В моей истории - ты был главным злодеем

      Больше всего в данный момент Клауса злила неизвестность. Ещё вчера он затрагивал тему безопасности волчицы с братом, Элайджа утверждал, что сохранность и ее, и ребёнка стоит у него если не на первом, то точно на втором месте, и что несмотря ни на что брат был готов защищать свою нерожденную племянницу. Тогда какого черта сегодня утром Клаус узнает, что Хейли пропала. Ни Ребекка, ни Елена, что на момент похищения находилась дома, не знали, куда она делась, девушка будто испарилась, провалилась сквозь землю, словно ее и вовсе не было никогда в доме.       Целое утро он слушал одну и ту же шарманку от Елены, что она упустила волчицу из виду всего на десять минут и, вернувшись в гостиную, обнаружила только открытую дверь. Сначала они все дружно подумали, что Хейли сбежала, ни для кого не было секретом, что она это планировала, только вот планировать и сделать — разные вещи. Она почти пять месяцев планировала побег и, похоже, на него решилась. Глупая волчица подумала, что сможет от него бегать вечно, особенно с его ребёнком, да он её из-под земли достанет, дабы сделать из неё наглядный пример тем, кто так же, как и Хейли, подумает, что красть у Клауса можно безнаказанно. Клаус самолично вырежет своего ребёнка из её чрева, а голову насадит на пику и выставит на болотах на обозрение всем волкам.       Но все же было что-то не так, что не давало Клаусу даже допустить такую мысль. Не только об хладнокровном убийстве матери его ребёнка, но и о том, что Хейли вообще сбежала. Елена не забыла упомянуть о Марселе, что навестил их незадолго до происшествия, времени с той встречи прошло достаточно, и он вполне мог её похитить. Также не стоило исключать ведьм, что упорно пытались убить их ребёнка, считая её вселенским злом, похуже самого Клауса. Эти чокнутые вновь могли предпринять свои попытки, на этот раз подготовившись получше. У ведьм, в отличие от Марселя, было куда больше причин для похищения, взять хотя бы расправу над их сородичами на болотах, когда Хейли, Ребекка и Елена убили больше дюжины ведьмаков. С недавних пор Хейли не была их марионеткой, о чем Софи могла проболтаться, и тогда никто не мешает старейшинам убить и мать, и ребёнка, раз повода давления на Клауса больше нет.       Месть — это блюдо, которое подаётся холодным. А у Клауса было много врагов, которые хотели бы отомстить, и Хейли была лакомым кусочком для мести. Все боялись Клауса из-за его жестокости и живучести, убить первородного можно было лишь одним способом, и недавно даже эта лазейка исчезла. У его врагов просто не было повода для построения плана, ведь как ни крути, результат один — смерть. Но с появлением Хейли и ребёнка всё кардинально менялось, девушка была смертной, и парочка взрослых вампиров могла с ней справиться. Убить её было отличным вариантом, чтобы навредить Клаусу, заставить его страдать из-за собственной беспомощности. Клаус как никто это знал, ведь сам делал точно так же.       Клаус не мог понять одного — кто посмел взять то, что принадлежит ему.       Марсель молчал, признавшись только в том, что за пару часов до этого и вправду был в доме, но к похищению он не имел никакого отношения, ведь не знал, кем именно была эта девушка. Его реакция на то, что Хейли была оборотнем, а тем более беременной, была неподдельно удивленной, от чего Клаус окончательно убедился, что Марсель не при чём. Да и не мог он, у Марселя были чёткие правила касаемо детей, и он, как видно, на практике их соблюдал. Софи, наоборот, молчала, не выходя на связь вовсе, что, конечно, не стопроцентная гарантия причастности ведьм, но сейчас Клаусу было не до процентов, если вскроется хоть малейший намёк на ведьм, гибрид сделает то, что боялся сделать Марсель долгие годы.       Время тянулось неимоверно медленно. По времени была почти середина четвёртого, и с момента пропажи Хейли прошло около пятнадцати часов, а по ощущениям будто все сто. Впервые Клаус ощутил всю прелесть луизианской погоды, ведь пока люди Марселя прочесывали каждый закоулок города, Майклсон был вынужден сидеть в некогда своем доме под палящим солнцем, которое не собиралось уходить с зенита.  Люди сменялись один за другим, назойливо мельча перед глазами, и если бы не Элайджа, что сидел рядом, Клаус точно убил бы очередного вампира, что не принёс никаких новостей. Хейли искали уже десять часов, а результатов ноль. В голову гибрида стали закрадываться мысли, что они и вовсе не успеют, и вместо волчицы найдётся только остывшее тело на болотах.       Он — первородный гибрид, что держал в страхе миллионы человек, цари прислуживали ему, старались угодить ради благосклонности. Вампиры тряслись в страхе только при одном упоминании его имени, а ведьмы даже бы не посмели использовать магию против него, ведь знали, что иначе их клан будет уничтожен. Раньше он был легендой, мифом, страшной сказкой на ночь для всех сверхъестественных сущностей, ни одно существо на планете не могло с ним сравниться. Никлаус Майклсон долгие годы был тем, кто внушал страх, а теперь страх внушили ему. Этот страх не сравнится с тем, что чувствовал маленький мальчик, прячась в лесу от разъярённого отца, или страхом юноши, что после первого обращения понял, что отец непременно убьёт его за предательство его матери. Даже в момент, когда Майкл был близок к его убийству, Клаус не был так напуган, возможно, потому что знал — отец, как бы сильно ни кричал, всё равно не сможет его убить, а может, потому что был идиотом, раз спустя тысячу лет всё ещё верил в отцовскую любовь.       