Shapeshift

Даже сумасшедшие предприятия могут осуществиться, если сумасшествовать по обдуманному плану. Анджей Сапковский «Божьи воины»

***

      Гермиона несколько долгих минут пыталась понять, что происходит. Чёрно-белая картина перед глазами, знакомая комната и мягкая постель. Ломота во всём теле и странное ощущение, будто всё пошло не так. Было тепло и пахло приятной свежестью, но в голове абсолютная пустота. С чем это связано? Она не знала. Чувствовала она себя, наконец, отдохнувшей, но желудок скручивало до тошноты. Область плеча что-то сильно стягивало, правое колено отказывалось сгибаться, острой вспышкой боли реагируя на малейшее движение.       Грейнджер, чуть перевалившись, приподнялась на локте, чтобы лучше осмотреться, и наткнулась на взволнованного Драко у подножия кровати. Он выглядел не важно. Грязные, взъерошенные волосы, помятая рубашка, мешки под глазами и жёсткая, недельная щетина. Гермиона усмехнулась, понимая, что именно так он выглядел на шестом курсе. Парень неверующе замер, когда заметил её бодрствование. — Ужасно выглядишь, Малфой. — Сухой, спёртый кашель на секунды задушил её. Горло всё ещё хрипело и пульсировало. — Кто бы говорил, Грейнджер. — Он улыбнулся, но как-то вымученно. Нервным движением взъерошил волосы и облокотился на изножье. — Надеюсь, вам больше не взбредёт в голову ставить эксперименты, иначе, клянусь Мерлином, я прокляну вас обоих. — Зелье сработало, мам, в чём проблема? — Побочные эффекты. Не слышали о таких? Мало того, что у вас не сохранён баланс стероида и успокоительного, так вы ещё и ускорили процесс метаморфоза, — Миссис Малфой резко встала и пересекла комнату, — Вы, мисс Грейнджер, превратились ровно за одну минуту. Абсолютный рекорд трансформации среди оборотней. И сказочное везение. Ваш организм не был готов к такому, а посему, помимо непродолжительной комы, мы можем наблюдать остаточные явления.       Гермиона не сразу поняла, о чём говорила миссис Малфой. Да, она видела серый мир, но думала, что это в порядке нормы. Стоило Драко протянуть ей зеркало, она замерла. В отражении гриффиндорка видела себя, но… Её лицо оказалось несколько деформированным. Вместо полноценной волчьей морды или человеческого лица, что-то среднее и лысое. Будто она застряла на грани превращения. Мокрый нос, короткие усы и длинные, выпирающие клыки, один из которых так и остался сколотым.       Она осторожно коснулась их языком, проверяя подлинность. Конечно, они рассматривали варианты побочных действий, но никогда всерьёз не задумывались над этим. Ошибка с их стороны, но не критичная, если учесть, что зелье сработало. Гермиона не станет жалеть об этом. Так же на простыне она заметила небольшое количество шерсти и пять рваных полос рядом с подушкой. Ну вот, пожалуйста, она испортила дорогое постельное в своей бессознательности.       Нарцисса налила каждому по чашке чая и опустила на прикроватную тумбу несколько флаконов с восстанавливающим зельем. — Не волнуйтесь так сильно, Мисс Грейнджер, это всего лишь простынь, — Женщина, заметив виноватый вид, вымученно улыбнулась и потёрла покрасневшие глаза, — Пока вы спали, у вас и хвост появлялся, и уши менялись. Всё в пределах нормы, за исключением швов на плече. Раны никак не хотят заживать и начинают гноиться, пришлось прикладывать алоэ и фиксировать конечность. К слову, вы очень буйно себя вели, и мы с Драко подумывали привязать вас к кровати, но решили, что это ещё больше вас напугает в случае внезапного пробуждения. — Простите, — Гермиона пристыженно опустила голову и вздохнула. — Не стоит, в этом нет ничего страшного. — Всё в порядке, Грейнджер, — Драко заметно расслабился, опустив плечи. — Когда я… Ну, когда это вернётся в норму? — Она указала на своё лицо. — Когда треклятый Животный эликсир полностью выведется из организма, тело стабилизируется. Если я узнаю, что вы ещё раз использовали его в данном виде… — Нарцисса опустилась на край кровати и внимательно осмотрела девушку. Её голос был строгим, но мягким, — Поработайте над усвоением. И ради всего святого, стоит уменьшить содержание катализатора. Иначе следующее подобное обращение может закончиться очень печально. — Наступила небольшая пауза, во время которой каждый думал о своём. Неожиданно миссис Малфой выдохнула, — Помните, что произошло? — Смутно, картины в голове расплываются. Кажется, всё пошло по одному месту, когда я поднялась в зал. — Боюсь, это случилось много раньше…

***

      Так мучительно и стремительно Гермиона никогда не превращалась. Все кости разом ломались, мышцы рвались, а позвоночник растягивался, скручивался и увеличивался. Рёбра, которым досталась самая незавидная участь познакомиться с кастетом, трещали хуже всего. И только когти отросли без проблем, потому что ногтевые пластины были сломаны задолго до. Швы на коже не выдерживали, расходились, и тут же края ран тянулись друг к другу, складываясь и срастаясь. Она сжимала зубы, прикусывала язык и пыталась не издать ни звука, чтобы вся конспирация не канула в лету. Знакомая крыса ловко юркнула в самый тёмный угол, подальше от хищника.       Лицевые кости лопались, перестраивались, удлинялись. Зубы выпадали, и на их место вставали новые — звериные резцы и клыки. Всё смешалось в одну извращённую картину боли. Наверное, Рабастану бы это понравилось. Грейнджер содрогнулась в мимолётной конвульсии, когда рассудок ужалила странная мысль. Нет, понравилось бы не Лестрейнджу, а ей. Она бы вытерпела каждую толику метаморфоза, а затем сомкнула бы челюсти на глотке мужчины и упивалась своим кровавым триумфом.       Нарцисса впервые в ужасе наблюдала за процессом. Она морщилась, отворачивалась на несколько секунд и тут же возвращала взгляд, пыталась держать лицо, но в то же время вздрагивала от брызгов крови и тошнотворных позывов. Ей было любопытно, но вместе с этим и страшно. Гермиона это чувствовала. Когда пульсация от видоизменения отступила, и удалось сделать полноценным вдох, выявилась проблема. Каким бы крепким звериное тело не было, боль от незаживших ран всё равно настигла её. Все четыре лапы потряхивались, уши постоянно дёргались, реагируя на самые незначительные звуки.       Грейнджер склонила голову, чтобы разгрузить заднюю часть тела и перенести вес на переднюю, более массивную. Она прекрасно себя контролировала. Единственное, что смутило окончательно, — отсутствие хвоста. Она несколько раз повернулась вокруг своей оси, вызвав смешок миссис Малфой, но так и не поняла, почему такой важный элемент пропал. Нужно будет сделать пометку к Животному элексиру и разобрать формулу ещё несколько раз. Но пока можно забыть об этом.       На данный момент первостепенной задачей было выбраться отсюда. Гермиона сделала несколько шагов вперёд и осмотрела решётку. Человеческих сил не хватало, чтобы её открыть, минуя замок, но сейчас в мышцах заключена вся мощь волка. Она фыркнула и с трудом выпрямилась, делая упор только на задние конечности. Бёдра сократились, лапы чуть согнулись, чтобы вынести нагрузку. Обхватив когтистыми пальцами металлические прутья, гриффиндорка с тихим урчанием рванула вперёд. Петли жалобно заскрипели и с характерным звоном расправились. На пол посыпались болты, а затем рухнула калита.       Пригнувшись и с трудом протиснувшись в проход, она вновь опустилась на все четыре, глянув на Нарциссу через плечо. Та кивнула, давая понять, что поняла её мысли. Гермиона двинулась вперед, поднимаясь по узким ступеням к двери. Она понятия не имела, что их там ожидало. Сначала делать, а потом думать — это то, чем славились её друзья, а не она. Но уже поздно отступать. Зелье выпито, решение принято. Она головой толкнула незапертую дверь и тут же столкнулась с незнакомцем. Невысокий мужчина, сидевший напротив входа в подвал, встрепенулся и подскочил. Он выхватил из-за пазухи палочку, его лицо побелело от ужаса.       Подавив всплеск радости от подобной реакции, Грейнджер угрожающе оскалилась, прижав уши. Слюна, стекающая по ребристым клыкам, капала на пол, когти скрежетнули по паркету, оставив глубокие борозды. Девушка не могла сражаться при помощи магии, но в её распоряжении было куда более опасное и страшное оружие. Бывший Пожиратель произнёс заклинание, зелёная вспышка промелькнула перед глазами, и мир замер. Ловкое тело среагировало самостоятельно. Короткий прыжок в сторону, пружинистый рывок, и вот на руке мужчины сомкнулись звериные челюсти. Вой, раздавшийся, казалось, по всему поместью, на мгновение оглушил.       Гермиона мотнула головой, вгрызаясь в предплечье. Палочка выпала и на метр откатилась прежде, чем её подобрала Нарцисса. Мужчина выгнулся в попытке отстраниться и освободить конечность, но у него не получилось. Его губы скривились от боли, глаза почти вылезли из орбит, и он дёрнулся, свободной рукой хватаясь сначала за мохнатое ухо, а затем и за влажный нос. Пожиратель барахтался, ругался, почти что плакал. Наверное, в его голове план созрел гениальный, и он попытался ударить по глазам, на что Грейнджер сильнее сжала зубы и потянула на себя.       Она резко дёрнула грудью и стала быстро отходить, перебирая лапами. Она таскала упавшего мужчину за собой из стороны в сторону, ударяла беднягу о стены, то ослабляла укус, то, наоборот, почти царапала резцами кость. Кровавая дорожка на паркете всё увеличивалась, а Гермиона не отпускала. Охотничий инстинкт захлестнул сполна, адреналин ударил по обнажённым нервам. Сейчас не она находилась в опасности и подвергалась издевательствам, а от того по телу распространялось странное тепло. Металлический привкус на языке пробудил что-то новое. Находиться в выигрышном положении так приятно и увлекательно.       Она рычала, сглатывая чужую кровь. Пожиратель всё ещё пытался вырваться, ударяя наотмашь то по морде, то по горлу, и тогда Гермиона ловко перепрыгнула через него, кусая уже за щиколотку. Она знала, что ему уже ничего не поможет. С каждым рывком он слабел, с каждой секундой всё больше слёз катилось по его заросшим щетиной щекам. Он пытался пнуть оборотня, но не доставал или же сильнее злил его. Послышался треск и последующий визг, совершенно не подходящий своей писклявостью такому мужчине. Кости перестали соединять голень и стопу, неестественно выгнувшуюся в обратную сторону.       Гриффиндорка знала, что совсем скоро кровопотеря станет для нерадивого охранника летальной, но отпустить не могла. Или, быть может, не хотела? Скорее всего, так. Ей до ужаса нравилось слушать чужие мольбы и не отвечать на них. Когда чья-то жизнь целиком и полностью зависела от неё, пелена наслаждения появилась перед глазами. — Мисс Грейнджер, — Тихий голос откуда-то со стороны раздался внезапно.       Грейнджер фыркнула, развернувшись в пол оборота, чтобы закрыть телом отчаявшегося пожирателя в зубах. Шерсть её вздыбилась, пальцы на передних конечностях согнулись, из-за чего когти опасно мелькнули. — Гермиона, посмотри на меня, — Нарцисса сделала шаг вперёд и аккуратно протянула раскрытую ладонь, когда заметила помутневший звериный взгляд, — Ты не сможешь простить себя, если убьёшь его. Отпусти беднягу, он не Рабастан.       Гермиона прекрасно осознавала каждое слово, понимая и внимая, но отступить от чего-то не могла. Совершенно дикая часть сознания сейчас владела ситуацией. Мышцы будто окаменели, когда она попыталась расслабить пасть, но вместо этого лишь сильнее вцепилась в Пожирателя. Это не Рабастан. Не тот, кто издевался над ней почти месяц. Не тот, кто заслуживал такой участи. Задняя лапа ступила на что-то склизкое, и равновесие ускользнуло. Тело с грохотом рухнуло, подняв облако пыли вверх.       Миссис Малфой громко выдохнула, и Грейнджер столкнулась в бою со своим вторым я. Она пыталась отступить, пыталась взять себя в руки, лапы, да хоть во что-нибудь, позволяющее вернуться в реальность. А волк изнутри рвал, царапал внутренности холодными когтями адреналина и жажды крови. В ушах стоял звон, разбавленный утробным воем. Как до этого дошло? Неужели Лестрейндж убил в ней человека? Нет, это глупости. Это неправильно. Нельзя уподобляться ему. Со свистом втянув воздух носом, она через боль разжала зубы. С чвакающим звуком нога Пожирателя безвольно упала на пол, и он слабо задёргался.       Нарцисса мгновенно оказалась рядом и, используя чужую палочку, произнесла три целебных заклинания. Убедившись, что жизни мужчины ничего не угрожало, она коротким пасом оглушила его, чтобы не поднялась паника. И только тогда обернулась на сжавшуюся в мохнатый комок Гермиону. Медовые глаза вновь пестрили своим умом, но плескающийся на дне страх привёл к логичному заключению. — Гермиона, всё хорошо, он будет жить.       Ничего не хорошо. Всё очень плохо. Даже ужасно. Грейнджер заскулила, зажмурившись. Её передняя часть тела почти вся в крови человека, которого она собиралась разорвать. Пострадавшая рука, висевшая на одной лишь коже ступня. Она почти убила его. И плевать, что это Пожиратель, это ведь ничего не значило. Ещё бы секунд десять, и зверь вцепился бы в горло, чтобы довести дело до конца, а Гермиона ничего не могла с этим сделать. Она просто наблюдала за самопроизвольным порядком действий и смиренно ждала конца. Не вмешайся Нарцисса…       Осторожное и такое знакомое прикосновение к макушке вызвало естественную реакцию. Девушка дёрнулась и подскочила, чтобы убежать и забиться в самый дальний угол мира, но поскользнулась на кровавой луже и опять рухнула. Попыталась встать и вновь опустилась на пол. Тело не слушалось, мозг, казалось, пульсировал, а сердце билось так сильно и больно, что могло легко пробить грудину. Что же она наделала? Как позволила?.. — Мисс Грейнджер, мать вашу, придите в себя, не время для подобных истерик! — Нарцисса грубо схватила её за загривок и встряхнула, насколько хватало сил. Это помогло хотя бы привести в порядок дыхание, — Лучше?       Гермиона лишь моргнула. — Славно, а теперь внимательно слушайте меня. Я не выберусь без вашей помощи точно так же, как и вы не пройдёте по коридорам до выхода без меня. Мы нужны друг другу. То, что произошло, останется между нами, и, если захотите поговорить об этом, всегда сможете меня найти, но сейчас, — Миссис Малфой взяла паузу, чтобы подобрать слова или, быть может, самой прийти в чувство. — Сейчас нам надо уходить. Сможешь подняться?       