Shapeshift

Она была верна только неверности собственной натуры, как ни парадоксально это звучит.

Елена Арсеньева

«Королева эпатажа»

***

      Переливая содержимое котелка в высокий пузырёк, Гермиона никак не могла понять, какой из вариантов эликсира получился добротным. На полочке стоял десяток неопробованных результатов, и все различались по цвету. Тёмно-синий, бардовый, даже болотно-зелёный. Единственное, что оставалось неизменным, это серебристый отблеск зелий. Но ни один девушка так и не рискнула выпить, отговаривая себя тем, что уроки окклюменции с Беллатрикс и без того превращают её в дёрганное животное. Между ними постоянно прослеживалось напряжение, в особенности после ситуации с демонстрацией странных фантазий.       И пусть они обходились без кровопролития, споры и перепалки стали слишком частыми. Зачастую именно Лестрейндж давала повод для конфликта, будто проверяя устойчивость своей ученицы. То она дразнила её, то оскорбляла, то заставляла делать совершенно ненужные вещи. Пару дней назад Гермионе пришлось забираться на дерево, чтобы «обрести внутренний покой и показать достойные результаты по защите разума». К сожалению, она слишком поздно поняла, что это было обычное издевательство. Она поклялась никогда более не следовать каждому приказу ведьмы.       Но чаще каких-либо склок и несуразиц происходили странности. Грейнджер ловила на себе неосмысленные взгляды. Тяжёлые, обжигающие. Беллатрикс точно пыталась проделать дыру в её лопатках. А самым необъяснимым событием стал комментарий о мешковатой и «неподходящей такой фигуре» одежде гриффиндорки. Обыденная фраза, не приправленная дальнейшим негативом. Застигнутая врасплох Гермиона тогда готова была рухнуть в обморок. Чего пыталась добиться Лестрейндж, неизвестно. И её отношение слишком часто менялось. Нарцисса стала театрально называть это фазой перепутья, однако от дальнейших объяснений отказалась.       Гермиона вздохнула, закупоривая пузырёк и взбалтывая его. Знакомая серебряная полоса стала подниматься со дна, закручиваясь около горлышка. С готовкой было покончено. По крайней мере, до тех пор, пока не хватит смелости добавить последний важный ингредиент и протестировать на себе всё накопившееся. А вот когда это произойдёт, Грейнджер не знала. Вдруг, завтра снизойдёт вдохновение. Может, через месяц. В любом случае у неё не было ограничений по времени. Драко никогда не торопил её, намеренно акцентируя внимание на том, что это её жизнь и здоровье, а потому спешка излишня.       Поставив последнее зелье к остальным и плотно закрыв дверцы шкафчика, гриффиндорка спустилась в столовую и присела за стол. Напротив тут же появилась тарелка с жареным беконом и кружка ароматного чая. Старый Кикимер продолжал приглядывать за ней. Гермиона подумывала, что эльфа к такому принудил Гарри и обязал отчитываться о состоянии гостьи. Это бы объяснило вечно расправленную или заправленную постель, чистую одежду и регулярную готовку. Конечно, девушка хотела отругать Поттера за подобное отношение к домовику и недоверие к ней, но пока держалась, не имея никаких доказательств.       Она потянулась к жареному мясу и прикрыла глаза, с шумом втянув воздух носом. Аппетитный запах вызвал обильное слюноотделение, а желудок судорожно сжался, протянув серенаду умирающего кита. Точно. Грейнджер не ела, практически, весь день, предпочитая приёмам пищи обычный кофе, а время подбиралось к вечеру. Солнце уже скрывалось за крышами домов, а потому в столовой не было достаточно светло. Однако это не мешало наслаждаться жирным беконом. Да и глаза после кропотливой работы с элексиром и бесконечных записок порядком устали.       Гермиона уловила недовольное ворчание Кикимера и заинтересованно оглянулась. Всего прошло секунд шесть, и по дому раздался звук вспыхнувшего камина. Странно, она не ждала гостей. Малфой говорил, что будет весь день занят на новой работе, которую они, к сожалению, так и не обсудили. Нарцисса предпочитала отправлять письмо с приглашением в свой дом, не решаясь ступать на чужую территорию без согласия на это. А Беллатрикс всегда произносила заклинание обнаружение, если всё же приходила сюда. В этот раз ничего подобного не произошло. Послышались торопливые раздвоенные шаги, и оставалось только ждать.       На столе с тихим хлопком появились ещё две порции чая, а так же корзинка с песочным печеньем. Грейнджер усмехнулась, откидываясь на спинку стула и встречая лучших друзей лёгкой улыбкой и приподнятыми бровями. Однако вид вошедших парней на нет свёл радость от встречи. Гарри выглядел помятым и не спавшим, по крайней мере, двое суток. На его лице красовалась недельная щетина, а белки глаз покраснели. Он сутулился сильнее обычного и был несколько дёрганным. То, как он приземлился на своё место, можно было назвать неполным измождением.       Рональд был гладко выбрит и даже причесал непослушные волосы. Одежда, как и всегда, была помятой и несочетающейся. От чего-то он казался весёлым и вместе с тем виноватым, но резкий, удушливый запах, перебивший все остальные ароматы в столовой, сказал всё за него. Уизли всё ещё обижался на девушку за её поведение в поместье Малфоев. Гермиона на это махнула рукой. Всё, что можно было сказать, уже сказано в тот день. Извиняться она не собиралась и объяснять свои приятельские отношения с Нарциссой и Драко не хотела. Это касалось только их.       