Все начинается со смерти

      Эрудиты бегут со своих мест в попытке спастись. Покидают улицу, закрывают на замок двери помещений. Кажется, что мир перевернулся с ног на голову. Отшельники с оружием наперевес пробираются по территории умников, умерщвляя все на своем пути. Около ворот лежат труппы нескольких патрульных, не успевших понять, что именно происходит. Безумие в чистом виде, заточенное в людские тела, облаченные в грязную старую одежду. Горящие отмщением за годы угнетения глаза, и выстрелы то в воздух, то по живым мишеням.       Джанин Мэттьюс выводит охрана, закрывая женщину собой, прячут ее за живой щит из спин, облаченных в тесные черные футболки. Путь до парковки осложняется не только пальбой и паникой, но и лежащими телами, через которые приходится переступать. Страх парализует Лидера Эрудиции в тот момент, когда одного из охранников подстреливают. Молодой парень успевает толкнуть женщину в сторону открытой двери автомобиля. Его ладонь скользит по стеклу, пока тело оседает на бетонированный пол. Джанин блокирует двери кнопками, до которых успевает дотянуться. Водителя-Бесстрашного вытягивают за шкирку из машины. Мэттьюс видит через окно, как его забивают ногами, не желая тратить пули. Она пытается дотянуться до кнопки блокировки передних дверей, пока толпа отвлечена убийство бедняги. И успешно справляется с этим, оставаясь совершенно одна. Загнанная в ловушку. Вокруг только Изгои и их попытки разбить стекла. Что-то щелкает внутри. Женщина пытается протиснуться в щель между передними креслами, чтобы занять водительское сиденье. Задачка оказывается непростой, но адреналин и страх толкают людей иногда на вещи и потруднее. Именно в этот момент Отшельники решают пойти на крайние меры. Им бы просто ударить прикладом автомата по стеклу, но что-то идет не так. Безумие толкает на жестокость. Они раскачивают машину из стороны в сторону, пытаясь перевернуть. Это сильно препятствует попыткам перемещения Эрудитки. Все эти резкие толчки, из-за которых ее мотает из стороны в сторону, нога застревает между сиденьями. Боже. Все заканчивается переворотом транспорта. Автомобиль валится на бок. Женщина ударяется правой стороной шеи о корпус, ощущая, как плечо касается мелких осколков. Боль пронзает все тело, прежде чем она закрывает глаза и теряет связь с реальностью.       На территорию парковки заходит отряд Лихачей, уже частично подавивших сопротивление на улице. Только Джанин этого не видит. Знала ли женщина, что часть народа Чикаго ненавидит ее? Ответ очевиден: да, знала. Но не осознавала степень их ненависти.

