Shapeshift

Противоположности притягиваются только у магнитов, которым не нужно иметь что-то общее. Брайанна Рид «Ветви Дуба»

***

      Это было неправильно. Оскорблять человека, который пытался тебе помочь, как минимум, некультурно и неуважительно. Как максимум, оскорбительно. Даже если этот человек — Беллатрикс Лестрейндж. С чего она вообще пыталась помочь? И эта глупая попытка узнать, что сделал Рабастан. Для чего? Неужели хотела устроить состязание, кто сильнее истязает вонючую грязнокровку? Гермиона вздохнула так громко, что все присутствующие в столовой, неволей обратили на неё внимание. Она дергалась от каждого незначительного звука. Звон ложки о края чашки, глухой стук поставленного на стол бокала. После срыва в ванной Грейнджер пребывала в состоянии вечного напряжения и паники.       Нарцисса, к счастью, ничего не комментировала и даже не поднимала тему конфликта по возвращении после полнолуния. Только бросала долгие, изучающие взгляды и услужливо приносила травяной чай или крайне редкое зелье. В основном, успокоительное. Миссис Малфой и сейчас осмотрела её, приподняв брови, но всё же промолчала. Интересно, выдала ли ей всё Беллатрикс? Мало вероятно, конечно. Иначе Гермиону ждала бы не одна лекция о том, что игнорирование собственных эмоций и проблем может привести к тотальному краху психики. А она и без того крайне… Истощена.       Сама Лестрейндж отсутствовала. Как и Люциус. И если мужчина просто не хотел садиться за стол с блохастой грязью, то с ведьмой всё было не так ясно. Она избегала гриффиндорку, постоянно делала вид, что не замечала её. В особенности, если они пересекались в библиотеке. Гермиона в эти моменты напрягалась так сильно, что была похожа на статую. Безмолвная, безэмоциональная, пустая. Она ненавидела себя за то, как реагировала на окружение и, в особенности, на эту женщину. А ведь им предстояло путешествие в Министерство, и как с ним справляться, она не знала. Она тешила себя мыслями, что кто-то сделает это за неё. Потому что сил встречаться с осуждающими лицами у неё не осталось. — Грейнджер.       Она чуть не подпрыгнула на месте, встречая взгляд Драко. Парень протягивал ей куртку, а сам стоял в пальто, засунув руку в карман. Гермиона осмотрела столовую, заметив, как Нарцисса вежливо отвернулась и дала указания домовикам об обеде. — Пойдём, прогуляемся. — Я не хочу. — Гриффиндорка тихо хмыкнула, ковыряясь в своей тарелке. Аппетита не было. — Я и не спрашиваю. Поднимайся.       Малфой ласково, но чрезмерно настойчиво перебил её. А ещё он принципиально стоял над душой, и ничего не оставалось, кроме как встать. Она осторожно приняла куртку и натянула её, укутавшись посильнее. Огромное множества вопросов и претензий разом возникло в голове, но Грейнджер отмахнулась от них.       Они вышли в безжизненный сад. Искорёженные голые ветки деревьев тянулись к небу, скручивались и выгибались, образуя сюрреалистичную картину. Грязно-жёлтая трава покрывала твёрдую, подмороженную землю. Но снега ещё не было. Пар вырывался из ноздрей и рта, слабый северный ветер кусал щёки. Ни птиц, ни зверей. Абсолютная пустота и тишина. Тёмно-серый безжизненный небосвод над головой удручал ещё больше. Зима почти вступила в свои законные права.       Гермиона сунула руки в карманы трико и огляделась. Драко уводил её всё дальше и дальше. Они уже прошли знакомую беседку, миновали заколдованный фонтан и вышли на небольшую поляну. Ни деревьев, ни клумб. Грейнджер обернулась, понимая, что отсюда видно только верхние этажи особняка. Она вновь вздохнула, пряча нос за воротник. На душе было без того погано, и мёртвая атмосфера ещё больше погружала в депрессию. Малфой остановился и задумчиво глянул на горизонт. Где-то там расстилался хвойный лес. Характерный запах можно уловить даже сейчас. — У тебя палочка с собой? — Парень развернулся к ней. — Да. — Доставай. — Что ты задумал? — Ты сама не своя последние несколько дней. Тётя Белла тоже на всё психует. И хоть мне интересно, что между вами произошло, спрашивать не буду. — Он улыбнулся, вытаскивая собственную палочку и перехватывая её поудобнее. — Тебе нужно выпустить пар. — Ничего не произошло. — Грейнджер буркнула тихое ругательство и пальцами зачесала волосы назад. — Ты хочешь сразиться со мной? — Я хочу провести небольшую дружескую дуэль. — Уже считаешь меня другом, Малфой? — Она натянуто улыбнулась ему, и он ответил искренней, пусть и слабой ухмылкой. — Возможно, Грейнджер. Доставай палочку. И без своих волчьих штучек.       Гермиона передёрнула плечами, но всё же неохотно послушалась. Ей было любопытно, на что способен Драко, но одновременно с этим не хотелось двигаться и уж тем более колдовать. Но стоило ей выудить палочку из-под куртки, парень произнёс первое заклинание, и дуэль началась. Размеренная и безобидная. Без проклятий и тёмной магии, в лёгком темпе. Один посылал заклятие, другой парировал, и в обратную сторону. Никто не преследовал цели одолеть соперника. Они просто разминались и вели непринуждённую беседу обо всём. О погоде, о вероятности снегопада в ближайшую неделю и о цветах на клумбах. Грейнджер это нравилось, хоть и приходилось игнорировать вставший в горле ком.       Сосредотачиваясь скорее на разговоре, нежели на магии, она отвлекалась от всего произошедшего. Драко был хорош. Несмотря на то, что они не пытались уложить друг друга на лопатки или обезоружить, он легко справлялся даже с максима-заклинаниями. В его движениях чувствовался стиль, и Грейнджер не без грусти отметила, что он чем-то похож на Беллатрикс. Внешне уверенный, точно бил в цель. Однако ему не хватало азарта и страсти, присущих ведьме. Он скорее тренировался, а не действительно нападал или играл.       