В шкуре героя

Молчание затягивалось, мне становилось уже неловко. — У тебя нет инстинкта самосохранения. — Спасибо. — Это не комплимент. Я вздохнула и почесала ногу под гипсом, который мне на кой-то хрен намотали аж до колена. Прибывала я в госпитале уже второй день, потому что осколки кости буквально пришлось расставлять по местам, а ирьёнины на первых порах вообще тяжело вздыхали и говорили, что СЦЧ у меня не восстановится, а на левую ногу я буду хромать до скончания времен. Но это было вчера — а сегодня прогнозы были уже куда более оптимистичные. Что, между прочим, все равно не спасло меня от гнева Харуно, зашедшей в первой половине дня, и тягостно молчания Учихи сейчас. Ещё заходил Шика, но оценив чудесную нет атмосферу, ретировался к Чоджи, оставив мне корзину с фруктами. — Мне извиниться? — Наконец не вытерпела я, на что Саске смерил меня очень критичным взглядом и промолчал. Ясно, что ничего не ясно. — Ты… — начала я, но была прервана грохнувшей дверью палаты, на пороге которой оказался Хатаке со своей книжкой и каким-то пакетом. — Вот ты где, Саске, — улыбается мужчина, убирая томик в подсумок, — нам уже пора бы начать тренировку. Здравствуй, Наруто, как нога? — Сейчас встану и побегу, — обещаю я, оскалившись в ухмылке, — значит, бросаешь наш маленький клуб самоучек, Учиха? Ауч, как больно, мог бы предупредить заранее… Саске поднялся и пошёл к выходу из палаты, показав Хатаке, что подождёт его снаружи, так что окончание фразы мне пришлось уже кричать ему в спину: — …я бы приготовила прощальный вечер! — я упала обратно на подушку, приподняв брови на застывшего изваянием себе Какаши. — Тоже будете мрачно молчать, не объясняя причины? В этом случае, лучше догоните нашего ёжика, потому что у него и так проблемы с социализацией, потеряв один клуб по интересам — ему лучше перейти в другой. — Я принёс яблоки, — вздохнул Какаши, ставя пакет рядом с корзинкой Шикамару, — а ещё я хотел сказать, что нашёл тебе сенсея для подготовки на этот месяц. — Яблоки — это подло, — поджимаю я губы, вспомнив, при каких обстоятельствах он узнал, что я ими не брезгую в качестве вкусняшек, — спасибо за заботу, но мне никто не нужен — я прекрасно справляюсь с обучением сама. — И ты уверена, что сможешь разучить новые техники, чтобы победить Неджи Хьюго, всего за месяц? — насмешливо интересуется Какаши, присаживаясь прямо на кровать. Вообще-то это свинство — бельё-то стерильное, а его форма — не очень. — А вы так уверены, что мне нужно учить что-то конкретно для этой истерички? — раздраженно уточняю я, а потом выдыхаю, заставляя себя отпустить злость. Как собственную, так и ту что передали мне эти двое. Эмпатия временами такой отстой. — Почему вы оба злитесь? — Ты тоже злишься, — отбивает тайчо, насмешливо щурясь. Так, я его сейчас ударю. — Я зеркалю ваши же эмоции. Часто так делаю, помогает отпугивать сволочей, — прищурилась я, приподнимаясь на кровати и садясь, — почему вы злитесь? — Ты можешь понять, хочет ли находящаяся в десяти метрах от тебя девочка продолжать бой или нет, — саркастично произнёс Хатаке, заламывая единственную видимую бровь, — но не способна определить, почему твой сокомандник и наставник злы на тебя? — Я бы не стала спрашивать, если бы могла разобраться сама, — вдохнула я, потирая переносицу, — особенно я не стала бы спрашивать у вас. — Ты и правда не знаешь, да? — с какой-то странной интонацией уточняет Какаши, а потом тяжело вздыхает. — Ты сказала, что Гаара собирался убить Ли. Представляешь, что бы стало с Гаем, случись это? — Он был бы расстроен, подавлен, — начала перечислять я, — возможно, винил бы себя в том, что научил Рока Ли технике, которая вредила его здоровью во время поединка. Но это не отвечает на заданный вопрос. Отношения Гая и Ли — это их дело. Я тут не причём. — Но Саске твой друг, — веско отрезает Какаши, — ты сама так сказала. И ты могла быть на месте Ли. Не просто раненой, а мертвой, Наруто. Что, по-твоему, он должен чувствовать, глядя на тебя и прекрасно понимая, что веских причин вмешиваться ты не имела и все равно полезла? — Я бы не умерла, — глухо отзываюсь я, сложив руки на груди. — Не говори глупостей, даже бывалый джонин попав под такую атаку… — Джонин бы может и погиб! — взрываюсь я, всплеснув руками. — Но меня это не касалось. Вы задумывались, почему песок остановился, тайчо? Потому что я встала на его пути. Дело было во мне, ничто другое не заставило бы Гаару… Я оборвалась на полу слове, скривившись и потерев больную ногу. Вот это я зря, наверное, взболтнула. — Я не самоубийца, — спокойно продолжила я. — И я приняла рациональное решение. Сломанная нога — ничто по сравнению со смертью. Я уже завтра — послезавтра встану и у меня даже шрама не останется, потому что регенерация у меня отменная. — Дело не только в этом, — устало вздохнул мужчина, — ты не поняла меня, Наруто. И не поймешь, пока не ощутишь того же. Ладно, выздоравливай, мне пора заняться тренировкой Саске. Он встретится с Гаарой в третьем этапе, и ему стоит хорошенько подготовиться, если он хочет выиграть. Я поджала губы и не стала говорить, что если Гаара и дальше будет настолько нестабилен — Саске не сможет помочь ни одна подготовка. Какаши поднялся и вышел из палаты, оставив меня в смешанных чувствах. Саске злится на то, что я могла умереть? Но мы ведь шиноби, а это не первый раз, когда я хожу по грани… даже на его памяти. Опустим все те разы, о которых он не знает. То, что меня покалечили — это тоже норма. Из-за него в последнее время я оказывалась с аптечкой в зубах чаще, чем из-за кого-нибудь другого. Да и он знает, что восстанавливаюсь я хорошо. Так в чем проблема? Курама многозначительно промолчал.

