Пламя дракона: И зимний цветок.

***

Алисента едва заметно повела плечами, когда перед ней появилась молодая девушка с глубоко укоренившимся вежливым поклоном. Её изящный шелковый плащ с родовыми символами Арренов едва касался пола, а глаза горели неподдельным интересом, который в этом месте казался столь же неуместным, как веселье на похоронах. Королева медленно скользнула по ней взглядом, тщательно пряча за маской любезности холодное недоверие. — Моя королева, — начала девушка, чуть вздрогнув под этим взглядом, который казался способным проникнуть в самую глубину души. Алисента приподняла подбородок, позволяя словам повиснуть в воздухе. — Леди... — она протянула это слово так, будто ждала объяснений, а не приветствий. — Лира... Лира Аррен, — быстро представилась девушка, поклонившись ещё раз, но с явным оттенком нервозности. — Леди Лира Аррен, — медленно повторила королева, словно пробуя на вкус её имя. — Отрадно видеть вас здесь. Жаль только, что наше знакомство приходится на столь скорбное событие, — в голосе прозвучала осторожная нотка грусти, намёк на кончину Лейны Веларион. Девушка сделала небольшой шаг вперёд, не сводя с Алисенты внимательного взгляда, но в её манерах было что-то тревожное, не свойственное юным девушкам, стремящимся завоевать королевское расположение. Этот интерес был чересчур прямым, почти дерзким. — Королева, — начала Лира, робко, но с отчаянной решимостью в голосе. — Мой вопрос может показаться бестактным… Она запнулась, наткнувшись на холодный взгляд королевы. Величественный и строгий, он давал понять, что с королевой не ведут себя столь непринуждённо. Так смотрят не на тех, кого собираются выслушать, а на тех, кого готовы смести с пути. — Слова бездумно бросают лишь те, кто не понимает их веса, леди Лира, — мягко произнесла Алисента, но её голос был холоден, словно сталь, прикрытая бархатом. Лира на миг замерла, но её молодость и дерзость пересилили осторожность. — Это правда, что принцесса Рейнира и принц Деймон… бывшие возлюбленные? — быстро выпалила она, не дав королеве ни мгновения для ответа, и тут же добавила: — И что он просил её руки у короля? Слова, как острые клинки, вонзились в тишину, заполнившую зал. Алисента застыла, её лицо оставалось непроницаемым, но внутри поднималась ярость. Она не позволила себе резких движений, не дала воли эмоциям. Вместо этого она сделала шаг вперёд, её платье мягко зашуршало по каменным плитам. — Леди Лира, — её голос прозвучал почти ласково, но девушка инстинктивно напряглась. — Ваш юный возраст и неопытность могут объяснить ваше праздное любопытство, но позвольте дать вам совет. Во дворце слова — это оружие. Острые, опасные, способные уничтожить и того, кто их произносит. Её шаги были медленными, но уверенными, словно хищник, подкрадывающийся к добыче. — Влюблены? — Алисента произнесла это слово с такой ненавистью, что оно казалось оскорблением. — Вы полагаете, что в этом дворце есть место для любви? Союзы заключаются не из-за неё, а ради власти, силы и выживания. Всё остальное — лишь красивые сказки для наивных девушек. Лира побледнела, её руки слегка задрожали, но она всё ещё пыталась сохранить самообладание. — Я… я не хотела вас оскорбить, Ваша Величество. Просто слышала разговоры… — Разговоры? — Алисента улыбнулась, но эта улыбка была лишена тепла. — Они подобны яду, растекающемуся по венам. Тот, кто их распространяет, — змея, а тот, кто их слушает, рискует стать её жертвой. Она выпрямилась, отступая назад, позволяя своим словам осесть в сознании девушки. — Ступайте, леди Лира, — её голос звучал спокойно, но угроза скрывалась под каждым словом. — Надеюсь, наш следующий разговор будет более благоразумным. Но поняв, что девушка все ещё стоит на месте, Алисента медленно обернулась, её лицо оставалось невозмутимым, но в глазах мелькнуло нечто тёмное, опасное. — Любить дядю — не преступление, моя королева, — произнесла Лира с ледяной вежливостью, но в её голосе звучал вызов. — Я просто хотела узнать вас лучше. Мне казалось, это естественное желание для тех, кто хочет быть ближе к величию. Слова, вырвавшиеся из уст Лиры, прозвучали как скрытая угроза, завуалированная под невинное любопытство. Девушка больше не казалась ей скромной и покорной. Внезапно «милая Лира Аррен» раскрыла своё истинное лицо, полное яда и хитрости. Алисента прищурилась. Слова Лиры несли в себе нечто большее, чем просто любопытство. Они были тщательно продуманным манёвром, направленным на то, чтобы поколебать её уверенность. Королева заметила лёгкую улыбку, мелькнувшую на губах девушки, словно она знала что-то, что оставалось скрытым от других. — Узнать меня получше? — повторила Алисента, словно пробуя эту фразу на вкус. Её голос стал мягче, но в нём звучал холодный металл. — Это похвально, леди Аррен. Только вы выбрали весьма странный способ начать это знакомство. Лира склонила голову, будто извиняясь, но её взгляд был полон скрытого торжества. — Мне казалось, вы цените прямоту, Ваша Величество. Я всего лишь хотела узнать вас лучше… особенно после того, как мой дядя говорил о вас с таким... трепетом. Слова прозвучали как невинное признание, но Алисента почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Упоминание Эдмунда Аррена было неожиданным ударом. "Он думал обо мне? Думал с трепетом?" Мысли закружились в голове с новой силой, Алисента не понимала и не знала, почему Эдмунд был так мил с ней. "Он просто очень благородный человек", — твердила себе Алисента. Теперь же это знание, высказанное вслух, разлилось странным теплом в груди, но вместе с ним пришло и раздражение. — Восхищение вашего дяди — не более чем дань уважения к короне, — ответила она холодно, приподняв подбородок. — Он мудрый человек, и, думаю, не одобрил бы вашего тона. Лира тихо засмеялась, её смех прозвучал почти музыкально, но в нём не было искренности. Она едва заметно склонила голову, её губы изогнулись в насмешливой, почти змеиной улыбке. — Конечно, моя королева. Ваши слова — великая мудрость, к которой мне, несомненно, стоит стремиться, — произнесла она с ласковой интонацией, но её глаза выдавали издёвку и скрытую ненависть. Алисента чуть прищурилась, уловив странную нотку в голосе юной Аррен. Почему в её словах звучала враждебность? Этот вопрос повис в воздухе, но ответа королева не получила. Лира же смотрела на неё с видом хищника, оценивающего добычу, как будто наслаждалась их разговором. — Вы такая сильная женщина, моя королева, — добавила Лира, её голос был мягким, но в каждом слове звучал скрытый укол. — Удивительно, как вы находите время для всего: семьи, трона, стольких важных дел... Алисента уловила эту мнимую вежливость и почувствовала в словах Лиры что-то странное. Королева наблюдала за ней, чувствуя, что что-то в этой девушке было слишком мрачным, слишком глубоким. Но что именно — она пока не понимала. Алисента отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Но, уходя, она не могла избавиться от лёгкого беспокойства. Лира Аррен, юная и неопытная, могла казаться безобидной, но её поведение говорило о другом. Девушка была слишком дерзкой для своего возраста, а её очевидная неприязнь — слишком демонстративной. Королева не считала её угрозой, по крайней мере, для себя. Лира была молода и слишком неопытна, чтобы представлять реальную опасность. Но именно эта смесь юношеской импульсивности и скрытой враждебности могла стать бедой для неё самой и её семьи. Алисента вздохнула. Она видела таких, как Лира, раньше — тех, кто бросался в игры при дворе, не понимая всех их последствий. Юность и глупость делали их уязвимыми, но часто, прежде чем это осознавали, они успевали навредить не только себе, но и тем, кто стоял рядом. "Если она продолжит идти по этому пути, её дерзость станет для неё же ножом, — подумала Алисента, чувствуя холодную тень сожаления. — И тогда ни её род Арренов, ни Эдмунд не смогут защитить её от падения." Она ускорила шаг, оставляя Лиру позади, но мысли о девушке ещё долго не покидали её.

