Пламя дракона: И зимний цветок.

Два года спустя

– Мимо, принцесса, – раздался глубокий и слегка укоризненный голос Аррика, когда стрела, выпущенная Дейлирис, пролетела мимо мишени и, вздрогнув, вонзилась в деревянный забор. Он с беспокойством наблюдал, как её дрожащие руки вновь прицеливаются, но тщетно. Вздохнув, он понял, что тренировку пора завершать. Любого другого мальчишку он бы заставил стрелять до тех пор, пока тот не попал бы в цель. Но Дейлирис была не просто ученицей – она была дочерью будущей королевы, и к ней следовало подходить с особой деликатностью. Аррик никогда прежде не обучал девочек, и это было для него непростым испытанием. Он привык к шумным мальчишкам, готовым ради чести и меча терпеть боль и унижение. Но Рейнира настояла на том, чтобы её дочь обучалась стрельбе, и от её слова не было отступления. Раньше этим занимался его брат Эррик, но тот был назначен стражем Эйгона, чтобы удерживать принца от его постоянных выходок. Так уже полгода Аррик заменял брата, стараясь передать принцессе всё своё мастерство. Дейлирис тосковала по Эррику. Его добрые слова и терпеливые наставления всегда приносили ей уверенность. Но теперь он редко мог выкроить время для тренировок с ней, и его отсутствие с каждым днём ощущалось всё сильнее. Сегодня её руки дрожали от чего-то большего, чем просто усталость. С самого утра Рейнира мучилась в родах. Сначала Дейлирис была рада новости о том, что их семья станет больше, но как только она услышала крики матери, её охватил холодный страх. Как больно это должно быть? Неужели ей самой однажды придётся пройти через нечто подобное? Аррик, заметив её внутреннее беспокойство, решил, что не стоит продолжать. – Принцесса, на сегодня достаточно, – произнёс он мягко, и Дейлирис с облегчением опустила лук; её сердце всё ещё сжималось от тревожных мыслей. Возвращаясь с тренировки, Дейлирис чувствовала, как её мысли тяжелеют. Она хотела быть рядом с матерью, но Рейнира, боясь, что роды могут испугать дочь, велела слугам увести её прочь. Теперь, когда все вокруг были заняты: её милая тётя Хелейна, как ни странно, спала; Джейс и Люк играли с Вермаксом; отец снова куда-то пропал, а дедушка был на совете, – Дейлирис осталась одна со своими переживаниями. Единственным, кто мог её утешить, был Тириос, её верный лютоволк. Когда-то он был маленьким щенком, но теперь вырос в могучего зверя, чья огромная морда, положенная на колени Дейлирис, почти касалась её подбородка. Красный Замок трепетал перед этим грозным существом – вся прислуга в страхе разбегалась, едва завидев принцессу с Тириосом. Но для Дейлирис он был самым нежным и милым существом на свете. Как можно бояться его, когда он так преданно смотрит на тебя своими янтарными глазами? Сев на холодные камни внутреннего двора, она почувствовала, как волк, словно чувствуя её беспокойство, тихо подошёл ближе и положил свою массивную голову ей на колени. Его мягкая шерсть была теплее, чем мантия, и от его прикосновения девочка немного успокоилась. Как такое большое и неуклюжее существо может быть столь добрым и заботливым? Тириос, словно услышав её мысли, завилял хвостом с такой силой, что случайно сбил горшок с цветами, стоящий рядом. Дейлирис едва сдержала улыбку, глядя на разбежавшуюся прислугу. – И как кто-то может тебя бояться? Ты же просто большой, неуклюжий добряк, – тихо прошептала она, поглаживая волка по голове. Тириос жил в покоях Дейлирис, хотя сначала её мать, Рейнира, была решительно против такого соседства. Ведь какая мать позволит, чтобы рядом с её ребёнком жил дикий зверь? Но волк оказался преданным стражем: его безмолвная забота и грозная охрана постепенно успокоили тревоги Рейниры, и она смирилась с этим. Поглаживая мягкую шерсть Тириоса, Дейлирис не могла не думать о лорде Кригане Старке, который давно уже не появлялся в её жизни. С того самого дня, когда ей исполнилось восемь, они больше не виделись. Она слышала, что Криган уже стал лордом Винтерфелла, свергнув своего дядю, который, несмотря на законы, попытался узурпировать титул. "Как он там? Не забыл ли своё приглашение?" — размышляла она, вспоминая тот вечер. Её сны часто приносили образы Кригана, но она никогда не видела его лица целиком, лишь глаза — глубокие, как штормовое небо. Но не только Криган являлся в её грезах. Принц Дейрон, её дядя, также часто посещал её сны. Уже год прошёл с тех пор, как он уехал в Старомест, и с его уходом что-то изменилось в их семье. Они продолжали писать друг другу письма, но это было не то, что раньше. Дейлирис скучала по временам, когда их большая семья собиралась вместе. Да, были разногласия между их домами, но она не могла и подумать, что всё так серьёзно. Она знала, что между её матерью и королевой Алисентой была какая-то вражда. Но и что с того? Даже она с тётей Хелейной иногда ссорились, но всегда находили способ помириться. Девочка ещё не понимала, что это была не просто ссора, а противостояние, за которым скрывались более могущественные силы. За их спинами уже давно стояли кукловоды, готовые дёргать за ниточки, направляя события по своему замыслу. Дом дракона ожидала страшная и кровавая война. Но поднимется ли её рука против врагов матери, если эти враги — её собственная родня? Дейлирис могла бы просидеть там вечность, погружённая в свои мысли, но Тириос, резко подняв голову, убежал в кусты, заставив её напрячься. Она схватила лук, натянула тетиву и наставила стрелу в то место, куда побежал волк. Дейлирис едва успела прицелиться, как из-за кустов раздался знакомый голос: – Прости, что испугал, племянница. Надеюсь, ты не собиралась пустить эту стрелу в моего несчастного коня? Из густой зелени появился дядя её матери, Эдмунд Аррен. Величественный, как всегда, он медленно шагал к ней, ведя за собой великолепного жеребца. Тириос стоял неподалёку, внимательно следя за каждым его движением, но, увидев, что гость не представляет опасности, отошёл в сторону. Дейлирис сразу опустила лук и выдохнула с облегчением. – Дядя Эдмунд! – прокричала Дейлирис, влетев в его объятия. – Я не ожидала вас здесь увидеть! Эдмунд Аррен, улыбнувшись, крепче прижал к себе девочку. Когда она отстранилась, то могла его хорошенько рассмотреть. Тёмные, слегка волнистые волосы, падающие на плечи, и глубокие карие глаза, отражавшие мудрость, были сразу заметны. Его лицо, аккуратно обрамлённое коротко стриженой бородой, сочетало в себе как силу, так и мягкость. Лишь небольшие морщины на уголках глаз указывали на его возраст. Эдмунд всегда двигался с уверенностью и грацией, свойственной истинному джентльмену. – Я тоже не планировал стать мишенью, но, видимо, твоя меткость меня подвела, – он слегка подмигнул, не скрывая легкой усмешки. Дейлирис не могла сдержать улыбку. Эдмунд всегда умел расположить к себе людей, и с ним она чувствовала себя в безопасности. – Простите, я просто… – начала было оправдываться она, но дядя мягко её перебил: – Не нужно извиняться, дорогая. Я лишь хотел убедиться, что ты хорошо проводишь время. Хотя, – на секунду задумался он, – признаюсь, надеялся, что ты не так серьёзно относишься к тренировкам, как твои братья. Он сел рядом с ней на холодные камни, поглаживая лук, который она всё ещё держала в руках. – Твоя бабушка была бы горда, видя, как ты становишься столь искусной в стрельбе. Но она скорее бы предпочла, чтобы ты больше занималась музыкой или танцами. – Его лицо было хмурым, когда он вспоминал свою сестру-близнеца, свою милую Эймму. Дейлирис как будто была её отражением, и Эдмунд, несмотря на свои обязанности лорда, старался почаще вырваться, дабы увидеть Рейниру и Дейлири. Дейлирис посмотрела на него, смущённая, но тронутая его словами. – Я просто хочу быть полезной, дядя. Мама всегда говорит, что мы должны быть готовы ко всему. Эдмунд кивнул, его взгляд смягчился. – Мудрые слова. Твоя мать научила тебя многому, но не забывай: даже