Этапы связи

      Неловко спустившись вниз, подальше от столь пугающей высоты и вновь поднявшегося ветра, Сола ожидающе уставилась на задумчивого Тома. Растрёпанный и раскрасневшийся, он нетерпеливо протянул левую руку. Тёмный рукав мантии чуть поднялся вверх, открывая ровную светлую кожу с тусклыми, едва заметными надписями и парочкой разноцветных пятен — две коричневых и одна зелёная. «Даже у Тома они есть», — тоскливо подумала Сола, хватаясь за его ледяную ладонь.               — Закрой глаза и не открывай, пока я не разрешу, — скомандовал он, отвлекая её от грустных мыслей, приправленных жалостью к себе.               — Разве когда-нибудь я их открывала? — ворчливо спросила Сола, зажмуривая глаза.              Риддл ничего не ответил, лишь постарался отодвинуться как можно дальше и зашуршал чем-то непонятным. Сколько бы Сола не прислушивалась, понять, что именно он делал ей не удалось. Переступив с ноги на ногу, она неловко ковырнула носком каменный пол, отмечая, что они по-прежнему стоят в Астрономической башне — только там были столь необычные полы с выбитым рисунком то ли в виде змеи, то ли спирали. Повернувшись к тому месту, где, предположительно, должен был стоять Том, она спросила можно ли открывать глаза.               — Нет, — проговорил Том усталым голосом. Потом кашлянул и повторил чуть громче. — Нет, подожди ещё не всё.              Терпеливо прождав полминуты, Сола услышала: «Открывай» и послушно распахнула глаза.              Первое, что увидела Сола был Том, невозмутимо стоявший рядом будто памятник самому себе — настолько невозмутимым было его лицо. Мимолётно осмотрев его, но не увидев ничего необычного, Сола завертела головой по сторонам, пытаясь понять, где они находятся. Неприметная узкая улочка, совершенно безлюдная, что, впрочем, было не удивительно — людей, в воспоминаниях Тома, было всегда не очень много. Единственным исключением был тот квиддичный матч, да и тогда на трибунах сидели лишь блёклые, не имеющие лиц призраки, и их самая первая встреча, где Сола увидела парочку его друзей.               — Не спи, — он щёлкнул её по носу, заставляя отвлечься от мыслей и снова посмотреть на него. — Лучше смотри внимательно.              Сола послушно развернулась в ту сторону, куда он указывал. В тёмном, едва освещённым тусклым фонарём, углу сидел чуть размытый мальчик лет семи-восьми. Очень знакомый мальчик. Белоснежные гольфы, серые шорты и идеально выглаженная светлая рубашка так необычно сочетались с взъерошенными чёрными волосами, практически также сильно как у Гарри и разбитым носом, из которого крупными каплями шла кровь. Маленький Том Риддл наклонился вперёд, будто боясь испачкать одежду и опасливо поглядывал в куда-то в сторону, откуда доносился шум машин и крики детей. Продолжая прислушиваться к гулу улиц, он вытащил из кармана коричневый платок и запрокинув голову, одновременно с этим поднося платок к носу.              Покосившись на взрослого Тома, что с тенью брезгливости на лице наблюдал за тем, как Том-воспоминание оттирает лицо от крови, Сола снова посмотрела на мальчика. Тот, непонятно как, умудрился не то, запачкать шорты и рубашку, но даже стереть большую часть крови с губ и подбородка. Подивившись тому, насколько хорошо обычный платок оттирает с лица кровь, Сола чуть улыбнулась — аккуратист-Том бережно свернул испачканный платок в тонкий квадрат и убрал его в карман. Громко вдохнув, он пощупал опухшую переносицу и тут же зашипел от боли. Вытащив из кармана причудливое, явно девчачье зеркало, он принялся озабоченно рассматривать нос.              Услышав тихий хруст песка, Сола обернулась и увидела двух мальчиков, явно ровесников маленького Тома. Сам Том заметил их не сразу — уж слишком сильно отвлёкся на своё отражение в розовом зеркальце, но вот когда углядел… Убрав зеркало в карман жилетки, он прищурил тёмные брови и с ненавистью уставился на двоих мальчиков.              Двигались те спокойно. Медленно вышагивали по влажным, испачканными в грязи камням, будто понимая — жертва уже никуда не денется.               — Ты всерьёз хотел спрятаться здесь, Риддл? — насмешливо спросил один из них. Крупный, светловолосый, но не такой высокий как сам Том, мальчишка сразу же напомнил Соле Дадли и те времена, когда он и его компания друзей такое гоняли её и брата по улочкам Литл-Уингинга.               — Сам дурак и нас за дураков держит! — поддержал его другой, бритый мальчик с тусклыми серыми глазами, так резко выделяющимися на его нездоровом, излишне красном, лице.               — Вы и есть дураки, — холодно завил Том-воспоминание, стискивая в худых руках испачканный платок, вновь вытащенный из кармана. — Если бы не эта идиотка, вы бы по-прежнему бродили где-то в Вествуде, надеясь найти меня там.               — А ты Эми не трогай, — возмутился блондин и толкнул друга в бок, будто пытаясь выплеснуть переполняющие его эмоции. — Она нормальная девчонка в отличие от такого психа как ты.              Краснощёкий промолчал, лишь нервно дёрнул рукой. Поудобнее перехватив круглые часы на тонкой проржавевшей цепочке, он согласно кивнул, подтверждая слова друга.               — О да, она на вас похожа, — скривился Том, следя за тем, как он, явно красуясь, подбросил часы вверх, а потом ловко поймал. — Такая же недалёкая и ограниченная.               — Какая?! Органиченная? Что за бред ты несёшь, Риддл? Обзываться вздумал?!               — Мало тебе тогда досталось?! Ещё получить хочешь? Так я помочь могу… — в один голос возмутились мальчишки и звучно рассмеялась, довольные тем, как сошлись их мысли.              Пухлый блондин воинственно поднял сжатые в кулаки руки и запрыгал на месте, стараясь походить на опытного боксёра, но стал похож лишь на квохчущего петуха в курятнике. Маленький Том смотрел на это представление со стоическим спокойствием, лишь побледнел ещё больше, отчего впалые щеки и острые скулы стали заметны ещё больше.               — Давай как обычно, — деловито сообщил краснолицый другу, и они медленно шагнули вперёд, стараясь зажать Тома между каменными стенами и железными мусорными баками. Том попытался было проскочить между ними, но не смог. Запнулся за толстую ногу блондина, что тот на удивление ловко подставил. Чудом устояв, Том выпрямился и тут же снова пригнулся, уворачиваясь от плотно сжатого кулака. Соле, было показалось, что всё закончится удачно и Том сможет сбежать, но тут вмешался краснощёкий. Не особо церемонясь, он по-простому пнул мальчика прямо по коленке. Том вскрикнул от боли и рухнул как подкошенный прямо на грязную мостовую, сплошь покрытую мелкой каменной галькой.              Блондин, издав победный клич, поднял упавшего за шкирку, зажал за спиной руки и задорно крикнул:               — Джон!              