***

Дейлирис медленно выбралась из объятий отца. Лейнор, осознав, что его детям тоже нужна поддержка, выглядел виновато, но Дейлирис не смела на него злиться. Слишком уж любила его — своего иногда глупого, ветреного, но всё же такого доброго отца. Её спину прожигал взгляд Деймона, но девочка старательно игнорировала это внимание. Она присела рядом с Лейнором и, чтобы отвлечь его от грустных мыслей, начала тихо рассказывать сказки на Валирийском языке. – Ābrar zōbrar laena jēdroma yn iksan, kesīr zōbrar ēlīrion udra sōvās, lo lirī norī dāerion issa. Zōbrar qēlos ēbrion mirre barrī jōros, lo ōdrikto se iā dorūsiar ōdris. "Dorūsiar ēbrion rūsī "kaōrior issa, yn issa iā vēzos", īlon iādrīs emagon, seves nyke! – Kesīr sōvāsa ēbrion rūsī, īlon iādrīs qrēlos sīr lōgor kostagon. Yn ēbrion sōvās tolī se iādrīs tolī, se dorūsiar ūndegon. – Iādrīs qēlos ēbrion jēdroma mirre qēlos tolī vēzos se lira ēbrion qelēbiles. Yn ēbrion ūndegon dorūsiar sēte. Kesīr ēbrion sīr glaeson īlvon darītsos. – Se zōbrar glaeson zīrān kessa, mirre ēza iā sōve īlvon ābrar udra tolī. Дейлирис закончила рассказ, посмотрев на Лейнора. Она заметила, как его лицо немного смягчилось. Он слабо улыбнулся, тихо выдохнув: — Прекрасная сказка, моя маленькая принцесса. Лейнор мягко поцеловал девочку в лоб, его прикосновение было тёплым и успокаивающим. Дейлирис тихо засмеялась, её смех прозвучал звонким колокольчиком, разгоняющим тягостное молчание. Он смотрел на неё с едва заметной улыбкой, понимая, что она старалась, как могла, отвлечь его от горя. И у неё это получилось. Он бы остался здесь с Дейлирис навсегда, наслаждаясь её теплом и невинным смехом, но девочка вдруг подняла взгляд и заметила за его спиной бабушку. Рейнис стояла у кромки воды, её глаза были устремлены вдаль, в бушующее море, и в этом взгляде читалось такое отчаяние, что сердце Дейлирис сжалось. — Ты ей сейчас нужнее, — тихо сказала девочка, глядя на отца. Лейнор проследил за её взглядом и тяжело вздохнул. — И в кого ты у нас такая проницательная? — попытался он улыбнуться, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции. — Точно не в тебя, отец. — с лукавым блеском в глазах ответила девочка, позволив себе эту маленькую вольность. Лейнор рассмеялся, искренне и легко, словно на мгновение позабыв о боли. Её дерзость вернула ему частичку радости, такой редкой в этот тёмный день. Но он быстро взял себя в руки, понимая, что откладывать разговор с матерью нельзя. — Ладно, моя мудрая советница, — улыбнулся он, погладив Дейлирис по голове. — Подожди меня здесь. Он направился к Рейнис, чувствуя, как сердце сжимается от вины и скорби. Когда он подошёл ближе, возле матери вдруг оказался Корлис. Они не обменялись ни словом, но этого и не нужно было. В их взглядах, в едва заметных жестах читалось всё — их общее горе, поддержка и молчаливое обещание быть рядом, несмотря на боль. Трое стояли на берегу, молча глядя на море, разделённые горечью утраты, но объединённые одной общей болью.

Дейлирис же не собиралась тратить время на ожидание отца. Она понимала, что задержится надолго, а её терпение давно истощилось. Решив найти себе приключения, девочка ловко выскользнула из тени, избегая внимательных взглядов взрослых, и стремительно бросилась вперёд. Её лёгкие шаги почти не оставляли звука, а платье лишь слегка развевалось за ней. Она мчалась по траве, уверенно лавируя между лордами и дамами, как летящая стрела. Но порывистость подвела её: увлёкшись своими мыслями, Дейлирис не заметила преграду, возникшую на пути. Столкновение оказалось внезапным, и она, потеряв равновесие, рухнула на холодный каменный пол, больно ударившись пятой точкой. — Ай! — недовольно пробормотала девочка, потирая ушибленный лоб. Её взгляд тут же поднялся вверх, чтобы разглядеть виновника её падения. Перед ней стоял Криган Старк. Высокий, широкоплечий и молчаливый, он был как воплощение самого Севера: крепкий, непоколебимый, с суровым выражением лица, но добрым взглядом. Его серые глаза внимательно смотрели на неё, а уголки губ тронула едва заметная улыбка. — Всё в порядке, принцесса? — негромко произнёс он, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться. Но Дейлирис, запутавшись в своих эмоциях, быстро поднялась сама и тут же начала тараторить: — Извините, Криган... ой, то есть, лорд Старк! Я не смотрела, куда бегу, и врезалась в вас. Вы такой высокий! Как стена... Ой, то есть, я не говорю, что вы стена, хотя по ощущениям похожи... Ой, то есть, не похожи! Простите, я просто, когда растеряна, начинаю нести всякий бред, и... Её поток слов оборвался, когда Криган, сдерживавший улыбку, внезапно расхохотался. Его смех был глубоким, искренним и неожиданно заразительным. Это редкое проявление эмоций, казалось, озарило всё его лицо, делая его неожиданно мягким. Дейлирис покраснела до самых корней волос, смущённо потупив взгляд. — Вы точно не ушиблись? — с лёгкой насмешкой спросил он, всё ещё усмехаясь. — Нет, что вы! — быстро ответила девочка, упрямо вскидывая голову, но краска на её щеках всё ещё выдавала её. Криган покачал головой, явно находя её поведение забавным, и добавил, слегка смягчив голос: — Тогда осторожнее в следующий раз, принцесса. Не все "стены" такие терпеливые. Внезапно за спиной Кригана раздалось угрожающее рычание. Дейлирис замерла, видя, как из тени появляется белоснежная лютоволчица. Девочка сразу узнала её — это была Тень, верная спутница Кригана Старка. Её светлая шерсть почти сливалась с окружением, а глаза ярко сверкали, внимательно следя за каждым движением принцессы. Дейлирис, улыбнувшись, сделала шаг вперёд, желая погладить волчицу. Но Тень тут же зарычала, обнажив острые зубы. Она видела, как эта юная девочка только что "напала" на её хозяина, и