Broken Chains

— Проснись и пой, уродец! Сынчоль смотрит на грязный потолок, не двигая ни одним мускулом. Может, если он будет игнорировать охранника, тот уйдет. — У тебя новый сокамерник! Постарайся не спугнуть и этого, а? — смех охранника больше похож на звуки, которые издает гусь, и Сынчоль стискивает зубы, ему приходится бороться со всеми фибрами своего существа, чтобы не наброситься и не сказать охраннику, куда он должен засунуть свои глупые шутки. Сынчоль не выносит этого человека, поэтому тот и взял на себя смелость провоцировать его при каждой возможности. Когда охранник наконец понимает, что не добьется от заключенного никакой реакции, начинает ворчать себе под нос, и Сынчоль слышит шаркающие по полу шаги, как будто кто-то споткнулся, а затем звук тяжелых сапог охранника, идущего по коридору, чтобы открыть другие камеры. Он фыркает и раздумывает, не пойти ли снова спать, когда вспоминает слова охранника. «Новый сокамерник?» Сынчоль резко сел, и взгляд тут же остановился на новом «сокамернике». Парень съежился у открытой двери, опустив голову, его каштановые волосы до плеч падали на его лицо. Сынчоль осмотрел его с головы до ног, оценивая. Ничто в этом человеке не кричало о преступности, но много лет назад он научился не делать предположений, основываясь на внешности. Но Сынчоль солгал бы, если бы сказал, что этот парень способен обидеть муху. Обычно тюремная форма велика, но брюнет выглядел в ней совсем крошечным. В плечах было широко, рукава были закатаны, длинные штанины скрывали белые туфли, а шнурки на штанах были затянуты так туго, как только было возможно, чтобы вещь не спала с бедер. Парень явно не был преступником. Сынчоль спрыгнул с верхней койки с громким стуком, который заставил незнакомца вздрогнуть, к большому удовлетворению заключенного. Он приблизился к своему сокамернику медленными, уверенными шагами, откинув плечи и высоко подняв голову, скрестив мускулистые руки на широкой груди, и остановился в паре шагов. Он позволил тишине растянуться, слушая, как другие заключенные медленно вставали со своих кроватей и струйкой выходили, чтобы спуститься в кафетерий на завтрак. Он решил не торопиться. Минхао в любом случае принесет ему поднос. Сынчоль хотел немного развлечься. — Кто ты? Парень поднял голову, и Сынчоль на долю секунды потерял голову от его красоты. У него были милые черты лица: идеально очерченные брови, большие невинные глаза, которые светились страхом, красивый нос и рот, его нижняя губа была зажата между зубами от нервов. Он красивый. Красивый парень. И он не продержится в тюрьме и дня. — Какое красивое личико, — произнес Сынчоль, снова бесстыдно окидывая его взглядом с ног до головы и ухмыляясь, когда заметил румянец на щеках новичка. — Я уверен, ты знаешь, что случается с симпатичными мальчиками, когда они попадают в тюрьму. Тебе повезет, если ты сможешь продержаться до завтрака, прежде чем кто-нибудь прижмет тебя к стене и трахнет твою маленькую задницу, — брюнет сглотнул, ещё больше сжимаясь. — Как тебя зовут? — Дж-джонхан... — раздался тихий ответ. Бровь Сынчоля дернулась. — Говори громче, — скомандовал он глубоким голосом, заставляя Джонхана вздрогнуть и сделать шаг назад. — Джонхан, — повторил он громче с заметной дрожью в голосе. — Юн Джонхан. — Ну, Юн Джонхан, — Сынчоль сделал шаг вперед, и Джонхан отступил ещё дальше. — За что тебя посадили? — Н-не твоё дело... — злобы в его словах мало, хотя он мог бы звучать сильнее. Сынчоль усмехнулся, темный, устрашающий звук. Он сделал ещё один шаг вперед, и в попытке сохранить дистанцию ​​между ними, Джонхан в конечном итоге загнал себя в угол. Его спина ударилась о бетонную стену, и он тихо ахнул, глаза расширились, когда Сынчоль загнал его, теперь возвышаясь над Джонханом, пока тот пытался стать как можно меньше. Главарь банды просто наблюдал за тем, как он начал трястись, снова опуская голову и поднимая руки, чтобы защитить лицо. — Теперь мы не такие уж и крутые, да? — насмешливо спросил Сынчоль. — Я даже не прикасался к тебе, я не угрожал тебе, а ты тут трясешься как лист. Жалкий, — он протянул руку, чтобы схватить подбородок Джонхана, приподнимая его голову на удивление нежно. Глаза Джонхана были стеклянные от непролитых слез, и Сынчоль усмехнулся. — Они разорвут тебя там на куски. Ты слабый. Ты даже не можешь притворяться дольше трех секунд. Кто-нибудь сделает тебя своей сучкой за это время. — Я не слабый, — обиженно пробормотал Джонхан. — Говори громче. — Я не слабый. Сынчоль изогнул бровь, но ничего не сказал. Он просто уставился на Джонхана, который не смог выдержать его взгляд больше десяти секунд, прежде чем отвернуться. Джонхан попытался вытащить голову из захвата, но Сынчоль сжал пальцы, чем вызвал у брюнета хныканье. Джонхан поднял руку, но замер на полпути от громкого выдоха, который Сынчоль выпустил через нос, встретившись с ним взглядом и тяжело сглотнув. Джонхан попытался ответить взглядом, ожесточив свой собственный и сузив глаза в надежде, что это скроет страх, который он чувствовал в присутствии этого человека. Они смотрели друг на друга сверху вниз, взгляд Джонхана слабел с каждой секундой. Спустя то, что казалось вечностью, но на самом деле было минутой, Сынчоль ухмыльнулся. — Как мило. Ты так стараешься быть крутым, но этот взгляд не напугает даже младенца, — сказал он снисходительно, отпуская подбородок Джонхана, чтобы провести мозолистыми пальцами по его длинным волосам. Джонхан съежился от прикосновения. — Пожалуйста, не трогай меня, — снова пробормотал он. — Я... я не слабый, и никто не сделает меня своей... — Джонхан поморщился, скрещивая руки на груди и сгорбившись, — Сучкой. Сынчоль смеется, невесело и насмешливо. Он снова оглядел Джонхана с ног до головы, качая головой. — Ты определенно станешь чьей-то сучкой. Если, конечно, у тебя не будет защиты. Которую я, — он положил ладонь на сердце и наклонил голову влево, изображая искренность, — буду рад предоставить при одном условии. Джонхан устало посмотрел на него. — При каком условии? — Всё просто. Ты, малыш, будешь принадлежать мне. — Нет, — без колебаний ответил брюнет. — Я лучше рискну. — Правда? В этот момент в камере появляется Мингю, его голос пугает Джонхана. — Эй, Купс-хён, чего ты так долго? Сынчоль повернулся к высокому мужчине, отступая в сторону, чтобы показать частично съежившегося парня позади него. — Просто разговариваю с новеньким. Он решил, что ему не нужна моя защита. Хочешь показать ему, что произойдет, когда те свиньи положат на него глаз? Лицо Мингю, выражающее замешательство, мгновенно сменилось на высокомерие. Он сделал шаг вперед, и Сынчоль полностью отошел от Джонхана, который громко сглотнул, когда его снова загнали в угол. Сынчоль с удовольствием наблюдал, как Джонхан жалко пытался отбить руки Мингю. Мужчина схватил его тонкие запястья одной рукой и поднял над головой, а другой рукой скользил под верх Джонхана. — Н-нет! Нет, остановись! — слабо протестовал Джонхан. — Перестань трогать меня! Перестань! — Достаточно, Мингю, — произнес