Грейнджер неохотно кивнула, Нарцисса отпустила её и отошла. Да, обдумывать свои поступки не время. Ещё будет возможность запереться в ванной и проплакать там целую ночь, но для начала стоило выбраться из этого ада. Она оперлась на одну лапу, затем на другую. Попытавшись сплюнуть сгустки крови, она всё же поднялась на все четыре и по-животному отряхнулась. Они с миссис Малфой переглянулись и, не сговариваясь, двинулись дальше. Следующая комната оказалась громадным залом. Всюду сновали люди, бегали и кричали дети, некоторые подростки кричали друг на друга. Суматоха — вот как можно описать то, что происходило.       Камин в углу то вспыхивал зелёным пламенем, то затухал вновь. Все толкались и ругались. Рядом с особо буйными стояли взрослые в чёрных мантиях. Ни лиц, ни личностей. Бесформенные, вооружённые палочками фигуры. Снаружи слышались залпы заклинаний, где-то в западном крыле дома лопнуло стекло, и его осколки посыпались на пол. Штурм? Возможно, Гарри всё же получил весточку. Гермиона не почувствовала ни радости, ни облегчения. Слишком поздно для спасения. Она почти прижалась к полу, пробираясь в сторону коридора. Нарцисса старалась держаться рядом, едва поспевая на своих двоих.       Неизвестные приспешники Сивого постоянно осматривались, будто ждали сигнала. Кто-то сражался и выигрывал время, чтобы дети успели убраться отсюда, некоторыми малышами прикрывались. Конечно, армия щенков бесполезна, если только это не полнолуние, а атаковать с риском задеть невинного мальчика не станут.       Грейнджер почти добралась до выхода из зала, когда о неё кто-то споткнулся. Кто-то очень маленький и испуганный. Она вздрогнула, как только взгляд её наткнулся на Ричарда. Только этого не хватало. И без того приходилось импровизировать, так ещё и такие препятствия. Она не могла бросить маленького друга на произвол судьбы, но что можно было сделать? Забрать его с собой? Ужасный план. Ни она, ни Нарцисса не знали, удастся ли вообще выбраться, когда происходила вакханалия. Женщина не двусмысленно прокашлялась, кивком указывая на заметивших огромного зверя людей, и пихнула её в плечо.       С каждой минутой ситуация становилась хуже, необходимо что-то делать. И Гермиона выпрямилась, осторожно подцепив края футболки зубами, и подняла мальчика. Он дрожал и плакал, когда она тащила его через всё помещение, ближе к камину, куда пытался добраться каждый второй. Ей не пролезть, но миссис Малфой и Ричард могли уйти. Многие в ужасе застыли, когда не пропорциональный волк с ребёнком в пасти ринулся вперёд. Кто-то попытался проклясть их, но Нарцисса уверенно парировала заклинания, кто-то шокировано отступал, позволяя пройти без лишних телодвижений. Гриффиндорка звонко рычала, расталкивая толпу, словно крейсер — волны.       Но её планы летели в тартарары. Камин потух окончательно. Подростки и Пожиратели развернулись в поисках другого выхода, когда на пороге появились удивлённые мракоборцы. Заклинания летели во все стороны, запах озона и гари бил в нос, пока Гермиона пыталась уворачиваться. В неё били все. И свои, и чужие. Хотя кто кем являлся сейчас, она не понимала. С того самого момента, когда её впервые укусили, она стала чужой для обеих сторон. Некоторые чертыхались при получении ранения, другие открыто бранились, провоцируя оппонента. Неразбериха и паника. Оставшиеся дети давили друг друга, и Грейнджер пришлось пихать каждого.       Она слышала, как в соседней комнате вспыхнуло пламя, её уши дёрнулись в сторону звука. Ричард махал руками, думая, что его несут в логово, чтобы там съесть, и тем самым очень мешал сосредоточиться. И Гермиона фыркнула на него, вылетая прочь из зала и сворачивая вправо. Нарцисса спешила следом, но в дверях вдруг остановилась. — Мисс Грейнджер, стойте!       Слишком поздно. Она ступила на впалую доску, щелчок сработавшей ловушки ударил по ушам. Грейнджер уловила металлический отблеск, но уйти в сторону не успела. Металлический штырь резким толчком вылетел из-под пола и пронзил конечность в месте сгиба, ориентировочно в области колена. Вспышка боли ослепила, и девушка замерла, словно статуя. Миссис Малфой быстро приблизилась к ней, знающе огибая замаскированные нажимные пластины. Она подхватила ребёнка на руки, накрывая его голову ладонью и заставляя уткнуться в своё плечо. Да, шокирующее зрелище Ричарду видеть не стоило.       Гермиона оскалилась не в силах выносить муку. Задняя правая лапа была словно прибита к полу острым металлом. Ни пошевелиться, ни сдвинуться с места. Серый мир окрасился в миллион оттенков белого от вспышек перед глазами. Уши прижались к голове, из раскрытой пасти вывалился язык, с которого капала смешанная со слюной густая пена. Сердце на мгновение остановилось. Вот, значит, о каких ловушках говорила Нарцисса. Что ж, видимо, удача не совсем покинула их, ведь штырь мог пронзить не лапу, а голову или грудь. Тогда проблем бы прибавилось.       Пытаясь не трястись и, практически, не дышать, Гермиона искоса глянула на женщину рядом, задушенным писком отправляя её прочь. Хоть кто-то должен выбраться. — Я же вам говорила держаться рядом! — Нарцисса зло поджала губы и осмотрела место ранения. Кровь медленно стекала с металла на пол, из-за чего уже образовалось тёмное пятно.       «Берите Ричарда и уходите». — Знаете, если раньше я не сомневалась в ваших умственных способностях, то сейчас у меня есть вопросы касательно «Самой яркой ведьмы своего поколения»! Я не могу бросить тебя здесь.       «Бросьте, миссис Малфой, не время играть в героя. Я буду только мешать с подобной травмой, и вам придётся защищать не только себя и этого парнишку, но и меня. Вы потеряете силы, время и, быть может, возможность покинуть этот дом». — Если я вытащу металл из ноги, — Мимолетная пауза, — Лапы, вы потеряете ещё больше крови, но если его оставить, вы не сможете уйти отсюда, даже хромая.       «Нарцисса, пожалуйста, бери Ричарда и беги. Всё будет хорошо».       Обе понимали, что это неправда. Наглая, чистая, но такая желанная ложь торопила одну и ставила крест на другой. Нарцисса вздрогнула, замечая, какой загнанной и смирившейся выглядела девушка в своём истинном обличии. Окрасившаяся в красный шерсть, расслабившиеся мышцы и подрагивающая верхняя губа. Принять решение необходимо, магические залпы почти настигли их. Да и мальчик судорожно плакал на её плече, пока подростки и другие дети перебегали из комнаты в комнату. — Не смей умирать, Гермиона.       Резкий пас палочки отправил заклинание ровно в середину торчащего штыря, разрубая его пополам. Грейнджер рыкнула, чуть не упав, и проводила взглядом удаляющуюся в противоположную сторону коридора миссис Малфой. Знакомое одиночество накрыло вуалью. Концентрация канула в небытие, внимание рассеялось. Пульсация огнём распространялась от раны по всей лапе, сгибать которую невыносимо. Гермиона сделала три попытки, чтобы развернуться и сместиться хоть на один шажок. Передвигаться на трёх конечностях ещё сложнее. Приходилось опираться плечом на стену или делать длительные паузы.       Коридор почти опустел за время, которое ей понадобилось, чтобы элементарно вернуться ко входу в зал. Двигаться не хотелось. Где-то там вспыхивали и затухали камины, ещё дальше трещало охватывающее дерево пламя. Штурм набирал обороты. На мгновение в голове пронеслась отчаянная мысль: были ли друзья среди нападающих мракоборцев? Почему им потребовался почти месяц, чтобы решиться на это? Раздражение поднималось изнутри и усиливалось острой, почти невыносимой болью. Писк или скулёж, кто его знал, сопровождал каждый шаг. Желание рухнуть и отдаться во власть смерти превозмогало появившуюся надежду спастись.       Совсем рядом, перед глазами, пронеслась синяя вспышка, и она дёрнулась. Заклинание разворотило половину стены, оставив чёрный отпечаток по краям дыры. Запахло гарью и потом. Медленно обернувшись, Гермиона ожидала увидеть всё, начиная от Рабастана и заканчивая условным Пожирателем, которого она покусала. Но судьба сыграла очень злую шутку, из-за чего затряслись все поджилки. Напротив стоял Рональд, крепко сжимавший палочку. Его суровое выражение лица сулило боль и страдание мерзкой шавке. И Грейнджер с ужасом поняла, что шавкой здесь являлась она.       Рон не думал разговаривать или выяснять, что происходит. Его взгляд внимательно изучал волка, превратившегося вне фазы луны. Крупный, лохматый, неблагородный. Передняя часть туловища массивная, мощная, более человеческая, задняя — поджарая и стройная, звериная. Правая лапа, насквозь проткнутая металлической палкой, кровоточила. Значит, рана свежая. Шерсть буро-коричневого цвета вздыбилась, белый полумесяц на морде привлёк внимание. Острые когти заскрежетали по паркету, а хвост почему-то отсутствовал. Глаза, смутно знакомые, смотрели на него без тени страха, будто животное заведомо знало, что его ждёт смерть.              Гермиона смотрела на бывшего парня и не знала, что делать. Уворачиваться или убегать она не могла, а нападать не хотела. Рон — не Рабастан, калечить его нет нужды. Быть может, если не двигаться и не проявлять агрессию, он пройдёт мимо? Тогда будет шанс доковылять до центрального входа, а оттуда до ворот поместья. Спрятаться в лесу, быть может, обратиться в человека и попытаться перевязать свои раны. План хороший. Жаль, что бессмысленный. Рональд так резко вскинул палочку, что воздух завибрировал от магии. Очередное заклинание преодолело расстояние молниеносно и, задев мохнатое ухо, рассекло его.       Из горла вырвался непонятный звук, и Грейнджер поняла одну вещь: Уизли не станет отпускать оборотня, даже искалеченного. Попытка оглушить её провалилась. Когда знакомый белый шар вырвался из палочки, гриффиндорка поддалась силе гравитации и рухнула на пол, из-за чего «Остолбеней» разбилось о стену. По жилам будто струилась магма, в голову били колокола. От магии разрывался мозг и пульсировали глаза, вот и вся прелесть звериной аллергии. Что теперь? Она тяжело засопела в ожидании проклятия.       А Рон медлил. Он не понимал, почему зверь не бросался на него в ответ. Оборотни, особенно раненые, склонны к агрессии, это он усвоил давно. Он сделал шаг вперёд и замахнулся, столп искр в последнюю секунду поменял свою траекторию. Пламя лишь лизнуло морду волка, и по коридору разнёсся запах палёной шерсти. Уизли нахмурился, замечая влетевшего в него маленького мальчика, который крепко держал его за штанину и пытался то ли толкнуть, то ли пнуть. Белокурое недоразумение зло пыхтело, не позволяя сосредоточиться на неподвижном звере. — Не трогай её! — Ребёнок закричал, и оборотень встрепенулся, поднимая голову, — Отойди, мерзкий дядька!       Рон усмехнулся, хватая запищавшего мальчика за воротник и откидывая в сторону, но замер, встретив тяжёлый взгляд волка. Они смотрели друг на друга пристально, долго, и парень искал намёк на беспамятство и зверство, на опасность, условную жажду крови. Но не находил. Лишь осуждение и холодная неприязнь плескались на дне карих глаз. Неестественность сквозила во всей ситуации, и стоило бы задуматься. Но мракоборец на то и мракоборец — лишь подчинённый, следующий указам свыше.       Гермиона сглотнула вязкую слюну, когда Уизли направил на неё палочку. Он хмурился, сжимал зубы и плевался, когда ребёнок, оклемавшийся после падения, подбежал к зверю и загородил его собой. Ричард смело выпятил грудь и вытянул руки, как бы запрещая причинять вред. И Грейнджер поняла, он либо узнал её, либо услышал обращение Нарциссы и сложил все факты в голове. Атмосфера изменилась. Опасность и угроза повисли над ними, откуда-то стал доноситься запах гари. Что-то горело, кто-то до сих пор сражался.       Здесь только она, Ричард и Рон, вскинувший палочку.        — Отойди, маленький придурок, — Голос Уизли не дрогнул. — Нет! — Рич замотал головой и сделал шаг назад, прижимаясь спиной к лохматому боку. — Тогда я не буду извиняться.       Гермиона пыталась встать, подтягивая немеющие конечности, пыталась оттолкнуть Ричарда, сделать хоть что-то. Она заметила в конце коридора бегущую Нарциссу, которая никак не успевала помочь им. Мир замер и с треском разломился на до и после. Сердце разбилось вдребезги, и это был самый болезненный момент за этот месяц. Секунды тишины прервались началом заклинания, от которого захотелось оглохнуть раз и навсегда. — Авада. — Экспелиармус!       Палочка Рона улетела в сторону, и парень непонимающе уставился на вмешавшегося. По его лицу пробежала тень страха и паники. Но ненадолго. Их сменили презрение и гнев.       Запах сандала и хвойного леса ударил в ноздри, и Гермиона завороженно обернулась, натыкаясь на такие родные ониксовые глаза. Беллатрикс, мать её, Лестрейндж, стояла в дверях, в каких-то пяти шагах от неё, и выглядела так, будто готова была провалиться на месте. Или убить кого-то. Ведьма тяжело дышала, её лоб и шея покрылись испариной, а корсет, плотно прилегавший к телу, явно не давал вдохнуть полной грудью. Ради подобного момента можно было и умереть.       Грейнджер самозабвенно расслабилась, только сейчас ощутив радость и одинокий всплеск счастья. Ей не хватало этого.       «Беллатрикс…»       Ухмылка на алых губах, наверное, стоила всех мучений, всех этих дней. Взгляд ведьмы будто кричал «Скучала по мне?». Гермиона вновь попыталась встать, чтобы показать, что да. Она скучала. Много больше, чем та могла себе представить. До дрожи и беспамятства. Ричард заинтересованно осматривал женщину, хватаясь за мех Грейнджер, словно за спасательный круг. Они втроём глядели друг на друга. От Гермионы исходила эйфория, от Рича — непонимание. А от Беллатрикс можно было уловить облегчение. Но все трое напряглись, когда их немой диалог прервали. — Ты! — Рональд покраснел, вытаскивая из кармана запасную палочку. — Чёртова карга! Я посажу тебя, клянусь Мерлином.       Беллатрикс недоумённо приподняла брови, повернувшись к нему. И Грейнджер могла поклясться, что его ждёт конец, если он дёрнется. Однако вместо того, чтобы молниеносно напасть, ведьма медленно выпрямилась. — Ты хоть понимаешь, кого собирался убить, тупоголовый кусок рыжего дерьма? — Заклинание Рона было быстро отпарировано. — Вы, Уизли, не меняетесь. Сначала делаете, потом думаете. Твоя мамаша была такой же. В принципе, это объясняет, почему у неё семь детей… Ой, точно. Уже шесть. — Деффиндо! — Протего. Экспелиармус, — Беллатрикс не повышала голос. И не двигалась. — Конфринго. — Протего. Серпенсортиа! — Зато Рон был на грани. Резкие, неправильные движения. Надрывные крики. Он терял контроль. — Круцио! — Разве аврорам позволено использовать непростительные? — Ведьма легко уклонилась, посылая жалящее заклятие прямо в лицо парня. — Заткнись, мразь. Я убью тебя. За Добби, за Сириуса, за Гермиону!       