Сейчас же, когда он сам стал почти отцом, Клаус осознал, каково было матери узнать о смерти Хенрика, каково было отцу, когда он понял, что другие его дети также могут умереть. Их поступок защитить семью был понятен, страх за жизнь детей был сильнее здравого смысла. Чтобы уберечь свое дитя, ты пойдёшь на многое, даже на убийство сотен ради спасения пятерых, ведь что значат сотни жизней в соотношении с твоими детьми?       Нечто подобное Клаус уже испытывал однажды. Очень давно, ещё в начале прошлого столетия, когда жизнь казалась намного проще, чем сейчас. Марселус решил показать себя, напомнить всем Майклсонам, что он вырос и больше не является тем маленьким мальчиком, которого Клаус подобрал. Новость о записи на фронт Клаус воспринял в штыки, отпускать Марселя на поле боя, да ещё неподготовленным к битве, он не собирался. Но мальчик впитал в себя все уроки Никлауса и был так же непреклонен в своём решении, в итоге отстояв свое право на независимость. Скрипя зубами, Клаус в итоге отпустил его, хоть всячески во время службы и пытался его вернуть. Раньше Клаус думал, что его действия были обоснованы неподчинением Марселя его правилам, чего гибрид категорически не одобрял. И только спустя сто лет, смотря на то, как Марсель раздает приказы, отправляя вампиров на очередные поиски, он понял, что те визиты на фронт были не преподанием урока за непослушание, а беспокойством за жизнь. Жизнь, на тот момент, единственного сына.       До последнего храня человечность Марселя, Клаус не мог понять, зачем ему понадобилось умирать в человеческой войне. Разве не было другого способа доказать что-то ему, кроме как ставя свою жизнь под угрозу?       К несчастью, Ник понял это слишком поздно, когда отношения с сыном были окончательно испорчены. Сейчас они были врагами, упорно делающими вид, что это не так. Мужчины боролись за несуществующий статус короля, который по своей сути ничего не стоил, кто угодно мог провозгласить себя королем, не получив при этом ничьей лояльности. Они могли сколько угодно обманывать себя, что общаются только ради выгоды, хотя в глубине души каждый из них тянулся друг к другу, желая восстановить былые отношения. И Клаус, как отец, должен был сделать первый шаг к примирению ради будущего своей дочери — ради своего сына.       — Клаус! — окликнул гибрида Марсель, входя во двор. Рядом с ним шёл вампир из его свиты — Диего, Клаус узнал его, пару раз видя рядом всё с тем же Тьерри. — Появились кое-какие новости.       Вид обоих мужчин говорил сам за себя — новости будут нехорошими. Но раз Марсель привёл своего парня всё сообщить, значит, всё было не так уж и плохо.       — Мы с парнями прочесывали дорогу возле плантации, раз пять проехали по ней, но ничего, — Диего был одним из тех, кто не боялся первородных, он мог огрызнуться или высказаться как-то нелицеприятно о них, не боясь быть убитым. Вот и сейчас парень стоял совершенно спокойно, будто рассказывал Клаусу обыденную историю. — Мы уже ехать назад собирались, и что-то меня дёрнуло осмотреть лесок...       — Ближе к делу, Диего. — подтолкнул его Марсель, видя, как Клаус начинал злиться.       — Короче, там в милях сорока от плантации, недалеко от обочины, был прикопан труп.       Клаус стоял молча, слушая всё, что ему скажут, с непроницаемым лицом. Найденный труп мог означать всё что угодно. Кто-то из вампиров пренебрег правилами и убил человека в черте города и таким способом решил избавиться от улик, либо маньяк, орудующий в Новом Орлеане, кто знает, может, их здесь куча, а Марсель просто не в курсе. Также труп мог говорить о том, что Хейли отбивалась, сражаясь за свою жизнь.       — Мне интересно, как найденный труп поможет нам найти Хейли? — Элайджа, сидевший до этого абсолютно тихо, решил все же вмешаться. — Он тебе по секрету на ушко нашептал?       — Я тоже сначала подумал, что ерунда это, черт знает сколько он там лежит. Только парень был приезжим и с вырванным сердцем, а неподалеку от него валялся телефон.       Марсель потянулся к карману, вытаскивая из него то, про что говорил Диего. Телефон был кнопочным и определённо не новым, выглядел он совсем уж плохо: разбитый экран и корпус, а в трещинах и вовсе просчитался песок. Протянув находку Клаусу, тот стал ждать его реакции. На дисплее было всего одно сообщение: От*** «Трисс, черт тебя дери, ты где? Надеюсь, что девчонка у тебя, иначе Лайс нас прибьет»       Сообщение было отправлено с утра, больше на телефон ничего не приходило, видимо, отправитель понял, что Трисс был мертв, или же «девчонка» уже была у них. Это сообщение могло означать всё что угодно.       Сжав телефон в кулаке, сломав и без того хрупкий гаджет окончательно, Клаус в довесок кинул его в стену. От силы удара разлетелся не только телефон, но кусок кирпича на стене, в которую вошёл остаток от устройства. Видя, что Клаус окончательно не в себе, Марсель решил от греха подальше увести со двора своих парней, дабы те не попали под горячую руку, жестом махнув им уходить. Не раз бывая свидетелем вспышек ярости у гибрида, Марсель прекрасно понимал, что Клаусу будет плевать на условные жертвы, пока он окончательно не успокоится. А тот, кто прислал смс, постарался на том, чтобы Майклсон прибывал в ярости ещё долго.       — Так, ладно, — Марсель повернулся к Диего, став медленно подталкивать его к выходу. — Вы с парнями молодцы, отдохните немного, а потом смените Клея, а то она с утра из реки не вылезает.       