***

Эбису. Эта пепельноволосая скотина навязала мне Эбису, который попытался поставить меня на воду со словами, что мой сенсей очень просил подтянуть мне контроль. Я взорвалась на второй минуте разговора, демонстративно прошлась по водной поверхности канала на другой берег (хотя меня пробила нервная дрожь из-за близости глубокой воды прямо под ногами) и очень настоятельно просила передать тайчо, что в гробу я видела его приступы внезапной заботы и мою личностную оценку. А потом я просто распечатала свои заметки по Саске и ушла хирайшином, оказавшись у горячих источников. Тут оказалось тепло, немноголюдно и достаточно тихо для того, чтобы я присела на ближайший камень и принялась за работу. А ещё, если Эбису меня каким-то чудом найдёт — за забором женская купальня и я могу одним криком спустить на него очень злых и обеспокоенных женщин во внушительном количестве. К слову об извращенцах — какой-то старик уже минут пять отирается возле забора, совершенно по-тупому хихикая. «Это же Джирайя! — Неожиданно проснулся Курама, но мне это ничего не дало. — Он был наставником твоего отца, именно ему Минато доверил ключ от клетки». Стой-стой-стой, погоди, дружок. От какой клетки, от твоей клетки? «Да! Иди и познакомься с ним!» Ты и правда пытаешься меня сейчас убедить, что вон тот старый извращенец — один из легендарной троицы и человек, которому отец настолько доверял, что вручил ключ? «Как вы там говорите? Никто не без греха. Орочимару тоже из великой троицы, а оказался психованным маньяком, помешанным на талантливых детках». Который нас чуть не убил, ко всему прочему. А ты сейчас видимо предлагаешь мне завести знакомство с ещё одним психом. Как будто бы мне их в жизни и без того не хватает. «Ты сама выбираешь себе окружение, — ехидно вставил Курама, - так что теперь не жалуйся. И нам нужен ключ от клетки. Значит, нужен либо этот старик, либо свиток призыва жаб, чтобы заключить контракт». Таак, ключ у него или у жаб? «У жаб». На кой хрен тогда мне извращенец?! «Свиток призыва у него». — Все дороги ведут в Рим, — неслышно пробормотала я себе под нос, потирая переносицу. Джирайя…а это не его ли имя на книжках Какаши? «Я знаю?» Спасибо, удружил. Ладно, сыграем небольшой спектакль. — Знаете, если бы все эти милые барышни увидели, чем вы тут занимаетесь, они бы вас отделали, — скучающе замечаю я в полный голос, мимоходом зачеркивая неверный вариант фуина и перелистывая лист альбома. — Девочка! — пугается Джирайя, хватаясь за сердце и поворачиваясь ко мне. — Невежливо подкрадываться со спины к старшим. — Невежливо подсматривать за девушками на источниках, — хмыкаю я, сосредоточенно выписывая символы отмены, — старик-извращенец. — Да как ты смеешь! — притворно возмущается мужчина, упирая одну руку в бок, а вторую выставляя прямо на меня. Правда выглядит это очень комично, а не как он, наверное, рассчитывал — эпично. — Я — знаменитый мудрец жабьей горы Мьёбоку, любимец женщин и герой — санин Джирайя! — Санин? — скептично отзываюсь я, оторвавшись от работы и оценивающе проходясь по оппоненту взглядом. — Тогда вы должны быть сильным. Но выглядите, как идиот. Зачем вы подсматривали? — Много понимаешь, я писатель, я собираю информацию, — возмущено произносит Джирайя. — Тебе родители не говорили, что грубить незнакомцам не прилично? — Они бы, наверное, это сделали, но их не стало раньше, чем они смогли оказать мне такую услугу, — ехидно отзываюсь я, запечатывая альбом в нательном хранилище и ещё раз окидывая взглядом мужчину, — вы автор «Приди-приди рай»? Просто, мой тайчо постоянно читает её. — Значит у него хороший вкус, — довольно усмехается Джирайя, — дать тебе мой автограф? — Не, если ему надо сам возьмёт, — отмахиваюсь я, — учитель он так себе. А у вас есть призыв? Мне нужен призыв. — Ты слишком наглая, — оповещает санин, поднимая палец, — и мне это не нравится. Я хмыкаю, спрыгивая к мужчине и хлопнув его по плечу, оставляя незаметно метку под фуином невидимости. — Мне все это говорят, — ехидно щурюсь я. — Так что там с призывом?