Гермиона была осторожна, пусть они и не использовали никакую вредящую магию. Движения плавные, словно замедленные. В основном она уворачивалась, а не отражала. Малфой на это тихо ворчал. Скорее для вида, нежели от недовольства. Он с лёгкой улыбкой наблюдал за каждым движением девушки, давая ей почувствовать себя в безопасности. Спрашивал о зельях, уточнял по поводу ингредиентов и способов приготовления. Навряд ли его действительно так интересовали травы, как могло показаться на первый взгляд. Иными словами, Драко делал всё, чтобы девушка перестала зацикливаться на внутренних переживаниях.       Но в один момент атмосфера дружеской беззаботности стала вязкой, тяжёлой. В спину ударил сильный поток воздуха, и короткие волоски на шее встали дыбом. Грейнджер затылком ощутила вмешательство и резко развернулась, принимая сильный залп искр щитом. Когда резь в глазах прошла, а пелена спала, она заметила одинокую чёрную фигуру в бесформенной мантии в нескольких шагах от себя. Парень за спиной удивлённо приблизился на расстояние вытянутой руки.       Беллатрикс. Гермиона не услышала, как она подошла к ним. Органы чувств изрядно притупились после срыва, будто организм таким образом отказывался от нападок лишнего стресса. Ведьма с недовольным прищуром осмотрела их пару. Палочка в её руке потрескивала и переливалась множеством цветов. Завораживающее зрелище, а если учесть, что эта магия с трудом сдерживалась, ещё и страшное. — Что за детский сад вы тут устроили? — Голос глубокий, приятный. Грейнджер отвернулась, не собираясь разговаривать с ней. — Просто развлекаемся, тётя Белла. — К счастью, Драко вмешался. — Это не развлечение, а позор всей магической Британии. Конфринго и Редукто — единственное, что вы знаете? Я учила тебя не этому. — Женщина сделала шаг вперёд, и Гермиона отпрыгнула, уловив на себе нечитаемый взгляд. — Прекрати поддаваться, Драко. А ты не сдерживайся, грязнокровка. — Разберусь без советов сумасшедшей старушки.       Они замерли, глядя друг на друга со смесью подозрения или отчуждения. И только Малфой метался между ними, желая провалиться сквозь землю. Он узнавал это напряжение. Каждый раз, когда Грейнджер и его тётя сталкивались, воздух становился спёртым и тяжёлым. Магия буквально обволакивала их, потрескивала и подстёгивала. Он специально увёл девушку подальше. Ему не нравилось то, какой безжизненной она казалась, и хотелось подбодрить её, как-то развлечь.       Драко не врал, когда говорил, что Беллатрикс психовала. В лучшем случае страдали бокалы и Люциус. Но иногда попадало и ему, и домовикам. То тёте не нравилось огневиски, то не нравилась мятая постель. То кто-то слишком громко дышал, когда у неё болела голова с похмелья. Мать нарочно спрятала всё антипохмельное зелье и с чувством выполненного долга порхала вокруг сестры, причитая о пьянстве.       Малфой надеялся, что ему удалось избежать вмешательства Лестрейндж. Думал, что если уйти, как можно дальше, то удастся не привлечь её внимание. Но жестоко ошибся. Мощная волна заклинания летела в их пару, и он вскинул руку, отражая её. Не стоило провоцировать быка красной тряпкой. Гермиона отшатнулась, сжимая свою палочку крепче. Ей не хотелось сражаться, и она надеялась, что Нарцисса уже бежит сюда. Однако. — Отойди, племянник, у нас намечается серьёзный разговор. — Белла. — Я прокляну тебя, мальчик. — Женщина усмехнулась, накручивая на палочку локон волос. Сейчас в её тоне не осталось ни намёка на нежность. — Позволь этой извращенке выплеснуть все эмоции. — Ой, да заткнись ты. — Грейнджер закатила глаза, ощутив сильное раздражение. — Почему ты так зациклилась на этом? «Извращенка», «любительница женщин», ещё лесбиянкой меня назови. — Нахер тебя, псина, — Беллатрикс выплюнула обращение громко, чётко. А через секунду зло ухмыльнулась, — Хотя тебе это не интересно… Тогда иди в. — Экспелиармус!       Гермиона атаковала так неожиданно, что Драко подпрыгнул на месте и поспешил отойти на безопасное расстояние. Правда, казалось, что рядом с этими двумя он никогда не будет чувствовать себя в безопасности. Их ненависть превратилась во что-то более страшное, незнакомое. То, как они переглядывались и перекидывались оскорблениями, и в то же время готовы были пойти по головам друг за друга, навеивало однозначные мысли. Парень отдалился ещё немного. Залпы заклинаний, спектральные вспышки и молнии. Клочки твёрдой земли летели во все стороны, от пыли и обилия энергии стало трудно дышать.       Грейнджер наступала. Наступала так упрямо и неистово и видела, что пугала этим Малфоя. Палочка обжигала ладонь от того, с какой силой испускала заклятия. Мощная магия струилась по венам и покалывала на кончиках пальцев, причиняя странную боль. Она безумствовала, и Лестрейндж это поддерживала. Они двигались резко, рвано, хаотично. Беллатрикс будто танцевала под неясный мотив, отбивая неизведанный ритм и посылая сильные проклятия на девушку. А Гермиона прыгала, хмурилась и ругалась. Она не собиралась отступать. Ей было абсолютно всё равно, что между ними около тридцати лет опыта, что когда-то эта женщина являлась её личным боггартом. Лёгкие начинали гореть от того, как часто она дышала.       Спина покрылась испариной, капюшон слетел с головы, и волосы растрепались по плечам. Мороз более не кусался, только остужал разгорячённое тело. Они вновь шагали по знакомому канату. Только в этот раз Грейнджер добровольно на него залезла и с толикой удовольствия раскачала.       Шаг вперёд со стороны ведьмы. Шаг назад от гриффиндорки. — Это всё, на что ты способна, питомец? — Беллатрикс хихикала, придерживая полы своего платья свободной рукой. — Покажи мне зверя, ну! Бомбарда-максима!       Гермиона сжала зубы, отпрыгивая в последний момент. Из-под слоя грязи и дыма виднелся глубокий кратер. Стоило промедлить, и её бы разорвало на тысячи кусочков. Но отчего-то она знала, что жестокость была напускной. Каждое движение Беллатрикс было быстрым и точным, а заклинание сильным, но это не отменяло того факта, что она внимательно следила за девушкой. Следила и ухмылялась, когда та отвечала.       