самые суровые времена не могут лишить нас счастья. А в тебе его больше, чем ты можешь себе представить. Дейлирис ощутила, как тяжесть последних дней немного отступила. Эдмунд Аррен был человеком удивительным и всегда умел найти правильные слова; его присутствие успокаивало её. Внезапно дядя подхватил Дейлирис на руки и, подмигнув ей с лёгкой улыбкой, направился в сторону замка. Она удивлённо рассмеялась, но быстро заметила, как Тириос напрягся: его янтарные глаза следили за каждым движением Эдмунда. Волк зарычал, показывая, что не забыл про свою обязанность защищать хозяйку. Прошло полтора года с тех пор, как дядя последний раз бывал в Красном Замке, и Тириос не узнал его. — Тириос, спокойно, — мягко произнесла Дейлирис, пытаясь успокоить волка. Но огромный зверь продолжал с осторожностью наблюдать за действиями Эдмунда, готовый в любую секунду броситься на защиту. — Не переживай, моя дорогая, — Эдмунд понизил голос, всё ещё удерживая племянницу на руках. — Я уверен, мы сможем поладить. На что волк громко рыкнул, явно не соглашаясь с ним. Дейлирис же улыбнулась, чувствуя тепло и в словах дяди, и с готовностью позволила ему нести её к покоям. Тириос, хотя и не совсем успокоился, последовал за ними шаг в шаг, всегда оставаясь рядом. Подойдя к покоям матери, Дейлирис и её дядю Эдмунда остановил сир Харвин. Его суровое лицо было непреклонным, когда он сообщил, что принцесса Рейнира всё ещё рожает, и их присутствие там нежелательно. Эдмунд, тяжело вздохнув, медленно опустил Дейлирис на пол. – Ну что ж, раз так, – пробормотал он, пытаясь не выдать своё беспокойство, – тогда, пожалуй, проведаем Джейса и Люка. Дейлирис, нахмурив лоб, тихо отказалась: – Нет, дядя, я не пойду с тобой. Хелейна наверняка уже проснулась, мне нужно её проведать. Эдмунд едва успел открыть рот, чтобы возразить, как его племянница внезапно схватила его за руку и прошептала с загадочным выражением на лице: – Серги с медью судьбу укажут... любовь... любовь в башне высокой. Он замер, а Дейлирис, словно не замечая его удивлённого взгляда, спокойно направилась к покоям Хелейны, оставив дядю в лёгком замешательстве. Медленно приходя в себя, Эдмунд развёл руками и повернулся в другую сторону, решив всё же проведать своих внучатых племянников. В его голове, однако, продолжали звучать слова Дейлирис: «Какая судьба? Какие к чёрту башни высокие?» – размышлял он про себя, с каждым шагом всё больше погружаясь в мысли. Рейнира когда-то рассказывала ему о необычном даре дочери, о её вещих снах, предчувствиях и странных фразах. Но тогда Эдмунд отмахнулся от этих слов, считая, что это лишь детские фантазии. Он успокаивал племянницу, говоря, что с возрастом всё пройдёт, и Рейнира, хотя и сомневалась, временно смирилась с его словами. Теперь, спустя годы, Эдмунд начал задумываться, не был ли он слишком легкомысленным. Поворачивая за очередной угол, он внезапно остановился, увидев чьё-то тёмное очертание в конце коридора. Фигура стояла неподвижно, окутанная мраком. Королева Алисента Хайтауэр стояла с идеально прямой осанкой и напряжённой спиной. Её губы были сжаты в тонкую линию, а брови нахмурены. Но даже это выражение лица Эдмунд нашёл очаровательным. Сделав ещё несколько шагов, он увидел причину, почему Алисента была так напряжена. Ларис Стронг, который стоял рядом и говорил с ней тихим, едва слышным голосом, похожим на шипение змеи. Его взгляд, как у хищника, смотрящего на свою добычу, приковал внимание Эдмунда. И по тому, как дрожали пальцы королевы, Эдмунд понял, что его присутствие тяготит её. Он решительно подошёл ближе, заставив обоих повернуть к нему головы. – Моя королева, – произнёс он, полностью игнорируя присутствие Лариса, и с почтением склонил голову. – Лорд Аррен, – в той же манере поприветствовала его Алисента; её голос непривычно дрогнул. Казалось, что ей стало легче от того, что теперь она не одна с Ларисом. – Моя королева, я хотел бы с вами кое-что обсудить... – начал Ларис; в его тоне стало понятно, что это "кое-что" он хочет обсудить наедине. Аррен бросил взгляд на Алисенту: её руки сжались в кулаки, брови ещё больше нахмурились, а глаза смотрели с какой-то странной мольбой. – Конечно, сир Ларис... – с тихим вздохом начала соглашаться королева, но была перебита Эдмундом. – Простите, сир Ларис, но королева сейчас занята. Моя племянница скоро родит, и я уверен, что её место рядом с королём, ожидая этого радостного события, а не ведя дела. – Эдмунд вопросительно посмотрел на Алисенту, ожидая подтверждения своим словам, не обращая внимания на убийственный взгляд Стронга. – Да, сир Ларис, я не думаю, что можно что-то обсуждать, когда моя падчерица переживает такое. – Она сделала акцент на слове "падчерица", не оставив Ларису ни единого шанса возразить. – Позволите? – спросил Эдмунд, подставляя ей локоть. Алисента кивнула и схватилась за него как можно крепче. Они медленно пошли по коридорам замка, и Эдмунд заметил, как Алисента избегает оглядываться назад, словно не желая встречаться с этим тяжёлым, давящим взглядом Лариса. Он сам чувствовал его на себе, как нож в спину, но был равнодушен к этому, как говорила Дейлирис, "страусу", и это прозвище казалось теперь особенно точным. Каждый раз, когда Эдмунд видел, как кто-то обращается с женщиной неуважительно, его охватывал гнев. Именно из-за этого он ненавидел короля Визериса — за его неспособность защитить тех, кто был ему близок. Эдмунд с радостью совсем бы перестал появляться здесь, забыв дорогу к Красному замку, если бы не его племянница Рейнира. Он знал, что она нуждается в нём, а также её дети. Так бы хотела его покойная сестра, и потому он оставался рядом, несмотря на все свои внутренние противоречия. — Давно вас не было в наших краях, — наконец нарушила неловкое молчание Алисента. — В последнее время в Долине неспокойно, — ответил Эдмунд, его голос стал ниже. — Кто-то крадёт овец. Народ поговаривает о диком драконе. — Овцы? — переспросила Алисента, её брови чуть приподнялись. — Я слышала, что у вас их предостаточно. — Предостаточно, — коротко кивнул Эдмунд. — Но не только овцы исчезают. Детей тоже находят... обугленные останки. Королева никак не отреагировала, не ахнула, не прижала руку к губам, как сделали бы многие другие. Её лицо лишь стало серьёзнее, и в её глазах появилась тень раздумий и тоски. Но как только они приблизились к покоям короля, вся её расслабленность исчезла. Она снова стала королевой — напряжённой и сдержанной. Алисента медленно опустила свою руку с локтя Эдмунда и вздохнула. — Думаю, вам пора, лорд Эдмунд, и... — сказала она, на мгновение задержавшись на словах, словно собираясь с мыслями. Затем её глаза встретились с его взглядом, и она тихо добавила: — спасибо. Эдмунд мог только молча кивнуть, глядя, как королева скрывается за дверьми. Лишь когда они полностью закрылись, он позволил себе закрыть глаза и сделать глубокий вдох. С каждым шагом прочь от покоев напряжение спадало, но ощущение тревоги всё ещё оставалось. Когда он проходил по пустым коридорам, его взгляд внезапно упал на что-то блестящее на полу. Это привлекло его внимание, и, подойдя ближе, он увидел, что это была небольшая серьга с зелёным камнем. Он осторожно поднял её, ощущая холод металла в своей руке. Камень мерцал в тусклом свете факелов, а вокруг него был запутан тонкий медный волос, дававший понять, чья это серьга. По правде говоря, Эдмунд знал, что должен был вернуть украшение королеве или хотя бы передать его одной из её служанок. Это было бы правильно и уместно. Но почему-то он этого не сделал. В его душе что-то всколыхнулось, и, прежде чем он успел осознать, серьга уже оказалась спрятанной в кармане его плаща. Размышления закончились так же быстро, как и начались. Он глубоко вдохнул, приглушая внутренний голос, и двинулся дальше по коридору, теперь точно уверенный в том, что наконец-то найдёт Джейса и Люка.

