложил решения, Ники начал бродить по дому, зовя Алекса. Он успел дважды произнести имя, прежде чем Эндрю остановил его, выставив руку.              Ники уставился на руку, преграждавшую ему путь.       — Эндрю, — неуверенно произнес он. — Это Алекс. Мы должны убедиться, что с ним все в порядке.              — Тогда помолчи, — сказал Эндрю.              Исчезновение Алекса придало Ники храбрости.       — Я не собираюсь игнорировать это, — сопротивлялся он. — Нам нужно найти Алекса.              — Только не так.              Ники глубоко вздохнул и двинулся вперед, намереваясь прорваться сквозь заслон из руки Эндрю.       — Эндрю, я не собираюсь отступать. Мы нужны Алексу…              Он замолчал, когда Эндрю обнажил нож. Ники уже положил руку на предплечье Эндрю, чтобы оттолкнуть его, и это стало последней каплей. Прикосновение, исчезновение и все, что произошло за последние несколько дней, отвратительно действовало на Эндрю. Этого всего было достаточно, чтобы вызвать рвоту или заставить напасть.              Аарон схватил Ники за руку и оттащил его в сторону. Ники выглядел в равной степени потрясенным и испуганным. Оставалось только гадать, боялся ли он за Алекса или за себя. В любом случае это удержало его от попыток снова прикоснуться к Эндрю.       — Господи, я пытаюсь помочь, — пробубнел он.              Эндрю отвернулся от него, чтобы осмотреть комнату. В куче вещей на кофейном столике не хватало двух: брошенной на диване энциклопедии о пчелах и маленького серого телефона. Зная Нила, в телефоне Алекса был записан только один номер для быстрого набора.              — Давай просто подождем, — повторил Аарон Ники. — Он появится или что-то в этом роде.              Ники провел рукой по лицу и прекратил поиски. Когда все вернулись на свои места на диване, Ники принялся расхаживать по комнате и заламывать пальцы. В конце концов он заявил, что не может есть из-за нервов, и упаковал жареный рис, который приготовил на обед. Он сидел на самом краешке дивана между Аароном и Эндрю и тряс ногой. Аарон то продолжал пинать Ники по ноге, то набирал текстовое сообщение на своем телефоне. Кевин на кухне постепенно напивался.              — Как думаете, он нас боится? — спросил Ники. — Поэтому он и прячется? Я его вымотал? Иногда, когда он устает, он прячется за Нила. Я был слишком заносчивым?              У Ники был миллион вопросов, но, на самом деле, он не искал ответов, поэтому Эндрю перестал его слушать. Он уставился в стену и сосредоточился на том, чтобы очистить свою голову от хлама. Теперь, когда он протрезвел, это должно было быть легко.              Спустя неопределенное время Эндрю встал и вышел через заднюю дверь. Он вытащил пачку сигарет и курил одну за другой, пока конечности не перестали зудеть.              Внутри дома Ники лихорадочно копался в телефоне.       — Я пытался дозвониться до Нила, но он не отвечает, — объяснился он, когда Эндрю закрыл заднюю дверь. — Я отправил ему несколько сообщений о ситуации. Надеюсь, он скоро перезвонит мне. Уже почти время ужина, и я не думаю, что Алекс ел сегодня хоть раз.              — Он не ответит, — ответил Эндрю. Он выругал себя за напряженность в голосе. Это выдавало гнев, который был спрятан достаточно глубоко, чтобы его можно было игнорировать.              — Конечно, ответит, — покачал головой Ники. — Это же насчет Алекса.              Эндрю прошел по коридору и на мгновение задумался, прежде чем войти в ванную. Он прикрыл дверь, оставив лишь щелочку, и включил свет. В комнате было тихо, все было на своих местах. Эндрю сел на пол, прислонившись спиной к стене. Он ничего не говорил. Не было никакого смысла использовать код Нила, такую вещь не стоило марать.              Это заняло около часа. Эндрю не проронил ни слова, но он с четырех лет распознавал шаги и подозревал, что Алекс тоже так умеет. После почти часового ожидания шкафчик под раковиной приоткрылся настолько, что можно было выглянуть наружу. Затем он приоткрылся чуть шире. Алекс оставался на месте, скорчившись в своем укрытии в тени. Его щеки были красными и потрескавшимися, а кудри растрепались. Рядом с его ногами лежал открытый телефон. Экран потемнел.              Алекс уставился на Эндрю со взглядом, который не должен был быть настолько узнаваемым: страх. Он показал что-то, чего Эндрю не понял.              Эндрю сказал:       — Я не понимаю.              Алекс показал что-то еще, подождал, затем попробовал еще раз. Когда стало ясно, что знание языка жестов Эндрю оставляет желать лучшего, Алекс заговорил.              — Где? — спросил он голосом, таким же тонким и хрупким, как ребра, защищавшие его легкие.              Эндрю знал, что или кого Алекс имел в виду.       — Не здесь.              — Почему?              Эндрю потребовалось некоторое время, чтобы подобрать нужные слова. Он обдумал их, прежде чем выпустить изо рта.       — Он думал, что должен был.              — Он вернется, — сказал Алекс, но, на самом деле, это был вопрос.              Эндрю не давал обещаний, в выполнении которых не был уверен. Он был достаточно умен, чтобы не поступать так.       — Ты в безопасности, — заверил он.              Алекс был непреклонен. Он обхватил себя руками за голени и прижался губами к коленям. Прошло несколько минут, прежде чем Алекс заговорил, уткнувшись лицом в колени.       — Они нашли его.              Эндрю было интересно, как много Алекс знал о Мориямах и как много из этого он понимал. Эндрю не лгал, поэтому вообще ничего не ответил.              — Он вернется, — повторил Алекс, пытаясь убедить самого себя. Он пристально посмотрел на Эндрю, ожидая подтверждения. Его глаза были покрасневшими и полными отчаяния. Отчаяние — эмоция, которую Эндрю также видел у Нила, но братья носили ее по-разному. Отчаяние Нила часто было жестоким. Алекс был лишь напуган.              — Тебе нужно поесть, — сказал Эндрю.              Алекс покачал головой.              — Это был не вопрос, — продолжил Эндрю. — Ты не можешь не согласиться.              Алекс снова покачал головой. Эндрю почувствовал, как что-то скрутило у него в животе. Тошнота, но не такая, как при ломке.              — Ты выходишь? — спросил Эндрю.              — Мне нельзя.              — Почему?              — Если тут есть кто-то еще.              Эндрю отложил это многозначительное заявление на время, в которое можно будет спокойно его обдумать. Он произнес:       — Здесь никого нет, кроме нас.              — Всех? — спросил Алекс, подразумевая Нила.              — Нет.              Алекс крепче обхватил руками голени и застыл на месте. Он смотрел мимо Эндрю на маленькую щелку в двери. Эндрю не был уверен, как долго они так просидели. Дети обычно не могут так долго сидеть неподвижно.              Следующие слова Алекса были на языке жестов. Эндрю понял его. «Он вернется».              — Он вернется, — ответил Эндрю. Это прозвучало как скрепление контракта, обещание. Теперь это стало ответственностью. Эндрю почувствовал всю ее тяжесть и сопровождающий всплеск ненависти, разъедавший его грудь. На этот раз она была направлена на самого себя.              Алекс оторвал лицо от своих коленей. Он уставился на Эндрю, и тот не дрогнул. Алекс медленно выполз из шкафчика. Он остановился перед Эндрю и закрыл глаза.              Двигаясь достаточно медленно, чтобы остановиться, Алекс наклонился вперед, пока его лоб не уперся в согнутое колено Эндрю. Эндрю не шевелился. Жар от лба Алекса просачивался сквозь штанину Эндрю, и у него возникло непреодолимое желание оттолкнуть Алекса и встать. Но он осознавал хрупкость ребер, конечностей и мозга. Это не было похоже ни на что из воспоминаний Эндрю, и все же он думал о прошлом.              Эндрю сосчитал до пяти, прежде чем отодвинуть колено. Алекс выпрямился и открыл глаза. Они были совсем не похожи на глаза Нила — слишком круглые, мягкие и спокойные.              Эндрю встал. Он открыл дверь до конца и кивнул в сторону коридора.       — Еда, — сказал он.              Алекс долго смотрел в коридор, прежде чем встать. Он нервно проследовал за Эндрю на кухню.              — О, — пробормотал Кевин, первым увидев их. Его щеки раскраснелись от алкоголя.              Ники заметил их вторым. Он вскочил с дивана, шумно выдохнув.       — Слава богу, — выдохнул он.              Эндрю взглядом заставил его замолчать. Ники поджал губы и посмотрел на Алекса так, словно увидел чудо. Эндрю прошел на кухню и достал из холодильника нетронутый обед. Он сунул его в микроволновку и стал смотреть, как еда разогревается.              — Эй, Алекс, — неуверенно позвал Ники. — Хочешь пить? У нас есть горячий шоколад.              Эндрю не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Алекс никак не реагирует. Тем не менее, Ники начал готовить напиток.              Алекс оставался у ног Эндрю, а Кевин и Аарон медленно прокрались на кухню, чтобы взять свои тарелки. Любопытство Аарона было таким явным, что Эндрю чувствовал его кожей. Аарону следовало либо спросить, либо выйти из комнаты. Когда еда разогрелась, они поели, стоя по разным углам кухни. Ники наклонился и заботливо болтал с Алексом, произнося слова в мягком, высоком тоне, как будто ребёнок мог понять его лучше, если он заговорит с ним так.              — Ники, — окликнул Эндрю, оторвавшись от еды. Ники поднял глаза. Эндрю решительно покачал головой. Ники не стал спорить. Он выпрямился и больше ничего не сказал, только похвалил себя за кулинарные способности.              Алекс сел на пол и съел четверть своей тарелки, прежде чем отставить ее в сторону. Эндрю помахал рукой перед его лицом, пока Алекс не поднял взгляд.       — Ешь, — сказал Эндрю.              Алекс пожал плечами. Эндрю уставился на него. В битве упрямых характеров не было сомнений, кто победит. Алекс уступил и что-то показал. Единственными жестами, которые распознал Эндрю, были «нет» и «голоден».              — Жаль, — ответил Эндрю. — Пять ложек.              Алекс неохотно придвинул тарелку и принялся за трапезу. Эндрю вернулся к своей еде, не обращая внимания на изумленные взгляды окружающих. Судя по широко раскрытым глазам Ники, это потрясло его больше, чем появление Алекса из укрытия. Эндрю не стоило тратить время и усилия на объяснения.              После того, как они поели, тарелки были сложены в раковину, Ники попытался уговорить Алекса посмотреть с ним фильм. Алекс стоял рядом с Эндрю, словно его привязали. Эндрю не знал, что с этим делать. Осознание того, что Алекс прицепился к ближайшему взрослому, чтобы брать с него социальные подсказки и подражать его эмоциональности, и что этим взрослым оказался Эндрю, вызывало неприятное ощущение под кожей.              Эндрю решил, что ему, как и Алексу, пора спать. Ники согласился и решил, что он поможет Алексу подготовиться ко сну, пока не понял, что они не взяли для него никаких вещей.              — Завтра я сбегаю в магазин, — пообещал Ники. — Все в порядке. Ты можешь взять одну из запасных зубных щеток в ванной, а утром мы достанем тебе чистую одежду. Я все равно собирался купить тебе новых вещей. Все будет шикарно.              Ники все продолжал и продолжал говорить, пока звук не просверлил дыру в черепе Эндрю. Эндрю сопровождал Ники, пока тот собирал Алекса, просто потому, что иначе Алекс не согласился бы на все манипуляции. Когда Алекс был готов, они оставили его в комнате Ники, после обещания Ники, что он сам будет спать на диване.              — Спокойной ночи, — тепло прошептал Ники, медленно закрывая дверь. Она щелкнула, и он привалился к ней спиной. — Как тебе удалось вытащить его? — тут же прошептал он Эндрю.              — Я подождал, — ответил Эндрю и направился к задней двери. Он достал пачку сигарет и закурил одну, прежде чем подошел к перилам крыльца. Никто не последовал за ним.              Эндрю сделал долгую, столь необходимую ему затяжку. Никотин просочился в его кровь серой волной, которая не успокаивала, но напоминала что-то близкое к этому. Он попытался отогнать вспышку ненависти, вспыхнувшую при мысли о Ниле в Гнезде. Она обожгла его изнутри, и пепел попал в легкие, вызывая у Эндрю желание разбить что-нибудь. Он вытащил из кармана телефон Алекса, который выудил из шкафчика, когда Алекс отвернулся. На номер Нила поступило три исходящих звонка, все без ответа. Эндрю сунул телефон обратно в карман и достал собственный. Он набрал номер и поднес телефон к уху.              Би ответила после четвертого гудка.       — Эндрю? — спросила она. — Все в порядке?              — М-м, — Эндрю глубоко затянулся сигаретой и стряхнул пепел через перила. Дерево было холодным даже сквозь ткань его нарукавных повязок. Со спрятанным за горизонт солнцем ветер проникал сквозь футболку Эндрю и пронизывал его до костей. Ему следовало бы взять с собой куртку, но он наслаждался контрастом: огонь под кожей и лед снаружи.              — У тебя паническая атака? — спросила Би. Без обиняков, без хождения вокруг да около. Эндрю никогда не звонил ей во время панических атак, но, должно быть, возможность такого исхода была записано в ее списке предполагаемого поведения Эндрю.              — Нет, — ответил Эндрю. — Нил уехал из города, так что Алекс с нами в Колумбии.              Би на мгновение задумалась над этим. Если кто и знал глубину проблем Алекса так же хорошо, как Эндрю, так это Би. Когда она заговорила, ее речь была медленной и явно выверенной.       — Для Нила это большая ответственность — просить тебя об этом. Тебя это устраивало?              — Не было выбора, Би, — иронично заметил Эндрю. Он зажал сигарету между губами и затянулся. Ему показалось, что Би слышит, как он курит, и она достала блокнот, чтобы занести этот пункт в список «нездоровых защитных механизмов» Эндрю. Рак легких был наименьшей из его возможных проблем.              — Не мог бы ты сказать мне, почему так думаешь? — спросила Би.              — Я позвонил не поэтому, — прервал Эндрю. — Алекс становится слишком зависимым.              — Что ты имеешь в виду?              От порыва ветра руки Эндрю покрылись мурашками, и он напряг мышцы, чтобы они не дрожали.       — Все не в порядке, пока я не скажу обратное. Он не может есть, пока я не разрешу. Нил не вернется, пока я этого не пообещаю. Я знаю признаки созависимости, Би.              — Я рада, что ты обратился ко мне по этому поводу, — сказала Би. — Я рада, что ты заботишься о благополучии Алекса и своем собственном. Большинство людей упускают из виду одно, когда сосредотачиваются на другом. Но я хотела бы выдвинуть тебе контраргумент: Алексу четыре года, и его оторвали от человека, которому он доверял больше всего, поэтому Алекс обратился к другому человеку, которому настолько же доверяет. Он еще недостаточно взрослый, чтобы разобраться в этой ситуации, поэтому полагается на информацию, которую ему предоставляют более мудрые люди. Обращение к тебе за поручительством — это не признак нездоровой созависимости, это признак доверия.              — Не так, как сейчас, — покачал головой Эндрю. Он посмотрел на лужайку, неухоженную и покрытую тенями. Облака закрыли луну.              — Ты упоминал о еде. Задумывался ли ты о том, что Алексу трудно удовлетворять свои потребности, когда он испытывает стресс? Это ответственность взрослых, заботящихся о нём, — следить за тем, чтобы Алекс удовлетворял свои потребности. Отказ в помощи Алексу не поспособствует его независимости; это только приведёт к нездоровым привычкам и пренебрежению.              Эндрю позволил её словам остаться в его сознании. Он перебирал их в голове, рассматривая с разных углов. Затем сказал:       — Братья Джостен физически выразительны.              Би читала между строк.       — Алекс тянулся к тебе за физическим контактом?              Эндрю промычал, сжав губами окурок. Он догорел слишком сильно, поэтому он бросил его на пол, чтобы затоптать.              — Что это заставило тебя чувствовать? — спросила Бетси.              Всё сводилось к разговорам о чувствах. Эндрю понимал, в чём суть всего этого, но ему больше нравились их беседы о том, что есть, а чего нет. Это поведение равнялось созависимости; это поведение означало контроль; это поведение было защитным механизмом. Всё это можно было проследить до источника.              