Грейнджер медлила, отпивая чай и рассматривая друзей. Она соскучилась по парням, но что-то в их поведении настораживало. В особенности, ковырявший деревянную поверхность стола Гарри. Он то выпрямлялся, собираясь начать разговор, то тушевался и прятался обратно за отросшей чёлкой. Гермиона закусила губу и нахмурилась, улавливая учащённое биение чужого сердца. И если пульс Рона едва превышал норму, то Поттер, кажется, заработал тахикардию. — Вы что-то натворили? — Она прищурилась, делая предположение. По виску Гарри скатилась увесистая капля пота. — Нет? — Рон слабо улыбнулся и пихнул друга локтем в бок. — Ну, что ж. Я вам не верю. Вы выглядели точно так же, когда решили следить за Малфоем. — Послушай, кое-что случилось. — Гарри наконец-то нашёл в себе силы взглянуть на подругу, не став говорить, что слежка была оправданной. Его голос понизился, а сам он чуть наклонился. — Мы не имеем право рассказывать тебе, но… — О, нет. Не-а, нет. Не надо. Вы опять впутаете меня в какую-то авантюру, которая может окончиться моей кончиной. Простите, ребята, но в этот раз я пас. — Это когда мы тебя впутывали? — Рональд хитро ухмыльнулся, на что Гермиона закатила глаза и раздражённо фыркнула. — Эй! Это идея Гарри, я был категорически против того, чтобы ты вмешивалась. — Я даже не знаю, Рональд, мне радоваться или возмущаться этому факту.       Грейнджер вздохнула от понимания, что сама не далеко ушла в поиске приключений на пятую точку. Встретила Беллатрикс, прикрывала её всё это время, теперь ещё и учится у неё защите разума. Наверное, её послужной куда более серьёзный, чем у парней. Однако в свою защиту она могла сказать, что стала участницей всех событий не совсем добровольно, когда как Рон и Гарри вечно стремились быть в центре Армагеддона.       Поттер нервным движением взлохматил волосы и достал из кармана скомканный пожелтевший лист, который протянул Гермионе. На его лице читалась полная безнадёга и усталость. Он будто зашёл в тупик, и девушка не в силах наблюдать за его стенаниями выхватила непонятный отчёт. Она внимательно его изучала, хмурясь всё сильнее и сильнее с каждой прочитанной строчкой. — Очередное нападение неизвестных унесло несколько жизней. Очевидцы утверждают, что их деревню атаковали оборотни, на месте происшествия были так же обнаружены следы когтей и клочки коричневой шерсти. Пятна крови и их расположение дают понять, что какому-то человеку не повезло попасть в пасть. Следы зубов на теле одного из погибших прилагаю на следующей колдографии. — Гермиона расправила плечи, ощутив внутренний толчок. Звериная часть категорически протестовала каждому заключению, — И зачем ты мне это дал, Гарри? — Наши люди изучили всё, что могли, и занесли это происшествие в личное дело Сивого. Я был там, Миона, видел всё собственными глазами, но что-то не даёт мне покоя. — И ты хочешь?.. — Сходи со мной туда ещё раз, пожалуйста. Мне кажется, мы что-то упустили. Из всех знакомых и близких ты единственная, кому я доверяю. Рона я не беру в расчёт, этот болван считает, что оборотни действительно там побывали. — Ты сам видел укусы на телах, Гарри! Кто ещё мог это сделать, кроме псов? — Один из этих псов, Рон, помогал нам с третьего курса и за меня погиб на войне! — Люпин был исключением из правил, ты же знаешь. — В том-то и проблема, что я ничего не знаю! — Мерлина ради, просто заткнитесь. — Гермиона схватилась за голову. Виски начали пульсировать, а барабанные перепонки, кажется, разрывались. От обилия информации и криков начала зарождаться мигрень.       С одной стороны, Грейнджер подвергалась сомнениям и предчувствию. С другой, если Гарри решил, что на месте нападения что-то не так, велика вероятность, что он прав. Но вот так вмешиваться в расследование мракоборцев и при этом подставлять себя неопределённому риску не хотелось от слова совсем. Пришлось аккурат всё взвесить. Животное внутри рвало грудь и путало мысли, высвобождая инстинкты, когда как человеческая и рациональная часть сознания отпиралась от всей этой затеи. Ещё и грубые высказывания Рона кипятили кровь.       Гермиона ненавидела всем сердцем свою гриффиндорскую преданность и отвагу. Она не могла отказаться и бросить друга. К тому же существовал вариант, что это и не оборотни вовсе творили все бесчинства. Тогда она сможет огородить свой вид от большего количества предвзятости и осуждения. Сделав глубокий вдох и ощутив острую потребность в сигарете, она всё же кивнула. — Ладно, но мы пойдём сейчас и только вдвоём. А ещё ты никому и никогда не скажешь, что я нарушила с десяток законов этим днём. — А почему я не могу пойти с вами? — Уизли надулся и сложил руки на груди. И если бы не отвращение в его сторону после всех упрёков о больных ликантропией, Грейнджер бы умилилась. — Потому что ты шумный и ужасно эмоциональный, Рон. А ещё ты веришь в то, что тебе навязывает общество. Или лучше сказать, работа? — Она завелась с пол оборота и уже не видела смысла останавливаться. — О чём ты? — Ты оскорбил Малфоев, поставил меня в неловкое положение перед Нарциссой, а ещё всех оборотней равняешь на Сивого. И либо у тебя напрочь отсутствует собственное мнение, либо ты настолько погряз в войне, что до сих пор не можешь от неё отказаться. И не надо смотреть на меня так, будто я съела твою последнюю шоколадную лягушку. Советую обдумать своё поведение. И попробуй сходить к психологу, чтобы не видеть в каждом врага. — Но. — Пойдём, Гарри. Солнце скоро сядет, так что нас никто не должен заметить.       