Searching for My Heart in Yours

Во-первых, Джисон счастлив. Или, по крайней мере, счастлив настолько, насколько это вообще возможно, когда делишь свои эмоции с ворчливым соседом, словно по двойной нити, которую Джисон не может обрубить. Но все не так плохо, как изначально думал Джисон. Чан все-таки прав. Под всеми язвительными высказываниями Минхо и маской безразличия скрывается мягкость, о которой Джисон, конечно, никогда бы не узнал, если бы не был посвящен в эмоциональное состояние Минхо.  Даже тогда это не выглядело так, будто Джисон был осведомлен о всех последующих действия Минхо. Психическая связь дала им возможность чувствовать эмоции друг друга, но не погружала в мысли.  Джисону требуется время, чтобы узнать Минхо и снять множество грубых слоев, скрывающих настоящую личность Минхо, и, делая это, он понимает, что позволил Минхо также заглянуть в свое собственное глубоко спрятанное внутреннее «я». Конечно, это происходит только со временем. Поначалу Джисон не хотел погружаться в эмоции своего волшебного соседа. После их насыщенной поездки в город Джисон согласился оставить Минхо в покое на следующие несколько недель, чтобы тот мог сосредоточиться на создании лекарства для выхода из их затруднительного положения, и это означало, что Джисон мог наконец вернуться в свой новый дом и наслаждаться спокойствием и тишиной, о которых он так мечтал.  Первые дни Джисон просто всматривался в темноту своей комнаты, освобождая голову от всяких мыслей. Он полагает, что попросту погряз бы в своей печали, но сейчас, когда их с Минхо эмоции переплетены, Джисон ощущает то беззаботное чувство, которое изредка наполняет его грудь. В течении дня оно вспыхивало с разной силой, и Джисон, прикрывая глаза, позволял чувствам Минхо окутывать его тело. Было так странно чувствовать себя довольным, когда собственные чувства не откликались счастьем. Джисон представляет, что так себя чувствует нормальный человек, не полностью разочарованный тем, где он находится в жизни. Это заставляет Джисона чувствовать себя расслабленным и грустным одновременно.  Расслабленным, потому что эта удовлетворенность заставляет его чувствовать себя умиротворенным, даже если эти эмоции не его собственные.  Грустно, потому что Джисон хотел бы, чтобы эти эмоции были его, а не лишь фантомным чувством, не откликающимся в его душе. Однако не прошло и недели, как Джисона разбудили грубым стуком в его входную дверь. Когда он сонно открыл дверь, там стоял Минхо, сверлящий его взглядом, из его глаз буквально вылетали искры, когда он осматривал Джисона с ног до головы. «Что-то не так?» — спрашивает Джисон, рассеянно потирая грудь, пока вспышка раздражения растет. Минхо просто бормочет что-то себе под нос, качая головой, прежде чем пронестись мимо Джисона и бесцеремонно войти, не давая тому сказать хоть слово. Минхо быстро шагает по коттеджу Джисона и осматривает каждую комнату сверху донизу, прежде чем перейти к следующей. В дымке своей сонливости Джисон задается вопросом, Минхо здесь, чтобы судить его за дизайн дома или, скорее, за его отсутствие. Это правда, что Джисон не особо украшал свой новый дом. Стены все еще белые и голые, шторы задернуты на всех окнах, а мебель, которая была в коттедже, осталась нетронутой с тех пор, как Джисон переехал. Частично это потому, что Джисон не взял ничего для украшения, когда переехал в Миро, но в основном потому, что у него нет желания тратить время на то, чтобы сделать свой новый дом красивым. Он не видит в этом смысла потому, что он переехал сюда просто так, но очевидно, что Минхо, похоже, думает иначе.  Горящий огонь в груди Джисона тускнеет каждый раз, когда взгляд Минхо, кажется, останавливается на любой неукрашенной части комнаты, сменяясь странной мягкостью, которая оседает в глубине живота Джисона. Они еще более быстро движутся по каждой комнате, и когда наконец возвращаются в вестибюль, Минхо набрасывается на Джисона, но не говорит. Вместо этого он смотрит на Джисона с задумчивым выражением на лице, и за подавленным спокойствием, которое Джисон чувствует от Минхо, Джисон не может сказать, о чем может думать Минхо. Он слишком устал, чтобы даже обвинить Минхо в том, что он вломился в его дом без приглашения, поэтому они двое просто стоят в тишине некоторое время, пока Джисон ждет, когда тот заговорит. «У меня... есть поручение», — наконец говорит Минхо, время от времени делая паузы между словами, — «и мне нужна твоя помощь». «А?» Джисон замолкает, зевнув. «Почему я?» «Потому что… это для