Никаких вопросов

***

Дима поднимается по лестнице парадной и двигается по коридору временного пристанища Хольта механически, просто следуя за Архиповой, которую ведёт пара охранников. Он всё это время судорожно ищет что-нибудь в интернете, чтобы подарить это сестре. Архипова успокоила его, что он точно успеет на празднование, но времени на покупку подарка у него абсолютно нет. Он перебирает в голове варианты, но как это обычно бывает: абсолютно все идеи для подарков вылетают из головы. Купить цветы — слишком просто, принести деньги — его опять обвинят в отсутствии проявления хотя бы небольшого внимания, подарить что-то для дома — Дима так ни разу и не побывал у Веры, с момента её переезда, он даже не знает ванна у неё там или душевая кабина, билеты в театр — она такой заядлый ходок, что он с вероятностью девяносто процентов попадёт в спектакль на котором она уже была.  В беспорядочном скролинге Вериных социальных сетей на предмет каких-то намёков о её желаниях, Дима не замечает выдвинутого для него стула у стола в гостиной и, задевая его ногой, с громким грохотом сдвигает в сторону по гладкому паркету.        — Дмитрий, я надеюсь, на встрече вы будете более внимательны, не забывайте, что сейчас вы всё ещё на работе, — тихо и ядовито подмечает Архипова, садясь во главе стола.        — Да, Мария Андреевна, простите, — Дима убирает телефон в карман брюк и садится на предложенное ему место, по левую сторону от Архиповой. Она гордо вытягивается, аккуратно кладя руки себе на ноги, игнорируя внимание уже знакомых по презентации представителей свиты Хольта. Дубин же сам решает изучить их, пытаясь понять их настроение. Среди относительно молодых людей в глаза бросается статный мужчина в очках среднего роста с почти полностью седыми волосами, небольшими едва заметными залысинами и холодным взглядом. Он сидит на стуле у самого окна, держась немного в стороне от окружающих. Дима невольно вздрагивает от его проницательного взгляда, когда тот переводит внимание с Архиповой на него. Он даже нервно начинает блуждать по другим представителям свиты, избегая взгляда в эти внимательные, абсолютно не кажущиеся добрыми, глаза. Невысокий азиат в очках стоит в нескольких шагах от мужчины, вероятнее всего разработчик, взволнованно полушепотом что-то пытается объяснить двум молодым клеркам в костюмах. Один из них держит папку в руках и периодически бросает внимательный взгляд на гостей. Несколько мужчин с каменными лицами сразу считываются, как телохранители, но Диме бросается в глаза отсутствие двух ближайших к Августу телохранителей: Отто и Джесс. «Потеряли доверие» — проносится в голове фраза голосом Августа. Он чувствует лёгкое облегчение, одновременно с этим понимая, что теперь у этих двоих абсолютно развязаны руки, и они где-то в границах города без сдерживающего фактора в виде контроля Хольта. Заметит ли Архипова их отсутствие? Появятся ли у неё ещё вопросы к Августу? Волнение с новой силой захлёстывает Диму.

***

Учтивый стук в дверь. Август не заставляет ждать, стремительно открывая дверь в свою комнату.       — Сэр, Мария уже приехала, — докладывает Марта.       — Предложите ей выпить. Я буду через пару минут.       — Вы видели одежду? — взволнованно отмечает Марта, замечая, что босс за все время так и не сменил мягкий халат на деловой костюм подобранный ею, — я вывесила вам её на ближайшую вешалку в гардеробной.       — Да, — врёт Хольт, захлопывая дверь перед Мартой, не желая продолжать какую-либо коммуникацию.       — Может позвать кого-то в помощь? — слышится взволнованный голос женщины за дверью. Вопрос остаётся без ответа, Август ненавидит, когда ему помогают одеваться или выполнять любые другие бытовые дела. Да, с позвоночником иногда бывает непросто, но помощь в обыденных вещах, заставляет его чувствовать себя тем самым инвалидом, которым он быть не хочет. Избегать любого проявления слабости его учил отец, но сейчас он делает это, не поэтому. Он ощущает внутренне превосходство, то зачем так долго шёл. Он смотрит на себя в зеркало гардеробной, понимая, что давно не был так доволен собой. Как бы он не хотел отодвинуть в сторону злорадство, но унижение, которое он пережил после презентации напоминает о себе, ему хочется заставить Архипову подождать его подольше, хочется, чтобы она немного понервничала. Зачем ему строгий костюм для этой встречи, чтобы показать своё уважение к её персоне? Но ни о каком уважении к ней и речи быть не может. Из-за того, что она так долго мешкала с этой сделкой из-за каких-то своих принципов Сакт-Петербург переживает второй год подряд события, которые не каждый город переживает за вековую историю. Август ухмыляется сам себе, взъерошивает волосы на голове.