Гермиона принципиально проигнорировала своего парня и двинулась в сторону выхода. В коридоре она схватила кофту, накинула её на плечи, сунула в карман почти пустую пачку сигарет и спичечный коробок и не забыла про палочку в заднем кармане джинс. Глянув на себя в зеркало и уловив звериный отблеск, она резко отвернулась. Грейнджер понятия не имела, что чувствовала к Рону в данный момент. Обида? Злость? Презрение? Ну, последнее явно лишнее, однако скрытая ото всех сущность рычала об обратном.       В который раз приходилось убеждаться в том, что выбор Уизли в качестве спутника жизни был ошибочным. Не было более умиления и симпатии, никакого предвкушения встречи или радости от физического контакта. Только стойкое непонимание. Гермиона не хотела грубить или обижать парня, но он сам напросился. Единственное, о чём она точно жалела, так это то, что Гарри стал невольным свидетелем этой сцены. Как унизительно. Конечно, она всё ещё любила Рональда, но эта любовь начинала меркнуть.       Гриффиндорка вышла на улицу и втянула свежий воздух полной грудью. Возможно, ей казалось, но стало чуточку легче. Ветра не было, а небо побагровело. Закат — одно из её любимых явлений. Наблюдать за тем, как медленно солнце прячется за линией горизонта, приятно и успокаивающе. Улицы темнели, ряды прохожих редели, а природная магия высвобождалась, обволакивая собой естество волка. Гермиона многое бы отдала, чтобы провести несколько часов в спокойном и живописном месте, встречая и провожая зарю. Особенно, в компании Драко или… Беллатрикс.       Она неволей вздрогнула, представив это, и погнала подобные фантазии прочь из головы. Ещё этого не хватало. Какие могут быть закаты и рассветы плечом к плечу с Лестрейндж? Болезненные, грубые и ни капли не гармоничные. Ну, ещё и нереальные. Как говорила женщина? Ах, да. Чистокровная ведьма и грязнокровая бездарность не могут быть вместе. Гермиона скорее хотела быть ей другом, а не любовницей. Она поморщилась от того, как несуразно это прозвучало в голове. Воображение воображением, но в дальнейшей перспективе такие мысли могли стоить жизни. Беллатрикс бесспорно была интересной и притягательной, но не настолько, чтобы мечтать о времяпрепровождении с ней.       Свои ошеломительные эмоции и реакции тела на женщину Гермиона предпочитала не обдумывать. Она сунула руки в карманы кофты и запрокинула голову, выдыхая горячий воздух. Клубы пара вырвались изо рта, а позади послышались осторожные шаги. Гарри быстро догнал её и аккуратно коснулся плеча, разворачивая подругу к себе лицом. В его глазах читался немой вопрос, и Грейнджер лишь кивнула. Заклинание аппарации мгновенно затянуло их. Тошнота, ломота в отдельных частях тела и пульсация в висках накинулись на неё, но трансфигурация прошла успешно.       Они оказались посреди опустевшего селения. Аккуратные, одноэтажные домики, стены которых покрыл иссиня-зелёный мох, узкие ухоженные тропинки, и абсолютное отсутствие звуков. Первое, на что пришлось обратить внимание, это ужасный запах. Скорее даже тошнотворный и удушливый металлический шлейф с оттенком тины. Так могла пахнуть только засохшая кровь. Гермиона выпрямилась во весь рост и с трудом подавила желание зажать нос пальцами. Кожа покрылась мурашками, волоски под одеждой встали дыбом, но не из-за холода. Хотелось оскалить зубы, прижать уши и убежать как можно дальше. Это место более не принадлежало людям. Здесь правила смерть. Её присутствие девушка ощущала телом и душой.       Температура близилась к нулю, потому что на жухлой траве местами образовался иней. Грейнджер удержалась от лишних комментариев и ненужных действий. Гарри увлечённо рассматривал всё, что видел, и явно не ощущал весь спектр, от которого содрогалась его подруга. — Здесь произошло нападение. — Парень покачал головой, пиная камушек в сторону. — Зачем я здесь, Гарри? — Я же говорил. — А теперь скажи правду. Если ты думал, что я не заметила твои мазохистские наклонности в процессе ковыряния стола и ногтей, то спешу огорчить. — При чём здесь мазохизм? — Ты всегда что-то делаешь со своими руками, когда врёшь или недоговариваешь. — Гермиона приподняла брови и сложила руки на груди. — А теперь я хочу услышать истинную причину, по которой ты вытащил меня из дома. — Ладно, хорошо. Чёрт, — Он резко усмехнулся, почесав затылок. От чего-то этот жест вышел слишком разбитым, — Ты видела отчёт. Это официальный документ, подписанный Робардсом, нашим начальником. Меня вызвали посреди ночи, вырвали из постели и отправили сюда. Расследования толком не было. Группа просто прибыла, сделала вывод, что это сделали оборотни, и всё. Распространять информацию запретили, но я знаю, что с ребятами из отдела прессы связалась Скитер. Ей дали добро на написание статьи о нападении с некоторыми уточнениями. Но знаешь, что самое странное? Никаких очевидцев не было, Миона. Здесь не было ни одной живой души, когда мы изучали обстоятельства! — Тогда кто сообщил о нападении? — Этого я не