The Sun Still Rises | Солнце Всё Ещё Восходит

      — Эту историческую личность называют «отцом географии».              — Что такое Эратосфен? — выпалил Кевин, глядя в телевизор.              — Что? — озадаченно спросил Аарон.              — Ответ, — сказал Кевин. — Эратосфен. Но в «Рискуй» ты должен сообщать его вопросом, что, честно говоря, пиздец тупо.              — Нахуя ты смотришь «Рискуй»? — спросил Аарон.              — Я не смотрю. Эндрю — да.              Эндрю засмеялся и высунул голову из-за кресла-мешка, чтобы глянуть на Аарона. Он не смотрел «Рискуй». Он отключился примерно через минуту после начала, но отказался вырубать шоу, потому что это означало бы, что Аарон вступит во владение телевизором и достанет одну из своих невыносимых видеоигр, чьи звуки стрельбы будут яро пытаться пробить Эндрю череп. Так что лучше Эндрю оставит пульт себе и пробурит дырку в черепе Аарона музыкой «Рискуй». Он поставил на то, что Аарон заистерит в течение следующих пяти минут. Каковы шансы, Рене? Какая сумма поставлена?              — Выключи, это, блять, бесит, — нахмурился Аарон. Достав энергетический напиток, он для пущей убедительности сильно хлопнул дверцей холодильника. Эндрю изменил условия. Две минуты. Может быть, три, просто для пущей символичности.              — Пульт не у меня, — пробормотал Кевин и снова уставился в телевизор. Его ноутбук с открытой статистикой экси остался лежать забытым у него на коленях.              — Во времена средневековья большинство карт назывались так, — говорилось в телевизоре.              — Что такое мапа мунди? — спросил Кевин.              — Почему все вопросы о географии? — с легким отвращением обратился Аарон.              — Это географический спец-выпуск. Я сейчас посещаю занятия по составлению исторических карт. Это намного интереснее, чем вся та поебень, которой вы занимаетесь. При составлении карт на удивление мало фактов, даже размеры определить сложно…              — Это еще хуже, чем когда ты говоришь об экси, — сказал Аарон и направился в спальню. Он позаботился о том, чтобы хлопнуть и этой дверью. Кевин мельком взглянул в его сторону, прежде чем снова повернуться к телевизору. Эндрю выдержал еще два раунда вопросов. Без Аарона Эндрю ничего не выигрывал от этого надоедливого шоу, и теперь стало бы лучше от его отключения. Он выключил телевизор. Кевин, как и следовало ожидать, раздраженно хмыкнул и вернулся к своему ноутбуку.              Эндрю задрал голову, чтобы посмотреть на потолок. Если бы он вглядывался достаточно долго, то, вероятно, смог бы найти фигуры в текстуре. Это было детское развлечение. Эндрю вспомнил все фигуры, которые он находил в каждой приемной семье, когда отказывался спать. Считал овец, ха-ха. Скорее, овец. Или драконов, смотрите, вот один из них появился рядом с пятном белой краски, которой замазывали пятна от воды. Эндрю подумал, не ищет ли Алекс фигуры на потолке. Алекс не был похож на мечтателя, но, возможно, Эндрю ошибался. Не забывай: солнце взошло и небо ясно.              — Нил все еще занимает третье место в трендах экси, — лениво прокомментировал Кевин. Эндрю стало интересно, думает ли Кевин, что ему не все равно. Возможно, Эндрю был бы немного более заинтересован, если бы информация была новой, но нетрудно было догадаться, что популярность Нила среди поклонников экси не кратковременная интрига из-за его новизны и близости к Кевину. Нил высказался против Рико на телевидении, У Нила были самые высокие показатели за всю историю среди игроков первого дивизиона, Нил выглядел как Нил. Но кто такой Нил? На кого похож Нил?              — А кто второе? Ты? — спросил Эндрю и рассмеялся, увидев, как поморщился Кевин.              — Вообще-то, я первый, — смущенно ответил Кевин.              — Рико устроит вечеринку в твою честь, — сказал Эндрю и представил себе вечеринку Рико, состоящую из людей, одетых в черные, чрезмерно торжественные наряды.              — Похоронную, — пробормотал Кевин.              — Разве я не так сказал?              Кевин проигнорировал его и сказал:       — Нам нужно найти лучший способ защитить Алекса.              Эндрю моргнул и широко улыбнулся. Ощущение словно клоун расплавил свою маску и вылил эту отвратительную жижу ему на лицо, такое же ощущение вызывал и пузырек забавы в его груди. Часть Эндрю хотела заклеить Кевину рот скотчем и оторвать его, когда эффекты от таблеток испарятся. Другая часть хихикала и указывала на миллион вещей в комментариях Кевина, которые Эндрю лучше было проигнорировать.              Он остановился на одной из многих вещей, которые стоило сказать вслух.       — Кевин, Кевин, это беспокойство в твоем голосе? Неужели ты раскрыл в себе новые таланты?              — Если Нил по-прежнему так популярен, пресса станет более настойчивой. Им не понравится тактика тренера, который не отправляет Нила на интервью, и они найдут другие способы добраться до него. Так случилось с Жаном, когда тренер Морияма лишил его эфирного времени. Я не дурак. Я знаю, что Нилу не понравится вмешательство прессы, потому что он будет беспокоиться об Алексе или еще о чем-нибудь совершенно идиотском. Это ухудшит его игру и собьет его фокус.              И вновь предсказуемый Дэй.       — Итак, ты нашел идеальное решение, чтобы прибрать себе новехонького замечательного нападающего, — сардонически произнес Эндрю.              — У меня нет решения, — сказал Кевин, и кто-то мог бы возразить, что это признание было уступкой гордости, но о Кевине следует знать одну вещь: он не был чрезмерно гордым, просто никогда не скромничал. Что сказали бы литературные критики и Би по поводу этого? Противоречия. Но художники и психологи не имеют проблем с противоречиями. Опасность только для детективов и ученых. — Я сказал, что нам нужно его найти.              — «Нам», — задумчиво произнес Эндрю. — Я не помню, чтобы я на что-то соглашался.              — У тебя сделка с Нилом.              — С Нилом, — кивнул Эндрю. — Я не помню, чтобы ты влезал в это дело.              — Наши сделки с Нилом совпадают, — возразил Кевин, и Эндрю ухмыльнулся. Он согласился с Кевином, но в этом единомыслии не было ничего веселого. Так Кевин получил бы желаемое, которое очень долго ожидал.              — Твоя сделка заключается в том, чтобы скрывать личность Алекса от общественности, — напомнил ему Эндрю. — Моя задача — защитить его, если его обнаружат.              — Тогда назови это превентивной защитой, — фыркнул Кевин, на этот раз по-настоящему разозлившись. Эндрю представил, как из его ушей, подобно товарному поезду, вырываются маленькие облачка гнева, и рассмеялся. — Заканчивай эту излишнюю глупость.              — Назови хоть одну глупость, которая не была бы излишней, — размышлял Эндрю. — О, я знаю. Слепая преданность экси. Игра невозможна без глупости, видишь ли, именно это делает ее не излиш…              — Помолчи. Это серьезно. Нил не выдвигает своих предложений, так что…              — Ох и ах, — прервал его Эндрю. — Пискливые голоски в твоей голове не могут указывать людям что им делать, а что — нет. Би стоило научить тебя большему.              — Я не ошибаюсь. Нилу не нравится, когда люди говорят об Алексе. Он никогда не обсуждал со мной защиту Алекса.              — Нилу не нравилось, когда люди говорили об Алексе, — поправил Эндрю.              — Именно так, — сказал Кевин. Эндрю рассмеялся и представил себе нюансы и восприятие их на листе бумаги, который должен быть сложен в виде самолетика с идеальными линиями загиба. Кто-нибудь мог случайно наткнуться на него и бросить, и он неизбежно пролетел бы прямо над головой Кевина.              — Ты пропускал уроки грамматики в Гнезде? — спросил Эндрю.              Кевин уставился на него.              — Не нравилось, — повторил Эндрю, пусть ему и не хотелось этого делать. — Прошедшее время. Это время глагола, которое описывает…              — Я знаю, что такое «прошедшее время».              — Разве?              