зелья». Джисон прищурился, услышав, как быстро Минхо произносит оставшуюся часть предложения, а его сердце начинает нервно колотиться. «Ты лжешь?» — спрашивает Джисон, приподняв брови и глядя на Минхо, и его сердцебиение снова учащается. Минхо слегка хмурится, как будто внезапно вспомнив, что Джисон может чувствовать его нервозность. Через несколько мгновений сердцебиение Джисона возвращается в норму, когда Минхо решительно отвечает: «Нет. Мне нужно что-то для зелья, и будет быстрее, если ты пойдешь со мной, поэтому я тащу тебя с собой». Джисон долго и пристально смотрит на Минхо, но на этот раз тот не сдается под его осуждающим взглядом. Однако за словами Минхо скрывается странное чувство цели, и чем дольше Джисон думает об этом, тем больше он уверен в том, что на самом деле задумал Минхо. Минхо чувствовал, что Джисон был не слишком счастлив в последние несколько дней, и это его окольный способ попытаться подбодрить Джисона, не поднимая очевидного вопроса. Джисон хочет сказать «нет».  Он не хочет, чтобы его подбадривали, даже если это, вероятно, к лучшему. Еще меньшая часть его самого также склонна сказать «нет», просто чтобы посмотреть, как отреагирует Минхо. «О чем бы ты ни думал, не делай этого», — говорит Минхо, и в его глазах снова вспыхивают искорки. «О чем я думаю?» — не удержался Джисон, чтобы не поддразнить его в ответ, заставив Минхо закатить глаза. «Не знаю», — говорит Минхо, — «но я почувствовал крошечный укол радости при мысли о том, что ты причиняешь мне страдания, и мне это совсем не нравится». Это вызывает улыбку на лице Джисона. Он позволяет своим негативным чувствам кипеть еще мгновение, прежде чем сделать глубокий вдох. «Ладно», — говорит Джисон, выпрямляясь, насколько это возможно, и неохотно смотрит на Минхо. «Что за поручение?»

***

Начинается все с простых вещей Джисон официально знакомится с Дори и вынужден извиняться за то, что напугал его в первый раз, когда они встретились, что Минхо позволяет ему сделать, разрешив Джисону накормить Дори его любимым кошачьим лакомством. Затем Джисон знакомится с двумя другими котами Минхо, Суни и Дуни, рыжими котами, которых он видел в тот день, когда впервые встретил Минхо, и, к большой радости Джисона и шоку Минхо, они быстро ладят с ним, даже не получив перекуса.  Пока Минхо читает Суни и Дуни лекцию об опасности доверия незнакомцам, Джисон отправляется оставлять молочные подношения у подножия каждой статуи кошки в саду Минхо, чтобы угодить духам природы, которые там обитают. Ему сказано заваривать чай из чайника с носиком, который щелкает по его пальцам, если он пытается прикоснуться к чайнику, когда тот слишком горячий, а затем его отправляют кормить зеленый дым в камине Минхо, который, как выясняется, поддерживается едой из смеси листьев мяты, измельченного базилика и кристаллизованной формы магии Минхо.  Который...возможно это не совсем обыденно, по сравнению с остальными нормальными заданиями, на которые Минхо тащит Джисона. Например, когда они идут в город за ингредиентами для зелий, доставляют лекарства больным горожанам, помогают старикам с домашними делами и слушают, как они говорят о том о сем, чтобы те были счастливы.  Но даже тогда Джисон начинает считать их простыми задачами по сравнению с некоторыми более странными вещами, которые Минхо заставляет делать Джисона. Как в тот раз, когда Джисон сопровождает Минхо в библиотеку, после того как библиотекарь просит их снять заклинание с книги, которое телепортирует в новое место, когда кто-то подходит слишком близко. Джисон оказывается в своей первой игре в прятки с книгой, что является самым веселым занятием за долгое время, по крайней мере, до тех пор, пока они оба не падают в ручей, преследуя книгу. Они проводят остаток дня, препираясь о том, кто из них, должно быть, простудился, когда они возвращаются в гостиную Минхо, шмыгая носом и кашляя, потягивая вместе лечебный чай, но к концу дня Джисон удивляется, что улыбка так и не сошла с его лица. Также был один раз, когда Минхо отправляет Джисона к местному кузнецу, чтобы тот купил золотой медальон и полностью наполнил его розовым песком. Только позже Джисон узнает от Чана, что Минхо использовал его, чтобы снять проклятие с Чана. Как оказалось, Минхо действительно наложил проклятие на Чана, как он и угрожал, заставив Чана петь как актер мюзиклов всякий раз, когда он говорил, в течение целой недели. Вопреки ожиданиям, Минхо оказался еще более раздраженным тем, насколько Чан явно наслаждался своим опытом. Это объясняло возросшее раздражение, которое Джисон чувствовал от Минхо в течение нескольких дней, когда Чан был проклят, но он не понимает, почему Минхо также чувствовал легкое смущение в те дни, или какое отношение золотой медальон, наполненный розовым песком, имел к снятию проклятия с Чана.  