Сокровище для защитницы

      Шлюхи опять собрались вокруг кандидата на отбраковку, ловя каждое его слово. Слышит ли себя очередной наивный идиот? Верит ли в этот бред? Осознаёт ли, как низко пал, живя мечтами о последней падали, что заберёт однажды в счастливое будущее — плен сырой лачуги, круговорот побоев, уплату налогов телом сожителя?       История повторяется из раза в раз, и с каждым новым циклом Нарбондели ядовитые подначки благодарной публики всё сложнее перепутать с мечтательными вздохами.       — Ну и где она, матрона твоя, или как там её? — не выдержал блюющий под себя проститут, обычно тихий, не тревожащий гноящуюся язву на своём впалом животе. — Я успею её увидеть до того, как сдохну?!       — Она придёт, — мягко отвечал помятый рассказчик, отстранённо улыбаясь и глядя во все огромные, подбитые глаза. — Она поклялась! Она сказала, что я самый красивый, кто у неё был, и она сделает меня своим принцем, когда победит!       Шлюхи обменялись многозначительными взглядами, оценивая «красоту» юноши, попавшего сюда за новую причёску. Так бывает, если загуляешь не с той, с кем мать велела: обмажет мать твою голову тряпкой, смоченной кислотой! Говорят, она в процессе едва не лишилась и сына, и собственных рук… но вот он, сын её, живой и местами здоровый! Даже клочки пожелтевших от потрясения волос остались среди проплешин на сморщенном, посеревшем скальпе!       — Кого победит, Мать Бэнр что ли? — съязвил ещё один, с обкромсанными ушами, красноречиво оглянувшись на своих подпевал и следя, чтобы они загоготали над самой остроумной шуткой в Андердарке. Загоготать им пришлось… Никто не хочет спорить с «нечитаемым» отморозком! Раз он уши прижать в ужасе не может, то, должно быть, и сам страх ему не ведом!       — А хоть бы и Бэнр! — плешивый виновник торжества обиженно вздёрнул приплюснутый носик, скрестив руки на груди. — Знаешь, какая она сильная? Её Дом уже в правящем Совете!       Самый нервный из здешних шлюх хотел было вновь разведать, какова же истинная фамилия столь высокой заступницы, но вовремя одёрнул себя, прикрыв рот ладошками. В прошлый раз ему самому пришлось отбиваться от неудобных вопросов, сочиняя невесть что в попытке объяснить, откуда ему известны имена матрон из правящего Совета. Кто-то не в меру проницательный предположил тогда, что нервный ублажитель нищенок, должно быть, принц недавно павшего Дома, вот он и прячется здесь, умудрившись уцелеть при штурме. Подоспевшая тогда вышибала приказала всем умолкнуть, опасаясь кого-то там, кто в этом случае ищет «принца»… Что же «они» могут, если холёный принц предпочитает залечь на дно в худшем из борделей, куда ходят нищенки, чтобы мучать беззащитных калек и недопрошедших отбраковку?       Страху такого все натерпелись, что бордель едва не закрылся! Если бы не явление «хозяйки», что крышует «хозяина» — самого умного и опытного из здешних шлюх… Самого красивого, конечно, и просто полноценного!       — Вот ты говоришь, что она матрона, — с расстановкой начал хозяин, не желая вновь видеть хозяйку.       Плешивый мечтатель закивал, глядя на продающего его мучителя как на самого ценного союзника.       — Она придёт и сделает тебя своим принцем, — уточнил хозяин следом.       Те, что поумнее, нацепили злорадные ухмылки, понимая, к чему дело идёт.       — Принц — это, чтоб ты знал, сын по-ихнему. Она тебя как сына будет драть, или я чего не понял?       Плешивый округлил глаза, приоткрыв прелестный ротик, ещё не лишенный всех зубов. Он тяжело задышал, ища, что ответить…       Но ответ не приходил.       — Чтоб я больше бреда такого не слышал, — осадил хозяин, командуя, наконец, отбой, и веля вышибалам выпроводить оставшихся клиенток. Лютые самки с дубьём принялись ныть, как самцы, не желая связываться с парой огромных клиенток с сеткой шрамов вместо рожи, но хозяин быстро уладил этот вопрос, обещая рассказать о неповиновении своей «защитнице» — истинной главе заведения. Одного намёка хватило, чтобы вышибалы, ворча больше для виду, принялись исполнять, на всякий случай отвешивая хозяину почтительные поклоны — по нескольку штук от каждой.       Шлюхи принялись разбредаться по лежанкам, и лишь гигантский и вечно чем-то недовольный Утегенталь оказался достаточно умён, чтобы с лежанки своей изначально не вставать. Не нравились ему эти сказки о самке, будто бы так прикипевшей к мальчику, что готова домой его забрать! Сколько ему лет, Утегенталь знать не знает, но явно многовато, чтобы в эти сказки верить! Богиня самок зачем создала? Чтобы дела всякие делать, а не по шлюхам страдать! Самки вообще страдать не умеют, для страданий самцы созданы, а у самок другая работа! Жрицами становиться, рожи всем бить, ну, может, ещё что-то… Но точно не по шлюхам страдать!       Говорят, у шлюх более статусных, которые читать научились, лишь бы самкам пореже давать, в ходу чтиво такое, называется «песни о союзах, основанных на страсти». До мерзости подобной, конечно, только самец и додумается, самку же от этих сказок эльфёночьих вывернет наизнанку, или у неё отвалятся груди, если она такое прочитает!       Утегенталь сказочки эти настолько презирает, что даже свою от нечего делать придумал.       «Жил-был прелестный юноша, нрава самого благочестивого. Он был не такой, как все остальные шлюхи! Нытьём своим самок не донимал, и вообще не ныл, потому что ныть имеют право только красавцы, а иначе самки не возбуждаются, а кривятся в отвращении. Личико у него было не самое прелестное, но это ничего, он ведь не из тех шлюх, что тьмы чёрной не видят, а всё под личную опеку просятся, да на подарки разводят. Не было у прелестного юноши иного дела, кроме как богиню славить да самок ублажать, как богиня презренным самцам велела!.. Но однажды явилась не такая, как все, совсем другая, а не такая, как остальные! Вот она-то разглядела в прелестном создании то, чего другие разглядеть не могли!»       Утегенталь до сих пор не придумал, чего же Та Самая могла разглядеть, поэтому сразу переходил к сути.       «— Ах, прелестное создание!», — пылко восклицала великая героиня, что всех упоённо калечит, а к нему с какой-то радости относится мягко. — «Поведай мне, почему ты боишься огня? Почему больше не поёшь своим сладким голоском? Как хотела бы я услышать твой дивный голосок! Я бы даже не отметила, какой он низкий, почти самочий! Я ведь разглядела в тебе нежное, хрупкое создание… Не в том смысле, который мы, суровые самки, обычно подразумеваем! Ты, конечно, достаточно силён, чтобы выжить, и самцов ты презренных одолеешь всех и разом! Но я-то вижу в тебе нежное сокровище, какое впору поднять на руки и отнести в свой дом! Я тебе больше скажу, я такая сильная, что могу перебросить тебя через плечо! И пришла я к тебе оттого, что хочется мне взять ответственность за что-нибудь диковинное! Я даже считаю тебя красивым и могу повторить это вслух! Сказать так громко, чтобы все слышали! Чтобы утереть носы твоим самцам-обидчикам, которые тебе в подмётки не годятся! А затем я принесу головы твоих обидчиц-самок! А после сгребу тебя в охапку и сладко возьму! Сперва для проформы, чтобы ты боялся, а затем в наложники! Уж очень хочется мне сделать это на глазах браэринок, не желавших брать тебя даже в личные рабы, называвших тебя иблитом и уродом!.. Ну что ты, моё прелестное создание, к чему эти