Through The Looking Glass/ Сквозь зазеркалье

      Берди зачесала назад свои длинные волосы и закрепила пояс с инструментами, который привычно и успокаивающе оттягивал её бок. В каждом кармане лежали необходимые вещи: плоскогубцы, гаечный ключ, отвёртка и маленький молоток, который, как она надеялась, теперь станет не просто инструментом. Она надела пару тяжёлых перчаток, взяла лом, и её сердце забилось ровно, но напряжённо. В её сознании промелькнул вчерашний ужас: окровавленный мужчина, крики, паника на улице — и дикий страх, который не давал ей уснуть до рассвета. Но когда наступил день, страх сменился решимостью. Если она собиралась защитить дедушку и Гэнди, ей нужно было убедиться, что в здании безопасно, и найти других людей или какие-нибудь припасы, оставленные другими жильцами, которые, возможно, уже сбежали. Она осторожно прошла по коридору к входной и боковой дверям здания. Используя старые толстые одеяла, она завесила и заклеила скотчем каждый дверной проём, создав импровизированное укрытие, которое закрывало обзор изнутри. Она знала, что это не остановит того, кто решит проникнуть внутрь, но, по крайней мере, сделает её присутствие здесь менее заметным. Она проверила замки, дёргая за каждую дверь, пока не убедилась, что никто не сможет легко войти. Вернувшись в дом, она сделала глубокий вдох и начала с первой квартиры на своём этаже. Она постучала, ожидая хоть какого-нибудь звука внутри. Ничего. Она вытащила ломик и открыла дверь, войдя в тёмную пустую квартиру. Там было пугающе тихо — слишком тихо. Квартира выглядела так, будто её в спешке покинули: повсюду была разбросана одежда, на столе остался недоеденный завтрак, а в гостиной валялся перевёрнутый стул. Кто бы здесь ни жил, он ушёл, и быстро. Она быстро осмотрела каждую комнату, взяла на кухне пару банок с едой и вышла. На одну квартиру меньше. Людей нет. Никаких проблем. Следующая квартира была почти такой же — покинутая в спешке, как будто семья исчезла в процессе переезда. Берди взяла пакет с рисом и бутылку воды и вернулась в коридор, чувствуя, как успокаивается. У неё всё получалось. Квартиры были пустыми, и она быстро шла вперёд, чувствуя себя увереннее с каждой открытой и закрытой дверью. К тому времени, как она добралась до четвёртой квартиры, руки Берди двигались почти автоматически, её чувства обострились, а уверенность возросла. Она повозилась с ломом, но в конце концов открыла дверь, готовясь к новой тишине. Но на этот раз, когда она вошла в гостиную, в нос ей ударил кислый, гнилостный запах, воздух был густым и зловонным. Она сморщила нос, её желудок скрутило. Что-то не так. В гостиной было темно, шторы задернуты, и всё выглядело нетронутым — никаких признаков поспешного ухода. Тишина была густой, давящей, но она сказала себе, что это просто нервы. Она сделала ещё один шаг, и звук её собственного дыхания показался ей громче, чем ей хотелось бы. Она направилась на кухню, оглядывая шкафы в поисках чего-нибудь, что можно было бы взять с собой. Когда она потянулась за банкой на столешнице, из коридора донёсся слабый шорох. Она замерла, кровь застыла в жилах. Этот звук она не могла игнорировать — тихий, шаркающий звук, доносившийся из спальни. Она медленно попятилась от стола, инстинктивно потянувшись рукой к лому. Она осторожно шагнула к двери спальни, чувствуя, как бешено колотится сердце. Дойдя до двери, она помедлила, прижалась ухом к дереву и прислушалась. Ничего. Просто тишина. Берди выдохнула, слегка ослабив хватку. Может быть, это просто звук оседающего здания или застрявшего внутри животного. Она собралась с духом и толкнула дверь, привыкая к тусклому свету, и осторожно шагнула внутрь. Затем она увидела это. Пожилой мужчина стоял в центре комнаты спиной к ней, его голова была наклонена в сторону, как будто он спал на ногах. На нём была чистая пижама. У Берди перехватило дыхание, когда её пронзил страх. Мужчина выглядел вполне нормально, но его кожа была болезненно-серой, плечи опущены, а руки дрожали. НЕТ… подумала она с бешено колотящимся сердцем. Пожалуйста, нет. Прежде чем она успела отступить, он обернулся, его взгляд был пустым и расфокусированным, а с губ сорвался низкий гортанный стон. Его зубы стучали, и когда он посмотрел на неё, что-то внутри него ожило — голод, инстинкт. Берди отшатнулась, едва не споткнувшись о собственные ноги. Она хотела закричать, но звук застрял у неё в горле, и она могла лишь