Молчание Эндрю побудило Бетси продолжить:       — Ты всегда можешь отказаться от прикосновений, независимо от обстоятельств, Эндрю. Если тебе не нравится, когда Алекс к тебе прикасается, неважно, насколько это безобидно, ты имеешь полное право сказать «нет». Объясни свои границы Алексу и укрепляй их, если они будут пересечены. Но я также хочу, чтобы ты знал, что если Алекс тянется к тебе за физической привязанностью, это не делает тебя опасным. Я уверена, что ты будешь уважать границы Алекса. Твое беспокойство о его привязанности говорит о многом, и то, что Алекс цепляется за тебя, как за доверенного взрослого в это напряженное время, не значит, что ты используешь его.              — Дети очень податливы, Би, — произнес Эндрю. Он запрокинул голову, чтобы увидеть звезды, но небо было затянуто темно-серыми облаками.              — Так и есть, — согласилась Би. — Но ты очень осторожен.              Эндрю закатил глаза. Судя по вздоху на другом конце провода, Би почувствовала это.              — Ты осторожен, — повторила Би. — Этот звонок доказывает это. Сегодня первый вечер зимних каникул, верно?              — Ага, — подтвердил Эндрю.              — Хорошо. В течение оставшейся части каникул, если у тебя будут какие-либо взаимодействия с Алексом, которые ты найдёшь тревожными, или если границы будут пересечены, не стесняйся звонить мне. Я отвечу, если буду доступна, а, если нет, оставь сообщение, и я перезвоню как можно скорее.              — Каникулы работают в обе стороны, Би, — сказал Эндрю.              — Работа, как моя, никогда не прекращается, — пошутила она.              Эндрю не ответил. Он слышал на другом конце провода ее дыхание и шуршание ламинированных страниц, наверное, обложки библиотечной книги.       — Пока, Би, — произнес Эндрю.              — Спокойной ночи, Эндрю, — ответила Би.              Эндрю захлопнул телефон и постучал им по перилам крыльца. Становилось слишком холодно, чтобы оставаться на улице, но он дал себе еще немного времени и представил, как ветер поднимается по стене здания и встречает его на крыше в Пальметто.              Он оставался слишком долго, и задняя дверь за его спиной открылась. Эндрю узнал шаги Аарона. Он скользнул по Аарону взглядом. Они почти не разговаривали после Дрейка и Истхэвена. Говорить было не о чем, кроме убийств, судебных процессов и прошлого.              Аарон скрестил руки на груди, защищаясь от холода, и сказал:       — Холодно, что пиздец.              Эндрю не удостоил ответом это бесполезное замечание.              Прошло много времени, прежде чем Аарон заговорил снова.       — Куда на самом деле делся Нил?              Это было не то, чего ожидал Эндрю.       — Почему ты спрашиваешь? — спросил он.              — Я не идиот, — отрезал Аарон. — Даже я знаю, что он никуда бы не поехал без своего брата, если бы не было крайней необходимости, и, судя по сраному параноидальному расстройству Джостена, какой-то судебный запрет против его родителей не может быть достаточно серьёзен, чтобы разлучить его с Алексом.              — Он был достаточно серьёзным, чтобы солгать о том, кто является родственником Алекса, — рискнул заявить Эндрю.              — А еще я не настолько глуп, чтобы думать, что это полная история. Так в чем дело? В начале года ты копался в его вещах, у тебя были все эти подозрения, ты думал, что он представляет собой какую-то большую проблему, а потом вдруг прекратил. Почему?              — Не знал, что ты решил сделать командные драмы своей заботой, — ответил Эндрю, глядя на газон.              — Это стало моей заботой, когда Джостен притащил к нам своего младшего брата и бросил его, — презрительно выплюнул Аарон.              Там, в гневной фразе, лежало ключевое слово — «бросил». Эндрю не мог решить, верно ли это слово. Существовали миллионы значений и интерпретаций «бросил», но в конечном итоге всё сводилось к восприятию того, кого бросили. Эндрю задался вопросом, чувствует ли Аарон себя брошенным Тильдой за её смерть или же Эндрю за то, что тот убил её. В любом случае оба варианта казались бессмысленными.              — Какая разница? — спросил Эндрю.              — Потому что я надеюсь, что у него была веская причина для ухода, — ответил Аарон.              У Эндрю была сделка о том, что он ничего не расскажет, поэтому он вообще не произнес ни слова.              — Ты, наверное, даже не знаешь, — пробормотал Аарон себе под нос.              Эндрю не ответил. Они оставались в неловком молчании. У Аарона не было причин простаивать снаружи, если он не собирался получать ответы на свои вопросы.              Аарон начал, отворачиваясь к забору на другой стороне дворика:       — Я знаю кое-кого… кто умеет говорить на языке жестов. Учитывая, что Алекс не разговаривает, это может помочь.              — Алекс может общаться, — ответил Эндрю. — Мы не приводим сюда незнакомцев.              — Она не незнакомка, — поспорил Аарон.              — Чирлидерша, — предположил Эндрю, ощущая слова, как кислоту на языке. Он задавался вопросом, когда же Аарон стал достаточно смелым, чтобы упомянуть ее.              — Кейтлин, — осторожно настаивал Аарон. — Она знает язык жестов.              Когда Аарон не стал вдаваться в подробности, Эндрю сказал:       — Это ничего не меняет.              — Меняет, если она может помочь Алексу.              — Ты бы использовал ребенка, чтобы провести праздники со своей игрушкой.              — Ты такой ебаный мудак.              — Я прав, — ответил Эндрю. Он вытащил еще одну сигарету и проигнорировал презрительный взгляд Аарона на пачку. Это было иронично: осуждение никотина, когда тот все еще был эмоционально зависим от таблеток.              — Нет, у тебя просто комплекс превосходства. Кейтлин спрашивает об Алексе. Ей не все равно.              Это означало две вещи: Аарон часто общался с Кейтлин и она уже была слишком близка к ситуации.       — У нас сделка, — ответил Эндрю, затягиваясь сигаретой.              — У тебя с Нилом, — сказал Аарон. — Я знаю. Вот почему я подумал, что тебе не поебать.              — Не эта, — покачал головой Эндрю. — У нас сделка. Тебя и меня.              Аарон долго не отвечал. Наконец он сказал:       — Не втягивай ее в это, — если Аарон так сильно заботился о благополучии Кейтлин, ему не стоило заводить о ней разговор. Если бы ему было не все равно, он бы не нарушил обещания.              — Не-а, — сказал Эндрю и повернулся, чтобы выпустить облако дыма Аарону в лицо. Аарон нахмурился. — Это все ты, — Эндрю затушил сигарету и вошел внутрь, где было тепло.       

***

      Следующий день начался с того, что Алекс спрятался. Эндрю понадобился еще час, чтобы дождаться его выхода. Когда он, наконец, появился, в пыли и заплаканный, Ники взял на себя приведение его в порядок и приготовление завтрака. В течение дня Алекс прятался в общей сложности четыре раза. К третьему случаю Ники перестал паниковать.              Когда Алекс не прятался, он ходил за Эндрю по пятам, как привязанный утенок. Эндрю напомнил себе о словах Би и попытался не обращать на это внимания. Кевина не удивляло, что Алексу было комфортно с Эндрю, но Ники и Аарон всегда придавали этому особое значение. Однако в основном Аарон избегал Эндрю. Они были не из тех братьев, которые любят поболтать, так что молчание не было чем-то новым. Эндрю в любом случае не возражал.              Ники пытался придумать, как провести время на каникулах, и, несмотря на всеобщее безразличие, с энтузиазмом относился к праздникам. Он пошел и купил Алексу одежду и туалетные принадлежности, а также принес домой целую корзину рождественских украшений. На четвертый день каникул он начал развешивать их. Эндрю сидел на диване вместо того, чтобы пойти на заднее крыльцо покурить, как ему хотелось, пока Ники собирал дешевую елку. Алекс сидел на полу у ног Эндрю, наблюдая за Ники. Уход Эндрю означал бы риск того, что тот опять спрячется. Алекс уже два часа находился на всеобщем обозрении. Еще час — и он побил бы рекорд.              Кевин был на взводе. Он был никудышным лжецом и никудышно справлялся со стрессом, связанным с Гнездом. Не проходило и дня, чтобы он не употребил немного алкоголя. Он умолял о поездке на корт. Эндрю привозил его на стадион Пальметто всего несколько дней в неделю, а не каждый день. Он отказывался брать с собой Алекса, потому что стадион мог создать иллюзию, что Нил появится. Без Эндрю в доме Алекс навряд ли выходил из укрытия.              — Он разговаривает с тобой? — как-то раз Кевин спросил Эндрю, когда они возвращались в Колумбию.              — Мы оба знаем, что в Гнезде Нилу не позволят пользоваться сотовой связью, — ответил Эндрю.              Кевин нахмурился.       — Ты знаешь, что я говорю об Алексе.              Эндрю действительно знал это. Он пожал плечами.              — Я так и думал, — сказал Кевин. — Что он знает?              Этот вопрос заинтересовал Эндрю.       — Что знаешь ты? — выпалил он в ответ.              Кевин замолчал и не проронил ни слова до конца поездки.              Когда они приехали домой, Алекс не прятался. Он сидел на диване с одним из учебников Аарона по анатомии. Аарон сидел рядом с ним и что-то печатал на своем телефоне.              — Смотри, — прошептал Ники, прокрадываясь из кухни. Он выразительно указал на гостиную. — Я думаю, он перепутал Аарона с тобой, но я не жалуюсь.              Эндрю думал, что Алекс умнее этого, но ничего не сказал.              — Я отправил фотографии Нилу, — радостно прошептал Ники, быстро печатая на своем телефоне.              Это был сигнал Кевину направиться к шкафчику с алкоголем.              Эндрю не часто приходилось сталкиваться с тем, что Алекс прикасался к нему. Алекс не тянулся к многим людям, если это был не Нил. В тех редких случаях, когда Эндрю приходилось дотрагиваться до Алекса — сажать его на высокий стул или спускать с него, — он всегда предупреждал об этом. Алекс никогда не предупреждал о тех нескольких случаях, когда он прижимался к ноге Эндрю, но всегда двигался достаточно медленно, чтобы Эндрю мог отодвинуться или подготовиться.              Ники касался Алекса больше всего, но это было исключительно из необходимости. Душ, смена одежды и помощь при чистке зубов — всё это делал Ники. Ему было приятно помочь, а Алекс был неохотен, но покорен.              Рождество пришло, и у Ники возникла ужасная идея пригласить Ваймака и Эбби. Дни были непредсказуемыми в том, сможет ли Алекс функционировать нормально. Утро Рождества Эндрю провёл, дожидаясь, когда Алекс выйдет из укрытия в шкафу спальни. Он выкурил одну сигарету за другой, когда Алекс не вышел спустя два часа, а потом снова вернулся к ожиданию. Это снова разжигало его гнев, пока Эндрю не задумался о том, чтобы уехать на машине, чтобы не искушать себя и разбить бутылку водки Кевина о стену.              Эндрю уже почти поднялся на ноги, чтобы выйти из комнаты, когда появился Алекс, перепачканный и с красными обветренными щеками. Он показал жестами: «Где?». И еще дюжину слов, которые Эндрю не смог понять. «Где» повторилось шесть раз.              