Through The Looking Glass/ Сквозь зазеркалье

      Бёрди приоткрыла глаза, и в нос ей ударил запах жареного бекона, от которого у неё заурчало в животе. На мгновение она растерялась — сон всё ещё окутывал её разум, как густой туман. Мягкий солнечный свет, проникавший сквозь занавески, только усиливал туман. Она протёрла глаза, пытаясь стряхнуть остатки сна, и прислушалась. Из кухни доносился ритмичный звон кастрюль и сковородок. Ее дедушка. Бёрди моргнула, и её сердце забилось чаще. Он не готовил уже несколько месяцев — его здоровье ухудшалось, а сил уже не было, как раньше. Звук готовящейся еды стал неожиданностью, напоминанием о давно минувших временах. Она сбросила одеяло, мягко ступая по полу, и поспешила на кухню. Вот он, стоит перед плитой, слегка ссутулившись, но с лопаткой в руке, как будто это самая естественная вещь на свете. Его волосы, скорее ореол, чем полноценная шевелюра, взъерошены, а щетина на лице не видела бритвы уже несколько дней. Но его глаза — они были прежними. Та искра, тот озорной и тёплый блеск, которые она помнила с детства, всё ещё были там, спрятанные за морщинами. — Ну, посмотрите, кто наконец-то проснулась, — сказал он хриплым со сна голосом, но по его ухмылке было понятно, что он не шутит. — Дедушка? — Бёрди подбежала к нему и мягко направила обратно к креслу. — Что ты делаешь? Ты же должен отдыхать! Он отмахнулся от неё со смехом, явно довольный собой. — Я в порядке, Бёрди. Я подумал, что тебе не помешает немного позавтракать. Ты была занята — посмотри на это место. — Он обвёл взглядом квартиру. Мешки с едой, стопки аптечек и упаковки бутилированной воды заполняли небольшое пространство, некоторые из них были сложены в кучу на диване, другие занимали место на кухонном столе. Бёрди почувствовала, как краснеют её щёки, застигнутая врасплох этим комментарием. — О, э-э, да. Я подумала, что на всякий случай не помешает запастись, — сказала она с натянутым смехом, неловко потирая затылок. Её дедушка приподнял бровь, глядя на неё так же, как и в детстве, когда он точно знал, что происходит. — Запасаться? Для чего? Для апокалипсиса? — Он хрипло рассмеялся и закашлялся. — Не думаю, что тебе понадобится годовой запас консервированной фасоли, Птичка. Сердце Бёрди на мгновение сжалось. Она не была готова к тому, что, как она знала, должно было произойти, — не в том состоянии, в котором был её дедушка. Рассказать ему о хаосе, творящемся за пределами квартиры, было последним, что ей нужно было делать. Он бы только забеспокоился, а он не мог позволить себе такой стресс. — Я... просто хотела быть готовой, — тихо сказала она, выдавливая из себя улыбку. — Никогда не знаешь, когда что-то может пойти не так Выражение лица дедушки смягчилось, и он потянулся, чтобы похлопать её по руке. Его пальцы были немного холоднее, чем обычно. — Ты всегда была немного тревожной, — сказал он мягким голосом, — но я ценю твою заботу. Бёрди выдохнула, напряжение в её плечах немного ослабло. Он не давил на неё, и за это она была ему благодарна. Но она не могла не обращать внимания на беспорядок из вещей, разбросанных по комнате, и на сохраняющееся чувство срочности. Ей нужно было навести порядок, чтобы снова сделать это место пригодным для жизни. Это была не просто временная ситуация. Всё менялось, и она чувствовала это нутром. Прежде чем она успела что-либо сказать, раздался звонок в дверь. — Это, должно быть, Сара, — пробормотал её дедушка. — И хорошо. Может, она вразумит тебя. Берди криво улыбнулась. “Я открою”. Она открыла дверь и увидела Сару, медсестру из хосписа, которая стояла по другую сторону. Сара была высокой, с тёмно-каштановыми