Тот, кого он назвал Джон, замахнулся и одним быстрым движением ударил Тома в живот, отчего он сдавленно охнул и согнулся от боли, хватая ртом воздух.              Сола прикусив губу, наблюдала за тем, как мальчишки, громко хихикая, переговаривались между собой. Блондин недовольно ворчал, что Джон бьёт слишком слабо, а тот, в ответ, огрызался, бурча о слишком заметных следах, увидев которые мать наверняка накажет и их тоже. Том, разладом в рядах противника воспользовался. Дёрнулся вперёд, выворачиваясь из ослабевшей хватки мальчика и со всей силы пнул стоявшего на его пути блондина. Затем отбежал на пару шагов и тут же остановился, сипло дыша и прижимая руку к отбитой груди.              Блондин болезненно скривился, растёр чёткий отпечаток обуви на гольфах — уж очень хорошо Том приложил его. Билли с лёгкостью поднял друга с грязной гальки и издевательски сказал:               — Побежал жаловаться своей мамочке, Риддл? Ой, прости, ты же не можешь…              Том молчал, с ненавистью глядя на мальчиков. Сола впервые заметила, насколько сильно перекосилось его лицо — кожа побелела, скулы стали ещё острее, рот искривился в презрительной усмешке, а в прищуренных глазах плескалась такая злость, от которой даже ей стало не по себе. Сглотнув, она вновь посмотрела на настоящего Тома, но тот бесцеремонно обхватил её подбородок и развернул в нужную ему сторону. Поёжившись, Сола продолжила наблюдать за тем, как мальчишки, вовсю пользовались тем, что Том не то, что спешит убегать, а даже с трудом стоит, стараясь не опираться на больную ногу, продолжили насмехаться над ним…               — Да она просто сбежала, узнав, что у неё родился такой псих как ты! — гоготнул Билли и сделал пару шагов вперёд, вставая прямо под тусклым, не весть с чего моргающим фонарём, чья крошечная лампочка едва освещала его светлую макушку.               — Ненормальный, — поддакнул блондин, переглянувшись с Билли. — Неудивительно, что Смиты выбрали не тебя. Никто не захочет принять в семью такого урода!               — Закрой свой рот! — не выдержал маленький Том. — Мне не нужны эти неудачники! Мой отец просто не знает, что я здесь! Когда-нибудь он найдёт меня и заберёт домой! — Он замолчал, явно жалея о такой вспышке слабости, но быстро нацепил на лицо насмешливую ухмылку и продолжил с фальшивым сочувствием… — А что твоим отцом, Джон? Кажется, я видел его около паба в паре улиц отсюда, его как раз выкинули прямо к мусорным бакам…               — Мистер Коул не мог снова напиться — он пообещал, что ни на шаг не подойдёт к пабам! Джон, не верь этому придурку, твой отец никогда бы так не поступил!              Краснощёкий Джон лишь засопел ещё громче, всё сильнее стискивая в руках плоский камень, что вытащил из битком набитого кармана. Неуверенно покосившись за спину Тома, он исподлобья уставился на него, будто надеялся силой мысли выяснить соврал ли тот или нет.               — Наивное дитя, — с жалостью покачал головой маленький Том, явно повторяя за кем-то. — Как пуста твоя голова…               — Твой отец умный человек, Джон, — предпринял ещё одну попытку Билли, как никогда понимая, что долгожданная расправа с Риддлом откладывается. — Он знает, врач просто так пугать не будет… Да и миссис Коул ясно сказала — очередного загула она не потерпит. Мистер Коул не будет рисковать своим здоровьем.               — Ты действительно веришь в эту чушь, Джон? — вкрадчиво спросил маленький Том, мгновенно становясь похожим на нынешнего себя. — Так пойди и убедись, кто сказал тебе правду, а кто нагло врёт.               — Не слушай его! Он просто хочет избежать трёпки. Ну подожди, Риддл, я мигом выбью из тебя всю дурь! — Билл потянулся к битком набитым карманам и, вытащив гладкий, будто отполированный, камень, кинул его в сторону Тома.              Столь знакомая фраза заставила Солу вздрогнуть. Прикусив губу, она сжала наполовину отломанный язычок замка и нахмурилась от того, насколько неуклюже он увернулся — коленка явно доставляла ему неудобства. Призрачный Джон, неуверенно покосившись на воинственного друга, замахнулся и швырнул камень в противника. Неуклюже дёрнувшись в сторону, маленький Том увернулся от летящих снарядов, но мальчики, ничуть не смущённые промахами, снова потянулись к карманам. Четвёртый по счёту камень пролетел рядом с его головой и лишь благодаря чуду не попала в Тома. Побледневший мальчик, как никогда понимавший, что ничем хорошим это кончится просто не может, выпрямился, стараясь выглядеть как можно спокойнее. Сола, много раз участвующая в таких сомнительных забавах в качестве жертвы, а потому осознававшая насколько тяжело сохранять невозмутимость в такой ситуации, лишь покрепче сжала рукав темной куртки, так нелепо смотревшийся на бесснежной улице, среди одетых в шорты и рубашки детей.              Гневно зашипев ругательства, Билл вытащил парочку особо увесистых камней и, переглянувшись с увлёкшимся Джоном, зеркально доставшим несколько снарядов, размахнулся и кинул. Замёрзшая Сола с ужасом смотрела, на то, как камни приближаются к Тому, гарантируя ему знатные ушибы, если не переломы. К её удивлению, камни не долетели до Тома всего пару дюймов — они попросту развернулись и, вместе с теми камнями, что лежали на земле, полетели обратно к мальчишкам. Испугавшиеся дети, разинули рты и даже не попытались увернуться или сбежать, лишь молча стояли, будто не верили в то, что видели. «Дадли тоже не сразу поверил», — с мстительным удовольствием подумала Сола, слушая насколько громко завопили мальчишки, ощутив на себе то, что они уготовили Тому. Сам Риддл, явно не веря в то, что именно сейчас происходит, удивлённо смотрел на корчившихся в грязи мальчишках. Нахмурив тёмные брови, он медленно поднял руку. Камни, повинуясь его безмолвному приказу, так же медленно поднялись вверх и зависли на высоте фонаря.               — Нет, нет, п-пожалуйста не надо. Ред… Т-том, — сдавленно простонал Билл, приподнимаясь на локтях и отчаянно смотря на криво усмехнувшегося мальчика. В водянисто-серых глазах плескались и ужас, и шок, и неверие, дрожащий голос и влажные щёки ясно говорили — к отпору, тем более к такому… странному он был не готов.              Покачав головой, Том покосился на Джона, что с молчаливым упрямством тянулся к разбитым часам, чьи осколки стекла тоже висели в воздухе. Деловито почесав подбородок, Том ткнул пальцами в его сторону и камни устремились прямо к Джону.              Сола поморщилась, отводя взгляд в сторону. Это было… грязно. Грязно и очень шумно. Громкий хруст ломающихся костей последовавший за ним визгливый крик были не тем, что Сола хотела услышать второй раз. Да и неестественно приплюснутая рука мальчишки, из которой проглядывало нечто жемчужно-белое вперемешку с прозрачно-алым месивом вызывало тошноту.              