Прежде чем Кевин успел вновь упасть в яростные попытки самозащиты и бессмысленные призывы, раздался стук в дверь. Эндрю вскочил с кресла-мешка и направился к двери, напевая что-то себе под нос. Звук отдавался вибрацией в груди.              — Легок на помине, — со смехом сказал Эндрю, когда открыл дверь и увидел Нила и заройку Алекса. Но Алекс сейчас не пытался зарыться, спрятаться вне зоны видимости. Он устроился рядом с Нилом, на открытом пространстве. — Нил, — обратился Эндрю, на мгновение отвлекая свое хаотичное внимание от проницательных глаз Алекса. — Мы только говорили о тебе.              Нил выглядел явно встревоженным.       — Почему?              — Экси, наверное, — пожал плечами Эндрю.              Лицо Нила расслабилось.       — Ладно. Снаружи полицейский спрашивает о тебе. У тебя, вероятно, есть две минуты, прежде чем Ники впустит его и приведет сюда.              Эндрю наклонил голову набок. Его лекарство явно было трудоголиком, ему нравилось работать сверхурочно, заставляя чувства реагировать так же резко, как сужаются зрачки под вспышкой света. Расширить, сузить, расширить, сузить.       — Никаких преступлений в последнее время от меня, — сказал Эндрю. — Они взяли не того парня.              — Он из Оклэнда, — продолжил Нил. — Офицер Хиггинс.              Желудок Эндрю сжался. Хелен Келлер из полицейского отдела Оклэнда сумела отыскать самолет. Какой подвиг. Какие ложь и сговоры будут использованы сегодня?       — Не думал, что ты будешь лезть не в свое дело, — сказал Эндрю.              — Я предупреждаю тебя, — поправил Нил. — И у меня есть вопросы.              — Мм, две минуты слишком мало для ответов, — протянул Эндрю. — Тебе лучше поторопиться и подхватить мини-себя. Лучше приберечь юные уши от слов Кабана Хиггинса.              Нил нахмурил брови и оглядел коридор, вероятно, в поисках Кабана Хиггинса.       — Это проблема? — спросил Нил. Это не прозвучало обвиняюще, как у Ваймака. «Это проблема?» — спрашивал Ваймак, многозначительно подняв брови, как бы говоря собеседнику: «не сделай это проблемой». Нил произносил слова так, словно это был искренний вопрос. «Это проблема? Ты съел батончик? Ты куришь? На тебе черная футболка?»              — Не для тебя, — искренне ответил Эндрю ухмыляясь. И не для меня тоже. Эндрю перестал доверять полицейским и их жалкой игре в правосудие.              Нила удовлетворил этот ответ. Он коротко кивнул и повел Алекса по коридору в свою комнату.              — Что происходит? — спросил Кевин, стоя в нескольких шагах позади.              — У нас посетитель, — ответил Эндрю. Его слова были прерваны шумом открывшегося в конце коридора лифта. Хиггинс и Ники вышли вместе. Ники нервно подергивал пальцами, переводя взгляд с Кабана на Эндрю. Эндрю вышел из комнаты в коридор.              — Кабан Хиггинс, — позвал Эндрю. Хиггинс поднял голову, разглядывая Эндрю. Годы разлуки нисколько не изменили Хиггинса. Он был таким же квадратным, с таким же огромным пузом и таким же широким ртом. — Ты забрался далековато от дома.              — Эндрю, — сказал Хиггинс. — Я здесь, чтобы поговорить.              — Мы разговаривали, помнишь? Кажется, я просил тебя не беспокоить меня, иначе будут последствия.              — Ты сказал, чтобы я не звонил, — парировал Хиггинс. Неподдельная вспышка раздражения пронзила непрекращающийся динамизм в голове Эндрю. Он чувствовал себя на пределе, как наточенный нож в дрожащих руках. — Просто дай мне несколько минут, хорошо? Я проделал весь этот путь, чтобы увидеть тебя. Разве это не заслуживает ко мне хоть какого-то уважения?              Уважения. Эндрю посмеялся над мыслью о том, что Хиггинс считает себя достойным. Кажется, я помню нарушенные обещания и детей в семьях, в которых их не должно было быть. Кажется, я помню, как со дна подняли ил, который должен был оставаться на своем месте.       — Ты пришел сюда не ради меня, — сказал Эндрю. — Ты пришел на охоту на ведьм. Я не занимаюсь тем, что помогаю в бессмысленных начинаниях. Однако я занимаюсь тем, что выполняю угрозы.              