Сынчоль через несколько мгновений, высокий мужчина отпустил запястья Джонхана и убрал руку, отстраняясь от брюнета, который свернулся в клубок, обхватив руками ноги и уткнувшись головой в колени, трясясь как лист. Главарь банды закатил глаза, когда Мингю вопросительно посмотрел на него. — Вставай. Джонхан не двинулся, и Сынчоль фыркнул. —У тебя есть три секунды, чтобы встать, прежде чем я сам это сделаю, — предупредил он. Джонхан посмотрел на него и увидел, как дергалась чужая бровь и сжималась челюсть. Он встал, медленно поднимаясь с корточек. — Если бы ты был под моей защитой, малыш, этого бы с тобой не случилось. Но ты принял решение, — он пожал плечами, жестом приглашая Мингю следовать за ним. — Мингю работает под моим началом, но здесь есть несколько других банд, которым наплевать на то, что я говорю, и если они захотят трахнуть тебя, они это сделают. Он уже на один шаг вышел из камеры, Мингю уже был на полпути вниз по лестнице обратно в кафетерий, когда Джонхан окликнул его: — Подожди. Сынчоль ухмыльнулся про себя и оглянулся через плечо. — Что такое, малыш? Завтрак остывает. Джонхан отошел от угла, делая медленные шаги. Он обхватил себя руками, отчего казался ещё меньше. Парень был любопытным — это видно по его глазам — но также неуверенным, что было очевидно по тому, как он прикусывал нижнюю губу. — Что... что именно ты имел в виду, когда сказал, что я буду принадлежать тебе? Сынчоль полностью развернулся, небрежно засовывая руки в карманы брюк. — Это значит, что я буду владеть тобой во всех аспектах этого слова. Ты больше не будешь Юн Джонханом. Ты будешь называться так, как я решу, и ты будешь моим, чтобы я мог делать с тобой всё, что захочу. Никаких вопросов. Никаких ограничений. — И чем... чем это отличается от того, что кто-то другой мог бы сделать со мной? — недоверчиво парировал Джонхан, останавливаясь посреди комнаты. — В тебя когда-нибудь засовывали два члена сразу? Ты когда-нибудь участвовал в групповухе? Тебя когда-нибудь использовали семь мужчин одновременно без передышки? — спросил Сынчоль, всё больше забавляясь взглядом, который с каждым вопросом становится все более напуганным. — Твоя реакция говорит мне, что ответ «нет». Если ты хочешь «рискнуть», конечно, рискни. Просто знай, что всё перечисленное произойдет с тобой, — он сделал паузу, чтобы посмеяться, но Джонхан не нашел ничего из сказанного забавным. — Но я жадный человек. Я не люблю делиться. Ты будешь принадлежать мне и только мне до тех пор, пока я сочту тебя полезным. Но как только ты мне наскучишь... — он затих, зная, что концовка предложения была понята. Он протянул одну руку, и Джонхан посмотрел на нее, делая ещё несколько шагов и медленно протягивая свою маленькую, изящную руку. — Когда я пожму твою руку... я буду защищен от других заключенных? — М-м-м. Но я должен предупредить тебя — поскольку я чувствую себя хорошо этим утром — что в ту секунду, как мы пожмем друг другу руки, я смогу сделать с тобой всё, что захочу, и ты не будешь иметь права голоса. Ты отказываешься от своего голоса, своих прав, всего, что у тебя есть, в пользу меня, и у меня нет никаких ограничений на то, что я могу и буду делать с тобой. Договорились? Рука Джонхана замерла, и он поднял глаза к Сынчолю. Неужели он действительно собирался отдать свою жизнь в руки этого человека только ради защиты? Он видел достаточно по телевизору и читал достаточно историй ужасов о тюрьме, чтобы знать, что он определенно попадет впросак, если выйдет туда один. Он маленький, мягкий и симпатичный, без знаний или силы, не мог противостоять гораздо более крупным и сильным мужчинам, не говоря уже о том, что они были членами банды, и это делало их ещё более страшными. Как ни смотри, Джонхан не в выигрыше. «Может быть, стать рабом не так уж и плохо» — пытался он урезонить себя, не веря собственным словам. С дрожащим вздохом он перестал думать о возможных вариантах и положил свою руку в ладонь Сынчоля, контраст между мозолистой и грубой кожей Сынчоля и его собственной мягкой кожей смущал. — Договорились. Ухмылка Сынчоля вернулась, и в его глазах появился опасный блеск, который тут же исчез. — Отлично. Теперь пошли. Завтрак скоро закончится, — он вышел из камеры, и Джонхан последовал за ним по пятам. В коридоре было тихо, все камеры были пусты, а из столовой доносился гул голосов. Семя страха зародилось в животе Джонхана, когда они спускались по бетонной лестнице, его глаза устремились к потрескавшимся и отколотым ступени. На пятой ступеньке отсутствовал кусок бетона, оставляя дыру в грубом, рваном цементе, о который кто-то обязательно споткнется. Когда они достигли последней ступени, Джонхан неосознанно приблизился к Сынчолю, крепко сжимая пальцами ткань форменной куртки, обернутой вокруг талии мужчины, поскольку внимание находящихся рядом заключенных было обращено на них. Сынчоль был невозмутим под взглядами, направленными на него, лицо застыло в устрашающем взгляде, подбородок был поднят, он стал глух к оскорблениям и словам, которые ему бросали. Джонхан держал голову опущенной, идя так близко к Сынчолю, что он почти наступал на задники его ботинок. Есть мужчины, которые свистели и окликали его, и его сердце колотилось со скоростью мили в минуту. — Кто эта сучка? — Они поместили девушку не в то место или что? — Эй, принцесса, дай мне трахнуть твою дырочку! — Эй, Купс, у тебя новая игрушка? Поделись, а? Дай настоящему мужику её поиметь! Джонхан зажмурил глаза, отвращение и страх вызывали тошноту. Он не понял, что они остановились, пока не врезался в спину Сынчоля. Мужчина фыркнул, и вот тогда он понял, что цеплялся за чужую куртку изо всех сил. Он отпустил и сделал несколько шагов назад, сгибая ноющую руку с тихим шипением. Он поднял глаза и увидел, что Сынчоль сел за стол с пятью другими мужчинами, которые наблюдали за ним с различными выражениями, начиная от любопытства и раздражения до безразличия. Он заметил высокого мужчину — Мингю, самодовольно смотрящего на него, и это только усилило его беспокойство. — Какого черта ты стоишь? — рявкнул Сынчоль. Джонхан почувствовал, как его лицо покраснело, он двинулся, занимая единственное свободное место слева от Сынчоля между ним и черноволосым мужчиной в очках и с непроницаемым выражением лица. Круглый бетонный стол с тремя скамьями, прикрученными к полу, вокруг него. Джонхан сел, закусив губу, и почувствовал оценивающие взгляды других мужчин. — Так это тот новый красавчик, до которого домогался Мингю-хён? — наконец кто-то заговорил, и Сынчоль промычал, больше заинтересованный безвкусной едой на своем пластиковом подносе, чем вопросом. Джонхан встретился взглядом с мужчиной, который говорил, и был шокирован тем, как молодо тот выглядел. У него была смесь острых и тонких черт лица с растрепанными каштановыми волосами и сильной линией подбородка; он выглядит молодым, но и взрослым из-за скошенными бровями, которые делали его глаза темнее и говорили Джонхану, что он не такой невинный, как кажется на первый взгляд. Его взгляд