От всего этого Эндрю затошнило. Он не мог ответить; он сомневался, что от этого будет какой-то толк. Слова здесь были бесполезны. Не дождавшись ответа Эндрю, Алекс перестал показывать жесты и просто сел. У него был широко раскрытый взгляд испуганного ребенка. Эндрю отвел глаза. Если бы он позволил себе, он мог бы вспомнить такой же взгляд на лице блондинистого ребёнка, отражённого в зеркале. Эндрю вырвался оттуда. Ребёнок с подобным страхом казался таким далеким, что иногда Эндрю думал, будто это другой человек.              Пока Алекс прятался и пытался дрожа выпытать ответы, Эбби и Ваймак прибыли. Эндрю и Алекс услышали их приглушенное появление и приветствия Ники. Алекс перевел испуганный взгляд на дверь. Он сидел неподвижно, а шаги раздавались все ближе и ближе. Дверная ручка повернулась одновременно с тихим стуком. Эбби просунула голову в дверь.              — Привет, — сказала она — Можно я войду?              Эндрю не ответил, и она шагнула внутрь. Алекс с отчаянием посмотрел на нее, словно она могла достать Нила из своих карманов. Эндрю подавил нарастающий гнев, который прорывался сквозь все его защитные барьеры и подступал к горлу.              — Алекс, — позвала Эбби. Она подошла к нему. Алекс придвинулся поближе к своему укрытию. Эбби опустилась перед ним на колени, словно он был капризным щенком. Эндрю почувствовал непреодолимое желание оттолкнуть ее.              — Не нужно бояться, — произнесла Эбби. Она говорила так, словно Алекс был пациентом с открытой раной, на которую нужно наложить швы. — Все в порядке. Почему бы нам не привести тебя в порядок? Тогда ты почувствуешь себя лучше.              Вместо того, чтобы успокоиться, Алекс заплакал. Он свернулся в комок и спрятал лицо в коленях. Алекс плакал так, как он делал все: молча. Единственными признаками слез были тихие всхлипывания и дрожь его тела. Эндрю мог себе представить, что нужно было, чтобы ребёнок стал настолько тихим, что не мог даже издать звук плача. В нём поднималось свирепое желание что-то сломать. Он сделал глубокий вдох и подавил это чувство, пока оно не исчезло. Ему потребовалось всё его внимание, чтобы оно не поднялось снова.              — О, милый, — выдохнула Эбби. Она приблизилась к Алексу и протянула к нему руки. Алекс не отстранился, когда она коснулась его волос, плеч, спины. Она раскрыла объятия, и Алекс упал в них.              Эндрю встал и вышел из комнаты. Он миновал Ники, Кевина, Аарона и Ваймака, которые были на кухне, и направился к заднему крыльцу.              Он курил вторую сигарету, когда начал падать снег. После третьей ему стало достаточно холодно, чтобы вернуться в дом.              — Эй, Эндрю, — окликнул его Ники с тошнотворно фальшивой веселостью.              Именно в этот момент дверь ванной комнаты в конце коридора открылась, и на пороге появился свежевымытый Алекс, одетый в недавно купленную Ники праздничную пижаму. Эбби держала его за руку всю дорогу по коридору.              — Алекс! — помахал ему Ники.              Алекс отыскал глазами Ваймака в другом конце комнаты, затем перевел взгляд на Эндрю. «Когда? — он показал жестами. — Ты обещал».              Эндрю следовало выкурить четыре сигареты.       — Около семи дней, — ответил он, хотя сомневался в том, как дети воспринимают время.              — Семь дней до чего? — выпалил Аарон.              — Нил сказал вам, когда вернется? — спросил Ники. На вопросительные взгляды Эбби и Ваймака он ответил: — Нил уехал решать семейные проблемы в Милпорт. Он совсем пропал. Ни одного сообщения.              От Эндрю не ускользнуло, как Ваймак обвиняюще посмотрел прямо на него. Эндрю ответил ему вызывающим взглядом. Ваймак первым отвел глаза, чтобы обменяться взглядом с Эбби.              — Я уверена, что с ним все в порядке, — твердо заверила Эбби. — Давайте насладимся праздником.              «Насладиться» — не то слово, которое бы выбрал Эндрю. Никто, похоже, не наслаждался ни одним моментом этого дня. Праздники были абсурдной концепцией, порождающей больше стресса, чем радости, просто потому что все возводили ожидания до небес. Ники был известен своими недостижимыми ожиданиями. Под елкой стояли завернутые подарки, из радио доносилась невыносимо весёлая музыка, а в комнате стояла какая-то противная свеча, которая, как предполагалось, должна была пахнуть пряниками. Аарон погасил её через час после того, как она начала гореть.              Эбби заботилась об Алексе привычным образом. Эндрю знал, что Алекс не всегда прятался с ней, и подозревал, что именно так выглядело их времяпрепровождение, когда Алекс не оставался в шкафу. Эндрю неожиданно вспомнил о Кэсс.              Праздники с Кэсс были для него чем-то необычным. Первый с ней был четвертого июля, за несколько недель до того, как всё пошло наперекосяк. Эндрю отчетливо, словно на видео, помнил тот жаркий вечер и песчаную почву под его ботинками. Эндрю не очень-то любил смотреть на фейерверки, но против запаха он не возражал. Порох и дым. Кэсс приготовила столько десертов, что хватило бы накормить целую деревню. Она сидела в своем фиолетовом складном садовом кресле с темно-серыми швами и сетчатыми подстаканниками, вшитыми в подлокотники. На коленях у нее стояла тарелка с тающими брауни, и она время от времени предлагала одно Эндрю.              Эбби была совсем не похожа на Кэсс. Она присоединилась к Ники на кухне, чтобы помочь приготовить ужин. Когда она работала, это было эффективно и необходимо. Кэсс готовила так, словно еда, которую она подавала, могла починить сломанное.              