***

      Пит, ведущий за собой толпу, старается не шуметь, пробираясь по лесу. Трем Отшельникам легко удалось проникнуть на территорию Бесстрашия, учитывая хаос, происходящий в Эрудиции. Большая часть Лихачей была отправлена на подавление нападения. Однако кто-то все же остался «сторожить» родные стены. И именно из-за этого небольшого количества патрульных Изгои не могли позволить себе пренебрегать осторожностью. Они пробираются по узкой тропинке, постоянно озираясь по сторонам. Парень идет впереди, вспоминая, на каком именно ответвлении нужно свернуть. Останавливается на несколько секунд, возрождая в памяти события после инициации и до того момента, как его с шумом выгнали из фракции. Прошло не больше трех дней на выбранной работе до того злополучного косяка, который стоил Питу нормальной жизни. И если бы сейчас парень не был на стороне Отшельников, то давно бы намекнул Эрику, кто в Бесстрашие — крыса, сливающая Изгоям-бунтарям необходимую информацию. В отличие от подавляющего большинства, Питу, ходящему почти с первого дня в трущобах хвостиком за Трис, однажды удалось увидеть Гримма. Сказать, что его эта личность удивила, все равно что не сказать ничего.       — Долго еще? — шепот за левым плечом. Мягкий и запыхавшийся голос Вари. Из-под рукава поношенной олимпийки виднеется лезвие ножа. Страшно доверять оружие женщине, тем более такой…       Варя подобна загнанному зверьку. Ее никогда не выгоняли из фракции. Девушка родилась в проулке между заброшенными строениями. Мать погибла при родах, а отец — когда афракционерке едва исполнилось четырнадцать. У Вари нет конкретной цели. Она просто следует за теми, в ком видит силу. И, выбирая между мирными Изгоями и Отшельниками, вторые превосходят первых. Как минимум наличием запаса «списанного» огнестрельного оружия, которое им по доброй воле сливает Гримм. Как говорит сам мужчина: «для того самого часа». Варя не борется за свободу и равенство, она просто выживает. Как умеет. Тот, кто никогда не был частью фракционной системы, не осознает угнетения в полной мере, потому что не знает, как существовать по-другому.       — Тише ты! — с раздражением произносит Пит. — Немного осталось. Вон домик, видишь?       — Тут такая темень, что я ни черта уже не вижу, — тихо буркает в ответ.       Когда они добираются до заброшенной базы, кажется, что легкие перестают работать. Воздуха становится катастрофически мало. М-да, качество потребляемой еды и условия жизни сделали свое дело. Еще и боязнь быть пойманными добавила сбивчивости дыханию.