в ужасе наблюдать, как он бросился к ней, протягивая руки и всё громче стеная. — Отойди! — прошипела она дрожащим голосом. Она подняла лом, крепко сжимая его, но руки у неё дрожали. Ей никогда не приходилось использовать его ни на ком — не говоря уже о ком-то вроде этого. Он, пошатываясь, двинулся вперёд, открыв рот, в котором не хватало зубов, и уставился на неё с леденящим, бессмысленным голодом в глазах. Когда он приблизился, Берди запаниковала и замахнулась ломом, целясь ему в плечо. Она нанесла удар, но, похоже, это только разозлило его ещё больше. Он шагнул ближе, и она попятилась, чуть не споткнувшись о брошенную на пол туфлю. Она снова замахнулась, целясь наугад, и лом с глухим стуком отскочил от его руки. Он едва вздрогнул. — Давай, — прошептала она сквозь стиснутые зубы, и её сердце заколотилось, когда она отшатнулась назад и врезалась в стену. Она снова замахнулась, на этот раз ударив его в грудь, но он подался вперёд, вынуждая её неуклюже отступить в сторону, пока она пыталась убежать. Лом казался тяжёлым и неудобным в её руке, и она проклинала себя за то, что не взяла более подходящее оружие — что-нибудь быстрее и легче. Он потянулся к ней, его пальцы коснулись её руки, и она вскрикнула, увернувшись, и снова замахнулась, на этот раз ударив его по ногам. Удар на секунду вывел его из равновесия, но он почти сразу же выпрямился, застонал и двинулся вперёд, широко раскрыв рот, словно уже мог почувствовать её вкус. Берди ударилась спиной об угол комода и поморщилась, в отчаянии оглядывая комнату. Она должна была покончить с этим — она не могла позволить ему подойти ближе. Собравшись с силами, она крепче сжала лом, подняла его над головой и с силой опустила, целясь прямо в его череп. Её первый удар пришелся в цель с глухим хрустом, но он все еще двигался, мотая головой из стороны в сторону. Она ахнула, собственная паника подстегивала его неумолимое приближение. Она снова подняла лом, дрожа от волнения, и нанесла еще один удар, на этот раз изо всех сил. Лом с тошнотворным хрустом вонзился ему в череп, и его тело обмякло, рухнув у её ног. Берди отшатнулась, её грудь вздымалась, пока она пыталась перевести дыхание. Она почувствовала, как к горлу подступает желчь, когда она уставилась на тело, и осознание того, что она только что сделала, нахлынуло на неё, как тёмная туча. Она попятилась, её руки дрожали, а разум отказывался верить. Её рвало в углу комнаты, пока она не смогла остановиться. Это был не кошмар, это была её новая реальность. Подойдя к раковине, она как можно лучше прополоскала рот. Переминаясь с ноги на ногу, она уставилась на труп. —Извините, мистер Грейсон. — Она пробормотала что-то себе под нос. Теперь, когда у нее было время отдышаться и поразмыслить об этом взаимодействии, Берди почувствовала себя сбитой с толку. Дверь мистера Грейсона была заперта на засов, самая трудная дверь, которую она когда-либо открывала. И все же он был здесь, безмозглый орк. Наклонившись, она ткнула его, чтобы убедиться, что он действительно лежит. «Хм, тогда всё в порядке». Она осторожно сдвинула его пижаму, чтобы осмотреть руки, ноги и туловище. Ни укусов, ни царапин. « Мистер Грейсон тоже был в хосписе, как и дедушка, ему было за восемьдесят» — эти факты пронеслись у неё в голове, пока она осматривала его спальню. Обстановка была более сложной, чем у дедушки, больше похожей на настоящую больничную палату. — Когда я вошла, на нём не было крови, но в квартире пахло смертью, — Берди расхаживала по комнате, озвучивая свои мысли, пока не пришла к одной теории. Оглянувшись на его тело, а затем на беспорядок, царивший на его кровати, Берди сразу всё поняла. Он умер естественной смертью в своей постели, а затем проснулся в виде одного из этих существ и выбрался из кровати. Мысль была ужасной: укусы могли ускорить процесс обращения, но не имело значения, были ли вы укушены. Вы умираете, вы обращаетесь. Она выбежала из квартиры мистера Грейсона, задыхаясь от подступившей паники. “Это не имеет значения, это, блядь, не имеет значения!” У неё перехватило дыхание, когда она, спотыкаясь, шла по пустому коридору, сжимая руки в кулаки и впиваясь ногтями в ладони. Мир вокруг неё казался тесным, сжимающимся с каждым шагом, и каждый её шаг эхом отдавался от холодных, безжалостных стен. Перед глазами всё поплыло, очертания размылись, а пол под ногами, казалось, мог в любой момент провалиться. Она хватала ртом