Гермиона устало выдохнула. Боль, раздражение, апатия. Её переполняли негативные чувства и эмоции, с которыми справиться невозможно. Ей не нужно, чтобы за неё мстили. Всё, что требовалось от Рона и Гарри, — спасти её много раньше, чем Рабастан сломал и без того хрупкое эго. И Беллатрикс тут не при чём, но Рональд не понимал этого. Вполне вероятно, он думал, что женщина всё время находилась тут и даже участвовала в похищении. Он упрямо выкрикивал все знакомые заклинания, всё чаще и чаще обращаясь к тёмной магии. Это пугало. Гриффиндорка впервые видела друга в таком состоянии и не узнавала его.       Уизли что-то произнёс, и в воздухе появился запах озона. Свинцовое одеяло предвкушения ужаса укрыло плечи Грейнджер, когда незнакомое по цвету и силе заклинание сорвалось в сторону Беллатрикс. Она, быть может, и могла его отпарировать, но не вовремя обернулась, чтобы в чём-то убедиться. Нарцисса, почти приблизившаяся, встала, как вкопанная, когда Гермиона, действовавшая по инерции, совершила последний для себя рывок, головой толкая и Ричарда, и Лестрейндж. Воздух выбило из лёгких, зубы с щелчком сомкнулись.       Какого же было удивление Рона, когда проклятая Беллатрикс, поймала ребёнка и вывернулась, чтобы приземлиться на спину и принять на себя удар. Она подскочила, практически, мгновенно и побледнела, заметив, как громоздкое тело оборотня сделало пируэт в воздухе и угодило в стену, проломив её. Вверх поднялась смешанная с щепками пыль, Нарцисса Малфой с криком кинулась к видневшемуся в обломках зверю. И тогда Лестрейндж переменилась. Её взгляд помутнел. Проблеск безумия, угрожающая белоснежная улыбка и крепко сжатая палочка. У неё как будто более не стало стабилизирующего якоря.       Ведьма сделала шаг вперёд, произнося излюбленное непростительное, а белокурого мальчишку подхватил незнакомый подросток.

***

— Я пыталась остановить кровь и привести вас в чувство. Быть может, превратить в человека, чтобы незаметно уйти. Чуть позже подоспели мистер Поттер и другие авроры. — Миссис Малфой отвела взгляд и сжала пальцами одеяло. — Где Беллатрикс? — Это единственное, что волновало Гермиону. — И где Ричард? — Не знаю. Она сказала мне вытащить вас любой ценой и умчалась вслед за Уизли. А того мальчика увёл через каминную сеть парень постарше. — Нарцисса, где, мать её, Беллатрикс?!       Нарцисса поморщилась, но плечи её дрогнули, будто она сдерживала всхлип. Её извечно деловые наряды, видимо, закончились. И сейчас она сидела на краю кровати в помятом приталенном платье цвета грозового неба. Волосы собраны в тугой хвост на затылке, на лице ни единого следа макияжа. Драко виновато отводил глаза. Со сложенными на груди руками и прямой спиной он олицетворял разбитость и вину. От него исходило истинное беспокойство.       И Гермиона сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться на очередной крик. — Её поймали. — Малфой сказал это тихо, одними губами. — И отправили в Азкабан. Завтра в четыре вечера будет исполнен приговор. — Вы знаете, что её ждёт, мисс Грейнджер. Не нужно тешить себя ложными надеждами. Это рано или поздно должно было произойти.       Гермиона молча осмотрела семейство Малфоев и задумалась. Они выглядели так, будто уже потеряли члена семьи. Сдавшиеся, униженные и отчаянные. Какой абсурд. Значит, Беллатрикс не рассказала им, что шанс есть? Глупое, упрямое шило в пятой точке. Почему нужно геройствовать, когда от тебя ничего не ждут? Грейнджер задушено всхрапнула, чувствуя, как меняется её лицо, возвращая истинный вид. Помолчав немного, чтобы свыкнуться с неприятными ощущениями, она опрокинула в себя бутылёк восстанавливающего зелья и поморщилась от вкуса. И тогда осознание накрыло с головой.       Лестрейндж спасла её, прикрыла. Вот так просто. Без криков и идиотских требований. Она отплатила за летние стычки и предупреждения? Или, быть может, не хотела, чтобы Гермиона была в опасности? Мысли нескончаемым потоком вихрились в голове, из-за чего виски стали пульсировать. Стиснув зубы и проигнорировав протестующий жест Нарциссы, девушка поёрзала на кровати, приблизившись к краю, и опустила ноги на пол. Правое колено отдало таким режущим чувством, что затошнило. Бинт, насквозь пропитанный засохшей кровью, натянулся.       Прикоснувшись кончиками пальцев к ориентировочному месту ранения, она вздохнула. Что скрывалось под распадающимся на отдельные куски волокном? Если память не подводила, то там должна быть зияющая дыра от штыря. Грейнджер сомневалась, что её регенерация способна на чудеса, а потому постаралась отвлечься от пессимистичных выводов. Она осмотрела комнату, не обратила внимание на зеркало напротив кровати и провела ладонью по волосам. У них есть только двадцать два часа на то, чтобы найти хоть что-то, что поможет Беллатрикс выжить. И Гермиона готова костьми лечь, чтобы это сделать.       Ведьма, вероятно, сейчас в ужасе. Её вернули туда, куда не должен попасть ни один человек, каким бы плохим он ни был. Холод, голод, дементоры. Гермиона надеялась, что у женщины хватит сил продержаться пару часов. Потому что она планировала заявиться к друзьям, а если потребуется, то и к Министру. Обхватив руками балдахин и с огромным усилием подтянувшись, она смогла встать на одну ногу. Травмированная не сгибалась от слова совсем, так что о том, чтобы наступить на неё, и речи не шло. — Миссис Малфой, вы должны отправиться в министерство и потребовать исполнение одиннадцатой правки. Решение, принятое судом без обвиняемого лица, подлежит оспариванию и отмене. — Грейнджер поморщилась и покачала головой, выстраивая единый план, — Так же мне нужно всё, что касается помилования Люциуса. Имя того, кто принял взятку, выписка из банка и точная дата. Сможете устроить? — Что ты задумала, Гермиона? — Нарцисса смотрела на неё, как на сумасшедшую. С одной стороны, приятно. С другой, жутковато. — Спасти вашу сестру. Драко, ты знаешь, где живёт Скитер? — Да. — Парень уверенно кивнул. — Замечательно. Приведи себя в порядок, мы с тобой посетим её. Мне нужно оборотное и убойная доза обезболивающего. — Мисс Грейнджер, ваше состояние стабилизировалось только вчера, а вы уже хотите влить в себя непосильную дозу магических субстанций? — Миссис Малфой резко поднялась с места и сделала шаг навстречу, — Только через мой труп. — Мерлина ради, — Она попыталась принять бравый вид и выпрямиться, но с треском провалилась. — Да, мне плохо, и моё тело может не выдержать большое количество магии, но на кону жизнь Беллатрикс. — На кону и ваша жизнь! — Да какая мне к черту разница?! Эта полоумная задница отвлекла мракоборцев, чтобы вы могли вытащить огромную мохнатую тварь из того дома! Она знала, что её ждёт, если вдруг её схватят, и всё равно пошла на это. И вы сейчас пытаетесь доказать мне, что лучше не рисковать? — Гермиона провела языком по сколотому клыку и подняла подбородок, — Говорите, что моя жизнь важнее жизни вашей сестры?! Так вот хрена с два. У Беллатрикс хотя бы есть шансы на спасение. От меня же ничего не осталось, Нарцисса, и вы это знаете. В сложившейся ситуации играть нужно по-крупному: либо всё, либо ничего! — Грейнджер, успокойся, — Драко попытался улыбнуться и смиренно поднял ладони, — Сильные эмоции провоцируют изменения организма из-за остатков Животного эликсира.       Гриффиндорка шумно втянула воздух носом и прикрыла глаза. Сердце стучало в ушах, на лбу проступила испарина. Где-то за окном пролетела ворона, громко крикнув на всю округу, из-за чего в небо поднялись её сородичи. Эльфы, шуршащие на кухне, притихли и сняли свистящий чайник с плиты. Когда Грейнджер заговорила вновь, её голос понизился. — Я вытащу Беллатрикс из Азкабана в любом случае, здесь вопрос в другом: вы со мной или нет?       Нарцисса поджала губы и, отвернувшись, проследовала к шкафу с одеждой. Она раскрыла дверцы, внимательно что-то изучила и, кажется, украдкой вытерла предательскую слезу. Её максимально натянутая спина выдавала всю степень напряжения, сквозившего в комнате.       Драко же смотрел в пол, обдумывая слова Гермионы. Он то вздыхал, то цокал, то начинал нервно расхаживать от двери к окну, но в один момент остановился. — Я помогу тебе. — Драко! — Мама! — Он почти подпрыгнул от голоса женщины и сложил руки на груди, — Мы можем хотя бы попытаться. Даже если это ничего не изменит, хотя бы попробовать, а не сидеть, сложа руки. Пожалуйста, доверься нам. — Это опасно и, возможно, бессмысленно. — Нарцисса развернулась на каблуках, а в руках у неё оказалось короткое чёрное платье с неприлично глубоким декольте, — Но я понимаю, что не смогу остановить вас. По закону вы уже взрослые и сами решаете, что делать. — Она закусила губу, что выглядело максимально сюрреалистично, — Мисс Грейнджер, я помню, о чём вы попросили меня тогда, но… Пожалуйста, не думайте, что смерть — лучший исход и что вы не справились с последствиями произошедшего. — Не надо. — Гермиона сглотнула и отвела взгляд. Эта тема приносила мучения. — Я лично приготовлю вам каждое зелье. Это платье, — Миссис Малфой кивнула на вешалку в ладонях, — Принадлежит ей. Если собираетесь к Скиттер, то должны быть готовы к запугиванию и выбиванию любой информации. Лучше Беллы с этим никто не справится. — Я тогда пойду, проверю расписание Риты, чтобы мы точно застали её дома, — Драко покинул комнату, осторожно прикрыв за собой дверь.       Гермиона разглядывала голые ветки на улице, когда раздались тихие шаги. Набрав побольше воздуха в грудь, она всё же нашла в себе силы встретить ледяной взгляд, в котором без утайки барахтался страх. Нарцисса протянула к ней руку и замерла, молчаливо спрашивая. И гриффиндорка медленно кивнула, позволяя себя обнять. Её мышцы натянулись, но знакомый, успокаивающий запах османтуса ударил в ноздри, и разум расслабился. — Время лечит, Гермиона. — Не правда. Оно лишь учит жить с этой болью. — Она грустно усмехнулась, прижимаясь щекой к плечу женщины, — Простите. — Всё хорошо, я понимаю. Если хочешь поговорить?.. — Не сейчас, у нас и без того мало времени. — Да, ты права. Я постараюсь отвлечь Люциуса и, быть может, выяснить, связан ли он с вашим похищением. Как вернёшься из Министерства, зайди ко мне, я отдам зелья.       Нарцисса ласково погладила её по голове и удалилась вслед за сыном. Первым на очереди был Аврорат. Грейнджер не хотела посещать места с огромным скоплением людей, не хотела встречаться с Роном или другими мракоборцами. Ей претило всё, начиная с обильного внимания к своей персоне и заканчивая обычной толкучкой. Но от неё требовалась полная отдача делу, и плевать, что требования поставила она сама. Бросить Беллатрикс Гермиона не могла. Это не правильно. К тому же жить дальше с мыслью о том, что ведьме можно было помочь, невозможно. Подобное постепенно сожжёт её изнутри.       Ну и греха таить не стоило, она соскучилась по Гарри, пусть и пыталась душить в себе обиду на то, что её бросили. Можно ведь было договориться с кем-то, упразднить решение о беззаконии оборотней, вернуть шаткое спокойствие в страну и, самое главное, вытащить Гермиону из преисподней. Но нет, предрассудки оказались куда важнее той, что жизнью рисковала ради нынешнего мира. И ради чего она жертвовала всем? Отдавала всю себя войне и лучшему другу? Точно, ради ксенофобии и предательства.       Прижавшись лбом к прохладному дереву балдахина, она облизнула пересохшие, потрескавшиеся губы. Сейчас ей нужно как-то достучаться до Министра или хотя бы до Гарри. Надавить на его чувство справедливости, вывести на внутренний конфликт, невзначай навязать нужный ей план. Проще простого, если учесть, что она прекрасно знала друга. Все его секреты, недостатки и возможные реакции. Столько лет вместе отпечатались на их взаимоотношениях. Грейнджер знала, что он доверял ей больше всех, но от чего-то не отвечала на это взаимностью. Как глупо.       Учёба, каникулы, война — и всё рука об руку, а она так и не смогла рассказать Поттеру об укусе. Ну, справедливости ради, он тоже не сразу выдал новость о том, что являлся крестражем. И зачем она сейчас начала сопоставлять их тайны? Гарри не хотел травмировать друзей фактом своей обязательной смерти, а Гермиона? Всего лишь не хотела принимать своё второе «я» и упоминать о нём. И высказывания Рона поставили окончательную точку в её решении отмалчиваться. Воспоминания о бывшем парне породило мгновенную злость, сменившеюся отречением. Иметь что-то общее с Уизли больше не хотелось.       Да, их отношения не задались, но дружба… Не хотелось терять её просто потому, что Рон не смог прийти в себя и принять главное: не все оборотни такие, как Сивый. Попытка расстаться на хорошей ноте до сих пор диссонировала внутри. Внезапный поцелуй, спонтанная агрессия. Он будто был сам не свой в тот момент, и дело вовсе не в алкоголе. Сложилось чёткое впечатление, будто что-то навязывало Рональду все эти отвратительные вещи. Хотя, возможно, в ней говорила какая-то сотая процента от оставшегося оптимизма?        Гермиона с трудом опустилась на холодный пол, вытянула ослабевшие ноги и обхватила голову руками. Какое же безумие она затеяла ради спасения Беллатрикс. Обман, вполне вероятно, шантаж, нарушение стольких законов и огромное количество угроз в случае, если всё пойдёт через одно конкретное место. Так долго оберегаемые принципы сломались и канули в лету. Стало больно, и, к сожалению, не физически. Почему? Почему она не могла отпустить ведьму? Неужели зависимость от неё и её запаха превратилась во что-то более серьёзное? Горькая усмешка отразилась от стен. Нет, дело не в этом. Сеанс одновременного использования Легилименции и пыточного заклятия, видимо, травмировал мозг.       Тусклые и холодные лучи пробились сквозь густые облака и отразились от металлических поверхностей. День и без того обещал быть тяжёлым, так что убеждающая в отсутствии дождя природа самую малость утихомирила нестабильность.