была готова защитить его, устранив потенциальную угрозу. — Тень, прекрати, — спокойно сказал Криган, но его голос выражал лёгкое удивление. Обычно волчица беспрекословно подчинялась, но на этот раз она лишь яростно оскалилась, двинувшись к Дейлирис с явным намерением приблизиться ещё ближе. Криган успел лишь шагнуть вперёд, как внезапно перед Дейлирис выросла другая тень — на Тень стремительно бросился другой лютоволк. Его шерсть тёмно-рыжего окраса вспыхнула в свете, и он встал между девочкой и белоснежной волчицей, громко рыча и оскаливаясь на свою некогда сестру. Это был Тириос, лютоволк Дейлирис, чья преданность девочке не знала границ. — Тириос! — удивлённо прошептала она, чувствуя, как волк напрягся, готовый к защите. Его рычание заполнило пространство, и даже Тень на мгновение остановилась. Дейлирис протянула руку, осторожно погладив его густую шерсть. Её голос стал тихим, почти ласковым, когда она обратилась к волку на валирийском: — Tīrios, iksā sȳrkta. На её слова лютоволк мгновенно успокоился, его рычание перешло в тихое урчание. Он не сдвинулся с места, но больше не показывал агрессии. Тень же продолжала стоять, всё ещё готовая к нападению, но её остановил грозный голос Кригана. — Тень, веди себя смирно. На этот раз волчица подчинилась. Её рычание стихло, а взгляд стал спокойным, но она всё ещё внимательно следила за Дейлирис. Криган слегка нахмурился, будто обдумывая что-то, а затем бросил взгляд на принцессу, чьи пальцы всё ещё ласково перебирали рыжую шерсть Тириоса. — Было интересно узнать, каким он вырос... — с задумчивым выражением лица сказал Криган, разглядывая Тириоса, который, успокоившись, всё же продолжал внимательно следить за Тенью. Лютоволк словно прилепился к Дейлирис, демонстративно фыркнув на Кригана, давая понять, что от хозяйки не отойдёт ни на шаг. Принцесса, ощущая тепло шерсти Тириоса под ладонью, задумчиво смотрела на Кригана. Её смущение от недавнего столкновения ещё не прошло, но теперь к нему примешивался новый импульс. Неожиданно из её уст вырвалось: — А какой выросла я, не интересно? Дейлирис тут же прикусила губу, пожалев о сказанном. Её сердце забилось быстрее, когда Криган замер, внимательно посмотрев на неё. Его взгляд был спокоен и неподвижен, как холодные воды севера, а в его лице читалась сдержанность и размышление. Для него перед ним была всего лишь девочка — юная, весёлая и непоседливая, пусть и с королевской кровью. Но девочка с чистым сердцем и, возможно, желанием просто подружиться. — Вы ещё не выросли, моя принцесса, — наконец ответил он мягко, сдерживая лёгкую улыбку. — Но я уверен, вы будете прекрасной. Дейлирис почувствовала, как её лицо начинает гореть. Щёки тут же залила краска, и она опустила взгляд, смущённая таким прямым и спокойным ответом. Но затем, собравшись с духом, подняла глаза на Кригана и, словно испытывая его на терпение, с лёгким вызовом спросила: — А когда я вырасту, вы приедете посмотреть на мою "прекрасность"? Криган не смог сдержать лёгкий смешок, качнув головой. Он на мгновение опустил глаза, а затем снова посмотрел на неё, будто оценивая всю серьёзность её вопроса. — Если ваш отец сочтёт это уместным, принцесса, возможно, я найду время. — Его ответ прозвучал спокойно, но в его голосе чувствовалась искренняя доброта, которая словно согревала своим теплом. Дейлирис вздохнула, но больше ничего не сказала, хотя в её глазах играли хитрые искорки. Тень, уловив спокойный настрой своего хозяина, наконец расслабилась. Она поняла, что девочка перед ней не представляет никакой угрозы. Медленно, но уверенно волчица приблизилась к Тириосу, настороженно обнюхивая его. Тириос, сначала чуть замявшийся под её внимательным взглядом, тоже начал обнюхивать волчицу. Их морды встретились, и через несколько секунд что-то внутри их древнего инстинкта узнало друг друга. Брат и сестра, когда-то разделённые судьбой, узнали общий запах и приняли друг друга. Тень завиляла хвостом, а Тириос тут же ответил ей тем же. Вскоре они, словно два волчонка, начали бегать по траве, толкаясь и резвясь. Их громкие радостные прыжки и игривый лай наполнили пространство вокруг, разбавляя тихую атмосферу лёгким весельем. Криган и Дейлирис наблюдали за их игрой с лёгкой улыбкой. В ней не было слов, но каждый по-своему наслаждался этим моментом. Криган заметил, как девочка время от времени бросает на него взгляды — быстрые, но вполне ощутимые. Он сделал вид, что не замечает её осторожного интереса, лишь глубже вдохнул свежий воздух. Северный лорд вновь задумчиво посмотрел на лютоволков. Дейлирис едва сдерживала дрожь в голосе, борясь с желанием разорвать тягостное молчание между ними. Она искала подходящие слова, которые могли бы пробудить хоть тень эмоции на лице лорда. Но мысли, как назло, разбегались. Её взгляд был прикован к его спокойным чертам, и сердце билось всё быстрее — пока за их спинами не раздался мелодичный женский голос, разрушающий хрупкий момент. — Криган, познакомишь меня со своей собеседницей? — произнесла высокая девушка, чей облик мгновенно привлёк внимание Дейлирис. Она была статной, изящной, с густыми каштановыми волосами, заплетёнными в тугую косу. Её уверенность и грация обжигали, как ледяной ветер. Криган обернулся и, словно озарённый светом, улыбнулся. Его голос, который до этого казался холодным и отстранённым, теперь звучал тепло, почти радостно: — Принцесса, позвольте представить вам Арру Норри, моего близкого друга... и невесту. Слово "невеста" отозвалось в сердце Дейлирис острым кинжалом. Её улыбка стала натянутой, почти болезненной, но она изо всех сил пыталась сохранить невозмутимость. Криган продолжал с гордостью: — Арра, это принцесса Дейлирис. Арра улыбнулась, её лицо излучало искренность и