Broken Chains

Джонхан медленно моргнул, глядя на Сынчоля, пока вопрос просачивался сквозь густую дымку его мозга. У него не было обычного всплеска паники или беспомощного отвращения. Пальцы Сынчоля всё ещё ласкали его волосы, и он чувствовал себя оторванным, плывущим, но при этом отяжелевшим. Ему потребовалось больше усилий, чем следовало бы, чтобы сформулировать простой ответ, но Сынчоль сегодня был на удивление терпелив с ним и ждал его ответа. — Н-нет… — наконец произнес Джонхан, и его голос звучал для его собственных ушей тихо и незнакомо, как будто он говорил из конца коридора. Сынчоль ухмыльнулся самоуверенно и подло, унизительно похлопывая Джонхана по щеке. — Конечно, нет, мой маленький ангел, — ворковал он. — Тогда это будет твоим уроком номер три. Сынчоль развязал завязки на своих форменных брюках и спустил их вниз, его вялый член был вытащен на свободу. Будучи уже немного подготовленным, губы Джонхана мгновенно раздвинулись, кончик его языка выглянул, чтобы смочить их. Он двинулся вперед ещё дальше, и Сынчоль подтолкнул головку члена к его губам. Джонхан собирался поднять голову, но рука в его волосах вернула её обратно к бедру Сынчоля. Он посмотрел на мужчину, глаза его остекленели. — Оставайся там, Ангел. Я просто хочу, чтобы ты держал мой член своим милым маленьким ротиком. Ты можешь быть хорошим мальчиком и согревать папочкин член? Вопрос был задан мягко, но снисходительно, и Джонхан мог только молча кивнуть в ответ, раздвигая губы ещё больше. Сынчоль направил свой член в податливый рот брюнета, останавливаясь, когда его кончик уперся в заднюю часть его горла, мужчина был на грани того, чтобы заткнуть ему рот полностью. Джонхан выдохнул через нос, становясь ещё более вялым, он никогда раньше не чувствовал себя таким спокойным в присутствии Сынчоля. Несмотря на член, Джонхан всё ещё думал, что мог бы уснуть вот так, и это затуманило его мысли сильнее. Было что-то странно успокаивающее в члене на его языке, в том, как он просто был там. Он ощущал, как Сынчоль твердел между его слегка потрескавшимися губами, но мужчина вообще не двигался. Джонхан понял, что его всё устраивало. Он не был уверен, почему или как, на самом деле, но его это устраивало. Ему это даже нравилось. Он был спокоен и расслаблен, Сынчоль всё ещё гладил его волосы, и он просто дрейфовал в туманном, полусонном состоянии. Вдалеке он услышал шаги, и даже когда комната заполнилась людьми Сынчоля, он оставался спокоен. Джонхан не обращал внимания на происходящее вокруг него. Его глаза трепетали, интервал между морганиями становился длиннее с течением времени. Его тело стало легким, одеяло сонного тепла окутало его. Всё вокруг звучало как-то приглушенно и далеко. В его голове не было мыслей, только постоянный вес члена на его языке, который не двигался, за исключением случайных подергиваний. Это единственное, что удерживало его на земле. Он лениво сосал и не двигался, дыша неглубоко через нос. Сынчоль перестал гладить его, но всё ещё поддерживал какую-то форму контакта, его правая рука лежала на открытом изгибе шеи Джонхана. Она также не двигалась, и её присутствие не вызывало страха, как обычно. Обрывки разговора влетали в одно ухо и вылетали через другое. — Дино и Докём... — Каннам... — Убийство... — Ночь... — Нужно... — Ноябрь... Джонхан не запомнил ни одной части, довольствуясь тем, что просто сидел там. Он не знал, как долго длилась встреча, но этого было достаточно, чтобы в его животе вспыхнуло возбуждение. Оно медленно заполнило его плывущее тело, как лава, начиная с низа живота. Его собственный член немного шевельнулся, и Джонхан проснулся, когда начал сосать более жадно. Над ним раздался тихий смешок, и ему показалось, что Сынчоль отменил встречу. Спустя несколько мгновений его рот опустел, а глаза распахнулись, когда он пронзительно заскулил. Он хотел вернуть член и бездумно гонялся за членом Сынчоля, пока мужчина стоял. Он остановился, когда чужая рука вернулась к его волосам и напряглась. Туман в голове Джонхана рассеялся достаточно, чтобы он немного пришел в себя. Он быстро моргнул несколько раз, слегка задыхаясь и пытаясь распутать свои мысли. — Приди в себя, Ангел? — ухмыльнулся Сынчоль, проводя большим пальцем по нижней губе Джонхана и заталкивая его ему в рот. Губы Джонхана сомкнулись вокруг пальца, и Сынчоль позволил ему пососать мгновение, прежде чем он вытащил большой палец, размазывая слюну по нижней губе и щеке. Мужчина схватил подбородок брюнета, чтобы поднять его голову. — Кто знал, что мой невинный Ангел может быть такой жадной до членов шлюхой? Так сильно хочешь папочкин член? Джонхан начал протестовать, говорить «нет», но остановился. Возбуждение жгло его живот, и он ощутил, что сильнее затвердел внизу. — Говори правду, — предупредил его. — Я ненавижу лжецов. Джонхан посмотрел на главаря банды глазами лани. Если он бы он был полностью честным с собой, то да, ему хотелось Сынчоля. Он был возбужден, и похоть ещё больше затуманила разум. Его рациональность была едва цела, он всё ещё боялся, но хотел, чтобы о нем позаботились. Сынчоль выжидающе поднял бровь, и Джонхан кивнул. — Хороший мальчик, — насмешливо похвалил Сынчоль. — Не так уж трудно было сказать правду? Не ожидая ответа, Сынчоль протянул руку, чтобы стянуть одеяло Джонхана с нижней койки. Джонхан посмотрел, как мужчина расстилал его на полу, закусив нижнюю губу. Он ахнул, когда Сынчоль поднял и переложил его на одеяло. Гангстер уложил его по своему усмотрению, Джонхан встал лицом вниз, задницей вверх. Сынчоль сдернул штаны вместе с боксерами, обнажая Джонхана на открытом воздухе. Джонхан всё ещё был удивительно спокоен, даже когда Сынчоль играл с его задом, большие руки ощупывали и разминали его мягкую задницу, отчего кожа покрылась мурашками. Хриплый, надломленный стон сорвался с его губ от такого обращения. Сынчоль раздвинул ягодицы, и толстый палец прошелся по ободку дырочки. Джонхан задохнулся, отдергиваясь от его прикосновения. Сынчоль дернул его обратно, и Джонхан вскрикнул, когда чужая рука со шлепком приземлилась на его правую ягодицу. — Стой спокойно, — приказал Сынчоль, Джонхан захныкал, извиняясь. — Когда ты в последний раз принимал член? Джонхан покраснел от прямолинейности вопроса. — Год назад, — застенчиво ответил он. Сынчоль провел большим пальцем по его чувствительной дырочке, и Джонхан скрестил руки перед собой, чтобы приглушить стон, и скрыл лицо. Его сердце забилось, когда