***

Спустя несколько минут ожидания в помещении появляется женщина. Она учтиво кланяется Архиповой и Диме, подходя ближе. По поведению свиты Дима понимает, что женщина скорей всего не последний человек в их жёсткой иерархии. Даже мужчина на стуле на мгновение отрывает свой взгляд от Димы и переводит своё внимание на неё.       — Мистер Хольт, немного задерживается, я могу вам предложить что-нибудь? Вы можете пока перекусить, этот стол накрыт для вас, — говорит она на английском с лёгким немецким акцентом, проводя рукой над столом перед ними. Отсутвие у Димы нормальной еды за последние полутора суток даёт о себе знать громким урчанием в животе, когда он фокусируется на нескольких блюдах на столе: вазы и блюда с свежими фруктами и ягодами, тарелка с сырами и различными ветчинами (от варёной до копченого хамона), какие-то скрученные рулетики с каким-то сырным наполнением, небольшие брускетты с вялеными помидорами, творожным сыром и рыбой, несколько тарелок скрываются от Димы декоративной вазой, но глаза разбегаются. Слуга, уже знакомый Диме испаноговорящий мужчина, быстро расставляет перед ними с Архиповой по полноценному столовому набору тарелок, приборов и бокалов, кланяясь им, кивая на стол, готовый подать им всё, что они захотят.       — Я бы предпочла сначала решить вопрос с поставкой, а потом уже… отметить это, — Архипова долго подбирает точную фразу, чтобы охарактеризовать предложение Марты, а потом натянуто улыбается. Дима впервые считывает в этой улыбке волнение. Женщина учтиво кланяется ей вновь:        — Бокал вина не сделает эту встречу менее официальной, Мария Андреевна, — полушептом добавляет женщина, немного склоняясь вперёд, — но зато сделает финальную стадию переговоров менее напряженной.  Дима пытается скрыть свою ошарашеность такой дерзостью и проницательностью. Архипова сжимает челюсть, устремляя взгляд своих голубых глаз на собеседницу. Она ничего ей не отвечает, просто смотря на неё, пока та не уходит к своим коллегам, расположившимся в правом углу комнаты. Архипова поднимает руки на стол, складывая их в замок, по какой-то причине она не ищет поддержки даже в Диме, она игнорирует его также, как всех других в этой комнате.  Слева резко распахиваются двери. Диму обдаёт потоком ветра, после чего он видит Августа в халате на практически голом теле. Он не успевает рассмотреть лица Хольта, но отмечает несколько тёмных синяков в районе рёбер и груди. Он быстро машинально отворачивается, утыкаясь взглядом в стол. Он чувствует, как начинает краснеть от мочек ушей, ощущая вновь на себе внимательный взгляд мужчины у окна.   Август ни капли не смущается своего вида, он испытывает удовольствие от ошеломленного и даже немного оскорбленного взгляда Марты, которая пытается невербально посоветовать ему запахнуть халат; взгляд Архиповой потупленный ради приличия в стол, его не менее забавляет. Диму он не замечает, точнее отмечает какой-то силует, но не придаёт ему значения, думая, что это какой-то помощник Архиповой или сопровождающий юрист. Для него почти каждая деловая встреча — спектакль, на котором он играет главную роль. Каждая деталь запланировано выполняет свою функцию. Это то, как он ведёт дела, то как учил его вести дела отец, то, что он вряд ли сможет делать как-то иначе, потому что никогда не видел альтернативы.       — Как приятно встретить человека, который также верит в мощь технологий, —  произносит Хольт, в фразе чувствуется укол, осуждение и неприязнь к Архиповой, хотя на лице довольная ухмылка, — не все понимают, что они делают нашу жизнь лучше, до простых людей все доходит небыстро. Дима поднимает взгляд на Хольта, надеясь понять по лицу причину изменений в его поведении. Это игра или его настоящий облик, который скрывался тщательно во время их встречи. Диму начинают обуревать болезненные подозрения о том, что и его использовали. Август ведь успешный бизнесмен, вся его речь у моста могла быть спланированной манипуляцией. Хольт ощущает внимательный взгляд на своём лице, испытывая неожиданный внутренний