Когда в стенах дома не осталось ни одной посторонней души, Марсель смог позволить себе положить ладонь на плечо Клауса в знак поддержки. Клаус был зол и разбит одновременно, то, что он прочитал в телефоне определённого, имело свою важность. И Марсель чувствовал, что Майклсону как никогда нужна была чья-то поддержка. Марсель никак не считал себя близким человеком для Клауса, по крайней мере сейчас, но то, что гибрид его руку не скинул, приняв помощь, отдавалось в сердце Марселя небольшой радостью.       — Ребёнок Хейли...       — Никлаус. — Элайджа перебил его, стараясь заткнуть.       Но Нику было плевать. Марсель должен знать правду.       — Это и мой ребёнок тоже, — проговорил он тихо. Затем его лицо переменилось, и Клаус с привычной своей эмоциональностью выкрикнул Марселю в лицо: — Они посмели украсть моего ребёнка!       Марсель удивился, но виду не подал. Вампир повернул голову в сторону Элайджи, пытаясь разглядеть в его лице намек на издевательства и явную ложь. Но Элайджа был предельно серьёзен, он с укором смотрел на брата, который, несмотря на его протест, выдал самую важную тайну. Сам Элайджа не доверил бы этот секрет никому, кто не входит в круг семьи, а Марсель, по его мнению, уже давно лишился этого права. Начиная с начала двадцатых, когда вместо воссоединения с семьёй выбрал реализовывать свои алчные амбиции. Может, Клаус и забыл, сколько Марсель причинил боли их сестре, постоянно обманывая её и предавая, то Элайджа всё это помнил, каждую их ссору и каждые слезы Ребекки, выплаканные из-за него.       — Клаус, её ищут мои парни, — уверил его Марсель, хотя теперь, зная всю правду, он и сам не был уверен в своих словах. — Скоро её найдут.       — Повтори это ещё пару раз, и, может быть, мы все в это поверим.       Усмехнувшись, Марсель с горечью вспомнил те дни своего детства, когда Элайджа грубо отталкивал его от себя, считая маленького мальчика надоедливым комаром. Всю его жизнь с Майклсонами Элайджа был необоснованно предвзят к нему, и Марсель, сколько бы не думал о причине, так и не понял, чем именно он заслужил такое отношение. В конечном итоге попытки наладить контакты с «дядей» были брошены, а любое обращение ограничено.       — Я хоть что-то делаю, в отличие от тебя, — Марсель не стал терпеть нападки Элайджи, если у Клауса была веская причина вести себя как мудак, то у его брата причины не было. — А что, прости, делаешь ты?       Марсель отошёл от Клауса, подойдя ближе к столу, за которым сидел первородный. Клаус так и остался стоять на одном месте, пялясь на телефон в стене. Ему сейчас было не до каких-либо других проблем, кроме как своих.       — Нахожусь рядом с братом.       — И как? — с издевкой спросил Марсель. — Вижу, у тебя получилось дальше продвинуться в поисках, чем у меня.       — Марсель, следи за языком, — предупредил первородный. — Ты разговариваешь не со своим сбродом.       Казалось, Клаус только сейчас заметил их небольшой спор. Погруженный в свои мысли, он бы и дальше продолжил игнорировать все вокруг, только, похоже, обстоятельства не позволяли. Его брат и некогда сын, словно стервятники, устроили бойню, игнорируя настоящую проблему, создавая при этом новую. Клаус сам создал условия, при которых отношения между Элайджей и Марселем были накаленными, и теперь, когда ему нужны были они оба, мужчина осознал ещё одну свою ошибку.       Их бессмысленный спор прервал телефонный звонок, раздавшийся из пиджака Элайджи. Мужчина долго не хотел брать трубку, но под пристальным взглядом Клауса был вынужден ответить.       — Елена, что-то срочное? — спросил Элайджа.       Секундное молчание, и девушка произнесла те самые заветные слова, которые каждый из присутствующих так хотел услышать:       — С Хейли всё в порядке, она жива, — раздался голос из трубки. — С ней сейчас Тайлер, они на болотах.       На болотах связь ловила плохо, и из-за этого Елену было слышно через раз, но даже эти осложнения не помешали вампирам услышать заветное «жива». Элайджа, старавшийся не показывать своих эмоций, дабы не расстраивать брата ещё больше, с облегчением выдохнул. Он обещал девушке оберегать её и благодаря Клаусу не смог сдержать обещание в первый раз, мужчина не мог допустить ещё одной ошибки. Элайджа дал обещание не только Хейли, но и брату, что девочка будет цела, но тогда мужчина и подумать не мог, что защита ещё не рождённого ребёнка будет куда сложнее, чем подчищение за Колом.       — Не начинай, Клаус, сейчас не время, — перебила его девушка. Гибрид уже хотел ей возразить, но Элайджа не дал ему и слова сказать, перебив брата.       — Что они забыли на болотах? — спросил Элайджа, ему по большей степени было плевать на Тайлера, в отличие от Клауса он нормально воспринимал оборотня и знал, что с Хейли их связывают крепкие дружеские узы. То, что Тайлер был сейчас с Хейли, было как никогда кстати, с ним у девушки было куда больше шансов выжить.       На том конце снова послышались помехи. Связь ненадолго прервалась, но вскоре вновь возобновилась.       — По словам Тая, раньше там жила стая Хейли... — объяснила Елена. — Вам нужно поторопиться, мы не одни в лесу.       Голос девушки то пропадал, то снова появлялся. Половину из того, что она пыталась им донести, Элайджа и вовсе не услышал, слова потонули в белом шуме, так и оставаясь недосказанными.       — Елена? — обеспокоенно позвал возлюбленную Элайджа, услышав из её уст слова об опасности, он не на шутку испугался. Елена была совсем неопытным вампиром, а они даже не знали, кто именно причастен к похищению. Елена вполне могла наткнуться на пятисотлетних вампиров, которые многие столетия точили зуб на Клауса.       