Сынчоль сильнее надавил, и Джонхан надеялся, что лидер будет брать его на сухую. Мысль об этом послала неприятные острые ощущения по позвоночнику, и он напрягся, когда Сынчоль нажал сильнее. Кончик его большого пальца протолкнулся сильнее внутрь, от сухого растяжения Джонхан вскрикнул. — Посмотрите на эту маленькую дырочку, — пробормотал Сынчоль. — Ты даже не сможешь нормально взять мой член, ты такой узкий. По какой-то причине это заявление вызвало у Джонхана прилив стыда, и он почувствовал, как у него защипало глаза. Часть его хотела угодить главарю банды. Крошечная часть, которая, скорее всего, была результатом произошедшего. Он заскулил, но не осознал этого, пока рука Сынчоля не схватила его за шею, блокируя звук. Джонхан осторожно повернул голову. — Тихо, Ангел, — успокоил его мужчина. — Я всё равно дам тебе это. Просто сначала нужно тебя подготовить, — он коснулся губ Джонхана тремя пальцами. — Соси. Язык Джонхана выглянул, облизывая кончики пальцев, прежде чем открыл рот. Он сжал пальцы губами и сосал, часто моргая. Сынчоль задрал рубашку Джонхана так, что она скатилась. Пальцы его свободной руки вернулись к потиранию дырочки Джонхана. Брюнет приглушенно заскулил, извиваясь. Он получил ещё один шлепок и вскрикнул, пальцы Сынчоля выскальзывают из его рта. — Я же сказал тебе оставаться на месте, глупый мальчишка, — зарычал Сынчоль. — Больше не двигайся, черт возьми. Намек на обычный страх Джонхана пронзил его, но тут же исчез, едва появившись, и он слегка задрожал. Он ощутил, как покрытые слюной пальцы Сынчоля толкнулись в его дырочку, кончик указательного пальца погрузился внутрь. Небольшое растяжение обожгло и заставило его зашипеть, когда один палец вошел в него. Он всё ещё был немного сухой, и Джонхан прикусил губу, крепко зажмуривая глаза. Сынчоль обвел взглядом подтянутую фигуру Джонхана, отмечая его тонкую талию, сгорбленные плечи и наклоненную голову. — Сними рубашку, — сказал он, начиная вводить второй палец в брюнета. Джонхан тихонько скулил, сжимая его пальцы. Сынчоль ущипнул его за бедро, заставляя извиваться. — Я не стану повторять. Джонхан приподнялся на трясущихся руках, схватил рубашку за подол и стянул её через голову. Он бросил её на одеяло, принимая прежнее положение, уткнувшись лицом в руки. Джонхан старался сосредоточиться на чем угодно, кроме неприятного ощущения от пальцев Сынчоля, входящих и выходящих из него. Это было балансирование на грани между дискомфортом и болью, Сынчоль даже не пытался быть нежным с Джонханом. Добавился третий палец, и Джонхан почти закричал, выгибая спину. Растяжка была слишком быстрая и сухая, и ему хотелось убрать чужую руку, но ладонь Сынчоля вернулась к его затылку в знак предупреждения. Джонхан так крепко сжал одеяло, что костяшки его пальцев побелели, и он так сильно укусил свое предплечье, что ему показалось, будто пошла кровь. Он непрерывно скулил, пока Сынчоль трахал его неустанно, быстро и жестко, длинные пальцы резали его дырочку, как ножницы. Возбуждение Джонхана перешло в режим боли, медленно рассеиваясь, когда боль пронзила его позвоночник. Его член начал расслабляться, и он хотел сказать Сынчолю остановиться, но когда его пальцы согнулись внутри Джонхана, брюнет ощутил внезапный всплеск удовольствия. Его бедра невольно дернулись, когда он сжался вокруг пальцев мужчины, который посмеивался позади него. — Нашел, — он схватил Джонхана за бедро, чтобы удерживая его на месте, пока вдавливал кончики пальцев в его простату. Сынчоль продолжил его трахать, И Джонхану оставалось лишь принимать всё, не в силах избежать смеси удовольствия и боли. Он ощутил, как что-то потекло между ног, и был удивлен тому, что мог бы кончить только от пальцев, если Сынчоль не остановиться. Мужчина, видимо, прочитал его мысли и остановился, вытаскивая пальцы. Это был желанный перерыв, напряжение таяло, когда расслабил плечи и спину. Член Джонхана пульсировал, и он услышал, как Сынчоль плюнул себе на руку. Часть его хотел посмотреть на гангстера через плечо, но, казалось, силы были на исходе, чтобы он мог хотя бы поднять голову. Сынчоль снова плюнул на этот раз на дырочку Джонхана, к которой через секунду мужчина приставил головку, и брюнет неосознанно напрягся, предвкушая. Чужая рука снова оказалась на его шее, когда Сынчоль вошел в него, удерживая, пока растягивал дырочку. Рот Джонхана открылся в безмолвном крике, он забыл, как дышать. Джонхан не знал, что ему делать, руки царапали одеяло, а спина выгнулась так сильно, что это причиняло боль. Соски терлись об одеяло, добавляя ему ещё один всплеск болезненного удовольствия. Его дырочка была такой тугой, что почти белела. Сынчоль ухмыльнулся, когда Джонхан издал сдавленный стон. Мужчина замер, наслаждаясь теснотой вокруг своего члена. Джонхан дрожал, сжимаясь вокруг члена, отчего даже закружилась голова. Он бормотал бессмысленные вещи, его собственный голос казался чуждым. Слезы текли по щекам Джонхана, и Сынчоль дал ему время привыкнуть, прежде чем вытащил член и снова вошел. Джонхан закричал, рукой прикрывая рот, пока Сынчоль набирал неумолимый темп. Звук шлепков заполнил камеру, и Джонхан впервые беспокоился, что охранники могли их услышать. Он не задержался на этой мысли слишком долго, потому что Сынчоль толкнулся в его простату. Джонхан уже был странным образом близко, сила толчков заставляла его колени раздвигаться ещё шире. Сынчоль наклонился над ним, мускулистая грудь прижалась к его спине, хватка на бедрах была такой крепкой, что наверняка оставит потом синяки. Ощущение члена было таким хорошим, что Джонхан медленно сходил с ума. Его простата не получала передышки, и рука, которая прикрывала рот, толкнула бедро Сынчоля. За считанные секунды он был прижат железной хваткой, и приглушенно застонал в ладонь. Сынчоль ускорился, и из глаз потекли новые слезы. Кончик его текущего члена настойчиво терся об одеяло, смачивая ткань предэякулятом. Он так сильно хотел прикоснуться к себе. Джонхан прикусил губу, чтобы успокоиться, открывая рот, скользя рукой между ног. Он едва коснулся себя, как обе его руки прижали к пояснице. Джонхан всхлипнул. — Папочка... п-папочка, пожалуйста, — задыхался он между стонами. — Я т-так близко, папочка, пожалуйста! — Ты не кончишь, пока я тебе не скажу, — зарычал Сынчоль, и его темп стал медленным и жестким, выдавливающим весь воздух из легких Джонхана в отрывистых криках с каждым толчком. Он прижимал правой рукой оба запястья Джонхана, левая