***

Деймон поднял Рейну на руки так легко, словно она была не тяжелее пуха. Она обвила руками его шею; её глаза светились от счастья. Это был один из тех редких моментов, когда отец полностью отдавался ей, и Рейна понимала это лучше всех. Она была умна не по годам. Пусть её сестра хвасталась своим умением стрелять из арбалета и проказами, но Рейна знала, что истинная сила не всегда проявляется в грубой силе. Её оружием были улыбка, мягкость и умение видеть в людях их слабости, даже в своём холодном отце. – Ты когда-нибудь полюбил бы меня, если бы я была обычной девочкой, не Таргариен? – спросила она неожиданно, когда Деймон опускал её на кровать. Вопрос застал его врасплох. Он пристально взглянул на свою дочь, пытаясь прочесть её мысли. В её больших глазах, цвета фиалки, не было и тени того капризного огонька, что он видел у Бейлы. Рейна была другой. Не таким ребенком, как он ожидал. Её натура заставляла его задумываться. – О чём ты говоришь? Ты и есть Таргариен, – сказал он с долей раздражения, усаживаясь на край кровати. Рейна тихо рассмеялась, обняв подушку. – Конечно. Но если бы я была обычной девочкой из деревни, ты бы всё равно любил меня? Деймон нахмурился. Его руки, крепко сжатые, лежали на коленях. Он не был человеком, который привык к подобным разговорам, а уж тем более к таким вопросам. Тем более от своей маленькой дочери. Он слишком долго жил среди крови и стали, чтобы размышлять о таких вещах. – Любовь не зависит от происхождения, Рейна, – наконец ответил он; его голос стал мягче. – Но мы не из деревни. Мы Таргариены. Мы правим, а не мечтаем о другом. Она внимательно слушала его, но в её глазах зажглась хитринка, которую он, казалось, заметил впервые. – Значит, ты никогда не мечтал, отец? – продолжила она, слегка наклонив голову на бок. – Никогда не представлял себе другой жизни? Он не ответил сразу. Эта девчонка умела находить лазейки в каждом его слове. Он вспомнил свои собственные детские мечты: о свободе, драконах, власти. О... Рейнире. Да, она была права – он мечтал. Но те мечты давно потускнели, сменившись жаждой действий, битв и власти. Он хмыкнул. – Мечты – для слабых, – холодно произнёс он, поднимаясь на ноги. Рейна не обижалась на его резкость; её маленькое сердце всё равно было полно любовью к отцу. Она знала, что его мир был другим. Но однажды всё будет по-другому. Улыбнувшись, она потянулась к книге, которую он принёс. – Тогда, может, почитаешь мне о той принцессе, которая бросила всё ради своей мечты? Книгу о принцессе, которая отреклась от престола ради какого-то бедняка? Слишком банально и слишком глупо, по мнению Деймона, но Рейне нравилось. Однако пока не ясно, книга или вид и комментарии отца во время чтения. Пряча улыбку в подушке, она пыталась не засмеяться от очередного пыхтения отца. – Кто в здравом уме захочет бросить королевство ради парнишки в какой-то халупе? В этот раз сдержаться не получилось. Содрогаясь от смеха, она смотрела на кислое лицо отца, который боролся с желанием бросить книгу в камин. Тем временем Лейна медленно возвращалась в свои покои, борясь с нарастающей болью. Её движения были осторожны, словно каждое прикосновение к земле отзывалось уколом внизу живота. Она знала, что скоро её время придёт, но сейчас что-то было не так. Тревога нарастала с каждым шагом, словно тёмное облако заволакивало её разум. Остановившись у окна, она посмотрела на луну — яркую и холодную. Её сердце сжалось в предчувствии, но она не могла точно объяснить, что её так тревожило. Рейна и Бейла были с ней, Деймон — рядом. Но почему же в её душе витала такая тень? "Что-то должно случиться", — промелькнула мысль, и её ладонь непроизвольно легла на живот. Малыш внутри был спокоен, и это хоть немного утешало её. Она снова взглянула в сторону комнаты, где Деймон читал Рейне. Услышав её лёгкий смех, Лейна улыбнулась, хотя чувство тревоги не отпускало. – Деймон... – прошептала она, сама не зная зачем. Её рука снова сжала живот, и, едва сдерживая тихий стон, она пошла дальше. Ей нужно было отдохнуть. Завтра предстоит долгий день. В комнате Рейны Деймон закрыл книгу и поднялся. Его дочь уже спала, с лёгкой улыбкой на лице. Он наклонился, чтобы поправить одеяло, и на мгновение задержался, смотря на её лицо. – Ты дракон, — шепнул он едва слышно, — моей крови. Её глаза слегка дрогнули, но она не проснулась. Деймон вышел, стараясь не издать ни звука, но в его сердце зародилось что-то новое.

