Никаких вопросов

Курортный район совсем не отвечает всеобщим представлениям о "том самом" Санкт-Петербурге. Дома в большинстве своём новые и высокие, плутая среди которых можно легко заблудится. Дима без помощи карт вряд ли бы добрался до вериного дома быстро, он и так умудрился поплутать со сбивающейся периодами геолокацией. Подъезд тоже новый, лифт местами разрисован маркерами, на стене напротив дверей внутри кабины пустые крепления для зеркала, которое видимо разбили ранее. Звонок раздаётся птичьей трелью в глубине квартиры. Дима, уже после нажатия, нервно сверяется с сообщением, вдруг перепутал номер. Звук открывающегося замка заставляет его вздрогнуть.       — Привет, заходи, — наспех бросает встречающий его у дверей Адам, почти сразу скрываясь из виду в одной из комнат. Дима в лёгком замешательстве заходит, осматриваясь по сторонам, не решаясь снять с себя куртку или обувь. К его ногам выбегает совсем маленький щенок, громко, но не умело гавкая. Дима умиляется, растягиваясь в доброй улыбке и присаживаясь к нему на корточки. Щенок неуверенно принюхивается к нему, сначала пятясь назад, а потом с интересом и любопытством подходя ближе, тыкаясь мокрым носом Диме в ладонь.       — Ты что, как не родной? — спрашивает его Адам, надевая поверх футболки плотный свитшот.       — А Вера где? — спрашивает тихо Дима.       — Она тебя не дождалась, — выдыхает мужчина, поправляя кофту и спешно начиная надевать ботинки, — да и мне бежать надо, а то потеряем спаниеля.       — А инструкции будут? Адам поднимает на него взгляд, видя, что Дима всё так и сидит на корточках в куртке, почёсывая Бимбо за ухом.       — Дима — это Бимбо, Бимбо — это Дима, — Адам кивает головой из стороны в сторону, сначала на Диму, потом на щенка. Он поднимается на ноги, тяжело выдыхая, — Для начала, Дим, разденься, а остальное я тебе сейчас покажу. Дубин неохотно убирает руку от пушистой головы у своих ног и тоже поднимается на ноги. Адам спешно уходит на кухню, щенок убегает вслед за ним. Мягкий звук его лап и лёгкий нетерпеливый скулёж заполняет пустое пространство светлого коридора. Наличие собаки заставляет Диму впервые за сегодня ощутить спокойствие и умиротворение, смешанное с умилением. Он стягивает ботинки, вешает куртку на вешалку в гардероб и идёт следом на кухню. Адам что-то убирает в полку наверху, выглядя весьма взбудоражено. Бимбо вертится у самых его ног.       — Так, смотри, нас не будет от трёх до шести часов. Кормить его надо каждые три часа. Вот мерный стакан для сухого корма, — Адам встряхивает стаканом в руке, показывая то сколько он насыпал корма, — он будет просить еду чаще, не вздумай давать.       — Понял, — улыбается Дима, видя, как щенок практически сходит с ума, видя стакан в руках хозяина. Он вскакивает на задние лапы, начиная прыгать, Адам треплет его по голове, высыпая содержимое в миску.       — Игрушек у него гора, но он тебе сам притащит свои любимые. Я думаю, что с этим ты справишься, — с улыбкой отводя взгляд от хрустящей кормом собаки.       — Разберёмся, — ухмыляется Дима.       — Вера просила показать тебе ещё квартиру, но можно я тебе просто разрешу ходить где угодно и трогать всё, что хочешь и как хочешь?       — Конечно, — ухмыляется Дубин, — беги уже. Адам кивает ему, уходя спешно в коридор, накидывая на себя куртку.       — Там чай, кофе, в холодильнике есть еда, Вера забрала кучу всего из ресторана, не стесняйся, — говорит он хватая ключи с небольшой тарелки в прихожей и выходя, — Спасибо тебе, и прости, если что. Дверь захлопывается, слышится поворот ключа, а затем лишь тишина, прерываемая хрустом корма из кухни. Дима ухмыляется звуку летающей по полу металлической миски.       — Ну-ну, Бимбо, ты из неё всё равно нового ничего не вылижешь, заканчивай! — наклоняется к щенку он, тот на него бросает практически осуждающий взгляд, но успокаивается. Дима достаёт из полки чашку, наливая себе заварку и кипяток, ещё горячий. С кофе на ближайшие дни точно покончено, а то либо сердце, либо желудок не выдержит. Пахнет чай вкусно, видимо какие-то ягоды и что-то похожее на можжевельник, на вкус есть лёгкая кислинка. Она при первом глотке сбивает с толку, Диме даже кажется, что чай испортился, но уже на второй глоток вкус кажется привычным. К холодильнику Дима подходит вместе с псом, который, виляя хвостом, пытается показать, что не меньше заинтересован в содержимом. Весь холодильник заставлен пластиковыми контейнерами с остатками салатов, закусок и шашлыком. Дима цепляет с тарелки пару кусков колбасы, забрасывая их себе в рот, ощущая пристальный взгляд щенка на себе.       — Э, нет, тебе нельзя такое, малыш, — качает головой Дубин с набитым ртом, вместе с кружкой чая устремляясь по квартире дальше. Щенок бежит за ним, пытаясь прикусить его за пятки. Вера определённо звала Диму ранее в квартиру, чтобы похвастаться. Им столько пространства в детстве и не снилось. Квартира местами выглядит даже не уютно просторной. Мама бы повесила тут какую-нибудь картину в рамке или фотографию, а вот у этой стены уже давно бы стоял стеллаж с кучей книг, которые никто не читает, и маленькими статуэтками, покупаемыми то к новому году, то просто как сувенир в каком-нибудь провинциальном музее. У Веры же всё на своём месте, всё минималистично, без лишних сантиментов и украшательств. Если шкаф, то все книги в нём прочитаны, стоят в алфавитном порядке по фамилии автора. Если картина, то рама в цвет дерева шкафа, а картина сама по цветам вторит обивке дивана. Здесь всё до психопатического состояния аккуратно и чисто. У Димы мелькает мысль о том, сколько же сестра может платить за эту квартиру и откуда у неё вообще есть такие деньги. Она же ветеринар в обычной клинике, а не хирург в элитной. Настороженность пропадает сразу же, как Дима видит щенка, залетающего вместе с небольшим кусочком каната на диван.       — Хочешь поиграть? — спрашивает игривым тоном Дима, слегка присаживаясь и медленно начиная двигаться в его сторону. Щенок кладёт игрушку перед собой, прикрывая его слегка своей головой и выжидающе косясь на Дубина. Хвост у Бимбо с каждым Диминым шагом виляет всё быстрее. Дима заваливается рядом с ним на диван, аккуратно придерживая кружку с чаем в воздухе, заставляя щенка отскочить в сторону, неумело и спешно хватая канат. Дима не может сдержать смех, а щенок возвращается с одного края дивана, бросает канат и лезет к Диме целоваться. Дубин заливисто хохочет, доставая из кармана брюк телефон и делая быструю фотку с собакой себе на память, кто знает когда он в следующий раз заглянет к Вере. Скорей всего, Бимбо уже вымахает до размеров взрослого пса и снесёт его при встрече.