глаза на мокром месте, я-то уверена, что ты самый чистокровный и красивый, не то что все остальные самцы! Не обижайся на меня, прелестное создание, ты же знаешь, что я не вынесу твоих слёз… Ты, конечно, имеешь на них право, как всякий самец, моё нежное сокровище…»       Утегенталь, часами сидевший неподвижно, замотал головой из стороны в сторону и, сообразив, что этого недостаточно, развернулся к стене и со всех сил вписался в неё дурной головой, очищая сознание от лишнего шума. Неуместные мысли сменились лёгким головокружением, а затем и желанная пустота взяла верх над прочим содержимым черепа. Вот, теперь совсем другое дело!       Проститут в обносках, едва прикрывающих член, постоялец соседней лежанки, даже ухом не повёл, глядя на это. Привык уже, что с него взять. Не его черепом ни с того ни с сего о стену стучат, и на том спасибо.       Где-то ближе ко входу — одеялу из рофьих шкур вместо двери, — развернулась потасовка. Паре амбальш уж очень не понравилось, что вышибалы сгоняют их с насеста, а вышибалам не понравилась встреча гигантских кулачищ с их рожами, вот и началась такая разборка, что впору ставки делать. Ах, что за женщины! Такие сильные, такие жестокие… Такие и защитить смогли бы, если бы захотели! А они могут, самки эти, если оно им надо. Мать даже дочерям своим Утегенталя не давала, а он ведь полуиблит, таких затем и рожают, чтобы их все имели! Мать полуиблитов своих самкам статусным продавала, а девочек таких убивала обычно, самки ведь не поголовно извращенки, девочки им обычно не подходят. Суетилась, конечно, мать, пытаясь нарастить полуиблитшам клиторы, чтобы и с недобаб грязнокровных толк был, да всё не то. Шлюхой только самец быть может, тут уж ничего не поделаешь. Богиня так решила, а богине всяко виднее, на то она и богиня!       За то, наверное, мать и поплатилась, что пошла против воли всемогущей Ллос, оставив одного из самых удачных грязнокровок для себя. Ладно бы сама имела, так ведь она полуэльфёнка-Утегенталя на хозяйстве оставила! Самцы — вещь ненадёжная, они мрут постоянно. Несчастной самке приходится выбирать: либо ты самца имеешь, и он под тобой погибает, либо ты самца не имеешь, и он по хозяйству хлопочет. А так, пока объяснишь, в какую сторону полы мыть, как грибы в похлёбку тебе нарезать… Только объяснила, а уже нового искать надо, предыдущий ведь помер из-за похоти твоей самочей да постоянных побоев. Ну что за недоразумение эти самцы! Спросил бы Утегенталь, зачем их вообще придумали, но придумала-то их богиня, а богине всяко виднее! «Грешно», если по-умному, «задаваться вопросами относительно целей Ллос»!       А если мать пострадала оттого, что грешница? Это что же получается, правильный мальчик Утегенталь — плод грешницы?!       — Ты совсем дурной? — флегматично отозвался сосед по лежанке. — Ты чё башкой о стену бьёшься, придурок?       — Где она?! — поинтересовался Утегенталь со всей искренностью, ничуть не беспокоясь о хрупкости стен их борделя-сарая.       Сосед схватился за сверхчувствительные уши, помянув драуков, их мать, чьего-то тасканного папашу и прочих известных личностей.       — Кто?! — вернул он должок с той же громкостью, наверняка прикидывая, чем бы убить гигантского полуогра во сне.       — Она! — Утегенталь вдруг понял в отчаянии, что не знает имени своей новой защитницы. — Госпожа! Которая ходит меня иметь!       Сосед уже не присел, а прямо-таки привстал. Глянул на буйно тоскующее существо, как все они только что глядели на плешивого мечтателя, ждущего свою матрону. Почесался задумчиво во всех местах, многозначительно поправил гульфик, сплюнул на пол, стараясь не попасть на свою лежанку, да и бросил в ответ что-то неопределённое, махнув на пропащего полуиблита рукой.       