знаю. Я уже говорил, что происходит что-то необъяснимое. В министерстве слишком тихо, посетителей, практически, нет. Моих напарников уволили за лишние вопросы, а Рон, которого почему-то не вызвали, предпочитает следовать «официальной» версии, чем ужасно меня бесит. Такое ощущение, что назревают проблемы. Аврорат бросил поиски Лестрейндж и сосредоточился на поимке оборотней. — Господи, Гарри. Что ты хочешь от меня? Поддержки? Помощи? Или хочешь услышать мою версию произошедшего? — Гермиона запуталась. Запуталась и начинала бояться, потому что окружающее их поселение выглядело как начало войны. — Я… Я не знаю. Ты больше меня знаешь о заклинаниях и их природе, о магических тварях, их повадках. Может, ты поймёшь, что здесь произошло, раз уж у мракоборцев не получилось. Один я не справлюсь с этим.       Гарри наклонил голову, прижав подбородок к груди, и завёл руки за спину. Несвойственные для него жесты выделялись слишком яро, а от того Гермиону будто холодной водой окатило. Она поджала губы и потёрла лицо ладонями, чувствуя вину за своё поведение. — Хорошо, давай поищем что-нибудь неестественное, выделяющееся. Осмотрим всё, что можно, но никакой магии, ладно? Это может испортить картину произошедшего. — Мерлин, я думал, мне придётся умолять тебя на коленях. — Поттер слабо улыбнулся, что в последних лучах солнца выглядело жутковато. — Ты — мой лучший друг, Гарри, я не могу бросить тебя наедине с какой-то чертовщиной. Но знай, что любые потенциально опасные мероприятия я осуждаю.        — Даже во имя спасения мира? — Мы и так слишком многим заплатили этому миру. Тебе не кажется, что пора завязывать с геройством?       Гермиона грустно вздохнула и отошла от друга на несколько шагов, сосредотачиваясь. Почти стемнело, но всё, что могло служить важными уликами, выделялось слишком чётко. Бурые, почти чёрные пятна на траве, глубокие вмятины в земле. Игнорируя инстинкт бежать без оглядки, Грейнджер присела на корточки и коснулась пальцами нечёткого следа. Хоть очертания походили на лапу, отпечаток был слишком неровным, будто тот, кто здесь побывал, заваливался назад и делал упор на пятку. А ещё этот кто-то уверенно передвигался на двух конечностях, если судить по расположению следов и расстоянию между ними. Никто из оборотней не мог похвастаться идеальным балансом и продолжительной ходьбой на задних лапах. Следовательно, это не зверь.       Гарри тихо чихнул где-то за спиной и тихо буркнул извинение. Его голос дал понять, что он нашёл что-то интересное, но звериная часть толкала девушку в ином направлении. Брызги запёкшейся крови находились чуть дальше, и Грейнджер неуверенно приблизилась, осматривая их. Узкие полосы, редкие капли и ни одного обширного пятна. Гермиона не была криминалистом и даже не носила звание аврора-следователя, однако прекрасно знала физиологию как человека, так и оборотня. Она тихо шмыгнула носом, парадируя насморк, и осторожно принюхалась.       Рядом со следами крови не было ни отпечатков лап, ни борозд от когтей, ни запаха слюней или шерсти. Единственное, что выделялось на фоне всего, это остаточные следы магии. Нутро вибрацией отзывалось на частички заклинаний, но волки не могли колдовать в своей звериной форме… Боковым зрением Гермиона уловила какое-то движение и тут же повернулась в ту сторону. Подхваченный слабым порывом ветра комочек перекатывался по земле, отдаляясь всё больше и больше. Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы догнать и поймать это. Грейнджер разжала ладонь и перебрала пальцами, понимая, что в руке у неё находился мех. Коричневый, как и говорилось в отчёте мракоборцев.       Однако на ощупь этот клочок значительно отличался от меха того же самого Живоглота. Слишком жёсткие ворсинки, неоднородная структура, никакого подшёрстка, и, самое главное, от этого меха несло пластиком и потом. Гриффиндорка чуть не подпрыгнула от удивления, когда Гарри неожиданно приблизился к ней. — Ты что-то нашла? — Слишком многое, я предполагаю. — Гермиона с шумом выпустила воздух изо рта и передала свою находку другу, а через секунду протянула спички. — Подожги его. — Что? Зачем? — Гарри, пожалуйста, сделай, как я говорю.       Поттер не стал спорить и покорно ловким движением зажёг спичку. Маленькое пламя вспыхнуло, озаряя его лицо и тень сомнения на нём. Парень доверял подруге, а потому без лишних вопросов поднёс кусок меха к огню, и тот стал плавиться. Ворс скручивался, тлел и сильно дымился.       Грейнджер покачала головой, отмечая правдивость своей догадки. Она стала расхаживать из стороны в сторону, загибая пальцы на каждый аргумент. И чем больше примеров она приводила, тем грубее и ниже становился её голос. — Это искусственный мех. Отпечатки лап, на которые твои коллеги так акцентировали внимание, не принадлежат оборотням. Они слишком глубокие и неровные, будто кто-то надел форменные тапочки и потоптался здесь от души. Следы крови не совпадают с манерой нападения. Волки бросаются на жертву и кусают её, разрывая кожу. Они не машут лапами в попытке перерезать горло когтями, а тонкие брызги указывают именно на это. К тому же даже через несколько дней здесь повсюду ощущается магическая аура, словно использовался десяток непростительных. И это я молчу про то, что никого для допроса не