***

Рейнира полулежала на ложе в своих покоях, тяжело дыша и борясь с каждым новым приступом боли. Её волосы, мокрые от пота, прилипали ко лбу, а руки с силой сжимали простыни, словно это могло удержать её в реальности, которая стремительно ускользала. Боль была нестерпимой, волны схваток накатывали одна за другой, каждая мощнее предыдущей. Вокруг неё суетились повитухи, говорящие друг с другом короткими фразами. Мейстер стоял чуть поодаль, его лицо было озадаченным, но сосредоточенным. Он следил за течением родов, готовясь вмешаться, если понадобится. В воздухе витали запахи крови, пота и целебных трав, и они смешивались с напряжённым ожиданием всех присутствующих. — Дышите, принцесса, — шепнула повитуха, держа Рейниру за руку. — Всё идёт как должно. Вы скоро увидите своего ребёнка. Но Рейнира не могла отогнать от себя мысли. Ей было страшно за себя и за ребёнка. Её тело горело, каждая мышца дрожала от усталости, но она знала, что должна выдержать. Она была Таргариеном, кровь дракона текла в её венах, и эта боль была неотъемлемой частью её судьбы. — Схватка приближается, тужьтесь, когда почувствуете, — сказал мейстер, бросив быстрый взгляд на повитух. Ещё одна волна боли накатила на неё, как шторм, и Рейнира, стоня, сжала зубы и напряглась, изо всех сил пытаясь вытолкнуть ребёнка. Её тело напряглось до предела, мышцы спины и живота горели огнём. Мир сжался до одной точки, до одного момента, когда боль и усилие стали всем её существованием. — Тужьтесь, принцесса, — повторила повитуха. Рейнира из последних сил подчинилась, и в этот момент послышался первый крик младенца. Повитухи зашептались, одна из них бережно подняла новорожденного, завернув его в чистое полотенце. Рейнира тяжело дышала, не в силах даже открыть глаза. Она слушала этот крик — крик новой жизни — и позволила себе слабо улыбнуться. — Это мальчик, принцесса, — тихо произнёс мейстер, перерезая пуповину младенца. Открывая глаза, она встретилась с лицом своего сына. Он был маленьким и хрупким, с влажной кожей и сморщенным лицом, но в этом существе было всё её будущее. — Он здоров? — с трудом выговорила Рейнира, её голос звучал тихо, почти хрипло из-за изнеможения после родов. — Брыкается, как козлёнок, принцесса, — поспешила её успокоить повитуха, бережно укладывая новорождённого в руки Рейниры. Её тело всё ещё болело, но в этот момент пришло облегчение. Она сделала это. Она справилась. Её сын, Эйрис Веларион, был здоров. Глядя на его крошечное лицо, Рейнира ощущала тепло в сердце, как будто на мгновение весь мир вокруг замер, и только они вдвоём — она и её ребёнок — существовали в этой реальности. Но идиллия продлилась недолго. В покои стремительно вошла Элинда, её лицо было побледневшим, а взгляд опущен. — Королева Алисента приказала принести ребёнка немедленно, — пробормотала она, стараясь не встретиться взглядом с Рейнирой. — Сейчас? — Рейнира вскинула брови, удивлённая столь резким требованием. Элинда лишь кивнула, не решаясь что-либо добавить. — Но принцесса... Вам нужно лежать, — пробормотала повитуха. — Да, нужно! — с иронией прокричала Рейнира. — Помоги мне одеться. Не успев даже осознать, что происходит, Рейниру начали одевать служанки. Её волосы быстро расчесали, придали видимость порядка, но каждая попытка двигаться причиняла ей боль. Она встала с родильного ложа, покачиваясь от слабости, и тут же очередной резкий спазм пронзил её живот. Рейнира сдавленно застонала и повисла на плечах Элинды. — Всё в порядке, принцесса, это послед выходит, — мягко проговорила одна из повитух. Но слово "в порядке" казалось Рейнире чуждым и далёким. Боль была так сильна, что казалось, она едва может стоять на ногах. Рейнира всё ещё боролась с собственным телом и в этот момент осознала, насколько нелепым и унизительным был этот приказ — требовать у женщины её ребёнка, когда она едва оправилась после родов. Согнувшись в три погибели, прижимая к груди новорождённого Эйриса, Рейнира сделала несколько шагов вперёд. Боль между ног была невыносимой, а спина ныла так, словно на неё обрушился вес целого дракона. Двери в покои резко распахнулись, и вбежал радостный Лейнор. — Мальчик? Мне уже сказали! — его голос звенел от счастья. — Да, — коротко ответила Рейнира, стараясь удержать равновесие. — Прекрасно! — его радость тут же померкла, когда он осознал, что Рейнира, едва родив, не лежит в постели, как должно, а куда-то идёт. — Куда ты собралась? — Она хочет его видеть, — не было нужды объяснять, кто такая «Она». Имя Алисенты висело в воздухе, как призрачная угроза. Лейнор подошёл ближе и мягко, но настойчиво положил руку на её плечо. — Сейчас? — нахмурился он. — Она сказала: «Немедленно», — Рейнира произнесла это с лёгкой насмешкой, пытаясь не застонать от новой волны боли, охватившей её тело. Лейнор недовольно нахмурился, но, вздохнув, подошёл ближе. — Я пойду с тобой. — Это было бы чудесно, — в её голосе зазвенел яд, скрытая обида на всё происходящее выплеснулась наружу. Но Лейнор лишь устало выдохнул, подойдя к ней, и приобнял жену. — Возьми меня за руку, — тихо сказал он, глядя ей в глаза. Рейнира ненадолго замерла, но затем с благодарностью приняла его поддержку. Взявшись за руки, они медленно, шаг за шагом, двинулись по длинным холодным коридорам Красного замка. Когда Рейнира подошла к ступенькам, она на мгновение замерла, чувствуя, как силы покидают её. Ей казалось, что вот-вот она потеряет сознание. Сейчас ей хотелось одного — запереться в своих покоях, обняв Лейнора, и дать волю слезам. Но она знала, что не может позволить себе такую слабость. Она должна держать лицо. Оперевшись на плечо Лейнора и прижимая к груди Эйриса, Рейнира тихо, но твёрдо сказала: — Идём. Лейнор, хмурясь, попытался возразить, но, встретив её решительный взгляд, только кивнул. Она повторила: — Идём. Каждый шаг вверх по ступеням был мукой, куда более страшной, чем сами роды. Боль разрывала её тело, но она не могла упасть — Лейнор крепко поддерживал её, не давая пошатнуться. Если бы не его плечо, она давно рухнула бы на холодный камень. На их пути встречались лорды, поздравлявшие с рождением ребёнка. Рейнира лишь натягивала на лицо улыбку, кивая в ответ на их слова. Она благодарила их, хотя каждый вздох давался ей с трудом. Наконец они поднялись и пошли по длинному коридору, ведущему к покоям Алисенты. Возле двери, словно цепной пёс, стоял Кристон Коль. Его взгляд, полный презрения и омерзения, упал на Рейниру. Ей хотелось спросить: «Что, апельсины закончились?», но она лишь сжала губы, не отвечая на его немую агрессию. Войдя внутрь, Рейнира почувствовала, как волна боли снова накатила на неё, но она сжала зубы, не давая себе показать слабость. Алисента стояла у окна, её служанка поправляла подол платья, когда двери позади Рейниры и Лейнора захлопнулись. Королева вздрогнула, будто только что очнулась от собственных мыслей, и обернулась к ним. — Рейнира, тебе нужно лежать, — её голос прозвучал удивительно мягко, почти искренне. Похоже, она ожидала, что