Сола, с двойственными чувствами наблюдала за тем, как Том медленно подошёл к всхлипывающему Джону, присел на корточки и вытянул покорёженные часы из его ослабевшей хватки. Хотя с хваткой она явно погорячилась — скуливший Джон вряд ли сумел бы даже пошевелить пальцами. Да и такие переломы уже не срастаются. По крайней мере, не у маглов.              К горлу Солы вновь подкатила тошнота. Нет, конечно, хорошо, когда кто-то получает по заслугам, но всё же… Маленький Том такими мыслями не терзался — осмотрев разбитый циферблат, он небрежно убрал их в карман и холодно покосился на Билла, что попытался отползти подальше, не обращая внимание на друга, скрючившегося на грязных камнях.               — Не надо, Том, — снова попросил он, едва осознал, насколько смешной была идея спрятаться за мусорным баком, криво прислонённом к стене. — Пожалуйста, не трогай меня… Я больше не буду…              Маленький Том лишь косо улыбнулся и, вновь посмотрел на свои руки, будто не верил, что они принадлежат именно ему. Ущипнув себя за тонкую светлую кожу, на которой Сола успела заметить синеватые полосы от незаживших следов от чего-то достаточно плотного и узкого, он пнул ногой камешек и озабоченно обернулся, прислушиваясь к шуму улицы.               — Пожалуй, достаточно, — негромко проговорил Том, привлекая её внимание.              Понять, что он обращается именно к ней ей удалось не сразу. Лишь после раздражённого шипения: «Сола!», она встрепенулась, с трудом отрываясь от столь любопытного зрелища. Привычно задрав голову вверх, Сола выразительно приподняла брови и спросила:               — И как ты выкрутился?              Громко хмыкнув, Том покачал головой и запустил руку в чуть кудрявую шевелюру. Взъерошив и без того растрёпанные волосы, он оценивающе посмотрел на неё и пожал плечами.               — С лёгкостью, Сола. Такая ерунда не стоила моего внимания. Да и твоего тоже. — Поморщившись оттого, насколько высокомерным был его тон, она снова покосилась на другого, маленького Тома. Бледный и испуганный, он явно не походил на того, мог с лёгкостью выйти сухим из воды. На перекошенном лице не было ни капли былого триумфа — он лишь дрожал, да постоянно переводил взгляд то на Джона, то на выход из этой проклятой улочки. Сола не могла его в этом винить — мальчики выглядели просто ужасно.              Почувствовав знакомое прикосновение ледяных ладоней даже через куртку, Сола встрепенулась. Риддл нетерпеливо сжал её предплечье и выразительно постучал по запястью, напоминая про время.               — Закрой глаза, — приказал он с едва заметными нотками раздражения в голосе.              Сола в последний раз посмотрела на маленького Тома и послушно закрыла глаза — Риддл и так показалось ей достаточно много. Требовать большего было бы вопиющей наглостью с её стороны.              К тому же, Сола была не уверена в том, что действительно хочет увидеть что-то подобное. В этот раз перемещение прошло гораздо быстрее — уже спустя пару секунд Сола услышала его тихий голос и тут же распахнула глаза.              Они снова стояли на берегу Черного озёра. Гладь воды по-прежнему поражала своей чернотой, на замёрзшей земле сверкали белоснежные снежинки, изменилось лишь время суток — ночь медленно вступал в свои права. Кроваво-красное солнце уже практически зашло за горизонт, алые полосы закаты практически поглотили западную часть неба, оставив лишь тонкий ободок, напоминающий то ли нимб святого, то ли кольцо на пальце невесты, а то и петлю на шее осуждённого.               — Так, что было дальше? — спросила Сола. Снова заняв место на старом бревне, она уставилась на Тома, всем своим видом показывая, что не отстанет от него, пока не добьётся более внятного ответа.              Том лишь мягко улыбнулся и сел рядом, совсем неэлегантно вытянув длинные ноги, что почти доставали до незамёрзшей воды. Лениво достав из кармана свою палочку из светлого, практически белого, а то костяного дерева, он вновь принялся выводить что-то в воздухе. Проследив за тем, как в паре дюймов от снега появляется набросок замка, Сола шмыгнула покрасневшим носом.               — Может ты ещё и на флейте играешь? — нервно хмыкнула она, спустя минуту пристального разглядывания золотистой Астрономической башни, что как раз штриховал Том.              Не глядя на неё, Том вытянул руку и, крепко ухватив её за капюшон, оттолкнул в сторону озера. Вскрикнув от неожиданности, Сола с трудом успела дотянуться до его предплечья и схватиться за него.               — На флейте — нет, — серьёзно отозвался он, продолжая удерживать Солу в опасной близости от воды. — Подобные инструменты были слишком дорогие для такого приюта как наш. Зато я целых полтора года пел в церковном хоре. На редкость скучное занятие, надо отметить, пусть и очень богоугодное, — последнее слово Том произнёс с таким отвращением, что Соле сразу стало ясно — в бога он не верил. — Миссис Коул всегда говорила, что подобные дела мало того, что богоугодны, так ещё и привлекают попечителей.               — Она была главой приюта?               — Можно сказать и так, — Том подтянул Солу поближе и уставился на беззвёздное небо. — Её отец — Роберт Вул открыл приют задолго до моего рождения, а потом умер, оставив всё единственной дочери и её муженьку. Очень удачно для новоиспечённой семьи, не правда ли?              Сола задумчиво потёрла подбородок, размышляя над тем, что увидела в том воспоминании. Мистер Коул… Отец того краснощёкого мальчика Джона… Неприятный тип, наверное.               — Он и вправду любитель пабов? — спросила Сола и по змеиной усмешке на лице Тома поняла — с этим Коулом связана какая-то интересная история.               — Любил ли он пабы? О, да, больше всего на свете. Этот жалкий пьяница жизнь готов был отдать, лишь бы пропустить стаканчик другой в компании таких же ублюдков как он. Правда, оказалось, чужую жизнь ему отдать было легче, чем свою — его сын… Ты же видела этого маленького Джона, что так неудачно завернул в ту подворотню? Бедняга-Джон пополз жаловаться отцу, но он — вот так неожиданность, слушать его не захотел. Так мало того, ещё и отходил и ремнём. А Джон у нас слабеньким был, впечатлительным… Вот и умер. Врачи сказали — сердце не выдержало такого предательства со стороны самого близкого человека.               — Что за ерунда? — хмыкнула Сола. — Он мальчик или изнеженная принцесса? Как можно умереть от того, тебя пару раз шлёпнули ремнём? Ну и бред ты выдумал, Том.               — Зачем мне врать? — лениво поинтересовался он. Смахнув с плеча белоснежные снежинки, он достал платок и брезгливо стёр с рук влагу, оставшуюся от них.              