Ноги и руки тряслись. Верхняя губа вечно приподнималась в оскале. Грейнджер, подобно хищнику, готова была прыгнуть на ведьму, лишь бы стереть это самодовольное выражение с её лица. — Прекрати это, Беллатрикс. — Надрывный рык, последующее за ним проклятие. — С чего бы это? Смотри, ты уже вылезла из своей берлоги. Осталось только зубы обнажить. — Да сколько можно?! — Гермиона вывернулась, припадая на больное колено и вскидывая палочку. Сейчас даже дискомфорт стал не важен. — Конфринго, экспелиармус, левикорпус. — Вот так, щеночек, давай. — У меня. Есть. Имя! — Это раздражало. Грейнджер хотела вцепиться в женщину голыми руками из-за того, что та напрочь отказывалась звать её по имени. Чистая ярость подняла из глубин памяти всё, что она пыталась забыть, и вылилась в страшное последствие. — Круцио!       Мир будто замер. Драко побледнел, наблюдая за тем, как алая вспышка пересекла поляну и врезалась в тело его тёти. Болезненный спазм на её лице привёл в замешательство. Он знал, что она могла отразить или контратаковать, потому что видел, как Беллатрикс делала это сотню раз во время потасовок Пожирателей. Но отчего-то сейчас она в самый последний момент опустила палочку и согнулась, позволяя Грейнджер довольствоваться её болью.       Гермиона задрожала от той истомы, что накрыла её. Удовольствие от непростительного, от того, как натужилась ведьма, и того, как вздулась венка на её лбу, захлестнуло с головой. Красивое зрелище, опасное, приятное. Вот что чувствовала Лестрейндж каждый раз. Вот почему так часто применяла Круциатус. Все переживания улетучились, разум опустел. И только тело содрогалось от возбуждения и наслаждения. Пальцы рук подрагивали, спина напряглась до предела, колени не гнулись, а низ живота горел.       Она держала заклинание с несколько долгих секунд, пока не осознала, что творила. Нарушала закон, причиняла боль и, самое главное, довольствовалась этим. Гермиона в ужасе выронила палочку и осела. Виноградная лоза с глухим стуком упала на землю, откатившись на пару метров. Слёзная пелена встала перед глазами, а горло сжалось. Она, действительно, сошла с ума. С кем поведёшься, верно? Столько дней терпеть боль и унижение, чтобы впоследствии выплеснуть это на не виновного человека. Так нельзя. Это неправильно.       Грейнджер всхлипнула и прижала ладони к лицу. Но ей не дали погрузиться в пучину саморазрушения. Крепкая хватка на запястьях заставила её развести руки в стороны, сильный толчок в грудь, и вот она лежала на спине. А Беллатрикс вновь сидела на ней. Горячая, вспотевшая и поддёргивающаяся от последствий проклятия, ведьма ухмылялась так, как никогда прежде не ухмылялась. Бездумно и легко. — Лучше, грязнуля? — Она едва контролировала своё дыхание. Её грудь вздымалась часто и опускалась резко. — Я не хотела. — О, нет. Нет-нет-нет, — Лестрейндж замотала головой, наклоняясь так, что их носы соприкоснулись. — Ты хотела. И сделала. Согласись, это приятно…       Гермиона молча уставилась на неё, не зная, что и сказать. Вина, облегчение и целый спектр непонятных эмоций зашкаливал внутри, норовя вырваться. Кожа покрылась мурашками от того, как бёдра женщины с силой сжали её собственные. Острые ногти впивались в кожу и царапали её, а ониксовый взгляд удерживал всё внимание на себе. Её поощряли за использование Круцио? Догадка осенила внезапно. Мерлина ради, Беллатрикс изначально это планировала. Каждое своё действие, каждый шаг и пас. Эта чёртова ведьма знала, что делала и чего хотела.       Грейнджер готова была и расплакаться, и рассмеяться. Ей стало лучше, в этом никаких сомнений. Но причина, по которой это произошло, пугала. Она потеряла контроль, позволила себе непростительное и без зазрения совести напала на женщину, которая вопреки здравому смыслу не пыталась её ранить настолько серьёзно. Гермиона неотрывно смотрела в блестящие глаза Беллатрикс, на пульсирующие виски и трепыхающиеся ноздри. Проследила за тем, как та медленно облизнула нижнюю губу, и замерла.       Вязкий огонь заструился по жилам, а мышцы живота напряглись. Гриффиндорку бросало то в жар, то в холод. Во рту пересохло, и она с жадностью втянула одурманивающий аромат сандала и опасности. Всё, что ей было нужно, здесь. Сейчас. Нужно только набраться смелости и взять это. Мягкие кудрявые локоны щекотнули её по лицу, и Гермиона сдалась. Вцепившись пальцами в край мантии Беллатрикс, она потянула её на себя, вынуждая прижаться грудью к груди. Пульс, который вторил её собственному, был неистовым.       Они более не сражались. И даже не спорили. Лестрейндж не пыталась наказать за грубые слова в свой адрес, а Гермиона не пыталась выместить на ней обиду. Молчаливые неоднозначные взгляды, шумное дыхание в унисон. Их маленький оплот совместного безумия так будоражил и манил. Только они вдвоём против всего мира в эти секунды. Не было прошлого, настоящего и будущего. Только этот момент. В ушах зазвенело, в горле пересохло. Грейнджер не выдержала первой. Звериная часть с силой толкнулась изнутри, и она потянулась к Беллатрикс, прикрывая глаза. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы ощутить на своих губах чужой выдох.       А затем тепло тела женщины исчезло. Холодный поток воздуха ударил в правый бок, и Грейнджер недоумённо приподняла корпус, осматриваясь. К ним уже спешили. Ошарашенный Драко замер в нескольких шагах, подозрительно прищурившаяся Нарцисса остановилась чуть ближе, сложив руки на груди. Только неестественно злой Гарри, нацеливший палочку на распластавшуюся рядом Беллатрикс, продолжал наступать. — Я говорил не делать ей больно, Лестрейндж. Хочешь сидеть за решёткой, а не дома? — Заткнись, очкарик, мы просто развлекались. — Ведьма звучала неуверенно и странно. Она быстро поднялась на ноги, но палочку разумно вернула в рукав. — Твоя грязная подружка растеряла все мозги. — Белла! — Нарцисса недовольно повысила голос, — Ради Мерлина, прекрати так вести себя. — Я видел, что вы сражались. — Гарри нахмурился, водя взглядом от подруги к бывшей пожирательнице и обратно. — Ничего подобного. Спроси у Драко, — Лестрейндж повела плечом в сторону племянника и, пока выяснялись обстоятельства их дуэли, поспешила скрыться.       