***

Он держится долго — почти день, с учетом, что я подкинула ему метку хирайшина и находила почти везде, куда бы он не решил заныкаться. В конце концов, когда я нахожу его даже в лесу, при полностью скрытой чакре он не выдерживает и взрывается: — Клянусь, ты самая надоедливая женщина… — Я девочка, — флегматично вставляю я, сложив на груди руки. — …которую мне когда-либо доводилось видеть. А я видел многих! Если так хочешь — я дам свиток, ты поставишь своё имя, а дальше будешь сама разбираться с жабами, если у такой малявки вообще хватит чакры, чтобы призвать хотя бы головастика! Вот сейчас обидно было. Я, конечно, скрываю свой резерв, но все равно неприятно как-то от такой оценки. Мужчина запальчиво стянул с себя перевязь со свитком, раскатал его перед моим носом и отвернулся, сложив руки на груди. Что ж, нам нужны были жабы — и мы их получили. Я достала кунай, оцарапала руку и присела над чистой графой, замерев, когда выцепила краем глаза аккуратные буквы в соседней колонке. — Это подпись Четвертого? — уточняю я, хотя ни к кому конкретно и не обращаюсь. Тем не менее, Джирайя отзывается. — Такой маленькой грубиянке и приставале есть до этого дело? — фыркает он. — Да, это его подпись. — Ясно, — коротко бросаю я и осторожно принимаюсь выписывать своё имя. Ты не сказал, рыжий, что он им тоже владел. «Тебя волнует? К тому же, это логично, раз уж ключ у них» Да… да, логично. Это я что-то не подумала. — Спасибо, Джирайя-сан, — распрямляюсь я, стряхивая остатки крови на траву, так как рана почти уже затянулась, — вы очень помогли, и мне жаль за все те причиненные неудобства, которые я заставила вас вынести. Пригласила бы на извинительный ужин, но боюсь моё лицо — это последние, что вы захотите сегодня ещё раз увидеть. Да и вообще в ближайшее время. Приятного вечера. Я разворачиваюсь, собираясь уже прыгнуть по метке домой, как меня окликают: — А ну-ка постой, — Джирайя стоит держа в руках раскрытый свиток и хмуро переводит взгляд с меня на него, — во-первых, ты не договоришься с жабами так просто, они не слушают чужаков, даже если в контракте стоит подпись… а во-вторых, тебя и правду назвали Узумаки Наруто? Имя же мальчишеское. — Ну да, я в курсе, — закатываю я глаза, — но, так же как и в случае с воспитанием, кидать предъявы и вопросы по этому поводу как-то некому. — Грубый ребёнок, — ворчит саннин, скручивая свиток и пряча его за спину, — девочкам так выражаться не пристало. Пошли, угостишь меня ужином, как обещала, а я, может, расскажу, как поладить с жабами. — Может? — поддеваю я, сложив руки на груди. — Значит, есть вероятность, что вы просто поедите за мой счет. — Мы все идём на риски, малявка, — мудрым тоном произносит Джирайя, равняясь со мной. — Я даю шанс грубиянке, преследовавшей меня весь день, а ты… — Извращенцу, способному меня объесть, — заканчиваю я, хмыкнув, — ладно, все честно. Но вам и самому не помешало бы поучиться манерам — никто не называет невысокого человека «малявкой» в приличном обществе — это проявление ростовой нетерпимости. — Ты-то откуда про приличное общество знаешь? — закатил глаза мужчина, направляясь в город. — Я книжки читаю, — ехидно тяну я. — Не ваши, слава Ками, а те, у которых возрастной ценз нормальный. — Откуда ты знаешь, какие я книжки пишу, если ты их не читаешь? — насмешливо парирует Джирайя. — И раз уж такая умная, то могла бы прочесть и этикет. — Обложка у ваших книг довольно говорящая, — отмахнулась я, — как и лицо моего тайчо, когда он их читает. И кто вам сказал, что я не прочла этикет? — Потому что если бы прочла — пользовалась бы! — возмутился мужчина. — В следующий раз, когда мне что-то понадобиться, я буду манипулировать вами вежливо, а не скажу прямо, так уж и быть, — милостиво киваю я, складывая руки на груди. — То есть, по-твоему, этикет — это способ манипуляции? — А вы хотите сказать, что нет? — По-моему, ты читала что-то не то.