пронзителен, и Джонхан отвел глаза. — Ага, — ответил Мингю за Сынчоля. — Хотя я так и не расслышал его имени. — Ю-Юн Джонхан... — прошептал брюнет. Он вскрикнул секунду спустя, когда Сынчоль ущипнул его за внутреннюю часть бедра, скрытую под слоем одежды. Его руки инстинктивно потянулись вниз, чтобы схватить запястье мужчины и попытаться оттолкнуть его, но она не двинулась с места. — Говори громче, — скомандовал Сынчоль, ещё раз ущипнув. — Меня зовут Ю... — Сынчоль ущипнул сильнее, и Джонхан поморщился. — Меня зовут Джонхан, — быстро произнес он, сжимая бедра вместе, когда Сынчоль убирал его руку, область бедра горела и покалывала, и он знал, что завтра там точно будет синяк. — Джонхан? Красивое имя для красивого мальчика, — сказал другой мужчина. — Итак, я полагаю, ты уже пометил его? Учитывая, как он цеплялся за тебя, как ребенок. — Теперь он принадлежит мне... как будто я позволю кому-то другому прибрать его к рукам, — усмехнулся Сынчоль. — Но я ещё не метил его, — он посмотрел на Джонхана, пока тот делал глоток меловой воды из своего маленького бумажного стаканчика. Парень сидел, наклонив голову, длинные локоны закрывали его лицо. Он цокнул и схватил брюнета за подбородок. — Покажи свое лицо. Джонхан сделал, как ему сказали, зная, что нет смысла протестовать. Он откинул волосы назад, зачесывая их пальцами, чтобы открыть свое розовое лицо. Он держал глаза опущенными, поднимая взгляд только тогда, когда чужие пальцы на его подбородке напряглись. Сынчоль указал на каждого человека за столом, представляя их. Он начал с человека справа от себя, с мужчины с черными волосами, раскосыми глазами и пухлыми щеками. — Это Хоши, — его палец двинулся к человеку на ближайшем конце второй скамейки. Его волосы были окрашены в выцветший розовый цвет с полосками фиолетового и синего по всей длине, которые также начали выцветать, а его лицо, хотя и выглядело на удивление молодым, излучало ауру «не связывайся со мной», что заставило Джонхана насторожиться. — Это Диэйт, а тот, что рядом с ним, — Вернон. Вернон — тот, что напротив него, с растрепанными волосами и сильной линией подбородка. Его взгляд смягчился, и он выглядел намного моложе с расслабленным лицом. Сынчоль указал на людей на третьей скамейке и посмеялся над тем, как Джонхан немного наклонился при виде Мингю. — Ты встречал Мингю. Рядом с ним — Вону, — Вону выглядел самым незаинтересованным в нем, его кошачьи глаза были пусты. У него спокойная, но опасная аура, и у Джонхана возникло чувство, что ему бы не хотелось злить его. В это время раздался звонок, и Джонхан вздрогнул и покраснел, когда другие мужчины посмеялись над ним. Он огляделся и увидел, как другие заключенные сбрасывали свои подносы и ставили их на металлическую тележку, стоящую в середине кафетерия, и ушли через дверь справа, ведущую в один из тюремных дворов. Сынчоль встал, следом за ним остальные мужчины, и Джонхан вышел из-за стола, оставив свой поднос. Джонхан оглянулся назад и увидел, как Диэйт забирает его вместе со своим. Они присоединились к толпе заключенных, проталкивающихся через дверной проем, и в этом хаосе Джонхан отделился от Сынчоля. Он ощутил, как чья-то рука коснулась его задницы, но посчитал это случайностью, но секунду спустя рука резко схватила его задницу, и он вскрикнул, проталкиваясь сквозь бледно-голубой океан униформы в попытке убежать. Паника ударила его, как пощечина, когда он ощутил, как ещё больше рук потянулись к нему и хватали его. Вокруг него было так много людей, а он не знал, куда идти. Кто-то выхватил его из массы окружающих тел, и он на полсекунды испытал облегчение, пока не увидел, что это был не тот, кому он теперь принадлежал. Когда Сынчоль понял, что Джонхана больше нет за его спиной, в его груди вспыхнуло раздражение. Он оглянулся, мгновенно замечая длинные каштановые волосы, которые служили маяком. Он стал ещё более раздраженным, когда увидел, как Джонхана лапал один из соперников. Он начал толкать людей, и заключенные уступали ему дорогу. Вернон и Мингю шли прямо за ним без вопросов, как всегда, и Сынчоль повысил голос, чтобы его было слышно сквозь суету других заключенных. — Чоноп, у тебя есть две секунды, чтобы отпустить мою собственность, прежде чем я сломаю тебе нос, — предупреждает он. Глаза Джонхана нашли его, и на его лице смесь ужаса и облегчения. Его руки связаны перед ним, кончики пальцев едва выглядывали из-под рукавов. Чоноп прижал к его спине, его другая рука не была видна с точки зрения Сынчоля. Но судя по тому, как Джонхан извивался, не нужно быть гением, чтобы догадаться, где она. — Твоя собственность, да? Я не вижу на ней твоей метки, Эскупс, — насмешливо ответил другой. — Ты должен был пометить то, что принадлежит тебе, и, насколько я могу судить, эта симпатичная задница свободна. — Я заявил свои права, придурок, — прорычал Сынчоль, подходя ближе. Боковым зрением он увидел приближающихся Зело и Дэхёна и скрипнул зубами. Для драки ещё слишком рано. — Перекличка ещё даже не началась, ты уверен, что хочешь подраться прямо сейчас? Я надеру тебе задницу перед всеми. Ты же знаешь, что я это сделаю. Они смотрели друг на друга с минуту, и Чоноп смягчился с усмешкой, пихая Джонхана так сильно, что тот упал в объятия Сынчоля. — Мне всё равно не нужна твоя сучка, — плюнул он, уходя к своим людям, в то время как Сынчоль, Мингю, Вернон, а теперь и Джонхан, вернулись на свою территорию. Когда они доходят до остальных, Хоши вопросительно поднимает брови. Сынчоль, всё ещё раздраженный, только покачал головой, толкая Джонхана на землю перед собой. Брюнет взвизгнул, когда его колени и голени соприкоснулись с гравием. Он пытался встать, но его тут же толкнули обратно. Он посмотрел на Сынчоля, который глядел на него сверху вниз, и дрожь страха пробежала по его позвоночнику. Сглотнув, Джонхан склонил голову и сидел там, остро осознавая, как камни впивались в его кожу через штаны. Охранник стоял на приподнятой платформе из асфальта, которая находится в центре двора, и пронзительно дунул в свисток. Болтовня стихла, и охранник начал говорить. После первых нескольких слов Сынчоль отключился, привыкнув слышать одну и ту же речь каждый день. Сначала охранник называл каждому заключенному номер его удостоверения личности, трехзначный номер, за которым следовала первая буква его фамилии (например, номер Сынчоля — 290C). Это была самая монотонная часть — ожидание, пока назовут ваш номер, и ответ «здесь», как в школе. Затем он произнес речь о поведении и вакансиях в тюрьме и бла-бла-бла — Сынчолю никогда не было дела до этого. Наконец, он отпустил их, чтобы они делали всё, что хотят, до обеда в 12. — Заключенный 820Y? — крикнул охранник, и головы мгновенно повернулись в поисках новичка. Слабое «здесь» Джонхана едва слышно с его места на земле, и охранник оторвал взгляд от планшета, осматривая двор с нахмуренными бровями. Он просто пожал плечами мгновение спустя, когда не смог найти лицо, продолжая ежедневные объявления. — Как вы все знаете, душевая открыта для использования