Рейнира сразу передаст ребёнка служанкам, но та скорее прошла бы босиком по раскалённым углям, чем позволила кому-то отнести её новорождённого сына в неизвестность. — Принесите подушку для принцессы, — продолжила Алисента, жестом указав служанкам. — Нет, нет, не нужно, — перебила Рейнира, стиснув руку Лейнора и опускаясь на небольшой диван. Ей хотелось сделать вид, что ей не нужно внимания, но её тело выдавало каждую боль и усталость, что она скрывала. В комнате повисло напряжение. Служанки потупили взоры, да и в воздухе можно было ощутить напряжение между двумя женщинами. После инцидента на дне рождения Дейлирис их общение стало менее холодным — они даже могли сесть за один стол на трапезе. Но на этом тёплые моменты заканчивались. Любой мог догадаться, что их отношения не потеплеют, пока Алисента получает бесконечные письма от Отто Хайтауэра, в которых он подробно описывал, как Рейнира, став королевой, может расправиться с нею и её детьми. — Ну и где мой внук? — с радостным гулом в покои вошёл Визерис, не обращая внимания на напряжение, повисшее в воздухе. Он забрал младенца у Рейниры и, с лёгкой улыбкой, начал рассматривать его лицо. — Как его имя? — спросил он мягко, всё ещё не отрывая взгляда от ребёнка. Рейнира, уже готовая назвать имя, приоткрыла рот: — Эй… — Джоффри, — неожиданно перебил её Лейнор, чуть ли не выпаливая это имя. Визерис, не заметив неловкости момента, весело кивнул, продолжая качать младенца в своих руках. А вот Алисента, стоявшая рядом, не упустила того, что Рейнира явно не собиралась назвать сына Джоффри. — Интересное имя для Велариона, — пробормотала она с тонкой усмешкой, пристально наблюдая за реакцией Рейниры. Если бы взгляд мог убивать, Лейнор в этот момент исполнил бы свою роль мужа Рейниры самым мучительным образом. Он только нервно усмехнулся, стараясь не встречаться с её глазами. Визерис, пытаясь разрядить обстановку, заметил: — У него нос отца. Лейнор натянуто улыбнулся, но Алисента и Рейнира обменялись ироничными взглядами, которые сказали гораздо больше слов. Алисента шагнула вперёд и забрала младенца у Визериса, ловко покачивая его на руках. Лейнор же следовал за ней, словно собачка на поводке, не зная, что ещё сказать. — Ну как ты, дочь? — Визерис помог Рейнире подняться на ноги, заметив её усталость. — Кажется, я назвала повитуху пиздой, — призналась она, заставив отца рассмеяться. Визерис, не скрывая гордости за свою дочь, поцеловал её в щёку. Это не могло не уколоть Алисенту, которая вдруг ощутила, насколько по-другому король ведёт себя с её детьми. Сжав губы, она передала младенца Лейнору и, наклонившись к его уху, прошептала с едва заметной улыбкой: — Продолжайте стараться, сир Лейнор. Может быть, в следующий раз ребёнок действительно будет похож на вас. Слова повисли в воздухе, но Лейнор промолчал. Когда Рейнира и Лейнор покидали покои, они прошли мимо Кристона Коля, который с трудом сдерживал выражение отвращения на лице. Его взгляд был прикован к Рейнире, словно в надежде, что один её шаг станет последним. Кристон смотрел, как принцесса оставляет за собой кровавые следы на полу, её тяжёлые шаги отмечали каждый шаг длинного коридора алыми пятнами, что тянулись до самых ступеней. Когда они добрались до лестницы, Рейнира остановилась и устало оглядела её. Спускаться вниз после всего, что она пережила, казалось почти невозможным. Она перевела взгляд на Лейнора, который стоял рядом, пытаясь поддержать её, но в его глазах было видно беспокойство. — Если я упаду, ты меня поймаешь? — слабо усмехнувшись, спросила она, всё ещё пытаясь держаться. Лейнор посмотрел ей в глаза и мягко ответил, взяв её руку крепче: — Всегда. В покоях Рейниру ожидал неожиданный, но приятный сюрприз. – Дядя Эдмунд! – её глаза засияли от радости, едва завидев его высокую фигуру в дверном проёме. Если бы она могла, то точно сорвалась бы с места и бросилась в его объятия, как делала в детстве. Но тело отказывалось слушаться, и боль, всё ещё отдававшаяся в каждой мышце, напомнила ей о невозможности таких порывов. Эдмунд, напротив, выглядел не таким радостным. Его лицо выражало скорее обеспокоенность, чем ликование. Он нашёл племянников во дворе, где Люк и Джейс играли, и, услышав о рождении сына Рейниры, немедля поспешил к ней. Захватив по дороге детей, он ожидал увидеть свою племянницу мирно отдыхающей после тяжёлых родов. Но, как оказалось, его ожидания были далеки от реальности. Покои, куда он вошёл, оказались пусты. Сейчас же, глядя на измождённую Рейниру, которая, казалось, с трудом держалась на ногах, он не мог скрыть своего беспокойства. Она явно должна была лежать в постели, восстанавливая силы, а не таскаться по замку, только что родив ребёнка. Эдмунд подошёл ближе и, видя её состояние, осторожно помог ей сесть на ближайший диван, мягко удерживая её за плечи, чтобы она не упала от усталости. Поцеловав племянницу в щёку, он сел рядом, продолжая изучать её лицо. – Разве ты не должна отдыхать, племянница? – спросил он тихо, бросая короткий взгляд на детей, которые столпились вокруг Лейнора, пытаясь заглянуть на младенца, завёрнутого в плотные пелёнки. Рейнира едва заметно усмехнулась, но в её голосе сквозила горечь. – Королева пожелала увидеть дитя и приказала его принести, – произнесла она с явным сарказмом, опираясь на руку Лейнора, севшего рядом. Она знала, что Эдмунд поймёт её разочарование. Даже в её уставших глазах блеснул отблеск язвительного гнева, который вырвался наружу в этом коротком комментарии. Услышав её слова, Эдмунд почувствовал, как внутри него закипает тихий гнев. Его рука сжалась на плече Рейниры чуть сильнее, чем он намеревался. Как Алисента могла позволить себе такое? Он знал, что отношения у них с Рейнирой далеко не тёплые, но приказывать женщине, только что пережившей роды, немедленно приносить новорождённого — это был удар ниже пояса. Весь их недавний разговор, в котором Алисента казалась ему более мягкой и уравновешенной, теперь потерял всякое значение. Он больше не видел в ней той женщины, которую ему довелось узнать. Первое впечатление оказалось обманчивым, и теперь Эдмунд это понял. Его лицо оставалось спокойным, но внутри он уже принял твёрдое решение. Больше никто не посмеет так обращаться с Рейнирой. Ни Алисента, ни её отец, ни кто-либо другой при этом дворе. Как бы ни складывались обстоятельства и как бы ни менялись политические силы, он никогда больше не позволит никому относиться к своей племяннице так, будто она пешка в чьей-то игре. – Как ты себя чувствуешь? – спросил он чуть мягче, словно отвлекаясь от своих мыслей. – Кажется, я назвала повитуху пиздой, – с лёгким сарказмом ответила Рейнира то же самое, что и отцу, пытаясь разрядить обстановку. Эдмунд тихо хмыкнул. – Мам, а что такое "пизда"? – спросил до этого увлечённый Джоффри Люк. И тут уже пришла очередь Эдмунда смеяться. Мальчик, так и не поняв, почему его слова вызвали такую реакцию, принялся показывать матери яйцо дракона, которое они выбрали для Джоффри.