***

В общем-то, у меня появился сенсей. Типа. При всей своей показной глупости и извращенности с Джираей было довольно интересно. Он любил подкалывать, много смеялся и играл в учителя лучше Какаши, потому что хоть обязанности он взял на себя нехотя — объяснял он не так уж и плохо. Правда, если ты с первой попытки не понял — тут уж прости, дружок, дальше ты разбираешься сам. Или ищешь свой способ, коли моим воспользоваться не можешь. — Твоего резерва на вызов жабы не хватит, — вещал уверено санин, расхаживая по берегу озера. В двадцати метрах от нас был водопад, в котором купались молодые девчонки, так что выбор места хоть для кого-то из нас был оправдан, — но у тебя есть два типа чакры. Вот тут я, признаться, насторожилась. Он знает о Кураме. Это логично, конечно, раз призыв у него с отцом был общий, а ключ доверили жабам. Но он ведь играл со мной в несознанку весь день, что я потратила на его преследования. Или он правда не знал? Он ведь добровольно пошёл на контакт, только когда увидел мою подпись в свитке. Только вот фамилия у меня не отца, а клана, башка типично красная, как у всех Узумаки, что позволило ему признать во мне дочь своего ученика? Курама конечно ворчит, что лицом я пошла в Минато, но видимо это не так, раз старик меня не опознал. Что остается? Имя? «...тебя и вправду назвали Узумаки Наруто?» Если так, то он, наверное, знал, как именно меня собираются назвать родители. Я моргнула. — Вы знаете, кто я, так? — без обидняков спросила я, скрещивая руки на груди. — О чём ты? — сделал непонимающее лицо Джирайя. — У нормальных шиноби не бывает двух типов чакры. Ни в качестве исключения, ни как особенности генкая. Но у меня есть, и вы об этом знаете. Как очевидно о причине. — А мне-то показалось, что ты глупая, — досадно пробормотал мужчина, потерев затылок, — а сама-то что знаешь о причине своей аномалии, ммм? — Вы меня на вшивость проверяете? — недовольно фыркнула я. — Я в курсе, что у меня есть пушистый квартирант. А вот откуда вам о нём известно — и правда любопытно. — Четвертый был моим учеником, малявка, — назидательно произнёс Джирайя, — естественно, я знаю, в кого он запечатал лиса. — И вы все равно взялись меня учить? — склонила я голову на бок. — Ту, что является причиной гибели вашего ученика? — Ты не Кьюби, — фыркнул старик, щелкнув меня по лбу, — и ты это знаешь, так что хватит меня подначивать. Лучше скажи, умеешь ли ты использовать свой второй резерв? — Он не мой, — поправила я, потерев переносицу, — но я и вправду могу его использовать. Но… это неприятно. — Неприятно? — переспросил сенсей, присаживаясь рядом. — Сначала было больно, теперь просто неприятно, — кивнула я, сжимая и разжимая руку. — Но, полагаю, мне не на что жаловаться — для остальных эта чакра вообще ядовитая. — Но расходовать этот резерв, ты все же можешь, так? — подбил меня санин. — Почему вы так уверены, что у меня не выйдет призвать жабу собственным резервом? — фыркнула я. — Я видела, сколько чакры тратит на призыв тайчо. Это не так уж и много для меня. — Не знаю, кого призывал твой загадочный тайчо, — вздохнул Джирайя, — но тебе нужно призвать жабьего босса. Только он может решить, будут ли жабы помогать тебе или нет. И поверь мне — его призыв это очень много чакры. Гораздо больше, чем нужно при обычных обстоятельствах. — Класс, — вздохнула я, закатывая глаза, — ладно, хорошо. Сделаем, как вы говорите.

