Сокровище для защитницы

      Кем будет Мез’Баррис, если не притащит нового стервеца в ту же самую комнату, в том же самом кабаке?       — Ах, госпожа-а!.. — сама кабатчица, вся помятая, приветствовала её, кланяясь без особого энтузиазма. — Какими судьбами?       Челюсть её, заметно поредевшую, свело при беглом взгляде на очередного приличного юношу рядом с огромной, знатной визитёршей.       — Теми же судьбами, всё теми же! — легкомысленно бросила Мез’Баррис в ответ, отодвигая старую знакомую, как какую-то ветошь.       Скрипели ли оставшиеся зубы за её спиной? Что мешает этой особи принять исцеляющее зелье после побоев принцесс Текендуис?.. Неужто их прямой запрет? И что, прям слушается? Прям ходят и проверяют?       Спутник Мез’Баррис картинно хихикал над каждой её выходкой. Поначалу это выглядело вполне закономерно, затем с какой-то стати начало напрягать. Наверное с такой, что уж очень он старается…       Старается… Угодить.       Не по-мужски, чтобы получить деньги в обмен на тело, а будто…       «Твоего-то папашу», — мысленно выругалась Мез’Баррис, — «ещё один идиот!».       Остановило ли это Мез’Баррис? Поколебало ли её желание разложить это тело над этажом с запойными головорезками, какими-то проходимками, вольными проститутами и беднягами обоих полов, чью боль лишь пойло приглушит?       Задай кто самке такой вопрос, она бы и не поняла вопроса.       Не в силах больше терпеть, Мез’Баррис перекинула щуплого мужчинку через плечо и вынесла дверь к их кровати с ноги.       — Ты такая сильная! — воскликнул этот бедолага. Страх страхом, а подлизаться как-то надо.       — А ещё свирепая в постели! — рыкнула она таким низким голосом, что на миг усомнилась в собственной чистокровности.       — Мне так это нравится! — едва не пищал бедолага, наверняка прикидывая, успеет ли добежать до окна и не разобьётся ли, спасаясь.       — А уж мне-то как это нравится! — хохотнула она, совершенно искренне, и бросила его на кровать, как мешок трофеев.       — Полегче со мной! — завопил Бедолага в искреннем возмущении.       — С какой стати? — Мез’Баррис растянула его в полный рост, схватив за руки, чтобы не рыпнулся.       — Ты уже был с женщиной, — она мягко куснула его за ушко, попутно затянувшись его волосами.       — Ты пошёл со мной по собственной воле, — она упивалась его сдавленным скулением, терзая грубыми поцелуями нежную шейку.       — Ты сам напрашивался… Бедолага!       Он всё-таки застонал, когда её губы добрались до его нежных фиолетовых сосков.       — А ты не знал, что ли? — усмехалась она, зацеловывая выступающие рёбрышки, грозя вот-вот добраться до впалого живота. — Не знал, что ходить за мной опасно? Не знал, что бывает с плохими мальчиками?       Она схватила его за гульфик, жалея, что Бедолага приоделся для неё в мужскую одежду, не решившись загулять в мантии. Каких бы дел она тогда натворила! Да он бы руки на себя наложил, и не факт, что от всего лишь позора!       — Ты не знал, — она поигрывала с содержимым гульфика сквозь ткань, нависая над добычей, самой себя навязавшей, — что плохие мальчики бывают… Наказаны?       — П-прекрати!.. — захныкал он, пытаясь вырвать слабые ручонки из её хватки.       — «Прекрати, но продолжай»? — уточнила она, не ручаясь за последствия. Вагина уже вовсю сокращалась, и чего-то в ней явно не хватало.       — Да! — беззастенчиво выпалил он, передумав играть в недотрогу.       Мез’Баррис забралась на него, села прямо поверх гульфика, чтобы, немного потеревшись клитором, содрать наконец эти драучьи штаны.       Уж очень забавлял её этот редкий экземпляр — такой на всё готовый, сам намекнувший, что надо бы его оприходовать! Словами «намекнувший», не взглядом и чередой трагичных вздохов! И ведь платы за свои услуги не озвучил, имена защитниц не упомянул, на случай, если что-то пойдёт не по плану…       — Ну, приятель, так дела не делаются, — «опомнилась» Мез’Баррис. — Я впервые собираюсь отжарить мага! Ты уж объясни солдатке, как с вами обращаться!       — Ты что, серьёзно?! — его личико перекосило в неверии. — Ты серьёзно?!       — Ну что ты, не плачь. Я всего лишь хочу услышать, с какой интенсивностью мне тебя прожаривать, — Мез’Баррис осеклась, вовремя прикусив язык. Звучит так, будто она голодная! Не хватало ей истерик под собой из-за отсылок на природный самочий каннибализм. — Ну, это… В какой позе, то есть, и… Да разрази тебя свет, бедолага, умоляй меня тебя трахнуть!       Давалец ей всё высказал, одним взглядом, зато каким! Будь Мез’Баррис не такой опытной, она бы, может, и отпустила его, а то даже отдала более понятливой женщине, может и всем понятливым женщинам сразу! И смотрела бы, училась, запоминала, конспектировала!       — А много ты способов знаешь?! — прошипел он, смущаясь и почти ненавидя. — Залезь на меня и скачи! Вагиной на члене!       — Вот умница, ты угадал мои планы! — хохотнула Мез’Баррис, срывая с его тонких бёдрышек совсем неуместные под ней штаны. — А я думаю-гадаю, чему юнцов в Магике учат!       И вот спадает тканевой покров с заветной сокровищницы!.. Завеса штанов обнажает сокровенную тайну! Расхитительница гульфиков вот-вот доберётся до адамантинового жезла!..       Мез’Баррис прищурилась, мигом растеряв боевой дух.       — Ч-что? — под её взглядом давалец напрягся пуще собственного члена.       — Я начинаю понимать, за что тебя отправили в Магик, — сокрушённо проговорила она. — Но кто же та героиня, покусившаяся на… Опередившая меня…       Бедолага стал весь в тон алым глазам, чудом не разрыдавшись от стыда. И почему не бросился доказывать ей, что в Магик его отдали за ум и таланты, а не за наконечник для стрелы в штанах? Наверное, правду говорят, что эрекция не располагает к дебатам?       — Ха, «наконечник для стрелы», — хохотнула Мез’Баррис. — Я это запишу!       — Ч-чего?! — будто не понял он, хотя весь его вид кричал обратное.       Но делать нечего, других шлюх в этой комнате нет. Придётся довольствоваться…       — Довольствоваться наконечником для стрелы!.. — Мез’Баррис снова воспряла духом, забираясь на то немногое, что есть.       Женщина, конечно, получает удовольствие от всего, что хотя бы отдалённо связано с её вагиной, но это безобразие возвращало Мез’Баррис во времена, когда она была совсем юна и неопытна, и не знала толком, как двигаться, где сжаться. Проституты, которых нанимала ей деятельная матушка, наживались на не видавшей виды девице, обманывая, насколько хватало ума. Член для секса не нужен, всё делается пальцами. Мужские пальцы, кстати, тоже не нужны, спаривание с самцом — это когда самка сама себя удовлетворяет. Оргазм приносят самцы, это правда, но не членом, а правом на себя посмотреть! Посмотреть издалека! В одежде! Сквозь ширму! Посмотреть и отпустить, накинув сверху ещё столько же за ценную науку!       Все самцы одинаковые, что вольные шлюхи, что гаремные красавцы. Хоть драконицу одолеют, лишь бы не дать! А если самец не такой, значит, есть подвох. Наклонности постельного карьериста, или организм, решивший, что по мере взросления расти должно всё, кроме члена. Мез’Баррис поражается самцовой моде, этой манере декорировать и подчёркивать гульфики, набивая себе цену, но чтобы гульфик набивали тряпками, как делают это малолетние самки, пытаясь изображать груди, как у взрослых…       Жалкие попытки объездить «наконечник для стрелы» не удовлетворяли никого в этой комнате. Ну, Мез’Баррис нашла выход: работать мальчик будет не вглубь, не вширь, а по верхней стенке вагины! Что же, так, конечно, лучше… Но чем это отличается от работы пальцами?!       Свои пальцы на клиторе, его член по верхней стенке вагины… Она бы показала бедолаге тайное заклинание «сквирт», если бы не отчаяние от впустую потраченного времени. Как велико это отчаяние! Она могла бы сейчас осваивать гульфик покрупнее!       — Разрази тебя свет, Наконечник Для Стрелы! — прорычала она, меняя тактику.       Бедолага напрягся, не понимая, во что втягивают гарант его выживания. Мез’Баррис приподнялась, сместила центр напряжения… Вагина прямо на виду, но…       — Что ты творишь?.. — захныкал он, паникуя, но не спеша отбиваться. — Не туда!..       — Заткнись, — рыкнула Мез’Баррис, на всякий случай зажимая его передние конечности своими ручищами… Затем, прикинув, как неудобна эта поза, перегруппировалась и прижала его ручонки ногами, прямо в грязных сапожищах.       Если этот ублюдок начнёт переживать о мнении кабацкого персонала на этот счёт…       — Это неправильно! — причитал он, всё ещё не спеша вырываться. — Бессмысленно! Срамное место не для этого создано!       Мез’Баррис заржала, и её «срамное место» сжалось ко всеобщему удовольствию.       — Впервые слышу, чтобы задницу так называли!       Теперь её скачки были не так стремительны, и всё больше приходилось сжиматься. Шлюхи говорили ей, что «резервный план» горячее и уже, хотя и не такой, кажется… Рельефный? Шершавый?..       Были и те, что начинали отбиваться при попытке засунуть их главное достояние в столь неподходящее место. Причины для нытья были самые разные: от чистоплюйства до впустую потраченного семени, ведь не знает мир самки, что родила бы после таких эксцентричных ласк!       Зато знает мир самцов, способных, вопреки всем известной истине, получить от спаривания хоть какое-то удовольствие, кроме радости услужить госпоже да её финансовой благодарности… Если самка, конечно, догадается засунуть что-нибудь в самца, с какой-то стати отбросив первичный половой признак — эгоизм в постели.       Мез’Баррис, наверное, кончила именно от этого. От мыслей о мужском нытье и самочьем эгоизме. Сам по себе «наконечник от стрелы» не справился бы.       Посидев так какое-то время, слишком тяжёлая, чтобы бедолага мог подвигать бёдрышками и самостоятельно избавиться от позорного мужского недуга, она, наконец, решила, что негоже самцу умирать под ней… Да ещё от перелома бёдер под весом здоровячки! Что за нелепая смерть!       Освободив стонущее от всех тягот недоразумение, Мез’Баррис картинно направилась на выход, внутренне ухмыляясь привычке сношаться в полном обмундировании. С недавних пор у неё появилась такая привычка, просто на всякий случай!       — Ты бросишь меня вот так?! — бедолага вскочил с места в полном шоке, совсем не стесняясь вовсю стоящего члена.       Мез’Баррис остановилась у самой двери, будто чудом вспомнив о нём.       — Ну, это необязательно. Я могу посмотреть, как ты избавишься от лишних тягот.       На самцовой мордашке отразилось такое недоумение, будто он забыл об эрекции.       — Рукой, — услужливо подсказала она. — Как ты обычно это делаешь.       Бедолага опять раскраснелся, взирая на неё яростными глазёнками и чуть не плача.       — Ты!.. Я не такой! Трогают себя только самки и шлюхи! А я ни то, ни другое!       Ну, Мез’Баррис бы поспорила. Эта штука в его штанах больше похожа на клитор, а если он всё-таки самец… Отдавший самое ценное той, что не взяла его под личную опеку…       — И что ж ты предлагаешь? Я-то уже закончила. Если хочешь, могу тебя придушить! Говорят, работает!       И всё-таки он решился. Отвернулся к стенке, горько рыдая, и принялся работать ладошкой.       — Эй, я хочу посмотреть! Да ладно обижаться, мы можем попробовать ещё раз, но теперь ты будешь сверху! Я смогу глядеть тебе в глаза, прямо на твоё шлюшье личико! И ухмыляться, ухмыля-яться!       — Не трогай меня! — воскликнул он с придыханием, напрягшись всем телом и, наверное, даже не заметив облегчения в своей ярости. — Не подходи ко мне! Убирайся!       — Ну, как скажешь, — Мез’Баррис пожала плечами, снова вспомнив, где находится дверь.       — Нет, постой! — он кинулся к ней, готовый вцепиться своими грязными ладошками и умолять!.. О чём-нибудь. О пощаде? Втором шансе?       Он застыл на полпути, так резко, будто в последний момент его схватили за шиворот.       Не понравилась Мез’Баррис эта пауза… Паузы — это вообще не к добру.       — Я тебя даже в рабы не возьму, — уточнила она угрюмо, просто на всякий случай.       — Знаешь, — начал он как-то уж очень задумчиво вместо нытья, рыданий и заламывания рук. — Знаешь… Что говорит мастер Громф?       Все мысли Мез’Баррис сложились в ёмкое «а?». Бэнровский сынок, умный малый, если верить слухам… Метит в архимаги, интригуя против другого бэнровского сынка… Хочет занять место старого юнственника и главного ханжи…       — Почему мне должно быть это интересно? — Мез’Баррис напряглась, не представляя, чего ожидать. Сам бэнровский сын придёт мстить за мага, посмевшего переодеться в нормальную мужскую одежду и легшего под первую встречную?! Да, этот самый Громф, что бы он из себя ни представлял, всего лишь самец… Но ведь за ним стоит Мать Бэнр собственной персоной!       — Он говорит, что… Он даёт самцам шанс стать «кем-то», — бедолага притих и поник, будто за внезапным упоминанием бэнровского сынка стоит самая тяжёлая из всех когда-либо слышанных историй. — Он даёт шанс, а самцы…       — Предпочитают скакать по койкам? Ищут встречи с насильницами? Меняют силу и знания на возможность понянчить эльфят? Бросают всё к ногам личной садистки, чтобы состояться как жертва?       Опечаленный давалец, о чудо, прикрылся, не смея спорить.       — И в чём он не прав? Умный дядька, значит, даром, что самец! — Мез’Баррис ухмыльнулась, потеряв к очередному трофею всякий интерес. — Слушай, если у тебя какие-то проблемы, я могу подсказать хорошее местечко! Туда принимают уродов, ну и тебя с твоим уродством примут.       И она ушла, не говоря больше ни слова. На этот раз через дверь.

***

      Плетясь по улицам совершенно демонстративно, без пивафви и разве только не повесив знак Дома себе на лоб, Мез’Баррис всё-таки ловила себя на мысли, что… Перестаралась. Ну в конце концов, она же не садистка законченная! Иначе пошла бы она давно в этот самый Арак-Тинилит, на который матушка дражайшая вот уж сколько десятилетий намекает. Рано или поздно придётся Мез’Баррис туда пойти, она же «первая жрица», она, по документам, службы в часовне ведёт! И как Мать Соулез объясняет всем вокруг подобный беспорядок? Наверняка привычно, то есть, гениально, с отсылкой на непосредственную божественную волю…       А богиня почему это позволяет?       Ну, конечно, ещё Мез’Баррис вроде как козырь Дома, и слухи ходят, будто Мать Соулез даже в мыслях не видит себе другой замены. Матроной может стать только высшая жрица, ведь что-нибудь другое…       Что-нибудь другое попросту раздавят и сожрут. Подданые не признают. Мироздание быстро поставит на место первой же схваткой с настоящей жрицей раз на раз. Может даже схваткой буквальной, без боевых молитв и вот этого всего…       Ну, этот вопрос Мез’Баррис отложит на столь долгий срок, насколько это вообще возможно, а пока…       Что мешает матери просто её… Заставить? Побить? Да хотя бы… Да выпороть, на худой конец, чего уж мелочиться?!       — Госпожа! — подозвало её нечто уж очень счастливым полушёпотом. — Госпожа, можно вас на минутку?!       Мез’Баррис напряглась. Она слишком хороша, чтобы попасть в настолько убогую засаду…       А вдруг это очередная стайка восхищённого молодняка, наслышанного о её подвигах?!       Разумеется она пошла посмотреть, что же там такое, прячется и зазывает её!       Нет, ну богиня точно готовит Мез’Баррис великую судьбу… если Мез’Баррис умудриться до этой самой судьбы дожить.       