***

      Драко провёл её в министерство и оставил у отдела магического правопорядка, а сам отправился в Гринготтс. Гермиона нервничала несколько долгих минут, ожидая, когда её примут. Пришлось наложить с доброе количество скрывающих чар, чтобы ни у кого не было лишних вопросов по поводу её новых шрамов. Наверное, она руководствовалась стеснением и нежеланием говорить в открытую о произошедшем. Она с замиранием осмотрела себя в зеркале и поняла, что выглядит не как девушка, а как манекен для тренировки резьбы по дереву. Каменные мышцы, глубокие борозды и впадины по всей коже, истощенное тело.       Нарцисса заверила, что некоторые шрамы со временем рассосутся, но большинство, вполне вероятно, останутся до конца жизни. Конечно, Грейнджер не привыкать носить ужасные следы, но отравляющий душу осадок остался. Она упрямо избегала всех отражающих поверхностей и старалась сосредоточиться на плане, а не своих мыслях. Драко, такой вежливый и милый, убедил её взять трость его отца. Ходить самостоятельно девушка не могла, а опрокидывать в себя лошадиную дозу обезболивающих зелий слишком рано. Ещё ведь нужно навестить Скиттер и при этом принять облик Беллатрикс…       Зрение вернулось в норму, и теперь вновь мир пестрил всевозможными цветами. Приходилось щуриться или отворачиваться от источников света. Под мантией нервно дёргался хвост, затянутый ремнём от джинс. К сожалению, он появился прямо перед выходом, и пришлось импровизировать, чтобы спрятать от лишних глаз свои особенности. Побочные эффекты от Ж.Э.П.О, по версии миссис Малфой, должны будут исчезнуть ближе к вечеру. Но то всего лишь предположение, и терять время на сомнительное ожидание нельзя. Гермиона только надеялась, что ничего более в ближайший час у неё не вылезет. Иначе ждать беды.       Она не могла усидеть на жёсткой поверхности лавок для ожидания, а потому медленно ходила из стороны в сторону, считая каждый хромой шаг, и постоянно поглядывала на время. Дискомфорт, который приходилось испытывать из-за использования трости, быстро исчез. В конце концов, если бы не это, Грейнджер не смогла бы даже стоять. Нарцисса не позволила посмотреть то, что скрывалось под бинтами на колене, но заверила, что не всё так ужасно. Смешно. Они стали нагло друг другу врать, и ничем хорошим это не может кончиться. От дальнейших пессимистичных мыслей отвлёк звук открывшейся двери. Гермиона подняла взгляд и выдохнула.       В проходе стоял шокированный Гарри, крепко сжимавший ручку. За его спиной сновали люди, которые шептались между собой или что-то переносили, шуршали документами, весело переругивались. Вся прелесть рабочих будней. Поттер приподнял очки и потёр глаза, убеждаясь в том, что ему не кажется. А когда Гермиона осталась стоять на месте со слабой, неестественной улыбкой на губах, он быстро приблизился и раскрыл руки для объятий. Но наткнулся на отрицательный кивок, и радость его померкла. Коридор стал оживать, количество посетителей, обращавших своё внимание на известных друзей, увеличилось.       Грейнджер тихо попросила о разговоре наедине, и друг понимающе кивнул, зазывая с собой. Его мягкая улыбка причиняла боль. Он ведь ещё не знал, с какой новостью и просьбой к нему пришли. Гарри вёл её через главный офис, рассказывая о том, что всех подростков, которых успели поймать, а их насчиталось четверо, отправили в больницу под строгим наблюдением. Установили их личности и начали искать родственников. Гермиона лишь кивала на это. К счастью или сожалению, никакого Ричарда среди имён не обнаружилось. Короткая экскурсия окончилась известием о поимке Беллатрикс Лестрейндж. Это вызвало лишь негативную реакцию, но пришлось стиснуть зубы и промолчать.       Гриффиндорка угрюмо слушала почти обо всём, редко что-то спрашивала о работе и делах семейства Уизли. К счастью, всё было хорошо. Только Молли очень переживала о ней и постоянно писала Рону, а Артур лично наведывался к нему на рабочее место, чтобы узнать подробности поисков. Джинни же требовала держать её в курсе всех новостей, а Луна, как оказалось, твердила о каких-то путях распада и змее Горыныче. Гермиона с силой сжала рукоять трости и поморщилась, когда услышала подражание манере Лавгуд. А заметив выражение Поттера, не смогла удержать беззаботный вид. Лёгкий прищур и слёзная пелена на глазах Гарри пробуждали что-то дикое внутри. Он явно хотел о чём-то спросить и уже наклонился к ней, но послышались торопливые шаги.       Холодок, пробежавший по спине, и градины проступившего на лбу пота, привели к определённым выводам. Звериная часть заметалась, инстинкты вопили во всё горло убегать или нападать. Захотелось причинить боль, укусить, быть может, толкнуть подошедшего. Грейнджер вдохнула полной грудью и повернулась. Напротив застыл Рон, который завёл руки за спину и приветливо кивнул. Какое лицемерие. Совсем недавно он собирался убить её, а теперь делал вид, что ничего не произошло? Девушка одёрнула себя. Он ведь не знал, кто скрывался за мохнатой оболочкой. Зато прекрасно видел её нежелание близкого контакта в день, когда их отношения закончились.       Гарри вздохнул, когда его лучшие друзья неловко замерли друг напротив друга, и решил взять на себя всю ситуацию. Он пытался шутить и рассказывать какие-то нелепые события из своих патрулей. Постоянно пытался коснуться плеча или предплечья Гермионы, будто убеждался, что она действительно здесь, а не плод его воображения. А она постоянно уворачивалась от его прикосновений, оступалась в попытке отстраниться. Она ведь понятия не имела, как сильно он переживал и скучал по ней.       Этот месяц казался Гарри адом. Он поднял на уши всех, сотню раз просил совета у МакГонагалл и даже общался с портретом Дамблдора в кабинете директора. Проводил собственные расследования, сговаривался с Нарциссой, а когда похитили и её, проводил большую часть не рабочего времени с Драко Малфоем.       Но поиски Грейнджер продолжались и продолжались. Сивый оставил послание в одной из деревень, где говорил, что Золотая девушка у него. Условия, которые он поставил взамен на её свободу, заставили всё Министерство смеяться. И после этого Поттер не мог спать. Его подругу оставили на произвол судьбы просто потому, что ненависть к оборотням не позволила им отменить последний указ, в котором волки объявлялись вне закона.       Гарри чувствовал ни с чем не сравнимую вину. Ему казалось, что всего, что он делал, было недостаточно для спасения Гермионы. Он редко отдыхал и ел, в мешках под его глазами можно было хранить годовой запас картошки. Поттер часто засиживался допоздна на работе, пытаясь выяснить, кто из пожирателей присоединился к старому оборотню и где их родовые поместья. А когда он нашёл в своём доме на площади Гриммо бумагу с корявым почерком и подробными описаниями местности, его охватила эйфория. Он собрался и посреди ночи помчался в Министерство, призвав всех, до кого смог достучаться.       Планы, разработка спецопераций, штурм. В его голове перемешалось абсолютно всё из-за банального истощения, но он видел, что не ему одному сейчас тяжело. Они втроём собрались в его кабинете. Ну, кабинетом это помещение размером два на два назвать сложно. Однако стенами огорожено, и на столе стояла табличка с его фамилией. Хоть какой-то плюс быть героем войны. Рон неясно смотрел на Грейнджер, она смотрела куда угодно, только не на него. А Гарри ловил каждый отблеск её глаз при неаккуратном повороте головы. Она сильно похудела. И мантия не скрывала того, как висела на её теле одежда. — Даже не спросите, где я была все эти дни после вашего идиотского штурма? — Гермиона не выдержала первой. Её голос звоном отразился от стен. — Нарцисса уведомила, что забрала тебя для наблюдения за состоянием и полного восстановления. Я не стал с ней спорить, учитывая, какой грубой она показалась мне в том письме. — Поттер поёжился и неуверенно кивнул, — Как ты, Миона? — О, ну знаешь, у меня болит абсолютно всё, стоять мне очень тяжело, дышать тоже неприятно. Но даже так состояние моё гораздо лучше, чем у Беллатрикс, которую вы незаконно упекли в Азкабан.       Повисло молчание. Грейнджер не хотела вот так начинать этот разговор, но общество бывшего парня выбивало её из колеи. Хотелось кричать, язвить, ругаться, и она слепо этому следовала. Гарри болезненно скривился от её слов, а Рональд возмущённо всплеснул руками: — Незаконно?! Эта сука совершила столько отвратительных вещей: пытала тебя, грабила, чуть не убила меня во время операции по освобождению тебя из плена! — Чуть не убила тебя? Серьёзно? Рональд, ты первый произнёс непростительное, и далеко не самое безобидное.       Уизли удивлённо замер, не веря своим ушам. — Рон? — Гарри нахмурено повернулся к нему. Он помнил, что вмешался в дуэль друга и Беллатрикс в момент, когда тот проигрывал и держался лишь за счёт поставленного Протего. — Ты ему не сказал? — Грейнджер жёстко усмехнулась, уже не удивляясь своему поведению. — Беллатрикс защищалась от твоих нападок и защищала зверя. — Она напала на меня! — Ты хотел убить оборотня! — Превратившегося вне полнолуние. Он был опасен.       Гермиона поморщилась, словно от пощёчины. Она была опасна? Едва удерживаясь на трусящихся лапах в луже из собственной крови? Принимая все магические пасы и не думая о том, чтобы защищаться? В грудь кольнуло с такой силой, что дыхание спёрло. Это уже не обида, не чувство предательства, нет. Что-то более тёмное и тяжёлое. Что-то такое, от чего хотелось рычать и драть когтями стену. Вот такого, значит, мнения об оборотнях Уизли. Она втянула воздух носом, пытаясь говорить спокойно, но фразы походили на удар плетью. — Заклинание за заклинанием, Рон. Ты ведь не остановился, когда тебя пытался отвлечь ребёнок, не отступил, когда этот мальчик закрыл собой волка. Ты собирался убить их обоих! — Я защищался! — Рон ответно перешёл на крик, и Гарри поспешил наложить на кабинет заклинание заглушения. — Ребят, давайте успокоимся. — Поттер поправил очки и присел на край стола.       Он ничего не понимал. В отчётах не говорилось о каких-то детях, мешающих операции, но точно упоминался волк. Никто не смог сказать, откуда он взялся и куда делся после того, как штурм закончился. И самым занимательным был факт, что Гермиону не нашли при изучении поместья Лестрейнджей. Только одинокую камеру в подвале с огромным количеством запёкшейся крови на полу. Он не был дураком и сложил все факты в цельную картину ещё до того, как Нарцисса Малфой уведомила о том, что забрала его подругу в свой дом, и запретила её посещать.       Гарри хотел верить, что та кровь не принадлежала его подруге, что вмятины на подлокотниках металлического стула в углу подвала оставила не она. Но её затравленный взгляд и негативная реакция на каждый, даже самый незначительный жест, убивали надежду. Гермиона казалась ему такой маленькой и разбитой, что хотелось сгрести её в охапку и никогда больше не отпускать. И Поттер истинно не понимал, как ей удавалось вести себя так, будто ничего ужасного не произошло.       