***

Телефон на столе продолжает вибрировать. В тишине комнаты звук по поверхности стеклянного стола звеняще громкий и неприятный. Август бросает растерянный взгляд на Марту, та сразу замечает смену в настроении босса и делает несколько шагов к нему, тоже бросая свой взгляд на имя на экране.       — Подключить отдел безопасности? — нервно сглатывая, спрашивает она.       — Можно, — выдыхает Хольт, беря трубку в руки, включая запись разговора. На несколько секунд в кабинете повисает тишина.       — Сэр, — слышится низкий учтивый голос Отто по громкой связи.       — Я думал, что ты избавился от этой симки.       — Так и было до сегодняшнего утра. У меня к вам дело.       — Слушаю, — холодно отвечает Август, но нервно складывает: в голове проносятся различные варианты того, зачем ему может звонить наёмник, и самые страшные из них заставляют позвоночник нагреваться, издавай по кабинету неприятный жужжащий звук.       — Ваше доверие по отношению ко мне было подорвано. Хольт утвердительно хмыкает, не отводя глаз от телефона на столе.       — По законам, по которым я живу, я не имею права оставить после себя нерешённые вопросы, — голос Отто звучит очень собранно, Август не до конца понимает к чему приведёт эта тирада, что выводит его из себя. Марта в углу кабинета даже вздрагивает, когда он резко кладёт ладони на стол, пододвигаясь ближе к динамику телефона.       — Ты испытываешь моё терпение, Отто — сквозь зубы нетерпеливо говорит он. Марта показывает Хольту, что отдел безопасности уже приступил к отслеживанию звонка, он едва заметно ей кивает.       — Я уже больше семи лет никак не связан с Отрядом мертвецов, зная о них лишь немного, отголоски того, что раньше было всей моей жизнью. Одно условие, которое они мне поставили, когда я выходил: «Никогда не мешать им в их делах». Марта смотрит на Августа, затаив дыхание, кажется, что она пытается слиться воедино со стеной, так она сильно вжимается в неё. Август сохраняет напряжённое молчание. Пытаясь успокоить своё дыхание, он достаёт из одного из ящиков стола маску, делая несколько глубоких вдохов.       — И их «не мешать», значит «не лезь» или «содействуй», — продолжает Шрайбер.       — Ты хочешь рассказать, что подставил меня! Я уже всё понял, Отто, — хрипло спрашивает Август.       — Я покинул и отряд, и вас не для того, чтобы подчиняться таким шавкам, как Родригез. Я — Волк, с чётким пониманием авторитетов стаи. То, что они делают с городом, то, что они сделали с вами — не достойно уважения. В кабинете снова становится тихо. Август выглядит обескураженным. Марта тихо кладёт перед ним планшет, на котором ярко светится точка на карте Санкт-Петербурга.       — Отто, где ты сейчас? — Хольт смотрит на точку без особого понимания: названия улиц ему незнакомы, перекрёстки дорог и номера домов, даже названия организаций отмеченных на карте не дают ему толком ничего.       — Сэр, я разберусь с ними. У меня есть люди. Вы достаточно нам платили, чтобы сейчас мы наконец-то смогли отдать вам долг. Август испытывает и недоверие по отношению к словам Отто, и злорадство от того, что если слова наёмника правда, то Отряд получит по заслугам, но ещё он испытывает страх. Решение его проблемы снова скатывается в самосуд. Он лёгким движением руки отдаляет карту, замечая уже знакомый силуэт полицейского участка буквально в нескольких улицах от места геопозиции Шрайбера.       — Отто, ваша задача просто задержать их, — приказывает Август, отключая микрофон. — Марта, отправь эту точку мне и свяжи меня с полицией, — обращается он к помощнице.       — С лейтенантом Дубиным? — спрашивает неуверенно она.       — Нет, с Архиповой, — осекает агрессивно её Хольт. Диму нельзя в это втягивать, словит ещё шальную геройскую пулю при задержании, пусть узнает в последнюю очередь, пусть приедет тогда, когда всё уже будет решено. Всё время, пока Август переговаривается с Мартой, Отто продолжает говорить про месть, про то, что тюрьма никогда не была способна сдержать в своих стенах членов Отряда мертвецов. Август снова включает микрофон:       — Мы действуем со стороны закона сейчас, — прерывает он Отто. Шрайбер замолкает, глубоко дыша, кажется, он пытается переварить полученную информацию, принять или отвергнуть новые правила, по которым ему нужно действовать. Он выдыхает с каким-то гортанным звуком похожим на рык:       — Мистер Хольт, я надеюсь, что это реабилитирует меня в ваших глазах, — за голосом Отто слышен скрежет металла, и несколько тихих голосов.       — Я ценю твою работу Отто, но постарайтесь их задержать, а не убить, — просьба Августа звучит тихо, и, кажется, Отто его уже не слышит. Последняя фраза наёмника перед тем, как связь обрывается, предназначается уже скорее его подопечным, а не Августу и звучит она, как боевой призыв:       — Vi kommer att återfödas från ruinerna, som Balder vid Ragnaröks ruin! Август откидывается на спинку стула. Возникшее напряжение, вероятнее всего, не скоро отпустит его: между кожей и одеждой возникает статическое электричество, которое кожа со временем поглощает с неприятными болевыми ощущениями, схожими со жжением от ожога. В голове сумбурно роятся мысли: перемешивается чувство вины за недоверие, с "тем самым" недоверием и сомнением, клокочущем где-то внутри. Тревожно. Страшно. Опять.       — Мария Архипова на связи, соединить? — спрашивает Марта с высокой долей осторожности в голосе. Август кивает едва заметно, но достаточно, чтобы помощница считала. Она быстро сначала нажимает на что-то на своём планшете, а потом пододвигает телефон Хольта по столу чуть ближе к нему. Он упирает голову в ладонь, массируя устало виски.       — Мария, добрый день! — устало говорит он.       — Август, ваша помощница сказала, что у вас есть важная информация, — собранно отвечает Архипова, на что он задумчиво кивает сам себе.       — Я отправил вам, — он вопросительно приподнимает брови на Марту, та кивает, — точку, где базировался всё это время Отряд мертвецов.       — Что? — переспрашивает Архипова, пребывая в обескураживающем удивлении.       — Мой человек, — Август поджимает губы в болезненной гримасе, "может ли он так называть Отто?", — он нашёл их через свои каналы, они самолично собираются их захватить. Но я опасаюсь...       — Что будет много жертв? — скорее утверждает, чем спрашивает Архипова.       — Да, но ещё, мне хотелось бы, чтобы их всё-таки правомерно задержали. Участие полиции необходимо.       — Конечно, Август. Это дело стоит у нас в приоритете. Я отправлю туда лучших.       — Дубина не отправляйте, — вырывается у Августа спешно. Повисает многозначительная пауза, в которой, видимо, и Архипова, и Хольт пытаются собрать мысли.       — Я его сегодня в участке не видела, — взволнованно, будто докладывает Хольту Архипова. Август тревожно напрягается: Дима в разгар дела и не на работе, он, кажется о нём думает ежесекундно.       — Уверенны?       — Я за ним не слежу, мистер Хольт. Может, перепил вчера на дне рождении сестры? Может, решил взять отгул? Ему будет полезно. Хольт знает больше. Знает, что Дима точно не перепил, знает, что он точно был дома вчера. Взять отгул Дима не мог, хоть Август не может утверждать, что знает его хорошо, в этом он почему-то уверен. Мысли сами приводят его к вчерашним угрозам отца. Может ли Дима не появиться в участке по личным причинам? Да. Но он также мог не появиться в участке, потому что что-то произошло. А может, Архипова его просто не видела? И Дима в участке, может, опять в архиве.       — Вы, вроде, просили помощи, это ещё актуально? — с укором спрашивает Архипова.       — Да, — выдыхает Август, но тревога за Диму его так и не отпускает.