***

Два дня спустя. Пентос.

Эрих снова нёс послание для Деймона, его шаги звучали по террасе, где принц обычно проводил свои вечера, наслаждаясь бокалом вина. В этот раз он не был один. Лейна Веларион и их дочери ужинали вместе, оживлённо обсуждая последние события. Бейла с гордостью в голосе громко рассказывала о своих успехах в стрельбе из арбалета, не забывая упомянуть, сколько команд подчиняется Лунная Плясунья. Девочка была полна энергии, её глаза сверкали от восторга, когда она делилась своими приключениями. Рейна же, укрытая пледом, прижималась к боку отца, разглядывая кулон с чёрным камнем, что висел на его шее. – Мой принц, моя леди, – привлёк к себе внимание уже не юный посланец. Деймон, оторвавшись от раздумий, скучающе поставил свой бокал на стол, поправил плед на Рейне и выжидающе посмотрел на посланца. – Король Визерис рад сообщить вам, что принцесса Рейнира родила сына Джоффри Велариона, – быстро протараторил он, не осмеливаясь взглянуть в глаза присутствующим, словно слова сами собой требовали уважения. В тот момент воздух наполнился напряжением. Лейна, на мгновение приостановившаяся, с любопытством посмотрела на Деймона, в ожидании его реакции. Бейла, почувствовав важность момента, замерла, не в силах отвести взгляд от отца. Рейна, прижавшись к нему ещё ближе, продолжала изучать кулон. – Джоффри, – повторил Деймон, словно смакуя это имя. Эта новость принесла только горечь и напоминание о том, что Рейнира принадлежит не ему. Ревность раздирала его изнутри. Хотелось вернуться, хотелось умолять её на коленях, хотелось просто быть с ней. Он был дураком и признаёт это. Он не имеет даже права думать и ревновать после того, как сам бросил её там. Но сердце болело, кулон, который Рейна так старательно разглядывала, грел душу. Он понимал, что, скорее всего, Рейнира уже давно выбросила его кулон. Эрих выдохнул с облегчением, когда Лейна прервала напряжённую тишину, овладев ситуацией. – Передайте принцессе Рейнире наши поздравления, – мягко, но твёрдо сказала она, прекрасно зная, что её муж не в состоянии сейчас сказать хоть что-то. – Вы можете идти. Посланец уже почти шагнул прочь, мечтая скрыться от ледяного взгляда принца, как вдруг услышал спокойный, но настойчивый голос, словно из тени. – Есть ли ещё новости из Королевской Гавани? – спросил Деймон, не оборачиваясь, но его тон не оставлял сомнений, что это не простой интерес. Эрих замер, чувствуя, как нарастает напряжение. Тон Деймона был спокоен, но в его голосе угадывалось что-то неумолимое, пугающее, как затишье перед бурей. Он судорожно сглотнул, не осмеливаясь солгать. – Всё как обычно, мой принц. Слухи, интриги… – начал он, стараясь говорить как можно спокойнее. Но Деймон, не отрывая взгляда от пустоты перед собой, прервал его с хладнокровной прямотой: – И что за слухи? Эрих ощутил, как по лбу проступила капля пота. Он нервно сцепил руки за спиной, пытаясь скрыть дрожь, но его сердце билось в груди, как барабан. В памяти всплыли сцены из замка – кровь на ступенях, разговор с сиром Кристоном Колем, чей голос был полон презрения. – Говорят… – начал он медленно, чувствуя, как внимание Деймона приковывается к каждому его слову. – Говорят, что королева Алисента приказала принести ей новорождённого ребёнка сразу после родов. Принцесса Рейнира сама понесла младенца по коридорам Красного Замка… Её кровь заливала пол, ступени... Она не могла остановиться... Деймон не отрывал взгляда от горизонта, но его пальцы крепко сжали край стола. На его шее выступила вена, а челюсть сжалась, хотя на лице оставалась каменная маска. Лейна, почувствовав внутреннюю бурю мужа, осторожно положила руку на его плечо, но это не изменило его состояния. Напряжение словно сгустилось вокруг него, его дыхание стало чуть более частым, но внешне он был невозмутим. – Откуда ты знаешь об этом? – голос Деймона был тихим, почти шёпотом, но каждое слово было пропитано смертельной угрозой. – Сир Кристон Коль… – пробормотал Эрих, чувствуя, как его ноги подкашиваются. – Он… сказал это… Глаза Деймона едва заметно сузились. Его рука опустилась на бокал, который он вращал медленно, словно пытаясь сдержать рвущуюся наружу бурю. – И что именно сказал Коль? – Деймон наконец поднял взгляд на посланца, словно впиваясь глазами в его душу. Эрих с трудом дышал, его голос едва прорвался наружу: – Сир Кристон… – его голос дрожал. – Он сказал, что королева заслуживает лучшего окружения, чем эта… позорная тварь, – последние слова едва вырвались из его рта, как будто он сам испугался их произнести. Эти слова повисли в воздухе, наполняя его тяжёлым гулом. Лейна сжала плечо Деймона сильнее, но его тело напряглось как струна. Лёгкая дрожь прошла по его руке, прежде чем он осторожно, без лишних движений, поставил бокал на стол. Его лицо было всё так же спокойным, но в глазах горело что-то дикое, неукротимое. Медленно, как хищник перед прыжком, он поднялся с места, его взгляд пронзал посланца, как кинжал. – Коль всегда отличался красноречием, – начал Деймон холодным, почти ледяным голосом. – Передай ему от меня, что язык у него длинный, но меч у меня острее. Эрих лишь кивнул, его ноги дрожали, но он быстро поклонился и поспешил уйти, чувствуя, что ещё мгновение – и тишина разорвётся от ярости принца. Когда он исчез за дверью, Лейна тихо сжала руку Деймона, пытаясь вернуть его к реальности. Успокоившись, Деймон нежно поцеловал ладонь Лейны, после чего аккуратно поднял Рейну на руки, словно она была хрупким сосудом, и произнёс с лёгкой улыбкой: – Пора укладывать детей. Лейна, кивнув, взяла Бейлу за руку, и вся семья неспешно направилась к своим покоям. Тишина вечера и мерный звук их шагов были нарушены внезапным вопросом Рейны, которая повернула голову к отцу: – А кто такой Коль? Лейна замедлила шаг, пытаясь найти правильные слова. Она знала, что объяснять такое юным дочерям было непросто. Сделав паузу, она наконец произнесла, подбирая фразы: – Это... плохой человек, Рейна. Он не уважает нашу семью, и... Она вдруг остановилась, заметив, что говорит слишком долго, не зная, как выразить всё понятнее. Её раздумья прервал звонкий голос Рейны, которая выдала с полной невинностью: – Короче, он пизда? Эти слова эхом разлетелись по коридору. Деймон резко рассмеялся, не в силах сдержаться, а Бейла захихикала, прикрыв рот рукой. Лейна сначала окаменела от удивления, а затем только обречённо вздохнула, раздавив ухмылку: – Откуда ты знаешь это слово, Рейна? – Лейна с подозрением взглянула на младшую дочь. Рейна прижалась к отцу, всеми силами стараясь не встречаться взглядом с Бейлой, которая старательно прятала самодовольную улыбку за рукавом.