Сола недоверчиво фыркнула. Она могла придумать десяток причин для его вранья, начиная с простой любви к самому процессу вешанья лапши на уши и заканчивая коварным планом по устранению этого самого Джона и сваливанию вины на пьяницу-отца. Додумав последнюю мысль, она моргнула, не понимая, почему эта мысль не пришла в её голову раньше.               — То есть Джон умер сразу после того, как… как он увидел спонтанное проявление магии? — переспросила Сола, чувствуя, как горят кончики пальцев. То ли от холода, то ли от осознания того, что Том уже в таком возрасте мог кого-то убить.               — То есть Джон умер сразу после того, как его избил отец, — холодно поправил её Том. — Или ты намекаешь на то, что это я убил его?              Сола ничего не ответила, лишь покачала головой. Мог ли он убить? Конечно, мог. Она же смогла сделать подобное с Квирреллом, так почему бы и ему не поспособствовать смерти столь ненавистного ему человека?              Да и ей ли осуждать его — Сола ведь тоже несостоявшаяся убийца… Хотя, теперь уже состоявшаяся — Квиррелл легко это подтвердил своим хладным телом. А ведь есть ещё и Дадли с той змеёй…               — А что случилось с твоим кузеном?               — Что? — переспросила Сола.              Погруженная в свои мысли, она не сразу поняла о чём он, но вот когда осознала… Стиснув в мгновенно вспотевших пальцах многострадальный язычок куртки, она неловко улыбнулась. По заинтересованному лицу Риддла было сложно понять как много всего она произнесла вслух. На редкость хорошо слышащий засранец лишь внимательно смотрел на её лицо, будто пытался то ли воспользоваться легилименцией, то ли просто вынудить её рассказать обо всём.               — Что случилось с Дадли, Сола? — повторил Том с едва заметным нетерпением.               — Ничего особенного с ним не произошло, — с наигранной беззаботностью ответила Сола. — Мальчишки вечно влипают в неприятности, я тут совершенно не при чём.               — Подобные объяснения оставь для тётки, — раздражённо скривился он и властно продолжил. — А мне нужна правда, Сола. Так что случилось с этим маглом? При чём тут змеи?              Сола молчала, не зная, как поубедительнее соврать на такой вопрос. Рассказать то, что по меньшей мере десяток раз объясняла то Дурслям, то Гарри, а то и полиции? Въедливого Риддла было обмануть гораздо сложнее, чем сердобольных полицейских и врачей. Его не смутишь истерикой, на слезы он вовсе внимание не обратит, скорее ворчливо заметит, что разводить сырость — удел слабаков и трусов. Или… Она с сомнением посмотрела на него. Или можно было рассказать правду.              «Он точно поймёт», — подумала Сола, неуверенно покусывая губу. — Если кто и может понять, то только он», — обречённо поняла она и, усмехнувшись, посмотрела в бездну воды. Резкие порывы ветра будоражили озеро, заставляя выходить из берегов заливать водой белоснежный снег, безжалостно смешивая его с землёй и камнями. Превращали его в грязную жижу.               — Змеи, Сола, — напомнил Том со странным выражением лица. — Что ты сделала?               — Я ничего не делала, — упрямо повторила Сола. Так было проще и привычнее — зачем признаваться и объяснять, что чувствуешь, если можно соврать. Ну и пусть он не поверит, Даже Дамблдор не преминул воспользоваться этой информацией в разговоре, что уж тут про Тома говорить.               — Потрясающе, — выдал он, восхищённо глядя на Солу. Потом коснулся её ледяной ладони и повторил. — Это удивительно.               — Ничего удивительного или потрясающего не вижу, — буркнула Сола мысленно недоумевая — Том редко по-настоящему удивлялся чему-нибудь. Усмехался, фыркал, ворчал, напропалую врал, задирал нос, но не удивлялся. Соле всегда казалось, что он и так знает слишком много всего, чтобы сохранить способность удивляться столь прозаичным вещам, о которых она говорила или писала. Так почему он сделал это сейчас?               — А что тебя… — начала было Сола, но резко замолчала — яркий свет, затопивший абсолютно всё пространство вокруг, буквально оглушил её. Тщетно моргая, она протянула руки, надеясь нащупать Тома, но почувствовала лишь холод и бархатистую поверхность сиденья. «Я снова в машине, — поняла Сола, ощупывая тканевый чехол. — Но что же случилось? Почему меня выкинуло из дневника? И где он сам?»              Поняв, что дневника на коленях нет, она нервно дёрнулась вперёд и ударилась лбом о сиденье. Глухо зашипев, она схватилась за гудящий лоб и зашарила руками по сторонам.               — Можешь не искать — тетрадь у меня, — глухо сообщили из темноты.              Сола застыла, неуклюже расставив руки в стороны. Сама суть слов вкупе с напряжённым голосом ясно давали понять — Гарри всё-таки увидел аккуратную подпись на обложке. Так мало того, что увидел, но ещё и вспомнил, кому принадлежало это имя.               — Так и будешь молчать? — возмущённо спросил Гарри, не дождавшись от неё ни слова оправдания.               — А что ты хочешь услышать? — как можно невозмутимое осведомилась Сола, поворачиваясь к тому месту, откуда доносился напряжённый голос.               — Что я хочу? Ну знаешь, Сола, это даже для тебя слишком! — звонко начал он, но, спохватившись, продолжил чуть тише. — Волдеморт, Сола! Вол-де-морт! Ты что, забыла, кто это? Как ты можешь… общаться с ним?               — Я не общаюсь с Волдемортом, — поправила его Сола и потёрла глаза. Зрение наконец-то стало восстанавливаться — она уже видела размытый силуэт брата, плохо различимый в дрожащем свете тусклой лампочки.               — Я не знаю, как назвать то, что я видел, — Гарри возмущённо обвёл рукой то ли её, то ли машину и потряс дневником, что брезгливо держал двумя пальцами. — Все каникулы ты прячешься по углам, избегаешь и Джинни, и Рона и даже меня, а всё из-за чего? Из-за этой тетрадки, что принадлежит Волдеморту! Что с тобой случилось, Сола? Он тебя как-то проклял? Угрожал? Как он вынудил тебя постоянно писать в ней?              Вытерев слезящиеся глаза, Сола с трудом выползла из фордика и оперлась на натёртую дверь. Догадливость Гарри неприятно её поразила. Ну вот что ему стоило побыть чуть-чуть рассеяннее, чем обычно и не обратить внимание на имя хозяина тетради? Да и она сама тоже хороша — совсем позабыла об осторожности, тратя свободные минуты на болтовню с Томом!               — Он мне не угрожал, — раздражённо возразила она и поджала губы, ясно понимая — это было не то, что недовольный Гарри хотел услышать. Сглотнув неприятный комок, образовавшийся в горле, она потёрла покрасневшие ладони и убрала руки в карманы, нащупывая волшебную палочку. Сжав холодное дерево, она оценивающе посмотрела по сторонам, размышляя над тем, услышат ли шум из гаража в доме. Завывающий ветер, конечно, мог помочь, но…              Сола вздрогнула и разжала сжатые пальцы, не понимая, что именно хотела сделать. Она, что, действительно собиралась проклясть Гарри? Своего родного брата? Только из-за того, что он узнал о дневнике и Томе? Покачав головой, она присела на корточки, зачерпывая горсть снега, налетевшего из приоткрытой двери, и вытерла побелевшие лицо, до боли растирая нежную кожу.              «Я определённо сошла с ума», — тоскливо подумала она, глядя на то, как растаявший снег стекает с рук.               — Сола? — слегка испуганно спросил Гарри, подходя поближе. — Расскажи мне, что происходит, Сола?               — Эта… вещь, действительно принадлежит Волдеморту, — начала она сдавленным голосом. — Точнее, принадлежала, пока не попала к Люциусу Малфою. Он хранил эту тетрадь до прошлого года…               — Пока её не нашёл Драко, — перебил её Гарри. Небрежно кинув дневник на капот, он схватил Солу за капюшон и с лёгкостью поднял. Приоткрыв скрипящую дверь фордика, Гарри подтолкнул её в тёплый салон. Присев на то же самое место, где совсем недавно писала Тому, Сола прокашлялась и согласно кивнула.               — Да. Пока её не нашёл Драко. Он забрал её из той многочисленной кучи запрещённых вещей, что веками хранились в их семье. Семейство Малфоев, как ты знаешь, славится огромной коллекцией редких книг, артефактов, ингредиентов и прочих вещиц, доступных далеко не всем чистокровным родам. — Сола косо посмотрела на дневник, но тут же отвернулась. Нечего ещё больше раздражать брата. Он и без того выглядел безумия взвинченным.               — Да, да, чистая кровь, любовь к темным искусствам и поддержка темных магов, — будто от зубной боли скривился Гарри. — В этом все Малфои, можешь не напоминать. О чём он думал, присылая это?               — Да ни о чём он не думал, — фыркнула Сола, вспоминая давний разговор с Драко. То, как горели его глаза, когда он рассказывал о той дуэли и как восхищённо вздыхал, вспоминая как ловко Том одолел своего противника. — Увидел знакомое имя, услышал разговор отца, который думал, как бы избавиться от столь опасной вещи, да решил отправить к нам. Лишь потом, уже после начала занятий, я уговорила его использовать тетрадь…               — Чем она опасна? — тут же вскинулся Гарри, нахмуриваясь.               — Тем, что она принадлежала Волдеморту, — будто неразумному ребёнку пояснила Сола, надеясь, что Гарри не заметит, как подрагивает её голос. — Давно доказано, что Малфой старший подчинялся приказам Тёмного Лорда из-за проклятия Imperus. Оно полностью подавляет волю, заставляя исполнять приказы другого человека, — объяснила она, в ответ на его недоуменный взгляд и быстро посочувствовала Гермионе — рассказывать о столь очевидных вещах было пустой тратой времени и нервов. — Что бы сказали работники Министерства, когда нашли у него подобную вещь? Да и его, и Нарциссу Малфой тут же отправили бы в Азкабан, к Лестрейндж и этому Блэку.               — Почему сразу в Азкабан? Они могли бы просто конфисковать запрещённые предметы, наложить какой-нибудь штраф…               — Штраф! — громко хмыкнула Сола, вспоминая того несчастного волшебника, что лишился всей земли. — Одним штрафом дело не ограничилось — они конфискуют абсолютно всё: счета, земли, магические предметы. Даже поместье отберут. Что ты недоверчиво кривишься, Гарри? Думаешь я преувеличиваю? Министерство заморозило даже наш счёт, а ведь ты, казалось бы, их освободитель! Герой! И как они поступили с тобой? Даже хотели лишить этого жалкого пособия, которого едва хватает на учебники и мантии!              Гарри молчал, переводя взгляд с Солы на дневник, лежащий на капоте. Желтоватые страницы погнулись и помялись, а на обложке уже лежали снежинки, которые, к облегчению Солы, не спешили впитываться в него.               — Он мог отправить его Дамблдору, — неуверенно возразил он. — Дамблдор бы не стал сообщать Министерству, а Драко спас бы отца.              — И потерял возможность узнать что-то о своём враге, — резко сменила тактику Сола. — У Драко были две причины отправить дневник нам: первая — спасти отца, вторая — разузнать слабое места Волдеморта. Знаешь ли ты, что эта за тетрадь? Это — слепок сознания Волдеморта в шестнадцать лет. Именно при помощи него мы можем узнать такое, чего не знал никто, кроме его ближайших последователей! Да мы даже можем попробовать найти самого Волдеморта. Найти, а потом сообщить об этом директору, — она крепко сжала тёплую ладонь брата, замечая, насколько сильно она отличает от рук Тома. Слишком тёплые. Живые.              Гарри молчал, неотрывно смотря на дневник. Сола буквально чувствовала, как в его голове мечутся мысли — рассказать или не рассказать директору? Поверить или нет ей? Вздохнув, она поправила его плохо надетую шапку и обняла.               — Пожалуйста, поверь мне, Гарри. В этой тетради нет ничего опасного. То… то, что создал Волдеморт не способно причинить вред. Это просто не очень обычная тетрадь, умеющая поддержать диалог, — «Или вытягивать силы из человека, вплоть до магического и физического истощения», — мысленно напомнила себе Сола и тут же прогнала неуместную мысль. Ей нужно успокоить брата, а не напугать или настроить против Тома.               — Так что вы узнали? — хрипло спросил он, не отведя взгляда от тетради. Судя по напряжённо ному лицу и ходящим ходуном желвакам этот вопрос дался ему нелегко.              Облегчённо вздохнув, Сола обмякла на сиденье, чувствуя наливаются тяжестью ноги и руки. Он всё-таки ей поверил. Она смогла убедить его! Дневник не уничтожат — она и дальше сможет разговаривать с Томом. Улыбнувшись кончиками губ, с трудом подала плечами, не зная, что именно ей рассказать. Вряд ли Гарри было интересно про его жизнь в приюте или родственные связи с Певереллами, да и про любовь к овсянке он тоже слушать не захочет, а вот про учёбу в Хогвартсе и сдачу СОВ можно и рассказать.               — Не так много, как хотелось бы, — решила ответить честно Сола. — Мы не стали признаваться в том, что знаем о его другом имени. Он был просто Томом Риддлом, учеником пятого курса, который учился с Волдемортом на одном факультете, но практически не знал его. Т… Он говорил, что Волдеморт — это старшекурсник, закончивший Хогвартс как раз после окончания первого курса самим Риддлом.               — То есть ничего интересного вы так и не узнали? — проницательно заметил Гарри, неприятно удивляя Солу. «Вот что ему стоило, как обычно, пропустить мои слова мимо ушей?», — досадливо подумала она и извиняюще улыбнулась.               — Это не так-то просто сделать. Он не любит рассказывать о Волдеморте. Как будто знает, что мы затеяли что-то против него.               — Ну ещё бы, — вздохнул Гарри. — У слизеринцев это в крови. Они мастера увиливания от вопросов и пустых ответов.              