рука потянулась к основанию члена брюнета, предотвращая его оргазм. — Нет, н-нет, — заикался Джонхан, отчаянно тряся головой. Он пытался протестовать, но издавал только хриплые «а, а, а», не в силах составить связные предложения. Он знал, что его крики игнорировались, но продолжал лепетать, умоляя Сынчоля позволить ему кончить. Его руки безвольно упали по бокам, когда Сынчоль отпустил их, чтобы схватить его за волосы. Он использовал свою ладонь, чтобы усадить их обоих, прижимая Джонхана к своей груди. Он трахал его, подбрасывая на коленях. Изменение угла позволило Сынчолю войти глубже, отчего Джонхан лишь громче застонал. — Больше... — скулил он. Его руки терлись, ему нужно что-то, чтобы заземлить его, но он не оставался на одном месте. Он слепо схватился за запястье за ​​головой, другая рука скользит по потному телу. Его кожа была горячей на ощупь, чувствительной и покрывалась мурашками от экстаза. Сынчоль потянул его за волосы, чтобы наклонить голову набок, и вцепился в участок фарфоровой кожи, где сходились его плечо и шея. Джонхан вскрикнул, когда Сынчоль внезапно укусил его, временно останавливая движение своих бедер Сынчоль отстранился только после того, как образовался темный синяк, и подул на влажную кожу, чтобы увидеть, как дрожит Джонхан. Член брюнета пульсировал и краснел, кончик обильно тек, но не мог кончить. Сынчоль толкнул руку вокруг основания чужого члена. — Пожалуйста, — шептал он, сжимаясь вокруг члена Сынчоля, медленное потирание сводило его с ума. — Пожалуйста, дай мне кончить... б-больно, пожалуйста... — Назови мне хоть одну причину, по которой я должен позволить тебе, — размышлял Сынчоль, отпуская волосы, чтобы провести пальцами по соскам Джонхана. Это подарило ему ещё один стон, и он скрутил твердеющий бутон, довольно промычав, когда Джонхан красиво выгнулся. Сынчоль видел, как Джонхан боролся за сохранение собственного рассудка. — Продолжаем. Джонхан облизнул губы, тяжело дыша, пытаясь заставить свой затуманенный разум сосредоточиться на чем-либо, кроме члена в заднице и руке, крепко обхватившей основание его члена. Конечно, он должен был знать, что Сынчоль не собирался на самом деле позволять ему говорить. Он просто дразнил его — поддразнивал — потому что, когда он пытался заговорить, Сынчоль дергал бедрами, и любое слово, вертевшееся на кончике его языка, превращалось в стон. Он подло издевался над Джонханом. — Давай, Ангел, — произнес он. — Я не двигаюсь. Скажи мне. Джонхан не хотел играть в его жестокую маленькую игру, но Сынчоль ущипнул его за сосок, не оставляя ему другого выбора. Поэтому он попытался снова, но получил тот же результат и скулил, когда его простаты касался выпуклая головка Сынчоля. Это происходило ещё три раза, и все попытки Джонхана заговорить превращались в беспомощные крики удовольствия. Он дрожал, на грани, и Сынчоль снова начал трахать его, вырывая из него стоны. На следующем толчке Джонхан закричал громко и удивленно, когда оргазм ударил его сильно, член болезненно пульсировал, так как ему отказывают в освобождении. Его зрение расплылось, бедра задрожали, пока он дергался на коленях Сынчоля, отверстие сжалось так сильно, что Сынчоль едва мог двигаться. Он скулил и плакал, голова кружилась от его внезапного кайфа. Сынчоль толкнул его вперед, продолжая вбивать Джонхана в одеяло. Гангстер прижал его, упираясь руками по обе стороны от головы брюнета, его бедра задавали почти карающий темп. Соприкосновение члена с чувствительной дырочке Джонхана было болезненно приятно. Мужчина рычал ему на ухо, глубокий голос, посылая вибрации по телу Джонхана. — Я думал, что я сказал тебе не кончать. Глупый Ангел, который не может следовать простым инструкциям. Джонхан не понимал, что ему говорят, тем более не стал извиняться. Его рот был открыт, а глаза стали мутные и не сфокусированные. Сынчоль кончил в него почти минуту спустя, и Джонхан слабо простонал, когда он его заполнили. Его уши звенели от белого шума, а веки были опущены, горло саднило и горело от стонов и криков. Он всё ещё был тверд, его член тек, зажатый между одеялом, но это последняя мысль в его затуманенном разуме, и он смутно осознал, что Сынчоль вытащил свой член. Его пальцы начали играть с чувствительной дырочкой Джонхана. Брюнет скулил, не в силах извиваться, издавая лишь слабый стон, когда два пальца толкнулись в него, прежде чем всё стало темным.

Вторник, 15 августа, ночной клуб Falling Flower, район Каннам, Сеул - 21:49

Яркие огни. Синие, розовые и красные — почти все цвета радуги — освещали темную комнату мигающими стробоскопами. Музыка ревела через систему объемного звучания, делая разговор ниже уровня крика невозможным. Танцпол был заполнен покачивающимися телами, а бар — заполнен клиентами, начиная от бизнесменов, произносящих тосты в отглаженных костюмах, до работяг, запивающих свое горе. Он наблюдал за всем со своего места на верхнем этаже. Он сидел на своем обычном месте на плюшевом бархатном диване, окруженный женщинами в коротких платьях, настолько коротких, что оставляли мало места воображению, и мальчишками в прозрачных топах и узких джинсах. Его правая рука опиралась на подлокотник дивана, в руке полупустой стакан виски, и он лениво помешивал жидкость, пока одна из женщин шептала ему на ухо, дразняще проводя рукой по его груди, обтянутой шелковой рубашкой. В эту часть зала пускали очень немногих. Мужчина был параноиком, поэтому с ними было два человека, охранявших лестницу, куда пропускали только проституток и стриптизерш, которых принимали по определенному стандарту. Узкая талия и изящество — те, кто не представлял угрозы. Он не обращал внимания на то, что одна женщина шептала ему, пока другая села ему на колени. Он проводил здесь большую часть своих вторников и пятниц, чередуя женщин и мужчин, хотевших оказаться в числе счастливчиков, которых он приведет домой. Они знали его игру, знали, что ночь с ним будет первой и последней. Сегодня ночью он ещё не сделал выбор, они все искали его внимания. Пока что никому не удалось привлечь его внимание больше, чем на десять секунд, и он огляделся с неопределенным интересом. Все загримированные лица были знакомы, слишком знакомы, и он начал думать, что нужна смена обстановки, чтобы отфильтровать своих постоянных клиентов с новыми, другими лицами. Он пошел, чтобы сделать глоток своего напитка, когда что-то — скорее кто-то — привлекло его внимание. Трудно было как следует рассмотреть человека