***

Дейлирис сидела рядом с Хелейной, изучая сороконожку, которую тётя держала в руках. Девочка нахмурилась, всматриваясь в насекомое. — Ей не хватает одной лапки, — пробормотала она задумчиво. Хелейна, казалось, не услышала. Она лишь кивнула, продолжая смотреть на жучка так, будто перед ней было нечто священное. Алисента, сидя неподалёку, делала вид, что следит за разговором, хотя её мысли явно были где-то далеко от детских обсуждений о жуках. Она отчаянно старалась выглядеть вовлечённой, хотя что-то говорить о насекомых не было в её репертуаре. Однако с Дейлирис было проще — та, в отличие от Хелейны, всё время болтала, рассказывая "бабушке" обо всём на свете. Но почему "бабушка"? Эта история стала почти легендарной. Когда Дейлирис не было и пяти лет, король Визерис устроил пир, на который съехались многие лорды. Среди них была девочка по имени Сара — дочь какого-то лорда, чьё имя Дейлирис давно забыла. Сара, болтая о своей семье, упомянула, что её настоящая бабушка умерла до её рождения, но у неё теперь была новая — вторая жена дедушки. Дейлирис сразу возмутилась: — У всех может быть только две бабушки, — уверенно заявила она. Но Сара была не так проста. Она покачала головой и сказала: — Моей бабушке нравится, когда я её так называю. Наверняка королева Алисента тоже грустит, что ты её так не зовёшь. Это произвело настоящий переворот в сознании Дейлирис. Через несколько минут, на глазах у всех лордов, она подбежала к королеве Алисенте, которая как раз в тот момент смотрела на её мать и, мягко говоря, не с добрыми мыслями. И вдруг, громко, так, чтобы все услышали, маленькая Дейлирис выпалила: — Я люблю тебя, бабушка! Не грусти! Королева чуть не подавилась вином от неожиданности, а вокруг повисло напряжённое молчание. Лица лордов вытянулись от удивления. Алисента в тот момент была вынуждена выдавить натянутую улыбку и смущённо кивнуть, не зная, как реагировать на такую сцену. Её щеки горели от стыда, но это не остановило Дейлирис, которая искренне верила, что делает королеву счастливее. С тех пор, несмотря на неоднократные просьбы Рейниры прекратить этот "дурацкий титул", Дейлирис упорно продолжала звать Алисенту – бабушкой, уверенная, что этим приносит ей радость. Дейлирис от размышлений отвлёк звук распахнувшейся двери. В покои ворвался Эймонд, перепачканный сажей, с безумными глазами и сбитым от бега дыханием. Алисента тут же подскочила, охваченная беспокойством, осматривая сына с головы до ног. — Эймонд, ты снова ходил к этим тварям?! — В её голосе звучала смесь тревоги и упрёка, когда она поправила выбившиеся пряди его белых волос. — Я же говорила тебе: не нужно подвергать себя опасности. Но вместо оправданий Эймонд выдохнул с отчаянием, взгляд его метался в поисках слов. — Они принесли свинью! — выкрикнул он, гнев и унижение звучали в его голосе. Алисента замерла, нахмурившись. — Что ты сказал? — Они сказали, что хотят подарить мне дракона, а привели свинью! — Эймонд почти плакал, от напряжения его плечи дрожали. Алисента почувствовала, как сжимается её сердце, и, взяв сына за плечи, заглянула ему в глаза, стараясь успокоить. — У тебя будет дракон, — с твёрдостью сказала она. Голос её был полон решимости. Она не могла допустить, чтобы её сын оставался без своего дракона. — Но придётся закрыть глаз, — вдруг прошептала Хелейна, мельком взглянув на Дейлирис. Её слова прозвучали как странное пророчество, но Алисента их пропустила мимо ушей, как часто бывало. — А с Эйгоном я обязательно поговорю, — заверила она сына, пытаясь вновь обрести контроль над ситуацией. Эймонд только кивнул, сжав губы, прежде чем развернуться и угрюмо побрести прочь. За ним, словно тень, последовала Дейлирис, и вскоре он исчез в коридорах замка. Эймонд продолжил идти, пытаясь игнорировать присутствие Дейлирис за своей спиной, но её шаги становились всё ближе. Он остановился только тогда, когда стало очевидно, что она не собирается отступать. – Почему ты за мной ходишь? – бросил он через плечо, не удосуживаясь повернуться. – Я не хожу за тобой, – ответила Дейлирис, подойдя ещё ближе и посмотрев на него снизу вверх. – Я просто иду в том же направлении. Эймонд скептически хмыкнул, но не стал спорить. Вместо этого он продолжил идти, надеясь, что она отстанет, но Дейлирис шагала рядом, будто это самое обычное дело. Через несколько минут тишины он не выдержал. – Что ты хочешь? – спросил он раздражённо. – Ничего, – спокойно ответила она, бросив взгляд на своды замка. – Просто думаю. – О чём? – О том, что сны – это не просто сны. Что это может быть что-то большее. Как предзнаменования. Эймонд закатил глаза. Ему всегда казалось, что её "сны" и "видения" – это просто детские фантазии. – Опять этот бред, – буркнул он. – Ты и так на всех странно смотришь, теперь ещё и сны. Дейлирис не обиделась на его тон, лишь пожала плечами, словно её это не касалось. – А ты что, не веришь в сны? – спросила она с лёгким интересом в голосе. – Нет, – резко ответил он, не замедляя шаг. – Я верю в силу и решимость. А не в сказки, которые люди рассказывают, чтобы оправдать свою слабость. – Знаешь, – начала она, будто его замечание пролетело мимо неё. – Раньше я думала, что я бракованный Таргариен. Потому что у меня нет дракона. Эймонд вдруг замедлил шаги, но не стал ничего говорить. Дейлирис продолжила, словно разговаривая сама с собой: – Я так сильно переживала. Думала, что что-то не так со мной. Все Таргариены должны иметь драконов. А я? У меня ничего нет. Все смотрят на меня, как на слабую. Как будто я не настоящая. Он бросил на неё быстрый взгляд, не произнося ни слова, но её откровенность почему-то задела его. – Но однажды один мой друг сказал мне, что не бывает бракованных людей, нужно лишь терпение. Что дракон придёт, когда придёт время. – Она улыбнулась про себя. – И знаешь, я в это верю. Эймонд вздохнул, снова ускоряя шаг. – Ты, может, и веришь в эти сказки, – пробурчал он, – но я предпочитаю действовать. А не ждать чего-то неизвестного. Дейлирис посмотрела на него, едва заметно улыбнувшись. – Может, ты и прав. Но иногда ждать – это тоже действие. Эймонд помрачнел, когда услышал её последние слова, но Дейлирис, как обычно, не обратила внимания на его угрюмость и заговорила снова, как будто продолжая невидимый разговор в своей голове. – Знаешь... ты мне недавно снился, – спокойно продолжила она, словно не заметив его недовольства. Эймонд остановился и насторожился. – Ты был на огромном драконе, таком великом, как я никогда не видела. Эймонд нахмурился, пытаясь скрыть интерес. Он никогда не рассказывал ей о своих мечтах или страстном желании заполучить дракона, но её слова зацепили его. – И что же это за дракон? – саркастично спросил он, пытаясь казаться безразличным. Дейлирис остановилась и задумчиво посмотрела на него, будто угадывая что-то сокровенное. Потом она произнесла медленно и с тихой улыбкой: – Древний, как море, старый, как сам Вестерос. Его мощные крылья закрывают солнце, а он летает так высоко, что кажется частью неба. Ты был его всадником. Эймонд напрягся, не показывая, что её слова вызвали у него трепет. Он мечтал стать всадником огромного дракона, но никогда не думал, что Дейлирис, эта странная и непонятная девочка, может угадать его тайное желание. – Бред какой-то, – пробормотал он, но в его голосе прозвучала нотка сомнения. – Ну как знаешь, – незаинтересованным голосом продолжила она. – Я пойду, наверное. Дейлирис побежала по коридорам замка, её легкие шаги гулко раздавались под каменными сводами. Она уже почти скрылась за углом, когда услышала позади громкий голос Эймонда: – Эй! Приходи ко мне завтра на тренировку! Она замерла на мгновение, обернулась и кивнула в ответ, не говоря ни слова. Затем снова растворилась в коридорах, её фигура исчезла за поворотом. Эймонд остался стоять на месте, скрестив руки на груди. Он тихо выдохнул и пробормотал себе под нос: – Дурная девчонка, – но не смог сдержать лёгкую улыбку, которая появилась на его губах.