Пропустив шпильку мимо ушей, Сола озабоченно прислушалась к шуму на улице. Ей показалось, что к завывающему ветру добавился звучный голос миссис Уизли, зовущий и её, и Гарри.               — Как ты с ним общаешься? — спросил Гарри, не давая убедится в том правда это или нет. — Сола?!               — Писала обычным карандашом, — просто ответила Сола и посмотрела под ноги. Не сразу найдя нужную вещь, она нагнулась и с трудом достала тонкий деревянный карандаш, укатившийся под сиденье. Продемонстрировав его Гарри, она хотела было убрать его в карман, но брат, ловким движением, вырвал его из пальцев. Сола и глазом моргнуть не успела, как он завертел его в руках, разглядывая глубокую вязь букв, вырезанных на одной из сторон. Именно благодаря этому карандаш практически не стачивался.               — Подарок Нотта? — с нотками брезгливости уточнил Гарри. Ковырнув ногтем одну из букв и, передал его Соле.               — Да, — подтвердила она, сдерживая нервный смешок — уж очень забавным было лицо брат. Ему явно претила даже сама мысль, что Нотт что-то ей подарил.               — А почему, когда я звал тебя, ты мне не отвечала? — въедливо осведомился он, невзначай вытирая пальцы о штаны. — Я ведь видел — ты была словно труп, даже дышала через раз.              «Дышала через раз, надо же, — вздохнула Сола, потерев наморщенный лоб. — А Том обещал, что ничего странного не будет заметно. Каков лжец…»               — Помимо общения письменного, дневник способен показывать отрывки воспоминаний Волдеморта. Именно этим я и занималась, пока ты меня так бесцеремонно не прервал. А я, между прочим, наблюдала очень интересную дуэль между ним и группой слизеринцев. Представляешь, он с лёгкостью одолел трёх пятикурсников.               — Потрясающе, — кисло произнёс Гарри, явно не радуясь подобным победам. Вспомнив, что турнир второкурсников, от которого она была избавлена, начнётся сразу же после каникул, Сола поняла — именно это и поможет убедить брата не отдавать дневник директору.               — Что бы ты не говорил, это действительно очень интересное и познавательное зрелище, а не та ерунда, что показывает нам Локхарт. Правильные боевые стойки, способы уклонения, невероятное количество заклинаний о которых я даже не слышала… Это может помочь нам, Гарри.              Ничуть не впечатлённый Гарри лишь пожал плечами, никак не выражая желания увидеть что-нибудь из перечисленного.               — Ты правда думаешь, что это полезно? — недоверчиво протянул он.               — Ты ещё спрашиваешь! Неужели ты не понимаешь, что знание о способах ведения боя и вариации постоянно применяемых чар есть залог успешной победы? Если у Волдеморта действительно получится вернуться, то мы сможем встретить его во всеоружии! Он не сможет нас ничем удивить и мы будем знать, как он предпочтёт действовать в той или иной ситуации… — «Что довольно сомнительно, ведь всё это наверняка тысячу раз поменялось… За пятьдесят лет-то…» — мысленно продолжила она.              Почесав макушку, скрытую шапкой, Гарри задумчиво кивнул. Как бы ему не хотелось это признавать, но в речах Солы было рациональное зерно. О Волдеморте он знал совсем немного… Да даже его настоящее имя он узнал благодаря Соле и её любопытному носу. Узнать что-то, что помогло бы уничтожить убийцу родителей… Да ради такого можно многим рискнуть! Даже Гермиона наверняка согласилась бы с тем, что врага следует знать в лицо!               — И что ты предлагаешь? — спросил спустя минуту размышлений. — Оставить его у себя и продолжить… изучение?              Нервно ёрзающая Сола тут же притихла и резко кивнула, соглашаясь с ним.               — Это будет наилуч…               — У тебя я его не оставлю, даже не думай, — тут же перебил её Гарри, мгновенно поняв, отчего она так засияла. — И ты, и Драко лишены доверия! Как вы могли скрывать такую вещь и не рассказать о ней нам?! — неожиданно громко возопил он, ясно давая понять в чём была настоящая причина столь странного повеления в начале. Ему попросту не понравилось то, что они скрыли это от него.               — Вы бы отдали его директору! — вновь напряглась Сола. — Лишаться подобного преимущества просто нерационально!               — Я бы не отдал, — покачал головой Гарри, возражая из чистого упрямства. — Рон тоже. Даже Гермиона ни за что бы не отнесла такую вещь директору!               — Уж кто-кто, а она первая побежала бы к нему, — покачала головой Сола. — Гермиона ни за что не поверит, что тетрадь безопасна. А это, между прочим, сразу навредит Драко!               — А она безопасна? — скептически фыркнул Гарри, явно жалея о своей вспышке раздражения.               — Посмотри на меня и скажи, — огрызнулась Сола. Ей попросту надоело оправдываться, да и дневник хотелось забрать — а в другом снег всё-таки мог как-то повредить ему? — Тетрадь со мной целых четыре месяца и ничего страшного со мной не случилось. Незачем выдумывать то, чего нет.               — Это ты думаешь, что ничего нет… Эй, что ты делаешь?              Не слушая Гарри, Сола приоткрыла дверь и высунув руку в холод, с трудом ухватилась за корешок тетради. Затянув её в салон, она бережно стряхнула снег вниз, не заботясь о тёмном коврике, на котором мгновенно появились прозрачные капли, а потом обтёрла обложку шарфом.               — По-моему, с тобой что-то не так, — покачал головой Гарри, не понимая зачем так заботливо ухаживать за те подобной вещью. — Как тебе не противно? Я как представлю, что её трогал он, так меня сразу тошнит.               — Ну уж извини, что я не такая чувствительная, — закатила глаза Сола. Она и не думала о тетради в таком ключе… Да за последние годы её наверняка перетрогало множество людей, разве нет?               — И что мы решили? — кашлянул Гарри, ослабляя алый шарф. — Ты отдаёшь его мне…               — Ну уж нет, — прижала дневник к груди Сола. — Чтобы ты или Рон ляпнули какую-нибудь ерунду, и он понял, что мы знаем, кто он на самом деле? Если хочешь разговаривать — будешь писать ему при мне.               — И ты ещё и условия умудряешься ставить, — удивился Гарри. Улыбнувшись, он ковырнул пальцем гриффиндорскую нашивку и хмыкнул. — Не зря тебя отправили в Слизерин, Сола, ой не зря.               — Ты же сам понимаешь, что я права, — она, не сдержавшись, показала язык и рассмеялась от того, как Гарри закатил глаза, поражаясь её самоуверенности.               — Да, да, твоё всезнание и прочая чушь, что ты вечно несёшь, когда пытаешься заставить людей поступить так, как нужно тебе… Лучше не болтай попусту, а покажи, как ты с ним говоришь.              