Будто она не была в плену, а отдыхала где-то на островах. Грейнджер игнорировала каждый вопрос о самочувствии, огрызалась на Рона при его попытках сократить дистанцию и явно могла наброситься, если он не одумается. Гарри замечал слишком многое, и потому не знал, как самому на это реагировать. Ему было больно от того, как изменилось поведение подруги. Он в последний раз осадил Уизли и напомнил, что они не одни в главном офисе. А затем раздался тихий, стальной голос, от которого мурашки прошибли тело. — Вытаскивайте её из Азкабана.       Оба парня недоумённо уставились на неё. Неудивительно. Гермиона, самая умная и ответственная из всех, просила о какой-то несуразице. Нет, не просила. Приказывала. Впервые на их памяти. Обычно она предлагала варианты и заинтересованно настаивала на том, чтобы они положились на её план. Но сейчас её слова отдавали властью и нежеланием слышать отказ. Колючий, озлобленный взгляд, подрагивающая верхняя губа.       Гарри нахмурился, обдумывая и услышанные факты, и последнее высказывание. Он явно был рад видеть Грейнджер живой и здоровой, хотел забрать её в дом на площади Гриммо и в кругу близких отпраздновать возвращение подруги. Но никак не желал зацикливаться на работе и думать о том, как вытащить женщину, убившую его друзей и крёстного. Задумавшись, он отвернулся, рассматривая свой стол и предметы на нём.       Рональд засунул руки в карманы штанов, раскачиваясь на носках. Он явно что-то подозревал, но ему не хватало мозгов понять, откуда девушка знала то, чего никто знать не мог. — Очень смешно, Гермиона. Двадцать очков Гриффиндору. — Я не шутила. По тридцать четвёртой статье вашего кодекса вы не имеете права отправлять задержанного в Азкабан до суда или исполнения приговора. Беллатрикс обязана находиться здесь, в камерах, рассчитанных на временное содержание обвиняемых. — Ты с ума сошла, Миона? Что за тупость ты несёшь? — Рон непременно нарывался на грубость. — Тупость здесь только одна, и её ты сможешь увидеть, глянув в зеркало, Рон. Как ты можешь не знать правила организации, на которую так самоотверженно работаешь, а? Или вам позволяют не учить права и обязанности взамен на жестокость в вылазках?! — Миона, пожалуйста, успокойся. Я учил это всё перед тем, как нас официально допустили до работы. — Поттер приблизился и протянул стакан воды, стараясь скрыть панику за улыбкой. Вот только кислый запах страха выдавал его с потрохами, — Послушай, я пытался отговорить Гавейна, когда поступил приказ, но сама понимаешь. Я сейчас никто. — Гарри, я ценю твою честность, но мне кажется, что ты мог надавить на своего начальника через Министра. — Гермиона потёрла лоб ладонью и вздрогнула. — Она заслужила гнить в тюрьме и быть обедом дементоров! Мы только вчера утром отправили её туда, а сейчас ты решила, что лучше нас, авроров, знаешь правила, и приказываешь нам её вернуть? Как ты себе это представляешь, Гермиона?! — Мне плевать, как ты себе это представишь, Рональд. Либо вы это делаете, либо я разнесу эту контору к хренам собачьим! — Грейнджер пыталась сдержать агрессию, видит Мерлин. Но не смогла. Пихнув Уизли в плечо, она заставила его налететь на угол стола, а сама потеряла равновесие и выронила трость, — Ты бывал в Азкабане? Нет. Ты понятия не имеешь, что там происходит. И умереть от голода — благословение для тех, кто там заперт. — Гермиона, остынь! — Гарри осторожно придержал её за талию, чтобы спасти девушку от падения и Рона от неминуемой кары, но не ожидал, что его точно так же оттолкнут. Он не понимал, как в миниатюрном, исхудалом теле сохранялась такая сила. — Давай просто поговорим. — Что с тобой стало, Миона? Почему ты на стороне врагов?       Более нет врагов в привычном для них понимании, но Рон не понимал и понимать отказывался. И Гермиону это злило. Её трясло, а глаз раздражающе дёргался. Она чувствовала, как левая часть лица начала неметь от перенапряжения. Нервный тик во всей своей красе или признаки заболевания головного мозга? Не существенно. Она сделала два неровных прыжка на одной ноге и с трудом подняла трость, тут же на неё облокотившись всем весом. Раненое колено прострелило, бедро здоровой ноги свело, но Грейнджер, благодаря ярости, выпрямилась. Её тон был убийственно бесцветный. — Я молилась о смерти, Рон, ждала её две недели, но, как видишь, я здесь. Не благодаря вашему идиотскому Аврорату, который всё это время бездействовал, не благодаря друзьям, — Соседнее слово обладало особенным ядом, — А благодаря твоим врагам — Нарциссе и Беллатрикс. Одна вылечила меня, буквально собрав по кусочкам, другая защищала нас, пока мы пытались выбраться. И чёрта с два я позволю гнить в Азкабане человеку, который содействовал в моём спасении! — Она мешала мне, а не защищала кого-то, Миона. Тебя там вообще не было. — Рон взмахнул руками. — Ты понятия не имеешь, что там происходило. Нас отправили на штурм поместья Лестрейнджей с целью схватить всех Пожирателей. Но из-за какого-то сраного оборотня и безумной тётки мы смогли поймать только четырёх щенков! — Может, нужно меньше играть в героя и уметь сосредотачиваться на поставленной задаче?       Рональд гневно схватил её за предплечье. И Гермиону в момент будто током ударило. Её глаза расширились на столько, на сколько это вообще было возможно. Спина осунулась, руки скрестились в защитном жесте, а сама она почти отскочила от парня, вот только невозможность опираться на правую ногу не позволила сделать это так ловко, как хотелось. Его пальцы были такими же шершавыми, как у Рабастана. От него пахло потом так же, как от Рабастана. Даже рыжая щетина, которую Рон запустил из-за тяжёлой работы, придавала ему черты этого проклятого психа. В голове поочерёдно вспыхивали мгновения ужасных событий, а перед глазами стояло лицо чудовища, которое творило с ней такое, от чего сейчас хотелось найти в кабинете пятый угол.       Гермиона отвернулась и закрыла глаза. Сердце бешено колотилось, дыхание сперло, в ушах зазвенело. Она не понимала, что происходит, но чувствовала собственную дрожь. Гарри испуганно приблизился к ней, чтобы успокоить, но его остановил раздражённый жест Рональда, всплеснувшего рукой в её сторону, как бы говоря: «Не трогай её, видишь же, что психованная!». Но Поттер не думал, что дело в нервах. Он медленно шагнул навстречу и ласково позвал подругу по имени несколько раз. Робко, почти что невесомо, он потянул её за край мантии.       Грейнджер, сжав кулаки и судорожно вдохнув пару раз, старалась отделаться от противного смеха в голове. Хихиканье больного садиста, его масляный взгляд и похотливые жесты так ярко врезались в память, что хотелось использовать на себе Обливиэйт. Она подавила звериное начало, твердившее разорвать рыжеволосого парня на части, поочерёдно закусила щёки, почувствовав привкус металла во рту. И только тогда вернулась к реальности, хоть ей удавалось разве что осознавать окружающий мир. Гарри явно волновался и мялся в непонимании. Он то тянулся к ней ладонью, то отступал, вспоминая её реакцию на это. Его плотно сжатые губы и сведённые к переносице брови показывали напряжение.       И Гермионе это помогло осилить накрывший её приступ паники. Очередной за последние пол года, но куда более страшный. — Лаванда была права, когда говорила, что ты можешь только завидовать. — Обвинение прозвучало так громко, что Грейнджер чуть не оглохла. Она шокировано уставилась на Рональда.       Он смотрел на неё искоса, будто и не хотел смотреть вовсе. Ни грамма сочувствия. Ему не было до неё никакого дела. Его не волновало, что произошло с ней за весь этот месяц. Не волновало, как ей удалось выбраться из заточения. Не волновало даже то, почему она сейчас так отреагировала на него. Только аврорат, аврорат и аврорат. Кажется, он окружил себя этим словом настолько, что весь окружающий мир для него казался лишь иллюстрацией, фоном для такого красивого слова с именем северной звезды. Судя по всему, даже сейчас он с раздражением смотрел на неё только потому, что она мешала гладкой работе мракоборцев и пыталась опорочить имя и действия этого отдела.       Гермионе стало противно. Он ведь ничего к ней более не чувствовал, верно? А чувствовал ли? Что если Рон тоже тешил себя иллюзией идеальных отношений из-за постоянных комментариев матери, путал звезду с её отражением на поверхности пруда. Если бы он действительно её любил, не сказал бы такого. Работа в прогнившем министерстве его извратила, подобно проклятому крестражу. О какой, чёрт возьми, зависти он говорил? Чему тут завидовать? Невозможности иметь собственное мнение?       Грейнджер покачала головой и, дерзко ухмыльнувшись, смогла выдавить из себя лишь яд: — Пошёл ты, Уизли. Пошли вы оба, Мерлина ради. Вы бросили меня там! Меня месяц морили голодом и холодом. Залезали в голову, резали, били и ещё огромное множество извращений, о которых, поверьте, вы не хотите слышать. Считай, Рон, я побывала в твоей любимой тюрьме. Единственным отличием является отсутствие дементоров. Хотя, я думаю, лучше потерять душу и остаться безвольным телом, чем остаться с воспоминаниями обо всём!       Она слишком поздно ощутила, как ногти на руках вытянулись. Пальцы стали крючкообразными, а острые когти теперь с треском цеплялись за ткань, разрывая её. Она поспешила сунуть ладони в карманы и уставилась на замершего Рона. — Мы пытались найти тебя, Миона! Я пытался найти хоть что-то, что приблизит нас к твоему местоположению. — Гарри удручённо вздохнул, прерывая ссору друзей. В его глазах читалось сопереживание и боль. И Грейнджер на мгновение захотелось взять свои слова назад. — Прости, что не успели вовремя.       Разумная часть вопила о том, что она не должна была срываться и выплевывать всё это на друзей, что они не заслужили знать то, что там происходило. Никто не заслужил. Даже Рональд, в моменте позеленевший. У Гарри, белого словно мел, дрожала рука, которой он крепко держал девушку за край мантии. Если верить удушливому запаху, ему было страшно и обидно за неё. Однако сейчас она здесь, далеко не благодаря парням. А вот Беллатрикс где-то там, в промёрзлой камере посреди моря в плену своего кошмара.       Гермионе жаль. Жаль об упоминании всего своего месячного «уикенда». Жаль просить Гарри о рассуждениях в отношении Лестрейндж, когда он больше всех пострадал от её рук. Но коли уже сделала, то придётся топить до конца. Она медленно отступила в сторону выхода, надеясь, что когда-нибудь друзья простят её за то, что она собралась делать. — Верните её сюда. — Она обернулась в последний раз, — На вашем месте я бы приготовилась к сюрпризам. Их слишком много в последнее время.