в мерцающих бликах, но он заметил его, когда тот поднялся на последнюю ступеньку, и со своей точки обзора он мог сказать, что это новичок. Голос женщины на его коленях стал белым шумом, лицо новичка осветилось вспышкой красного света. Он оглядел гостя, его полные губы были изогнуты в милую гримаса. Его ангельские щеки были подрумянены. На теле сидела прозрачная рубашка и рваные джинсы, демонстрирующие красивые бедра и соблазнительный изгиб его задницы. Их глаза встретились, чужие надутые губы поднялись в ухмылке, когда он подошел, шагая так, словно он был хозяином этого места. Он достиг дивана, и женщина на коленях восприняла это как сигнал уйти. Новичок устроился у него на коленях, как будто он принадлежал этому месту, прижимаясь губами к его уху. — Ищешь кого-то? — его голос был мягкий, такой же страстный и чувственный, как и его наряд. — Может быть, — пробормотал он в ответ, ладонью находя путь к открытой коже одного бедра. — Как тебя зовут, милашка? — Можешь называть меня Дива. — Дива? Почему именно так? Ухмылка превратилась в двусмысленную улыбку, плюшевая нижняя губа была зажата между жемчужно-белыми зубами. Он положил ему руку на грудь, уверенные умелые пальцы расстегнули две верхние пуговицы его шелковой рубашки. — Я всегда добиваюсь своего. Десять минут спустя его вели к выходу из клуба, завороженного надутыми губами и кокетливыми словами. Диве не пришлось долго убеждать его, чтобы вытащить из зала, полным ревнивых мужчин и женщин, с завистью на них глядящих. Он согласился бездумным кивком, когда парень на его коленях многозначительно прошептал, что им следует «убраться отсюда», одновременно потираясь о него своей задницей. Переулок был освещен только огнями окружающих зданий и единственным уличным фонарем. Дверь за ними с грохотом закрылась, и Дива отпустил его руку, поворачиваясь к нему лицом. — Мужчины на самом деле думают только членами. Неожиданный комментарий поставил его в тупик. Исчезла кокетливая улыбка и соблазнительно приподнятая бровь. Лицо Дивы выражало отвращение, когда он скрестил руки на груди. Он забеспокоился слишком поздно и отступил назад, но замер, услышав позади себя голос. — Давно не виделись, Хван Чонмин. Собственное имя пронзило его страхом. Никто здесь не знал его настоящего имени, все знали только его псевдоним. Дива ухмыльнулся, глядя на чужой ужас, и голова Чонмина резко повернулась. Он неуклюже шагнул к выходу, когда кто-то вышел из тени. Изо рта вырвался смущающе громкий вздох, и колени подогнулись. — Уджи? — его вопрос получил ухмылку. Он споткнулся, охваченный страхом, когда Джихун приблизился к нему медленными, рассчитанными шагами. — Не смотри так удивленно. Ты же наверняка знал, что это рано или поздно произойдет. Ты знал, что мы тебя найдем. — Мы признаем, что ты довольно прилично замел свои следы. Он развернулся, но из ниоткуда появился другой голос. Дивы уже не было, на его месте стояло двое мужчин. Они подкрадывались к нему, словно хищники, и он слепо схватился за ручку позади себя. Заперто. Его единственный способ — бежать или попытаться отбиться от них. — Подождите, подождите... ладно. Выслушайте меня, — нервно начал он, пока его взгляд метался между тремя мужчинами. — Я могу... я могу дать вам денег. Столько денег, сколько захотите. Как вам такое? Или... или я могу позволить вам провести ночь с некоторыми из моих девушек, да? Они действительно хороши, вы не разочаруетесь, я обещаю. Джихун нахмурился. — Нам не нужны твои шлюхи, больной ты сукин сын. — Ты подставил нашу команду, — сказал Чан, выпятив подбородок в сторону Чонмина. — Никакие деньги не заставят нас забыть такое. — Подождите... подождите! Это был не я, я... я имею в виду, это был я, но я был... я был вынужден! За этим стоит кое-кто... кое-кто другой, я клянусь! Я... я верный человек. Я остаюсь верным своим обязательствам. — Тогда почему ты исчез с лица земли на следующий день после того, как нашу команду увезли в тюрьму, ответь мне на этот вопрос, — произнес Джунхуэй, наклонив голову. — Даже обидно то, насколько глупыми ты нас считаешь. Чонмин что-то бурчал, не в силах придумать ещё одно оправдание. Трое мужчин синхронно потянулись к поясам, и через несколько секунд три пистолета были нацелены на его голову. Чонмин стал бить себя. — Подождите! Не... не стреляйте! Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно, только не убивайте меня! Его жалкие слова раздражали Джихуна, и он пнул Чонмина, что тот упал на землю, задыхаясь от слюны и воздуха. — Мы не настолько великодушны, чтобы стрелять в тебя, придурок. Ты пойдешь с нами и увидишь, что случается с подлыми ублюдками, которые нас подставляют. Чонмин задыхался, хватаясь за шею, а его глаза выдавали страх. Они были широко раскрыты, почти выпирали из глазниц. Джихун кивает Джуну, и в следующую секунду мир Чонмина становится черным.

Четверг, 17 августа, открытый спортивный зал, двор - 14:30, Джонхан и Сунён

— Это движения на случай, если кто-то схватит тебя сзади, — начал Сунён, обходя Джонхана. — Они просты и их легко запомнить, даже если запаникуешь. Они быстры и эффективны, когда нужно убежать. Вытяни руки по бокам. Джонхан вытягивает руки, и Сунён обхватывает его руками и сжимает, прижимая их к бокам и плотно прислоняясь к спине. Их лица оказались неприятно близко, когда Джонхан повернул голову, поэтому он решил смотреть прямо перед собой на сетчатый забор в нескольких футах от него. — Первый инстинкт с этой ситуации — извиваться и попробовать освободить руки. Однако не делай этого. Когда кто-то хватает тебя, он ожидает, что ты запаникуешь и начнешь извиваться. Поэтому твоей первой реакцией должен быть урон по ногам. Наступи мне на ногу, — инструктировал Сунён. — Что? — Наступи мне на ногу. Джонхан колебался, не желая причинять боль мужчине. Он слегка наступил на ногу Сунёну, и тот усмехнулся. — Я не сломаюсь, красавчик. Тебе придется применить больше силы. — Но я не... — По крайней мере, навались сильнее. Джонхан фыркнул, делая то, что ему сказали, морщась. Сунён снова усмехнулся, глядя на чужую реакцию. — Уже лучше, так как это всего лишь практика, но на будущее я хочу, чтобы ты попытался сломать ногу тому, кто на тебя нападёт. — Что? Нет! Я не могу сломать кому-то ногу! — запротестовал Джонхан, глядя на Сунёна так, словно у него выросла вторая голова. — Ты можешь, если это касается спасения собственной жизни, — парировал он, вызывающе приподняв бровь, когда Джонхан замолк. — Вот