Нерешительно посмотрев на дневник, Сола медленно потянулась к карандашу. С трудом достав его из кармана (он, непонятно как, застрял между плотной тканью и замком), она постучала по плотной обложке, раздумывая о том, как отреагирует на это Том. Поймёт ли, что она не одна? Начнёт ли вести себя как обычно или почувствует, что что-то не так? А вдруг он скажет что-то не то и разозлённый Гарри отнесёт дневник директору?               — Сола? — с нетерпением позвал её брат. — Давай, напиши что-нибудь.              Поглядев на взволнованного Гарри, она открыла дневник и коряво поздоровалась. Может хоть так Том поймёт, что произошло что-то необычное. Хотя, он и так это знает — ведь её так резко выкинуло из воспоминания.              «Как дела, Сола?», — мгновенно написал Том. Гарри, не сразу заметивший, как изменилось написанное, удивлённо охнул и придвинулся ближе, больно стукнувших лбом с сестрой. Болезненно скривившись, Сола потёрла горящий лоб и оттолкнула его в сторону.              «Всё хорошо. Я хотела…», — успела нацарапать Сола, но тут же замерла — громкий крик миссис Уизли послышался так же отчётливо, как если бы она стояла рядом с машиной. Переглянувшись с Гарри, который тоже услышал взволнованную женщину, она мгновенное расстегнула куртку и запихнула дневник под свитер. Содрогнувшись от невыносимого холода, обжёгшего живот, она посмотрела на гаражные ворота.               — Гарри?! Сола?! — надрывались снаружи так громко, что перекрикивали ветер, уныло завывающий в трубах.               — И что мы скажем? — шёпотом спросила Сола, выталкивая Гарри из машины. Сидеть здесь всё равно было бесполезно — всё рано найдут. Лучше было сдаться первыми… Так был хоть какой-то шанс на то. что миссис Уизли не будет сильно ворчать.               — А я откуда знаю? Это же ты мастер объяснений, — зашипел в ответ брат и едва не свалился на пол гаража — Сола перестаралась и толкнула его слишком сильно. Повиснув на противно заскрипевшей двери, он вышел из машины. Следом за ним, с трудом передвигая ноги, выползла Сола.               — Мама, ты слышала? — звонко закричали на улице. — Они там!              — Ну, Джинни… — покачал головой Гарри, досадливо дёрнув заевший замок на крутке. — Слух как у кошки…              — Подыграй мне, — приказала Сола и, втянув воздух, решительно доковыляла до двери. Не дожидаясь, пока за ними придут, она ещё шире распахнула и без того приоткрытую дверь. Замахав рукой, она звонко позвала Джинни. Раскрасневшаяся девочка тут же подбежала к ним, с трудом прыгая по заснеженной дорожке.               — Мы думали с вами что-то случилось, — выдала встревоженная Джинни, испуганно оглядывая бледную Солу и чуть дрожащего Гарри. — Что вы тут делаете? Здесь же так холодно!              Сола покосилась на брата, мысленно молясь, чтобы он послушался её и всё-таки подыграл ей, и громко зашмыгала носом, прикрывая глаза. Незаметно заведя руки за спину, она ущипнула себя так, что из глаз брызнули слезы и, очень натурально всхлипнув, покачала головой.              — Артур, Рон, они здесь, — громко сообщила миссис Уизли, неотвратимо приближаясь к детям. — Что вы здесь дела… Сола, милая моя, что случилось? — строгий голос миссис Уизли мгновенно изменился, стоило лишь ей увидеть, как на щеке Солы блестят старательно выдавливаемые слёзы.               — Простите меня, миссис Уизли, — дрожащим голосом начала Сола, поглядывая на смущённого брата.              Раскрасневшемуся Гарри было явно не очень приятно обманывать добрых членов семьи Уизли, но он всё же молчал, лишь неловко переступал с ноги на ногу, не зная куда деть замёрзшие руки. — Просто… Просто у вас так хорошо… Прямо как дома… Не так, как у Дурслей, конечно, а как в настоящем доме… — она ещё сильнее зашмыгала носом, надеясь, что переигрывает не слишком сильно. — Мы с Гарри совсем не привыкли к такому Рождеству и Новому году, вот я и расклеилась чуть-чуть. Простите меня, пожалуйста, я и не думала, что кто-то заметит наше отсутствие, а то и начнёт волноваться.              К её радости, миссис Уизли ничего не заподозрила. Заохав, она бросилась к Соле и крепко обняла её, зашептав на ухо милые глупости, от которых Соле стало мгновенно стыдно — миссис Уизли говорит ей такие вещи, а она столь нагло ей врёт. Грустно, а от того искренне, вздохнув, Сола отстранилась от женщины, и вытерла с лица слезы, вперемешку со снегом.               — Что за глупости, Сола, никто и не думал вас ругать, — ласково проговорила миссис Уизли и строго посмотрела на хмыкнувшего Рона, явно не поверившего в её слова. Приобняв Солу за плечи, она повела её в дом, продолжая шептать. — Идём, милая, идём, ты же вся замёрзла. Попьём молока, да ляжем спать. Уже очень поздно…              Сола охотно пошла за ней, прикрывая лицо руками и стараясь не смотреть на добрую женщину. Несмотря на то, что всё пошло как нужно и наказания они избежали, Сола чувствовала себя не очень приятно. Обмануть её оказалось на удивление легко: пара слезинок, шмыгающий нос и вуаля — миссис Уизли, позабыв обо всем, ведёт её пить молоко.              «Это просто стыд», — неожиданно поняла Сола. Ей попросту стыдно из-за того, что столь нагло обманывает тех, кто столь хорошо относится и к ней, и к брату. От столь простой мысли Солу затошнило, а согласие выпить кружку молока показалось ещё большим преступлением, чем манипулирование чувствами тех, кто действительно заботился о них.              Добравшись до тёплого дома, она сняла куртку и, скороговоркой выпалила, что пить ничего не хочет, а сразу ляжет спать, мгновенно умчалась в спальню, оставив Гарри разбираться со всем в одиночку.              Стянув одежду, она юркнула под одеяло, накрылась с головой и долго лежала под ним, чувствуя, как предательски пощипывают глаза. Сначала воспоминания Тома, потом Гарри, а теперь ещё и миссис Уизли…              «Просто слишком много всего произошло за столь короткий вечер», — мысленно уговаривала себя Сола, стараясь проглотить предательский комок, застрявший в горле. Вернувшаяся Джинни ничего не сказала, а молча зашуршала одеждой, чему Сола была очень благодарна.              Выключив свет, Джинни на цыпочках прокралась к своей кровати, аккуратно легла на заскрипевший матрас, а через полчаса уснула, привычно засопев и уронив одеяло. Лишь тогда Сола рискнула усесться на кровать. Обняв пышную подушку, она уставилась в угол комнаты, не зная, что же делать дальше. Её привычное болото лжи, из которой и состояла вся её жизнь за последние полгода показалось ей необычайно глубоким. Удушающим. Самое ужасное было то, что никакого выхода из него она не видела — слишком сложно выбраться из столь обволакивающей жижи, что давно доходит до шеи.              Обхватив себя за плечи, Сола всхлипнула и, глубоко вздохнув, уставилась на кожаную обложку дневника. Как много услышал Том? Сколько сумел понять? Какой вывод сделал? Коснувшись металлического уголка, Сола тут же отдёрнула руку — дневник был чуть тёплым, а значит успел вытянуть из неё чуть-чуть энергии.              