***

Никогда в жизни не слушайте сомнительных старых извращенцев, даже если глубоко внутри они вам симпатизируют. Главным образом потому, что эти ушлые товарищи могут своими недомолвками втянуть вас в такое дерьмо, которое вам и не снилось. Например, вы окажетесь на башке гигантской говорящей жабы с характером настолько мерзким, что даже я снимаю шляпу, а последующие четыре часа до заката солнца проведёте в попытках просто с неё не рухнуть, попутно переругиваясь. Ещё сие действо будет сопровождаться ржачем вашего пушистого сожителя прямо в черепушке, болью в каждом участке тела из-за использования его же чакры, и сильнейшим истощением, потому что когда старый извращенец говорил про прорву чакры для призыва жабьего босса — он не шутил. Короче, я опять оказалась в больнице, хотя в этот раз не помнила, как именно сюда попала. Интересно, уже пора бронировать палату или стоит подождать третьего залёта? — Мне казалось, тебя выписали, — вздохнул Шикамару, падая рядом со мной на стул. — А мне казалось, что завести нормального учителя — хорошая идея, — вздохнула я, помассировав виски. — Облом? — начал чистить принесенную с собой мандаринку Нара. — Ты себе даже не представляешь, — кивнула я, а потом присела на постели, проверяя полегчало ли ноющим мышцам спины. По ощущениям им было лучше, чем утром, но все ещё недостаточно. — Думаю, я могу, — хмыкнул парень, протягивая мне половину цитруса, — гигантская жаба в лесах — твоих рук дело? — Да я не знала, что он будет таким большим! — возмутилась я, устало простонав. — И настолько упёртым. Этот старый извращенец и словом не обмолвился. Чтоб его! — Слышу, ты настолько полна юности, что уже ругаешься, Наруто-чан! — ворвался в палату большой зелёный ураган, тащивший на буксире второй ураганчик поменьше. — Не хочется сбивать ваш настрой, но, вообще-то, я ругаюсь в любом состоянии, Гай-сан. — Наруто-сан, я должен принести искреннюю благодарность за то, что вы заслонили меня от последнего удара, — неожиданно поклонился Ли, чуть не пропахав лбом пол, — мне сказали, что перепади такой удар мне — и я бы ещё долго не восстановился. Но теперь я буду тренироваться в несколько раз усерднее, чтобы превзойти того песчаного! — Э, — растерянно выдала я, переглянувшись со сбитым с толку Шикамару, — ну, да? Здоровский план. А тебя уже выписали? — Сила юности горит в Ли как ни в ком другом! — патетично воскликнул Гай, обнимая ученика за плечи и потрясая его в разные стороны. — Меньше недели и он уже на ногах! — Круто, — кивнула я, — я счастлива. Хотите мандаринку? — Нет, Наруто-сан, нам уже пора на тренировки! — отрицательно покачал головой Рок, и его идеальная стрижка под горшок смешно качнулась от этого движения. — Если я не пробегу сто кругов вокруг Конохи на руках, то делаю тысячу отжиманий! — Да, Ли, вот так! Все правильно, мой ученик! И эти двое унеслись из палаты под аккомпанемент других радостных выкриков. — Ты понял, что это было? — Они психи какие-то, — глубокомысленно изрек Нара и принялся чистить ещё одну мандаринку. Вау, мне бы его спокойствие. — Хочешь, расскажу тебе историю о бледном огромном змее, охотящемся за маленькими красноглазыми мальчиками? — брякнула я, после чего Шика поднял на меня острые темные глаза. — Хочу. А ещё ты можешь рассказать, что одна маленькая лесная лисичка забыла рядом с пустынными жителями. Что же, мне все равно нужно было его мнение и анализ ситуации.