волосами, собранными в хвост, и всегда улыбалась профессионально, хотя было ясно, что ей не особо нравится её работа. — Доброе утро, Бёрди, — поздоровалась Сара, быстро окинув взглядом квартиру. — Похоже, ты была занята. — Да, — ответила Бёрди, натужно усмехнувшись. — Извини за беспорядок. Дедушка настоял на том, чтобы готовить, и вчера вечером я, кажется, немного перестаралась с ингредиентами. Сара приподняла бровь, но ничего не сказала по поводу беспорядка. Вместо этого она посмотрела на дедушку, который откинулся на спинку стула с довольной улыбкой на лице. — Вы хорошо себя чувствуете сегодня, мистер Доусон? — мягко спросила она. — Теперь, когда я поел яиц, мне лучше, — ответил он тёплым голосом, несмотря на худобу. Бёрди отступила назад, пропуская Сару в квартиру. Пока медсестра шла к дедушке, Бёрди быстро начала раскладывать вещи, аккуратно складывая коробки и пакеты вдоль одной из стен. Ей нужно было пространство, чтобы дышать, и она чувствовала, что Сару не обрадует внезапное появление такого количества вещей. Она уже наполовину закончила уборку, когда Сара вернулась в гостиную с планшетом в руках. Она снова окинула взглядом комнату и остановилась на бутылках с водой, сложенных у двери. — Итак, Бёрди, — начала Сара лёгким, но настойчивым тоном, — что это за вода и консервы? Я должна что-то знать? Бёрди на мгновение застыла, а затем заставила себя улыбнуться. — Просто на всякий случай. Ты же знаешь, сейчас в мире творится что-то странное. Я просто не хочу, чтобы меня застали врасплох, вот и всё. Сара долго и пристально смотрела на неё, но в конце концов кивнула, по-видимому, удовлетворившись ответом. —Что ж, я не могу сказать, что это плохая идея — подготовиться. Только не переусердствуй, хорошо? Ты же знаешь, что твоему дедушке не нужно, чтобы вокруг него скапливалось столько вещей. Бёрди быстро кивнула, чувствуя, как у неё сводит живот. — Я буду держать это под контролем. С этими словами Сара начала проверять жизненные показатели дедушки и готовить ему лекарства на день. Бёрди взглянула на часы и с удивлением поняла, что уже позднее утро. Ей нужно было снова идти в магазин — нужно было купить одежду, и она не могла больше откладывать это. — Привет, дедушка, — сказала она, стараясь говорить непринуждённо. — Я скоро вернусь. Мне нужно кое-что взять для себя. Может быть, новую одежду на весну. Её дедушка кивнул, уже сосредоточившись на завтраке. — Хорошо, но не пропадай надолго. И не трать слишком много. Нам не нужно, чтобы ты тоже стала скрягой. Бёрди усмехнулась. — Я постараюсь изо всех сил. Она наклонилась, чтобы быстро поцеловать его в щёку. — Не волнуйся. Я вернусь быстрее, чем ты успеешь оглянуться. Бёрди вышла из многоквартирного дома и сразу заметила разницу. Тишина, которая царила в Юнион-Сити прошлой ночью, казалось, исчезла, уступив место едва заметному напряжению, витавшему в воздухе. На тротуарах, где обычно было немноголюдно, теперь было многолюдно, люди быстро двигались, перебегая взглядом с одного места на другое. Как будто всех разбудила какая-то невидимая сила, и Бёрди тоже почувствовала это. Её первой остановкой был комиссионный магазин в нескольких кварталах отсюда. Ей всегда нравилось это место за эклектичное сочетание винтажных вещей, но сегодня в воздухе висела тяжесть, и когда она вошла, дверной звонок зазвенел почти отчаянно. Внутри царила совсем не та спокойная атмосфера, что вчера. Полки, которые накануне были аккуратно расставлены, теперь представляли собой хаотичную мешанину. Люди суетились, бросая товары в тележки и корзины, их лица были напряжены. Бёрди быстро пробиралась сквозь толпу, высматривая