Чан краснеет, когда Джисон спрашивает его, что сделал Минхо, чтобы снять с него проклятие, и отмахивается от вопроса так подозрительно, что Джисону даже не нужна психическая связь, чтобы понять, что Чан чувствовал себя смущенным. Минхо также бесполезен, когда Джисон спрашивает, хотя гордое самодовольство, исходящее от тела Минхо, достаточно, чтобы подавить Джисона, даже больше, чем то же самое чувство, которое наполняет его мозг. Джисон вынужден некоторое время размышлять над загадкой, гадая, получит ли он когда-нибудь ответ, прежде чем Минхо просит Джисона пойти с ним на другое задание, и внимание Джисона снова переключается. Джисон уверен, что Минхо вполне способен справиться с этими поручениями сам, но он обнаруживает, что ему весело, несмотря на то что его тянут за собой без причины. За два месяца он узнает о магии больше, чем мог себе представить. Он учится различать разные травы и цветы, растущие в саду Минхо, узнает имя каждого духа, живущего в кошачьих статуях, даже узнает, как сделать простое средство от головной боли, на что Минхо искренне хвалит его за успешное приготовление.  Он узнает, что современные ведьмы — это в основном городские жители, которые используют свое ремесло, чтобы слиться с людьми и легко заработать, продавая магические средства и трюки для вечеринок. Он также узнает, что Минхо когда-то жил в городе, что его семья умела использовать магию на протяжении поколений, и что он изучал магию еще до того, как научился ходить.  Однако Джисон не узнает единственного: почему Минхо оказался в таком изолированном городе, как Миро. «Арендная плата в городе была слишком высокой», — говорит Минхо, когда Джисон впервые спрашивает. «Хозяин пытался взять с меня кучу денег за содержание трех кошек. Они моя семья, а не домашние животные. Вот почему я переехал в Миро. По крайней мере, здесь мне не приходится иметь дело с надоедливыми людьми, и я могу экспериментировать, сколько хочу, не слыша криков о пожароопасности». Это было бы разумным объяснением, если бы не тот факт, что Джисон буквально чувствовал, как Минхо лжет сквозь зубы. Но он больше не задает Минхо вопросов об этом, так же как Минхо никогда не совал нос в личную жизнь Джисона. Достаточно почувствовать легкий укол беспокойства, когда Джисон затрагивает эту тему, и последующий глубокий вздох облегчения, который испускает Минхо, когда Джисон начинает говорить о чем-то другом, потому что Джисон хорошо знает это чувство. Возможно, как и Джисон, Минхо приехал в Миро, чтобы убежать от чего-то.  Джисон не может себе представить, почему, но пока их эмоции связаны, он надеется, что сможет использовать их психическую связь, чтобы принести Минхо столько же облегчения, сколько Минхо принес ему. В конце концов, именно благодаря Минхо Джисон получает не только новый опыт, но и новых друзей. Как Чонин, молодой человек с яркими оранжево-красными волосами и острым взглядом, которого всегда можно было найти отдыхающим на городской площади, болтающим с каждым, кто проходит мимо, и иногда гоняющимся за голубями вокруг большого фонтана. Минхо называет его городским проказником, но у Джисона такое чувство, что он называет Чонина так только потому, что Минхо никогда не может устоять и не угостить Чонина закусками, когда они проходят мимо. Минхо настаивает, что это только потому, что Чонин каким-то образом обманывает его, но теплая привязанность, которая разрывает грудь Джисона каждый раз, когда они проходят через городскую площадь, говорит ему об обратном.  Однако он полагает, что обожание Минхо вполне объяснимо.  Чонин действительно очень милый и дружелюбный, ведь всего через несколько дней он приветствует Джисона уже как старого друга, всегда улыбаясь и рассказывая истории о разных вещах, которые он видит в городе и на полях. Джисон не уверен, как Чонину удаётся узнавать такие вещи, но именно благодаря Чонину он в конечном итоге узнаёт, что именно сделал Минхо, чтобы расколдовать Чана. «Я наблюдал, как он запечатал голос Чана в золотой медальон», — оживленно рассказывает Чонин, ухмыляясь при воспоминании. «Он сказал Чану, что единственный способ освободить его голос из медальона — получить поцелуй настоящей любви. Думаю, это был первый раз, когда я видел лицо Чана таким красным!» Джисон смеется над этой историей. Джисон не удивляется, что Минхо — это тот тип людей, которых смущают трудности чужой личной жизни, хотя это оставляет Джисона с еще одним вопросом. «Так что, если Чану вернули голос, значит, он получил и поцелуй, верно?» — спрашивает Джисон. «Зная Минхо, он бы этого не сделал, если бы это было легко». «Ты хорошо знаешь Минхо», — ухмыляется Чонин. «Ты здесь новичок, так что не можешь знать, но Чан уже целую вечность тоскует по одному парню по имени Хёнджин. Ты уже встречался с Хёнджином?» Джисон кивает.  