***

В общем-то, итогом долгой изнурительной и метафоричной беседы стало то, что с Шикой мы пришли к выводу, что обещание Орочимару явиться к концу экзамена и подозрительные пустынники — это неспроста. Нара сказал, что вероятность их союза около сорока пяти процентов. А ещё, он упомянул, что джонины вроде как мобилизуют силы, но почему-то самостоятельно и по-тихому. Правящая верхушка в курсе о вероятной диверсии во время экзамена, однако Хокаге лично запретил усилять охрану. Отец Шикамару жаловался на это решение жене, когда думал, что тот уже уснул. В общем, да, было не весело. Куча гостей, куча гражданских, один псих, один нестабильный джинчурики (на удивление не я) и возможно враждебно-настроенная союзная деревня. Сказать, что мне не нравилось к чему все идёт — это ничего не сказать. Хорошо хоть Джирайя не собирался свалить отсюда ближайший месяц — все же, если Орочимару начнет действовать, свой санин нам бы пригодился. Даже если он тот ещё извращуга. Мне хотелось переговорить с Гаарой. Возможно, если бы удалось убедить его подпустить меня к своей печати — я бы смогла её укрепить уже на более долгий срок. В конце концов, когда он стабилен — первым без причины не нападает. И когда не стабилен, кстати, тоже, но там последствия обычно столь печальны, что никто не разбирается — сами идиоты нарвались или нет. Короче, мы оба коллегиально решили держать руку на пульсе и готовиться к худшему. Справедливости ради — ни я, ни Шикамару в герои не метили, но смотреть, как помирают знакомые и близкие не хотели. Так что гениальных планов по спасению селения не было, были гениальные планы по выживанию нас и всех оказавшихся поблизости. В конце концов — в деревне полно шиноби куда сильнее двух двенадцатилеток. Нам просто нужно присмотреть за своими и не мешать взрослым разбираться самим. К тому же, если руководит Шикаку — шансы на успех довольно высокие. А ещё я просто надеюсь, что Хокаге до конца из ума не выжил и его приказ не дергаться имеет под собой обоснования. А то из кандидатов на пост главы деревни, вдруг что, у нас ещё Данзо, а это такая себе перспектива. Оставалось ещё три недели до дня икс.