то, что ей было нужно. Она не хотела тратить здесь время — казалось, что каждая минута растягивается на часы. Её главной заботой была одежда. Ей нужна была более прочная одежда — такая, которая подходила бы как для жаркой, так и для холодной погоды. Дело было уже не только в комфорте, но и в выживании. Она нашла вешалку с куртками в дальнем конце магазина и без колебаний взяла толстую куртку на флисовой подкладке и прочное водонепроницаемое пальто тёмно-оливкового цвета. Оба были ей впору и идеально подошли бы для многослойной одежды. При мысли о том, что ей придётся пережить бурю — будь то в прямом смысле или что-то гораздо более опасное, — у неё заколотилось сердце. Она бросила их в тележку, мысленно составляя список покупок. Температура может упасть, и если всё станет так плохо, как она опасалась, ей нужно быть готовой. Затем она направилась в отдел обуви. Там уже всё разобрали, но среди беспорядка всё ещё можно было найти несколько хороших вещей. Она взяла пару прочных походных ботинок с толстой подошвой и усиленными лодыжками, которые идеально подходили для долгих переходов по пересечённой местности. Она не хотела рисковать и застрять в хлипкой обуви, если ей придётся бежать — или, что ещё хуже, защищать кого-то. В нескольких шагах от неё она заметила пару поношенных кроссовок. Они были не самыми новыми, но казались достаточно удобными. Идеально для тех случаев, когда ей нужно что-то более лёгкое для быстрого передвижения. Она тоже бросила их в тележку. Но по мере того, как она продвигалась дальше по проходам, её сердце начало биться чаще. Магазин заполнялся с каждой минутой. Те немногие спокойные покупатели, которые бродили по магазину, теперь казались далёким воспоминанием. Всё больше людей — молодых, старых, семей — спешили по проходам, бросая вещи в корзины с такой поспешностью, которую Бёрди не могла игнорировать. Последние несколько пар перчаток, тёплых шапок и термоносков были расхватаны, и в их движениях, в их взглядах было что-то такое, от чего у Бёрди засосало под ложечкой. Мужчина лет сорока в выцветшей бейсболке и потрёпанной кожаной куртке, проходя мимо, врезался в неё, маниакально оглядывая полки. — Извините, — пробормотал он, не глядя на неё, но его тон был резким. — Без проблем, — сказала Бёрди, быстро отступая в сторону. Но что-то в его движениях заставило её занервничать. Казалось, он соревнуется со временем. Она выбросила эту мысль из головы и сосредоточилась на своей тележке. Ей всё ещё нужно было купить несколько вещей: термобельё, пару бандан, может быть, несколько пар тёплых носков. Но из-за толпы ей становилось трудно думать, не говоря уже о том, чтобы дышать. Дело было не только в хаосе в магазине, но и в гнетущем ощущении, что что-то не так . Люди двигались так, что ей казалось, будто весь мир вот-вот развалится. Она взяла ещё пару вещей — водонепроницаемые перчатки, несколько термофутболок — и повернулась к кассе. Её сердце забилось быстрее, когда она заметила, что очередь растянулась почти до конца магазина и состоит из нетерпеливых покупателей с полными руками. Ей было некомфортно не только из-за бешеного темпа людей, но и из-за тишины, которая сменила привычную болтовню. Казалось, все погрузились в свои мысли, их внимание было сосредоточено на чём-то за пределами проходов и товаров перед ними. Бёрди толкнула тележку вперёд, стараясь сохранять спокойствие, но напряжение в воздухе было удушающим. Магазин, который когда-то был раем для любителей подержанных вещей, теперь казался тикающими часами. Когда она наконец подошла к кассе, кассир — пожилая женщина с седеющими волосами и усталым взглядом — с