Он встречался с Хёнджином однажды, когда тот пошел с Минхо, чтобы доставить набор волшебных красок, которые Хёнджин попросил у Минхо. Он помнит, как был ошеломлен красотой Хёнджина, когда они впервые встретились, что принесло ему очень холодный взгляд от Хёнджина, когда был пойман за тем, как он пялился, но парень быстро понимает, что Хёнджин совсем не холоден. Он владеет небольшой студией на втором этаже в городе, расположенной по совпадению, как теперь понимает Джисон, напротив ратуши, где Чан обычно работает, и Хёнджин проводит свои дни, рисуя у его окна. Его голова, казалось, витает в облаках, а мысли полны искусства и природы.  Чонин явно согласен с оценкой Джисона, потому что он продолжает: «Хёнджин действительно хорош в выражении чувств словами, но он немного теряется, когда дело доходит до романтики. Он, похоже, не мог поверить, что его влюбленность в Чана была взаимной, хотя Чан флиртовал с Хёнджином уже много лет, поэтому Минхо явно решил воспользоваться возможностью, чтобы заставить Чана сделать серьезный шаг в отношении Хёнджина». «Это… мило со стороны Минхо», — замечает Джисон. «Нет, он просто такой», — отвечает Чонин. «Не может сделать доброе дело, не притворившись, что это не входило в его планы с самого начала». Джисон предполагает, что Чонин прав. Даже сейчас Минхо не признает, что он сыграл свою роль в том, чтобы помочь Джисону поднять настроение, хотя Джисон буквально чувствует искренность Минхо под многими слоями смущения и легкого раздражения, которые он надевает как фасад. Он смирился с тем, что, возможно, никогда не заставит Минхо признаться в этом, но он рад, что, по крайней мере, узнает истинные чувства Минхо через их связь. Это позволяет Джисону продолжать поддразнивание, которое он выстроил с Минхо, не беспокоясь, что он зашел слишком далеко, и это спасает Джисона от беспокойства о том, что он станет обузой для доброй ведьмы, которая так много для него сделала. Пока Чонин продолжает свой рассказ о том, как Чан неуклюже пытался попросить Хёнджина поцеловать его, Джисон понимает, что в подробном рассказе Чонина о том, как все произошло, есть что-то странное. «Подожди, откуда ты вообще все это знаешь?» — спрашивает Джисон. «Ты был там, у Хёнджина, когда Чан пришел и попросил поцеловать?» Глаза Чонина озорно сверкают. «О, у меня свои привычки», — смеётся Чонин, и это всё, что получает Джисон в ответ, пока ему не приходится поспешить, чтобы помочь Минхо с доставкой, и оставить Чонина отдыхать в центре города, весело помахав ему рукой.  В дни, когда Чонина нет, на его месте можно найти лису с рыжеватым мехом, дремлющую у большого фонтана. Сначала Джисону кажется странным, что дикое животное может чувствовать себя так комфортно в центре города среди такого количества людей, но, увидев, как много людей приветствуют лису, гладят ее и угощают лакомствами, Джисон принимает, что это должно быть нормально для диких животных сосуществовать с людьми в таком городе, как Миро, где в буквальном смысле живет ведьма, которая колдует над магией.  Оглядываясь назад, Джисон понимает, что, возможно, ему следовало бы больше сомневаться в этом, когда через несколько недель после того, как он впервые увидел лису в городе, он наблюдает, как лиса выгибает спину после долгого сна и исчезает в облаке красного дыма. Очень даже человечный Чонин внезапно сидит на выступе фонтана, махая рукой Джисону, который вздрагивает и тут же роняет все, что держит, на пол, к большому смеху Чонина, и именно так Джисон узнает, что оборотни и сказочные существа так же реальны, как и магия. Иногда к Чонину присоединяется Сынмин, доброглазый, порядочный молодой человек примерно возраста Джисона, который является таким, как Джисон представляет себе золотистого ретривера в человеческом облике. Однако, судя по тому, как раздражение Минхо имеет тенденцию вспыхивать вокруг Сынмина, тот, кажется, такой же человек, как и он, хотя это не мешает Джисону задаваться вопросом, трансформируется ли однажды Сынмин перед ним, как это сделал Чонин.  «Сынмин — мой лучший друг», — весело говорит Чонин Джисону при первой встрече двух людей. «Он научил меня говорить и петь». Уши Джисона навострились. «Петь?» «Я певец. По крайней мере, я так делал до того, как переехал в Миро», — объясняет Сынмин, когда Чонин отвлекается и в облике лисы убегает за бабочкой. «Чонин очень любит слушать музыку, поэтому он хотел уметь петь так же, как люди, которых он слышал в песнях». «Нужно быть действительно хорошим певцом, чтобы иметь возможность кого-то научить», — комментирует Джисон. Сынмин просто смеется, его глаза с любовью смотрят на Чонина, когда рыжий лис прекращает преследование, чтобы получить поглаживания по голове от проходящих мимо людей. Он говорит: «Мне просто повезло, что Чонин был моим учеником. Хочешь прийти послушать как он поет? Обычно мы устраиваем здесь небольшое представление каждую пятницу, и люди приходят послушать». Джисон открывает рот, чтобы согласиться, но почти сразу же его сердце охватывает тревога.  Прошло уже больше месяца с тех пор, как Джисон переехал в Миро, и он все еще не набрался смелости сесть и послушать хотя бы одну песню. Он хочет сказать «да» приглашению Сынмина, и все же каждая клеточка его тела хочет отказаться. Он приехал в Миро, чтобы убежать от занятий музыкой, и страх, сковывающий его сердце, никогда не был столь ощутим, как в этот момент. «Он не может пойти». Джисон слегка вздрагивает, когда резко оборачивается. Минхо стоит позади них, уперев руки в бока, с угрожающим выражением лица, когда он смотрит на Сынмина. «Ты знаешь, сколько работы мне нужно сделать помимо поиска лекарства для нашей проблемы? Самое меньшее, что может сделать Джисон, это помочь мне с этим». «Да ладно, Минхо, у него же наверняка есть хоть какое-то свободное время, правда?» — жалуется Сынмин, закатывая глаза на выходки Минхо. Минхо просто скрещивает руки и продолжает ворчливо препираться с Сынмином, хотя Джисон замечает случайный изгиб губ Минхо, сопровождаемый вспышками смущения, как будто он наслаждается этим спором с Сынмином. Минхо тоже иногда поглядывает в сторону Джисона, пока он, наконец, не успокаивает яму беспокойства, все еще находящуюся внизу его живота, и не машет рукой между Минхо и Сынмином, чтобы прекратить их дальнейший спор. «Минхо прав», — говорит Джисон, с благодарностью глядя на ведьму. «Я все еще занят тем, что помогаю Минхо, поскольку это из-за меня мы застряли с психической связью, но я дам тебе знать, когда смогу посмотреть, как вы поете». Сынмин, похоже, с радостью принял это как ответ и весело помахал им на прощание, а Минхо быстро ушел вместе с Джисоном, хотя перед этим оставил Сынмина с еще одним пакетом угощений для Чонина. Джисон поддразнивает Минхо за это, пока они идут по улице, и они продолжают обмениваться шутками еще некоторое время, пока площадь не исчезает из виду позади них. Джисон придвигается ближе к Минхо и тихо говорит: «Спасибо». Минхо продолжает идти. Если он и услышал Джисона, то не подал виду, поэтому Джисон продолжает молча идти рядом с Минхо, позволяя своим мыслям дрейфовать в тишине между ними. Когда они выходят из Миро и направляются к холму, где живут только они, Минхо внезапно поднимает руку и слегка ерошит волосы Джисона. Этот жест заставляет Джисона удивленно поднять глаза, поскольку он чувствует, как легкий румянец поднимается к его ушам.  Минхо все еще смотрит вдаль, поэтому Джисон не может видеть выражения его лица, но его голос звучит тепло, когда он говорит: «Просто дай мне знать, когда будешь готов, и мы сможем пойти посмотреть, как они поют, хорошо?» Джисон улыбается про себя. Он не знает, что на него нашло, но он внезапно подходит к Минхо и крепко обнимает. «Ты правда такой милый», — смеется Джисон, чувствуя, как Минхо пытается вырваться из его объятий. На его лице написано негодование, несмотря на кипящую внутри него смесь смущения и удовлетворения.  «Я не такой», — фыркает Минхо, вызывая из воздуха свою метлу и запрыгивая на нее, — «и чтобы доказать это, я собираюсь вернуться первым, потому что я занятой человек, в отличие от тебя, так что наслаждайся прогулкой на холм в одиночестве». Минхо корчит рожу Джисону и улетает, не оставляя после себя ничего, кроме порыва ветра, который развевает волосы Джисона и окружающие его травянистые поля. Он смотрит, как Минхо улетает, с нежной улыбкой на лице, поглаживая свои волосы, вспоминая легкое прикосновение пальцев Минхо к своим волосам. «Как мило».

