There’s A Place For Us

Леорио яростно чистит зубы, чтобы убрать любой след от анчоусов, и как только он скалится блестящими деснами в зеркало, заливает полный рот жидкости полоскания для рта в качестве точки. Спирт в растворе заставляет глаза слезиться. Он сплевывает в раковину и выпрямляется, тревожно оглядывая свое отражение в запотевшем зеркале. Леорио такой чертовски уставший, и это видно. Волосы грязные, под глазами залегли темные мешки. На белом халате пятна от кофе, чернила от ручки и еще какие-то субстанции, а зеленые штаны и того хуже. Вздохнув, он снимает верх и окунает лицо в ледяную воду, чтобы хоть немного взбодриться. Леорио достает парфюм из аптечки, брызгает на запястья и за ушами. Лучше, конечно, принять душ (предпочтительнее, очень холодный), но это уже как-то слишком неловко. Выключив свет в ванной, он стоит в темноте пару секунд, почти теряя голову от предвкушения. Он входит в комнату. В животе что-то переворачивается от вида Курапики с приспущенным галстуком на краю кровати. — Привет, — говорит Леорио, чувствуя, как во рту пересыхает. — Привет. — Отвечает Курапика, легко улыбаясь. — Не слишком ярко? — Быстро спрашивает он, подскакивая к торшеру над головой, пока Курапика забавлялся, наблюдая за ним. — Нет, стой, теперь слишком темно. Э-э. Секунду… — Вот. Так лучше. Он уж было сел, но тут же вспомнил, что где-то в шкафу припрятана свечка, но когда он снова поднимается, чтобы поискать ее, его останавливают нежные пальцы Курапики на запястье. — Так хорошо. Леорио выдыхает. — Ладно. Между ними несколько сантиметров, Леорио еле дышит, чувствуя на своей руке тепло чужой ладони. Нет никакого плана. Весь этот день настолько эмоционален, но в мечтах Леорио эта часть начинается только после похода в шикарный ресторан с Курапикой и пары коктейлей. На нем был бы самый роскошный костюм, и мысли не были бы заняты последними вздохами маленькой девочки. Но все равно. Боже мой. Курапика здесь, рядом с ним, наблюдает за ним, от его волос отражается золотым свет лампы при каждом движении. Леорио кажется, что он спит. — Я скучал, — тихо сказал он. — Господи, я… Я так скучал. Прости, что заманил тебя сюда. Я просто… Он тянется рукой провести по прядям Курапики, перебирая их у ключиц. — Не зазнавайся. Чтоб ты знал, ты не самый лучший обманщик. Легкая улыбка тронула его губы. Леорио уставился на него. — И что это должно значить? — Раз спрашиваешь… — Курапика вздыхает и перекладывает ладонь с запястья на бедро. — Давай… не сейчас. Это хорошая идея, потому что мозг Леорио завершил свою работу и давно перестал работать. Чужое прикосновение посылает мурашки по коже, он убирает светлые волосы с лица и тянется поцеловать за ухом. Леорио проводит языком по нежной коже и слышит в ответ тихий вздох. Когда Курапика тянется в ответ за поцелуем, Леорио толкает его на кровать и ложится рядом. Он крадет несколько секунд и смотрит в неверии. До этого момента, когда Леорио был вместе с Курапикой, он всегда бросал взгляды на его лицо. Все время рассматривал каждую частичку: на работе, когда Курапика концентрировался на задаче, в разговоре с друзьями или склонившись над книгой. Единственная возможность запомнить чужие черты лица были во время болезни друга. Леорио жадно пялится, упиваясь видом Курапики в элегантном черном костюме, тем, как его волосы зацепились за воротник пиджака и как волнительно блестят большие глаза за линзами. По носу легкой пудрой разбросаны веснушки и над бровью небольшой шрам, который Леорио до этого никогда не замечал. Он аккуратно погладил ранку. — От чего? — Ох… Пайро кинул в меня камень. Мы были маленькими. — Ну и дурак. — Совсем нет. Мы бросали камни в реку, и он немного промахнулся. Он очень плохо видел. Тем более, порез совсем маленький. Леорио все равно целует шрам, поглаживая лоб. — Разве не хочешь снять? Леорио тянет за пиджак, и тот кивает, снимая с себя одежду. Он встает, расправляет и осторожно вешает пиджак на комод, прежде чем вернуться и провести руками по груди Леорио. — А ты? Твоя форма тоже… — Начинает Курапика, наблюдая пятно дезинфицирующего средства рядом с нагрудным карманом. — Да, извини, — извиняется он, нервно хихикая, — она, э-э, довольно грязная. Подожди секунду. Он встает с кровати, берет футболку и штаны, и он слишком устал и взволнован, чтобы смущаться от боксеров в горошек больше секунды. Курапика, все еще в рубашке и черных брюках, тревожно поднимает голову. — Ой. Я не знал… — Говорит он, немного краснея. — Обычно я не ношу одежду под своей одеждой, если ты об этом. — Дразнит Леорио и игриво пихает в бок, когда ложится обратно рядом. Он наклоняется к Курапике за тягучим поцелуем, стараясь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Леорио чувствует, как тело рядом с ним напрягается, и он останавливается, пальцы кружат над первой пуговицей. — Все в порядке? — Тихо удостоверяется он. Курапика сомневается, прежде чем кивнуть, и Леорио убирает свою руку. — Хочешь остановимся? — Спрашивает тот тревожным тоном. — Нет, — поспешно отрицает Курапика, — нет, прости, я просто… — Что такое? — Это неважно. — Ты уверен? В ответ он кусает Леорио за мочку уха, и тот не может сдержать тихого вздоха. — Боже, Курапика… — Тихо, — шипит тот, и Леорио слушается. Медленно, очень