С другого конца трубки раздался протяженный рёв. Три или четыре волка запели в унисон, сменяя друг друга по очереди. Этот вой был предвестником того, о чём Клаус даже думать не хотел, он как никто другой мог понять, что такой вой волки издают, когда охотятся.       — Волки. — Уже другой голос прозвучал из трубки. Клаус точно знал чей — Руна. Голос ведьмы не был напуганным, скорее обеспокоенным, произнеся одно единственное слово, она точно хотела, чтобы оно дошло до адресата, ведь в ту секунду, когда она закончила говорить, связь окончательно прервалась, оставляя мужчин слушать протяжные гудки.       Сидеть и обдумывать услышанное никто не собирался, времени попросту не было, две беззащитные девушки были один на один с волчьей стаей и первородным, как можно быстрее нужно было до них добраться. Марсель тоже порывался пойти, но Элайджа, зная, что тот в первую очередь будет заботиться о безопасности Руны, тем самым, возможно, подставив остальных, просто-напросто свернул ему шею, чтобы Марсель им не мешал. Успевший выйти на улицу Клаус и не подозревал, почему именно отсутствовал Марсель, Элайджа сказал ему, что мужчина ушёл по важным делам, проверяя ещё одну зацепку, и у Клауса не было причин ему не верить.       На вампирской скорости бежать до болот было чуть больше часа. Наверное, основной проблемой было не время в пути, а незнание, в какую сторону бежать. Когда мужчины оказались на месте, они не могли почувствовать ни единого запаха, что указывал бы им направление, напротив, всё, что они слышали, это запах псины, въевшийся в воздух. Точно сказать, кому именно запах принадлежит, Клаус не мог, то могли быть как стая, обращенная Марселем, как и те, кто был им нужен. Звонки тоже не давали никаких результатов, телефон Елены был вне зоны сети, а Руна, как назло, сменила свой номер, чтобы Клаус не мог ей позвонить. Всё, что оставалось первородным, это полагаться на собственное чутье.       — Мы можем хоть целый день провести в лесу, но, не зная дороги, мы будем бродить кругами, — подтвердил его опасения Элайджа.       Пока они ищут дорогу, Хейли могут убить. С помощью Тайлера девушка может выиграть себе пару часов и спрятаться в укромном месте, но надолго ли? Если похитителями окажутся местные оборотни, то шансы у Хейли малы, те знают болото как свои пять пальцев и сразу же ее найдут.       — Скажи мне, брат, что ты успел сделать такого, что мстить пришли Хейли?       — Не поверишь, но нечего. — Глаза Клауса сверкнули желтизной. Гибрида бесила собственная беспомощностьность, так ещё и Элайджа совсем не помогал.       Отвечать на вопрос Клаус не собирался, так как и сам до сих пор не знал на него ответ. Сколько бы он ни думал над этим, всё тщетно, а после того как стало ясно, что причастны оборотни, Клаус и вовсе перестал улавливать связь. Сначала ему казалось, что местная стая защищала Хейли, и если верить Елене, то именно эта стая была волчице родной. Тогда зачем волкам сначала спасать девушку, а потом убивать?       Если только убийство не было целью похищения.       Кто знает, может, когда Хейли появилась в квартале, оборотни решили с её помощью снять проклятье. В беременных много сострадания к покалеченным животным, и не пройдёт и пары соток, как Хейли побежит искать ведьму, возможно, даже обратится к Софи. Но Клаус не мог так долго ждать, ему нужно было точно знать, что волчице не угрожает опасность.       — Если подумать, мало кто знал о беременности Хейли, — Элайджа продолжил развивать свою мысль, пытаясь окончательно разобраться. Пока его брат занимался бесполезными скитаниями в попытке учуять знакомые запахи, Элайджа взял передышку, чтобы хорошенько все обдумать. — Ведьмы отпадают сразу, слишком очевидно. Вампиры бы не стали сотрудничать с волками, так что тоже не наш случай. Меня вот что интересует — как Тайлер оказался на болотах так вовремя, если, насколько я помню, Елена говорила о его учёбе в Уитморе.       — Что ты имеешь в виду? — облокотившись на одиноко стоящее дерево, Клаус наконец-то обратил внимание на брата.       — То, что отталкиваться нужно от Тайлера, стая Хейли тут не при чём. Те, кто похитил Хейли, знает как её, так и нашего волчонка.       Будто бы в подтверждение его слов с юго-запада раздался ещё один вой, и на этот раз Клаус его узнал. Элайджа даже опомниться не успел, как Клаус тут же скрылся среди деревьев, направившись на звук. Дороги он не разбирал, полагаясь только на свой слух.       Добравшись до места, Клаус обнаружил двух волков, дерущихся между собой. Одним был, несомненно, Тайлер, а второго, который явно выигрывал, Клаус не знал. Проигрыш Локвуда наводил первородного на мысль о том, что второй волк был новообращенным, из-за чего сил у него было куда больше, чем у более опытного Тайлера. То, что два оборотня смогли обратиться при дневном свете, так ещё и не в полнолуние, говорило о их причастности к его виду, и, насколько Майклсону было известно, Тайлер был единственным, кто выжил. Тогда напрашивается вопрос: откуда появился ещё один гибрид?       Волк тем временем вцепился Тайлеру в загривок, сжимая свою честь, Локвуд заскулил от боли и, начав с силой мотать шеей, смог сбросить с себя напавшего. Из раны потекла свежая кровь, а содранная шерсть кусками падала на землю, перемешиваясь с кровью и песком. Ждать, пока его противник оклемается, волк не стал, в отличие от Тайлера он сразу заметил присутствие третьего лица в их компании. В этот раз Тайлер не дал себя схватить, увернувшись, он вцепился зубами в лапу оборотня, раздирая её в клочья. Тайлеру нужна была кровь, и он удачно одолжил её у противника. Волк напротив заскулил, Локвуд своими челюстями переломил ему лапу, ограничивая ему способность передвигаться.       