***

Проходит больше месяца, прежде чем Джисон набирается смелости сесть и снова послушать музыку. Минхо весь месяц загружал его делами, пока Джисон наконец не понял, что хочет делать что-то еще, поэтому, когда Сынмин и Чонин просят его снова посмотреть их выступление, Джисон наконец с радостью говорит «да». Он считает, что это одно из лучших решений, принятых им с момента переезда в Миро, потому что, когда Джисон впервые услышал их пение, он был поражен.  Их голоса звучат для его ушей словно жидкое золото, и впервые с момента прибытия в город Миро Джисон, вернувшись домой, берет ручку и пишет песню.  Он пишет и пишет, пока Минхо не приходит и не ломится в его дверь посреди ночи, крича на Джисона, чтобы тот перестал так волноваться, потому что из-за этого тот не может спать.  Джисон извиняется как может, но он знает, что это бесполезно. В сердце Джисона наконец-то снова загорелся огонь вдохновения, и он не сможет остановиться, пока песня, которую он задумал, не будет воспроизведена в реальном мире так же, как он задумал.  Минхо ясно видит, что это так, потому что он просто вздыхает, придвигает стул к кухонному столу, за которым Джисон что-то писал, и говорит: «Если ты собираешься не давать мне спать, то можешь хотя бы рассказать, что привело тебя в такое прекрасное настроение». Именно это и делает Джисон.  Он говорит о том, как великолепно звучание голосов Чонина и Сынмина вместе, как было бы здорово написать песню, которая бы подчеркнула все, что он любил в их голосах. Если бы у него было с собой его продюсерское оборудование, то, возможно, он бы поискал более сложную фоновую дорожку, может быть рок, но поскольку у него с собой только блокнот, он подумал о том, чтобы начать с более простой баллады с фортепиано и, может быть, гитарой, а затем построить мелодию поверх этого.  Его бессвязные речи, конечно же, приводят в замешательство Минхо, который хмурится и замечает: «Подожди, ты занимаешься музыкой?» «А?» — мысли Джисона останавливаются. «О да, я работал музыкальным продюсером в городе». «Ты никогда об этом не упоминал». «Ты никогда не спрашивал», — пожимает плечами Джисон. Он чувствует, как его грудь снова сжимается от страха. Он чувствует, как вопрос вертится на кончике языка Минхо, и он беспокоится, что ведьма спросит очевидное.  Какие песни ты создал? У тебя все было хорошо? Почему ты остановился? Если Минхо спросит, Джисон знает, что он ответит честно. Возможно, потому что Минхо уже точно знает, что он чувствует по поводу этих вопросов, даже не слушая его ответов. Возможно, потому что чем дольше они связаны вместе, тем он все больше любит и уважает Минхо. Но даже если у Джисона есть ответы на все эти вопросы, он не уверен, готов ли он об этом говорить. И как всегда, Минхо способен успокоить чувства Джисона одним вопросом. «Как называется песня, над которой ты работаешь?» Джисон чувствует, как его накрывает волна облегчения. «Пока я называю ее Gone Away. Что ты думаешь?» «Gone Away?» — повторяет Минхо, обдумывая слова, словно пробуя их на вкус. «Это грустная песня?» «Речь идет о разбитом сердце и воспоминаниях, которые прошли мимо нас», — отвечает Джисон, затаив дыхание в ожидании ответа Минхо. Минхо недолго думая отвечает, улыбаясь и говоря: «Тогда я думаю, что название идеальное. Я уверен, Чонину и Сынмину тоже понравится петь под нее». Джисон старается не показывать этого, но он практически сияет от гордости за слова Минхо. Это все, что ему нужно для того, чтобы продолжать работать, но прежде чем он успевает начать, Минхо снова говорит. «Могу ли я остаться и посмотреть, как ты работаешь?» Джисон выдавливает улыбку. «Если хочешь. Хотя смотреть может быть очень скучно». «Идеально», — ухмыляется Минхо в ответ. «Может, это меня сразу усыпит». Поначалу Минхо не засыпает.  