***

Джирайя не мог сказать, что конкретно чувствовал к Узумаки Наруто. С одной стороны — это была дочь его любимого и лучшего ученика. Она определенного на него походила, взяла его ум и незаурядные способности, могла быть и сострадательной, и верной, и преданной. С другой стороны — была ли виновата кровь Кушины, или то, как девочка росла, но… она была просто непробиваемой язвой, закрывшейся в своем сарказме, как в скорлупе. Она почти не верила людям, хотя и могла читать их как открытые книги, при своей-то видимой простоте, все равно была очень скрытной, а ещё просто до ужаса упрямой. Вот только на что именно было направлено это упрямство, Джирайя так и не смог до сих пор понять. Ему импонировало, что она могла упорно трудиться, добиваясь результата — как в случае с Гамабунтой, которого она призвала в тот же день. Ещё её немного грубоватая забота — вроде двух бенто, вместо одного на обед, если они проводили день вместе. Но она была ужасно самостоятельной, как для двенадцатилетней девочки, и очень не любила, если в её дела лезли без спроса. А ещё в приступе исследовательского интереса была способна проесть мозг без дополнительных инструментов, а потом, игнорируя возможную опасность, тренировать что-то новое. Так, она часа два расспрашивала его о природной чакре, а потом уселась тренировать огненную технику, основанную на принципе подчинения собственной чакрой природной, без её прямого поглощения. Она сказала, что в теории должно получиться холодное пламя, раз уж природная энергия нейтральна, но совершенно не слушала, когда он начал говорить, что если она ошибётся и поглотит природную чакру, да ещё и неправильно — она попросту окаменеет. Паршивка на это просто возразила, что собирается подчинять, а не поглощать и продолжила делать то, что она делала. Благо хоть под его присмотром. И что самое странное — у неё даже начало что-то получаться, хотя контроль над такими манипуляциями давался ей с огромным трудом. А ещё ей постоянно приходилось менять деятельность. Если она долго была занята чем-то одним (это не касалось только работы в альбоме), то постепенно теряла концентрацию и ей это надоедало. Иногда она решала проблему, сажая рядом клонов, которые занимались разной фигней, в определенный промежуток времени развеивались, а на их место приходили другие — уже с другими занятием. Иногда просто делала перерывы, либо занималась двумя делами параллельно. Крайне необычный способ унять фамильную непоседливость Узумаки. Её мать в своё время не додумалась до таких махинаций с собственным вниманием. Сейчас у неё как раз был перерыв от тренировки с катоном, и она что-то увлеченно выписывала в своем альбоме, периодически чертыхаясь под нос. — Что за фуин ты там калякаешь? — незаинтересованно спросил беловолосый, приоткрыв один глаз. Насколько он успел заметить, девочка занималась этим всё свободное время, однако, каждый раз её что-то жутко расстраивало. Он вообще удивился, откуда она столько знает о фуине. Как успел разведать — о своих родителях юная Узумаки ни сном, ни духом, информации по созданию фуина в Конохе нет, однако девочка в нём очевидно разбиралась. — Это не мой, я пытаюсь понять, как его обезвредить, — неохотно признаёт Наруто, сосредоточенно хмурясь и складывая печати проверки. Символы на рисунке загораются красным. Очередной провал, — да что б его. — Если не твой, то чей же? — интересуется Джирайя, складывая руки на груди. Тревожный звоночек подсказывает ему, что связанно это всё с его старым другом. — Я… не помню его имени, меня немного вырубало. Орочи-как-то-там? — сосредоточенно выдаёт подросток. — Но он был явно не слабее вас, по ощущению чакры. А ещё поставил на моём друге эту дрянь, вцепившуюся в его СЦЧ. На неё даже барьер подавляющий зло действует так себе, держась только на силе воле Саске. А ещё… ещё тот мужчина сказал, что придет за мной, когда вернётся за Учихой. Это заставляет жабьего санина напрячься. Он и сам заметил, что девочка одарена, однако во время битвы, очевидно, раскрыла Орочимару весь свой потенциал. Она, конечно, наглая и местами грубая до ужаса, но своим друзьям предана, а вышеперечисленные качества результат того, как она росла. Он уже успел поспрашивать и ответы его совсем не устроили. Минато бы не хотел такого для своей дочери. Кушина… Кушина бы рвала и метала так, что от Конохи камня на камне не осталось бы. Хорошо, что эта малявка проявляла по отношению к остальным людям удивительное для своего возраста понимание и спокойствие, не взяв вспыльчивости своей матери. Вот уж кто мириться даже с косыми взглядами не желал никогда. — Ладно, маленькая язва, опиши мне, что у тебя вызывает затруднение. Может, взгляд со стороны будет крайне полезен. На него подозрительно скосились голубые глаза, словно анализируя, можно ли ему доверять. А потом, что-то решив для себя, девочка протянула ему альбом, подсев ближе. Кажется, это был первый шаг открытого доверия с её стороны.