Ники бросил на Эндрю испуганный и умоляющий взгляд, но Хиггинс был невозмутим. Бесстрашный, стойкий или, может быть, просто пиздецки тупой.       — Это не охота на ведьм, — ответил Хиггинс. — Я был неправ. Теперь я это знаю. Расследование в отношении него ничего не дало.              Эндрю хмыкнул.              Хиггинс подошел на шаг ближе к нему, и Эндрю кончиками пальцев провел по краям своих повязок. В коридоре не было никого, кроме него, Хиггинса, Ники и Кевина. Только два свидетеля, обоих из которых можно было убедить солгать.              — Мы искали не того человека, не так ли? — спросил Хиггинс. — Думаю, на этот раз я все правильно понял, но мы ничего не можем сделать без свидетеля, подавшего жалобу. Другие дети не выскажутся. Ты — все, что у меня есть.              — Сколько их? — задал встречный вопрос Эндрю. Ему не терпелось взять в руки ножи, но вроде где-то существовало правило, запрещающее нападать с оружием на копов. — Сколько их у нее было?              — Тебя бы не волновало количество, если бы там не было чего-то, что я ищу.              — После меня никого не должно было быть, — напомнил Эндрю. — Если ты не забыл.              Хиггинса не смутила эта нападка.       — Просто да или нет, Эндрю. Я назову тебе имя, а ты мне ответишь. Потом я уйду, обещаю.              — Обещаю, — сказал Эндрю со смешком. Я помогу, обещаю. Такого больше не повторится, я обещаю. Мы будем более внимательны при проверке личных данных, я обещаю. Я остановлюсь, я обещаю. Эндрю пытался прекратить поток мыслей, но его самоконтроль и в лучшие времена был на пределе. — Ты нарушишь это обещание и все остальные. Не притворяйся, что это не так, и не утруждайся ложью самому себе. Это пустая трата времени для нас обоих…              — Дрейк.              Его имя навевало воспоминания. Эндрю стиснул зубы и почувствовал, как у него чешется кожа от желания ударить по чему-нибудь. Предпочтительно по Хиггинсу. Если бы Эндрю вспоминал обо всем этом, будучи трезвым, он бы просто заставил мысли остановиться. Под воздействием лекарств воспоминания обретали физическую форму и ползали под кожей, как ожившая грязь. Теперь он не чувствовал рук прошлого, но ощущал, как они давят изнутри, запертые в стальной ловушке разума. Эндрю часто ненавидел свои воспоминания. Как всегда, после приема лекарств ненависть превратилась во что-то другое. Воспоминания несут с собой безумие. Кто это сказал? Ах да, Мэри Шелли в книге о монстре. Метко.              — Сколько детей? — повторил Эндрю.              — Шесть после тебя, — ответил Хиггинс.              В голове Эндрю царила полная неразбериха, и тот подумал, что он, возможно, был неописуемо зол. Огонь в животе и судороги в мышцах также могли быть и побочным эффектом приема лекарств. Это было невозможно определить.              Он был сыт по горло аудиторией. Ники и Кевин молча и с любопытством наблюдали за происходящим, словно свидетели железнодорожной катастрофы. Эндрю прошел мимо них по коридору и оказался на лестничной клетке. Хиггинс последовал за ним.              — Ответ, Эндрю, — напомнил Хиггинс, когда за ним закрылась дверь. Его голос был необычайно мягким, как будто он пытался укротить зверя. Или Невменяемого мальчика. Или монстра Франкенштейна. Эндрю почувствовал вспышку яркого веселья.              — Я, кажется, сказал, что больше никаких детей, — произнес Эндрю. Он скрестил руки на груди и прислонился к стене, где заканчивались лестничные перила.              — Я знаю, — сказал Хиггинс. — У меня гораздо меньше возможностей управлять системой, чем ты дума…              — Мне все равно, — перебил Эндрю. — Оправдания ничего не решают.       — Ты прав, — кивнул Хиггинс. — Я пытаюсь это исправить, но я не смогу этого сделать, если никто не подаст заявление. Вот почему я здесь. Вот почему мне нужен твой ответ. Я преподнесу это как анонимное сообщение. Это не обсуждение свидетельских показаний или судебных процессов. Просто «да» или «нет». Совершал ли Дрейк…              — Да, — оборвал его Эндрю. От этого слова он почувствовал желчь на языке, хотя оно и не входило в число тех, которых он избегал. Он ненавидел Хиггинса за это.              