Он позволяет Джисону сгорбиться над своим блокнотом, записывая тексты песен на бумаге, пока Минхо возится на кухне. Он заваривает им чай и готовит поздний перекус из ингредиентов, которые Минхо вызывает, предположительно, из своей кухни, щелчком пальцев и мерцанием зеленого света. Он позволяет Джисону обмениваться с ним идеями, пока тот громко глотает миску свежеприготовленной лапши, и даже предлагает варианты, когда Джисон застревает. Они говорят о том, какие песни могут понравиться Чонину и Сынмину, и когда Джисон придумывает мелодию, он показывает Минхо, как сделать простую мелодию для фортепиано и сохранить ее на своем телефоне. Он экспериментирует с некоторыми гитарными аккордами, пока не получает простую дорожку, которой он доволен, а затем записывает свой собственный голос, напевая мелодию, которую он только что создал.  Весь процесс, кажется, завораживает Минхо, который до этого момента, по-видимому, считал, что электроника — это работа темной магии, и отказывался иметь с ней что-либо общее. Когда Минхо начинает бормотать себе под нос о том, как простое электронное устройство могло бы воссоздать и сохранить звуки голосов людей, Джисон вспоминает о своем собственном замешательстве, когда он столкнулся с безграничными возможностями магии Минхо. Он не может не задаться вопросом, считает ли Минхо Джисона таким же очаровательным, как Джисон в этот момент. Минхо, похоже, не замечает внутреннего копания Джисона. Он слишком занят, завороженный «магическими» свойствами смартфона Джисона, его глаза прикованы к рукам Джисона, пока тот сочиняет простую мелодию клавишами пианино на экране телефона. Он как кот, очарованный новой игрушкой, и Джисон чувствует себя ужасно довольным всякий раз, когда ловит Минхо, напевающего мелодию, играющую со смартфона. Успокоенный теплотой и энтузиазмом Минхо, Джисон продолжает сосредотачиваться на своей работе. Прошло так много времени с тех пор, как он вошел в колею создания музыки, и ощущение сильного любопытства Минхо сохраняется в желудке на протяжении всего процесса. Это напоминает Джисону о том, как он впервые начал учиться создавать свои собственные песни, об очаровании, которое он когда-то чувствовал, создавая новую мелодию.  Вот каково это — снова полюбить музыку?  Он думал, что больше никогда не испытает подобного ощущения, но возможность испытать его через Минхо заставляет Джисона с нетерпением ждать создания своей следующей песни, хотя бы для того, чтобы снова испытать волнение Минхо. Гораздо позже ночью Джисон, внезапно охваченный успокаивающей волной спокойствия, напевает последние строки песни, которую он только что сочинил. Он бросает взгляд на Минхо как раз вовремя, чтобы увидеть, как ведьма засыпает с полуулыбкой на губах, и спокойствие медленно исчезает, когда Минхо наконец засыпает.  Это заставляет Джисона улыбнуться, потому что впервые в жизни он с уверенностью знает, что не наскучил Минхо, и что Минхо уснул, наслаждаясь его обществом.  Радует, что Джисону не приходится сомневаться в себе, когда рядом находится Минхо. Отложив работу на паузу, Джисон идет в спальню, чтобы взять одеяло и неловко накрыть им Минхо. Когда тело Минхо заметно расслабляется под одеялом, Джисон улыбается, странное тепло разливается в его груди, которому он пока не может дать названия. Но это хорошее чувство, комфортное, и, все еще наслаждаясь этим теплом, Джисон возвращается к своей музыке и сразу же принимается за работу.