дружелюбие. — Приятно познакомиться с вами, принцесса, — сказала она, чуть склоняя голову в знак уважения. Дейлирис попыталась ответить, но слова застряли в горле. Она изо всех сил старалась не смотреть на эту идеальную женщину, которую Криган называл своей невестой. "Невеста." Какое красивое, нежное слово — и какое жестокое. Оно эхом разбивалось о стены её сознания, раздирая мечты на осколки. Наконец, с улыбкой, которая скорее напоминала маску, Дейлирис произнесла: — Мне тоже приятно познакомиться с вами, леди Арра. Её взгляд на мгновение задержался на девушке, и она, скрепя сердце, признала её красоту. "Высокая, статная, уверенная в себе — идеальная пара для сильного северного лорда," — пронеслось в голове Дейлирис. Собрав последние крохи самообладания, она поспешно добавила: — Было приятно повидаться с вами обоими, но, к сожалению, мне пора. Приезжайте к нам почаще... Слова прозвучали на удивление вежливо, но в душе она хотела закричать: Оставайтесь на Севере! Криган и Арра, явно поглощённые друг другом, всё же проводили её благородными словами прощания. Их взгляды, полные любви, лишь усилили боль. Дейлирис развернулась так резко, что подол её платья едва не задел ближайшую колонну. Оглядываться назад она не собиралась, считая, что даже сама идея дальнейших формальностей была недостойна её времени. Её шаги звучали уверенно, но становились всё быстрее, пока не превратились в полубег. Тириос, её преданный лютоволк, шёл рядом, слегка рыча, будто поддерживая настроение своей хозяйки. — Тириос, — тихо проворчала она, едва сдерживая раздражение. — Меньше драматизма. Лютоволк хмыкнул, будто понимая, но всё равно продолжил рычать, хотя уже почти беззвучно. Когда они оказались наедине, скрытые за стенами сада, Дейлирис резко остановилась. Её руки бессознательно вцепились в густую шерсть Тириоса, словно зверь мог помочь ей удержать нарастающий гнев. Янтарные глаза волка смотрели на неё с тихим терпением, как будто он говорил: "Хочешь – продолжай, я всё равно рядом." Взгляд принцессы горел. Этот огонь не был новым, но сегодня он казался ярче. На губах застыла усмешка, тонкая и горькая, как прикосновение ледяного ветра. Её учили сдержанности, грации, умению улыбаться даже тогда, когда хочется кричать. Но разве она не была принцессой? Разве её желания не были законом? Но нет, — пронеслось в её голове, — Один раз, всего лишь один раз, моё желание и мечты оказалось пустым звуком. Она чувствовала, как несправедливость, словно холодный клинок, проникала всё глубже. Гнев сменялся обидой, а обида — тем самым упорным упрямством, которое делало её больше похожей на своего драконьего предка, чем на королевскую дочь. Её размышления внезапно прервал мягкий толчок в бок. Тириос, словно уставший от её внутренних монологов, ткнулся в неё носом. Его глаза, глубокие и янтарные, смотрели с лёгким упрёком: "Ты закончишь когда-нибудь? У нас дела поважнее." Дейлирис вздохнула и едва заметно улыбнулась. — Хорошо, хорошо. Ты победил, — прошептала она, почесав его за ухом. На валирийском её голос зазвучал мягче: — Ābra jorrāelagon. Словно услышав сигнал к началу охоты, Тириос сорвался с места, его тёмная шерсть растворилась в вечерней зелени сада. Девушка успела заметить мелькнувшую неподалёку белую тень. Она узнала волчицу. — Ах, Тириос, — пробормотала Дейлирис с кривоватой улыбкой. — Хоть кому-то сегодня повезло. Она подняла голову и посмотрела в небо. Её мысли, словно крылатые звери, устремились к далеким горизонтам, где свобода и огонь могли вновь напомнить ей, кто она есть. Дейлирис медленно развернулась и, не спеша, направилась в сторону садов. Её шаги становились всё более ленивыми, а мысли блуждали, словно облака в ветреном небе. Гнев и обида постепенно утихали, оставляя за собой лёгкую усталость, как после долгого спора с самой собой. Время потеряло значение, и Дейлирис больше не могла сказать, сколько прошло — минуты или часы, — пока её размышления не прервал тихий, немного неуверенный голос: — Дейлирис? Её хрупкая фигурка замерла, и она обернулась так резко, будто её застигли врасплох. Дейрон заметил, как её глаза на миг округлились от испуга, но затем в них вспыхнуло тепло. Её улыбка осветила лицо, словно зимний рассвет пробился сквозь тучи. Она сделала шаг вперёд, и его сердце странно дрогнуло. Она всегда была для него воплощением света, чего-то чистого и непорочного в этом суровом мире. Но он, как всегда, остался стоять на месте, будто боялся приблизиться слишком близко и разрушить её хрупкость. — Дядя! — позвала она, и её голос прозвучал так радостно, что у него перехватило дыхание. Прежде чем он успел ответить, она подбежала и обняла его с такой неожиданной силой, что он едва устоял на ногах. Её объятия были тёплыми и искренними, но Дейрон не сразу решился ответить. Его руки поднялись медленно, почти нерешительно, прежде чем сомкнуться вокруг неё. Она так мала, подумал он, и так... настояща. В груди всколыхнулось тягостное чувство — смесь нежности, тоски и вины, которую он не мог объяснить. Его пальцы слегка дрожали, когда он коснулся её плеч. Почему ты так влияешь на меня? — Ты вырос, дядя! — вдруг сказала она, поднимая лицо к его. Её звонкий смех разорвал неловкое молчание. Дейрон улыбнулся, но это была слабая, почти натянутая улыбка. — Это ты просто маленькая, — пробормотал он, стараясь говорить спокойно. На самом деле он хотел сказать ей что-то другое. Хотел сказать, как сильно он скучал, как часто думал о ней. Как её письма, пусть и редкие, были единственной ниточкой, которая связывала его с домом. Но слова застряли в горле. Ты бы не поняла, подумал он, глядя в её сияющие глаза. И слава богам за это. Оставайся такой — счастливой, невинной. Пусть ты никогда не узнаешь, что творится в моей