так. — Как скажешь, — покачал головой брюнет, снова глядя вперед. — Что дальше? — Хорошо, после того, как ты наступишь так сильно, как только можешь, — продолжил он, и Джонхан закатил глаза. Сунён ослабил хватку, отступая назад. — Боль и удивление заставят твоего противника ослабить хватку, это позволит тебе ударить его локтем под ребра. Ударь мне локтем, — когда Джонхан снова заколебался, Сунён схватил его правую руку, сгибая её, — вот так, — объяснил он, направляя локоть Джонхана в свою грудь. — Неважно, куда ты ударишь, просто убей быстро и сильно, как только можешь. Это разозлит противника, возможно, ты сломаешь ему ребро, тогда ты будешь свободен. Джонхан кивнул. — Тогда я могу бежать? — Технически да, но ты также можешь затормозить нападающего. Когда ударишь его локтем, он отступит назад на шаг или два назад. Повернись ко мне лицом, — он отпустил руку, и Джонхан обернулся. — Следующий трюк может показаться довольно подлым, но он спасет тебе жизнь. Как запомнить следующий шаг? Легко: думай о глазах. — Что? — Бей по глазам, — он указал на свои глаза. — Нельзя преследовать того, кого не видишь, — затем он указал на свою промежность. — Затем по яйцам. Я тебе покажу сейчас, почему именно в таком порядке, — он жестом пригласил Джонхана подойти ближе. — Попробуй пнуть меня, — как только Джонхан делает это, Сунён ловит чужую ногу в воздухе, вызывая удивленный вдох. — Я поймал твою ногу, потому что видел её, — он отпустил ногу Джонхана. — Именно поэтому ты лишаешь противника зрения, а потом пинаешь по яйцам. — То есть я просто... бью по глазам? — Я научу тебя удару по глазам. — Удару по глазам? — Да. Это легко запомнить, и идеальный трюк для самообороны, если у тебя свободны руки. Используй свои указательный, средний и безымянный пальцы, — Сунён взял руку Джонхана, сжимая названные пальцы и слегка сгибая их. — Согни вот так, иначе, как идиот, сломаешь их в случае, если промахнешься и попадешь в кость. Целься в переносицу, потому что в любом случае попадешь в глаза. И когда т это сделаешь, — Сунён продемонстрировал приём, кончики пальцев оказались в сантиметрах от лица Джонхана, чьи глаза расширились от скорости движения Сунёна. — Тебе нужно сделать это резко. Скорость застает людей врасплох, когда времени защищаться или реагировать. — Мне обязательно делать последнюю часть? — с опаской спросил Джонхан, подсознательно потирая всё ещё очень заметный засос на шее. — Если я сломаю ногу, как ты хочешь, разве это не будет достаточной помехой без того, чтобы я временно ослепил их и пнул? Сунён посмотрел на него, не впечатлённый, а затем вздохнул. Он пошел спиной к их зарезервированному столику и сел наверх, жестом приглашая Джонхана присоединиться к нему. Джонхан присел на скамейку слева от него, чувствуя себя маленьким ребёнком, которого хотели поругать. Он смотрит на человека с волосами цвета воронова крыла, вопросительно наклонив голову. — Ты же знаешь... Ты же знаешь, что когда кто-то нападает на тебя, последнее, что волнует противника, это насколько сильно тебе достанется, верно? По крайней мере, ты должен это знать, учитывая стычку с этими псинами из NCT, — говорит Сунён, наблюдая за тем, как губы Джонхана слегка надулись от его слов. — Я не так уж много о тебе знаю, но очевидно, что ты заботливый. Это... неплохо, но здесь это может быть опасно... — он махнул в сторону двора. — Тебе нужно обороняться, особенно потому, что ты красивый. Ты ходячая мишень, потому что ты милый, маленький и не выглядишь как человек, который может дать отпор. И ты действительно не можешь. Джонхан хмурится ещё сильнее, следя за жестом глазами, и между его бровями появляется складка. — Ты хочешь, чтобы я опустился до их уровня? — Их уровня? — усмехнулся Сунён, в его голосе появилась нотка раздражения, он оперся руками на стол, откидываясь назад. — Уровня преступника? Слушай, я не знаю, понял ли ты это уже, но теперь это твоя жизнь. Ты в тюрьме. Неважно, почему и как. По мнению всех людей по ту сторону этого забора, — он обвиняюще указывает пальцем на колючую проволоку сверху. — Ты уже «их уровня». Внешний мир видит в тебе лишь преступника. Им всё равно, что привело тебя сюда. Им всё равно, виновен ты или нет. В ту секунду, когда ты надел эту форму, ты стал обыкновенным преступником. Его лицо закаменело, раздражение сочилось в каждом слове. — Конечно, ты можешь выйти отсюда раньше за хорошее поведение, но это ничего не поменяет. Это абсолютно ничего не поменяет, потому что за тобой всегда будут следить... и будут ждать, когда ты облажаешься, чтобы снова поймать. В чужих глазах ты не способен быть кем-то, кроме преступника. У тебя есть два способа справить с этим фактом. Ты можешь продолжать съеживаться и тщетно защищать себя... или ты можешь вписаться в шаблон. Слова били сильно, и Джонхан прикусил нижнюю губу, отводя взгляд. Сунён был прав. И Джонхан ненавидел правду в его словах. Он не знал, какой будет его жизнь, когда он наконец покинет эту адскую дыру, но он знал, что никто, кроме его родителей, никогда не увидит его прежним. Эта мысль пронзила его грудь болью, отчего часть его хотела плакать. Это несправедливо. Ничто из этого — пребывание в тюрьме, то, как его бросили в тюрьму — не справедливо. Этого не должно было случиться с ним. Эта мысль бесила его, разжигала кипящий гнев в его груди. Он сжал челюсти, смесь безнадежной печали и горькой ярости закручивалась внутри него. Сунён, должно быть, видел перемену, потому что довольно хмыкнул. — Я вижу, ты принял решение.

Пятница, 18 августа. Комната для посетителей 2 - 10:20, Минхао

— Так? — И тебе привет, Хаохао. Минхао закатил глаза на дерзкое замечание, но его губы дернулись в крошечной улыбке. — Привет, моя луна, — пробормотал он, и хриплый смешок, который он получил в ответ, заставил его улыбаться ещё шире, но также посеял семя тоски в его сердце. Он слишком долго не видел лица Джуна, и от этой мысли улыбка исчезла. Он отбросил плохие мысли. — Я ждал твоего звонка в среду, что случилось? — Джихун сказал, что нам следует залечь на дно на несколько дней, чтобы убедиться, что мы в безопасности. Мы были особенно осторожны буквально во всем с момента инцидента, и, признаюсь, немного утомительно чувствовать, что мы постоянно ходим по лезвию ножа, — Джун вздохнул. — Но я уверен, что вы все будете рады узнать, что мы избавились от проблемы с вредителями. Улыбка Минхао вернулась, темная и немного зловещая. — Я поделюсь новостями.