***

Минхо пришлось приложить некоторые усилия, чтобы убедить Джисона в том, что Чонину и Сынмину наверняка понравится песня, которую Джисон написал для них, но в конце концов это того стоит. Чонин и Сынмин в восторге, когда Джисон показывает им демо. Чонин восторженно говорит о том, как здорово, что кто-то написал песню специально для них, и они слушают песню на повторе несколько раз, прежде чем спрашивают Джисона, могут ли они исполнить его песню на их следующем пятничном шоу. Джисон дает им добро. Песни предназначены для того, чтобы их исполняли и делились ими, и нет ничего лучше, чем то волнение, которое Джисон получает, когда видит, что людям нравится его музыка. Однако он соглашается при одном условии: они не будут рассказывать людям, что именно Джисон написал эту песню, поскольку Джисон хочет остаться анонимным.  Чонин и Сынмин, вероятно, поспорили бы с ним по этому поводу, если бы Минхо не вмешался и не запугал их немного, чтобы они согласились. Минхо, должно быть, почувствовал опасения Джисона и, как всегда, пришел ему на помощь.  Это заставляет Джисона желать, чтобы он мог сделать что-то, чтобы помочь Минхо, но он не уверен, чем именно. Добросердечная ведьма продолжает отрицать, что он когда-либо делал что-то, чтобы помочь Джисону, и Джисон не так уж много может сделать для Минхо, чего ведьма уже не может сделать для себя с помощью магии. Конечно, Джисон технически помогает Минхо с различными задачами, которые ведьма заставляет его делать, но даже тогда Джисон чувствует, что он получает больше пользы от этих задач, чем сам Минхо. Но только в эту пятницу Джисон смог принять решение. Минхо, как обычно, подвозит Джисона в город на своей метле, и они сидят на городской площади, слушая, как Чонин и Сынмин поют Gone Away перед потрескивающим костром. Это именно то, что Джисон себе представлял, даже лучше, чем он себе представлял на самом деле, но, когда их пение заканчивается воодушевляющим шквалом восторженных аплодисментов, Джисон чувствует, как что-то странное шевелится в его груди.  Джисон привык чувствовать себя довольным собой всякий раз, когда слышит, как его песня исполняется перед аудиторией и хорошо принимается, но это первый раз, когда он чувствует гордость за себя. Эта гордость разрастается в его груди, как распустившийся цветок, и когда Джисон смотрит на Минхо, Джисон понимает, что гордится не он. Это Минхо. Минхо — единственный, кто гордится Джисоном, хотя он и не может знать, как много значит для Джисона создание этой песни и ее исполнение.  Джисон размышляет о гордом чувстве в своей груди, возможно, слишком долго, потому что Минхо замечает и смотрит на Джисона с легким намеком на беспокойство в глазах, пока не видит, что Джисон просто смотрит на него. Его глаза быстро убегают, жар смущения поднимается до кончиков ушей Джисона, явно только что вспомнив, что Джисон точно знает, что он чувствует, и Джисон принимает решение прямо там. Возможно, это эгоистично, но ему нравится чувство гордости Минхо. Он хочет продолжать заставлять Минхо гордиться, потому что, возможно, тогда Джисон сможет убедить себя, что ему тоже есть чем гордиться. И так до конца недели и еще много недель после этого Джисон продолжает помогать Минхо с его поручениями. Он заботится и дружит со всеми кошками Минхо, пока Минхо наконец не дарует ему почетное звание «отчима», и он сочиняет дань уважения духам, живущим в статуях кошек Минхо, которая так нравится им, что они заставляют Минхо построить Джисону его собственную маленькую статую белки, просто чтобы они могли напрямую передать Джисону свое благословение. Когда лето проходит мимо них, Джисон помогает Минхо нанести последние штрихи на его сад, пока зелень природы не покроет все, что может видеть глаз, а густого аромата цветов и трав более чем достаточно, чтобы заставить Джисона потерять счет времени, поскольку он проводит часы каждый день, просто болтая с Минхо, сидя в своем саду под звездным ночным небом. Он мечтает продолжать в том же духе вечно, может быть, остепениться и выучиться на ученика ведьмы, а может быть, даже наконец-то обустроить свой маленький домик, чтобы он стал хоть немного больше похож на дом. Он мечтает сидеть в крошечной нише, которую он помог сделать в саду Минхо, играть на гитаре и петь свои собственные песни для внимательной аудитории, состоящей из ведьмы и ее трех кошек, под аккомпанемент хора цикад, поющих в поздней вечерней жаре и легком летнем ветерке. Он мечтает о жизни с Минхо, другом рядом с собой, и одной этой мысли более чем достаточно. Впервые за долгое время Джисон наконец-то счастлив. И вот два месяца спустя… Все рушится.