Что бы сказал Гарри, когда узнал о том, с какой лёгкостью Том мог лишить её сил? Наверняка бросился писать письмо Дамблдору или просто отнёс бы его мистеру Уизли — уж он-то видел много вещей, заколдованных волшебниками.              «А вдруг он уже рассказал ему?», — с ужасом подумала Стола и соскочила со скрипнувшей кровати не зная, что именно делать — то ли прятать дневник, то ли броситься к ним в надежде переубедить. Прошлёпав босыми ногами по тёплому дереву, Сола приоткрыла дверь и выглянула на лестницу. Было тихо. С кухни доносился едва слышный голоса мистера и миссис Уизли. Похолодевшей Соле с огромным трудом удалось понять, что обсуждают они не вторжение Волдеморта в их дом, а завтрашнее выступление Селестины Уорлок, на которое пойдут вместе с Джинни. Немного успокоившись, Сола направилась в другое место. Туда, где свет не горел.              Ни секунды не колебавшись, Сола аккуратно поднялась вверх по лестнице и медленно приоткрыла незапертую дверь.              — Гарри? Рон?              — Сола? — удивлённо зашипел Гарри, шаря под подушкой, куда в спешке запихнул очки. — Я уж подумал, что это миссис Уизли.              — Ну ты даёшь, Сола! — выдохнул Рон, выглядывая из-под одеяла. — Как вы могли найти такую вещь и не рассказать нам?              Ничего не ответив, Сола прошла в комнату и, отряхнув ступни, забралась в постель к брату. Узкая кровать чуть прогнулась, но даже не заскрипела. Немного поколебавшись, Гарри достал плотное, невероятно тёплое одеяло и прикрыл её голые ноги. Сола благодарно кивнула, не став спорить — ну откуда брату знать, что руки и коленки трясутся у неё далеко не от страха.              Отодвинулись от неё, Гарри потянулся к лампе.              — Не включай свет, — шикнул Рон. — Родители наверняка ещё не спят.              Гарри отдёрнул руку и кивнул. Мальчик был прав — лишнее внимание им было не нужно.              — Рассказывай, — попросил он, поглядев на елозившую сестру. — С самого начала, чтобы и Рон всё понял.              Вздохнув, Сола повторила всё, что уже успела объяснить Гарри ещё в машине.              — Это удивительно, — заключил Гарри, поглядывая на задумчивого Рона. — Мы ведь правда сможем многое о нём узнать…              — Ты уверена, что эта тетрадь безвредна? — нерешительно спросил Рон, не спеша соглашаться с другом. — Отец говорил, что бывают очень опасные книги, способные даже убить человека. Или ослепить его. Или запытать до смерти.              — Я же жива, — не удержалась от смешка Сола, но тут же серьёзно кивнула, постаравшись как можно правдивее солгать. — Тетрадь абсолютно безопасна, Рон. Ни я, ни Драко не пострадали, пока писали в ней.              — Может, это тебе кажется, что нет, — подозрительно нахмурился Рон, привстал с кровати, но тут же бросился назад, прикрываясь одеялом.              — Да ладно тебе, Рон, — махнула рукой Сола, пока покрасневший Рон шарил под кроватью рукой, пытаясь найти штаны. — Ты каждый день видел меня в Хогвартсе — разве я вела себя странно? Жаловалась на что-то? Ходила в больничное крыло? Тот случай с Эйвери не считается, это он меня проклял, а не То… тот дневник, — неуклюже закончила она.              К счастью, мальчишки не обратили внимание на её оговорку, лишь синхронно кивнули.              — Если подумать, то это правда, — поддержал её Гарри. — С Солой ничего плохого не случилось…              — А по ночам ты не ходишь? — неожиданно спросил Рон. — Провалов в памяти нет? Ничего странного не чувствуешь? Пытать людей не хочешь?              — Лунатизмом не страдаю, ничего странного не чувствую, пытать не хочу, — оттарабанила Сола, которую так и подмывало съязвить, что пытать ей хочется всех, кто задаёт глупые вопросы.              — Всё равно не могу поверить, что сами знаете кто мог создать нечто мирное и не пытающиеся убить, — покачал головой Рон. Завернувшись в одеяло, он кое-как натянул штаны, потом футболку и откинул опостылевшее одеяло в сторону.              — Он был всего лишь на пятом курсе, — пожала плечами Сола. — Слегка рановато для убийств и пыток.              — Да кто его знает. — Рона передёрнуло от страха и отвращения. — Такие ненормальные, как он, и в детстве могли не весть чем заниматься.              Скривившись от знакомого слова, которое сегодня звучало особенно часто, Сола переглянулись с Гарри. Брат, слышавший подобное практически также много раз, как и она сама, неожиданно встал на защиту Тома.              — Не надо так, Рон, — с лёгкой неуверенностью попросил он. — Мы ведь не знаем, каким он был в детстве. Это сейчас он монстр, а может раньше было по-другому?              — Что-то очень сомневаюсь, — пробурчал Рон, но кивнул, не став спорить. — Если эта тетрадь действительно безопасна, то мы можем легко это выяснить. Сола, расскажешь нам, что ты узнала?              — Было бы что рассказывать, — хмыкнула она, мысленно радуясь крошечной победе — Рон не будет рассказывать о тетради отцу! — Мы не разговаривали о нынешнем времени, это было бы слишком подозрительно, начни я выспрашивать о Волдеморте.              Подпрыгнув на кровати, Рон стукнулся о полку, что висела прямо над его кроватью. Сдавленно охнув, он схватился за голову, озабоченно ощупывая макушку.              — Ты взяла тетрадь? Давай поговорим с ним? — предложил Гарри, когда Рон убедился, что никакого существенного урона не получил и вновь откинулся на спинку кровати.              — Здесь? — содрогнулся Рон. — Сейчас?       — Она под замком, в чемодане, — вновь соврала Сола. Дневник спокойно лежал под подушкой — ну не убирать же его каждый раз в чемодан, так и с ума сойти можно. К тому же в чемодане Тому не очень-то и нравилось.              — Давайте завтра, — облегчённо вздохнул Рон. — Родители уйдут, и мы сможем спокойно осмотреть тетрадь и решить, что делать дальше.              — А что тут решать-то? — ворчливо осведомилась Сола, бросая взгляд на пустую клетку. Бедная Хедвиг снова отправилась на охоту. «В такую-то погоду можно было и не отпускать сову на улицу», — мимоходом отметила она и встала. Рон снова покраснел и смущённо потёр шею, отводя взгляд от её голых коленок.              Вернувшись в спальню, Сола убедилась, что Джинни спокойно спит и достала дневник. Тоскливо вздохнув, она подняла с пола карандаш, с лёгкостью отыскав тот среди смятой простыни и одеяла. Нерешительно постучав по обложке, она поднесла кончик наточенного карандаша к пожелтевшей бумаге и замерла, не зная, что писать.              «Твой братец на редкость не сдержан. Просто удивительно, насколько ты на него не похожа», — сообщил дневник спустя пару секунд её раздумий.