трепет, который заставляет все таки присмотреться внимательнее к сопровождающему Архиповой. Сердце пропускает удар, появляется лёгкое внутренне смущение, желание уйти и все таки одеться нормально. Весь этот цирк не предозначался для Диминых глаз. Переводя взгляд на Архипову он замечает, как та внимательно следит за его реакцией, смотрит то на Диму, то на Августа, пытаясь что-то считать в поведении обоих. Внутри появляется знакомое чувство страха: Диму прижали, и он все рассказал Архиповой. Она приехала сюда, как победительница, как та, кто подаёт нуждающимся, как та, кто управляет ситуацией. От этого осознания неприязнь к женщине за столом возрастает в разы. Она не посмеет причинить вред ни ему, ни Диме. Особенно Диме. Он на долю секунды теряет маску самообладания, выдыхая и всё-таки запахивая халат. Он должен сосредоточится на Архиповой.        — Технологии спасли мою жизнь, но, к сожалению, позвоночник, который помогает мне полноценно жить, также медленно убивает меня, — медленно Август двигается вдоль стола в сторону Марии. Она сосредоточенно слушает его, пытаясь понять к чему разыгрывается этот спектакль. Всё своё волнение Хольт вкладывает в слова, из-за чего становится похожим на хищника, подбирающегося к своей жертве.       — По прикидкам врачей я не доживу и до тридцати пяти лет, в этом есть и свои плюсы — я научился жить сегодняшним днём, — Август чувствует, что лёгкое волнение чуть сильнее дестабилизирует его, ток становится менее подконтролен его разумным призывам. Он кладёт свои руки на спинку стула Архиповой, сжимая её в своих руках для успокоения. Мария и так вытянутая, как струна всё это время, не оборачивается к нему, продолжая слушать его, скованная чувством близким к животному страху. Хольт встречается взглядом с Димой, который уж через чур серьёзно смотрит на него. В его глазах читается вопрос, на который Август отвечает легким качанием головы из стороны в сторону и улыбкой.       — Когда я испытываю эмоцию, —  Август продолжает смотреть Диме в глаза, склоняясь к уху Архиповой, ощущая аромат её сладких Духов. Он проводит медленно рукой по её волосам, замечая как глаза Дубина вопросительно расширяются. Август продолжает: — Мой позвоночник вырабатывает энергию. Чем ярче эмоция, тем сильнее заряд.  С пальцев Хольта срывается едва заметная искорка, от которой Архипова вздрагивает. Дима даже приподнимается на стуле, но Август жестом второй руки останавливает его, испытывая внутренне удовлетворение от Диминой послушности. Значит, доверие всё-таки между ними есть, значит Дима здесь всё-таки скорее на его стороне, чем на стороне Архиповой. На его лице появляется хитрая ухмылка.       — Вы чувствуете, как между нами пробежала искра? — спрашивает Август, не совсем сам понимая, к кому он обращает этот вопрос: Архиповой или Диме.         — Мистер Хольт, может нам стоит поговорить о договоре, — нервно прерывает его Дубин, наклоняясь немного вперёд, видя замешательство начальницы. Август самодовольно откачивается назад смеясь тому, как забавно из Диминых уст звучит официальное обращение к нему.        — Август, да, при всём уважении, сколько вам нужно времени? — Архипова прикрывает шею волосами, бросая благодарный взгляд на Дубина.       — Если вы подпишите договор и проведёте оплату прямо сегодня, то уже завтра к вечеру дроны будут в городе, — Хольт за какие-то секунды становится рассудительным и строгим, будто одёргивая себя за излишнюю театральность, — Ian, how many drons can we supply? (пер. Ян, как много дронов мы сможем поставить?)       — Thirty, sir. (пер. Тридцать, сэр) — отвечает на его вопрос мужчина азиатской внешности.       — Тридцать, — поворачивается он к Архиповой и Диме, — остальное будет через неделю.       — Допустим, что нас это устроит. Оплатить нам нужно всё единым траншем, все пятьдесят?       — Вам наверно было бы удобнее так, чтобы избежать лишней бюрократии. Но я в принципе согласен, на оплату частями, — Август закидывает себе в рот виноградинку с тарелки фруктов, — например, основной транж сегодня, и доплата в размере двадцати процентов после первой поставки и запуска их в работу.        — Думаю, нас устроит единовременный платёж, — строго отвечает Архипова.        — Отлично, тогда никаких новых правок в договоре, — Август щёлкает пальцами в сторону своей свиты, и один из помощников кладёт перед Архиповой договор.        — А что на счёт цены? — она косится на папку с логотипом Хольт Интернешнл, не открывая её, наклоняется немного вперёд, опираясь локтями на стол. Дима замечает на себе её беглый взгляд, мол «Посмотри, вот момент, о котором я тебе говорила, мальчик. Сейчас мы и увидим его истинную суть».       — В договоре всё прописано, Мария, — растягивается в улыбке Хольт, садясь на стул напротив Архиповой во главе стола. Он снова обращает свой взгляд на Диму, замечая его замешательство. Он изучает его, как кот инородный предмет. Рубашка подобранная слегка не по размеру заметно натягивается на Диминых плечах, когда он обращает свой взор на закрытую папку с договором. «Это напряжение не сулит ничего хорошего,» — думает Август, но замечает за собой, как его завораживает едва заметная за расстёгнутым воротом рубашки линия ключиц и взволнованное движение кадыка, когда Дима нервно сглатывает слюну от волнения. Архипова открывает папку, медленно просматривая все пункты договора по порядку. Она ухмыляется, доходя до пункта с ценой.        — Никакой доплаты за срочность? — поднимает голову она на Августа с насмешливой улыбкой, он неохотно переводит взгляд на неё.       — Я с пониманием отношусь к ситуации в городе, мне очень хочется посодействовать в поимке этого террориста, — серьёзно говорит он. Из глубины квартиры доносится шум, падение какой-то декоративной посуды и звуки борьбы.       — Пропустите меня! — узнаёт голос Грома Дима, а затем слышит грохот от двери. Она распахивается с треском, сначала кажется, что она вовсе не открывается, а скорее выламывается. С Игорем в помещение влетает ещё двое потрёпанных телохранителей: один сильно покачивается, опираясь на дверь, у него разбит нос из которого хлещет кровь старательно сдерживаемая ладонью, второй пытается зацепить Грома за куртку, но тот выворачивается, снимая её с себя на ходу.       — Ты голландский ублюдок! Что решил разъебать весь город для того, чтобы и дальше жрать фуагру на завтрак! — сквозь зубы шипит Игорь, язык у него заплетается, но он очень старательно выговаривает слова. Спустя мгновение до Димы доходит облако спиртного амбре. Игорь устремляется с горящими яростью глазами в сторону Хольта. Охрана за его спиной оживляется, но Дима встаёт раньше, останавливая Игоря, перегораживая путь к Хольту собой и крепко вцепляясь в Грома руками.       — Игорь, успокойся! — строго говорит он. Гром переводит на него непонимающий мутный взгляд.       — Ты...ты что здесь делаешь, Дим? — хрипит он недоуменно.       — Игорь Константинович, мы здесь по делу, не позорьтесь ещё больше, — одёргивает его Архипова. Игорь несколько секунд непонимающе мечится взглядом между Димой и Архиповой.       — Да, как вы не понимаете, это из-за него всё в городе происходит, он нанял этого подрывника! — тычет Игорь пальцем в сторону Хольта. Август крепче сжимает подлокотники своего кресла в напряжении, а затем встаёт отталкиваясь от них. Несколько искр срывается с его рук, проникая в тёмное дерево.       — А вы с ним что тут? Чаи гоняете? — обращается Гром возмущенно к Диме.       — Игорь, он хочет помочь, — виновато шепчет он.       — Помочь? Совесть взыграла? — огрызается, смотря через Димино плечо на Хольта, Игорь.       — Да приди ты в себя! — Дима встряхивает его руками, чтобы вытрясти хоть немного из него его пьяный пыл, дезориентировать, как щенка поднятого над землёй за шкирку.        — С каких это пор ты защищаешь преступников? — более спокойно, но всё ещё раздражённо замечает Игорь.         — Всё не так, как ты думаешь, — не в силах подобрать другого объяснения Дубин. Ему тяжело смотреть на Игоря в том состоянии, в котором он находится сейчас. Глаза припухшие и красные от алкоголя, недосыпа и напряжения. Он физически ощущает, как его трясёт. Ещё этот взгляд его глаз: за алкогольной пеленой видно осуждение и даже обиду на друга. Игорь постепенно в своей голове будто вписывает Диму в компанию своих противников. Ещё одно Димино слово, и Гром полетит с кулаками и на него.       — Дай, мне с ним поговорить, — слышит спокойный голос Хольта Дима у себя за спиной.       — Да, с хуя я с тобой разговаривать должен?! — Игорь порывается вперёд, снова утыкаясь в Диму, который старательно сдерживает агрессивного друга.       — Он вам тут всем мастерски мозги пудрит, а вы и верите! — обескураженно восклицает Гром, отшатываясь назад, а затем обращается уже к Хольту, — Где твой шкаф седобородый?        — Он потерял моё доверие и был уволен, — спокойно говорит Август, вставая рядом с Димой.        — Потерял доверие? Ага, как бы не так. Избавился от него небось, чтобы он тебя не слил? Одним миньоном больше, одним меньше, — Гром кивает на напряженную свиту у Хольта за спиной.       — Игорь, успокойся, ты сейчас не контролируешь, что говоришь! — одёргивает его снова Дима. Стыдно. То ли за Игоря с его высказываниями, то ли за себя с логически неоправданной защитой Хольта.        — О, нет, Дим, я максимально чётко понимаю, кто этот человек! — Игорь тычет в Августа пальцем, вероятно задевая один из его синяков под халатом, потому что тот немного морщится, но продолжает неподвижно стоять, — А ты видимо в розовых очках! Чем он тебе голову запудрил? А вам? — бросает он Архиповой.       — Игорь, ты... — Дима не успевает договорить, Август кладёт ему руку на плечо, подходя к Грому вплотную, перегораживая Диму своей высокой фигурой.       — Игорь, я стараюсь содействовать расследованию сейчас, — он пытается быть спокойным, выставляя руки немного вперёд, стараясь успокоить тем самым Грома. Но взгляд того наполнен лишь яростью и презрением. Он сжимает и разжимает кулаки, стараясь не сорваться. Последствия опьянения и начинающегося похмелья — минимальная терпимость. По лицу Игоря кажется, что его воротит от одного вида Хольта, а его голос будто доставляет ему реальный физический дискомфорт.       — Я ощущаю свою вину за то, что это началось с моим приездом в этот город, но...— Хольт не успевает договорить, как ему в лицо прилетает мощный удар кулака. Несколько женских испуганных вздохов, в том числе Архиповой сопровождают начинающийся бедлам.       — Никаких "но"! Хуйню свою можешь нести кому угодно, но не мне, — бросает Игорь, пока Хольт влетает в Диму от инерции движения, заданной кулаком. Дима аккуратно поддерживает его руками, помогая опереться на стол. Гром замахивается ещё раз. Дубин успевает перехватить его, блокируя второй удар, болезненно ощущая его уже на себе, проходящий вскользь по скуле. Три телохранителя берут Грома в захват. Дима оборачивается на Августа, опирающегося на стол одной рукой, а второй держась за скулу, на губах обильно выступает кровь, руки сильно напряжены, он смотрит сосредоточенно в пол, тяжело дыша.  Дима подлетает к нему, чтобы рассмотреть травму и извинится за друга.        — Don't touch him! (пер. Не трогай его!) — строго обрывает его мужчина с проседью, уже подошедший к подопечному. Он протягивает Хольту чёрную маску для дыхания. Август поднимает на Диму взгляд, делая первый вдох через маску, затем второй, пока напряжение в мышцах не спадает.       — Август, прости, — шепчет Дима, слыша горький смех Грома у себя за спиной.       — Август? — смех скорее истеричный, — Дим, не ожидал, что ты у нас крыса!        — Игорь, заткнись, протрезвей и мы поговорим! — повышенный голос пугает самого Диму, даже Архипова замирает в оцепенении. Но на Грома Димин голос не оказывает никакого влияния. Он кажется загорелся так, что его уже невозможно потушить. Слова цепляются за слова, фразы за фразы, скорее всего он даже не успевает подумать, когда что-то говорит.        — Да, дружба с Разумовским была бы меньшим предательством, — понижает голос Игорь. Болезненный плевок, коробит до глубины души. Дима замирает, смотря на Игоря. «Неужели это конец?» — мысль проносится в голове мимолетно, но видимо обида очень ярко отражается на его лице, что в их перебранку решает включится Архипова.       — Гром, мы уходим! — строго говорит она, спешно ставя подпись на документах, — и не смей мне перечить! Ты за сегодня уже наворотил дел! Хочешь остаться без погон? Я тебе устрою! Дима немного рад, что Архипова не даёт Игорю продолжать давить из себя яд. Неизвестно что он мог бы сказать ещё после, и сколько таких тезисов в свой адрес смог выдержать ещё Дима, он ведь тоже не железный. «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» — слышит в своей голове поучительный голос мамы Дима, от чего становится ещё поскуднее. Он пытается оправдать Грома изо всех сил: на эмоциях, взбудоражен, один всё это время против сильного тактика и манипулятора Волкова. Он в конце концов просто человек, он тоже боится, но эти слова… Слова про Разумовского, про человека от воспоминаний о котором у Димы до сих будто обжигает огнём спину, про того из-за кого они все чуть не погибли. Он лучше, чем Хольт? Больше всего Диме страшно от того, что он сам не может ответить на этот вопрос. Кто из этих двоих хуже в рамках парадигмы морали и норм? Разумовский — убийца поневоле, психически не здоров, практически одержим. Хольт — тоже, как на самом деле хочется верить самому Диме, не преступник по собственной воле, вынужденные решения для адаптации к нормам семьи и компании. Он способен взять это под свой контроль, способен отказаться от всего этого. Он сегодня почти обещал попробовать, загорелся все исправить. «Пустые обещания!» — звучит в голове фраза голосом Игоря. Да, он никогда не поймёт. Не поймёт, как и сам Дима не всегда понимает, почему ему так хочется доверять Хольту. Возможно знай он только этого претензиозного Хольта, с его самодовольством и излишним актёрством, то тоже не смог бы ему доверять. Но тому Августу, которого Дима видел в этом кабинете несколько дней назад, в парке аттракционов с сестрой и сегодня на набережной, когда Диме показалось, что Август по-настоящему перед ним «обнажился», приоткрыв свои страхи, ему он хочет доверять, его он готов защитить если будет такая необходимость. Да, Дима испытывает чувство вины перед Игорем из-за того, какие проблемы того ждут в участке. Чувство вины за то, что он не может сказать ему: «Игорь, ты прав. Август был тем человеком из-за которого всё началось в Санкт-Петербурге, но там внутри игра намного сложней. Он тоже в итоге стал жертвой», потому что тот зацепится только за первую часть, не желая выяснять подробности второй.        — Игорь… — произносит на выдохе Дима, стараясь достучаться до друга — я постараюсь всё объяснить, но позже. Гром сплёвывает на пол, смотря на Диму с отвращением:       — Не надо, я уже всё понял. Ещё один нож в сердце — разочарованный взгляд друга, так начинается разрыв, с разочарования. Архипова встаёт между ними, прерывая этот болезненный зрительный контакт.       — Я ему всё расскажу, Дмитрий. На вас доставка в участок нашего экземпляра договора, — говорит Мария Андреевна громко, добавляя полушепотом, когда проходит мимо Димы, — утрясите ситуацию с Хольтом, не хочу получить ещё иск за нападение от него. Ну и друзей вы себе выбираете...       — Да, отпустите вы меня! — Гром выкручивает руки, пытаясь, как надоедливых мух, сбросить руки телохранителей, те отпускают его по слабо заметному кивку босса. Игорь выхватывает из рук одного свою куртку и идёт на выход вслед за Архиповой, не оборачиваясь.  Дима чувствует себя потерянным и каким-то лишним в гостиной, когда остается здесь с Хольтом и его свитой. Он ещё какое-то время смотрит вглубь коридора, по которому ушли Архипова и Гром в сопровождении двух телохранителей. Голоса на иностранном языке звучат, как фоновый невзрачный шум. Проходящие мимо люди — просто безликие силуэты.        — Я не буду заявлять на него, — полушепотом говорит Август, — если хочешь, можешь идти.  