***

Сказать, что тренировка удалась, — ничего не сказать. Это было настоящим представлением, и Дейлирис с огромным интересом наблюдала за всем происходящим, сидя на коленях у своего дедушки, короля Визериса. Он о чем-то говорил со своим десницей, но девочка едва ли обращала на это внимание. В её сознании всё было поглощено тем, как её братья и дяди сражаются на мечах, и она с удовольствием следила за каждым движением, каждым ударом. На тренировочном поле царила активность: звуки металлических мечей, разговоры, смех и иногда крики — всё это создавало ощущение настоящего праздника. Дейлирис с нетерпением ловила каждый миг, когда один из её братьев одерживал победу; её глаза блестели от восторга. Несмотря на всю увлекательность боя на мечах, она всё же отметила про себя, что стрельба из лука выглядит ещё более захватывающе. Она мечтала о том, как однажды тоже сможет постоять на линии и выпустить стрелу в мишень, как её братья, но пока ей было достаточно просто наблюдать. Тем временем Эймонд, стоящий на тренировочном поле, уже в сотый раз жалел о том, что позвал её на эту тренировку. Каждый раз, когда он одерживал победу, Дейлирис аплодировала так громко, что её радостные крики словно накаляли атмосферу. При этом ехидство Эйгона не упускало возможности поддразнить Эймонда. Эймонд знал, что эти поддразнивания будут продолжаться долго. Но он не собирался себе врать: внимание, которое Дейлирис уделяла именно ему, было немного приятным. Его щеки краснели от смущения, и он не понимал, как ему реагировать. Всё это время Дейлирис радостно хлопала в ладоши не только ему, но и своим братьям, что заставляло Эймонда ещё сильнее размахивать мечом в их сторону, пытаясь продемонстрировать свои навыки. Он не мог не ощущать лёгкую ревность: ведь это он позвал её на тренировку, и именно ему должно доставаться всё её внимание, а не всем сразу. Странное чувство собственности захлестнуло его с головой. Всё пошло наперекосяк в тот момент, когда Кристон Коль произнёс что-то резкое в адрес Харвина Стронга. Слова, вырвавшиеся из его уст, словно подожгли искру в уже тлеющем костре. Харвин, не выдержав, ринулся на Кристона, и между мужчинами разразилась настоящая драка. Звуки ударов, крики и свист мечей разнеслись по тренировочному полю, и присутствующие тут же бросились разнимать разъярённых соперников. Харвина оттаскивали назад, но он не унимался, всё время крича: «Скажи это снова!», будто требуя нового повода для конфликта. Эймонд быстро перевёл взгляд на Дейлирис. Он заметил, как она испугалась, отвернулась и уткнулась лицом в грудь Визериса. Похоже, тренировке пришел конец.

***

Старомест

– Вам пришло письмо, мой принц, – голос служанки вывел Дейрона из размышлений. Он сидел за массивным столом, погружённый в чтение книги об истории Староместа, подаренной ему дедом. Не сказать, что чтение увлекало его целиком, но юный принц старался. Недавно ему исполнилось девять лет, и дед, Отто Хайтауэр, взялся за его воспитание с ещё большим рвением, углубив его в учёбу. Когда служанка протянула письмо, Дейрон с лёгким вздохом взял его. Он решил, что, скорее всего, это очередное послание от матери, королевы Алисенты, которая часто писала сыну в одно и то же время. Однако, распечатывая конверт и взглянув на первые строки, он почувствовал, как сердце учащённо забилось. "Мой милый дядя, пишу тебе..." Он прочитал письмо на одном дыхании. Дейлирис, его племянница, описывала все события, которые произошли с момента их последней переписки: о рождении его нового племянника Джоффри, о том, как теперь она живёт на Драконьем Камне. Она попросила, чтобы отныне он отправлял письма туда. Но все эти новости, казалось, померкли перед её словами "мой милый дядя". С пылким рвением Дейрон потянулся за бумагой и пером, решив незамедлительно ответить ей. "Дейлирис, Моя милая племянница..."

***

Пентос

– Тужьтесь, моя леди! – раздался крик мейстера Лейне. От невыносимой боли она едва могла осознавать происходящее, но послушно следовала указаниям. Боль, словно горячие иглы, пронзала каждый дюйм её тела. Сжав зубы, Лейна вскрикивала, но ребёнок, казалось, не спешил появляться на свет. Мейстер отступил, оставив её на попечение повитух. В дверях стоял Деймон, и на его лице невозможно было прочесть, что он чувствует. Мейстер подошёл ближе, наклонился и тихо, чтобы роженица не услышала, произнёс: – Примите мои соболезнования, мой принц, но... Лейна не хотела слушать дальше. Она попросила повитух принести ей воды и, пока те суетились, медленно поднялась с постели, придерживая живот. Она знала, что ни она, ни её ребёнок не переживут эту ночь, и если ей суждено умереть, то она хотела встретить смерть, как истинная Таргариен — в огне и крови. Она добралась до своего дракона, Вхагар, чьи огромные глаза отражали свет луны. Подойдя ближе, Лейна прокричала: – Dracarys! Её голос дрожал, но она стояла твёрдо перед гигантской мордой своего дракона. Вхагар не двигалась, как будто в ожидании чего-то. – Dracarys, Вхагар... Dracarys! – со стоном повторила Лейна. Дракон, наконец, повиновался. Её пасть раскрылась, но, как будто раздумывая, она медлила. Лейна раскинула руки, улыбаясь смерти в лицо. – Лейна?! – донёсся крик Деймона. – Лейна! Но ей уже было всё равно. Огонь поглотил её, и она исчезла в его яростных языках. На следующий день в каждом доме разнеслась весть о смерти Лейны Веларион, всадницы Вхагар, жены и матери двух дочерей.