механической точностью пробила товары. Она ничего не сказала. Её руки быстро двигались, и Бёрди могла поклясться, что заметила в глазах кассирши какое-то мерцание. Страх? Ужас? Бёрди не могла сказать наверняка, но она слишком хорошо знала этот взгляд. — Это будет 134,56 доллара, — сухо сказала кассир, нарушив молчание. Бёрди протянула деньги, слегка дрожащими руками. Пока женщина упаковывала покупки, Бёрди оглянулась на растущую толпу. В магазин зашло ещё больше людей, и в воздухе витало напряжение. Никто больше не разговаривал. Все просто двигались, как муравьи, ведомые чем-то, чего они не хотели признавать. — Спасибо, — сказала Бёрди чуть тише, чем обычно. Она схватила свои сумки, слишком быстро кивнула и поспешила из магазина. Как только она вышла на улицу, она почувствовала, что город надвигается на неё. Люди больше не шли — теперь они спешили. Вдалеке раздавались гудки машин и редкие крики, но всё это казалось приглушённым, как будто она слышала мир сквозь густой туман. Люди были в панике, их движения были беспорядочными. Спокойствие, которое она считала само собой разумеющимся всего несколько часов назад, исчезло, сменившись чем-то более мрачным. К чему-то, к чему она не была готова. Бёрди быстро шла, цокая каблуками по тротуару, но её мысли были в смятении. Сколько времени у неё осталось до того, как всё окончательно развалится? Когда Бёрди села в свою старую машину, её окутал знакомый запах кожи и освежителя воздуха с сосновым ароматом, но то чувство комфорта, которое он когда-то дарил, теперь казалось пустым. Она посмотрела в зеркало заднего вида, переводя взгляд на оживлённые улицы позади. На дороге было гораздо больше машин, чем должно было быть в середине утра в Юнион-Сити. Она повернула ключ в замке зажигания, и двигатель заурчал. Выезжая с парковки у комиссионного магазина, она сразу же почувствовала тревогу. Машины двигались быстрее обычного — слишком быстро, слишком агрессивно. Водители без колебаний подрезали друг друга, не отрывая взгляда от дороги, словно мчались к какому-то неизвестному финишу. Некоторые машины с визгом шин поворачивали за угол, а другие виляли, едва не задевая пешеходов на тротуарах. Она с недоверием наблюдала, как фургон доставки резко затормозил всего в нескольких сантиметрах от минивэна. Водительница минивэна, взвинченная женщина, распахнула дверь и вышла, размахивая руками в отчаянии. Но никто, казалось, не заметил, никому не было дела. Люди были слишком поглощены своим неистовым темпом. Гудки, крики, визг шин по асфальту — всё это сливалось в какофонию, от которой у Бёрди скрутило живот. Впереди пронёсся седан, едва не проскочив на красный свет, а затем мимо её машины пролетел мотоцикл, лицо водителя которого было закрыто банданой, как будто он готовился к чему-то опасному, хотя Бёрди не могла понять, к чему именно. Однако его глаза были широко раскрыты и бешено метались влево и вправо, как будто дорога была гонкой к какому-то невидимому финишу. Бёрди крепче сжала руль, пытаясь сосредоточиться, но чувство паники было непреодолимым. Она заметила перекрёсток, где две машины чуть не столкнулись, водители кричали друг на друга, стучали кулаками по капотам, их голоса терялись в нарастающем гуле клаксонов и криках. Казалось, что правила дорожного движения перестали иметь значение. Каждое транспортное средство на дороге участвовало в собственной гонке в никуда. Группа пешеходов, которые до этого спокойно шли по улице, теперь спешила по тротуару, нервно оглядываясь через плечо, как будто они тоже чувствовали, что надвигается что-то плохое. Что-то ужасное. Мимо пробежал мужчина, бросив взгляд на её