Утегенталь едва не сгорел со стыда за свою глупость. Сболтнул лишнего, чего сам ещё не понял! Что-то совсем не то сотворил! Сам от себя такого не ожидал!       — Я просто… — начал он тихо, прижав раскрасневшиеся уши к голове. — Я тут подумал…       — Спаси нас богиня, — донеслось откуда-то, а следом послышались ехидные смешки. Утегенталь напрягся, не зная, надо ли на такое отвечать. Богиню призывают — это хорошо, но будто не во славу богини эта реплика произнесена!       Не зная, как быть, он бросился в сторону соседа по лежанке, схватив стандартных размеров самца за тощие плечи и тряхнув пару раз, чуть душу из бедняги не вытрясая.       — Что делать теперь?! — он глядел в упор в полнейшей панике. — Когда жалеешь, что невинность для госпожи не сберёг! Что делать?!       — Умереть, — стандартных размеров самец болтался в его хватке, почти левитируя, но уверенности не терял. — Пойди и убейся. Дай поспать. Тебе уже ничто не поможет, а я устал.       Ответ бы этот, наверное, никому не понравился, даже наивному идиоту на другом конце борделя, что ждёт аж целую матрону, а дожидается лишь насмешек над выдуманной с нуля историей. Тот как раз навострил уши, приподнявшись с лежанки и пребывая в шоке. Вот уж кого мечтатель не ожидал увидеть у себя в союзниках! Среди товарищей по несчастью! В числе наивных юношей, ждущих Ту Самую!       — И что, она больше не придёт? — Утегенталь отпустил, наконец, беднягу, просто чтобы тот не заметил, как дрожат вдруг похолодевшие гигантские лапищи.       — Мне почём знать?! Я ей кто?! Ты хоть имя её спросил? Знаешь, кто она такая? А может, у неё гарем дома и пятьдесят мужей! Ты ей, урод иблитский, на что сдался? Красавцы чистокровные никому не нужны, а ты!..       «Урод иблитский» знать не хотел, что было написано у него на лице, если даже прожжённый проститут, сам выбравший такую работу, всё-таки смягчился и даже взгляд свой циничный отвёл.       — Слушай, — смягчился циник, только что болтавшийся в его хватке, — сколько циклов Нарбондели сменилось? Семь, наверное, а может и больше, я подсчётов не веду. Наигралась извращенка твоя. Не придёт больше. Смирись и не веди себя, как иблит. Дроу от привязанностей не страдает, а с твоей рожей… Восславь богиню за то, что ты успел на «веку» своём переспать с кем-то, кроме прокажённых, и забудь.       Хотел бы Утегенталь дать недругу по роже за намёк на нечистокровность, да так, чтобы кулачище сквозь череп прошло! Оправдать госпожу, ведь она уж точно не такая, как все нормальные самки! Наорать хотя бы, доказывая, что у них с госпожой случай нестандартный, и пусть бы это выглядело, как позорное эльфёночье нытьё!       Да что-то не до этого вдруг стало. Захотелось плащ по самые кончики ушей натянуть и остаток жизни проспать, никого больше не видя. Не понравится хозяину, если Утегенталь так сделает! Убьют его, или опять на цепь посадят и будут перевязку на члене до некроза держать, пока непокорный урод не перевоспитается… Ну и пусть!       — Я буду молиться, и она придёт! — решил Утегенталь, убеждая самого себя. Думал он не то чтобы часто, и, как правило, вслух, чтобы никто столь великое событие не пропустил.       Сосед пожелал удачи, лишь бы отделаться от буйного дегенерата, кто-то захихикал, а другие тяжко вздохнули… Может даже разочарованно, ведь когда ещё такое представление увидишь!       И лишь наивный идиот на другом конце борделя всем своим видом «понял», что Утегенталь шутить не намерен. Наверное, не такой уж он идиот, даром что аж целую матрону ждёт, когда и нищенки бордельных «фаворитов» забывают!