Миссис Малфой хотела пойти следом, но в последний момент остановилась. Она несуразно потопталась на месте и вдруг вздохнула, позвав домовика и попросив спрятать весь алкоголь в доме. Драко поспешил заверить Поттера о том, что ничего не произошло и дуэли несли соревновательный характер, однако смотрел он на пришибленную Грейнджер. Та не двигалась и объясняться не спешила. В сознании появилась бегущая строка с одной единственной мыслью:       «Что я только что хотела сделать?»       Гермиона смотрела в пустоту. Её пальцы зарылись в землю, а лицо горело. Мало того, что она позволила ведьме сидеть на ней, так ещё и чуть не… Её глаза расширились от приступа паники. Мерлина ради, она чуть не поцеловала её! Гриффиндорка попыталась вскочить, но ноги не слушались. Голова шла кругом, межрёберные мышцы сводило спазмами. Диафрагма изогнулась, не позволяя нормально дышать, а чрезмерная потливость оставила на коже неприятные, липкие ощущения.       Сначала непростительное, теперь навязчивые мысли о поцелуе… Какого хрена, Гермиона?! Она хотела ударить себя за опрометчивость, Беллатрикс — за дозволение и провокации. И всех присутствующих за то, что помешали. Хотя если смотреть в перспективе, то Грейнджер радовалась, что их прервали. Потому что одному только Мерлину известно, чем это могло закончиться. Чьей-то смертью, вполне вероятно. Ей потребовалось несколько минут и огромное усилие, чтобы всё же встать. Покачиваясь из стороны в сторону и придерживаясь за голову, она искала палочку, стараясь отсрочить момент разговора. Не важно, с кем разговаривать, она в любом случае не хотела это делать.       Но ей протянули её палочку, и она вздрогнула, замечая обеспокоенного Гарри. Он неуверенно кивнул ей в сторону, задавая немой вопрос. Его виноватый вид значительно разнился с твёрдым взглядом. И ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. Сунув виноградную лозу в карман, Гермиона отпустила Нарциссу и Драко, пообещав всё объяснить чуть позже, и двинулась за другом. Они не торопясь преодолели часть сада, что позволило самую малость успокоиться и набраться храбрости для разговора.       Гарри привёл их к знакомой беседке, и чувство ностальгии приятной негой разлилось в груди Грейнджер. Она коснулась пальцами некогда живой лозы, огладила кованные перила и со странной тоской нашла взглядом те самые кусты, в которых когда-то пряталась от Люциуса вместе с Беллатрикс. Почему-то казалось, что с того момента прошли годы. Слишком много воспоминаний и событий за последний месяц имели тенденцию ломать чувство времени. Тогда всё шло так хорошо, незатейливо. Единственное, о чём приходилось думать, — как достучаться до Лестрейндж.       А сейчас… Гермиона невесело усмехнулась, прикрыв глаза. Сейчас приходилось вытаскивать себя из пучины отчаяния и при этом делать вид, что всё хорошо. Она потихоньку привыкала врать о том, что в порядке. К сожалению, или, быть может, к счастью, Нарцисса и Драко слишком хорошо её узнали и не верили ни единому слову о прекрасном самочувствии. Миссис Малфой всегда улавливала болезненный спазм на лице Грейнджер при неосторожном жесте и приносила чашку ромашкового чая. Раны ведь затянулись, а боль являлась лишь отголоском прошлого. Сивый и вправду сломал её и даже не своими руками.       Глянув на правую коленку, она сдержала рвущееся наружу разочарование. Боли уже не было. Рана от штыря затянулась, но сустав и связки пострадали слишком сильно, и Нарцисса этим утром вынесла вердикт при осмотре: хромота останется до конца жизни. Никакое зелье, никакая волчья регенерация не справятся с этим. Гермиона заставляла себя радоваться мелочам: От трости можно было отказаться, а потому она с чувством выполненного долга выкинула раздражающую палку в окно перед завтраком. Наверное, зря. Если верить словам миссис Малфой, любая, даже самая незначительная травма повлияет на колено и усугубит ситуацию.       Перед полнолунием дискомфорт усилится, боль может вернуться. Зато после обращения передвигаться будет легче за счёт четырёх точек опоры. Не слишком обнадёживающие новости она приняла с завидным смирением. Главное, что жива. Потерявшись в собственных мыслях, она вздрогнула, когда Гарри тихо прокашлялся за спиной. — Ты как? — Нормально, — Усталый вздох вырвался из груди, и Гермиона решила перевести тему. — Сегодня воскресенье, что ты здесь делаешь? — Я с неофициальным визитом, — Поттер дёрнул уголком губ, присаживаясь на скамейку. — Хотел поговорить с тобой вне формальной обстановки. — Ну, что ж, я в твоём распоряжении. — Она понимающе качнула головой, вытаскивая из трико пачку сигарет и зажигалку, — Спрашивай, Гарри. — Сивый? — Да.       Никаких уточнений или объяснений. Парень задавал конкретные вопросы, ответ на которые знала только она. Для них обоих так было проще и привычнее.       Взбодрённая словесной и магической баталией с Беллатрикс, Гермиона чувствовала, как успокаивался организм и утихал адреналин. Становилось холодно, и, несмотря на наличие друга рядом, одиноко. Она знала, что Гарри пытался понять и принять каждое её решение, но тень осуждения в глазах выдавала его истинные мысли. Навряд ли кто-то когда-то сможет в полной мере осознать, почему гриффиндорка так неистово защищала тёмную ведьму, даже она сама. Зажигалка вспыхнула от уверенного движения большого пальца, и табак стал тлеть.       