было! — Миона?.. — Что?! — Девушка рывком повернулась, из-за чего друг испуганно отшатнулся. Она попыталась успокоиться и провела рукой по волосам, — Прости. Просто это были не оборотни, и меня очень злит то, что кто-то активно их подставляет, а твой идиотский аврорат ничего не предпринимает. — Теперь ты понимаешь? Я не смогу разобраться с этим в одиночку. — Хэй, ты не один. У тебя всегда есть я, но меня пугают дальнейшие перспективы. Сколько верных пожирателей вы поймали? Пять? Десять? Их было куда больше, и что если это их объявление новой войны? — Ты так думаешь? — Не знаю, правда, но нужно рассматривать все возможные варианты. Ты сказал, что аврорат отказался от поисков Беллатрикс. Почему? — Был дан приказ отменить все операции по поимке оставшихся Пожирателей, чтобы организовать регулярное патрулирование улиц. Робрадс говорил, что Сивый из-за всех нападений в приоритете. Но если на эту деревню напали не оборотни, мог ли это быть Руквуд? Или, может, Лестрейндж?.. — Гарри обвёл взглядом окружение. — Нет. — Гермиона ответила слишком быстро, обрубая дальнейшее развитие этой темы, — Это не её почерк. — Да, но ты забываешь, что её Лорд пал. Зализав раны, она могла слететь с катушек окончательно. — Если бы она слетела с катушек окончательно, Гарри, то навряд ли позволила бы тебе убить Волан-де-Морта. А вместо возмездия Беллатрикс исчезла, убежала и спряталась от нас. Не думаю, что это поведение сбрендившей Пожирательницы. — Ты защищаешь её? — Нет. Просто я не люблю делать поспешных выводов. Эта чёртова женщина многое натворила, но скидывать на неё каждое кровавое происшествие несправедливо.       Гермиона сжала зубы, мысленно ругая себя за опрометчивость. Выгораживать Лестрейндж и отводить от неё все опасности вошло в привычку, и это могло бросаться в глаза. А если учитывать, что они с Гарри знали друг друга чуть ли не всю жизнь, лучший друг мог заметить изменения в её поведении. И эта защитная агрессия, вырвавшаяся спонтанно. Девушка прибегла к дыхательной гимнастике, чтобы выровнять сердцебиение и вернуть себе контроль над языком. Иногда её до одури раздражала скрытая часть, грызущая сознание.       Поттер прищурился и кивнул за спину, призывая следовать за собой. На улице уже царил полумрак, а потому приходилось смотреть под ноги. Поднявшийся ветер трепал волосы и заставлял прятать нос за воротник кофты. Погода будто нарочито ухудшилась, и Гермиона подметила одну интересную деталь. Темнота вокруг была вызвана не спрятавшимся за горизонтом солнцем. Небо заволокло массивными чёрными тучами. Где-то там промелькивали тусклые вспышки, и всё указывало на скорую грозу. Нужно было торопиться.       Друзья подошли к центральному домику, на стене которого вырисовывались очертания длинных зазубрин, уходящих вглубь дерева на несколько сантиметров. Ширина их была аналогичной, а на земле валялись мелкие щепки. Поттер не рискнул прикасаться к ним, а вот Гермиона тут же прислонила ладонь к нижнему краю борозд, пытаясь сопоставить возможные следы когтей с пальцами своей руки. Но вот не задача, они не совпадали. И далеко не из-за размера. Большой палец нападавшего должен быть сломан, если учитывать прямой угол, образовавшийся по отношению к остальным зарубинам.       А ещё в самих бороздах находилась странная, дисперсная пыль. Грейнджер осторожно собрала её и растёрла между трёх пальцев, вновь шмыгая носом. Мелкие частички неприятно царапнули. Характерного древесного запаха не наблюдалось, а кожа стала жирной и липкой. — Это оставлено не когтями, верно? — Гарри любопытно выглянул из-за плеча девушки, поднимая над их головами палочку с произнесённым люмусом. — Существует с десяток заклинаний, способных нанести подобные отметины. Диффиндо, неудачная форма Делетриуса, Стилклоу… Но видишь след магии? Это что-то мощное и тёмное, обычные заклятия не оставляют после себя такое. — Могло ли заклинание Снейпа?.. — Сомневаюсь, Гарри. — И что нам теперь делать? — Вариантов не так много. Ты продолжишь следить за своими коллегами и начальством, а я попробую разузнать, кто из Пожирателей мог затаить обиду на Сивого. Иначе я не представляю, зачем старательно выставлять всё так, будто здесь побывали волки. — И как ты планируешь это узнать? — У меня неплохие отношения с Нарциссой. Думаю, если она что-то знает, то расскажет при убедительной просьбе.       Гарри хрипло усмехнулся и повёл их подальше от места нападения. Им стоило вернуться в дом Блэков, но парень медлил. Его не пугала надвигающаяся буря. Сейчас, когда ему удалось узнать куда больше, он выглядел более расслабленным и спокойным. Если его и одолевали смутные мысли, то он не подавал виду. Шагал уверенно, спину держал ровно. Теперь он больше походил на того Поттера, с которым Гермиона прошла не один десяток боёв. Они отдалились на достаточное расстояние, чтобы атмосфера холодной смерти перестала кусать затылок.       Друзья предпочитали передвигаться без источника света, придерживая друг друга за локти, чтобы ненароком не оступиться. К удивлению, чем дальше они отходили, тем легче им становилось. Огромное поле расстилалось вокруг, и даже вдалеке не было никаких очертаний леса. Ещё одно важное открытие. Оборотни не могли напасть незаметно. Со всех сторон открытое пространство, появление зверей не стало бы неожиданностью для местных жителей, а значит, люди могли дать хоть какой-то отпор. Грейнджер раздражённо фыркнула, понимая, в какую сторону направляются её мысли, а потому поспешила абстрагироваться от них. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, Гермиона? — Голос друга был настороженным и несколько обиженным. — Нет, а что? — Ты поссорилась с Роном, водишь дружбу с Малфоями и постоянно где-то пропадаешь. Я часто прихожу в гости, но тебя никогда нет дома. И эти твои дедуктивные способности. — Ох, ты про это. — Гермиона устало прикрыла глаза, не зная, что сказать. Если перед Роном она не собиралась объясняться, то Гарри был признанным членом её стаи, и зверь внутри довольно урчал в его компании. Пауза затянулась, пришлось прочистить горло, — Нарцисса извинилась за то, что происходило в её доме, и предложила мне перемирие некоторое время назад. Я согласилась. — Почему?       Гарри не выглядел обиженным или злым, а потому девушка спокойно пожала плечами. — Она сказала мне кое-что очень важное и правильное, Гарри. Мы больше не враги. Не забывай, именно миссис Малфой спасла тебя. А ещё она помогла узнать о планах Фенрира. — Ложь. Ему помогла Беллатрикс, но упоминать о ней Грейнджер не собиралась. — А что касается Драко… Он не так плох, как может показаться на первый взгляд, мне нравится заниматься с ним зельеварением. — Зельеварением? — Ага. Мы часто сидим в его лаборатории, обсуждаем школу и нынешнюю жизнь. Не волнуйся, тему «Гарри Поттер» мы не затрагиваем. — Очень вам благодарен. — Гарри легко пихнул подругу в плечо и неожиданно остановился. — А что касается ваших с Роном не очень счастливых отношений? — Заметил, да? — Это трудно не заметить. — Друг грустно улыбнулся, и Гермиона последовала его примеру. — У Рона нет чувства меры, и меня это очень раздражает. Он заявился в мэнор и устроил мне допрос с пристрастием. «Что ты тут делаешь? Я не разрешаю тебе здесь находиться!». Представляешь? Он решил, что имеет право запрещать мне что-то! — Ты из-за этого так грубо с ним говорила?       Ответа на этот вопрос не было, потому что присутствовало второе дно. Звериное нутро категорически отталкивало Рональда, но об этом Гермиона рассказать не могла. Она помедлила прежде, чем продолжить. — И да, и нет. Его ненависть к Малфоям переходит все границы, а в его голове будто нет ничего, кроме аврората и пожирателей. Мне кажется, я зря согласилась на отношения с ним, все мои тёплые чувства стали исчезать. — Она почувствовала, как Гарри крепко сжал её ладонь в сочувственном жесте. — Ты не подумай, я всё еще люблю этого засранца, но не так, как думала раньше. Мерлин, я устала и запуталась, Гарри. Нужно всё ещё раз обдумать, но сейчас хочется только принять ванну и спрятаться под одеялом. — Пойдём, скоро начнётся дождь.       Поттер выхватил палочку, направляя её под ноги. Заклинание аппарации почти поглотило их, когда Грейнджер услышала уверенное: — Ты всегда можешь поговорить со мной, Миона.

***

      Небольшое путешествие окончилось общим решением наблюдать за происходящим и, в случае чего, вести собственное расследование. Гарри собирался искать информацию в министерстве и в местах патрулирования, а Гермиона, ведомая необъяснимыми чувствами, полностью сосредоточилась на уроках окклюменции. К сожалению, все её попытки игнорировать новые проблемы провалились. И из этого вытекали ещё более ужасные результаты на занятиях с Беллатрикс.       Заверения о том, что она не станет позориться и просить о пощаде, вышли напрасными.       Голова буквально разрывалась от интенсивности, с которой в её разум погружалась Лестрейндж. Каждый божий день и по несколько раз. После череды провальных попыток, во время которых Геримиона совсем не могла ничего противопоставить, ведьма стала дёрганной. Они начинали после обеда или завтрака. Точнее начинала Беллатрикс, запрыгивая на диван или стул и нацеливая на неё палочку. Самодовольный голос женщины без устали комментировал всё. Первый поцелуй? Отвратительно. Известие о том, что Грейнджер зачислена в школу чародейства и волшебства, сопровождалось очередным притеснением маглорождённых и воспеванием идеологии о чистоте крови.       Гермиона готова была разбить голову о пол. Не важно, свою или женщины. Она невольно перебралась в поместье, чтобы не пересекаться с Роном. Это глупо и по-детски, но желание поговорить с парнем так и не появлялось. Зато злость в его сторону нарастала с каждым днём. Возможно, вина тому звериная часть, рвущая все шаблоны и ориентиры. А, возможно, это последствия внезапных уроков по возведению ментальных щитов. Её могли весьма настойчиво разбудить посреди ночи ради «тренировки».       Время пробило полночь, коридоры поместья погрузились в звенящую тишину, сопровождаемую напряжённой тьмой. Гермиона не могла уснуть, как не старалась, и виной всему выпуск Пророка, который ей передала Нарцисса с печальным выражением лица. Библиотека, в которой удалось расположиться, пустовала и одаривала неприятным холодом. Грейнджер забралась на диван напротив камина и укрыла ноги тёплым пледом. На столике рядом зажгла несколько свечей и, навалившись спиной на подлокотник, рассматривала очередной шедевр Риты.       