душе. Её смех продолжал звучать в его ушах, будто сладкая мелодия, от которой невозможно укрыться. Дейрон отвернулся, притворяясь, что смотрит куда-то в сторону, чтобы скрыть, как его щеки слегка покраснели. — Расскажи мне всё! — потребовала она, цепляясь за его руку, как маленький ребёнок, что требовал внимания. — Как ты живёшь в Староместе? Скучал ли ты по мне? Как я могу ответить? Её вопросы были простыми, но для него — болезненными. Скучал ли он? Да. Думал ли он о ней? Каждую ночь и день. Он привык скрывать это даже от самого себя, но сейчас её слова сорвали с него все маски. — Скучал, — наконец пробормотал он. — Правда? — её глаза засияли так ярко, что он вынужден был отвернуться, чтобы не выдать себя. — Правда, — ответил он тихо, почти глухо. Они шли по извилистым дорожкам сада. Дейрон слушал её болтовню, отвечал короткими фразами, но в мыслях бурлило что-то слишком сложное, чтобы выразить словами. Почему именно сейчас? Почему именно ты а должна была стать для меня этим лучом света? Он знал, что это неправильно. Её улыбка, её прикосновения — всё это было невинным, детским. Но он чувствовал в этих мгновениях тепло, которое невозможно было игнорировать. И вместе с этим — вину. — Дядя Гвейн научил меня искусству меча, — внезапно проговорил он, надеясь сменить тему и отвлечься от своих мыслей. — Гвейн? Брат королевы? — удивилась она, с любопытством глядя на него. Дейлирис часто слышала его имя, так как он был сыном десницы. Дейрон слабо улыбнулся, стараясь казаться спокойным. — Да. Он добрый человек. Ты хочешь с ним познакомиться? Она радостно закивала, не задумываясь. — Конечно! Дейрон чуть крепче сжал её ладонь, чтобы не потерять связь с реальностью. Он шагнул вперёд, ведя её к выходу из сада, но внутри чувствовал, как его мысли словно дикие волны бьются о стены его сознания. Я должен быть сильнее. Ради тебя. Ради нас обоих. Найти Гвейна Хайтауэра оказалось проще простого. Он сидел на скамейке в тенистом уголке сада, окружённый благоухающими цветами и яркими солнечными лучами, пробивавшимися сквозь листья деревьев. Его поза была расслабленной, а взгляд устремлён вдаль, будто он размышлял о чём-то важном, но лёгкая улыбка, играющая на его губах, выдавала, что мысли его были вовсе не тягостными. Дейрон, который тащил за руку Дейлирис, выглядел напряжённым, хотя старался казаться собранным. Его пальцы чуть сильнее сжимали её ладонь, чем было нужно, а глаза выдавали скрытую нервозность. Он точно репетировал этот момент в голове уже не один раз. Гвейн заметил их приближение и, подняв взгляд, тут же выпрямился. В его движениях чувствовалась лёгкость и грация, что только подчёркивали безупречную внешность. Его черты были классически правильными, кожа бледная, рыжие волосы мягкими волнами падали на плечи. Свет солнца, игравший в его глазах, делал их почти медными, что придавало ему облик героя из баллад. Дейрон остановился прямо перед ним, слегка подтолкнув Дейлирис вперёд. — Дядя Гвейн, это… это Дейлирис, — проговорил он тихо, стараясь не выдать волнения. Однако, услышав собственные слова, он внутренне поморщился, осознавая, как глупо это прозвучало. Гвейн поднялся со скамейки, его высокая фигура отбрасывала лёгкую тень на стоявших перед ним детей. Он слегка склонил голову, приветствуя их, и тепло улыбнулся, что сделало его лицо ещё более притягательным. — Принцесса, для меня огромная честь познакомиться с вами, — произнёс он глубоким, бархатным голосом, полным благородства и искреннего уважения. Дейлирис молчала, внимательно разглядывая Гвейна. Её большие глаза будто пытались изучить каждую деталь его облика: от медных волос до чуть насмешливого изгиба губ. Она не моргала, словно проверяла, соответствует ли он какому-то её внутреннему стандарту. Через несколько долгих секунд она повернулась к Дейрону и полностью серьёзно заявила: — Он красивый. Я хочу, чтобы он женился на мне. Эти слова прозвучали настолько уверенно, что Гвейн застыл на мгновение, его брови слегка взметнулись вверх, но затем он не удержался и расплылся в широкой улыбке. Дейрон, напротив, выглядел так, будто земля уходит у него из-под ног. Его лицо покраснело, а рот приоткрылся от удивления. — Что? — выдохнул он, явно пытаясь понять, как реагировать на такое заявление. Гвейн же, сдерживая смех, наклонился к Дейлирис, его глаза искрились весельем. — Принцесса, вы слишком добры ко мне, но… — начал он мягко, стараясь не задеть чувства девочки. — Вы же не женаты? — перебила она, сложив руки на груди. Её взгляд стал ещё более цепким и оценивающим. — Нет, но… — вновь попытался ответить Гвейн, но Дейлирис снова его перебила. — Тогда решено, — произнесла она с уверенностью, которая не оставляла места сомнениям. — Я поговорю с десницей, вашим отцом, и всё устрою. Дейрон, который до этого молчал, больше не выдержал: — Дейлирис! Он слишком стар для тебя! — выпалил он, чувствуя, как напряжение начинает зашкаливать. — И я… Девочка обернулась к нему, нахмурив брови, её взгляд был полон непонимания. — Ему же не сто лет, Дейрон, — ответила она, явно недовольная его вмешательством. Затем она вновь повернулась к Гвейну и, чуть приподняв подбородок, добавила: — Он идеален. Гвейн рассмеялся, его смех был лёгким и заразительным. Даже солнечный свет, казалось, стал теплее от этого звука. — Принцесса, вы очаровательны, — произнёс он, когда смех чуть стих. — Но, боюсь, я пока предпочту остаться рыцарем, а не женихом. Дейлирис фыркнула, её маленький носик морщился от явного недовольства. Она развернулась к Дейрону, потянув его за руку: — Мы ещё посмотрим, — бросила она через плечо, уводя растерянного мальчика прочь из сада. Гвейн проводил их взглядом, улыбаясь. Он покачал головой, всё ещё посмеиваясь. — Какое... прелестное дитя.