Грейнджер с шумом выпустила ядовитый дым из ноздрей, прикрыв глаза. Она готова была терпеть презрение, поссориться с близкими и отречься от них ради бывшей Пожирательницы. Почему? Что с ней сделал зверь? Месяц заключения так сильно сказывался на восприятии. Сомнения глодали, отвращение к самой себе накидывалось приступами агрессии и тошноты. Она облизнула пересохшие губы, услышав тихий голос Поттера. — В Норе я понял, кто ты, Миона. Ненормальная скорость реакций, внезапная нервозность и, чёрт возьми, отблеск глаз. Не подумай, ты прекрасно скрывалась, но я столько времени провёл с Люпином, что не мог не заметить всё это. — Он грустно усмехнулся, почесав затылок. — Но дни шли, а ты всё так же молчала, избегая правды. Да, тебя могло напугать, что Рон, Мерлин его дери, стал плеваться в сторону оборотней, но я-то всегда был на твоей стороне. Старался помогать, поддерживать и просто находиться рядом. Но этого не хватило для того, чтобы узнать твой секрет, верно? — Прости. — Не надо, не извиняйся. Наверное, я понимаю мотив держать всё в тайне. Я — аврор, начальство которого объявило охоту на цепных псов. — Не в этом дело, Гарри. — Гермиона поморщилась от кольнувшего стыда. — Тогда в чём? В чём причина твоего недоверия ко мне? Почему я жду твоего признания несколько месяцев, рву задницу, чтобы найти тебя после похищения, а потом — Его голос дрогнул, — Ты заявляешься на суд, как ни в чем не бывало, и спасаешь сраную Лестрейндж, которая, к тому же, оказывается в курсе того, что ты превращаешься в огромную и мохнатую зверушку? — Знаю, прозвучит ужасно, но я давно перестала отдавать отчёт своим действиям. И я не рассказала тебе не потому, что не верила, а потому, что не хотела, чтобы ты беспокоился. Хотя вопрос доверия весьма шаткий… Внутри меня живут и вечно сражаются две сущности, Гарри. Одна, звериная и дикая, готова рвать глотки и упиваться кровью. Эта часть недоверчивая, озлобленная и стремящаяся к разрухе. Другая, рациональная и привычная всем вам, старается держать всё под контролем и не позволяет выходить за рамки. К сожалению, волк в большинстве случаев одерживает верх. — Рон прав, ты изменилась. — Если собираешься, как и он, оскорблять меня, то я лучше пойду. — Гермиона поднялась, но отойти не успела. — Нет, постой.       Гарри вскочил и быстро приблизился, схватив девушку за рукав. Его лицо исказила неясная гримаса, когда Гермиона дёрнулась и насупилась, и он быстро смекнул свою ошибку, отпустив её. Он поднял руки в смиренном жесте и слабо улыбнулся. Поттер давал ей выбор: закрыть тему и уйти или остаться и всё же прийти к заключению. От него приятно пахло. Жасмин, морская вода и нотка корицы. Странное сочетание в явно дорогом одеколоне успокаивающе воздействовало на животную натуру. Грейнджер выдохнула, понимая, что друг не хотел её обидеть и лишь пытался выяснить что-то для себя.       Она тяжело облокотилась спиной на колонну беседки и покрутила в пальцах потухший окурок. Разговоры превратились в подобие пыток. Кто бы мог подумать, что когда-то гриффиндорская заучка будет пылать желанием избежать диалогов. Гарри неуверенно замер рядом. — Я не хотел тебя задеть. — Я знаю. Знаю. Всё в порядке. — Магическая Британия на пороге войны с Сивым, мой лучший друг решил игнорировать меня, а подруга оказалась оборотнем и обзавелась дружескими связями с бывшими врагами. Мы ни хрена не в порядке, Миона. — Нарцисса и Драко никогда не были нашими врагами в прямом значении этого слова. — А я и не о них говорю. Почему ты так защищаешь Беллатрикс? Я не знаю, сколько маглов отправилось на тот свет по её вине, но она убила Добби, Сириуса и Дору! — Но не убила грязнокровую собаку, хотя имела уйму возможностей. Боже, Гарри, она, наоборот, спасла меня. Ты понятия не имеешь, что происходило летом. Я видела её. Видела столько раз, сколько, наверное, никто и никогда. — Гермиона натянула улыбку, наблюдая за серьёзной задумчивостью парня, — Беллатрикс пряталась ото всех в Визжащей хижине и никогда не собиралась мстить за своего Лорда, кто бы что ни говорил. — Ты её покрывала… — Осознание, смешавшись с чувством предательства, промелькнуло в зелёных глаза Поттера, — Охренеть, Гермиона, то есть Лестрейндж действительно была там, а ты путала мракоборцев своими показаниями? — Да, именно так. — Почему?! — Понятия не имею. — Она пожала плечами, проигнорировав то, как дёрнулось веко друга, — Мне казалось это правильным. Послушай, эта ведьма далеко не хороший человек, и её послужной весьма отвратный, но я не могла просто так взять и выдать её для поцелуев с дементорами. Я не жалею о том, что спасла её, и жалеть не стану. В ваших отчётах говорится о взявшемся из ниоткуда оборотне, верно? — Грейнджер резко перевела тему и дождалась утвердительного кивка. — Это была я. — Я уже понял, Миона. — О, нет, Гарри, ты не понял. Я пыталась выбраться и вытащить Ричарда, маленького мальчика, который вылавливал меня из глубин ужасов всё то время, пока я сидела в подвале и ждала своей смерти. Из-за того, что я попалась в одну из ловушек Родольфуса, Нарцисса забрала парня и оставила меня по моей просьбе… Знаешь, Рон ведь появился внезапно. Я едва могла двигаться, истекая кровью, но он всё равно отправлял в меня заклинание за заклинанием. Одно рассекло ухо, другое опалило морду. Когда у меня не осталось сил даже стоять, он… — Гермиона коснулась кончиком языка скола от клыка, травмированного во время пыток, — Он почти произнёс это. Чёрт, если бы не внезапное появление Беллатрикс, Рон убил бы меня в том поместье. И я уже не говорю о том, что ему пытался помешать Ричард, которого он тоже мог задеть. — Ты хочешь сказать, что наш друг, которого мы знаем столько лет, решил отправить в тебя и ребёнка Аваду? — Гарри удручённо покачал головой, сложив руки на груди, — А безумная ведьма, с которой мы сражались на протяжении всей войны, спасла тебя? — Да, именно так. Ты сам видишь, каким стал Рон. Более злой, резкий. У него будто срывает крышу каждый раз, когда речь идёт об оборотнях. Я понятия не имею, что с ним происходит, но очень сомневаюсь, что виной тому наш разрыв.       Парень шумно выдохнул, с щёлкающим звуком почесав щетину на подбородке. — Я пытаюсь понять твои мотивы, Гермиона, правда. Но пока не могу это переварить. Расскажи мне всё по порядку.       