Хиггинс запнулся. Почему? Ты ждал ответа. Ты заплатил за билет и прилетел сюда, рассчитывая на него. Не притворяйся удивленным.       — Эндрю, — начал он.              — Не-а, — сказал Эндрю, слегка покачав головой. — Ты хотел получить ответ на один вопрос, я на него ответил. Никакого дальнейшего разговора. Сам уйдешь или мне проводить к выходу?              Хиггинс выглядел так, словно хотел сказать что-то еще, но передумал. Эндрю повернулся и пошел вверх по лестнице, чувствуя, как покалывают кончики пальцев. Он подумывал о том, чтобы найти Рене и устроить спарринг, но был не в настроении терпеть ее осторожные поглядывания и тихие вопросы. Рене находила способы спрашивать, ничего не говоря. Иногда это было полезно. В других случаях это было просто невыносимо.              Эндрю добрался до крыши и сел на краю. Он схватил пачку сигарет и попытался прикурить. Сигарета раскололась пополам у него в пальцах. Эндрю рассмеялся и стряхнул выпавший табак. Вторая сигарета была более крепкой. После того, как она зажглась, Эндрю сделал столь необходимую затяжку.              У него возникло непреодолимое желание протрезветь. Он чувствовал, как горят нервные окончания, и не мог сосредоточиться на какой-то одной точке в своей голове. Его мысли кружились туда-сюда, не имея конкретного направления, но и не в силах остановиться. Снова, снова и снова.              Шесть. Какой в этом был символизм? Шесть игроков на площадке во время игры в экси. Шесть сторон пчелиных сот. Шесть – номер дня, когда Бог, предположительно, сотворил человека. Шесть жен Генриха XIII. Шесть футболок принадлежали Нилу Джостену до костюма от Кэти и шоппинга Ники. Трижды шесть — число сатаны. Забавно.              Эндрю еще раз глубоко затянулся сигаретой, наслаждаясь серости, которая заполнила его легкие и немного успокоила судороги в мышцах. Он поиграл с мыслью о боли, но отбросил ее.              Он как раз прикуривал вторую сигарету (третью, если считать сломанную), когда дверь на крышу открылась. Это мог быть только один человек, но Эндрю все равно оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что этот человек не прихватил с собой второго. Нил был один.              — А где же мини-ты? — спросил Эндрю и затянулся второтретьей сигаретой. — Тут повсюду рыщут кабаны. Я слышал, сейчас не лучшее время оставаться одному.              — Коп ушел, — сказал Нил и осторожно сел рядом с Эндрю, оставив между ними приличное расстояние. Эндрю подумал, что это было сделано намеренно. Если бы Нил сел чуть ближе, Эндрю, возможно, почувствовал бы это расстояние, как касание чужих рук. — Алекс с Кевином в твоей комнате.              — Его услуги няньки стали регулярными?              — Это ненадолго, — сказал Нил.              — А если я не отвечу на твои вопросы своевременно, что ты тогда будешь делать?              Нил пожал плечами.       — Уйду.              Эндрю рассмеялся. Нил действительно был ненастоящим.       — Ты же знаешь, что ответы не даются бесплатно, — сказал Эндрю.              Нил просто посмотрел на Эндрю сквозь этот фальшивый цвет.              Эндрю зажал сигарету между губ и достал из пачки еще одну. Он прикурил и передал ее Нилу. Нил взял сигарету и поднес поближе, чтобы вдохнуть запах дыма. Запах. Пустая трата хорошей сигареты и искра к миллиону вопросов. Эндрю мог бы задать один из них прямо сейчас. Он, вероятно, получит ответ.              — Кто такой Хиггинс? — Нил спросил первым. Он посмотрел прямо на Эндрю, не обращая внимания на улыбку, которая, как чувствовал Эндрю, расползалась по его лицу.              — Кабан из Оклэнда, — ответил Эндрю. — Это тот самый назойливый детектив-неудачник, который познакомил меня с Аароном. Он принял Аарона за меня, понимаешь? Начал с ним разговаривать, и Аарон вообще ничего не понял. Никто из нас не знал, что у нас есть близнец. Тильда была не совсем готова к тому, что мы узнаем об этом, но Хиггинс принял решение за нее.              