Сгорбленный, щуплый субъект в мантии, зловеще потирающий ладошки, бросился к ней с радостными объятиями, уткнувшись макушкой в её рёбра.       — Ты кто? — её лицо должно быть плоским от непонимания. — Тебе чего?       Кто она такая, чтобы отказывать самцу, что сам кинулся в её объятия, даже не назвав плату за свои услуги! Ну и пусть он уродлив, как самка… Самая мелкая, самая убогая самка, на чьём прокорме экономили, вычисляя, как долго может дроу прожить без еды! Эта… Этот… Это… Оно продержалось, наверное, полвека!       — Как зовут меня — это не ва-ажно! — заговорщически пробормотал сгорбленный маг, чем-то похожий на крысу или Кьорл Одран. Задрать бы его мантию да поискать под ней хвост кобольда! Перекинуть визжащего уродца через колено, отлупить за нечистокровность, проверить, на что годится его длинный, упругий хвост… Вернуть должок за отличную работу, вновь перекинув через колено и послушав, каким сладким голоском он будет стонать это своё «госпожа», если ублажить чем-нибудь под этот самый неистово бьющийся в оргазме хвост!       Мез’Баррис вернулась в сознание, устыдившись своих мыслей. С чего вообще она взяла, что этот уродец грязнокровка?! Такую напраслину возводит почём зря! Нет худшей беды, чем родиться полуиблитом. Разве только родиться иблитом, но… Это не беда. Это приговор.       — Важно другое! — продолжал мысленно оприходованный субъект, знать не зная, чего чудом избежал. — Мой враг больше меня не побеспокоит, а вы, госпожа… Вы всё для этого сделали!       Одно стремительно сходилось с другим, и Мез’Баррис не знала, за какую из мыслей зацепиться. Да что творится в этом их Магике?! Не слишком ли быстро по этому городу расходятся слухи?!       — Если я правильно тебя понимаю…       Под этими энергичными кивками в ответ сложно было понять неправильно.       — «Твой враг» всё ещё жив. Наверное. Он не умер подо мной.       — Это ничего, госпожа! — субъект не слишком-то расстроился. — Я изучил его тропы. Я знаю, как сказать жрицам, где он ходит. Похотливые девицы из соседней академии очень негодуют, когда солдатки берут нас первыми! Но я буду играть по-крупному, не тратя драгоценное время на мелких сошек! Мастер Громф будет в ярости, если слухи дойдут до амбициозной госпожи Квентль, чьи алчущие телеса познали не одного юношу, навечно отняв его чистоту… Госпожа Квентль сойдёт с ума от горя, если её юная сестрица Блэйден’Кёрст поглотит ужасающим лоном то, что дозволено лишь…       — Ну, удачи тогда! — ухмыльнулась Мез’Баррис через силу, благоразумно пропуская мимо свернувшихся ушей смутно знакомые бэнровские имена, как бы из этого чего ни вышло. Матери она, конечно, донесёт, ибо велено доносить матроне обо всём…       А сейчас она радовалась, что всё так легко разрешилось, но будто и сожалела немного, сама не понимая, отчего. Продуманный крысоподобный субъект тем временем кланялся ей, благодаря и пророча сиплым голоском все блага этого мира за великое, одно ему понятное деяние.       Мез’Баррис давно исчезла из его поля зрения, а эти благодарственные речи всё ещё стояли у неё в ушах. Почему-то, по неведомой причине, спалось ей в этот раз несладко, будто делов натворила она, а не потаскун, снявший ради неё мантию, и его крысоподобный дружок.

***

      Всё разом навалилось на несчастную Мез’Баррис Армго… Ну за что ей это! Неведомые дела с её жреческим саном, эта история с магикским контингентом, бессонная ночная смерть Нарбондели…       И рекомендованное магикскому давальцу местечко, где может реализоваться любой урод.       Даже иблит… Вернее, полуиблит.       — Решено! — завопила она так, что стены замка содрогнулись, летучие мыши под потолком заметались, а раскормленная паучиха в углу вцепилась коготками в паутину, наверняка смотря на хозяйку своих покоев, как на аппетитного самца.       Мез’Баррис решительно направилась в Браэрин, чтобы почтить самых дешёвых шлюх своим царственным вниманием.