машину, как будто она ехала слишком медленно, с диким выражением в глазах, и Бёрди быстро нажала на педаль газа, чтобы не отставать от разворачивающегося вокруг неё безумия. Она чувствовала, как воздух вокруг неё потрескивает от беспокойства, которое она не могла объяснить. Чем дальше она ехала, тем оживлённее становились улицы. На заправке была очередь — длиннее, чем обычно, и люди заправляли свои машины, их лица были напряжёнными, а движения — торопливыми. Она увидела дальнобойщика, который возвращался к своей машине, но его взгляд был устремлён вперёд, почти как у робота, и у Бёрди возникло ощущение, что он не смотрит ни на что конкретное, а просто видит всё. На следующем светофоре пожилой мужчина в потрёпанной машине попытался выехать на проезжую часть, но машина позади него непрестанно сигналила, а водитель так сильно жал на гудок, словно это могло подтолкнуть мужчину вперёд. Она видела, как дрожат руки старика на руле, как плотно сжаты его губы, пока он пытался проехать по хаотичному перекрёстку. Казалось, все забыли о элементарной вежливости, забыли, что значит уступать дорогу. Сердце Бёрди бешено колотилось, она сильнее нажала на газ. Она пыталась убедить себя, что это просто случайность — что день был напряжённым, может быть, люди были в стрессе. Но в глубине души она знала, что это не просто обычный всплеск человеческого нетерпения. Что-то происходило. Чувство неотложности душило её, и каждая машина на дороге была напоминанием о том, что мир вокруг неё меняется, расползается по швам. Наконец, спустя, казалось, целую вечность, Бёрди свернула на улицу, ведущую к дому её дедушки. Здесь было тише, но ненамного. Машины двигались рывками, непредсказуемо, а люди всё так же спешили по своим делам, нервно поглядывая на небо. Когда она заехала на парковку, то не могла не заметить напряжение в воздухе — даже деревья, казалось, тревожно покачивались, словно готовясь к чему-то. Бёрди припарковалась, заглушила двигатель и какое-то время сидела, не выпуская руль из рук. Тишина на парковке казалась жестоким контрастом по сравнению с хаосом, через который она только что проехала. Бёрди вошла в квартиру, её мысли всё ещё были заняты хаосом снаружи. Воздух внутри казался другим — более густым, тихим. Она стряхнула с себя беспокойство и посмотрела на свои сумки, ожидая, что найдёт что-то ещё, что ей нужно взять с собой, прежде чем вернуться на улицу. Но тяжесть в груди подсказывала ей, что настоящая задача заключалась не в сумках с покупками, а в безмолвных, невысказанных вещах, витавших в воздухе. Проходя мимо коридора, она заметила Сару, выходящую из комнаты дедушки. Лицо медсестры было непроницаемым, а обычно спокойное выражение стало чуть более напряжённым. В руке она держала планшет, и вокруг неё витал знакомый запах антисептика. — Привет, Сара, — поздоровалась Бёрди тихим голосом, словно боясь нарушить тишину, наполнившую квартиру. — Как он? Сара сделала паузу, ее глаза метнулись в сторону комнаты дедушки, прежде чем встретиться взглядом с Берди. — Он ... пока стабилен, - медленно произнесла Сара, ее голосу недоставало обычной уверенности. — Но, Берди, я обеспокоена. Он слабеет быстрее, чем мы ожидали, даже при его состоянии. Возможно, нам скоро придется скорректировать его лечение. — Она поколебалась, затем добавила: — Но ты знала это, верно? Бёрди кивнула, с трудом сглотнув. —Да, я много думала об этом.