Нил воспринял эту информацию, сосредоточенно нахмурив брови. Эндрю не был уверен, беспокоился ли Нил о том, что работа полиции может стать проблемой для Алекса, или же он спрашивал просто из любопытства. Что лучше? Ничего. Ничего не изменится вне зависимости от выбора. Возможно, для этого есть своя философия.              У Эндрю был миллион вопросов, которые он мог бы задать. На большинство из них Нил ответил бы ложью. Шрамы, мать, побег, что было до этого, Алекс. Губы Эндрю задвигались, прежде чем он смог по-настоящему обдумать варианты.       — Как умерла твоя мать? — спросил он. Поначалу Эндрю подумывал о том, что Нил убил ее. Было ясно, что она причинила маленькому Алексу более чем достаточно вреда. Но теперь Эндрю вспомнил, как Нил защищал ее: «Ты ее не знал». Это напомнило ему о глупости и об Аароне, тот всегда был глуп в отношении своей матери.              Нил поджал руки и ноги и поднес сигарету к лицу. Он выглянул из-за края крыши.       — Они догнали нас, и она получила пулю во время нашего побега. Я не осознавал, что у нее внутреннее кровотечение, пока она не была при смерти.              — Итак, она умерла, а ты ушел, — сказал Эндрю, делая затяжку. Ему стало интересно, был ли там Алекс и достаточно ли он знал о смерти, чтобы понять, что происходит. Как давно умерла мать Джостена? Знают ли четырехлетние дети о смерти? Помнят ли четырехлетние дети то, что случилось в три, в два, в один год?              — Она умерла, я сжег ее тело и закопал кости, — поправил Нил без какой-либо эмоции. Его бесстрастность потеряла свою правдоподобность при одном взгляде на его бледное лицо. Он глубоко вдохнул сигаретный дым, отчего его ноздри раздулись, а челюсть напряглась.              — Не могу сказать, что она заслуживала большего, — хмыкнул Эндрю. — Твоя очередь.              Нил не долго думал над вопросом.       — Почему Хиггинс был здесь?              — Строил историю, — ответил Эндрю. — В отношении дома, в котором я жил, началось расследование. Спиры. Сначала он все понял неправильно, но на этот раз исправился.              Нил не стал настаивать на большем. Интересно. Интересно? Нет.       — Твоя очередь, — произнес Нил. Он выглядел так, словно собирался с духом.              — Твои глаза, — сказал Эндрю. Он даже не успел подумать об этом, но, как всегда, его губы под воздействием таблеток опередили мысли.              Нил не смог спрятать удивления. Он посмотрел на Эндрю широко раскрытыми фальшивыми карими глазами.       — Почему? — спросил Нил.              Сигарета Эндрю дотлела. Он выкинул ее и украл сигарету у Нила.       — Считай это любопытством, — сказал он с ухмылкой.              Нил мгновение смотрел на него, затем вытер ладони о бедра и потянулся к глазу. Он опустил нижнее веко одной рукой, а указательным и большим пальцами другой умело снял контактную линзу. Линза аккуратно лежала на кончике его пальца, когда он закатил глаза и сморгнул рефлекторную слезу. Нил наконец открыл глаза и посмотрел на Эндрю.              Один глаз был приглушенно-карим, а другой — настолько яркого голубого оттенка, что Эндрю был поражен тем, что контактные линзы не пропускали ни одного оттенка. Этот цвет до странного подходил Нилу. Коричневый был слишком мягким. Как кофейни и осенние листья. Какая-то маленькая, восхищенная часть Эндрю хотела рассмотреть глаза Нила поближе. Нил вернул линзу на место, и Эндрю вновь смотрел в карие глаза.              — Слишком заметно для жизни в бегах? — Эндрю задумался. Дурацкая маскировка. Нил был заметен вне зависимости от карих глаз.              — Слишком выделяется, — согласился Нил.              — И какой смысл от этого сейчас?              Нил нахмурился и посмотрел на кампус. Эндрю рассмеялся.              — Какое расследование? — резко спросил Нил. Эндрю снова рассмеялся при виде когтей Нила. Нилу и всем остальным следовало бы уяснить, что нескольких случайных комментариев и вопросов было недостаточно, чтобы задеть его.              — Не-а, я думаю, на этом наша игра закончена, — хихикнул Эндрю. — А теперь беги к мини-тебе. Ты получил ответы на свои вопросы, мое прошлое не причинит ему вреда. Пока-пока.              Нил встал и отряхнул гравий со штанов. Он ушел без каких-либо возражений, и Эндрю не стал смотреть ему вслед. Оставшись один, Эндрю наклонился вперед и почувствовал дуновение ветерка. От высоты у него непроизвольно скрутился комок в животе и участилось сердцебиение. Это было очень реальное ощущение среди моря фальшивых и ярких ощущений. Эндрю приложил два пальца к своему собственному пульсу. Живой. Чувствуешь это? Может быть, ритм какой-нибудь песни. Stayin’ Alive, как для СЛР. Эндрю рассмеялся сам себе.              В конце концов, когда страх отступил и солнце начало клониться к закату, Эндрю побрел обратно в общежитие. Ники посмотрел на него с облегчением и любопытством, когда он вошел. Он открыл рот, чтобы задать вопросы, но остановился после того, как Кевин вовремя пнул его по лодыжке.              — Ночная тренировка через два часа, — сказал Кевин. Эндрю рассмеялся над такой обыденностью происходящего.              Два часа спустя он отвез Кевина, Нила и Алекса на стадион. Алекс выглядел более бодрым, чем обычно, и Эндрю предположил, что он вздремнул днем. На стадионе Эндрю оставил Нила и Кевина собираться, а сам направился прямиком к трибунам. Как обычно, он сидел в нескольких рядах от тренерской скамьи. Он растянулся на сиденьях и мгновенно задремал.              Эндрю проснулся от отдаленного стука мяча экси по плексигласу. Голова пульсировала, но теперь там хотя бы было тихо. Теперь он чувствовал лишь изнурение. Эндрю моргая посмотрел на потолок, где свет от корта слабо проникал в тени стропил. За очередным ударом мяча последовали приглушенные голоса.              Эндрю склонил голову набок, чувствуя, как его череп проходится по жестким сиденьям трибун. Алекс сидел на своем обычном месте, но при этом он повернулся, чтобы взглянуть на Эндрю снизу-вверх. Эндрю встретился с его по-настоящему карими глазами. Они смотрели друг на друга казавшуюся бесконечной минуту, что дало Эндрю время подумать, готов ли Алекс к разговору.              Эндрю невольно подумал о Спирах и шестерых других детях. Был ли кто-нибудь из них таким же маленьким, как Алекс? Даже Эндрю в свои четыре года не знал о подобных жестокостях этого мира. Ему оставалось еще три года. Эндрю безуспешно попытался отогнать эту мысль.              Алекс не боялся прикосновений. Нил не стеснялся их, и Алекс явно находил в тактильности утешение. Эндрю даже видел, как Мэтт и Алекс давали друг другу «кулачки». Что там сказал Нил? Ах да, никогда не прощается, никогда не забывается. «Ты знаешь систему приемных семей лучше, чем кто-либо другой. Я бы никогда не доверил им Алекса». Эндрю не знал никого другого, кто сделал бы такой же выбор.              Эндрю приподнялся на скамейке и потянулся за книжкой с головоломками от Би. Половину кроссвордов Эндрю разгадал в свободное время, сейчас он открыл пустую страницу. «Фигуристка Липински», четыре буквы. Эндрю почти ничего не знал о фигурном катании, которое было таким же бессмысленным видом спорта, как и экси. Он пропустил этот номер. «Что произносят, стоя лицом к Мекке», семь букв. Молитва. Легко.              Эндрю поднял глаза и снова встретился взглядом с Алексом. Алекс с нескрываемым любопытством посмотрел на книгу в его руках. Три, столько раз Эндрю слышал голос Алекса, тихий и мимолетный, во время ночных тренировок, когда Нил не мог его услышать. Было ясно, что его любопытство было обычным делом. Он был полон вопросов, хотя в основном задавал их единым словом. Почему, что, как. Получив ответ на свой вопрос, он обычно снова погружался в молчание. Он не был праздным собеседником, что было не первым, но определенно заметным отличием между ним и другими четырехлетними детьми по всему миру.              