***

      Гермиона рассматривала лежащие на кровати чёрное платье, кружевное бельё в тон и тугой кожаный корсет, такой знакомый и такой противный. В голове было удивительно пусто. Разговор с Гарри и Роном выжал из неё всё до последней капли, и сейчас она держалась на одной лишь силе воли. Заставляла себя стоять, думать и как-то функционировать, хотя хотела упасть на пол и проспать неделю после длительной истерики со слезами и грудными завываниями. В лучшем случае, неделю.       Она понятия не имела, как вытаскивать из Скитер информацию. Да и какую информацию, тоже не знала. У неё был чёткий план: найти компромат на всех, кто выносит приговор, и разыграть его в суде. А вот достижения поставленной цели в сознании не предусматривались. Ей предстояло запугивать, угрожать и, наверное, в случае ужасного исхода, пытать. Не то чтобы она хотела, но явно могла обратиться к жестокости. Драко сказал, что на войне все средства хороши, но была ли это война? Определённо. С цинизмом, застарелыми идеалами и ненавистью.       Нарцисса отдала зелья ещё полчаса назад, а Гермиона до сих пор настраивала себя на нужный лад. Всё, что от неё требовалось, по сути представляло сборную солянку из оскорблений, агрессии и интеллекта. И если последних двух составляющих у неё хоть отбавляй, то с первым придётся постараться. Она не могла и представить, что станет притворяться Беллатрикс во имя её спасения. Прошлый раз был ради Гарри и победы над Тёмным лордом. И у неё не слишком получилось отыграть ведьму, пришлось использовать Империо, чтобы не провалиться.       Но сейчас Гермиона собиралась выложиться на максимум. Пару глубоких вдохов и шумных выдохов. Заверение о том, что всё пройдёт хорошо. И она опрокинула в себя два пузырька сильного обезболивающего, а следом оборотное. Первые несколько минут ничего не происходило, и появилась мысль, что это всего лишь плацебо. А затем желудок скрутило, и она согнулась пополам. В глазах заплясали звёзды, кожа зудила и гудела от магии. Хотелось выпрыгнуть из своего тела, как бы парадоксально это ни звучало. Аллергия на волшебство такими темпами может усугубиться настолько, что от палочки придётся отказаться напрочь.       После подобных издевательств над собой она точно возьмёт небольшой отпуск от магии. Если, конечно, переживёт ближайшие сорок восемь часов. Мало того, что она влила в себя чрезмерный максимум зелий, так ещё и полная луна завтра ночью поднимется над головой. Грейнджер заскулила через стиснутые зубы, чтобы не расплакаться. Нет, нельзя поддаваться своим мыслям. Нельзя оставаться наедине с ними. С каждой минутой она всё больше разрывала свою душу, точнее сказать, то, что от неё осталось. Через судороги и боль выпрямившись, она смогла наступить на больную ногу.       А потом взгляд перекочевал к зеркалу, и всё померкло. Из отражения на неё смотрела сама королева Ада. Чёрные блестящие глаза, беспорядочные кудри на голове, сильная челюсть и обволакивающая опасность. С трудом сглотнув вязкую слюну, Гермиона коснулась пальцами своего лица и огладила кончиками щёку. В первый раз не было таких странных ощущений. Не хотелось броситься к зеркалу и часами любоваться… Собой? Беллатрикс? Собой в виде Беллатрикс? Этой ведьме не шла магловская одежда, уж явно не такая мешковатая. Она растянула губы в неопределённой гримасе и по-волчьи фыркнула. Да, Рабастан и Родольфус точно что-то повредили в её мозге.       Без желания и расторопности она отвернулась от зеркала и стала дополнять образ. Стараясь не смотреть на чужое тело, она полностью разделась и натянула роскошное бельё и платье, которое, к счастью, надевалось через голову. Зелье ощутимо блокировало боль, но не избавляло от дискомфорта. При переносе веса на правую ногу казалось, что суставы щёлкали, фиксируясь в неправильном положении. С этим уже ничего не могло помочь. Быть может, рана под бинтом, действительно, выглядела очень ужасно. А может, так работала психосоматика. Гермиона не была уверена.       Поправив длинные рукава и разгладив каждую складочку на одежде, она взяла корсет и скептически осмотрела его. Для полноты картины он необходим, но добровольно надевать это орудие пыток? Задыхаться при каждом вдохе, потому что невозможно набрать воздух полной грудью?.. Грейнджер хотела его разорвать, сжечь и закопать в самой чаще Запретного леса, чтобы более никогда не видеть. Она представить себе не могла, с чем связана страсть Беллатрикс к данному элементу одежды. Желала ли ведьма выставить все прелести на показ? Или пользовалась им из давней традиции? Вполне вероятно, второе. А так же корсет предполагал возможность запугать оппонента до мокрых штанов.       Гермиона усмехнулась своим умозаключениям и опустилась на кровать. Уперев локти в колени и зарывшись лицом в ладони, она теряла драгоценное время на уговоры самой себя. На что она вообще рассчитывала? Что нервная система придёт в норму, как только она выберется из плена? С одной стороны, хорошо, что она сейчас находилась на грани нервного срыва, подобное могло помочь в добыче информации. С другой, если она не сможет совладать со своим вторым «я», которое одичало в конец, всё закончится ещё хуже, чем могло бы.       В дверь постучали, и первым порывом было притвориться отсутствующей. Волнение сковывало внутренности, а горло сжималось. Вариант забиться под кровать и лежать там до скончания времён никогда не казался настолько привлекательным. Раздался скрип петель, и Гермиона удручённо подняла голову. На пороге стоял Драко, одетый с иголочки, причёсанный и гладко выбритый. Он неволей вздрогнул, когда их взгляды пересеклись. Игра в гляделки продлилась недолго. Малфой неуютно передёрнул плечами и, сделав маленькая шаг вперёд, прикрыл за собой дверь. — Стадия отрицания? — Он попытался улыбнуться, но волнение всё равно просочилось в его голос. — Ненавижу корсеты. — Гермиона не стала акцентировать внимание на своём состоянии, а потому съюлила. — Она их любит. — Парень хмыкнул и всё же расслабился, скептически оценив внешний вид гриффиндорки, — Мама постаралась, зелье идеальное. — Внешняя идентичность не гарантирует нам успех, Малфой. — Расслабься, Грейнджер, Скиттер клюнет. — Если только будешь шокировано хлопать глазами на каждый мой выпад и называть меня тётей Беллой. Признавайся, у неё из-за тебя такой фетиш? — Гермиона впервые за день мягко улыбнулась, подтрунивая над Драко. Его компания слишком приятным теплом отзывалась изнутри, и на мгновение она испытала удивление, вспомнив, какими натянутыми и ужасными были их отношения во время учёбы. — Мм-м, нет. Думаю, нет. Мама говорила, что она стала говорить о себе в третьем лице задолго до моего появления. — Малфой прошёл в комнату и сел на край кровати на некотором расстоянии от девушки. — А если быть точным, то так она запугивала младших в Хогвартсе. — Серьёзно? — Ага, она любила чудачить. Выпрыгивала из-за угла, отправляла жалящие, пока профессор не смотрел на неё, бегала за первокурсниками, корча рожицы и пугая их какими-то фразами на латыни. Ни дня не проходило без хулиганств от неё. — Это тебе Нарцисса рассказывала? — Гермиона повернулась, замечая умиротворённое выражение на лице Драко. Он очень любил тётю, но вместе с тем боялся её. Суровая правда. — И мама, и Белла. Из-за большого количества Пожирателей в нашем доме мы редко собирались семьёй, так что я трепетно запоминал всё, что слышал от них про детские годы. Иногда завидовал беззаботности, которая царила тогда в школе, а иногда сочувствовал происходящему в их доме. — Он размял шею и невесело приподнял уголок губ, — Я хотел бы тебе рассказать, правда. — Это не твои тайны, я понимаю. Беллатрикс злостно охраняет свою личную жизнь, не порть с ней отношения. Если мне захочется что-то такое узнать, я непременно самолично у неё спрошу.       Гермиона понимающе кивнула и неуклюже поднялась, всё же затягивая корсет на талии. Завязывая многочисленные шнурки, она старалась не думать о своём спёртом дыхании и о том, что провести в таком виде нужно, как минимум, пару часов. Малфой встал следом и, дождавшись полной готовности, пропустил девушку вперёд. Накинув чёрные тяжёлые мантии поверх одежды, они двинулись на выход из поместья. Каждый думал о своём, потому они не разговаривали. Лишь угрюмо кивали друг другу. Миновав коридор и лестницу, на которой возникли небольшие проблемы, пара спустилась в общий зал.       Грейнджер пыталась избавиться от хромоты. Пусть боль и отсутствовала, организм, привыкший к ней, не мог спокойно воспринимать ровную походку. Потому девушка неестественно подпрыгивала, передвигалась вперёд с некоторым поворотом или вовсе шла по диагонали, за что себя мысленно ругала. Драко тактично молчал или вовремя придерживал её за мантию, чтобы вернуть на прямую. Почти добравшись до входных дверей, они столкнулись с Нарциссой. Женщина прищурилась, рассматривая их. — Вы готовы? — Миссис Малфой неоднозначным взглядом скользнула по Грейнджер, на что та качнула головой. — Никогда нельзя быть готовым к нарушению десятка законов. Но я в порядке, не волнуйтесь. — Самочувствие? Что-то болит, режет, колит? — Нет, нет и нет. Всё в пределах нормы. Да, меня бросает то в жар, то в холод, а ещё ужасно пересыхает в горле, но, думаю, это сказывается волнение. — Гермиона сдула с лица непослушный кудрявый локон и сунула руки в карманы мантии, — У меня могут вылезти уши, хвост или ещё что? — Не уверена, мисс Грейнджер. Судя по результатам диагностического заклинания, ваше зелье почти вывелось из организма, но минимальная доза всё ещё циркулирует в крови. — Женщина поправила воротник рубашки сына и огладила его плечо, на что тот закатил глаза, — Ничего серьёзного ждать не стоит, но, например, зрение и зубы вполне могут измениться. — Ну, если Скитер увидит звериный отблеск в глазах или клыки в ухмылке Беллатрикс, её вовсе хватит удар. — Драко уверенно кивнул и, обогнув мать, открыл дверь. — Мы справимся. — Я не сомневаюсь в ваших способностях, — Нарцисса взглядом проводила их до самых ворот. И Гермиона, едва прислушивающаяся, уловила её опечаленный шёпот, — Я сомневаюсь в вашей выносливости.       Что ж, гриффиндорка тоже сомневалась, и куда сильнее, чем могло показаться. К счастью от подобных мыслей её отвлекали несуразная походка и намеченная цель. Первым делом они посетили дом на площади Гриммо. Грейнджер требовалась палочка Беллатрикс для пущей уверенности в собственных силах и идеальности образа. А затем, когда полностью стемнело, они заявились на порог журналистки. Откуда Драко знал, где она живёт, Грейнджер не стала спрашивать. Только обрадовалась тому, что не пришлось тратить силы на поиски.       К удивлению, жилище Скитер представляло собой ничем не примечательный одноэтажный дом на самой окраине Лондона. Фасад, окрашенный в салатовый цвет, ярко-красная крыша. Ужасно выглядевшие клумбы со сгнившими розами, чуть накренившийся забор и запущенный газон вызывали отторжение.       «Какая хозяйка, такое и жильё».       Гермиона усмехнулась про себя, сильнее наклоняя голову, чтобы не быть обнаруженной раньше времени. Нужен был эффект внезапности, а потому она отошла на несколько шагов, чтобы осмотреться. Одна входная дверь, несколько окон, одно из которых было открыто. Она сомневалась, что Рита накладывала какие-то чары на дом, а потому уверенно двинулась в сторону, кивнув Драко. Теперь в список послужных можно было добавить несанкционированное проникновение. Навряд ли её это заботило в данный момент, но в далёкой перспективе она явно не станет гордиться подобным.       Она прислушалась, подождала, пока Малфой постучится, и юркнула в открытое окно, чувствуя себя посредственным вором. С невероятным усилием подтянувшись и перекинув ногу через подоконник, она замерла и пригляделась. Как и ожидалось, никакой защиты, а внутри всё выглядело ещё хуже, чем снаружи. Бесшумно спрыгнув на пол, она заметила полный беспорядок, который, наверняка, назывался творческим. Множество скомканных листов пергамента, грязная посуда на кухонном гарнитуре и удушливый запах духов с оттенком розы. Отвратительно и безвкусно. А ещё из глубины дома доносилась тихая музыка.       Подавив желание взмахнуть палочкой и сжечь всё вокруг, она брезгливо отодвинула коробочки с уже стухшей едой на вынос в сторону и облокотилась бедром на столешницу. Оставалось выждать нужный момент и шокировать Риту своим фееричным появлением. Паника уже отступила, позволив апатии и истощению взять верх. Гриффиндорка знала: её нервы знатно расшатались. Если Скитер что-то заподозрит или откажется выдавать грязные секреты работников министерства по-хорошему, Гермиона сможет разнести её дом. — Чем обязана такому визиту, Малфой? — Послышался притворно вежливый голос Скитер. — Проходи, присаживайся. — Добрый вечер, Скитер, я по делу, — Драко прокашлялся, чтобы скрыть заминку, и Грейнджер неволей хмыкнула на это. — Мне нужно всё, что у вас есть на Визенгамот. — Разве у меня что-то на них есть? — Рита, судя по звуку, взмахнула палочкой, и на столике появились бокалы для алкоголя. — Брось, Скитер, все знают, что у тебя есть компромат на каждого. Мою тётю осудили, и мне нужно что-то, что её спасёт. — Драко пожал плечами, усаживаясь на диванчик цвета кофе с молоком. Ему не нравилась атмосфера, не нравилось врать. И не нравилось то, что он не видел Гермиону. — Что ж, дорогой, ничем не могу помочь.       