до 11:30, каждому заключенному выдается одно полотенце и одна мочалка на неделю, но они должны приносить свое мыло. Открыты две вакансии, обе на должности охранников, одна на кухне в качестве сборщика мусора, а другая для уборки душевых. Оплата будет определяться рабочими часами и приложенными усилиями, минимум 50₩. Вы можете свободно пользоваться крытым спортзалом, внешней зоной для упражнений и комнатой отдыха. Мы рекомендуем вам вести себя прилично, так как насилие не допускается и будет наказано. Если вы хотите позвонить, в столовой есть список для записи с часами приема. Если к вам пришел посетитель, вас проводят в комнату для свиданий и дадут 30 минут на разговор. В ту секунду, когда охранник отпустил их, Сынчоль рывком поднял Джонхана на ноги за куртку. Ноги Джонхана, который почти заснул, покалывали и болели от положения на коленях. Он потряс ими, чтобы вернуть хоть какую-то чувствительность и сбить камни, прилипшие к его штанам. Группа Сынчоля стояла на месте, пока остальные возвращались в кафетерий, чтобы отправиться в другие части тюрьмы. Когда толпа поредела, они пробрались внутрь, и Джонхана потянула за руку. Сынчоль вернулся с ним обратно наверх по лестнице в их общую камеру, его люди следовали за ним по пятам. Добравшись до компактной комнаты, Джонхан снова оказался на земле, на этот раз правая нога и бедро приняли на себя основной удар от падения. Он даже не пробыл здесь пары часов, а к полудню у него уже имелось несколько синяков. Он медленно сел и посмотрел на Сынчоля сквозь ресницы. Не зная, чего ожидать, он решил молчать, чтобы не злить лидера ещё больше. — Ты здесь всего несколько часов, а уже создаешь проблемы, — начал Сынчоль, развязывая форменную куртку на талии и отбрасывая её в сторону. Он щелкнул, и пятеро мужчин выстроились в линию, чтобы заблокировать прутья камеры. Они встали плечом к плечу, скрестив руки и глядя прямо перед собой, их лица были бесстрастны. — Ты доставляешь хлопот больше, чем стоишь. Джонхан издал возмущенный писк. — Это несправедливо! — закричал он. — Это не моя вина, что меня домогались! — Я разве позволил тебе говорить, сука? Оскорбление застало Джонхана врасплох, рычание в голосе Сынчоля было недвусмысленно и пугающе. — Но... — прежде, чем слово полностью слетело с его губ, одна рука крепко сжала его волосы, а другая — горло. Сынчоль поднял его, и в следующую секунду дыхание Джонхана прервалось, когда спина соприкоснулась с бетонной стеной напротив кровати. Он отчаянно старался убрать руку со своей шеи, но она только сильнее сжала горло, пока воздух не прекратил поступать. Джонхан боялся, что его трахею вот-вот раздавят. Он прекратил борьбу, но руки цеплялись за запястье Сынчоля. Джонхан был в полной власти мужчины, он был прижат к стене, а его ноги едва касались земли. У Сынчоля убийственный и холодный взгляд. Его челюсти сжаты, а ноздри раздувались, Джонхан никогда в жизни не испытывал такого страха. Его сердце колотилось со скоростью мили в минуту; его живот скручен так туго, что он думал, что его стошнит, единственной мысль в тот момент было: «Я сейчас умру». Вены на шее Сынчоля вздулись, его кожа покраснела от неукротимой ярости. — Никогда не смей мне перечить, — рявкнул он, голосом ниже, чем раньше. — Слушай меня, сучка, и слушай внимательно: не говори ни слова, пока не дадут разрешения. Не трогай меня без разрешения. Ты ничего не сможешь сделать, пока я не разрешу. Понял? — он подчеркивал каждое слово, дергая Джонхана за волосы. Брюнет кивнул, насколько позволяла чужая хватка. Его зрение поплыло, и он начал видеть точки, когда Сынчоль наконец ослабил хватку на его шее. Джонхан громко ахнул, задыхаясь, пытаясь втянуть воздух в легкие. Его бросили на землю, легкие горели, а шея пульсировала, его собственная рука поднялась к горлу. Глаза слезились, но он сморгнул слезы, не желая показывать ещё один признак слабости. Он заметил пятерых мужчин, которые всё ещё тупо смотрели на пустую стену напротив них. Рука Сынчоля вернулась к волосам, прежде чем он успел полностью восстановить дыхание, и поставили на колени, его обзор на пятерых мужчин загородило тело Сынчоля. Джонхан встал лицом к лицу с промежностью мужчины, и он уже знал, что скоро произойдет. Он слабо покашлял несколько раз, обнаруживая, что глотание теперь стало довольно болезненной задачей. —Мы начнем твои уроки позже; я сначала поставлю метку. Можешь думать, что это способ загладить вину передо мной за то, что ты меня разозлил, — главарь банды развязал шнурок на своих форменных брюках, спустил нижнее белье ровно настолько, чтобы вытащить свой член. Держа руку в волосах, он направил Джонхана вперед. — Открой, — слишком напуганный, чтобы ослушаться, Джонхан немедленно подчинился, закрывая глаза и открывая рот. Сынчоль шлепнул его по лицу своим членом, размазывая предэякулят по его раскрасневшейся щеке. — Язык наружу, — Джонхан высунул язык, как ему сказали, и слегка съежился, когда почувствовал, как член шлепнул его по языку, покрывая его горьким предэякулятом. — Соси, — скомандовал Сынчоль. Джонхан сделал, как ему сказали, прикрывая губы зубами, когда взял всю длину в рот. Не нужно снова злить Сынчоля. Его направили вверх и вниз, сначала медленно, и он пытался приспособиться к ощущению члена во рту. Учитывая телосложение Сынчоля, его широкие плечи и грудь, а также мускулистое тело в целом, Джонхан не удивлен, что его член тоже большой. Он толстый и длинный, и он никак не мог взять его весь в рот, когда он был только наполовину внутри и уже в глубине его рта. Джонхан сосал, благодарный, что Сынчоль сейчас с ним полегче обращался. Но Джонхан не глупый, и он знал, что это всего лишь начало, и долго это не продлится. Он понял, что прав лишь несколько мгновений спустя, когда хватка в его волосах усилилась, и он был вынужден принять весь член Сынчоля, пока нос касался его лобковых волос. Он зажмурился и пытался проглотить слюну, скапливающуюся во рту, одновременно стараясь не задохнуться. Сынчоль прижимал бедра вперед, и горло Джонхана невольно сжималось вокруг его члена, слезы текли по его щекам, когда он мокро давился. Он был вынужден делать неглубокие вдохи через нос, но воздух быстро заканчивался, и Сынчоль, похоже, был не намерен отпускать его в ближайшее время. Его руки дергались на коленях, желая оттолкнуть мужчину над собой, чтобы дышать. Он непрерывно скулил, вибрации вместе с ощущением того, как его горло сжимается вокруг члена Сынчоля, заставили его стонать. Джонхан подавился слюной, когда ему наконец позволили дышать, и едва успел выдохнуть, как Сынчоль снова трахал его рот. Единственное, что он мог сделать, это сидеть и терпеть, пока его удерживали на месте, откинув голову назад, со слезами, текущими по его лицу, и слюной, стекающей по подбородку, пока он задыхался и давился, когда чужой член снова и снова вталкивался ему в горло с неослабевающей скоростью. Его лицо обожгла пощечина, от которой его глаза распахнулись и встретились с глазами Сынчоля, чьи брови нахмурились. — Держи глаза