— Она чувствовала, как бешено колотится её сердце, а мысли то и дело возвращались к хаосу, который она видела снаружи. Казалось, что мир медленно рушится, и она не знала, сколько времени у них осталось до того, как что-то произойдёт и всё закончится — до того, как случится что-то гораздо хуже, чем состояние её дедушки. Между ними повисла тишина, прежде чем Бёрди снова заговорила тихим, но решительным голосом. — Сара… Мне нужно тебя кое о чём спросить. Сара вопросительно посмотрела на неё, но Бёрди не стала ждать ответа. — Если… что-то случится и ты не сможешь вернуться, есть ли какой-нибудь способ достать ещё лекарств для дедушки? Я имею в виду, есть ли у тебя запас на всякий случай? — Бёрди говорила осторожно, но в её тоне чувствовалась настороженность, как будто она прощупывала почву. Она должна была спросить. Ей нужно было знать, есть ли способ подготовиться, чтобы дедушка не пострадал, если всё пойдёт наперекосяк. Взгляд Сары смягчился, и она снова посмотрела через плечо на дверь спальни, нахмурив брови. Она явно не хотела отвечать, но Бёрди заметила нерешительность в её движениях. Через мгновение она вздохнула. — Бёрди, я… — Сара сделала паузу, затем посмотрела прямо на неё и понизила голос, словно говоря по секрету. — Тебе нужно кое-что понять. Мы работаем с тем, что у нас есть, и есть пределы того, что мы можем сделать. В аптеках уже начинают сообщать о задержках — цепочки поставок становятся настоящей проблемой. Если что-то случится и я не смогу вернуться, у нас может не быть доступа к лекарствам, которые нужны твоему дедушке. Я уже вызвала подкрепление на всякий случай, но не могу гарантировать, что они приедут. Бёрди почувствовала, как по её телу пробежал холодок при словах «цепочки поставок» и «задержки» . Она уже подозревала об этом, но, услышав это от Сары, осознала реальность происходящего. Что, если мир действительно развалится до того, как прибудет лекарство для дедушки? Что, если Сара не сможет вернуться, чтобы помочь ему? Она сглотнула, пытаясь подавить панику, которая поднималась в её горле. — Но... если ты не сможешь вернуться... — снова спросила Бёрди, и её голос был едва громче шёпота. Она ничего не могла с собой поделать — ей нужно было убедиться. В глазах Сары промелькнуло понимание, но сначала она ничего не сказала. Затем, слегка улыбнувшись, она наконец заговорила. — Позвони мне, несмотря ни на что, — твёрдо сказала она, хотя в её словах чувствовалось что-то более глубокое. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь, но... тебе придётся быть сильной. Я не могу обещать тебе ничего большего. Никто не может, не сейчас. Бёрди медленно кивнула, её разум лихорадочно работал. Это был единственный ответ, который она могла получить. Она заставила себя сделать вдох, пытаясь успокоиться. — Спасибо, Сара, — тихо сказала Бёрди. — Я позабочусь о том, чтобы с ним всё было в порядке. Я здесь ради него. Сара слегка, почти печально, кивнула. — Я знаю, что ты справишься, Бёрди. — Её взгляд смягчился, но теперь между ними было негласное понимание, которое они обе слишком хорошо знали. Они были сами по себе. Прежде чем Бёрди успела что-то сказать, Сара повернулась к двери, всё ещё крепко сжимая в руке планшет. — Я заеду завтра. Присмотри за ним, — добавила Сара, выходя за дверь. Бёрди смотрела ей вслед, и тяжесть её слов давила ей на грудь. Она постояла немного, позволяя тишине окутать её. Это было слабым утешением. Но это было всё, что у них было. Когда дверь за Сарой закрылась, Бёрди повернулась в сторону коридора. Её взгляд упал на приоткрытую дверь в комнату дедушки, и она услышала его тяжёлое дыхание. Бёрди сделала глубокий вдох, прежде чем войти в комнату дедушки. Дверь со скрипом открылась, и в воздухе разлился знакомый запах его старого кресла и затхлый аромат старых книг. Она услышала его тяжёлое дыхание ещё до того, как увидела