***

      — Гром, в кабинет, — голос Архиповой выдёргивает Игоря из своих мыслей. Она замечает его лёгкую дезориентацию в пространстве:       — Срочно. В голосе ощущается нервозность и нетерпеливость. «Накопленная за эти дни усталость сказывается», — мелькает в голове у Грома. Новому начальству, которое ещё и на твоей стороне, лучше не перечить. Он вылетает из-за стола, почти снося корпусом папки и записи. Хлопок двери за спиной Игоря заставляет их обоих слегка вздрогнуть. Архипова в кабинете не сидит, нервно стоит у окна и стучит мыском ботинка по полу.       — Мы знаем место, в котором находится, вероятнее всего, Отряд мертвецов в полном составе. Игорь сжимает челюсть, расширяя глаза.       — Могу я узнать, откуда информация?       — Это не важно, Игорь. Нам нужно отправить туда группу перехвата. Гром параноит. Мозг не то, чтобы отказывается верить в информацию, он скорее не готов принимать всё на верность. Теперь даже Архипова выглядит подозрительно. Она ведь тоже приехала в город недавно, ну и что, что генерал полиции, разве в их рядах все благородные и правильные?       — Вы спрашиваете у меня разрешения? — медленно проговаривает каждое слово Игорь.       — Я обещала, что без твоей отмашки не подпущу никого к этому делу, но насколько я помню тебя один Волков чуть не убил, что уж говорить про весь отряд.       — Нам нельзя действовать открыто, нам нужно всё перепроверить.       — У нас нет на то времени, Игорь. Могут погибнуть люди. Игорь хочет сказать ей в ответ, что люди погибнут при любом раскладе, вопрос только в том, что это будут за люди. Он знает, что уже вряд ли сможет спасти всех, но ему очень хочется сделать так, чтобы это всё не коснулось близких, которых у него не так много.       — Нам нужно задержать их по закону Игорь. Один ты это не сможешь сделать, я подключаю к делу отряд спецназа, и это не обсуждается. Игорь тяжело вздыхает, с трудом, но принимая условия начальницы.       — Вы уверенны в достоверности информации? — с недоверием уточняет Гром.       — Мистер Хольт сказал, что его люди сейчас уже там находятся...       — Ну конечно, они уже там. Они и есть Отряд мертвецов, — прерывает её Игорь, активно жестикулируя.       — Мы, кажется, уже обсуждали с тобой причастность Хольта.       — Да, и вы меня не переубедили. Архипова тяжело вздыхает, упорство Игоря иногда похвально, но сейчас уже и для без того уставшего организма это мучение. Она бросает на него прожигающий взгляд своих холодных голубых глаз. Руки чешутся его ударить, чтобы пришёл в себя.       — Если хочешь сам всё проверить, то иди. Но я дам тебе двадцать человек спецназа в сопровождение, — строго говорит она, не отрывая взгляда.       — Что не пятьдесят? — огрызается Гром.       — Это террористы, Игорь. Не могу я тебя туда одного с напарником отправить.       — Нет у меня напарника больше, Мария Андреевна.       — Господи, помоги мне, что за Дубиноцентризм, — бубнит себе под нос Архипова, отворачиваясь от Игоря и идя в сторону стола, добавляя громе, присаживаясь на стул, — С Дубиным разберёшься, как мы их возьмём. Игорь хочет что-то ещё добавить, но Архипова перебивает его:       — Это приказ, Гром. Через пять минут в бронежилете у выхода! Игорь кивает с раздувающимися от недовольства ноздрями и выходит из кабинета, перебежкой спускаясь по лестнице обратно к своему столу. Он сплошной натянутый комок нервов, кажется, что за все дни с момента их с Юлей годовщины он толком не спал. Каждый звонок телефона, каждое сообщение, заставляют его вздрагивать: грудь сдавливает в приступе тревоги, а сердце пропускает один удар. Сложно молчать, сложно не говорить никому, но разве он может переложить такой груз страха и ответственности на кого-то ещё. Он и на Диму то не злится на самом деле. Испытывает лёгкое чувство обиды, но не злится, а волнуется. Волнуется, что он лезет в дело, которое, кажется, даже опаснее, чем дело с Чумным доктором. Ответственность за Диму у Игоря никуда за этот год работы не пропала, её даже стало больше. Теперь он не просто его подопечный, а реально самый близкий друг, которому сейчас приходится делать больно. Игорь пытается его оттолкнуть, пытается сделать так, чтобы Дима не лез, чтобы злился на Грома и бросил всё на него. Иногда этот защитный механизм включается просто по старой памяти. Игорю иногда сложно думать о том, что своими словами или поступками он может глубоко ранить других, а не просто оттолкнуть. Он до сих помнит недоверчивый взгляд Юлиных глаз, когда он предложил расстаться. У него у самого неприятно сдавило сердце в тот момент, и мозг отказывался верить в то, что он реально произнёс это, но ещё больнее для него стало то, насколько легко Юля согласилась. До сих пор Игоря мучает мысль о каком-то подвохе, о том, что она, как обычно, ввязала его в свою игру, не предупредив. Телефон в заднем кармане брюк вибрирует, сообщая о приходе сообщения. Один раз, два, три. Игорь достаёт телефон, пока идёт в сторону раздевалок, где в индивидуальном шкафчике-сейфе хранится его бронежилет и табельное в кобуре, которое он с недавнего времени начал снова носить при себе. Четвёртое сообщение на телефон приходит, когда Игорь снимает экран с блокировки.