Среда, 23 августа, крытый спортзал - 9:45 утра, Джонхан, Мингю и Сынчоль

Джонхан отвлекался. Он должен был слушать Мингю, должен был следить за тем, сколько богом забытых берпи они сделали, но он отвлекался. С тех пор, как Джонхана атаковали в душе, он больше никуда не ходил один. Рен, что было неудивительно, приклеился к нему, за что Джонхан бесконечно был ему благодарен. Однако, что стало гораздо более неожиданно, Сынчоль превратился в его телохранителя. Его присутствие было заметно: рука была на пояснице Джонхана всегда, когда они шли куда-то, Сынчоль случайно появлялся там, где находился Джонхан, и даже начал сопровождать его и Мингю во время их тренировок. Именно поэтому Джонхан отвлекался. Сынчоль решил присоединиться в их тренировке вместо того, чтобы просто стоять и смотреть. Теперь Джонхану не нравился Сынчоль. Он подлый, ужасающий мудак. Джонхан его сильно не любил... но он не был слепой. Сынчоль был привлекательным мужчиной, но брюнет признает это только стоя у гробовой доски. Его короткие рукава были закатаны, они обнажали мускулистые руки, а пропитанная потом футболка липла к весьма очевидному прессу. Да, возможно, Джонхан немного пялился. Они были потные — в комнате отсутствовал кондиционер, а их тренировка была более интенсивная, чем прошлые — и Джонхан бесился от того, насколько привлекательным он находил главаря банды. Мингю был хорошо сложен, и его рубашка также прилипла к телу, но глаза Джонхана не задерживались на нем. И он ненавидел это знание. Когда Мингю наконец позволил ему сделать перерыв, Джонхану пришлось заставить себя смотреть куда угодно, только не на Сынчоля. Он прислонился к стене, его ноги были не более чем мертвым грузом, пока Мингю приседал в нескольких метрах от него, в то время Сынчоль бегал по дорожке. Его брюки сидели на нем почти идеально, бедра хорошо двигались, на что Джонхан никогда не обращал внимание. Джонхан мысленно проклял тот факт, что в этом богом забытом месте не было бутылок с водой, потому что ему совсем не хотелось искать фонтанчик с водой. Метание его глаз, должно быть, было слишком заметно, потому что Мингю немного неприятно прочистил горло, поигрывая бровями, когда внимание брюнета переключилось на него. Джонхан в ответ скорчил отвращение, и Мингю закатил глаза. Когда Джонхан снова бросил взгляд на Сынчоля, он почти пискнул, краснея. Сынчоль уже смотрел на него. Его черные волосы вспотели и прилипли ко лбу, свисая на глаза. Жар во взгляде устремился на него, отчего Джонхану стало только хуже. — Потрахался с ним один раз и уже не можешь даже смотреть на него, не покраснев, — Мингю усмехнулся себе под нос, достаточно громко, чтобы Джонхан услышал и бросил на него возмущенный взгляд. — Замолчи! Мингю лишь пожал плечами. — Просто говорю то, что вижу. Джонхан замолк, как только вошел в раздевалку и услышал несколько голосов, доносящихся из душевых. Мингю и Сынчоль шли следом, почти толкнув брюнета, чтобы запихнуть его в помещение. Джонхан неуверенно шел к скамейке, тщетно пытаясь контролировать дыхание. Он сел и наклонился, чтобы развязать шнурки, но руки тряслись так что он едва мог как следует схватиться за них. Его пульс неуклонно участился, и он всё видел: гул голосов, взгляды Сынчоля и Мингю. Он наблюдали за ним, они ждали его, а он не мог даже развязать чертов ботинок... — Ангел. Джонхан не осознал, как у него почти началась гипервентиляция, он проморгался, избавляясь от слез. Он схватился за виски, зажмурив глаза. Он не мог. Здесь слишком много людей. Он не мог с ними бороться. А что, если его снова загонят в угол? Он не мог. Он не мог. Он не мог... Брюнет ахнул, когда его рывком подняли на него. Сынчоль держал его за запястья, его глубокий голос прорезал густой туман паники. — Послушай, — рыкнул он, и Джонхан посмотрел на него, заставляя себя сосредоточиться на словах, отчаянно стараясь не упасть. — Что я тебе говорил на прошлой неделе? Ну? Мы не показываем слабости, и ты не исключение. Соберись. Ты только делаешь себя более крупной мишенью. Мингю положил ему руку на плечо, его взгляд стал гораздо мягче, когда Джонхан посмотрел на него. — Дыши глубже. С тобой всё в порядке. Мы с тобой. Ты не один, никто тебя не тронет. Джонхан рывком кивнул, следуя чужим словам и делая глубокий вдох. Его дыхание выровнялось, и он больше не так сильно дрожал. Мингю похлопывал его по плечу, слегка улыбаясь, прежде чем отошел, чтобы раздеться. Сынчоль всё ещё слегка держал его запястья, и Джонхан перевел взгляд на мужчину. — Переодевайся. Чем быстрее мы туда войдем, тем быстрее выйдем, — говорит Сынчоль, твердо, но нежно. Джонхан снова кивнул, высовывая язык, чтобы облизнуть губы. Он заметил, как глаза Сынчоля следили за его действием. Все трое молча разделись, и несколько человек вышли из душа. Джонхан не упустил из виду, как один из них оглядел его с ног до головы, но мужчина поменялся в лице, заприметив Сынчоля. Джонхан завернулся в полотенце, в его руках было мыло и предметы первой необходимости, но ноги застыли на месте. Он не мог найти в себе смелости подойти ко входу в душ и стоял там, опустив голову и закрыв глаза, пытаясь собраться с мыслями. Тревога держала сердце Джонхана в своей непоколебимой хватке, и в его голове проносились наихудшие сценарии. Снова погрузившись в свои мысли, Джонхан не заметил присутствия Сынчоля, пока тот не заговорил. — Посмотри на меня, — произнес Сынчоль. — Ты пойдешь туда, твой подбородок будет поднят, а плечи расправлены, — он приподнял подбородок Джонхана и выпрямил его, положив одну руку ему на плечо, а другую на поясницу. — Больше никаких съёживаний. Больше никаких попыток сделать себя меньше, понял? — Да, папочка, — его голос был тихий, кроткий, и Сынчоль приподнял бровь, безмолвно приказывая говорить громче. Джонхан собрал остатки своей уверенности и прочистил горло, чтобы повторить. — Да, папочка. — Хороший мальчик. Ты войдешь туда первым и не будешь съеживаться. Джонхан прикусил губу, желая возразить, но предупреждение читалось в глазах Сынчоля, в его голосе. Лучше не спорить. Поэтому Джонхан устало посмотрел на открытый вход. Он глубоко вздохнул, выпрямляясь и расправляя плечи. Он чувствовал себя немного нелепо, делая это в одном полотенце и тапочках для душа, но это не имело значения. Мингю едва заметно кивнул ему, когда их взгляды на мгновение встретились. «Я могу это сделать. У меня нет выбора, но я могу это сделать. Притворяйся, пока не сделаешь это, ладно?» Сынчоль слегка похлопал его рукой, которая всё ещё лежала на его пояснице, чтобы заставить его двигаться, и Джонхан начал идти ко входу. Болтовня внутри стала громче по мере их приближения, и сердце Джонхана снова начало биться быстрее. Он медленно вздохнул, чтобы успокоиться, напоминая себе, что Сынчоль и Мингю шли прямо за ним, они не позволят никому его тронуть. Он только перешагнул порог, и пары глаз уставились на него. Паника вернулась, и Джонхан сглотнул, его