Как и говорил Гарри, статья вышла скомканной и неправдивой. Сивого обвинили во всех подозрительных делах аврората, а за информацию о нём назначили награду в сто тысяч галлеонов. К сожалению, это не единственное, что освещала газета. Министерство объявило оборотней вне закона, и эта новость отозвалась раздражением в груди. Мнение волшебного мира разделилось. Кто-то осуждал данное извещение, всячески протестуя и поддерживая больных ликантропией. А кто-то с львиной долей наслаждения радовался данному факту. Гермиона апатично приняла то, что теперь являлась преступницей. — С кем поведёшься… — Ироничная усмешка вырвалась спонтанно, и девушка вернулась к чтению.       Тусклый свет от пламени раздражал глаза, а огромное помещение давило на сознание, пробуждая чувство одиночества. Гермиона не считала себя слишком зависимой от чьего-то присутствия, но сейчас как никогда хотела разделить момент хоть с кем-нибудь. Группа отлова расширилась опытнейшими магами, был подписан приказ убивать любого волка в последующие полные луны, независимо от степени осознания себя. И, самое ужасное, тех оборотней, которые приходили в Министерство за помощью, более не видели. Всё это так жестоко, неправильно и отвратительно. Грейнджер прерывисто выдохнула, стараясь унять дрожь.       Она совой получила от Гарри целую петицию, подписанную лишь тремя добровольцами, неравнодушных к ситуации. Но этого слишком мало, чтобы что-то изменить. Первые минут десять Гермиона подумывала пойти и зарегистрироваться как оборотень, чтобы унять волнения, вдруг вовлечённость Золотой девушки как-то образумит зачинщиков расизма. Но, в конце концов, поняла бессмысленность данного действа. Она только усугубит положение.       Дверь за спиной тихо скрипнула, послышались босые шлепки шагов. Подхваченное мимолётным сквозняком пламя в камине дёрнулось, едва не потухнув. Грейнджер сразу поняла, кто присоединился к ней. Помимо нее, лишь один человек в этом поместье имел привычку прятаться в библиотеке посреди ночи. — У тебя ровно пять секунд, чтобы освободить мой диван. — Хриплый голос нарушил тишину.       Гермиона прищурилась, когда из темноты выплыла бесформенная тень. Беллатрикс куталась в свой любимый махровый халат и переминалась с ноги на ногу. Из кармана выглядывала белоснежная рукоять некогда отобранной у кого-то палочки. Даже в таком тусклом освещении легко можно было заметить её помятый вид. Небольшие мешки под глазами, нахмуренные брови и до щелчка сжатые пальцы на поясе. На нижней губе женщины проступила капелька крови от той силы, с которой она её закусила, а роскошная кудрявая грива превратилась в подобие потрёпанного жизнью ёршика для унитаза.       И вариантов было немного. Либо ведьма не спала неделю, либо подскочила совсем недавно. Её движения резкие, не точные, а от того неестественные. Она слегка пошатывалась, а взгляд её бегал из стороны в сторону, не задерживаясь ни на чём. Грейнджер поджала колени, уступая вторую половину дивана, потому что уходить с нагретого места не хотела. К счастью, этого хватило, чтобы Беллатрикс плюхнулась на ту часть без каких-либо экспромтов. На кофейном столике появилась полупустая бутылка явно дорогого огневиски, а затем из ниоткуда возник бокал. — Лучше выпей чаю, Беллатрикс. — Гермиона говорила тихо, размеренно. — Я спрашивала твоё мнение, псина? — Я не озвучиваю своё мнение, а предлагаю тебе иной вариант, при котором получится расслабиться. Алкоголь блокирует выработку дофамина и серотонина, и его официально записали в депрессанты. Так что его употребление только ухудшит твоё душевное состояние сейчас и откликнется тошнотворным похмельем утром. — Да что ты можешь знать о моём состоянии, поганая грязнокровая.       Девушка перебила её, не желая слушать оскорбления. — Тебе страшно. И, возможно, больно. Не забывай, что у меня особо развитая эмпатия. — Ты меня бесишь. — Иногда это взаимно.       Беллатрикс демонстративно налила виски в бокал и залпом опрокинула его, не думая отказываться от затеянного. А Гермиона пожала плечами, переворачивая страницу газеты. Ничего интересного там больше не оказалось. Спортивные новости, успехи сильных мира сего и масса ненужного текста. Виски пульсировали от нарастающей головной боли, и гриффиндорка помассировала переносицу пальцами, чтобы хоть как-то унять напряжение. Треск огня и далёкое завывание ветра создавали своеобразный изолированный купол.       Гермиона догадывалась, что всё не просто так. Потерянный и утомлённый вид женщины рядом создавал в голове массу догадок. Почему она спустилась посреди ночи в библиотеку, чтобы напиться? Почему предпочитала рассматривать янтарную жидкость в бутылке, а не трепать нервы грязнокровке? И, самое главное, почему Лестрейндж в грубой форме не настояла на том, что ей нужно уединение? Внезапная догадка осенила Грейнджер внезапно. Выпуск пророка с характерным звуком упал на пол, и Беллатрикс осмотрела его, усмехаясь. — Я говорила племяннику не показывать тебе это. — Мне передала газету Нарцисса. — Гермиона хмыкнула и удивилась дымящейся чашке чая рядом с виски. Оперативно тут работали эльфы. — Замечательно. Помимо психующего на свою работу паренька, у нас здесь будет сходящий с ума от несправедливости этого мира щенок и кудахчущий на всех подряд индюк. Мечта, а не жизнь. — Если бы ты поменьше пила, то заметила, что тебя окружают люди, а не сельскохозяйственный табор. И, возможно, перестала бы мучиться кошмарами.       