***

      Эмма просыпается днем, точнее будет сказать, ближе к вечеру. Режим сбился к чёртовой матери. Первые несколько минут она ходит из угла в угол, разминая затекшие конечности. И периодически бросает взгляд на лежащую на столе книгу, которую не мешало бы дочитать. Но Эмма не будет. После чтения, как и во время этого занятия, она постоянно думала. Беспорядочные и порой нелогичные размышления заползали под толстые стенки черепа, разрастались из небольшого, скомканного наскоро снежка в целую ледяную лавину. Стонт не желала больше ни на секунду погружать свое сознание в болезненные размышления о том, что пришлось пережить и догадками о том, что ее ожидает. В конце концов, рано или поздно она отправится обратно в Эрудицию. Где займет свое привычное удобное кресло и вернется к загруженному до невозможности графику. А как много будет лишних разговоров. И сколько раз девушке придется рассказывать одну и ту же легенду, оправдывающую ее отсутствие во фракции, которую, к слову, Эрудитка еще не придумала.       И вот снова она размышляет. Пытается поселить в голове подобие белого шума, вытеснить рассуждения и воспоминания. Перестать анализировать собственное поведение, подмечая те самые звоночки, оповещающие о сломе психики. Но только все без толку. Спокойствие заканчивается в ванной комнате, когда Эмма стоит с полотенцем на голове перед зеркалом. Интуиция кричит плохим предчувствием. Слышится какое-то движение за дверью, разделяющей заброшенную базу с окружающим ее лесом. Сердце пропускает удар, а ужас сковывает легкие. Громкий звон, словно кто-то бьет чем-то по металлическому замку.       Первый удар. Стонт выходит в коридор, переминаясь с ноги на ногу посередине помещения.       Второй удар. Интерес сменяется колючим страхом, и девушка совершает неуверенные шаги в сторону кухни.       Третий удар. Она практически бежит, стараясь не задеть ничего по пути и не наделать лишнего шума. Спотыкается о стык на ковре, падает, царапая о жесткий ворс колено. Глухо матерится, надеясь остаться незамеченной, и пытается подцепить крышку погреба.       На четвертый удар Замок жалобно звякнет как раз в тот момент, когда Эрудитка спускается.       Незваные гости шествуют по дому. Девушка слышит их неуверенные тихие шаги, впоследствии превращающиеся в более шумные движения. Их несколько. Эмма ориентируется на громкость звуков, пытаясь расслышать голоса.       «Не Бесстрашные», — делает вывод Стонт, прерывисто выдыхая. Лихачам ведь по природе свойственен шум и резкость, а эти словно крадутся. Либо неофиты, либо Изгои. И Эрудитка готова молиться кому угодно, лишь бы не вторые. Лучше ее безопасное место раскроют подчиненные Эрика. Они хотя бы сдадут ее ему в руки. А от афракционеров можно ожидать чего угодно. Неизвестно, чем закончится сегодняшний день, если Эмму обнаружат. Громкий звук прямо наверху, над погребом. Будто кто-то поставил что-то на стол.       — Слышь, тут шмотки чьи-то. — Мужской грубый голос звучит громко, несмотря на то, что Эмма находится фактически под землей.       Она старается не дышать и не двигаться, лишь бы не услышали. Отчего-то становится так плохо, что и без того темное и тесное помещение еще сильнее уменьшается. Эмма кусает губы. Это просто нервы. И просто Изгои, завалившиеся в место, которое Стонт считала до сегодняшнего дня защищенным. И у них просто может быть оружие.       Она сглатывает подступивший к горлу ком, рвано дышит, упираясь ладонью во влажную стену погреба. Понимание того, что эти люди не уйдут в ближайшее время, появляется раньше, чем сверху слышится:       — Забей. — Женский голос с легкой хрипотцой, но при этом достаточно высокий. — Дом закрыт был. Если тут кто-то и бывает, то сейчас он или она, скорее всего, в Эрудиции.       Несмотря на накрывшую Эмму панику, она в состоянии анализировать ситуацию. Судя по тому, как близко и четко звучат голоса, незваные гости сейчас на кухне. По крайней мере, женщина. Стонт просто надеется, что Эрик придет раньше, чем ее найдут. Он же всегда приходит вечером, а тут осталось. Девушка не знает, сколько времени и в котором часу сегодня решит заявиться Лидер Бесстрашия. Она отступает на два шага назад, подальше вглубь помещения. Мечтает слиться в единое целое с холодными стенами. Ее начинает потряхивать. То ли от холода, идущего волной по телу, от самых голых ступней, то ли от страха — непонятно.       — Я тебе говорю, тут кто-то живет. Матрас одеялом застелен, контейнеры из-под еды и крошки в комнате на столе. На всякий случай стоит проверить комнаты.       — Ладно, черт с тобой. Хочешь, проверь.       Эмма вцепляется ногтями в отросшие темные корни волос. Подумать. Ей нужно хорошенько подумать. Необходимо спрятаться еще надежнее. Куда? Вглубь погреба. Хочется забиться в самый дальний угол, скрыться в темноте. Тревога накрывает подобно пуховому одеялу, в котором Стонт постоянно путалась в детстве. Быстрые шаги. Она спотыкается, сдирает кожу на локте о шершавую стену. И паникует еще сильнее, задевая ногой, судя по звуку, какую-то стеклянную банку. В попытке удержать равновесие девушка размахивает руками, хватается за деревянную полку. Гнилые ненадежные доски жалобно трещат, отправляясь на пол следом за упавшей Эрудиткой. Грохот стоит такой, что Эмме закладывает уши. В широко раскрытых глазах еще плещется надежда остаться незамеченной, но все разбивается о суровую реальность и голоса чужаков.       — Что за хрень? — звучит сверху. Следом раздаются громкие шаги. И каждое движение незваных гостей отдается бешеным пульсом, бьющим в затылок.       Отшельники перепугались не меньше, чем Эмма. Подобно загнанным зверятам, они мечутся из стороны в сторону в попытке найти источник звука. Питу кажется, что грохот был внизу, примерно под ногами Вари. Парень переползается с одного угла в другой, шаря руками по полу. Поднимает с каждой стороны ковер. И обнаруживает замаскированную крышку погреба. Пересматривается с Дженсеном, который уже отталкивает Варю в сторону. Грубые мужские пальцы подцепляют обклеенные куском ковра доски. Не сразу это удается сделать, только с третьей попытки. Перед глазами Дженсена мелькает силуэт. В темноте он видит пряди светлых волос, обладательница которых, подскочив на ноги, пытается перебраться вглубь погреба. Будто это ее спасет, словно там он до нее не доберется.