Казалось, что бой уже выигран, Тайлер смог одержать победу. Но словно по зову своего товарища из кустов выпрыгнули два волка, один из которых вцепился Локвуду в рану на шее, а второй в бок с противоположной стороны. Они стали с силой тянуть его в разные стороны, добиваясь от Тайлера расслабления челюсти. Но он не сдавался, несмотря на то что два других оборотня буквально его четвертовали, Тайлер продолжал держать свою цель, дробя зубами кости оборотня.       — Ник! — опушку заполонил оглушительный крик, перекрываемый только волчьим рычанием. Всё то время, пока Клаус стоял и наблюдал за дракой, Руна безуспешно пыталась до него достучаться.       Нехотя оторвавшись от зрелища, Клаус обратил свой взор на девушку, сидевшую от него всего в паре метров. Она выглядела растрёпанной и уставшей, одежда была в грязи, а на лице виднелись небольшие царапины, оставленные ветками деревьев. Руна выглядела так, будто долгие часы бегала по лесу, убегая от опасности. Рядом сидела уже Елена, она, навалившись на ствол дерева, лежала почти без сознания, иногда открывая глаза, чтобы потом снова их закрыть. Взгляд её был неосознанным, Елена, смотря прямо на Клауса, будто в упор его не видела. В сидячем положении она держалась только благодаря Руне, и если бы не ведьма, то давно валялась бы лицом в земле.       — Что произошло? — Клаус уже и сам догадался, от чего у Елены такое состояние, и, подойдя ближе, убедился окончательно. Вместо одного укуса, который он ожидал увидеть, ему открылась картина на пять совершенно свежих ран, оставленных оборотнем по всей длине руки. Раны были неумело перевязаны самодельным бинтом и уже полностью были пропитаны кровью.       — Волки нашли нас раньше, чем ты. — голос Руны был сиплым, последнюю часть фразы она и вовсе выговорила через силу.       Закатав свой рукав и прокусив запястье, Клаус аккуратно поднес его ко рту Елены, что в бреду сначала сопротивлялась, и гибриду пришлось силой её напоить. Первые глотки она делала совсем неуверенно, но потом, распробовав кровью на вкус, принялась жадными глотками поглощать тёплую жидкость. Вернувшиеся силы Елена пустила на то, чтобы схватить руку Клауса, цепляясь ногтями на бледную кожу. Если Элайджа сейчас был здесь, определённо понял бы ситуацию неправильно и, не став разбираться, сломал бы Клаусу шею за то, что тот кормил его девушку с «руки».       Аккуратно убрав волосы девушки с её лица, Клаус повернулся так, чтобы Елене было удобнее пить. Сейчас ему было плевать на то, что подумает его брат, застав их вместе, сейчас в приоритете стояла жизнь Елены, и так уж вышло, что кровь Клауса была единственным, что могло ей помочь. Елена стала частью его семьи, и её смерть будет ударом для всех, особенно для Элайджи, который был влюблён в неё без памяти. Получив свое счастье в виде дочери, Клаус не хотел, чтобы его брат лишался своего.       — Руки Руны... — прохрипела вампирша, когда выпила достаточно, чтобы прийти в себя. Она вытерла лицо рукой, стирая струйку крови с подбородка.       Руна под пристальным взглядом Клауса как могла скрывала свои ладони, но в итоге она проиграла. Не церемонясь, гибрид схватил её за руки, выворачивая тыльной стороной к себе, и, зафиксировав поудобнее, поднёс к лицу. Рана не была глубокой, но след от зубов был виден отчётливо. Кровь уже успела свернуться, а значит, рана была получена давно, и, судя по тому, что второй рукой девушка тоже не шевелила, аналогичная ситуация была и на ней. Проведя большим пальцем по мягкой коже руки, очерчивая каждый рубец.       Опомниться Руна не успела, как была прижата к сильной груди, а к ее рту было приставлено запястье. Вторую руку он положил ей на затылок, надавливая на него с небольшой силой, вынуждая девушку сделать глоток. Один глоток, потом второй и третий, Руна медленно пила металлическую вязкую жидкость, борясь с желанием её выплюнуть. Когда она поняла, что достаточно, принялась колотить Клауса своими кулачками по груди, видя, что гибрид никак на неё не реагирует.       В момент, когда девушка пила его кровь, Клаус ощутил неописуемое блаженство. Тепло разлилось по его телу, а в месте соприкосновения его кожи с губами Руны появилось легкое покалывание. Раньше другие вампирши пили его кровь, но ничего подобного он не ощущал, чувства, которые зародились в нем, были для гибрида в новинку, и ему чертовски хотелось ощутить их снова и снова, узнать, каков у них предел. Ему было плевать на все вокруг, важно было только он и Руна, и то, как девушка неуверенно касалась его своими ручками. И, возможно, если бы не осуждающий взгляд Елены, Клаус так бы и продолжил прижимать к себе ведьму.       — Кто? — прошептал ей на ухо Клаус, когда Руна закончила пить. Она с жадностью глотала воздух, её карие глаза смотрели на него в немом ужасе, в которых Клаус читал истинный страх.       Как в трансе девушка указала на серого волка, терзающего Тайлеру затылок, и Клаус чётко для себя решил избавить никчёмное создание от тягот жизни. На мгновение он забыл, что первостепенной задачей стояла жизнь Хейли, и Клаусу, вместо того чтобы мстить за какую-то девчонку, нужно было спасать мать своего ребёнка. В который раз оказываясь рядом с Руной, он сам себе противоречил, делая то, что в изначальные планы не входило. Так было с Давиной Клэр, ведьмой, что он хотел забрать у Марселя, и всё шло отлично, пока в церковь не пришла Руна. С её появлением Клауса перестало волновать всё вокруг, для него в тот момент существовали только он и ведьма, и приоритетом стала именно она. Девчонка плотно засела у него в голове ещё с первой их встречи и никак не хотела выходить.       