***

Рейнира, стоявшая у стола с чашей вина, наслаждалась редкой минутой покоя. Тихий шелест ветра, касающегося занавесок, и приглушённые звуки из садов, казалось, отдаляли суету её жизни. Она не ожидала, что в эту идиллию ворвётся её дочь, таща за руку её брата Дейрона. Девочка, с порывистой решимостью, затащила Дейрона к матери и наконец остановилась, переводя дыхание. Её лицо раскраснелось, а взгляд горел уверенностью, в то время как Дейрон, напротив, выглядел скорее уставшим и растерянным. Его взгляд будто говорил: «Я просто посредник, не вините меня». — Здравствуй, сестра, — произнёс он ровно, стараясь выглядеть невозмутимо. Но Рейнира, опытным взглядом матери, тут же заметила, как девочка сжимала его ладонь, не давая ему ни малейшего шанса вырваться. — Здравствуй, Дейрон. Чем я могу вам помочь? — спросила она, приподняв бровь. Её голос звучал мягко, но взгляд настороженно изучал лица детей, пытаясь угадать, какую бурю они принесли с собой. Дейрон открыл рот, собираясь ответить, но едва успел выдохнуть: — Нет, спасибо, мы просто… — как вдруг Дейлирис топнула ножкой. — Матушка, я хочу, чтобы сир Гвейн на мне женился! — громко заявила она, в её голосе не было и тени сомнения. Рейнира застыла, едва слышимый скрип кубка в её руке стал единственным звуком. Её лицо оставалось совершенно бесстрастным, как будто слова дочери вовсе не долетели до неё. Дейрон, напротив, готов был провалиться сквозь землю. Молчание длилось слишком долго. Дейрон почувствовал, как напряжение в комнате нарастает. «Она сейчас взорвётся, — мелькнула у него мысль, — и всё это свалится на меня». Но Рейнира, наконец, нарушила тишину. — Да будет так, — произнесла она спокойно, будто речь шла о выборе ткани для нового платья. — Правда? — прошептала Дейлирис с ноткой сомнения, но её губы против воли растянулись в крошечной улыбке. Рейнира смотрела на дочь с лёгкой улыбкой, но тут её голос вновь прозвучал, также ровно и спокойно, как будто она читала старинную книгу: — Тогда завтра ты соберёшь вещи, попрощаешься с братьями и уедешь в Старомест. Улыбка на лице Дейлирис угасла. — Уеду? — переспросила она, её голос стал тоньше, почти неуверенным. — Конечно, — кивнула Рейнира. — Старомест — дом Гвейна. Там ты будешь жить со своим супругом. У тебя появятся дети, и у тебя не будет времени играть с Тириосом или летать со мной на Сиракс. Но не переживай, малышка, мы будем приезжать на твои именины... если найдём время. — с каждым словом Рейниры на лице Дейрона растягивалась улыбка, он понял, что делает сестра. Дейлирис же стояла как громом поражённая. Её глаза наполнились растерянностью, а в голове, казалось, вихрем пронеслись образы того, что она потеряет. Она медленно подошла к матери, её маленькие руки слегка дрожали, когда она потянулась к подолу платья Рейниры. — Матушка, — начала она тихо, её голос был едва слышен, но на удивление серьёзен. — А можно мне выйти за Гвейна позже? Рейнира, наконец, отложила кубок и присела перед дочерью. Она смотрела ей прямо в глаза, её взгляд был полон мягкости и понимания. — Тогда давай поговорим об этом, когда наступит это "позже", — сказала она, едва заметно улыбнувшись. Дейлирис кивнула, будто получила отсрочку от неминуемой беды. Она быстро схватила Дейрона за руку и поспешила выйти из комнаты, бросив на мать последний задумчивый взгляд. Рейнира проводила их взглядом и, вернувшись к своему месту у окна, с лёгкой грустью задумалась. Она знала, что ранние браки могут стать клеткой, и не хотела, чтобы её дочь прошла через то же, что пришлось пережить ей самой. Поставив бокал на стол, Рейнира медленно выдохнула, словно пытаясь выпустить вместе с этим выдохом и тревогу, которая всё сильнее сжимала её сердце. Голова кружилась, а в желудке скручивался тугой узел. Может, это всё последствия корабельной качки, а может, тяжесть похоронной атмосферы. Но настоящая причина была другой — она не могла перестать думать о Деймоне. Он ждал её где-то там, среди теней и мерцающего света свечей, и эта мысль будоражила её больше, чем хотелось бы признать. Рейнира боялась этой встречи. Не так, как ребёнок боится грозы, и не так, как она когда-то боялась отца, требующего безупречности. Нет, её страх перед Деймоном был сложным, многослойным — он был смесью уважения, опасения и той странной остроты, которая пробегает по коже, когда подходишь слишком близко к пламени. Соболезновать ему казалось делом невозможным. Деймон не был из тех, кто утопает в горе, позволяя ему захлестнуть себя. Он скорее загонит боль в самые глубокие уголки души, скроет её под бронёй насмешек и едва уловимых усмешек, а потом — что? Рейнира не знала, и именно это её пугало. С дочерьми Деймона всё было иначе. Бейла и Рейна, прижавшись к Рейнис, выглядели потерянными и опустошёнными. С ними слова утешения шли легче — их можно было просто держать за руки и молчать, и это было бы достаточно. Но Деймон? Утешить его — всё равно что пытаться погасить пламя дракона мокрым платком. Рейнира поднялась и подошла к своим сыновьям. Закатное солнце мягко освещало их лица, добавляя им невинности, которая так часто сбивала с толку. — Ступайте с Элиндой, — сказала она тихо, но твёрдо. — Матушка, можно нам побыть здесь ещё немного? — Джейс посмотрел на неё с привычной детской надеждой, которая могла бы тронуть кого угодно, но не Рейниру в этот момент. — Я сказала: идите спать, — она подняла подбородок, глядя на сыновей так, словно её слова были высечены в камне. Мальчики с неохотой подчинились, позволив служанке взять их за руки. Элинда повела их прочь, но не успела уйти далеко, как Рейнира догнала её. — Забери ещё и Дейлирис, — велела она. Дочь стояла неподалёку, беседуя с Дейроном и Эймондом. Её лицо сияло, а глаза блестели от увлечения разговором. Рейнира остановилась на мгновение, чувствуя, как её сердце сжалось от чувства вины. Да, её дочь долго не виделась с родней, но ночь близилась, и маленьким девочкам нужно было спать. — Иди с Элиндой, Дейлирис, — мягко позвала она. Девочка оглянулась на мать, потом на своих собеседников. Эймонд даже не попытался её удержать — в его взгляде читалась равнодушная уверенность человека, который знает, что ночь всегда побеждает день. В отличие от Дейрона, что смотрел на сестру взглядом побитой собаки. Дейлирис на мгновение замялась, но потом подчинилась. Уходя, она бросила последний взгляд на Рейниру. Оставшись одна, Рейнира вернулась к бокалу, который теперь казался чужим, словно он принадлежал другой версии её самой — той, что не боялась встречи с человеком, способным сломать её одним словом. О да, Деймон умел ломать. И когда-то он уже сломал её так, что восстановлению не подлежала даже самая малая часть. Всё, что осталось, было собрано из осколков, но целым это уже не назовёшь. И теперь, спускаясь по холодным каменным ступеням, Рейнира чувствовала, как прошлое вновь обрушивается на неё, накатывая волнами, словно море внизу. Он стоял у перил, небрежно облокотившись, словно происходящее, как и всё в нём, было для него лишь временной забавой. В одной руке он держал бокал, его пальцы, украшенные кольцами, поблёскивали в свете факелов. Деймон