открытыми, — это всё, что сказал мужчина, не выглядя нисколько взволнованным. Джонхан тяжело дышал через нос, и ему трудно было держать глаза открытыми. Они продолжали наполняться слезами, которые ему приходилось смаргивать, и Сынчоль дарил ему пощечину каждый раз, когда они оставались закрытыми слишком долго. После нескольких толчков Сынчоль полностью отпустил Джонхана, обхватив себя рукой и быстро надрачивая. Джонхан тяжело дышал, чувствуя себя собакой, пытаясь отрегулировать свое дыхание и прийти в себя после траха в горло. Сынчоль ещё больше запрокинул голову назад и кончил со стоном «Блядь». Джонхан закрыл глаза, когда первая струя спермы достигла его лица. Струи спермы разбрызгивались по его лицу, покрывая его от лба до подбородка. Часть попала ему в рот, и Джонхан хотел выплюнуть её, но Сынчоль заткнул ему нос и обхватил рукой его шею, заставляя его с гримасой проглотить сперму во рту. Он открыл рот, чтобы показать, что её больше нет, и только тогда Сынчоль отпустил его. — Посмотри на себя, весь в моей сперме, как шлюха. Мне кажется, так он выглядит красивее, что думаете, мальчики? Унижение заставило лицо Джонхана гореть, когда он услышал безразличные бормотания согласия от пяти мужчин. Чужой палец пробежался по сперме на его щеке, вдавливая её в кожу, и мужчина засунул его в рот Джонхану, который облизнул палец, и Сынчоль повторил действие, пока на лице не осталось больше спермы, скармливая её всю податливому брюнету. — Хорошая мальчик, — пробормотал Сынчоль, и Джонхан снова открыл глаза. Мужчина провел пальцами по его волосам, теперь нежно, и это разительно отличалось от того, как с ним обращались всего несколько минут назад. Он снова заправил нижнее белье и завязал штаны. Оглядываясь через плечо, он крикнул: — Вону. Сынчоль двинулся, когда человек с кошачьими глазами пошел вперед. В его руке было что-то похожее на ручку, но когда он подошел ближе, Джонхан увидел, что к корпусу ручки был прикреплен крошечный моторчик, а конец выглядел как заостренный провод. Сынчоль наблюдал за реакцией Джонхана и видел его опасения. — Чтобы официально попасть под мою защиту, ты должен носить мою метку, — объяснил он, и Джонхан настороженно посмотрел на него. — Подними правый рукав и вытяни запястье. Джонхан колебался, и рука, которая всё ещё касалась его волос, предупреждающе дернулась. Он сглотнул, переводя взгляд с Сынчоля на машинку в руке Вону. Вону становится на колени перед ним, и Джонхан увидел в его другой руке небольшой контейнер с черными чернилами. Он снова посмотрел на Сынчоля. — Татуировка? — его голос хриплый и не звучал как следует. — Что я говорил о разговорах? — Сынчоль изогнул бровь, и Джонхан захлопнул рот. Видя, что у него нет другого выхода, он закатал правый рукав до локтя и обнажил внутреннюю часть запястья. Вону, должно быть, думал, что он слишком медленный, потому что он схватил руку Джонхана и потянул её на себя, скорость, с которой он двигался, заставила длинноволосого мужчину ахнуть. Вону нажал кнопку, и самодельная ручка для тату ожила с приглушенным жужжанием. Его запястье удерживали в удивительно крепкой хватке, когда Вону опустил кончик в чернила и начал свою работу. Это был болезненный процесс, игла безостановочно впивалась в его руку, пока аккуратное тату S.COUPS не образовалось на его бледной коже. Это заняло не больше пяти минут, но тем не менее это были мучительные пять минут, и к концу этого процесса Джонхан было снова почти в слезах, кусал кулак и прятал лицо в штанине Сынчоля. Закончив, Вону выключил устройство, отложил его в сторону и достал антибактериальную салфетку из кармана куртки. Джонхан шипел, вытирая раздраженную и нежную кожу, а когда Вону отпустил его руку, он прижал её к груди с жалобным сопением. — Спасибо, Вону. Мужчина коротко кивнул, используя ещё одну антибактериальную салфетку, чтобы очистить кончик ручки для татуировки. После этого Сынчоль отпустил пятерых мужчин. — Мы встретимся после обеда, — сказал он и повернулся обратно к Джонхану, который осматривал свою новую татуировку и осторожно вытирал слезы. Сынчоль сел за крошечный стол у стены рядом с кроватью на неудобный пластиковый стул. Он подозвал Джонхана, и тот поднялся на нетвердых ногах, пробираясь к Сынчолю несмелыми шагами. Он сел на колени Сынчоля и отвел взгляд сторону, щеки краснели от смущения. Сынчоль повернул его лицо, поднося палец к подбородку, и Джонхан поежился под его пристальным взглядом, пока гангстер просто... смотрел на него. Он хотел отвернуться, чувствуя себя неловко в затянувшейся тишине, но затем Сынчоль сказал. — Ангел, — он встретился взглядом с Сынчолем и почти хотел что-то сказать, но спохватился и нахмурил брови, надеясь, что это передаст его замешательство. — Я назову тебя Ангелом. Тебе подходит. Твои длинные волосы, красивые глаза и нежное лицо. Джонхан будет похоронен на глубине трех метров, но никогда не признается, что ему нравится это имя. Он снова посмотрел на свою татуировку, ему не терпелось задать вопрос, но он уже по горло был сыт тем, что злил Сынчоля. Поэтому он импровизировал. Он поднял руку и указал на татуировку. — Что ты хочешь? Говори. — Это... — голос Джонхана сорвался, горло саднило и першило, но, несмотря на это, он прочистил его и попытался снова. — Это твое имя? — Да. Все, кто не в моей команде, знают меня только как Эскупса. С этой тату на руке, люди здесь будут знать, что с тобой не стоит шутить. Но тебе не разрешается так меня называть, — на взгляд Джонхана, выражающего замешательство, Сынчоль усмехнулся. — Что? Ты думаешь, что раз ты теперь мой маленький питомец, то можешь обращаться ко мне по имени? Я так не думаю. Но я дам тебе выбор. К счастью для тебя, я сегодня довольно великодушен, и ты определенно заслужил мое прощение своим милым маленьким ротиком. У тебя есть три варианта: хозяин, сэр или папочка. Джонхан покраснел от последнего слова, щеки стали пунцовыми, а брови Сынчоля взлетели вверх. — О? Что за реакция? — поддразнил он. — У моего невинного Ангела случайно нет дэдди кинка? — Джонхан быстро покачал головой, и Сынчоль цокнул, просовывая руку за пояс Джонхана, чтобы ущипнуть его за бедро, удерживая его неподвижно, когда он вскрикнул и отстранился. — Не лги мне, Ангел. Я ненавижу лжецов. Что ты выберешь? Он тянул так долго, как только мог, теребя закатанный рукав и не желая выставлять себя напоказ ответом. Но Сынчоль — человек терпеливый, который не любил, когда его заставляли ждать, и он снова ущипнул Джонхана, рука переместилась дальше по коже на стык таза и бедра. Нога Джонхана дернулась, и болезненный писк сорвался с его губ. Сынчоль скрутил кожу между пальцами, и Джонхан извивался в его хватке. —Папочка! Я выбираю папочку! — закричал он, фыркая от облегчения, когда его измученная кожа освободилась. Сынчоль вытащил руку из штанов Джонхана, и тот снова оказался на полу, на него смотрели свысока со снисходительной ухмылкой, от которой нервы снова напряглись. — Поскольку у меня ещё есть время, как насчет того, чтобы начать с первого урока?