фальшивая уверенность быстро покинула его. Инстинктивно он начал съеживаться, но странное ощущение, желание угодить Сынчолю выпрямило его спину. Не отрывая глаз от кафельной стены в конце душевой, Джонхан игнорировал злобны взгляды, его подбородок был приподнят, челюсть сжата, пока он пытался успокоиться. Он добрался до пустой кабинки вдали от нескольких заключенных и, к его облегчению, Сынчоль занял кабинку рядом с ним. Джонхан посмотрел на мужчину, который ухмыльнулся и одобрительно кивнул ему. Что-то внутри Джонхана расцвело, и он едва сдержал улыбку В течение следующих недель Сынчоль и Джонхан сосредоточились на том, чтобы укрепить уверенность последнего. Сынчоль делал ему выговор каждый раз, когда он съеживался или прятался рядом с другими заключенными, дергал его за волосы каждый раз, когда его голова опускалась, щипал его, когда плечи сутулились. Ему было приказано ходить с высоко поднятой головой, расправленными плечами, входить в каждую комнату так, как будто она принадлежала ему. Сначала было трудно: Джонхан привык держать голову опущенной, выглядеть меньше, чем есть, чтобы не привлекать к себе внимания, и эту привычку было нелегко побороть. Он чувствовал себя неловко и неуверенно, а его нижняя губа была искусана до крови от того, сколько раз ему приходилось сдерживать себя, чтобы не поддаться желанию съёжиться и спрятаться. У Джонхана также была привычка ёрзать, от которой Сынчоль тоже пытался избавиться: «Ёрзание — признак слабости. Она говорит людям, что ты неуверен в себе. Независимо от того, насколько это правда, ты не должен это показывать. Не позволяй людям видеть твою неуверенность». На ладонях его рук постоянно оставались красные вмятины от ногтей, впивающихся в кожу. Поначалу это изматывало. Он всегда был так напряжен, что, когда он наконец сбрасывал маску ночью, его плечи и шея болели. Когда Сынчоля не было рядом, кто-то обязательно был с Джонханом, чтобы следить за тем, чтобы он не «отлынивал». Минхао нежно напоминал, когда вел Джонхана на открытый двор, просто постукивая пальцем по его подбородку; Мингю был твёрд в своих напоминаниях, когда они тренировались в спортзале, пока Сынчоль и JR совещались; Сунён — был странной смесью и того, и другого, когда они ходили кругами по двору, и Джонхан случайно встречается взглядом с Джонни. Желание угодить Сынчолю росло сильнее на протяжении недель. Он подсознательно искал одобрения лидера в конце каждого дня. Иногда Сынчоль вознаграждал его. Увидев, как сильно Джонхану однажды понравилось согревать его член, он позволил брюнету это ещё раз. В другой раз он трогал Джонхана пальцами в, к счастью, пустом душе, поддерживая его одной рукой, пока теплая вода лилась на их обнаженные тела. Джонхан не ожидал, что его тело отреагирует на это, потому что было волнительно быть увиденным, отчего его сердце колотилось, а член подтекал. Брюнет узнавал о себе много всего. Через время, к удивлению Джонхана, он стал более уверен, обнаруживая, что теперь приходится притворяться меньше. Тренировки и обучение самообороны также помогли ему обрести уверенность. Его физическая сила была далека от силы Сынчоля и Мингю, но он начал наращивать мускулы, тайно поблагодарив занятия в спортзале. Хотя он всё ещё ненавидел заниматься спортом, его всё ещё волновал результат. Сынчоль впервые за три недели отправил Джонхана в очередь в кафетерии, однако брюнет не боялся. Он не колебался, когда встал в очередь один, внутренне расцветая при виде одобрения Сынчоля и гордых объятий Рена, но никто не должен об этом знать.

Понедельник, 11 сентября Неустановленное место - 19:17

Сокмин нашел Джису в почти пустом зале, уставившемся на один из немногих оставшихся мониторов, установленных на импровизированном столе из картонных коробок. Старший не повернулся, когда Сокмин слегка постучал по дверному косяку, но рассеянно признал его присутствие. — Хм? — Что ты смотришь, хён? — спросил Сокмин, подходя к Джису, сидевшем на пластиковом стуле. Он положил руки на плечи Джису, наклоняясь, чтобы положить подбородок на одно из них. Джису, всё ещё не отрывая глаз от экрана, повернул голову ровно настолько, чтобы поцеловать Сокмина в щеку. Младший хмыкнул, целуя в ответ, глядя на черно-белый монитор. Экран был разделен на четыре секции, показывающие изображения с основных камер — единственных, которые они оставили из соображений безопасности. Качество видео было не самое лучшее, оно постоянно ухудшалось и становилось зернистым после многих лет использования, но они не собирались тратить время на установку новых камер. Камеры были старые, но они всё ещё достаточно прилично справлялись со своей работой на данный момент. Сокмин сразу понял, что привлекло внимание Джису, хотя мужчина поднял палец, чтобы указать на монитор. Их было четверо. Он не мог точно разглядеть их лица, но он знает, что это были новички. Откуда он знал? Только новички были настолько глупы, чтобы оказаться так далеко от своей территории без поддержки. Он издал раздраженный звук, и Джису кивнул. — Наблюдаю за ними уже десять минут, — пробормотал он, слегка постукивая указательным пальцем по нижней губе. — Они прошли этот участок дороги двенадцать раз с тех пор, как появились. Я не знаю, что они ищут, но не думаю, что они уже что-то нашли. — Думаешь, они ищут нас? — размышлял Сокмин, наблюдая, как четыре фигуры остановились, встали небольшой группой и огляделись. Они были в замешательстве. — Скорее всего, учитывая, что эта территория в основном представляет собой заброшенные склады, но я не понимаю, почему они отправили самых младших одних. Они едва достигли совершеннолетия, и мне бы не хотелось их убивать, — в его тоне не было ни раскаяния, ни сочувствия, подтверждающих это заявление, и Сокмин просто пожал плечами. — Они понимали, что это самоубийство, если младшие не сориентируются правильно. По крайней мере, они должны это делать, если только мозги группы не гниют в тюрьме. Четыре фигуры говорили тихо, слишком тихо для микрофона камеры, и Джису стиснул зубы. Если бы только у них был установлен один из новых, он мог бы слышать каждое слово. Один из четырех всё ещё оглядывался, хотя двое, казалось, внимательно слушали последнего, Джису не отрывал от него своего внимания. Его голова медленно двигалась вперед и назад, осторожно сканируя... Джису резко выдохнул. Он смотрит прямо на камеру. Желая убедиться, что ему не просто мерещится, Джису нажал среднюю кнопку на квадратной клавиатуре в своей руке. Камера медленно приблизилась, и хотя картинка всё ещё расплывалась, ничего не изменилось. Мальчик прищурено смотрел прямо в камеру. — Мин-а, ты тоже это видишь, да? — спросил Джису в недоумении. Сокмин хмыкнул, и они обменялись быстрыми широко открытыми глазами. — Он не должен видеть эту камеру. Никто не должен. Минхао, Вону, Джихун и я — единственные, кто точно знает, где они находятся, потому что они их установили и мы ими управляем. Какого