***

      «Кэти… Блять», — последнее, что пронеслось в голове, прежде чем Лидер Бесстрашия отправил дополнительные отряды на помощь к основному в Эрудицию. За несколько минут он добирается до парковки и заводит служебную машину. Поступило сообщение от патрульных территории леса. Во время обхода в заброшенной базе зажегся и тут же потух свет. Эрику хочется верить, что Стонт просто решила нарушить правило или забыла про него, но все внутри скручивается от дурного предчувствия. Эрудитка не могла просто «забыть». Она не была глупой, чтобы намеренно подвергать себя такому риску. Единственное, чего сейчас хочется Лидеру — успеть. Найти Кэти-Эмму живой и невредимой. Его работа — ее безопасность. Но дело не только в этом. Впервые за столько лет он почувствовал себя спокойно. В тесной комнате заброшенного строения, во время ежедневных разговоров обо всем на свете. Эмма за такой короткий срок стала для Бесстрашного кем-то близким. Это, безусловно, не тот вид близости, который обычно возникает между мужчиной и женщиной в романтических или дружеских отношениях. Это нечто большее и нечто меньшее одновременно. Есть люди, которые встречаются в самые темные времена своих жизней и, сами того не замечая, вытягивают друг друга. Кэти с Эриком настолько чужие, но схожие в своем горе, что, сами того не замечая, стали пристанищем друг для друга. Родственными душами, которых не объединяет ничего, кроме размера боли и скорби, живущих внутри. Без бутылки крепкого в этом всем не разобраться. Бесстрашный дает себе обещание, что если с Эммой все в порядке, если он найдет ее живой, то они напьются вдвоем. Плевать, каким пойлом. Ему это нужно.