воздух, но ей казалось, что она дышит через соломинку — поверхностные, бесполезные вдохи, которые, казалось, только усиливали головокружение, нарастающее внутри неё. Её сердце колотилось громко и неустанно, как барабанная дробь в груди. Каждый удар казался последним, в голове проносились мысли, которые она не могла уловить, они кружились быстрее, чем она успевала их осознать. Тишина пустого коридора, казалось, насмехалась над ней, усиливая её учащённое, прерывистое дыхание и бешеный стук сердца. Она прижалась спиной к стене, ощущая её прохладу сквозь одежду, но это не успокоило её, как она надеялась. Вместо этого она почувствовала себя маленькой и загнанной в ловушку. Она прижала руки к груди, надеясь унять бешеный ритм своего сердца, но это не помогло. Давление продолжало нарастать, как приливная волна, готовая обрушиться, её горло сжалось, и ей стало трудно дышать. Её руки дрожали, когда она сползла на пол, подтянув колени к груди и свернувшись калачиком, словно могла каким-то образом исчезнуть. Горячие слёзы жгли ей глаза, ещё больше затуманивая зрение, и она не могла сдержать их. Она крепче обняла колени, её тело затряслось, и она начала всхлипывать, как бы ни старалась подавить рыдания. Одиночество коридора давило на неё, простираясь в обе стороны, пустое и безразличное. Ей хотелось закричать, но тогда пришли бы ещё больше этих чудовищ. Всё, что она могла сделать, — это вцепиться в себя, и только ощущение давления собственных рук и ладоней удерживало её в этом моменте. Она дышала всё быстрее и поверхностнее, в её сознании вспыхивали предупреждения одно за другим, которые она не могла заглушить. Спустя, казалось, целую вечность ей удалось сделать более глубокий вдох, а затем ещё один, и с каждым вдохом она всё больше выбиралась из вихря. Она всё ещё чувствовала, как бешено колотится её сердце, как дрожит тело, но волна начала отступать, медленно откатываясь назад. Коридор вокруг неё начал обретать чёткость, становясь таким же тихим и пустым, как и прежде. Она закрыла глаза, заставляя себя дышать, хотя остаточная дрожь напоминала ей, как близко она была к тому, чтобы исчезнуть. Она открыла глаза и, сидя в коридоре, огляделась по сторонам. Тишина была оглушительной, но она была жива. Поднявшись, она сказала себе: «Это в последний раз». Этот мир не создан для слабых, и она не будет слабой. В конечном счёте, может быть, ничего не будет иметь значения, если, несмотря ни на что, в конце туннеля она в конце концов станет одной из них. Но до тех пор она была жива, и она имела значение. Вернувшись в квартиру дедушки, она открыла дверь и сделала ещё один вдох. Она положила добычу на пол и пошла умываться, пока дедушка не увидел её в брызгах крови. — Не сейчас, Гэндальф. — прошептала она, когда он подбежал к ней, энергично мяукая. Заперевшись в ванной, она посмотрела в зеркало. На её лице были маленькие пятнышки крови, а на руках — большая часть грязи. Она разделась и встала под душ, вода лилась, обжигая и не переставая, но Берди почти не чувствовала этого. Её пальцы дрожали, пока она тёрла кожу, чувствуя, как липкая тёплая кровь размазывается и растворяется под струями. Крошечные розовые и красные ручейки кружились вокруг её ног, стекая в канализацию и унося с собой частички кошмара. Берди прижала ладони к лицу, дрожащие пальцы пытались стереть кровь, и с каждым движением она молилась, чтобы воспоминание об этом исчезло. Она дышала прерывисто и поверхностно и крепко зажмурила глаза, пытаясь заглушить нарастающую панику горячей водой, стекающей по её коже. — Соберись, Берди, — пробормотала она, собираясь с силами. Вода наконец стала чистой, но она продолжала мыть, как будто оставшееся могло её уничтожить. Закончив, она вышла из ванной, наполненной паром, и взяла полотенце. Она переоделась в комбинезон, откинула волосы назад и сделала глубокий успокаивающий вдох, прежде чем заставить себя сосредоточиться на чём-то другом. Когда она открыла дверь, её ждал Гэндальф с широко раскрытыми глазами и любопытством в глазах. — Привет, кто мой хороший мальчик? — проворковала она, наклоняясь, чтобы взять его на руки. Гэнди замурлыкал у неё на руках, массируя её плечо своими огромными лапами. Она уткнулась лицом в его мягкую шерсть, позволяя его теплу успокоить её нервы. Апокалипсис или нет, она будет цепляться за всё, что может вернуть её к нормальной жизни. Гэндальф, всё ещё мурлычащий у неё на груди, прокрался по коридору и заглянул в комнату дедушки. Он сидел, погрузившись в разгадывание кроссворда, и задумчиво водил ручкой по бумаге. На мгновение квартира показалась почти нормальной, как будто мир за их стенами не разваливался на части. — Берди, как успехи? — спросил он, подняв взгляд и смягчившись, когда увидел её. — Нет, деда. Соседей не осталось, — тихо сказала она, присаживаясь на край его кровати. — Но, эй, ты голоден? Потому что я умираю с голоду.