черта он смотрит прямо в нашу камеру? Мальчик всё ещё смотрел в камеру, медленно поднимая руку в её сторону, и мужчины осознали, что сейчас произойдет. — Чёрт, они сейчас... — верхняя левая часть экрана мгновенно стала черной, и Джису тяжело вздохнул, закрывая лицо ладонью и медленно проводя рукой по лицу. — Уничтожат камеры. Отлично. Просто отлично. Фантастика. Сокмин подтолкнул его, когда увидел, как четверо вошли в кадр на нижней правой камере. — Эм, — услужливо подсказал он. — Я думаю, они планируют вывести из строя все наши камеры, — как только он это сказал, экран потемнел, и Джису встал. — Иди, позови остальных и скажи Джихуну, что на нас напал отряд негодяев NCT.. — Что, черт возьми, происходит? — потребовал Джихун, как только добрался до конференц-зала. Он бросился к задней стене, и Джису отступил с его пути. Джихун наклонился, глядя на последний работающий экран. Этих четверых нигде не было видно с этой камеры. — Какого черта они вывели из строя три наши камеры и почему мне только что об этом сообщили? — Один из них посмотрел прямо в первую камеру и уничтожил её, прежде чем мы поняли, что происходит, — сообщил ему Джису. — Вторую они сняли в два раза быстрее, но, думаю, у них возникли проблемы с поиском последней камеры. Джихун ударил кулаком по самодельному столу, и Джису пришлось схватить монитор, чтобы тот не упал. Его раздраженное «серьезно?» проигнорировалось, поскольку Джихун развернулся, указывая на Джуна. — Поднимайся наверх с Сынкваном. Наблюдайте за этими ублюдками, но не позволяй им тебя видеть, — они кивнули и торопливо вышли из комнаты, а он посмотрел на Сокмина. — Тебе лучше приготовить ту летающую камеру, которую ты так хотел попробовать, потому что я хочу, чтобы ты осмотрел территорию на предмет остальных этих ублюдков, — глаза Сокмина загорелись, и он сделал вид, что отдает честь, прежде чем ушел. — Джису-хён, присматривай за ними, пока они не найдут камеру, и скажи мне, как только это произойдет. Чан, пойдем со мной. Мы идем в оружейную. Чан последовал за кипящим от злости мужчиной глубже под землю в оружейную комнату. Большая часть их оружия и ножей была уже перенесена, и никто из них не ходил безоружным, но здесь было также несколько вещей, которые хранились специально для такого рода ситуаций. Все они находились в одном ящике, который для удобства стоял рядом со входом. Джихун встал на колени и снял крышку. — Возьми три жилета, — приказал он младшему, начиная доставать несколько вещей. Чан подбежал к одной из стен и положил руку на ровную поверхность. Раздался слабый звуковой сигнал, и стена раздвинулась, открывая некогда полную стену со снаряжением. Теперь осталось лишь несколько бронежилетов, которые они намеренно ещё не упаковали. Чан схватил три и побежал обратно к Джихуну, бросая два рядом с собой и натягивая третий через голову. Джихун надел один из оставшихся двух и начал заполнять дополнительные карманы своими любимыми метательными ножами и взрывчаткой. Чан взял свой огнемет и проверил магазин, улыбаясь, когда увидел, что он полный. Идеально. Он также взял несколько ножей, затем занялся подготовкой жилета Джуна. Они закончили как раз в тот момент, когда голос Джису раздался в на часах Джихуна: — Они нашли последнюю камеру. — Мы готовы, — говорит он в устройство. — Есть новости от Докёма? — Он ничего не видит, но это не значит, что этих ублюдков нет где-то здесь. — А как насчет тех придурков, которые уничтожили наши камеры? — Джихун кивнул на дверь, и Чан последовал за ним, держа в руке дополнительный жилет. Они направились к скрытой лестнице, Джихун с нетерпением ждал, когда сканер глаза распознал его и разрешил им доступ. У них не было на это времени. — Ну, теперь они точно знают, что это наше здание, но не предпринимают никаких попыток войти, — ответил Джису, и к нему присоединился ещё один голос. — Один из них разговаривает по телефону. Я думаю, это тот, кто указал на камеры. Остальные кружат вокруг него, так что можно с уверенностью сказать, что он представляет определенную важность, и они готовы к атаке, — раздался голос Сынквана. — Они вооружены? — спросил Чан. — Визуально — нет, но один из них всё время тянется к своему поясу, — Сынкван посмеялся коротко и невесело. — Параноик, маленький засранец, выдает себя. — Фургон! — голос Сокмина стал тихим, но неподвижным. — Что? — спросил Джису. — Фургон! — на этот раз его голос прорвался сквозь часы. К этому моменту Джихун и Чан достигли уровня земли, где Сынкван и Джун находились на открытом складе. — Фургон NCT, если быть точным. Подъехал за три квартала, но никто не выходит. — Дети, похоже, не собираются уходить, — смущенно произнес Джун. — Они всё ещё стоят снаружи. — Есть ещё кто-нибудь на улице, Докём? — спросил Джихун. — Нет. Только эти четыре... подождите. Какого хрена? — голос Сокмина обрывается. — DK? Докём! — кричит Джихун. Ничего. — Блять. Мун, — рыкнул он, и Джунхуэй отвернулся. Чан слегка встряхнул жилет, и Джун подошел, чтобы взять его, натягивая через голову. Он проверил карманы и кивнул, довольный вооружением. — Не выходите наружу, — снова раздался голос Сокмина. — Я чувствую активность на складе двумя зданиями ниже. Там определенно кто-то есть, но я не могу сказать, сколько человек. Я не знаю, когда они сюда попали, но это было вчера вечером, когда нас всех не было. Только в это время они могли проникнуть туда, чтобы мы их не заметили. Я спускаюсь. — Все спускайтесь в конференц-зал, — сказал Джису. Они делают, как им говорят, и вскоре все шестеро мужчин оказываются в конференц-зале. Чан бежал к оружейной, чтобы забрать ящик и оставшиеся жилеты. Сокмин ждал, пока он вернется, чтобы рассказать им о том, что засняла его камера. — Итак, я собирался спуститься, увидев фургон, но потом заметил движение в одном из окон на верхнем этаже. Поднес камеру ближе, но больше ничего не увидел, хотя там определенно есть по крайней мере один человек. Не знаю, кто это и как долго они там находятся, но, как я уже сказал, они, вероятно, появились вчера вечером, когда нас не было. — Это значит, что они видели, как мы сюда зашли, — пробормотал Джихун. — Значит, они нас нашли. — Почему они не атакуют? — спросил Джунхуэй, поправляя жилет. — Они не могут не знать, что мы здесь. — Да, ну, они также знают, что мы умные, — вздохнул Джису. — Что объясняет, почему эти негодяи ходили туда-сюда по улице. Они искали все наши камеры. Ничего не нашли, потому что мы их сняли, так что они, должно быть, планировали позвать остальную часть группы. Но один из них каким-то образом увидел и указал на наши четыре самые хорошо спрятанные камеры. — Я ставлю на пулю в голову этого парня, — прорычал Джихун. Сверху раздался оглушительный взрыв, дверь склада разлетелась, и через 0,5 секунды у всех в руках оказалось оружие. Джихун хрустнул шеей, направляясь к двери. — Если эти ублюдки хотят драки, они её получат. Мне не терпится кого-нибудь взорвать нахрен.