медленно он расстегивает рубашку, оголяя бледную кожу груди сантиметр за сантиметром. Леорио проводит пальцами от открытых ключиц до талии, и Курапика прикрывает глаза. Леорио хочется кричать, смеяться, выбежать на улицу и рассказать всему миру, что наконец-то, наконец-то Курапика здесь, целует его в шею и неуверенно скользит пальцами под резинку боксеров. Он чувствует, как горячие слезы заполняют его взор, но он их смаргивает прежде, чем Курапика может их увидеть. Его глаза все еще закрыты, пока Леорио пытается справиться с ширинкой брюк. — Тут… Тут пуговица, — мямлит Курапика и тянется направить трясущиеся руки. — Вот здесь. Он расстегивает потайную застежку где-то в складках ткани и отбрасывает брюки в сторону, заглушая рациональную мысль, что утром их придется гладить. Где-то чирикает птица. Последний вечерний поезд просвистел за пару улиц отсюда, в кухне перевернулась посуда в раковине. В комнате достаточно холодно, у Леорио мурашки по рукам и ногам, и он притягивает Курапику ближе, восхищаясь пронизывающему удовольствию от контакта голой кожей. — Как насчет сначала позвонить Гону и Киллуа? — Спрашивает Курапика, удивительно невозмутимо, и Леорио выпускает смешок. Он наклоняется и мажет губами по нежной коже выступающих костей бедер. Позже они валяются в постели, лунные лучи узкими полосками проникают сквозь решетчатые жалюзи. — А ты как считаешь, Леорио? Ты бы хотел жить вечно? — Шепчет Курапика, лениво вычерчивая круги на чужой спине. Леорио в полудреме, его губы вжаты в волосы Курапики. — М-м? — Бессмертники, я о них. — А. Ну. Если ты со мной, то да. Конечно… Простыни шелестят под телом. — Но ты бы не хотел. Даже не так. Никто бы не хотел. Со временем жизнь превратилась бы в ад. Курапика проводит по краю губ Леорио и утягивает его в поцелуй. — С тобой нет. Жизнь никогда бы… Еще поцелуй, болезненный от желания. — От этого невозможно устать. Руки натыкаются друг на друга, легкие прикосновения кожи к коже. — Леорио… — Вот так? — Да, Леорио… Вот так… Он не может уснуть. На часах четыре утра, и он ужасно хочет в туалет, но Курапика быстро уснул и обвился вокруг него подобно коту. Его правая рука и обе ноги полностью онемели, но Леорио не может разбудить уставшего партнера. Он так сильно хочет насладиться каждой секундой этого момента, но в мыслях все еще крутятся все события: Тулани и ее мать, Бессмертники, Ксавье, Пьетро и Курута. Рубиново-яркие витражи собора, кровь в операционной, бутылка алого вина в кафе — все это пульсировало в его измученных глазах, словно маяк, мерцающий в темном океане. Леорио аккуратно тянется за своим телефоном на тумбочке, и замирает, когда Курапика немного ворочается. Он уворачивает яркость экрана на минимум, и как только он вернулся в старое положение, Курапика слюнявит его плечо во сне. Леорио открывает браузер и набирает “Болезнь Салазара”. Ничего не высвечивается до пятой страницы результатов, на которой он находит ссылку на медицинский журнал семилетней давности. Щурясь, Леорио ищет свои очки на комоде и надевает их на нос. Общее: Сообщение о редком случае болезни Салазара последней стадии. Неизлечима, вызывает эпидемии в тропических регионах. Обзор случая: Пациент Грегори Зоттарио, 27-летний Паддоканец, страдающий от сильной боли в желудочно-кишечном тракте, потеря памяти и хроническое повреждение кожи. Лечение симптомов безрезультатно. Методы: радиация, морфин, антигистаминные. После семи месяцев активного лечения пациент решил остановить процесс и начать паллиативное лечение. Леорио хмурится, пока пробегает глазами статью, но в ней лишь информация о медикаментах и их составе. Ничего о самом пациенте или болезни. “Линда из Паддокии? Ксавье упоминал об этом?” Он слишком устал, чтобы помнить, так что он просто кидает ссылку в закладки и потирает глаза. Леорио сомневается, открывая сообщения на почте. Одно от главного доктора его направления, как и ожидалось. Быстро прочитав его, он облегченно понял, что его еще не выгнали из университета, но сердце падает: ему советовали переключиться с педиатрии на месяц-два. "Обстановка в хирургическом отделении интенсивной терапии напряженная даже для опытных врачей, поэтому не будьте слишком строги к себе." Леорио поморщился от покровительственного тона. Завтра ему придется встретиться с преподавателями и рассказать о Тулани. При одной мысли об этом весь день возвращается в памяти, а он не может позволить себе этого. Не сейчас. Ему нужно еще забыться на пару часов. Он закрывает глаза и кладет руку на грудь Курапики, чувствуя, как мягко поднимается и опускается его ровное дыхание. Он почти уснул, прежде чем почувствовал стоны Курапики, подергивания и вздохи во сне. Его дыхание быстрое и прерывистое. Леорио открывает глаза и расталкивает его. — Эй. Не бойся, это сон. Курапика нечленораздельно что-то восклицает, под веками глазные яблоки яростно двигаются, и Леорио трясет его за плечи, пока он не просыпается с дрожью в теле. В свете уличных фонарей Леорио видит слезы на щеках. — Все в порядке, — говорит он, обнимая дрожащего Курапику, — просто сон, милый. Постепенно его дыхание выравнивается, и он выбирается из рук Леорио к стене. Тому хочется снова обнять, но он не успевает обдумать эту мысль и проваливается в сон.