Эндрю отогнал от себя мысли и воспоминания. Они были слишком яркими, чтобы не попасть в ловушку, но теперь Эндрю мог остановить это.              Как только Ники и Эбби поставили жаркое в духовку, они собрались в гостиной. Кевин убавил громкость радио, что было большой удачей для приёмника, потому что Эндрю был в трех секундах от того, чтобы вышвырнуть его через заднюю дверь. Каждый из них сел на свободные места. Эндрю занял кресло, Ники устроился на полу, Ваймак притащил барный стул, а остальные заняли места на диване. Алекс не сел вовсе. Он стоял абсолютно неподвижно рядом с Эндрю, словно ожидая момента, когда все отвернутся и он сможет спрятаться.              — Алекс, — позвала Эбби. — Не хочешь сесть рядом со мной? — между ней и Кевином было не так много места, но она вжалась в подлокотник, чтобы создать пространство.              Алекс не сдвинулся с места. Эндрю указал на пол рядом со своим креслом. Алекс медленно опустился. Еще медленнее он склонился, пока не уперся головой в голень Эндрю. Эндрю сосредоточился на том, чтобы не одернуть ногу. Он не обращал внимания на пристальные взгляды со всех сторон.              — Может, откроем подарки? — предложил Ники, после того как справился со своим обычным шоком. Он знал, что лучше не говорить о странной привязанности Алекса к Эндрю.              — Не ждите от меня подарков, — буркнул Ваймак.              — Тренер, сейчас сезон подарков, — вздохнул Ники.              — Я дарю вам слишком много своей энергии круглый год.              Ники недовольно фыркнул и покачал головой.       — Эбби, это тот мужчина, с которым ты хотела бы быть?              — Заткнись и открывай свои подарки, — улыбнулась Эбби.              Ники натянул улыбку и раздал подарки. Большинство из них были адресованы Алексу. Другие Лисы отдали свои подарки Ники, когда узнали, что Алекс остается в Колумбии. Коробок было более чем достаточно, чтобы ошеломить Алекса. Судя по тому, как он смотрел на оберточную бумагу, подарки казались ему чуждыми. Ники хватило предусмотрительности не выражать свою жалость.              — Элисон взяла с меня обещание сделать фотографии, — объяснил Ники, размахивая телефоном перед Алексом, когда перед ним появилась стопка подарков.              — Может, Алекс хотел бы открыть их позже, — предположила Эбби.              Ники опустил телефон и поморщился. Эндрю взвесил все «за» и «против» того, чтобы выйти из дома и провести несколько часов за рулем. Кевин уже открыл один из своих подарков от Ники, в котором были три миниатюры бутылок с алкоголем. С двумя уже было покончено, и Кевин, похоже, был готов приступить к третьей.              Барный стул Ваймака скрипнул, когда он встал. Он подошел к Алексу и присел перед ним на корточки.       — Можешь открыть это, когда Нил вернется, — предложил он. — А пока давай выйдем на улицу и посмотрим на снег. Хорошо, пацан? Идем.              Алекс уставился на Ваймака так, словно тот говорил на незнакомом языке. Его рука по-прежнему была прижата к ноге Эндрю, и Эндрю отодвинулся, пока Алексу не пришлось поддерживать себя самостоятельно. Когда Ваймак встал, Алекс последовал его примеру. Они надели свои куртки, Алекс — свой недавно купленный синий пуховик, и вышли через заднюю дверь.              Как только дверь закрылась, Эбби обратила внимание на каждого из них.              — Я не знаю, — тут же в отчаянии выпалил Ники. — Он все каникулы в ужасном состоянии. Нил не отвечает, я не знаю, что делать. Он все время прячется. Только Эндрю может вытащить его оттуда, и только Эндрю может накормить его. Я думаю, что это первый раз, когда он выходит на улицу с тех пор, как мы покинули кампус.              Эбби достала свой телефон, предположительно, чтобы набрать номер Нила.              — Он пропал без вести, — проворчал Аарон. — Бросил своего ребенка.              — Нил никогда бы не бросил Алекса, — возразил Ники. — С ним, должно быть, что-то случилось. Кто-нибудь знает его адрес в Милпорте?              — Как это поможет? — спросил Аарон. — Если он дома, в Милпорте, у него должен быть доступ к телефону.              — А что, если он где-нибудь в больнице? — спросил Ники.              — Одно за раз, — прервала Эбби. — Позвольте мне и Дэвиду выяснить, где Нил, хорошо? Мы посмотрим его документы и свяжемся с его экстренными контактами. А вы в это время сосредоточьтесь на себе и Алексe.              — Алекс не даст нам сосредоточиться на нём, — выдохнул Ники, переполненный тревогой. — Кажется, он всегда ждёт, когда мы отведем глаза, чтобы исчезнуть. Я даже не знаю, от чего он прячется. Он вечно напуган, а в те редкие моменты, когда он кажется в порядке, я боюсь дышать, чтобы не испугать его.              Эндрю постепенно отключился от их разговора. Он смертельно устал. Он чувствовал себя смертельно усталым с тех пор, как стал трезвым, но сейчас это чувство накрыло его с полной силой. Это была такая усталость, которую сон не мог исправить. Эндрю сделал глубокий вдох и уставился на криво собранную новогоднюю елку Ники, пока дешёвые цветные огоньки не затуманили его зрение.              Без собственного разрешения Эндрю вспомнил свой первый день в доме Стивена Хансена. Семь лет, проведённых в разных семьях, научили его двум вещам: молчанию и самообеспечению. Ему было легко организовать свои вещи так, чтобы их можно было быстро собрать, легче было найти запасы еды и туалетных принадлежностей на случай, если придется что-то украсть, когда приёмные родители не были дружелюбны. Никто не ловил его на этом. Это пригодилось позже, когда Эндрю понадобилась аптечка.              