От размышлений его отвлёк собачий скулёж. На месте былой драки лежало потрёпанное тело Тайлера, а недалеко от него туша мёртвого белого волка. Двух других, раненого и серого, поблизости не было, они убежали восвояси. В самом эпицентре стоял Элайджа, вытирая свои руки платком от волчьей крови. Пока Клаус размышлял о значимости для него Руны, его брат нашёл их и, как обычно, избавил от ряда проблем. Рядом с Элайджей, склонившись над телом Тайлера, сидела невредимая Хейли, пытающаяся привести своего друга в чувства. Выглядела она вполне сносно, по сравнению с остальными девушками ей повезло больше, отделалась она лёгким испугом.       Сначала Элайджа бросил укоризненный взгляд на Никлауса, мол: «Какого черта мне пришлось со всем разбираться, пока ты сидишь на земле?». Но его обличительная тирада так и не услышала свет, стоило заметить рядом сидевшую Елену, всю измазанную в грязи и крови. Брат быстро перестал иметь для него значение, всё, что сейчас беспокоило Элайджу, была Елена. Клаус не мог его в этом винить, хоть обида присутствовала, пару секунд назад для него также мало что имело значение, кроме как истекающая кровью Руна.       Опустившись на корточки перед возлюбленной, Элайджа принялся её осматривать, не веря её словам, что всё в порядке. Только когда он сам убедился, что вампирша не врёт, Элайджа смог успокоиться, его невероятно напугал внешний вид Елены, от которого в голову сразу полезли нехорошие мысли. Но, благо, всё обошлось, и Гилберт была вполне себе здоровой. В последний раз окинув девушку взглядом, после чего нежно положил ладони на ее щеки и, не отрывая руки, коснулся губами лба.       Наблюдая за всей этой милой картиной, Клаус не заметил, как Руна с появлением Элайджи отползла от него на добрых пять метров, делая при этом всё что угодно, лишь бы в глаза ему не смотреть. Острый слух вампира не упустил из виду ускорившееся сердцебиение, которое ускоряло свой темп, стоило Руне поймать его взгляд. Убедившись, что все остальные были заняты своими делами, Клаус решил решить свои. Поднявшись, он мгновенно оказался подле Руны и, подхватив её под плечи, оторвал от земли, ставя на ноги. Взяв девушку под локоть, Клаус повёл её подальше от лишних ушей. Руна, естественно, начала сопротивляться, что его не очень заботило.       — Ты что здесь делаешь? — спросил Клаус.       Какое дело Клаусу было до того, где ведьма шастает? Никакое. Но отчего-то он норовился узнать правду, спрашивая такой глупый вопрос. Мужчине был важен её ответ, а что ещё более важным — безопасность. Руна могла сегодня умереть, не успей он вовремя, и всё это было бы на его совести.       — Гуляю. — Руна была в своём репертуаре, отказываясь отвечать на поставленный вопрос. В обычной ситуации, когда они находились далеко от опасности, Клаусу нравились эти передразнивания, было в них что-то располагающее к дальнейшему общению. Когда при встрече Руна начинала огрызаться, то, считай, просила мужчину остаться.       — На болотах?       — Люблю свежий воздух.       — Не строй из себя дурочку, дорогуша, и ответь уже на чертов вопрос. — прошипел ей в лицо гибрид, чьи глаза от гнева сами собой приобрели жёлтый оттенок.       Испугавшись его лица, Руна поддалась назад, но сильная рука, сжимающая её предплечья, удержала девушку на месте.       — Елена попросила помочь, я помогла. В чем проблема? — попытки выдернуть руку из захвата были тщетны, и Руна в итоге сдалась.       — Ты могла умереть.       — Не велика потеря, — огрызнулась она. — Будто ты переживал.       Как же сильно Клаусу надоели её капризы. Почему она просто не может принять тот факт, что небезразлична ему? Зачем постоянно всё усложнять?       — Иди домой, дорогуша, пока тебя случайно не загрызли. — Он бы мог ответить «да», только смысл, когда тебя все равно не услышат. Клаус усвоил урок, Руна не услышит ни одно его слово, пока сама не захочет, чтобы они были услышаны.       В этом они были чертовски похожи. Возможно, поэтому их неосознанно тянуло друг к другу, несмотря на мнимую вражду. Обычно говорят, притягиваются противоположности, но в их случае судьба сыграла злую шутку, специально сводя несовместимое.       — Я не твоя жена, чтобы ты мной командовал, — прошептала себе под нос девушка, явно не рассчитывая, что её услышат.       — Верно, будь ты ей, то не посмела бы ослушаться. — споры с Руной ему не могли надоесть, но могли наскучить, и сейчас был именно тот момент, когда разговор с ведьмой его порядком утомил.       — Тогда мне искренне жаль Хейли, — процедила она сквозь зубы и, применив силу, выдернула руку из захвата. Видя, как Руну задели разговоры о «жене», Клаус не стал их опровергать, вдоволь наслаждаясь реакцией.       Клаус не хотел первым разрушать стену, её построил не он, а значит, не ему делать первые шаги.       — Где Ребекка? — поинтересовалась Елена, когда наконец заметила отсутствие одного из членов семьи.       Пока Клаус её не видел, она успела снять с себя свою порванную одежду и надеть предложенный Элайджей пиджак.       — Решает судьбу Софи Деверо.       Елена ему не ответила, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Тем более, что бы ни задумалась Ребекка, было бессмысленно, ведь в похищении виноваты не ведьмы, а значит, никто сегодня не умрет, по крайней мере те, кто смерти не заслуживает.