его, — поверхностное, неровное дыхание, от которого у неё защемило в груди. Дедушка лежал, откинувшись на спинку кресла, в котором провёл много лет, с одеялом, накинутым на ноги. Его когда-то живые глаза теперь были затуманены усталостью, а глубокие морщины на лице стали заметнее, чем когда-либо. Медсестра из хосписа сделала всё возможное, чтобы ему было комфортно, но Бёрди знала, что этого недостаточно. Дедушке не станет лучше. Ей не нужно было слышать это вслух, чтобы знать правду. Это была спокойная уверенность, которая терзала её изнутри каждый день с тех пор, как она вернулась. Сначала он не заметил, как она вошла. Его глаза были закрыты, дыхание было поверхностным, телевизор был включён, но он не смотрел его. Он всегда любил оставлять его включённым, чтобы на заднем плане тихо бормотал, будь то новости или его любимые старые шоу. Но теперь телевизор был просто шумом. В нём не было той искры, которая раньше загоралась, когда что-то его интересовало. Бёрди замешкалась у двери, наблюдая за ним какое-то время. Ей так много хотелось сказать, но это казалось невозможным. Болезнь лишила его сил, а мир снаружи рушился вокруг них. Как она могла облегчить ему это время? Как она могла сделать так, чтобы всё было правильно когда всё было так неправильно? — Привет, дедушка, — тихо сказала Бёрди, едва громче шёпота, и пересекла комнату. С каждым шагом тишина в квартире казалась всё более тяжёлой. Она пыталась выровнять дыхание, но её голос дрожал, несмотря на все усилия. — Это я. Его глаза медленно и тяжело приоткрылись, словно каждое моргание требовало больше усилий, чем предыдущее. На его лице появилась полуулыбка, но она не коснулась его потухших глаз. — Птичка, дорогая, ты уже вернулась? Его голос был хриплым, более медленным, чем обычно, но в нём всё ещё чувствовалась теплота, от которой у неё защемило сердце. — Да, просто короткая поездка, — Бёрди пододвинула стул к его креслу и села, бросив взгляд на маленький столик рядом с ним. На нём были разбросаны пузырьки с таблетками, и каждый пластиковый контейнер напоминал о битве, которую он проигрывал, — битве, о которой они оба делали вид, что её не существует. У неё сжалось сердце, но она заставила себя отвести взгляд. Дедушкина рука слабо потянулась к ней, пальцы дрожали. Бёрди без колебаний взяла её и нежно сжала. Кожа дедушки была тонкой и холодной, но хватка была крепкой. На мгновение мир вокруг исчез, и остались только они вдвоём, держась за всё, что могли. — Ты в порядке? — спросила она мягким и осторожным голосом, словно боялась, что неправильные слова могут окончательно сломить его. Он устало усмехнулся, хотя это было скорее хриплое покашливание, чем смех. —Я хорошо выгляжу, Берди?— В его глазах мелькнула знакомая искорка юмора, но усталость была очевидна. —В последнее время я не образец здоровья— Он кашлянул, издав глубокий дребезжащий звук, и Берди поморщилась. Она потянулась, чтобы поправить одеяло у него на ногах, её движения были медленными и размеренными, она пыталась скрыть своё беспокойство. — Ну, ты всё ещё здесь, — сказала она, выдавив из себя слабую улыбку. — Это уже кое-что. Он устало посмотрел на неё, затем перевёл взгляд на телевизор, где шли новости. Бесконечные протесты, растущее напряжение и хаотичные репортажи были похожи на фоновый шум, к которому она привыкла, хотя ей казалось, что мир снаружи рушится. — Как там мир снаружи? Я уверен, что он всё ещё вращается, несмотря ни на что. Его взгляд остекленел, когда он снова посмотрел на экран, где на заднем плане мелькали протестующие и сирены, но, похоже, ему уже было неинтересно. Прежде чем Бёрди успела ответить, тишину разорвал