Эндрю вспомнил двухэтажный дом, ворсистый ковер, три спальни и двух других детей. Они были слишком взрослыми и слишком женщинами, чтобы мистеру Хансену было до них дело. Эндрю никогда не прятался в этом доме, как и в любом другом. Он знал, что такое быть выброшенным в чужие места к чужим людям, но в этом доме были новые проблемы, о которых он узнает только через несколько недель.              Что-то прервало его размышления, и он снова сфокусировался, обнаружив протянутую руку с ярким синим шотом. Рука принадлежала Кевину и его бесполезному горю.              — Убери это от моего лица, — сказал Эндрю.              Кевин отстранился и нахмурился.       — Ты мог бы это выпить, — предложил он.              У Эндрю не было желания пить. У него вообще не было желания что-либо делать. Он встал и направился к выходу, по пути прихватив ключи с приставного столика.              — Куда ты? — спросил Ники.              — Проехаться, — ответил Эндрю и вышел. Снег падал мелкими острыми снежинками, которые щипали Эндрю щеки по пути к машине. Он запрыгнул на переднее сиденье и включил зажигание. Внутри было морозно, но Эндрю оставил отопление выключенным. Он выехал с подъездной дорожки и вскоре уже выезжал за пределы района, мчась по шоссе.              Эндрю помнил тот день, когда убил Тильду, так же отчетливо, как и все остальное. Он помнил белизну футболки Аарона на своем теле и ее черный логотип «Найк». Поздней осенью воздух был свежим. Дорогу, которую он выбрал, обрамляли высокие деревья, осыпающие асфальт оранжевыми листьями. Одно толстое дерево росло близко к повороту дороги. Рядом с ним уже было три креста, а на стволе дерева были видны вмятины от столкновений. Ни свидетелей, ни последствий. Эндрю все спланировал.              Когда Эндрю убьет кого-нибудь снова, он сделает это по-другому. Риски возросли. Он представлял себе тысячу других способов, как убить человека, закопать тело и остаться безнаказанным. Обычно он думал о Прусте. Все чаще и чаще он представлял себе Нила. Эндрю знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что эти фантазии были поверхностными. Ему никогда не пришлось бы убивать Нила, потому что Нил собирается сделать это сам.              Эндрю ехал, пока не привел мысли в порядок и не отключился от всего. Солнце уже садилось, когда он вернулся в дом. Машина Ваймака оставалась на подъездной дорожке. Эндрю выкурил сигарету на крыльце, прежде чем войти внутрь.              — Эндрю, — обратил на него внимание Ники, поднимаясь из-за стола. На столе стоял пиршественный ужин с жареным мясом и гарнирами. Все сидели вокруг, даже Алекс.              Эндрю занял свободный стул между Кевином и Алексом и наложил себе еды. За трапезой царило молчание. Как только они убрали со стола посуду, Ваймак и Эбби надели куртки, собираясь уходить.              — Позвони мне, если будут вопросы, — сказала Эбби Ники. — Я сообщу, что мы узнаем о Ниле.              Ники обнял ее и горячо поблагодарил. Эндрю повернулся и направился к кухонным шкафчикам, где хранилось его виски. Алекс был рядом с Кевином, а это означало, что он, вероятно, исчезнет в ближайшие полчаса.              Ваймак загнал Эндрю в угол на кухне. Скрестив руки на груди, он спросил:       — Где он? Не вешай мне лапшу на уши.              Эндрю обдумал свою сделку и задался вопросом, считался ли Ваймак одним из Лисов. Чтобы подстраховаться, он ответил:       — Вы скоро узнаете.              — Что, черт возьми, это значит? — воскликнул Ваймак. — Никаких загадок, Миньярд. Мне нужен прямой ответ на вопрос.              — Вы знаете все переменные, — ответил Эндрю. — Знаете ставки. Вы уже знаете, где он.              Ваймак сжал челюсти, и его ноздри раздулись при вдохе. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сказать что-то, и, когда он это сделал, вырвалось только одно слово.       — Блять.              Эндрю достал виски и сделал глоток.              — Я разберусь с этим, — сказал Ваймак. — Я свяжусь с КРЭ.              — Не стоит, — предупредил Эндрю. — Это вызовет слишком много проблем.              Ваймак провел рукой по лицу и уставился в потолок, словно там могли быть написаны ответы.              — Семь дней, — произнес Эндрю.              — Я как-нибудь разберусь, — повторил Ваймак. Он оглянулся на главный вход, где Эбби, обхватив Кевина за плечи, что-то тихо ему говорила. Алекса нигде не было видно. — Кевин знает?              — Да-п.              — Блять, — сказал Ваймак. — Держи его здесь.              Эндрю не оценил лишнего указания. Он просто уставился на Ваймака пустым взглядом.              — И он оставил Алекса с тобой? — спросил Ваймак.              — Эта новая форма проверки мне не нужна, — ответил Эндрю.              — Ладно, мудак. Позвони мне, как только что-то узнаешь от Рико.              Эндрю не ответил. Ваймак снова потёр лицо и направился обратно к Эбби. Ещё несколько прощаний, и они вышли за дверь.              Ники несколько секунд смотрел на закрытую дверь, а затем провел пальцами по волосам.       — Где Алекс? — спросил он. Старый как мир вопрос.              Эндрю отложил виски, чтобы найти шкаф для укрытия и дождаться Алекса. Еще семь дней ему нужно убеждать ребенка, что за дверью нет никаких монстров и что его не бросили. Еще семь дней работы, которую Эндрю никогда не следовало поручать. Еще семь ебаных дней, прежде чем Эндрю сломает Нилу Джостену челюсть.