Эндрю поднял книгу, чтобы Алекс мог видеть, и Алекс склонился вперед и прищурился. У Эндрю засосало под ложечкой то ли от остатков лекарства, то ли от чего-то еще.              — Грандиозная вечеринка, — прочитал Эндрю следующий вопрос. — Девять букв.              Алекс непонимающе уставился на него.              — Торжество, — ответил Эндрю и записал слово. Он больше не стал зачитывать подсказки, потому что Алекс уже получил ответ на свой вопрос. Он заполнил еще несколько полей, постепенно решая головоломку. Его внимание привлекли три постукивания маленьким пальчиком по скамейке. Опять три, а? Три — символическое число, которое ты…тссс. Эндрю посмотрел на Алекса.              Алекс заговорил.       — Еще.              Эндрю посмотрел на кроссворд и нашел подсказку, которая не была такой уж бессмысленной.       — Местонахождение зрачка, — прочитал он. — Четыре буквы.              Алекс уставился в потолок, долго и напряженно размышляя. Эндрю мгновенно понял ответ, но не ожидал, что Алекс поймет. Алекс моргнул и, пожав плечами, посмотрел на Эндрю.              — Глаз, — сказал Эндрю, записывая слово.              Алекс изобразил универсальный жест, означающий «а?». Вопросы, заданные одним словом, даже когда слов нет.              — Зрачки — это черные точки, — сказал Эндрю, указывая на свой собственный глаз.              Алекс махнул ему, чтобы он выбрал еще одну подсказку. Эндрю протянул ему книгу. Алекс покачал головой.       — Я не умею читать, — проговорил он обвиняющим тоном, но, как всегда, тихо.              — Почему нет? — спросил Эндрю.              — Почему ты умеешь?              — Потому что я научился.              Алекс буравил Эндрю взглядом, и Эндрю почувствовал искру веселья, которая бурлила в его груди, как нежеланное лекарство.              — Тебе следует научиться, — произнес Эндрю. — Неграмотность помешает тебе в жизни.              Алекс пожал плечами и подтянул колени к груди. Он обхватил голени руками, и у Эндрю сложилось отчетливое впечатление, что он прячется сам в себе. Эндрю не испытывал сожаления, но ему было интересно, достаточно ли было его резких слов, чтобы Алекс замолчал на весь остаток вечера.              — Скажи своему брату, чтобы он научил тебя, — предложил Эндрю.              Алекс покачал головой.       — Нет времени.              Эндрю приподнял бровь, ожидая дальнейших объяснений. Либо Алекс даст их, либо нет.              — Так говорит мама, — прошептал Алекс, глядя на свои ноги, спрятанные в красных кроссовках «Найк». Он повозился с ключами, висевшими у него на бедре, так что они звякнули, и ретрактор ззззвякнул.              Алекс старался не поднимать глаз на Эндрю, но если и поднимал, то Эндрю следил, чтобы выражение его лица не изменилось. Какая-то часть его взбудораженного мозга и затянувшегося действия лекарств была в восторге от идеи потребовать больше ответов, разгадать головоломку и задаться вопросом, каково это — убить матриарха Джостенов. Но Эндрю хранил молчание точно так же, как игнорировал Алекса во время приема лекарств.              На этом разговор оборвался. Уже не в первый раз Эндрю задавался вопросом, почему именно с ним из всех людей Алекс решил поделиться своим голосом. В прошлом Эндрю были приемные семьи, блуждающие руки и монстры, которые бесчинствовали по ночам. Ему нельзя было доверять.              Алекс заснул, прислонившись к стене корта, спиной к Эндрю. Такое случалось довольно часто, но Эндрю не любил зацикливаться на этом. Что сказала бы Би? Она упомянула бы о доверии, и Эндрю посоветовал бы ей не тратить время понапрасну.              Эндрю откинулся на спинку скамьи и бросил свой сборник головоломок куда-то на пол. Он смотрел на огни, пока его глаза не заболели настолько, что он не мог держать их открытыми. Он старался не думать о Хиггинсе, прошлом и Алексе несколькими рядами ниже. В конце концов, он погрузился в глубокий сон. О лекарствах, которые принимал Эндрю, можно сказать еще кое-что: они лишали его сновидений.