голос ведущего новостей. «Экстренные новости: шериф округа Кинг был ранен после напряжённой автомобильной погони за вооружёнными подозреваемыми…» На экране показывали лицо шерифа и его семью, а ведущий рассказывал подробности инцидента. Дедушка рассеянно хмыкнул и снова закрыл глаза. — Надеюсь, операция пройдёт хорошо… — рассеянно пробормотал он. Бёрди сжала его руку, пока они оба смотрели на экран. — Я уверена, что так и будет. В конце концов, герои всегда побеждают, верно, дедуля? —Она старалась говорить беззаботно, но её улыбка была немного нервной, когда она посмотрела на него. Глаза дедушки распахнулись, в них заплясали озорные огоньки. — Это точно! Что бы делали люди в Хельмовой Пади без Арагорна? — драматично воскликнул он, внезапно оживившись и наклонившись вперёд, словно его охватил прилив энергии. Бёрди не смогла удержаться и закатила глаза, смеясь, несмотря на гнетущую атмосферу. —Я должна ненавидеть тебя за то, что ты сделал меня такой же одержимой «Властелином колец» , как и ты сам! Это была шутка, которую они проговаривали тысячу раз. В любой ситуации дедушка всегда находил способ сравнить её с их любимой фэнтезийной сагой. Они немного посмеялись, и знакомая шутка немного успокоила их. Но тут дедушку без предупреждения охватил кашель, глубокий и хриплый, разрывающий воздух. Его плечи затряслись от силы кашля, и смех Бёрди застрял у неё в горле, когда она инстинктивно потянулась к нему, чтобы поддержать. В комнате повисла тяжёлая тишина, такая, будто со всех сторон на них давил весь мир. Дедушка опустил взгляд на свои руки, и Бёрди почувствовала, насколько он серьёзен. Затем он медленно поднял на неё взгляд, и его глаза внезапно стали серьёзными. В них было едва заметное понимание, ясность, от которой у неё сжалось сердце. — Я не знаю, что будет дальше, Бёрди, — сказал он хриплым, но твёрдым голосом. — Я не знаю, справимся ли мы с этим. Но я знаю одно… — Он снова закашлялся и слегка покачал головой, прежде чем продолжить. — В тебе больше стойкости, чем в ком-либо из моих знакомых. Ты справишься. И что бы ни случилось, я знаю, что ты сделаешь всё возможное. Это всё, что ты можешь сделать, милая. У Бёрди перехватило дыхание, и она изо всех сил старалась сдержать слёзы. Она хотела пообещать ему, что всё будет хорошо, что она всё исправит, но правда была в том, что она не знала, что будет дальше. И это пугало её больше, чем она могла выразить словами. Вместо этого она просто крепче сжала его руку, держась за него, за этот момент, словно силой воли могла остановить время. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — прошептала она твёрдым голосом, несмотря на неуверенность, сжимавшую её грудь. — Я обещаю. Губы дедушки скривились в слабой улыбке, веки затрепетали, словно ему было слишком тяжело держать их открытыми. — Не беспокойся о таком старом пердуне, как я. Просто живи для себя, Бёрдс. Бёрди посидела с ним ещё несколько минут, лихорадочно соображая, как бы унять панику внутри. Она знала, что больше ничего не может сделать прямо сейчас. В последний раз взглянув на умиротворённое лицо дедушки, она встала и тихо вышла из комнаты. Когда она вышла в коридор, знакомый звук мяуканья отвлёк её от мыслей. Она обернулась и увидела Гэндальфа, сидящего на подоконнике и раздражённо щурящего свои большие глаза. — Прости, приятель, — сказала она, и её губы изогнулись в улыбке. — Тебе скучно? Гэндальф громко замурлыкал, когда она протянула руку, чтобы провести пальцами по его густой шерсти. Мягкое урчание принесло ей небольшое утешение. — Давай достанем несколько новых игрушек, — сказала она, пытаясь избавиться от тяжести в груди.