***

      Мужская рука впивается в пряди на затылке. Эмма кричит, бьет Отшельника тем, что попадается под руку. Только это не приносит результата. Ее, словно тряпичную куклу с мягкими ногами, забитыми ватой вместо костей, вытягивают наверх. Ткань футболки жалобно трещит, зацепившись за острый край металлической лестницы. Эрудикта падает на пол кухни, пытается подняться, добежать до выхода. Ей нужно всего лишь преодолеть коридор. Но удар по лицу останавливает ее в эту же секунду. Девушка успевает только дотянуться рукой до выключателя, щелкнуть его, озаряя помещение желтыми лучами лампочки, надеясь на то, что это кто-то заметит. Щеку обжигает, и Стонт кажется, что сейчас для нее все закончится. Чужаков трое. Одна из них — девушка, которая реагирует молниеносно и выключает свет. Кэти-Эмма оседает на пол после второго удара, смотрит широко раскрытыми глазами на матерящихся Изгоев. Если она останется жива, то хотя бы запомнит их лица. Это важно.       — Ну и что нам с этой дурой делать? — орет парень помладше, хватаясь за голову.       — Да шею ей свернуть и все, руки только замарать придется! — отвечает второй. Шрам на его лице приковывает взгляд Эрудитки. Она концентрирует свое внимание на едва заметной в вечернем сумраке побелевшей полоске. Так страшно Кэти не было даже в поле Дружелюбия под прицелом оружия. Тогда она почему-то была уверена в том, что Эрик оставит ее в живых. Но сейчас Эрудитка не уверена ни в чем. Потому что перед ней не двадцатидвухлетний Лидер Бесстрашия с уставшими глазами, и не он же, в возрасте тридцати семи лет потерявший все и всех, сидящий на стуле напротив. Сейчас Эмма в одном помещении с тремя афракционерами, которым, в общем-то, нечего терять. Они озабочены только выживанием. Стонт тоже хочется жить, но Изгоев вряд ли волнует этот факт.       Тот, что со шрамом, подходит к девушке ближе. Она упирается взглядом в его местами порванную обувь. Когда грязные пальцы обхватывают лицо, Эмме хочется взвыть. Горько и досадно от этого мерзкого движения, из-за которого внутренняя сторона щеки врезается в острые края зубов. Она вцепляется ногтями в мужское предплечье, царапает кожу, пытается сделать хоть что-то.       — Хотя, если вы оставите нас наедине, мы сможем вдоволь повеселиться перед ее смертью. — Ряд пожелтевших зубов с налетом обнажается в полуулыбке, похожей на оскал. Это звучит для Эрудитки хуже, чем слова о ее убийстве. Хуже смерти Робина, страшнее всего перенесенного ею ранее. До ужаса пугает мысль, что Эмма может стать расходным материалом, который пустят на удовлетворение низменных потребностей. Это уничтожит ее.       — Тормози, придурок! — мальчик помладше, лет шестнадцати или восемнадцати на вид, хватает мужчину за руку, дергая назад. Грубые пальцы соскальзывают с лица Стонт. Она облегченно выдыхает. Ватные ноги не позволяют подняться с пола. Эрудитка молча наблюдает за перепалкой двух Изгоев. Спор заканчивается быстро. Афракционер постарше выглядит крупнее. Один удар лбом в переносицу заставляет потерявшегося в пространстве парнишку упасть. Стоявшая все это время в углу кухни девушка взвизгивает, но, беспокоясь за собственную безопасность, быстро уходит в другую комнату. Кажется, среди троих чужаков человеком оказался только один.       Окружающее Эмму пространство сужается до тянущихся к ней рук. Тактильные ощущения притупляются, когда тяжелая ладонь обхватывает шею плотным полукольцом. Она валится на пол, лопатками ударяясь о жесткую поверхность. Хочется закричать, зарыдать. Футболка во второй раз за сегодня трещит по швам, но уже не из-за случайности. Ткань намеренно дорывает Изгой. Его касания опаляют смуглую кожу. Эмма упирается руками в грудь мужчины в попытке оттолкнуть, в попытке избежать. Лучше ее убьют до того, как грязные мечты этого урода воплотятся в реальность. Стонт царапает щеку напавшего, собирая грязь и частички кожи под отросшими ногтями.       «Лучше умереть»,— и спасительный звук отворяющейся двери. Выстрел. Первые несколько секунд Эрудитке кажется, что пуля застряла в ней, но падающее тело сидящего на ней афракционера говорит об обратном. Девушка едва успевает выставить руки, чтобы оттолкнуть труп в сторону. Второй выстрел настигает едва оклемавшегося паренька, когда он пытается встать на ноги. Третья прошибает голову визжащей Изгойке, пытающейся кинуться сзади. Тишина. Ничего, кроме сбившегося дыхания Лидера Бесстрашия.       — Из тебя вышел бы хреновый телохранитель. — Эмма улыбается, сквозь слезы глядя на Бесстрашного. Испуганная, в повранной футболке, с зареванным лицом и в предыстеричном состоянии. Но живая. Эрику хватает и этого, чтобы обрадоваться. Становится так легко и спокойно от осознания, что он успел. Как будто нет Отшельников в Эрудиции и нет потерь среди Лихачей, о которых доложили чуть раньше, чем он зашел в заброшенный дом. Словно единственная задача, на которой он был сосредоточен, — успеть спасти ее.       — Кто же виноват, что ты не женщина, а магнит для проблем? — произносит усмехаясь. И замечает, как сильно трясется Эрудитка. Мужчина стягивает с себя куртку и набрасывает ее неаккуратным движением на плечи Стонт. Она тут же хмурится.       В каком бы состоянии ни была Эмма, на непрошенную заботу ей всегда хочется ответить «я сама могу о себе позаботиться». Но, кажется, именно сейчас девушка абсолютно не уверена в правдивости этой фразы. Поэтому решает промолчать. Со стороны ее озадаченность выглядит как ступор, поэтому Лидер щёлкает пальцами перед ее лицом и медленно, с волнением произносит:       — Все закончилось. Они больше тебя не тронут. — Эрику хочется сказать, что эти уроды никого больше не тронут, потому что еще не видел, чтобы люди восставали из мертвых. — Приходи в себя. Кэти?       — А, да. Все в порядке. Я просто… Я задумалась. — Эрудитка старается не смотреть на оружие в руке Бесстрашного, на лежащие на полу тела и на свои трясущиеся руки. Она смотрит в упор на Эрика, но взгляд такой пустой, что кажется, будто проходит сквозь мужчину.       — Идти сама можешь? — Он протягивает Стонт руку. Ответной реакции не приходится ждать долго. Эмма вкладывает свою ладонь в его, следуя по пятам к выходу из старого здания.       И Эрик мысленно подмечает: что бы ни произошло с этой любительницей попадать в передряги, она всегда остается сильной. Лидер уже когда-то думал над тем, что для Эрудиции эта женщина не создана. Ей больше подошло бы Бесстрашие. Выбраться из леса незамеченными гораздо проще. В суматохе с восстанием Отшельников, отряд патрульных с этой территории был смещен к жилой зоне Лихости.