Поттер рассматривал её несколько минут, подмечая жёсткий взгляд и сжатые в кулаки ладони. Прямая спина, размеренное дыхание. Он наблюдал за минувшей дуэлью из дома. Нарцисса пустила его сразу, как только он прибыл, заверив, что решил посетить Гермиону, а не Беллатрикс. Гарри прогуливался по веранде, когда заметил магические вспышки, и поспешил туда. Его до глубины души поразило то, как легко и непринуждённо Грейнджер сошлась с ведьмой в бою. Он не слышал, о чём они говорили, но видел, что разговор был не из приятных.       Подруга злилась, Лестрейндж веселилась. Он даже подумывал проклясть её, но одумался. Гарри знал, что Гермиона слабее женщины. Но был удивлён, когда вторая пропустила удар. А затем Миона сдалась, и всё перевернулось с ног на голову. Беллатрикс сидела на ней, гриффиндорка не сопротивлялась. Только ёрзала и, казалось, пыталась добиться ещё большего контакта. Гарри чувствовал сквозившее между ними напряжение, видел их взаимное желание сделать друг другу больно. Наверное, поэтому всё, что он узнал, заведомо не удивило.       Поттер поправил очки и застегнул куртку до конца, чтобы ветер не задувал в шею. Он знал, что красная вспышка являлась непростительным заклинанием, а потому с некоторой настороженностью глянул на успокоившуюся подругу. Поднимать эту тему не стоило, по крайней мере, не сейчас, когда и без того хватало проблем. Гарри терпеливо внимал, а Гермиона, наконец, рассказала всё, что скрывала. И то, как они с ведьмой встретились, и их последующие рандеву. Она не врала, не скрывала ни единого факта, даже если в истории присутствовала боль. Она лишь монотонно описывала происходящее и наблюдала за тем, как друг хмурился всё больше и больше.       Крики, скандалы, дуэли. Единственное, о чём она не упоминала, это собственные эмоции во время этих стычек. И то это было вызвано стеснением и нежеланием посвящать парня в дела, в которых она сама толком не смыслила. Она описывала каждый жест Беллатрикс, каждое решение, но не смела делиться её секретами, лишь оговаривала сам обмен фактами из биографии. И всё же призналась в том, что информацию о Сивом дала не Нарцисса, а Лестрейндж, что вызвалось удивлённым смешком.       Но рассказ закончился, и Грейнджер затихла, рассматривая пепельную линию горизонта. Она уже не боялась реакции друга. Только испытала огромное облегчение от того, что смогла выговориться. Одно дело — делиться чем-то с Малфоем, от которого ожидаешь понимающего кивка, дельного совета или молчаливого несогласия. Другое — рассказывать Гарри подобное о женщине, которая лишила его крёстного и друга — Знаю, ты ненавидишь Беллатрикс всем сердцем, но, пожалуйста, попытайся не ненавидеть меня. О большем просить не стану, — Она прикурила очередную сигарету, смахнув пепел отточенным движением, — Но знай, что казнить её я не позволю. — В таком случае, тебе лучше придумать, как заставить её работать на Министерство. Если она будет полезна для поимки Фенрира и братьев Лестрейнджей, думаю, ты сможешь выиграть для неё немного больше времени.

***

      Гарри оставил её ближе к вечеру, когда убедился в чём-то своём. По большей части они молчали, лишь изредка задавали вопросы друг другу, предпочитая обдумывание в компании, нежели напрасные споры. Поттер не понимал, но понять пытался, Гермиона видела это по его дёрганным движениям и смиренным вздохам. В конце концов, он слишком любил подругу, приторный запах данного чувства скопился вокруг него, соревнуясь с горьким отголоском ненависти. Проводив гриффиндорку до центрального входа в поместье, парень попросил сообщить ему, когда они вместе с Лестрейндж соберутся в Министерство для отчётности, и покинул поместье.       Гермиона была приятно удивлена его поведением. Он не устроил скандал, как сделал это Рон, не пытался отговорить, пусть осуждение и проскакивало в тихом тоне. Он будто старался защитить её и в то же время принять. Конечно, время покажет, действительно, ли Гарри на её стороне, но сейчас и этого было достаточно для становления шаткого равновесия в груди. Чтобы все события переварились и улеглись, нужно порознь обдумать ситуацию. Грейнджер пропустила обед и ужин, погрузившись в размышления о собственном поведении.       Спрятавшись в библиотеке за широкой спинкой дивана, она просматривала французский дневник, ставший уже родным. Перелистывала его с одного конца на другой и начинала заново. Помечала карандашом некоторые детали прямо на страницах, где-то обводила целые абзацы и ставила вопросы. Она пыталась найти информацию о том, как противостоять звериной натуре. Ей не нравилось то, как реагировали тело и волк внутри на Беллатрикс. Всё так… Дико, пылко, сумасбродно.       Она не хотела подобного обилия чувств, среди которых преобладало возбуждение. Может, у неё переходный возраст? Это бы объяснило извечное желание огрызаться. Но пубертатный период уже прошёл, так что сослаться на него Гермиона не могла, пусть первое время и пыталась.       Возвращаясь к странному завершению дуэли сегодняшнего дня, она всё чаще и чаще зацикливалась на том, что почти поцеловала ведьму. Не вмешайся Гарри, всё бы вышло совсем по-другому. И то, как Круцио подействовало на них обеих, было занимательным и пугающим. Беллатрикс явно перевозбудилась от боли, и Грейнджер чуть не свалилась в экстазе от этого. По телу до сих пор рваными разрядами проходились отголоски ирритации, заставляющей вздрагивать и редко скулить от невозможности сдержать весь спектр.       Гермиона застонала, пряча лицо в ладонях. Впервые применить непростительное на живом человеке, потакая провокациям, глупо. Жалела ли она об этом? Маловероятно. Потому что стоило отдать Лестрейндж должное, стало капельку легче переживать воспоминания о последнем месяце. Но она бы не стала тратить магию на Рабастана, подвернись возможность с ним встретиться. Гермиона бы выпила животный элексир и с завидным удовольствием разорвала бы мужчину на части.       