Комната для свиданий 13 - 11:26 утра, Сунён

Сунён расплылся в улыбке, как только сопровождающий его охранник покинул комнату, и дверь закрылась с тихим щелчком. Он направился к стойке, сияя при виде человека, сидящего по ту сторону стекла, разделяющего их. Другой человек балует его легкой улыбкой, когда он отодвигает свой стул, чтобы сесть. — Привет, любовь всей моей жизни. — Привет, один из шести идиотов, которые попали под арест, — ехидно ответил Джихун, фыркая, когда улыбка Сунёна превратилась в надутые губы. — О, да ладно тебе. Ты же скучаешь по мне, Джихун-и. Скучаешь по моему чле... — Нам есть о чем поговорить по поводу воссоединения семьи, — прервал его Джихун, с отвращением морща нос. — Кстати, ты отвратителен. В любом случае, нам нужно выбрать место, которое подойдет всем. Сунён опустил губы и хмыкнул, постукивая пальцами по подбородку. — Ну, ты же знаешь, как все любят поесть. Может быть, что-нибудь достаточно большое, чтобы всем было удобно. Джихун кивнул, поджав губы. Он рассеянно разглядывал свои ногти. — А как насчет корейского барбекю в обеденное время? — он поднял глаза на Сунёна, выгнув бровь. — Эх, они, как правило, более заняты во время обеда, я бы предложил, может, на час или два позже, когда мы сможем занять несколько столов без проблем, — ответил мужчина, — У них, может быть, немного не хватает персонала, учитывая, что мы придем позже, но это нормально, — он скрестил руки на металлическом столе, наклоняясь вперед. Они смотрели друг на друга несколько секунд, и Джихун усмехнулся, качая головой. — Ты выглядишь так, будто хочешь меня поцеловать. — А что если и так? Я не уже могу... восемь месяцев. Как будто я поклялся в безбрачии! — пожаловался Сунён, и глаза Джихуна тут же сузились. — Если ты хотя бы подумаешь засунуть свой член в задницу какой-нибудь тюремной шлюхи, я отрежу тебе яйца, — прошипел он, и вместо того, чтобы испугаться угрозы, Сунён снова улыбнулся. — Видишь? Ты скучаешь по мне. Джихун закатил глаза. — Ну и что, если скучаю? — передразнил он. — Не волнуйся, детка. Я, может, и преступник, но я верный парень. Единственная задница, которую я хочу трахнуть, это твоя. — Как романтично, — невозмутимо произнес Джихун. Охранник, сопровождавший Сунён, просовывает голову в комнату. — Две минуты, — говорит он, прежде чем снова закрыть дверь. — Ты вернешься на следующей неделе, да? — Конечно, я же идиот, я прихожу сюда каждый понедельник последние пять месяцев, — проворчал Джихун, вставая. Их глаза снова встретились, и его взгляд смягчился от дурацкой улыбки Сунёна, которая всегда была, независимо от того, хвалил ли его Джихун или оскорблял. — И, да, я скучаю по тебе, Ён-а. Кажется, его улыбка стала ещё ярче. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, придурок. Передай Вернону, что Сынкван всё ещё дуется, — он улыбнулся, а Сунён засмеялся. — И дайте угадаю, он ещё злится на Чоль-хёна? — Наш Кванни, как мы обнаружили, может быть очень злопамятным. Но поскольку это не мешает его работе, — пожал плечами Джихун, — мы оставим его в покое. — Время вышло, — охранник снова появился в комнате и стоял у двери, и Сунён встал, стул заскрипел по полу. Он поднял палец в форме сердца и позволил увести себя, и если Джихун стоял там и смотрел на него, ему не нужно было знать.

После обеда свободное время - 14:20, Джонхан

После обеда Сынчоль и пятеро мужчин вернулись в камеру, пока Джонхан ничего не подозревал. Как и сказал главарь банды, когда люди мельком увидели чернила на внутренней стороне его запястья — его рукав был всё ещё закатан, чтобы не раздражать кожу — руки, которые пытались его ощупать, не тянулись к нему, даже пока он в одиночку прошел через очередь за обедом, когда Сынчоль приказал ему принести оба их подноса. Он невербально умолял мужчину, широко раскрыв глаза. Разве он не помнил, что случилось тем утром? Однако Сынчоля, очевидно, не волновало, что он был напуган, и Джонхану потребовалось лишь слегка прищуриться и съёжиться, чтобы пробраться в очередь в конце кафетерия. Женщина в начале очереди бросила на него неодобрительный взгляд, когда он схватил два пластиковых подноса, но прежде чем он успел попытаться объясниться, она посмотрела на его запястье и сказала ему идти вперед. Остальные сотрудники не моргнули глазом, просто дав ему по две порции каждого блюда. Получив два бумажных стаканчика с водой, Джонхан вернулся к столу так быстро, как только мог, ничего не пролив, слишком хорошо понимая, что на него пристально смотрят. Сынчоль вознаградил его унизительным похлопыванием по голове. И теперь пятеро мужчин образовали круг, Сынчоль сидел в пластиковом стуле у стола, Хоши и The8 на нижней койке, Вернон стоял спиной к стене рядом со столом, а Мингю и Вону сидели на полу. Джонхан неловко стоял сзади, не понимая, что происходит и что делать. Он кусал нижнюю губу, теребя пальцами рукав. Сынчоль в конце концов, кажется, вспоминал о его существовании, поскольку он наконец обратил свое внимание на брюнета. Пятеро мужчин естественно последовали за его взглядом, и Джонхан неловко переменился с ноги на ногу. — Он ведь не останется здесь, правда? — спросил Вернон, и Хоши усмехнулся. — Какого чёрта он там... мы ничего о нём не знаем. Ему пока нельзя доверять. Насколько нам известно, он может быть зверьком этих ублюдков из NCT, — плюнул он. —И куда он пойдет? — спросил Мингю, осматривая мужчину с ног до головы с невозмутимым лицом. — Посмотри на него... он не может ни с кем драться. Он ходячий скелет, — Джонхан опустил взгляд на свое тело, с каждой секундой смущаясь. Они просто говорили о нем, как будто его и не было рядом. —Ангел, — Джонхан посмотрел сквозь ресницы, поднимая руку, чтобы убрать волосы, упавшие на лицо. Сынчоль смотрел на него с непроницаемым взглядом, медленно потирая руки. Кажется, он принимал решение через несколько секунд и фыркнул через нос. — Иди, найди себе занятие. — А-а? — Джонхан открыл рот, на его лице появилось выражение недоверия. — Ты меня слышал. Ты не можешь здесь оставаться, Сунён прав, тебе пока нельзя доверять. Мы ничего о тебе не знаем, ты ничего о нас не знаешь, и мы не собираемся рисковать. — Н-но... но что, если кто-то нападет на меня? — спросил Джонхан, слыша, насколько жалостливо и испуганно это прозвучало. — Ты носишь мою метку. Только придурок будет пытаться связываться с меченой сучкой. Иди. —Но... — бровь Сынчоля дернулась, и Джонхан закрыл рот, сглатывая. Он смотрел на свое татуированное запястье, на пятерых мужчин и на Сынчоля, все они с нетерпением ждали, когда он уйдет. Он кивнул, больше себе, чем кому-либо другому, успокаивая свое колотящееся сердце, и вышел из камеры. Джонхан пошел по коридору в направлении ступенек, ведущих в кафетерий, на трясущихся ногах. Его шаги были медленными и неуверенными, и он не