***

      — Да хуле толку-то?! — проговаривает повышенным тоном в рабочий телефон. Эрик проворачивает ключ зажигания свободной рукой. — Везите его в старый изолятор. И без самодеятельности, чтобы дожил до допроса.       Эмма кутается в накинутую на плечи куртку, судорожно вцепляется в нее пальцами. Девушку колотит изнутри. Она периодически нервно дёргается и поглядывает в зеркало заднего вида, пытаясь увидеть то ли взгляд Эрика, то ли что-то ещё, способное дать понимание того, что с ней все будет в порядке. Но не находит ничего. Лидер сосредоточен на дороге. Его лицо, которое минутами ранее было пропитано волнением, обретает привычное выражение. Бесстрашный сжимает крепче челюсти по мере того, как они приближаются к КПП.       — Пригнись, — произносит за несколько метров до въезда в жилую часть фракции. Эрудитка плохо соображает, слова доходят до разума с опозданием. — Пригнись блять сказал!       От этого тона хочется съежиться. Настолько холодно и опасно звучит последняя фраза, что Эмме становится не по себе. Но перечить в этой ситуации абсолютно не хочется. Было бы великой глупостью идти наперекор. Эрудитка нагибается, прячась за водительское кресло, склоняя голову между колен. И старается не шевелиться. Чутье подсказывает, что лучше этого не делать, если нет желания нарваться снова на какие-нибудь неприятности. Ей непонятно, из-за чего конкретно затравленное чувство страха сейчас прошибает грудь. Послевкусие произошедшего в заброшенном доме или опасения быть замеченной кем-то? А может быть, пассивная агрессия, исходящая от мужчины, к которой она не привыкла? Чёрт его знает…       В голове бьются тысячи мыслей. Хочется заорать до хрипоты. Эмма только сейчас, на подъезде к Бесстрашию, поняла, что произошло. Все это время сознание было словно окутано пеленой. Среди списка полезных качеств её характера не хватает холодного рассудка. Сложно быть «в себе», находясь в неведении. Тот со шрамом ведь мог успеть. И что бы тогда с ней стало?       Мелко подрагивающие пальцы постоянно находят успокоение, сжимая ткань порванной футболки или полы мужской куртки, наброшенной одним движением на плечи. Эмма считает секунды. На двести тринадцатой машина останавливается неподалеку от жилой части фракции Огня. На двести восемнадцатой дверь с ее стороны открывается резким движением.       — Вылезай быстро. Пока лишних глаз нет. — Эрик старается не смотреть на женские руки и расползающуюся припухлость на щеке Стонт. Где-то над скулой, чуть ниже глаза, завтра будет синяк.