Он неожиданно для Димы оказывается по правую руку, бросая беглый взгляд на уходящий вглубь дома тёмный коридор.        — Ты точно в норме? — бросает на него быстрый взгляд Дима, но Август видит, что в глазах пока нет никакого внимания, он смотрит будто бы куда-то внутрь себя, а не на него. Вопрос — формальность, а не акт проявления заботы. Хольт промакивает опухшую губу салфеткой.       — Я заслужил это, наверно. Как вы там говорите...— слегка морщится от боли Хольт, пытаясь выдавить из себя улыбку, — до свадьбы заживёт.        — Да, — грустно хмыкает Дима, вспоминая про слова Августа о том, что он не доживёт до тридцати пяти, сколько лет ему осталось на свадьбу? Четыре? Пять? — Ты не говорил, что он, — Дима показывает пальцем на позвоночник не способный закончить фразу.       — Убивает меня? — заканчивает за него Хольт, Дима утвердительно кивает ему, в глазах появляется наконец-то какая-то эмоция, но к сожалению это похоже на ненавистную Хольтом жалость.       — Это фигура речи, sunshine — успокаивает он, добавляя это обращение скорее, чтобы задеть Диму, немного его взбудоражить, выводя из глубоких мыслей, чем искренне вкладывая в него теплоту. Август чувствует, как ему неожиданно сложно признать именно перед Димой жестокую правду, с которой он живет последние несколько лет, поэтому то и хочется соврать, хочется отшутится, не концентрируя его внимание на этом. Дима заметно смущается нового обращения к нему. Он неуверенно потирает локоть, стесняясь поднять взгляд на Хольта, чтобы удостоверится в его честности.        — Зачем нужен был этот спектакль, Август? — бубнит себе под нос он, бегая взглядом по плечам и торсу Хольта, прикрытым халатом, не зная куда деть свой взгляд, чтобы сохранять должное спокойствие.       — Во-первых, — Август мягко берёт Диму за подбородок, приподнимая его голову выше, так чтобы тот смотрел ему в глаза, — если я тебя смутил своим обращением, то прости, вырвалось на эмоциях, и я надеюсь, что ты всё-таки продолжишь разговаривать со мной, смотря мне в глаза, а не на грудь, — Хольт кривиться в болезненной ухмылке, замечая ещё сильнее зардевшегося собеседника — во-вторых, без усов тебе действительно лучше, и мне безумно приятно, что побрился ты именно перед встречей со мной. Я ценю это внимание к деталям. Август подмигивает ему, наслаждаясь этой Диминой растерянностью и смущением, от которых в груди разливается приятное тепло. Дима старается увести голову в сторону, понимая, что не выдерживает такого длительного зрительного контакта. Он стыдится того, что Хольт может ощутить своими холодными пальцами, как где-то на шее пульсирует кровь с сумасшедшей скоростью.        — И в-третьих, — продолжает Август, возвращая положение головы Димы в его первоначальное, — я признаю, что немного перегнул, но, господи, ты бы знал, как приятно было поставить Архипову на место. Такая вся напряжённая, подозрительная. Август убирает руку от Диминого лица, победоносно вскидывая руки. Дима же замирает столбом, от прикосновения, пытаясь понять почему испытывает лёгкую обиду на Хольта из-за того, что тот отошёл от него. Дубин, привыкший замечать малейшие изменения в поведении и внешности человека, вдруг понимает, что ничего не способен понять по Августу, кроме, появившегося в сравнении с утренним его состоянием, спокойствия. Он глубоко вдыхает, пытаясь успокоить участившиеся сердцебиение.       — Звучит очень по-детски, это могло сильно пошатнуть нашу легенду, — голос немного проседает, срываясь на хрипотцу, но Дима откашливается, чтобы вернуть его в норму.       — Ха, нашу легенду, — Август самодовольно усмехается, уходя обратно к своему месту за столом, захватывая по пути со стола одну из брускетт, — что же там в «нашей» легенде?       — Ты — жертва обстоятельств. Тебя пытался подставить Олег Волков. Это не совсем легенда, это даже не совсем ложь, если честно. Но для Архиповой ты никогда не был замешан во взрывах. Дима всё так же стоит, не сходя с места, лишь оборачивая  свой корпус в сторону собеседника. Август медленно жуёт, понимающе кивая. Искренняя благодарность, которую он испытывает к Диме, смешивается с лёгким чувством вины за, то что он втянул его в это.       — Ты сегодня чего-нибудь ел?        — Скорей всего, нет. Хольт протягивает руку в пригласительном жесте.        — Спасибо, но мне нужно идти.       — Договор — формальность, реквизиты для оплаты у них есть в электронном виде, не переживай, привезёшь договор позже.       — У меня планы на вечер. Август слишком красноречиво вопросительно поднимает брови.        — Свидание? — прищуривается хитро он, не получая сразу ответа. Дима смеётся его предположению.        — Нет,— он потирает затылок, взъерошивая волосы, — у сестры день рождения, а я ещё не купил ей подарок...так что времени у меня в обрез.       — Может я могу чем-то помочь?        — Ох, если бы я знал чем, то обязательно к тебе обратился, но увы, я пока без понятия, что ей подарить.        — Понимаю, с Мико ... — Август заминается на секунду, произнося имя сестры, ощущая, как воспоминание об их последней встрече тяжёлым грузом ложится на сердце — тоже бывает сложно... Раньше было достаточно знать, какие игрушки популярны у её поколения, а теперь... теперь приходится ломать голову, потому что она обижается если просто подарить ей какую-то дорогую вещь. Принимает, но осуждает, знаешь?       — Дааа... почему с сёстрами так сложно? — выдыхает Дима. Август приподнимает плечи  хмыкая, а затем берёт со стола красное яблоко, начиная его перебирать в руках. Он чувствует, что Дима сомневается, будто специально топчется на одном месте.        — Дим, поешь, это займёт не так много времени, хочешь попрошу поваров тебе горячее что-нибудь приготовить?  Дима оборачивается к выходу, если он сейчас уйдёт, то сможет спокойно собраться, сможет вероятно забежать в какой-нибудь книжный и выбрать там книгу, Вера любит читать. Дима даже примерно знает какие жанры ей нравятся.       — Ты всё равно тут пока, можем поговорить о твоей сестре, может, что на мысль о подарке натолкнёт, — продолжает уговаривать его Август. Можно было бы решить, что он делает это из-за искренней заботы, возможно, оно так и есть, но лишь отчасти, на самом деле ему очень не хочется отпускать Диму. В момент, когда они остались в комнате вдвоём, его организм снова будто бы прошиб заряд электрического тока, будоражащего и приятного, и сначала, пока он внимательно смотрел, не подходя близко, на его силуэт, он ощущал, как сильно колотиться его сердце, а потом, когда они заговорили, вдруг стало так тихо. Мозг стал спокойным, отпустив сумбурность, а мышцы такими лёгкими, сбросив напряжение, даже сердцебиение будто бы наконец вернуло свой нормальный темп, а позвоночник стал гудеть очень тихо, почти незаметно, как по утрам после крепкого долгого сна.  Дима смотрит на Августа с другого конца комнаты, замечая, как тот, ожидающе замер с яблоком в руках.        — Знаешь, твоё предложение звучит очень заманчиво, — ухмыляется он, собираясь окончательно согласится, но в этот момент раздаётся неуверенный, но прекрасно слышный в тишине комнаты стук в дверь. А затем в дверном проёме появляется темноволосая растрёпанная голова Мико.        — Здравствуй, Дима, — улыбается она какой-то уж очень печальной улыбкой , ни капли не удивляясь Диминому присутствияю, а затем оборачивается на брата в другом конце комнаты, — Август, мы можем поговорить? Хольт взволнованно смотрит на сестру, не зная, что он может ей сказать.        — Это срочно?       — Да, у меня через два часа самолёт. Я улетаю к отцу в Амстердам, — говорит она ему уже на японском. По резко изменившемуся выражению лица Августа Дима понимает, что вопрос невероятно срочный и важный, поэтому он в смешанных чувствах, забирает со стола договор.       — Я пойду. Сёстры требуют внимания, — с пониманием говорит он, кивая Августу и пропуская Мико внутрь гостиной.        — Ничего важнее, — улыбается тот Диме, бросая ему яблоко через всю комнату — Не забудь поесть!       — Обязательно! — улыбается Дима, ловко подхватывая яблоко в воздухе,       — До встречи.       — Надеюсь до скорой.