***

      — Не смей давать ему свою кровь, пока носишь моего ребёнка! — прорычал Клаус, заметив желание Хейли накормить раненого Тайлера.       Но Хейли даже с места не сдвинулась, полностью проигнорировав его угрозы. Её мало волновало, что там кричал гибрид, когда прямо перед ней без сознания лежал тот, кто пожертвовал собой, лишь бы дать ей фору. Хейли чувствовала вину за то, что три человека пострадали, защищая её.       Остановил Клауса от дальнейших необдуманных действий Элайджа, который нехотя отпустил Елену и, перегородив путь брату, не дал ему подойти ближе. Первородный был готов вступить в драку, дабы не дать Клаусу причинить вред Тайлеру или, не дай бог, Хейли. В ярости Никлаус мог навредить не только врагам, но и близким, и Элайджа очень опасался, что даже после всего, что связывало его брата и волчицу, её жизнь для Клауса по-прежнему ничего не значила.       На его радость, Клаус не стал ничего делать, лишь пристально и неотрывно прожигал своим взглядом Хейли, наблюдая, как та сначала аккуратно приподнимает голову Локвуду, а потом прислоняет свое запястье к его рту. Внутри его распирала злоба от того, что его плоть и кровь, его драгоценная дочка жертвует своей кровью, спасая жизнь никчемному волку.       Почти сразу после того, как Элайджа полностью убедился в общей безопасности, было принято решение отправить Елену, Тайлера и Руну домой, как самое уязвимое звено. С ними должна была отправиться и Хейли, но волчица категорически отказалась, сославшись, что она должна знать правду. На уговоры она не реагировала, а все попытки вразумить были отброшены в сторону, и по итогу у первородных просто не было выбора, кроме как взять её с собой. Ничего особо сложного в их план не входило — найти раненого оборотня и допросить, желательно с пристрастием, выведать всю информацию и в конечном итоге убить. Для Клауса новообращенные гибриды не представляли ровным счётом никакой угрозы, и Хейли, дабы она осталась с ними, было велено всегда держаться подле него.       — Когда доберётесь, позвони Ребекке, она волнуется, — сказал Элайджа, касаясь губ Елены лёгким поцелуем.       Раненого волка искать долго не пришлось, тот, как в клишированных фильмах, оставил за собой след от крови, ведущий прямиком в старый дом. Поначалу Клаусу казалось, что это какая-то ловушка, уж слишком просто всё выглядело на первый взгляд. Но, добравшись до хижины и обнаружив внутри одного лишь полумертвого мужчину, сомнения отдали сами по себе. Средних лет мужчина лежал на полу в луже своей крови, одежды на нем не было, отчего рана открывалась невольным зрителям в полной красе. Помимо руки у мужчины также была сломана нога, регенерации оборотня не хватало сразу на заживление всех увечий, коих на бедолаге было немало. Тайлер постарался на славу, чтобы от оборотня не осталось ни кусочка.       Церемониться с ним никто не стал, нужно было действовать быстро, пока его дружки не набежали, с которыми Клаус пообещал расправиться завтра. Присев на корточки рядом с жертвой, Клаус схватил мужчину за плечо, надавливая на него со всей силой. Пальцы первородного полностью вошли в кровоточащую плоть, сдирая остатки отслаивавшейся кожи. Кончиками пальцев Клаус ощущал подрагивание мышц, их сокращение и лопающиеся под натиском капилляры. Все чувства оборотня тут же обострились, и он, испытав неистовую боль, взвыл, не в силах больше терпеть боль. Своей целой рукой он попытался сбросить руку гибрида с себя, но из-за недостатка сил максимум, что у него вышло, это оцарапать своими отросшими ногтями кожу на руке Клауса, которая в ту же секунду заросла обратно, будто ничего не было.       — Чего... т-т-те..бе надо... — прохрипел мужчина, когда сил на сопротивление уже не осталось. Клаус молча, без лишних объяснений причинял тому боль, с каждым разом увеличивая степень увечья. Если сначала он начал с уже и так сломанной руки, то в последующем он успел продырявить мужчине живот рукой, доставая наружу кишки. Из-за сверхчеловеческой регенерации рации умереть волк не мог, но оказаться близко к этому состоянию вполне.       Пока Клаус выпытывал информацию, Элайджа вместе с Хейли находилась за пределами дома. Вовнутрь её упорно не пускали, Майклсоны согласились на то, чтобы она пошла с ними, а не присутствовала на пытках. Беременной девушке нечего смотреть на всякие зверства, достаточно и тех, которых она уже насмотрелась.       — Пыт..ай сколько угодно, я-я всё равно неччччего не... скажу.       — Ты верно неправильно меня понял, мне ничего от тебя не нужно, — как ни в чем не бывало ответила Клаус. — Твой дружок Трисс, верно? Уже всё нам рассказал.       Мужчина закашлял, выплевывая сгусток крови. Клаус уже не сидел возле него, а расположился на старой сломанной кровати, стоявшей в углу комнаты. Последние пару минут гибрид отпустил свою жертву, оставляя мариноваться на полу, пока сам устроился поудобнее на кровати возле окна. Позицию Клаус занимал удачную, с его места прекрасно было видно как оборотня, так и брата с Хейли, которые были заняты прочтением неизвестной ему книги.       Они оба были увлечены своей находкой, что, казалось, не замечали криков, издаваемых мужчиной. Но Клаус точно знал, что Элайджа подслушивает.       — Тогда зачем я тебе? — струйка от крови потекла по подбородку, стекая на шею, отчего мужчина вновь злился кашлем.       — Хочу преподать урок, что не стоит трогать моё.       Клаус оторвался от окна и вновь вернулся к мужчине. Тот по-прежнему сидел, прислонившись к стене, рана на животе почти затянулась, мужчина все-таки смог вернуть кишки на место. Но только ему это особо не помогло, по внешнему виду Клаус мог дать ему не больше получаса.       — Всё равно оно того не стоило... — прохрипел мужчина, отворачиваясь от первородного голову.       — Трисс говорил обратное.       — Этот идиот не знал всей правды, ему повезло умереть чистым, — Клаус только этого и ждал, когда оборотень начнёт сам выдавать информацию. — Мы думали, что последствий не будет, и что все будут свободны. Наивные идиоты! — То ли крик, то ли всхлип вырвался из его рта, прежде чем он вновь захлебнулся в собственной крови.       — О чем ты?       Одна ведьма сказала, что от крови твоего ребёнка можно стать гибридом, всё, что было нужно, это выпить кровь до обращения и после. Нам сказали, что никакой связи не будет, что мы абсолютно свободны. Тогда мы еще не знали, что, обращаясь от крови твоего ребёнка, мы беспрекословно слушаемся только его.       «Интересно», — пронеслось у него в голове. Конечно, о нечто подобном он задумывался, ещё тогда, когда Ребекка упомянула, что кровь Клауса вылечила Хейли. Внутри волчицы была его кровь, и доля вероятности того, что их дочь унаследует эти качества, была. Но он и подумать не мог, что для обращения в гибрида от крови ребёнка не нужна ещё какая другая, достаточно только её.       Мысль определённо будоражила сознание. Он столько лет искал способ создания себе подобных, прибегал к помощи ведьм, упорно ждал возможности проведения ритуала, хотел даже найти лекарство для Елены. Всего-то нужно было обрюхатить любую волчицу, и через девять месяцев у Клауса было бы то, чего он так желал. А верность гибридов всегда можно было заполучить и внушением.       Но с этой мыслью сразу же пришла вторая, где его дочь используют в качестве донора крови, выкачивая из маленькой хрупкой девочки все соки. То, что хотел сделать Клаус, ни капли не отличалось от того, что сделали бы эти ублюдки, будь у них шанс. Если они позволили себе выкачать кровь из беременной девушки, то что тогда они сделали бы с ребёнком? Для них она была бы не более чем ресурсом, который рано или поздно закончился бы. Самое мерзкое было то, что Клаус допускал подобные мысли, они были первыми, что пришли ему на ум, и, как бы не хотелось признавать, до сих пор являлись его частью.       Нужно было выпустить пар. Отыграться на ком-то за собственные грехи. И как же хорошо, что под рукой как раз был тот, кто отлично подходил на эту роль.       Надобность в мужчине закончилась в тот момент, когда он рассказал нужную информацию. Оказавшись подле мужчины и схватив его обоими руками за горло, гибрид принялся его душить. Надавив сильнее, Клаус услышал заветный щелчок — сломанная шея, обмякшая тут же в руках. На него уже смотрели не полные ужаса и мольбы, а мутные, затекшие, абсолютно безжизненные глаза. Тело с грохотом упало на пол, не представляя больше никакой ценности, может, в будущем, когда они вернутся в город, Клаус попросит когда-нибудь прийти и убрать мусор. Случится это определённо не скоро, поэтому в ближайшие дни тело будет разлагаться под палящим солнцем.       На улице было довольно светло, хотя день определённо близился к завершению. Мёртвая тишина обволакивала это место, отрезая его от внешнего мира. Выйдя на крыльцо, Клаус сразу заметил сидевшую на прежнем месте пару.       — Что это? — поинтересовался он, садясь рядом.       — Тайлер дал мне её, сказал, это древо моей семьи.       Книга была старой и потрепанной, по меньшей мере ей было больше двухсот лет, а может, больше. Страницы все уже выгорели, даже те, что оставались пустыми. На древних листах каллиграфическим почерком были аккуратно выведены имена и даты рождения всех представителей клана, а также их потомства. Больше всего троицу заинтересовала последняя страница, которую открыла Хейли как раз к приходу Клауса.       Страница была заполнена не до конца, обрываясь на середине. Последние два имени в списке были написаны совершенно другим почерком, а последние и вовсе как будто впопыхах.

Андреа Лабониэр

09.06.1991г

      — Это мой день рождения. — Хейли указала на дату под именем.       Невесомо проведя пальцем по дате, Хейли ещё долго смотрела на имя, значившееся над ней. И только потом, когда шок спал, она заметила ещё кое-что интересное — последнее имя, вписанное в книгу. Помимо Хейли его заметили и Клаус с Элайджей, которые удивленно между собой переглянулись. Кроме имени, совпадал ещё год рождения, Клаус точно знал, что девушке в этом году исполнилось восемнадцать, а это значит, ошибки быть не может. Про биологических родителей тоже ничего не было известно, кроме того, что мать девушки была ведьмой, про отца же, как Клаус бы ни старался, узнать так и не вышло.

Руна Лабониэр

30.03.1994г

      Если в книгу записывали всех членов стай, значит, кроме Хейли, была ещё одна выжившая. Та, кто была ближе, чем кто-либо из них мог подумать.