Вот он, идеальный момент для появления. Грейнджер поправила капюшон, разгладила юбку платья и двинулась в сторону голосов. Огибая огромные стопки книг на полу, перешагивая через мусор и уродливые предметы экстерьера, она выглянула из-за косяка и подмигнула побледневшему парню. Досчитав до трёх, она подкралась к спинке кресла, в котором сидела журналистка, и опустила руки на её плечи, пресекая возможный побег. Её пальцы с длинными острыми ногтями впились в кардиган, удерживая на месте вздрогнувшую женщину. Сделав глубокий вдох, она наклонилась, позволяя чёрным локонам выпасть из-под капюшона. Пришла пора отыгрывать свою роль. — Ты уверена, Рита?.. — Голос низкий, томный. Грейнджер готова была расплыться лужицей от самой себя.       Скитер сначала непонимающе осмотрела болтающиеся сбоку от лица черные кудри, а затем обернулась так резко, что по комнате раздался щелчок шейных позвонков. На её лице отобразилась паника, а очки сползли ниже переносицы. Она осматривала своих гостей поочерёдно с минуты две. Неверие, непонимание. Разные эмоции мелькали на её лице, а пишущее перо нервно дёргалось в воздухе рядом. Гермиона всё больше раздражалась от назойливого мельтешения, практически, перед глазами, и всё сильнее хотела уничтожить нужный журналистке атрибут.       Однако для подобных жестов слишком рано. Стоило дать Рите возможность почувствовать себя в своей тарелке, позволить ей считать себя самой умной. А затем можно наступить на горло и перекрыть кислород. Ох, гриффиндорка точно знала, что не уйдёт отсюда с пустыми руками. — Красивый спектакль. Но все знают, что Лестрейндж увезли в Азкабан тем утром. — Скитер фыркнула и выпрямилась.       Драко сжал зубы, понимая, что их раскрыли. Его щёки покраснели, а рука потянулась к поясу, где была спрятана палочка, но в последний момент он замер. Его взгляд внимательно следил за Гермионой, которая отчего-то ухмылялась. Хищно и надменно. Потому он позволил себе откинуться на спинку дивана и стал ждать кульминации.       Грейнджер не спешила раскрывать все карты. В конце концов, Скитер была довольно умной и идти к ней, не имея козырей в рукаве, опрометчиво. Гермиона медленно разогнулась и прошла к столику, подняв бутылку огневиски и критически её осмотрев. Незнакомая и дешёвая этикетка не внушала доверия, но для собственного успокоения и посредственной выпивки хватит. Она дёргано откупорила напиток и налила в бокал. Янтарная жидкость с характерный звуком заплескалась, нарушая звенящую тишину. Взболтав алкоголь, чтобы он окропил стенки бокала, и залпом его опрокинув в себя, Грейнджер незаметным движением выудила палочку из рукава. — По настоянию подружки Поттера, грязнокровой сучки, меня перевели обратно после обеда. Чем не момент для побега? — Вы думаете, я в это поверю? — Рита закинула ногу на ногу. Она была уверена в себе. Ожидаемо и напрасно. — Ну, дорогая, мне плевать, поверишь ты или нет. Я в эту дыру не за твоим доверием залезла. — Гермиона хмыкнула, покручивая изогнутую палочку в руках. — Мне нужно всё, что у тебя нарыто на главу мракоборцев. Он, судя по слухам, выпустил павлина на волю за крупную сумму. Уверена, есть и другие грешки на его плечах.       Малфой напряжённо выдохнул. Ему не нравился маниакальный блеск чёрных глаз. И тут дело не в волчьей сущности Грейнджер. Всё это слишком напоминало ему об ужасах, которые творила тётя с таким выражением лица. Беспамятство, жестокость, натянутые мышцы под платьем. На момент показалось, что перед ним действительно Беллатрикс, а не Гермиона под оборотным зельем, и это пугало. — Чем вы намерены платить? Любая информация имеет свою цену. — Скитер усмехнулась.       Журналистка пыталась играть с ней? О, определённо. Проверяла, провоцировала. Она лишь делала вид, что ей безразлично происходящее, но на самом деле до ужаса боялась, что её не разыгрывали. Боялась, что самая опасная и разыскиваемая преступница Британии сейчас находилась здесь и просила об услуге. Хотя нет, не просила. Хладнокровно требовала и не терпела отказа.       Гермиона всё это чувствовала. Как зверь чувствовал жертву за многие мили. Стоило Рите потребовать плату, она резко подалась вперёд, буквально вжимаясь грудью в грудь Скитер. Чужой пульс нереалистично ощущался через множество слоёв одежды. Обильное слюноотделение, частое дыхание. Грейнджер теряла контроль над собственным телом и ни капли не жалела об этом. Позволив дикой части вырваться на волю, она вновь будто наблюдала за собой со стороны. Крепко сжав подбородок женщины, она окинула её тяжёлым взглядом.       Палочка Беллатрикс в руке вибрировала и обжигала. Такая же непокорная и упрямая, как и хозяйка, она отказывалась подчиняться кому-то другому. Но Грейнджер тоже была упряма. Игнорируя боль в ладони, она медленно провела деревянным кончиком от шеи Риты до ключицы, с силой надавливая. И когда та поморщилась от дискомфорта, Гермиона хихикнула. — Маленькая беззащитная букашка в лапах тёти Беллы. Без шансов на спасение и без возможности позвать на помощь. Если превратишься в жучка, я тот час подпалю твою крылышки, усекла? — Надрывной шёпот вырвался из горла, и Гермиона довольно улыбнулась, замечая кивок. — Ты же полукровка, верно? Знаешь, что делали Пожиратели с полукровками? Нет? Так я тебе расскажу.       Журналистка молчаливо умоляла отпустить её, но Грейнджер давно перестала чувствовать жалость или сострадание к тем, к кому питала только негативные чувства. Даже слезная пелена на глазах женщины и проступившая через толстый слой пудры испарина на лбу совсем не трогали что-либо в её душе. Она помнила, как из-за Скитер страдала на четвёртом курсе. Лживая статья в «Ведьмином досуге», огромное количество оскорблений от каких-то незнакомцев из-за этого. Ох, Гермиона не простила её за эти унижения. Да и всё ещё свежие шрамы после Рабастана поднимали с задворок тёмной части души гнев.       Она с придыханием наклонила голову на бок, постукивая кончиком палочки по нижней губе. Так любила делать Беллатрикс, когда находилась на перепутье размышлений. — Некоторых убивали сразу. Например, Люпина. Знаешь о нём? Ему, к слову, очень повезло, а вот его сучке — нет. Мою мерзкую племянницу собирались пустить по кругу. Ох, Рабби так томно смотрел на неё, буквально трахал глазами. А Род? Ха! Мой полоумный муженёк вовсе самоудовлетворялся, глядя на то, как предательница крови корчилась. Сивый облизывался, Долохов точил нож. Пришлось вмешаться, — Гермиона лающе засмеялась, — Одну грязную тварь, если мне не изменяет память, насиловали всю ночь. Пальцами, членами, языками и даже ножкой стола. Ты бы видела, что было у неё между ног к утру… — Тётя Белла, пожалуйста, — Драко поспешил вмешаться, потому что боялся, что Грейнджер переигрывает. Боялся давления, исходящего от неё, бурной фантазии. Он легко распознал дрожь в её голосе и с прискорбием понял, что говорила она из чистого опыта. — Мы хотели только поговорить.       Гермиона обернулась, выпрямляясь. Она не отпускала Скитер, но палочку отвела в сторону, уперев кулак в бок. — Поговорить? Мальчик, это поганое недоразумение, ошибочно названное журналистом, — Мимолётный взгляд на обиженное выражение лица Риты, — Навряд ли настроено на разговоры. Ей нужен стимул для этого. Как думаешь, она будет кричать как грязнокровка? Или, быть может, начнёт умолять о смерти, как Лонгботтом-старший?       Гермиона задушено усмехнулась. Если быть Беллатрикс — это иметь постоянное чувство превосходства, то она начинала понимать эти замашки садизма. Стремление ведьмы постоянно комментировать что-то и выставлять на показ свои преимущества стало казаться разумным. Скрывать собственный душевный излом за маской ярости и ненависти, действительно, проще. Сосредоточиться на конкретном человеке и выместить на нём все свои отрицательные эмоции вместо того, чтобы убивать себя изнутри.       Она сомневалась, что у неё получалось отыгрывать характер Лестрейндж на все сто, но успех на лицо. Даже изобилие довольно известных фактов и имён, к преступлениям над которыми была причастна Беллатрикс, ничуть не смутили блондинку, которая явно не усвоила курс риторики, готовясь стать журналисткой. Скитер искала пути отступления, обнимая свои плечи. И стоило ей вырваться и побежать в направлении к выходу, Гермиона взмахнула палочкой. — Круцио!       Кроваво-красная вспышка пронеслась рядом с ухом журналистки, заставляя её вскрикнуть и упасть на пол. Рита закрыла голову руками и задрожала, не обращая внимание на пульсирующую шишку где-то в области лба и разлетевшийся от еë падения журнальный столик. Занимательно, как боязнь боли влияла на человека. Грейнджер блефовала, используя пыточное проклятие. Ей бы не хватило духу направить палочку из древесины грецкого ореха прямо на человека. По крайней мере, не на этого. Хотя будь здесь Рабастан, то обычным круцио он не отделался бы, нет. Его ожидало что-то более мучительное, нежели щекотящее непростительное.       Однако внутри всё предательски натянулось от одного лишь произношения. Магия струилась по венам, ладони потели, в горле встал ком. Гермиона облизнула губы, ощутив неясное тепло внизу живота. Её колени подогнулись, а желудок сжался. Это ли происходило с Беллатрикс, когда она использовала пыточное заклятие? Накрывала ли её эйфория каждый раз, когда заветное слово срывалось с языка?       Если да, то Грейнджер поняла бы. Странное будоражащее чувство, от которого хотелось блаженно свести ноги вместе и закатить глаза. Температура тела поднималась, и вместе с этим кружилась голова. Гермиона задыхалась от количества противоречивых эмоций. Ей было приятно запугивать бедную Скитер. Приятно стать охотником впервые за всю жизнь. Но одновременное осознание того, как низко она опустилась ради обычной информации во имя спасения Лестрейндж, диссонировало. Две сущности столкнулись внутри в болезненном бою.       Одна часть молила воспроизвести заклинание ещё раз, но уже более точно. А другая билась в конвульсиях и с пеной у рта доказывала, что это не выход. Гриффиндорка не преступница, не бывшая Пожирательница смерти и даже не могущественная ведьма. Она всего лишь забитая и сломленная девушка, которой нужно хоть что-то, что вытащит её из пучины безнадёги. Звериное нутро скалилось, царапало внутренности и толкало к продолжению. Её ведь не накажут за это. Скитер никогда не обмолвится о посещении «Беллатрикс», а Драко не доложит мракоборцам.       Так хотелось подойти и наступить на спину Риты, втоптать её в грязь, превратить в ничто. Волчья натура заставляла пересмотреть законы и трактаты. Но та разумная доля сознания, отчаянно пытавшаяся ухватиться за спокойствие, твердила об отступлении. Гермиона качала головой, хмурясь, кусая губы и прыгая из стороны в сторону. К счастью, она здесь не одна. Малфой в мгновение приблизился, неуверенно придерживав её за локоть, и тут же отпрыгнул, когда Грейнджер развернулась, чуть не ударив его.       По лицу Драко пробежала тень сомнения. Ему явно не нравилось всё это. Страх, нотка осуждения, растерянность. От него пахло резко, неприятно. И гриффиндорка покорно отступила, закатив глаза и топнув ногой. Перо, которое ранее мозолило глаза, сейчас безвольно валялось на обломках столика рядом с блокнотом. — Что вы хотите знать? — У Риты зуб на зуб не попадал. — Всё, что у тебя есть на руководителей отделов Министерства. Любые промахи, проступки. Если кто-то нанимал шлюху, а потом не платил ей, ещё лучше. — Гермиона сдула с лица непослушный локон. — Нужно пройти в мой кабинет. — Драко, дорогой, помоги бедной комарихе и проводи её. Я устала играть в эти кошки-мышки. — Она демонстративно вздохнула, плюхнувшись на диван. — Учти, Скитер, во второй раз я не промахнусь.       Малфой проследил за «тётей» и незаметно кивнул ей, спрашивая всё ли в порядке. Гермиона отмахнулась. Парень помог журналистике подняться и, придерживая её за руку, двинулся в соседнюю комнату.       И только они скрылись за дверью, Грейнджер потёрла лицо ладонями, наливая себе второй бокал огневиски. Она устала, хотела есть и спать. Её ноги дрожали и ныли от сапог на каблуке, а рёбра трещали от корсета, и никакое зелье здесь не помогало. Всё так раздражало. Эта прогулка задумывалась как небольшое путешествие без лишних телодвижений и уж тем более без колдовства. Потому что Малфой считал, что одного вида Беллатрикс хватит для того, чтобы Скитер выдала всё, что имела. Как самоуверенно.       Из-за оплошности в расчётах пришлось опять импровизировать и прибегать к насилию. И ведь раньше Гермиона не замечала за собой никакого наслаждения от причинения кому-то боли. Но из-за Лестрейндж всё изменилось. Она предпочитала думать, что так на неё влияло оборотное зелье. Прививало черты ведьмы, её повадки. Действительно ли Беллатрикс возбуждали чьи-то страдания? Или это напускная маска, за которой таилось что-то более глубокое и страшное? Ну, вполне вероятно, это глупое оправдание Гермионы собственной неполноценности.       Нет. Она не будет думать об этом. По крайней мере не сейчас, когда судьба полоумного шила в пятой точке висела на волоске, а сама Грейнджер находилась в подвешенном состоянии из-за завтрашнего полнолуния. Ну прям звёзды сошлись. Полная луна без волчьего противоядия и исполнение приговора, который придётся сорвать. Оставалось лишь догадываться, в какой момент нервная система не выдержит.       Драко вернулся через минут десять с толстой папкой в руках. Он заверил, что всё посмотрел и это нужная информация, и они покинули Скитер. С должным количеством угроз со стороны Гермионы, разумеется. Рита заверила, что никому не расскажет о сегодняшнем визите. Но все знали, что это не так. Даже если она не станет упоминать о Беллатрикс в своём доме, то, определённо, напишет статью про мерзости среди Пожирателей. Гермиона специально закинула эту наживку. Им нужно массовое негодование, направленное на отдельную тему. Тогда новость о внезапном суде и приговоре Лестрейндж смогут затеряться среди других заголовков.