— Она постаралась говорить беззаботно, и он усмехнулся. — Только если ты что-нибудь приготовишь, дорогая, — поддразнил он. Гэндальф тихонько чирикнул, словно поддерживая эту идею. С улыбкой на лице Берди поставила Гэнди на пол и направилась на кухню. В холодильнике ещё оставалась курица, и, готовя её, Берди напевала себе под нос, обходя Гэнди, который вилял хвостом при каждом её шаге. Когда обед был готов, она принесла тарелки в комнату дедушки, осторожно балансируя ими. Они ели в непринуждённой тишине, наслаждаясь тёплой едой, под звон вилок и тихое мурлыканье Гэнди. Дедушка посмотрел на пульт, затем на неё. — Включи телевизор, Берди, на случай, если будут какие-нибудь новости. Экран ожил, но каналы переключались на одно и то же автоматическое сообщение. Правительственное оповещение гласило: «Форт Беннинг в безопасности. Те, кто ищет убежища, пожалуйста, направляйтесь на базу». Сообщение повторялось по кругу. Берди кивнула, мысленно вернувшись к своей старой соседке по комнате. — Кристен в Беннинге… хорошо, что она в безопасности. — Она выключила телевизор, и в её голосе прозвучало искреннее, но кратковременное облегчение. Дедушка с надеждой улыбнулся ей. «Видишь, Птичка? Я же говорил тебе, что военные нас не подведут». Она выдавила из себя слабую улыбку в ответ, но тяжесть собственных новостей давила ей на грудь. Через мгновение она отложила вилку и сделала глубокий вдох. — дед… мне нужно тебе кое-что сказать. — Она встретилась с ним взглядом, он слегка приподнял брови и кивнул, чтобы она продолжала. Она прикусила губу. — Я заходила в квартиру мистера Грейсона. Он… он превратился в одну из этих тварей. — Она замолчала, наблюдая, как вытягивается лицо дедушки. — Но его не укусили. Он просто… умер в своей постели. А потом встал. — Её голос дрогнул, когда она заговорила, всё ещё переживая этот ужас. Лицо ее дедушки побледнело, когда он осознал то, что она говорила. —Берди ...— Он покачал головой, его голос перешел в дрожащий шепот. —Ты должна уйти. Отправляйся в Форт Беннинг, где находится твой друг. Мне осталось недолго, малыш, ты это знаешь. — Он отвел взгляд, его рука крепче сжала вилку. —И если то, что ты говоришь, правда, я не хочу быть здесь, когда… Я не хочу причинять тебе боль. Берди протянула руку и взяла его за руку, почувствовав дрожь в его пожатии. Она нежно сжала ее, вызывающая улыбка пробилась сквозь ее беспокойство. —Я не уйду, старый пердун—, - сказала она с ухмылкой. —Я буду здесь, пока не придет твое время. Кроме того, для этого и существуют двери. Эти орки не знают, как их открыть, верно? Она тихо и с надеждой рассмеялась, но лицо дедушки стало суровым, а губы сжались в мрачную линию. В его глазах, обычно таких тёплых, вспыхнуло что-то похожее на гнев. — Птичка, это не шутка, — сказал он низким голосом. — Я знаю, что это не шутка, деда, — пробормотала она ровным голосом. — Я останусь здесь до… до конца. Прошло несколько мгновений, пока она обдумывала свои слова. Наконец, её дедушка медленно кивнул, и на его лице отразились эмоции, когда он посмотрел на неё. — До конца? — повторил он, встретившись с ней взглядом, ясным и проницательным. — До конца, — прошептала она в ответ едва слышным, но твёрдым голосом. Она хотела, чтобы он чувствовал себя в безопасности, знал, что не останется один, что бы ни случилось дальше. Берди снова взяла вилку в руки и сосредоточилась на еде, пока дедушка сидел, откинувшись на спинку стула, и его взгляд был расфокусирован, пока он обдумывал её обещание. Хотя его челюсть была напряжена, а выражение лица оставалось суровым, она знала его достаточно хорошо, чтобы распознать благодарность, скрывающуюся за его упрямством. Доедая последние кусочки, она посмотрела на него и слегка улыбнулась. Она не могла повлиять на мир снаружи или на будущее, которое с каждым днём казалось всё более мрачным, но она могла сделать так, чтобы это время имело значение, дать ему столько утешения, сколько могла, в те оставшиеся мгновения.