Она бы кусала, рвала, царапала лишь бы сделать больно. Лишь бы довести его до агонии и заставить умолять о пощаде. Только вот она бы не пощадила его, нет. Для Рабастана смерть стала бы благословением, которого так долго ждала Грейнджер. По жилам заструился огонь от идеи стать для этого монстра карающим бичом. — Убери это блаженное выражение со своего лица, щеночек, мне от него тошно.       Гермиона вздрогнула, захлопывая дневник и встречая знакомую тёмную фигуру около себя. Она опять не услышала и не почувствовала приближения ведьмы, и ведь виной тому не самые светлые помыслы. Из горла вырвался неопределённый звук, схожий со стоном и всхрапом одновременно, и девушка помассировала переносицу двумя пальцами. Вот, пожалуйста, решила спрятаться ото всех, но вновь неудачно.       Беллатрикс, облокотившись бедром на спинку дивана, рассматривала её. Внимательно и несколько раздражённо. Поразительно, что она не пыталась использовать Легилименцию. Её поза расслабленная, уверенная. А взгляд обжигающий. Грейнджер истинно пыталась не смотреть на чужие губы, но с треском провалилась. Алые и тонкие, изогнутые в эту идиотскую ухмылку.       Гермиона закатила глаза, когда Лестрейндж опустила на столик бокал и целую бутылку огневиски. У неё, определённо, проблемы с алкоголем. Иначе не объяснить ежедневное пьянство и последующее утреннее похмелье. А ещё женщина обладала удивительным отсутствием такта и вежливости. Зарождающееся недовольство быстро сменилось удивлением, когда через несколько мгновений маленький домовик принёс ещё один бокал и пустое блюдце.       Беллатрикс разлила янтарную жидкость, грубым движением скинула ноги гриффиндорки с дивана и уселась напротив, взболтав огневиски в стакане круговым движением кисти. — Ты должна кое-что узнать, грязнуля, прежде, чем пойдёшь в змеиное логово. — Женщина говорила размеренно, только чуть-чуть тянула согласные звуки. Видимо, это не первая её порция алкоголя.       Гермиона разумно помалкивала, притянув к себе второй бокал и сделав небольшой глоток. Наверное, глупое решение. Она трезвой-то не могла адекватно реагировать на ведьму, а тут выпивала в её компании. — Когда я зашла в поместье Рода, большая часть Пожирателей уже ушла. Остались лишь единицы, имена которых я даже не знаю. — Сомневаюсь, что ты знала хоть чьи-то имена, кроме Волан-де-Морта и своего мужа.       Грейнджер подпрыгнула, когда Лейстрейндж потянулась и щёлкнула её по носу. Неприятно, но, на удивление, мягко. — Не перебивай взрослых, щеночек, это невежливо. — Беллатрикс усмехнулась шокированному выражению, — Там был только аврорат и небольшое количество блохастых детишек. Штурм начался внезапно? — По крайней мере, мне так казалось. И так сказал Гарри. — Гермиона уловила самодовольный смешок и непонимающе нахмурилась. Играть в шарады сил не осталось. Изначально она думала, что Беллатрикс решит обсудить сегодняшние события, а не то, что было тогда. — Что ты пытаешься до меня донести? Подставной налёт мракоборцев? Подозрительное время и место атаки? Неравномерное распределение сил? — Ты — балда. Вечно вам, гриффиндорским львятам, всё разжёвывать надо. — Лестрейндж закатила глаза и ткнула девушку пальцем в лоб. Затем помолчала немного, опрокинув бокал залпом и резко сморщившись от обожжённого горла. Когда она продолжила, её голос осип, — Я хочу сказать, что Сивого предупредили, и он успел вывести большую часть своих идиотов. Вроде, самая умная, а временами кажется, что самая тупая. — Замечательная новость, Беллатрикс, лучше некуда. Ты считаешь, что в Аврорате сидит крыса, так? — На утвердительный кивок Грейнджер рыкнула, — Но ни имени, ни даже половой принадлежности мы не знаем. Здорово. — Она намеренно проигнорировала очередное, но не самое неудачное оскорбление, прикуривая сигарету. Пару затяжек ядовитого дыма, и мнимое спокойствие вернулось, — Ты уверена, что это не обычное совпадение? — Совпадение? — Женщина хохотнула, откинувшись на спинку дивана, — Грейнджер, в Министерстве есть списки всех имений Пожирателей. Твои бравые друзья могли найти тебя много раньше, чем это сделала я, но они не сделали этого. — Усмешка сползла с её губ, когда Беллатрикс заметила выражение лица гриффиндорки. — Оу, ты не знала? — Что это за списки? — Официальная перепись всех волшебников, опись их имущества, от питомцев до поместий, хранилась в архивах Мракоборцев. По крайней мере в то время, когда Тёмный лорд руководил всем. Ты серьёзно не?.. — Нет. — Гермиона резко оборвала вопрос, качнув головой. Она не знала, какая эмоция преобладала сейчас. Злость? Обида? Нет, не то. Ей хотелось направить Адское пламя на всё Министерство, а потому вывод напросился сам: Ярость клокотала в груди. — Не знаешь, у кого есть доступ к этой переписи? — Ну, если никто не проводил никаких реформ, то сам Министр, глава Аврората и несколько приближенных точно могут пользоваться этими списками. — Лестрейндж прикусила губу в глубокой задумчивости. — Кто-то сливает Сивому информацию, и ты не можешь отрицать это, грязнуля. Даже если допустить тот факт, что кто-то из его щенков услышал приближение штурмующего отряда и поспешил предупредить своего «вожака», — Особо ядовито выделив титул Фенрира, она тихо выдохнула, — Нельзя вывести с полсотни детишек так быстро. Это я молчу про количество бывших последователей Лорда. — Довольно, я поняла, к чему ты ведёшь. — Грейнджер придержалась за голову. Почему всегда всё усложняется? Она уже не удивлялась тропам своей судьбы, но это не мешало раздражению охватывать естество. — Как нам выяснить, кто играет на обе стороны? — Нам? — Да, нам, Беллатрикс. Ты обязана участвовать в расследовании. Мерлина ради, тебя отпустили с условием о внедрении в компанию Сивого, и я не уверена, что ты хочешь получить кинжал в спину. — Я не собираюсь выслуживаться перед этой кучкой грязи. — Шипение, которым её наградила ведьма, напрягло. — Если тебе так нужно, ступай туда сама. Я не просила подписывать меня не помойную ересь! — О, право, сколько можно?! — Гермиона, задав вопрос неотзывчивой вселенной, всплеснула руками и вздохнула. Громко и удручённо, — Ты слышала Кингсли: если сбежишь, откажешься или не достигнешь никакого результата в этой чёртовой операции, они незамедлительно вынесут приговор. В таком случае, мы с Нарциссой и Драко, максимум, сможем добиться пожизненного заключения в Азкабане. Так хочешь туда вернуться? Так я устрою!       