знал, куда идти. Он помнил, как охранник указал ему на крытый спортзал и комнату отдыха, проходя мимо рано утром, когда он только пришел, но он был слишком занят слезами и внутренней паникой, чтобы обращать внимание на что-либо. Потерявшись в собственных мыслях, он едва не споткнулся, натыкаясь на испорченную пятую ступеньку снизу и хватился за поручень. К счастью для него, в кафе было пусто, если не считать звуков, доносящихся с кухни, персонала, убирающего и готовящего ужин, и пары охранников, которые не реагировали на его почти падение. Джонхан покраснел в любом случае, осторожно ставя ноги на последние несколько ступенек. Когда Джонхан коснулся пола, он неуверенно огляделся. В передней части кафе были две двери, ведущие вниз по двум коридорам, и он понятия не имел, какую из них выбрать. Джонхан раздумывал, стоит ли просто выбрать одну и посмотреть, что из этого выйдет, но быстро решил, что вероятно, не очень хорошая идея. Поэтому вместо этого он подошел к ближайшему охраннику, подсознательно сворачиваясь, чтобы казаться меньше по мере приближения. —Э-э... извините? — мужчина посмотрел на него непонимающе, но ничего не сказал. — Какую дверь мне нужно открыть, чтобы попасть в комнату отдыха? — охранник, чье имя было указано на маленьком значке на левой стороне его черной униформы, Ли Суман, поднял руку и указал на ближайшую к ним дверь справа. — Спасибо, — Джонхан почтительно склонил голову и пошел к двери. В ту секунду, когда он её открыл, он мог по звуку определить, куда ему нужно было идти. Там было несколько дверей, из которых остались открыты только две. Из открытой двери с левой стороны коридора доносился звук тяжестей, падающих на пол и лязгающих по металлическим стойкам для тяжестей, и напряженные стоны. Джонхан перешел на другую сторону широкого коридора, желая как можно дальше быть от тех, кто находился в спортзале. Он пошел дальше ко второй открытой двери, которая, как он знал методом исключения, являлась комнатой отдыха, и заглянул внутрь. Здесь было больше людей, чем он ожидал, но все они были заняты. Некоторые сидели вокруг стола, играя в карты в середине комнаты, некоторые сидели вокруг телевизора в дальнем левом углу, а другие занимались разными делами, например, читали, писали или разговаривали. Здесь было два охранника, один у двери, а другой просто ходил по комнате. Джонхан почувствовал себя не в своей тарелке, когда медленно вошел в комнату. Может быть, он мог просто сесть в угол и стать невидимым. Но как раз в тот момент, когда он начал идти в угол, кто-то хлопнул его по плечу, и он резко вздрогнул, вскидывая руки, чтобы закрыть лицо. —Воу, воу, я не причиню тебе вреда! — сказал голос, мягкий и почти женский, и Джонхан выглянул из-за его рук. Мужчина перед ним был... симпатичный, мягко говоря. У него было маленькое лицо, прямой нос и пухлые губы. Его светлые волосы были собраны в высокий хвост, а длинная челка ниспадала на левую сторону лица. —Я не знал, что ты будешь такой нервный, — хихикнул парень, поднимая руку, чтобы откинуть челку в сторону и заправить волосы за ухо. — Я Минги, но ты можешь звать меня Рен. — Д-Джонхан. Я... Джонхан, — произнес он, выпрямляясь из своей оборонительной позиции. Рен протянул ему руку, и Джонхан пожал её, отмечая, что его руки выглядели такими же изящными, как и его собственные. Он хотел спросить, что, черт возьми, сделал такой парень, как он, чтобы оказаться здесь, но понял, что они похожи лишь внешне, и он будет выглядеть только лицемером. — Ты, кажется, не очень уверен в своем имени, — сказал Рен с улыбкой. Джонхан неловко посмеялся. — Если честно, то нет, — он провел пальцами по волосам, а Рен дважды осмотрел его руку. Сначала Джонхан не понял, на что тот глядел, поэтому тоже уставился и понял, что дело было в тату. — О. — Могу ли я рассмотреть ближе твое запястье? — Джонхан протянул ему руку, и Рен изучал чернила, прежде чем снова посмотреть на него, глаза его загорелись. — Тебя пометил Эскупс? — Да... — Джонхан не понимал, почему он был так взволнован, услышав это, и Рен, должно быть, понял это по его лицу. — Это значит, что мы можем быть друзьями! Я в банде братьев SEVENTEEN, NU'EST. — Братьев...банда? — Хм? —Подожди. Ты не знал? Ты не знаешь, кому ты принадлежишь? — Рен выглядел таким же сбитым с толку, как и Джонхан. — Я... нет. Я только сегодня сюда приехал и меня поселили в комнате с пап... Эскупсом. Я не знаю, что такое SEVENTEEN... Если Рен заметил его промах, он не показал этого. Вместо этого он повел Джонхана в более уединенную часть комнаты, и они сели за пустой стол. Рен наклонился вперед на локтях и понизил голос. Поняв намек, Джонхан тоже наклонился вперед, чтобы послушать. — SEVENTEEN — это банда из двенадцати человек. Их лидер — Сынчоль, более известный как S.Coups. Они своего рода большая шишка. Их команда полна хладнокровных киллеров, хакеров правительственного уровня и гениев. Шестеро из них, которые оказались в тюрьме, на самом деле были на задании с нами, и нас тоже поймали. Мы считаем, что это была подстава от одного из наших информаторов, который был конченным уродом и просто хотел больше денег, чем мы договаривались, но мы отказались, и он нас предал. Жадный ублюдок, — проворчал блондин последнюю часть, глядя в сторону и качая головой. — Но это не имеет значения. Суть в том, — он схватил руку Джонхана, указывая на чернила на ней. — Ты помечен одним из самых могущественных и устрашающих главарей банд в округе. И мы союзники. — Союзники? — М-м-м! — Рен взволнованно кивнул с милой улыбкой. — Мы все очень близки. Купс и JR знают друг друга уже некоторое время». — Кто такой JR? — Лидер NU'EST, и мой парень. Джонхан кивнул. Ему нужно усвоить и обработать так много информации, что голова шла кругом. Первый день в тюрьме, а он уже в банде. Ну... если Джонхан принадлежал главарю банды, являлся ли он частью банды? Он не знал. Но это было слишком. Как его жизнь вообще дошла до этого? Рен наклонил голову, он увидел, как крутятся шестеренки в голове Джонхана. — Ты в порядке? — Да, это... Просто слишком много информации для осмысления. — Понятно. Но, эй, теперь у тебя есть тюремный друг! — прощебетал Рен, и Джонхан тоже удивляется, как этот парень может быть таким жизнерадостным, когда он а) был в тюрьме и б) дружил с бандой, полной... цитата «хладнокровных киллеров». С другой стороны, это вполне могло означать, что его собственные члены банды ТАКЖЕ были хладнокровными убийцами, и Джонхан не хотел думать ни о чем из этого. Он думал, что его вырвет сразу же, если его воображение разыграется. — Ты выглядишь так, будто переживаешь экзистенциальный кризис. — Один из многих. Рен разразился смехом, и Джонхан словил себя на том, что улыбался от этого заразительного звука. — Поверь мне, ты привыкнешь... ко всему