***

      Они вернулись в поместье за полночь. Нарцисса, к удивлению, дождалась их и встретила новостью о том, что Министр вернулся из своей деловой поездки. Он заставил Визенгамот признать свою вину и согласиться провести ещё одно, полноценное заседание, чтобы все могли поучаствовать в решении судьбы Беллатрикс. Так же она сказала, что Люциус вёл себя слишком мягко и чувственно по отношению к ней, постоянно справлялся, как дела у жены, не нужно ли ей чего. А ещё он очень удивился, когда узнал про поход в Министерство, но отговаривать не стал.       Гермиона чувствовала подвох, но промолчала. Малфой-старший на глаза попадаться не спешил, хотя она слышала, как он бродил по комнате или саду, ни о чём беседуя со своими павлинами. И это посреди ночи. Она минут десять наблюдала за ним из окна, пристально всматривалась в виднеющиеся в свете Люмуса черты мужчины, но так и не нашла, за что ухватиться. И это несомненно раздражало. Предчувствие в отношении Люциуса буквально вопило о его вине и причастности, но без прямых доказательств выносить приговор она не могла.       Дождавшись, когда действие оборотного зелья закончится и вернётся её истинный облик, Грейнджер переоделась в обычные трико с безразмерным джемпером. Мешковатая одежда показалась такой родной и успокаивающей. Она взяла папку с компроматом и расположилась в столовой, просматривая все записи и фотографии по несколько раз. Внимательно читала каждую пометку и запоминала самое главное. Мозг отказывался соображать, а тело изнывало от усталости, но она не собиралась сдаваться. У неё в запасе всего тринадцать часов, а толком ничего не сделано. Не выделены спорные моменты, нет точной суммы взятки.       Она лишь надеялась, что Гарри всё же добился перевозки Беллатрикс из Азкабана в камеру Министерства. Его повышенное чувство справедливости всегда выходило ему боком, так что в друге Гермиона не сомневалась. А вот к Рону у неё были только подозрения. Уизли сильно изменился с того момента, как они расстались у Хогвартса. Он стал злее и отказывался признавать свою неправоту. Обвинял, кричал, постоянно злился. Может, его тоже кто-то укусил? Ну, навряд ли. Тогда бы от него разило мокрой псиной. Она поморщилась, когда красочные воспоминания пролетели перед глазами.       И ведь не вмешайся Беллатрикс, Рональд мог легко убить и Ричарда, и свою бывшую девушку. Неужели всё из-за того, что тот защищал оборотня и мог им являться? Глупо и неправильно. Какая разница, волк или нет, прежде всего это беззащитный ребёнок, не способный даже палочку в руке держать. Если бы только Гарри видел, что видела она, то понял, о чём шёл разговор в его кабинете. Рон более не походил на друга. Скорее на знакомого, от которого не знаешь, чего ожидать. И эта его холодная ненависть к Беллатрикс и семье Малфоев…       Гермиона не отрицала преступлений ведьмы, признавала её вину во всех злодеяниях, но не могла приписывать сюда Нарциссу и Драко. Драко, может, и имел проступки, всё же смог встать на истинный путь. Он более не прятался за спиной отца, в открытую презирал его взгляды и помогал ей, маглорождённой. Миссис Малфой спасла Поттера, тем самым, по сути, решив исход войны, и вытащила Грейнджер с того света каких-то несколько дней назад. Конечно, Гермиона всё ещё обижалась за то, что ей не позволили умереть, но уже не так сильно.       Всё это сложно объяснить и донести до Рона. Да, он потерял брата по вине Пожирателей, но грести всех под одну гребëнку — неразумно. Грейнджер застонала, схватившись за голову. Знакомый маленький эльф опустил на стол разнос с чаем, но она отмахнулась. Только притянула блюдце и попросила принести кое-что другое. Вероятно, она пожалеет о своём решении следующим утром, но разум твердил, что в данный момент алкоголь поможет найти баланс. А то, что будет завтра, — проблемы будущей Гермионы.       Драко застал её с сигаретой в зубах и бокалом огневиски в руке. Табачный дым с нотками сливочного шоколада заполнил столовую. Парень покачал головой, присаживаясь напротив. Девушка не посмотрела на него. Лишь угрюмо кивнула, делая глоток алкоголя. — Мама убьёт тебя, если увидит, что ты куришь в её доме. И пьёшь, когда твой организм к этому не готов. — Плевать я хотела. — Смешок вышел грустным. — Если ты пришёл с нравоучениями, то выйди, пожалуйста. У меня нет настроения выслушивать о вреде алкоголя и табака. — Расслабься, Грейнджер, я не серьёзно. Ты всё посмотрела? — Малфой налил себе чай и немного отпил. — И да, и нет. Глянь сюда. — Гермиона протянула ему колдографию, на которой глава отдела по регулированию магических популяций принимала магловские наркотики. — И такие, как она, бьют себя в грудь и разглагольствуют о правах и законах. — Что это? — Какой-то опиод. Вполне вероятно, героин. Я не уверена. Вот, любуйся. В прошлом месяце они казнили кентавра за то, что тот лягнул какую-то даму во время несанкционированной прогулки по территории заповедника. В августе позволили рыбакам выловить русалку, тоже кстати на охраняемой территории, и отправить на засолку. А зарегистрированных оборотней вчера кинули в Азкабан перед полнолунием. Не уверена, что их выпустят сразу. — Да, я тоже. Ты поэтому не стала никому говорить? — Драко поморщился, когда она с лёгкостью опрокинула в себя целый бокал. — Нет. Я никому не сказала, потому что не была уверена в своих друзьях. Представляешь, мы столько пережили за шесть лет, прошли огонь и воду. Вместе ели, спали, да чуть ли не в туалет ходили втроём. И я им не доверилась. А сейчас вместо того, чтобы радоваться поимке самой опасной ведьмы, которая, к слову, пытала меня, сижу «в стане врагов» и думаю, как спасти её. И кто теперь сошёл с ума, Драко? — Ну, Уизелу я бы тоже не доверился никогда в жизни.       Гермиона вымученно улыбнулась ему. — Если серьёзно, Грейнджер, я не понимаю, почему ты вечно спасаешь её. Что летом, что сейчас. Она назвала тебя любительницей женщин. — Он замялся, — Неужели ты?.. — О, нет. Заткнись. Не смей даже думать об этом. У Беллатрикс не все дома, и периодически её оскорбления выходят за рамки логики. — Но ты бросила Уизли. — Потому что он — идиот. Мою мохнатую часть раздражает всё в нём. Начиная с запаха и заканчивая голосом. Мне хотелось проклясть его или скинуть с моста, а не целовать и обнимать. В этом была причина расставания, а не в больной фантазии твоей тётки. — И тем не менее. — Да-да. — Гермиона устало прикрыла глаза, — Поверь, я сама понятия не имею, почему это делаю. Но точно знаю, что не могу позволить им убить её. Считай это собачьим наваждением или желанием отплатить за собственное спасение.       Малфой задумчиво замолчал, рассматривая записи Скитер при тусклом свете пламени свечи. Но уже через мгновения отвлёкся на кроваво-красный отблеск звериных глаз. Он не узнавал девушку перед собой. Всегда готовая рваться в бой и жертвовать чем-то во имя мира и добра, сейчас она напоминала безжизненный манекен. Сгорбленная спина, бледные впалые щёки и стеклянный взгляд. Если она и понимала, что читала, то явно не запоминала.       Он последил за тем, как она затушила одну сигарету и сразу же прикурила вторую, а потом наполнила бокал высокоградусным алкоголем. Драко знал, что алкоголизм развивается на фоне стресса, но не думал, что в случае Грейнджер всё настолько плохо. Вредные привычки стали её неотъемлемой частью, и он уже не представлял её без сигареты точно так же, как не представлял Беллатрикс без бокала огневиски. Парень тихо кашлянул и потянулся к её дрожащей руке, которой она крепко сжимала бокал.       Но Гермиона дёрнулась так стремительно, что огневиски расплескалось, а бокал со звоном разбился о стену. Она запуганно оглянулась, когда эльфы возникли из ниоткуда и стали прибирать учинённый беспорядок, и буркнула тихое извинение. Малфой ободряюще улыбнулся, попросив домовиков принести два стакана. Один с вином, другой с крепким алкоголем. — Прости, я не хотела. — Всякое бывает. — Он пожал плечами, не акцентируя на этом никакого внимания. — Я не… То есть ты не… Оно само. — Гермиона закрыла лицо руками, тихо застонав. Её речь была бессвязной, и дело далеко не в выпивке. — Прости. — Грейнджер, расслабься. Всё хорошо, ты в безопасности. Я не буду тебя трогать.       Драко виновато отсалютовал ей бокалом с вином и сделал пару глотков, наблюдая за тем, как девушка делала глубокие затяжки. Он бы не удивился, прикури она третью сигарету. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. Я не хочу, чтобы кто-то что-то знал. — Она ответила резко. Не задумываясь. — Мне хватает косых взглядов Нарциссы. — Она переживает за тебя, не вини её в этом. Когда она вывалилась из камина с тобой на руках, в порванном платье и мешками под глазами, я испугался, что ты мертва. — Последовала затяжная пауза, во время которой каждый обдумывал, что сказать, — Ты почти не дышала, через каждые полчаса кричала и плакала. На тебе было такое количество швов, шрамов и крови, что меня вырвало. — Прости. — Прекрати, блять, извиняться, — Он с глухим стуком опустил бокал на стол, — Грейнджер, это мы должны просить прощения за то, что ты оказалась там. Мы предложили тебе безопасное место, а по итогу вышло всё так ужасно.       Гермиона сжала зубы, чтобы не расплакаться. Она пообещала себе более не сдаваться и не показывать слабость, но с треском сыпалась. Сердце с болью отбивало гулкий ритм. Она смотрела на парня и видела тяжесть его взгляда. Вина, сожаление, мольба о прощении. И как Рон смел оскорблять его? Драко не был её лучшим другом на протяжении почти семи лет, а переживал сильнее Уизли. Мерлина ради, что же тогда происходило с Гарри? Какой круг Ада он проходил?       Грейнджер потушила сигарету и сделала несколько больших глотков огневиски. Алкоголь обжёг горло и внутренности, но не принёс нужного успокоения. Даже мышцы не расслабились. — Салазар, всезнайка, ты представить себе не можешь, какое удушающее желание мести захватило меня, когда я увидел, что Рабастан с тобой сделал. И я ведь знаю, что многие раны мама исцелила. — Мы можем не обсуждать то, что случилось, пожалуйста? Я очень ценю твою поддержку, Драко, правда. Но сейчас не лучшее время для этого разговора. — Гермиона попыталась улыбнуться, но вместо этого её лицо перекосило. — Просто пообещай мне, что не будешь делать глупостей. И, если нужно будет поговорить, ты найдёшь меня или Поттера. Или мою маму.       Малфой медленно опустил ладонь на стол и терпеливо смотрел на гриффиндорку. Он давал ей выбор. И Гермиона с замиранием благодарила его за это. Трясущейся рукой она коснулась пальцами казанков парня. Всего на несколько мгновений, но этого хватило, чтобы он радостно улыбнулся и поднялся с места. — Не засиживайся допоздна. Сомневаюсь, что твой великий мозг сможет справиться с похмельем и умными мыслями одновременно.       Драко заставил эльфов убрать со стола огневиски и блюдце, послужившее пепельницей, и отправился к себе. Но в дверях замер на несколько мгновений. Он сомневался, но всё же обернулся. — Спокойной ночи, Гермиона. — Спокойной, Драко.       Грейнджер провожала его взглядом до тех пор, пока не перестала слышать шаги. И только после этого завалилась на стол, прижимаясь щекой к прохладной поверхности. По ощущениям кожа горела. Вдоль позвоночника с омерзительной щекоткой катилась капля холодного пота, волосы на висках и затылке намокли. Она не врала, когда говорила, что поддержка Малфоя ей мила, но чувствовать и видеть весь спектр его вины тяжело, выматывающе и до ужаса раздражающе. Ей ведь не нужна была жалость к себе.       Ею она переполнилась уже давно и всё пыталась избавиться — безрезультатно. Она хотела знать, что не одна, видеть улыбки и уверенность, а вместо этого получала разбитые и переполненные печалью лица. Ну, и косые, ненавидящие взгляды от одного конкретного персонажа, имя которого до сих пор порождало в ней ярость. И ведь Гермиона пыталась понять Рона, правда. Ставила себя на его место, пыталась воссоздавать картины их взаимодействий в голове и старалась придумать оправдание его поступкам. Не получалось. Слишком всё искажённо и неверно.       Очередной бокал огневиски пошатнул координацию. Бумаги вылетали из рук, спички не хотели загораться, и тогда гриффиндорка прижала запотевшую бутылку алкоголя к шее. Спасительный холод на секунду отрезвил. Мешать высокий градус и доброе количество обезболивающего — очередная гениальная идея. Она чувствовала, как магия внутри начинала скручиваться и образовывать удушающий ком. Компоненты, не совместимые с этилом, резко били по воспалённому мозгу, боль постепенно возвращалась, но пока её можно было игнорировать. С трудом, конечно.       Сжимая зубы, жмурясь до разноцветных кругов перед глазами, Гермиона заставляла себя разбирать оставшиеся факты о главах отделов. То, что стало известно, нисколько её не обнадёживало. Предательство, заметная коррупция, никаких норм моралей. Быть может, если бы Волан-де-Морт выиграл, было бы лучше? В конце концов, он был прекрасным лидером. Да, неимоверно жестоким и зацикленным, но именно из-за того, что его боялись, никто не смел что-то вытворять за его спиной. Он устанавливал чёткие границы, сурово наказывал проступки. Даже его предубеждения и деяния в отношении маглорождённых не отменяли того факта, что что-то он всё же делал во благо магического общества.       Грейнджер вздрогнула от собственных мыслей и отчаянно застонала. Что за бред? Тёмный лорд слыл ужасным… Созданием, даже человеком его назвать сложно. Убийства, пытки, демонстративные казни. Мерлина ради, с какой стати она могла считать, что с ним во главе что-то улучшилось бы? Потерев лицо ладонью и помассировав виски, чтобы хоть немного прогнать головную боль, она расправила плечи. Швы, которые постоянно расходились, Нарцисса так и не стала снимать, сказав, что ещё рано. Если убрать нити, стягивающие кожу, вполне вероятно, рана вновь откроется.       К сожалению, следы, оставленные когтями и зубами оборотней, имели ужасную тенденцию заживать длительное время. Даже на самих волках. С этим ничего не поделать. Оставалось только ждать, морщиться и терпеть. Миссис Малфой предложила весьма логичный и хороший вариант попробовать порошок, созданный специально для лечения подобных ранений. Именно его наносила Помфри на укус Сивого после финальной битвы за Хогвартс. Но из-за того, что порошок сам по себе являлся волшебным, пришлось отложить эту затею на неопределённый период, пока вся излишняя магия не выветрится из организма.       Гермиона не знала, когда это произойдёт, а потому вынужденно страдала. Она ещё раз глянула на колдографии Скитер, обвела карандашом некоторые из её записей, и прикурила третью сигарету. Грудь потяжелела от количества никотина, в горле запершило.             Остался только один вопрос: как пережить завтрашний день?