Лестрейндж хотела огрызнуться, её губы разомкнулись, но в последний момент она отвернулась и затихла, рассматривая всполохи огня в камине. А гриффиндорка попыталась найти в её взгляде хоть что-то, за что можно уцепиться. Агрессивные выпады уже не вызывали вопросов, но, если так пойдёт и дальше, они подерутся. Опять. Грейнджер запустила пальцы в свои волосы, оттянув их назад с достаточной силой, чтобы почувствовать боль, и постаралась успокоиться.       Она представляла, что сейчас творилось на душе Беллатрикс, а потому поспешила придумать, как её подбодрить и убедить в необходимости засунуть гордость в самую тёмную дыру. Идея пришла сама, словно мана небесная. Нет ничего лучше старой доброй правды, особенно для Лестрейндж. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Гермиона прервала молчание. — На суде я действовала по наитию, впервые без чёткого плана. У меня была только цель — не позволить тебе умереть. — Откровения давались до нелепости легко, — И ты не поверишь, что мне и твоей семье пришлось сделать. Мы навестили Скитер, при помощи силы и должного количества угроз заставили выдать всё, что у неё было из подпольных документов на главных участников заседания. Нарцисса, кажется, возглавила список нежелательных посетителей Министерства из-за того, что чуть не разгромила там всё, требуя исполнения одиннадцатой правки. Драко пытался подкупить гоблина для официальной выписки о взятке из банка, но, в конечном итоге, ему пришлось использовать Империо. А я? Хах, Беллатрикс, я поссорилась с Гарри и Роном! Буквально нагавкала на них, чтобы они вытащили тебя из Азкабана. — Зачем ты мне это говоришь? — Голос усталый, вид вымотанный. Стакан в руке женщины дрожал. — Я думала, если не получится закрыть дело законным путём, и приговор всё же решат исполнить, я просто отдам тебе палочку и позволю сбежать. — Грейнджер грустно улыбнулась, опрокидывая в себя небольшую порцию алкоголя. Храбрость, пусть и несущественная, требовалась как никогда. — Приму на себя весь удар, выиграю время. Я шла на слушание с чётким осознанием, что обрубаю все связи и предаю друзей. Мне плевать, что они сейчас думают обо мне. Рон, кажется, ненавидит меня точно так же, как и тебя, Гарри старается делать вид, что всё в порядке, но я вижу и чувствую его обиду. Люди, если узнают, скажут, что я — подстилка Пожирателей. Хотя думаю, так уже говорят в узких кругах.       Беллатрикс смотрела на неё не моргая. Ониксовый взгляд обжигал и вместе с тем причинял чуть ли не блаженную боль. Она не перебивала, не смеялась. Только угрюмо молчала, потягивая огневиски. От неё исходила сила и уверенность, но Грейнджер знала, что это напускное. Чувствовала сомнения и кислый запах необъяснимого страха. Она злилась на то, что женщина всё ещё старалась держать её на расстоянии, отнекивалась, хамила.       Но больше всего Гермиону одолевала обида из-за того, Лестрейндж до сих пор не доверяла ей. И это после того, что они прошли. Огонь, вода, все круги Ада. Годрика ради, их испытания, совместные или отдельные, заслуживали собственной трагической пьесы в театрах. — Я не прошу тебя о словах благодарности или признательности. Мне это не нужно. — Она выпрямилась, замечая, как собственный голос понизился, походя на звериное урчание, — Я хочу, чтобы ты задумалась над условиями своей свободы. Мать твою, Беллатрикс, хоть немного участливости! Обещаю, мы разберёмся с Гарри и его начальником, поставим собственные условия и не позволим загонять нас в рамки. — Ладно, питомец, закрой рот. Твоя сентиментальная жалобная просьба вызывает у меня мигрень. — У тебя болит голова потому, что ты слишком много пьёшь. — Сухое парирование вызвало ответную реакцию. — А ты куришь эту грязную мерзость, но я же не комментирую. — Только что прокомментировала.       Ведьма закатила глаза и отвернулась, уложив подбородок на ладонь и закинув ногу на ногу. Она явно размышляла над словами девушки, но сомневалась в каждом.       Гермиона это видела. Плотно сжатые губы, играющие желваки. Амбассадор хаоса и апогея недоверия к окружающим. Беллатрикс была такой неясной и нестабильной, что хотелось ударить её, укусить, придушить, потому что это передавалось, видимо, воздушно-капельным путём. Грейнджер сама не была уверена в том, что говорила, металась между желанием заверять и просто игнорировать. Но одно она точно знала. Шансы на выживание повысятся, если та согласится.       Она расслабилась, откидываясь назад, на спинку дивана. Мышцы живота дёргались каждый раз, когда взгляд натыкался на Лестрейндж. Тугой корсет, пышные кудрявые волосы, полная грудь и сильные бёдра. Гермиона знала, что хотела её. Хотела сильно, до дрожи и спазма внутренних мышц. Но принимать это отказывалась. Одна только мысль коснуться женщины вызывала панику и отторжение. О, она явно была извращенкой.       Хриплый смешок вырвался у неё и утонул в треске дров. Обдумывание новых подробностей она решила отложить на потом.       Беллатрикс гордо подняла подбородок, обозначая свою позицию. — Я не буду обещать, что не убью Рабастана или Родольфуса, если они меня спровоцируют. Не буду клясться в верности и отчитываться о каждом своём действии кому бы то ни было. Мне плевать, какие указания будет давать твой четырёхглазый дружок и его тупоголовый начальничек. Я выполню часть договора, но так, как умею, а не так, как навяжут. — Думаю, этого будет достаточно. — Гермиона облегчённо улыбнулась.       Всего на мгновение, но показалось, что Лестрейндж улыбнулась ей в ответ.