смотрел на море, но Рейнире показалось, что он смотрит куда-то дальше, туда, куда ей никогда не достичь. На мгновение она замерла, её сердце пропустило удар. Ей вдруг захотелось исчезнуть, стать невидимой, раствориться в этих тенях, чтобы он никогда её не увидел. Чтобы его глаза — те самые лиловые глаза, которые умели пробивать любую броню — не нашли её в этой ночи. Но, словно нарочно, он обернулся. Будто почувствовал, что за ним наблюдают. Их взгляды встретились. Его глаза — наполненные тем странным, тревожным огоньком, который она так хорошо знала — замерли на её лице, а потом медленно скользнули вниз, изучая каждую деталь, как будто он видел её впервые. Затем обратно вверх, будто проверяя, всё ли в ней осталось таким, каким он это запомнил. Рейнира почувствовала, как её лицо заливает краска. Её кожа горела от взгляда, который обнажал всё, что она так отчаянно пыталась скрыть — страх, слабость, стыд. Страх не перед Деймоном, а перед собой — перед той, что была рядом с ним когда-то. Может, он её не узнал? Может, смотря на неё сейчас, он спрашивал себя, куда делась та Рейнира? Она с трудом удержала его взгляд, словно это была битва, в которой ей было суждено проиграть. Медленно, почти механически, она кивнула ему. Деймон ответил кивком, в котором было больше власти, чем в любом королевском приказе. Её дыхание стало тяжелее. Почувствовав, что ещё миг — и она сломается окончательно, Рейнира резко развернулась и пошла прочь. Настолько быстро, насколько это позволяли приличия. Но каждый шаг отдавался гулом в её голове, словно барабаны, возвещающие о её поражении. Ей нужно было спрятаться. Найти место, где можно вдохнуть полной грудью и где никто — а особенно он — не смог бы её найти. Спустившись по тропинке, Рейнира оказалась на побережье. Ночные волны лениво накатывались на песок, оставляя за собой тёмные полосы, которые тут же исчезали, поглощённые новым приливом. Она медленно шагала вдоль берега, пытаясь заглушить хаос мыслей внутри. Вдох, выдох. К чёрту Деймона. Она и так потеряла слишком много из-за него — больше, чем можно было себе позволить. Её ноги то и дело задевали ракушки и камешки, раскиданные по песку. Один из них она лениво толкнула носком, наблюдая, как он, неуклюже покатившись, падает в воду. Прямо как в детстве. Тогда всё было проще. Не было ни войны, ни политических игр, ни того мучительного взгляда, который мог заглянуть ей в душу. Были только камни, волны и небо, которое, казалось, обещало бесконечность. Но её мысленный побег длился недолго. – Как долго ты собираешься от меня бегать? – голос за спиной прозвучал неожиданно, как гром среди ясного неба. Рейнира замерла. Одна нога была всё ещё поднята, готовая ударить следующий камень, но теперь она выглядела скорее как птица, которую застали врасплох. Что уж говорить, это была не самая элегантная поза для наследницы Железного трона. Она моргнула, пытаясь собраться с мыслями. Ну, конечно. Кто ещё мог появиться в тот момент, когда её охватила иллюзорная свобода? Её сердце бешено колотилось, словно пыталось вырваться из груди. Она почти слышала его удары в ушах. Оно так громко билось, что Рейнира искренне боялась: а вдруг оно просто возьмёт и остановится? Вот так, прямо сейчас, на этом побережье, перед ним. Не оборачиваясь, она сказала: – Я не бегаю, дядя. Рейнира наконец двинулась дальше, стараясь не оглядываться назад, хотя чувствовала, что он всё ещё стоит там, неподвижный, как каменная статуя. Может, поймёт, что его присутствие совсем неуместно, и уйдёт? Но нет. Его шаги раздались за спиной, и она почувствовала, как раздражение поднимается в ней волной. Видимо, Деймон решил, что племянницу можно и нужно сопровождать, даже если она явно не в восторге. И вот трепет, который сковывал её перед встречей, окончательно растворился, оставив место тому, что копилось в ней все эти долгие годы. Ненависть. Обида. Глухая ярость. – Ты изменилась, Рейнира, – произнёс он, ускоряя шаги и нагоняя её. Рейнира резко остановилась, ошеломлённая наглостью. Он серьёзно? Конечно, серьёзно. Это же Деймон. Кто ещё, едва увидев её, будет бить в самое больное? Она обернулась, глаза сверкали от гнева. – Зато вы, дяденька, остались таким же... – начала она, но тут же прикусила язык, осознав, что стоит чуть-чуть отпустить себя, и из её уст польётся слишком много яда. Деймон, конечно, не упустил шанса. – Горячим и вечно молодым? – с усмешкой подхватил он, обгоняя её и становясь прямо перед ней. Её резкая остановка была настолько внезапной, что она едва не врезалась в него. Он явно ждал ответа. Ну что ж, он его получит. – Нахальным, дерзким, мерзким, тупым и упёртым, старым бараноподобным козлом! – выпалила она с таким жаром, что его самодовольная улыбка на миг угасла. Не упустив возможности, Рейнира обошла его, нарочно зацепив плечом, и двинулась дальше. – Рейнира, – протянул он сзади, и она тут же ощутила, как его голос обволакивает её, тягучий, с привычной ноткой насмешливой галантности. – Бараны, знаешь ли, не бывают козлами. Она тяжело вздохнула, закатывая глаза так, что, казалось, могла увидеть собственный затылок. – А вы, дяденька, в своем роде такой один, – бросила она через плечо, не оборачиваясь, но едва не подавившись собственными словами. Смех Деймона раздался за её спиной, тёплый и колючий одновременно. Он звучал так, словно он искренне забавлялся, а она, в очередной раз, была центром его развлечений. Злость закипела в её крови. Вот ведь жалкий, самодовольный... Ах, она ещё собиралась принести ему соболезнования? Наивность, граничащая с глупостью! Она шагала, подняв голову так высоко, что её нос едва не касался неба. Всё её поведение кричало: Я – королева, а вы все пыль у меня под ногами. Деймон должен был видеть, что она не игрушка и что его влияние на неё давно утратило силу. Но судьба, видимо, решила иначе. Вся её королевская грация закончилась в один миг. Её взгляд, устремлённый вверх, не позволил заметить предательскую ямку в песке. И вот, одним неловким шагом, Рейнира споткнулась и, с величием, достойным Таргариенов, рухнула задницей прямо в мокрый песок. Грациозно? Несомненно. Уверенно? Конечно. Смеялся ли Деймон? Рейнира не слышала, но была уверена: стоит ему издать хоть звук, и она его придушит, видят боги. Она сидела на мокром песке, тщательно обдумывая следующий шаг. В прямом смысле. Стоило ей снова встать и упасть – и это будет её конец. Королева, поскользнувшаяся на собственном тщеславии. Удар пронзил её сердце, когда она услышала, как шаги Деймона приближаются. И она все ещё сидела в мокром песке, стараясь не встречаться с его взглядом. Но это было бесполезно — она чувствовала, как его присутствие обволакивает её, сжимает горло невидимыми тисками. Шаги Деймона звучали всё ближе, будто время замедлилось, и каждый звук отдавался эхом в её голове. – Аккуратнее, – раздался его голос, низкий и бархатистый, но лишённый привычной насмешки. Рейнира подняла взгляд, а затем сразу же пожалела об этом. В его глазах была тьма. Не та тьма, что пугала её раньше, но другая – глубокая, неумолимая. Одержимость. Он протянул ей руку, но не двинулся ближе. Это было странно – как будто он боялся сделать ещё один шаг, словно осознавал, что его присутствие уже пугает её. – Я в состоянии сама справиться, – прошипела она, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности. Она дёрнула руку, но пальцы Деймона на её запястье не разжались. – Очевидно, что нет, – ответил он. Но его голос был тихим, и в нём звучала… печаль? Рейнира заставила себя посмотреть на него. Его лицо было как вырезано из мрамора, ни одной привычной усмешки, ни намёка на издёвку. Только эта тьма в глазах, обжигающая, будто он видел в ней не женщину, а что-то большее, что-то, от чего он не мог отказаться. – Почему ты прячешься от меня, Рейнира? – спросил он вдруг, его голос был мягким, почти нежным. – Я не прячусь, – сказала она, сжимая кулаки так сильно, что ногти врезались в ладони. Он смотрел на неё, будто пытаясь проникнуть под кожу, за завесу её слов. – Тогда почему ты скрываешь от меня самое важное? Её дыхание застыло в груди. Она резко встала и попыталась шагнуть назад, но рука Деймона не позволяла. – О чём ты? Деймон наклонился чуть ближе, его лицо теперь было так близко, что она могла почувствовать тепло его дыхания. – Ты думаешь, я бы не узнал, Рейнира? – его голос дрогнул. – Ты думаешь, что способна меня обмануть? Она почувствовала, как в груди вспыхивает что-то похожее на боль, а потом переходит в страх. – Я не знаю, о чём ты говоришь, – прошептала она, пытаясь вырваться из его хватки, её голос почти сломался. Деймон выпрямился, но не отступил. Его взгляд горел слишком ярко, и этот огонь пугал Рейниру больше, чем любая угроза. – Ты думаешь, я хочу пугать тебя? – спросил он, голос его был опасно мягким, почти сахарным. – Но я смотрю на тебя и вижу... что-то, что ты у меня украла. Её дыхание замерло, но она всё же заставила себя выпрямиться, подняв голову, как будто этот жест мог защитить её от него. – Я не знаю, о чём ты, – холодно бросила она, но в голосе мелькнула дрожь. Деймон ухмыльнулся, но в его улыбке не было ни капли лёгкости. – Не знаешь? Действительно, Рейнира? Ты отдала моего ребёнка другому мужчине! – его голос обжигал, – и думаешь, что можешь просто забыть об этом? Она сжала кулаки, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха и ярости. – Деймон, Дейлирис – дочь Лейнора, – выпалила Рейнира, чувствуя, как её слова дребезжат в воздухе. – Не смей! – рявкнул он, делая шаг к ней, и она машинально отступила назад, чувствуя, как спиной упирается в холодный камень. – Не смей лгать мне в лицо! Его голос был низким, яростным шёпотом, но в нём была и боль, обжигающая, словно открытая рана. – Ты выбрала Лейнора. Ты выбрала его имя. Ты выбрала его ложь. Но кровь не обмануть, Рейнира. Она моя, – в его глазах сверкнуло что-то дикое, необузданное. – Она – Лейнора, – прошептала Рейнира, но её голос был почти не слышен, как шелест ветра. Деймон приблизился настолько, что между ними осталась лишь жалкая дистанция, и его взгляд прожигал её до самого сердца. – Ты лгала мне десять лет, – прошипел он, и в этом голосе было больше ярости, чем она когда-либо слышала. – Ты отняла у меня всё, что я мог бы иметь. А теперь ты хочешь, чтобы я просто... ушёл? – Это был твой выбор, – резко ответила она, глядя ему в глаза, но чувствовала, как её голос дрожит. – Нет, – отрезал он, покачав головой. – Это был твой выбор, Рейнира. Ты решила, что я не достоин знать правду. Он замолчал, и её сердце бешено билось в груди. – Но теперь я знаю, – произнёс Деймон, его голос звучал глухо, но каждый его слог резал воздух, как лезвие. – И ты не заставишь меня уйти. Рейнира не выдержала. Всё, что она пыталась скрыть, всё, что грызло её изнутри все эти годы, вырвалось наружу, как буря. – Ты не имеешь права говорить это! – её голос дрожал, но она кричала, не сдерживаясь. – Ты не имеешь права на неё! Деймон напрягся, его челюсть сжалась, но он не перебивал. – Ты сам ушёл, ты сам бросил меня! – продолжала она, её голос сорвался на хриплый выкрик. – Ты решил, что я была недостаточно хороша, что мой ребёнок не твой. Ты даже не дал мне возможности объяснить! Её руки дрожали, а слёзы катились по щекам, но Рейнира словно не замечала. – Ты хочешь знать правду? Ты хочешь услышать, что я сделала? – она горько рассмеялась, но смех звучал так, будто она задыхалась. – После той ночи, после того, как ты ушёл, я выпила лунный чай. Я сделала всё, чтобы не было... ничего твоего. Ложь. Она лгала. Она лгала ему, и ей не было стыдно. Если это будет стоить её души, она готова была на это. Ради детей. Ради того, чтобы они были в безопасности. Деймон резко шагнул вперёд, его лицо исказилось гневом, но в его глазах пылала боль. – Прекрати, – прорычал он, голос был низким и угрожающим. – Нет, я не перестану! – выкрикнула она, её голос почти сорвался. – Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти! Ты не знаешь, как я ночами молилась, чтобы забыть твоё имя! Чтобы забыть тебя! Он подошёл ближе, слишком близко, его тень накрыла её. – Ты лжёшь, – сказал он тихо, но в его голосе была сталь. – Думаешь, мне легко было? – Рейнира почти истерически рассмеялась, её руки сжались в кулаки. – Думаешь, я хотела тебя забыть? Но ты сам выбрал уйти, Деймон! Ты выбрал оставить меня одну с этим ребёнком! – Дейлирис… – его голос дрогнул, но она не дала ему договорить. – Не смей говорить её имя! – закричала она. – Ты не её отец! Ты никогда им не был и не будешь! Её отец – Лейнор. Он был рядом, когда ты бежал! Деймон шагнул ещё ближе, его лицо было слишком близко к её, его дыхание обжигало её кожу. – Не смей, – его голос был тихим, но настолько угрожающим, что её сердце сжалось от страха. – Не смей говорить это снова. Я знаю правду, Рейнира. Я знаю, чья она дочь. Рейнира почувствовала, как её спина упёрлась в холодный камень. Её дыхание стало сбивчивым, но она всё ещё пыталась держаться. – Ты ничего не знаешь, – прошептала она, слёзы катились по её лицу, но она упрямо подняла голову. – Ты никогда ничего не знал. Деймон молчал, его взгляд становился всё темнее, а напряжение между ними росло, как натянутая до предела струна. Его дыхание было тяжёлым, слова, кажется, готовы были вырваться наружу, но он удерживал их, словно боялся, что, сказав, уже не сможет остановиться. Но вдруг над ними раздался глубокий, протяжный рёв дракона, заставивший обоих замереть. Рейнира инстинктивно подняла голову. Высоко в небе, словно огромная тень, кружила Вхагар – величественная и грозная. Легендарный дракон покойной Лейны разрезал облака, и от этого зрелища захватывало дух. Но взгляд Рейниры остановился не на самом драконе, а на фигуре, сидящей на её спине. – Кто-то оседлал Вхагар, – задумчиво произнёс Деймон, следя за движениями дракона. В его голосе смешались удивление, но также затаённое беспокойство. Рейнира нахмурилась, её мысли бешено метались. Кто мог решиться на это? Кто был настолько отчаянным и смелым, чтобы приблизиться к самому огромному и своенравному дракону, потерявшему своего всадника? Это должен быть кто-то, у кого не было собственного дракона... кто-то, кто... Её глаза расширились, и лицо побледнело. – Дейлирис! – выдохнула она, ощущая, как земля уходит из-под ног.