Фигура ладьи

Фигура королевы

Фигура слона

Смотрю, ты готов потерять одну из своих фигур

Игорь смотрит на экран, сжимая телефон в руке. Он сам не замечает, но несколько секунд не дышит. Он не собирается на это отвечать, просто в пару движений надевает на себя бронежилет и начинает по очереди набирать номера: Прокопенко, Юля, Дима. Несколько кругов тревожных звонков без ответа, пока он идёт к выходу из участка. В ожидании коллег он перечитывает сообщения раз за разом. Телефон начинает звонить в его руках, он резко отвечает на звонок.       — Что ты сделал, мразь?       — Ничего, Игорь, я действую в рамках правил, которые я тебе обозначил, а вот ты их нарушаешь. Спецназ, правда? — насмешливый искаженный искусственным интеллектом голос почти шепчет.       — Ты же понимаешь, что город не может закрывать глаза на террористическую организацию такого размера? Я могу ничего никому не рассказывать!       — Помнится, в конце девяностых у города прекрасно получалось не обращать внимания на преступность и больших масштабов, чем группу бывалых вояк. У Грома в голове возникает болезненное воспоминание, которое он старательно прячет в глубине своих чертогов. Отец умер по его детской неосторожности и наивности, да, этот факт никогда не отпустит его. Но там, на базе Анубиса, он уже чётко понимал, что сама опасность смерти возникла из-за чётких отцовских принципов. Он умер за принципы, которых Игорь всегда будет придерживаться, потому что это всё, что осталось у него в напоминание об отце.       — Сейчас не девяностые. На такое никто не закроет глаза, — почти шепчет Игорь.       — Как избирательно ты выбираешь правила для нарушения. Ты Достоевского читал? Знаешь, что следует за преступлением перед правилами?       — Наказание, ублюдок. Надменный гордый смех с помехами и шумом, заставляют Грома сжать телефон в руках чуть сильнее.       — Тройка тебе за ответ, Игорь. Ты, видимо, обошёлся кратким содержанием. Потому что истинное последствие нарушения правил, которое ждёт тебя: всепоглощающее чувство вины. Готов продолжить бороться или сдашь партию прямо сейчас? Игорь задумывается, смотря на улицу перед собой, по которой то туда, то сюда проносятся машины. Он тяжело дышит, пытаясь совладать с уже привычным для него за последнее время состоянием, близким к панической атаке. Когда перед ним в нескольких метрах тормозит чёрная иномарка, он не сразу замечает Хольта, концентрируя своё внимание, скорее, на чём-то внутри себя.       — Я найду тебя совсем скоро и всех твоих дружков, мудак, — сквозь зубы шепчет Гром в трубку.       — Что ж — значит ты в игре. У тебя сутки, чтобы отыскать места, где мы расположили твоих друзей. Можешь потратить их на поиски меня, а можешь на поиски их. Но знай, что за каждого помогающего или участвующего в поисках Отряда мертвецов человека, я буду вычитать минуту из твоего времени. Таймер я отправлю тебе ссылкой. Тик-так, Игорь, время пошло. Звонок разъединяется, оставляя Игоря в немом молчании с нарастающим ощущением пустоты.

***

Август звонил Диме минимум пятнадцать раз, потом поставил телефон на автодозвон и ринулся в участок. Сейчас он старается проскользнуть мимо курящих полицейских на входе и группы спецназа в полном обмундировании, ища Диму глазами. Но его нигде нет, он почти чувствует, что даже если продолжит искать, даже если вбежит в участок и пройдёт через все кабинеты и помещения, то не найдёт его. Его взгляд цепляется за единственную фигуру в бронежилете без шлема. Он мешкает секунду, а потом кладёт руку Игорю на плечо, тот медленно оборачивается на него, держа в руках телефон.       — Игорь, где Дима? — спрашивает он, всматриваясь в каменное лицо Грома, который толком никак не реагирует на Хольта перед собой. Август замечает телефон у него в руках, на котором идёт отсчёт таймера:

23:23:30