***

      Как найти Зверинец? Спроси любую из местных! Браэринки, конечно, строят из себя статусных самок, будто могут позволить себе приличный бордель, где шлюхи, конечно, сошли с ума от мучений и точно на чём-то «сидят»… Но у большинства, по крайней мере, все конечности на месте, а не только одна рабочая!       Но иногда бедным женщинам не остаётся ничего, кроме как насиловать увечных и умственно отсталых за жалкие коврижки. Да, порой и самочья доля тяжела и тосклива…       Сложность в том, чтобы начать разговор, дав по морде первой. Браэрин — место суровое, изнеженную недобабу тут на куски растащат и прямо в канаве эти куски жрать начнут.       Когда-то, в эльфёночьи годы, Мез’Баррис нравилось думать, что каждая прогулка по Браэрину обернётся для неё сбором трофейных черепов, но реальность оказалась сурова: никто здесь не даст тебе времени, чтобы очистить трофейные головы от лишнего! Да головы эти отсечь-то некогда, о чём разговор вообще!       И вот она стоит перед Зверинцем, вот она велит гнилозубой вышибале оторваться от самокрутки и подняться с кортов, вот вышибала тащит к ней «того, что самый огромный»… Вот следует уточнение, что нужен другой «самый огромный», который ещё не разлагается и хоть немного на дроу похож, и браэринка сдавленно матерится сквозь все оставшиеся зубы, решая всё же не тащить облюбованную опарышами тушу обратно.       Прелестное создание являют ей… Немало удивлённое таким оживлением по его честь и совершенно точно заспанное…       — Денег дай, — приказывает вышибала, явно понимая, что имеет дело не с местной оборванкой. — Я Урода из-под Плесени вытащила! Девки ейные мне знаешь как морду бить будут?! Много денег дай!       Мез’Баррис великодушно выделила ей коврижки, ровно столько, чтобы стало чуть жалко, если от скуки выбросишь в окно, и вышибала, округлив заплывшие от беспробудного пьянства глаза, бросилась наутёк, как бы такое богатство ни отняли.       Здоровенный полуиблит глядел на свою… Спасительницу? Всего лишь клиентку? Такую же, как все, или всё же особенную?..       Глядел во все заворожённые глаза. Глядел, томительно улыбаясь. Глядел так долго, что, наконец, сам того смутился и потупил глазки, разве только не шаркая ножкой по пещерному дну.       Мез’Баррис и сама под этим взглядом смутилась, едва не впав в бешенство от собственной сентиментальности.       — Снимай штаны, — скомандовала она вперёд собственных мыслей. Встреча с обладателем едва заметного члена морально уничтожила её, и больше всего Мез’Баррис боялась повторения столь чудовищного опыта.       Здоровенный полуиблит повиновался, глазом не моргнув, и Мез’Баррис выдохнула, довольная увиденным. В самом деле, как может такой большой мальчик подвести её тем единственным местом, которым мальчики обычно большие?       — Ну слава богине, — у Мез’Баррис глаза защипало от облегчения.       — Всё, что ни делается, всё во славу богини! — воодушевлённо подтвердил мальчик.       Воистину, этот полуиблит со спущенными штанами умел наставить получше многих жриц.       — Сейчас я тебя оприходую! — ухмыльнулась Мез’Баррис, распустив руки, будто всё, что она не успеет облапать за минуту, исчезнет навсегда. — Мощно, но мягко, то есть… Мягко, но жёстко! В общем, ты подо мной выживешь, но не настолько, чтобы потерять ко мне уважение!       — Как скажете, госпожа! — отозвался он, позволяя прижать себя к замызганной стене гигантского сарая с увечными уродами и выражая покорность эрекцией.       — Сегодня ты будешь моим… Утегенталь! — выдохнула она прямо в его чувственный ротик, хватая прелестное создание за яички… и получила в ответ полубеззубую, клыкастую улыбку мальчика, готового под ней на всё.