этому, — уверял Рен. — Банда, тюрьма и ещё я. Красавчики должны держаться вместе, верно? — он подмигнул, и Джонхан усмехнулся, это был его первый искренний смех с тех пор, как началась вся эта заваруха, из-за которой он здесь оказался. — Правильно, — он постукивал пальцами по мягкой поверхности складного стола и думал. — О! — Да? — Что такое NCT? Хоши что-то сказал о том, что я потенциально могу быть их зверьком? Но я даже не знаю, кто это. Мрачный взгляд пробежал по лицу Рена, и Джонхан приподнял бровь. — Ещё одна вещь, о которой тебе нужно знать... это наши соперники. NCT и B.A.P... SEVENTEEN и NU'EST никогда не ладили с этими придурками. Мы соперники с NCT уже несколько лет — они не знают, как оставаться на своей стороне города — но B.A.P появились совсем недавно. Они заключили с NCT договор, что вполне уместно, учитывая, что обе группы состоят из жадных до власти придурков. Но у нас также есть ещё один союзник. Некоторые участники EXO оказались в той же ситуации, что и мы. Прямо попали в подставу, — Рен покачал головой. — Честно говоря, это, вероятно, было то же самое... Я отвлекаюсь от темы. Он сделал паузу, чтобы закрыть глаза и перевести дух. Когда Рен снова их открыл, он серьезно посмотрел на Джонхана. — Избегай B.A.P и NCT любой ценой. Твоя татуировка может защитить тебя, когда Сынчоля нет рядом, но не от них. Им плевать, кто тобой владеет, если они тебя загонят в угол, они сделают всё, что захотят. Каждый участник B.A.P носит красный кусок ткани на запястье, а у людей NCT есть прорези на бровях. Если ты один и видишь эти знаки, убирайся оттуда к черту. Понял Он ждал, пока Джонхан кивнет в знак понимания, и снова улыбнулся. — Хорошо. Ты умеешь играть в карты? — Ага... — Круто, пойду возьму колоду. Джонхан наблюдал за тем, как Рен встал и подбежал к небольшому ящику с несколькими играми и колодами карт, и вздохнул про себя. Это уже был адский день, и он даже не закончился, не говоря уже о том, что это был только первый день. Он отсек любые мысли о будущем, потому что знал, что это только сделает его параноидальным и тревожным. Поэтому вместо этого он решил наслаждаться тем фактом, что у него есть друг — гангстер, который определенно совершил незаконные вещи и у которого, возможно, на руках кровь, но он добр к нему, так что всё равно был ему другом. Во что превратилась его жизнь?

Вечерняя перекличка - 21:30

Джонхан направился к гравийному двору снаружи кафетерия вместе с Сынчолем, который крепко держал его за руку, когда они протискивались через дверной проем, который слишком был мал для того количества людей, пытавшихся пройти через него одновременно. Мужчина шел так, чтобы Джонхан оказался перед ним. Хватка за руку была болезненной, но брюнет считал, что в его интересах не жаловаться. Кажется, сейчас Сынчоль был в хорошем настроении и он не хотел ничего менять. Прожекторы включились, чтобы осветить двор в тускнеющей летней ночи, солнце немного село после начала ужина. Огни были ослепительно яркими, окружая периметр, образованный высокими заборами с колючей проволокой сверху. Крылатые насекомые летали вокруг огней, и звук сверчков можно было услышать в мирном ночном воздухе. Это была прекрасная ночь, и Сынчоль предпочел бы провести её где угодно, но не здесь. За решеткой в ​​дурацкой униформе. После переклички заключенным приказали разойтись по камерам на ночь, предупредив, что любой, кто выйдет из камеры через десять минут, будет оштрафован. Все повернулись, чтобы вернуться внутрь, но Джонхан остался на месте, SVT держались так же, как и утром, и ждали, пока толпа уменьшится, прежде чем войти. Джонхан оглядел пустеющий двор и встретился взглядом с Реном, который подмигнул ему и послал ему поцелуй, что в свою очередь заставляет его улыбнуться. Сынчоль заметил и проследил за его взглядом. — Я вижу, ты познакомился с Минги, — произнес он. Джонхан посмотрел на него, и тот слегка кивнул, давая разрешение ответить. — Я встретил его в комнате отдыха. Он сказал, что SEVENTEEN и NU'EST — союзники, — ответил он, и его голос перешел в вопросительный тон. Сынчоль кивнул. — Это так. Они молчали, пока не поднялись по лестнице и не вошли в свою камеру, и охранник не запер двери. Джонхан сел на нижнюю койку, разглядывая одеяло, но не делая никаких движений, чтобы развернуть его. Джонхан оглянулся на Сынчоля и увидел, как мужчина снимал рубашку. Он повернулся спиной к Джонхану, смотрящему на очерченные мышцы, которые перекатывались и двигались при каждом движении. Единственный источник света исходил из коридора, едва ли лунный свет пробивался через единственное крошечное зарешеченное окно высоко на стене. Джонхана вывел из транса голос Сынчоля. — Завтра ты начнешь тренироваться с Мингю во время утреннего отдыха и с Сунёном во время дневного отдыха. Имя Мингю вызвало у него укол страха в груди. — Тренироваться? С Мингю? Почему Мингю? Сынчоль бросил на него взгляд через плечо, который заставлял его вздрагивать каждый раз. — Я пропущу это мимо ушей, потому что это твой первый день, и ты новичок во всем. Ты слаб. Тебе нужно нарастить немного мышц, поэтому Мингю будет твоим персональным тренером. Он терпеливее меня, и ещё у меня есть дела поважнее. Так что, начиная с завтрашнего дня, ты будешь ходить с ним в крытый спортзал по крайней мере на час. Затем во время дневного отдыха ты будешь ходить в открытый спортзал для тренировок по самообороне с Сунёном. — Но, папо... — Ангел. В его тоне слышна решительность, и Джонхан склонил голову. — Хорошо. — Хороший мальчик. А теперь расстели одеяло и иди спать. Завтра у тебя будет долгий день, и я не хочу слышать жалобы. Понял? — Да, папочка, — ответил Джонхан, потянувшись к одеялу. Он встал, чтобы вытянуть половину на бетонную плиту, и лег сверху, натягивая другую половину на себя. Джонхан ёрзал, пытаясь найти более-менее удобное положение, но в конце концов сдался и просто закрыл глаза, не желая ничего, кроме как заснуть после такого дня. Он слышал, как Сынчоль забрался на верхнюю койку, и через несколько мгновений свет в коридоре погас, заливая камеру полной темнотой. Джонхан услышал, как люди в камерах вокруг него двигались, доносилась пара приглушённых голосов, и он свернулся в клубок. Реальность его ситуации наконец обрушилась на него — «Я в тюрьме» — и это ощущалось так, будто на его грудь разом упала тонна кирпичей. Джонхан заплакал, зажимая рот рукой, чтобы не издать ни звука. Он обхватил себя рукой и подтянул колени к груди. Его глаза были зажмурены, но из них текли слезы, а сердце болело. Он дрожал и надеялся, что Сынчоль спал и не слышал его всхлипов и прерывистого дыхания. Джонхан не знал, который был час, когда он наконец заснул, но радовался временному облегчению, когда в итоге тело расслабилось на жесткой кровати, а слезы высохли на щеках.