Беллатрикс слишком резко выпрямилась наставив палочку на девушку, но та ловко перехватила её запястье, выворачивая с достаточной силой, чтобы причинить дискомфорт, но недостаточной для того, чтобы повредить кости. Грейнджер натянуто улыбнулась, замечая напряжение в чужом теле. Чёрт, её предположение оказалось верным. Вот почему страх в ониксовых глазах в одночасье сменился яростью. Видит Мерлин, она впервые желала ошибиться. Гермиона не хотела провоцировать ведьму и не хотела устраивать драку ни с того, ни с сего. Тем более её собственная палочка осталась в спальне. Мысленно поблагодарив естество за превосходство в физическом плане, она выпрямилась и подалась вперёд.       Лестрейндж дёргалась в попытке вырваться из крепкой хватки, пинала ногами воздух и грязно ругалась. Редкие заклинания били в потолок библиотеки, тусклыми искрами осыпаясь на головы, но не причиняя вреда. Гермиона набрала в лёгкие побольше воздуха и перехватила вторую руку женщины, чтобы у той не было и шанса. Теперь оставалось свести агрессию к минимуму. Собственной злости не хватало на то, чтобы вступать в открытую конфронтацию, и даже зверь, казалось, после всех новостей из мира находился в трауре. — Господи, Беллатрикс, ну что за привычка кидаться на всех подряд. — Небольшая пауза, необходимая для того, чтобы завладеть вниманием ведьмы. — Послушай меня, пожалуйста. Я больше не стану спрашивать тебя о чём-то без твоего на то позволения, не буду пытаться утешить или предлагать свою помощь, потому что знаю, что тебе это не нужно. Единственное, что от тебя требуется, это отказ от идеи сделать мне больно и позволение остаться.       Девушка медленно разжала пальцы, позволяя Беллатрикс освободиться. Та не заставила себя долго ждать и схватила лежащую рядом подушку, со всей силы запустив в гриффиндорку. — Я не собиралась тебя трогать. По крайней мере, не слишком сильно. — Она закатила глаза и отодвинулась на противоположный край. — Можешь остаться, но убери это выражение мерзкого сочувствуя со своего лица! — Ладно, просто прекрати беситься. Я не помешаю тебе пить, придержу все комментарии, займу место за письменным столом, чтобы не мешать, и буду тихо мирно что-нибудь читать. — Надеюсь, не вслух? — Недовольный шёпот вызвал улыбку. Беллатрикс явно не хотела, чтобы её услышали. — Только если тебе понадобится сказка на ночь.       Увернувшись от очередной атаки подушкой, Гермиона выполнила своё обещание и перебралась на указанное место. Развалившись в кресле и закинув ноги на стол, она потянулась, чтобы разогнать кровь по мышцам. Все интересующие её книги она собрала в единую стопку ещё пару дней назад, да так и забыла про это. Зато сейчас не пришлось вставать и рыскать между стеллажами, потому что всё лежало на расстоянии вытянутой руки. Удивительно, что никто из эльфов не убрал тома на места. Выхватив один увесистый экземпляр о свойствах и природе возникновения магии, Грейнджер открыла первую страницу.       Света от трёх свечей в канделябре хватало для того, чтобы видеть очертания символов. Привыкать читать в полутьме не приходилось. Во времена учёбы Гермиона ночами часто пряталась за шторами балдахина или под одеялом, чтобы заранее изучить следующую тему. Такой подход помогал ей держаться в топе учеников, но напрочь убивал нервную систему. Это она осознала слишком поздно. Отсюда частая раздражительность, резкая реакция на глупых и необразованных людей, а так же угасающее желание изучать что-то новое. Своеобразная профдеформация или отголоски синдрома отличника.       И как бы сейчас она ни пыталась погрузиться в чтение, ничего не получалось. Буквы либо расплывались, либо плясали, не желая собираться в целые слова. Разум упрямо протестовал попыткам начать с первой строчки. Ни смысла, ни посыла, ни успеха в задуманном. Гермиона прикрыла глаза на мгновение, вслушиваясь в ровное дыхание пришедшей в себя Беллатрикс. Судя по трёхкратному стуку стакана о столешницу, женщина всё же прибегла к выпивке. Неоправданно, но ожидаемо. Наверное, только так Лестрейндж умела избавляться от лишнего стресса, а потому осуждать её не стоило.       Интересно, что ей снилось? Грейнджер предполагала разного содержания сюжеты. От Азкабана до Тёмного лорда. От отца до собственных преступлений. У бывшей пожирательницы было слишком много причин для того, чтобы мучиться от бессонницы и пугающих картин. И если уж подсознание одаривало её кошмарами, то ни от какого безумия Беллатрикс не страдала. Больным душой и рассудком людям не свойственны сны. Такие всегда видят темноту или ослепительный свет, когда закрывают глаза, потому что иное слишком сложно для них. Мозг человека в принципе интересно устроен. Нейронные связи, электрические импульсы и огромный список гормонов отвечали, практически, за всё.       Именно в головном мозге зарождался круговорот мыслей, всегда приводящий к эмоциям и берущий начало из воспоминаний. И что если воспоминания Беллатрикс настолько тяжёлые и отвратительные, что подчиняли остальные, буквально заставляя мнить себя безумной? Гермиона вздохнула, понимая, что уже разбирала всё это и пришла к выводу, что женщина выработала условный рефлекс. Непонимание для неё — страх. Страх — слабость, а слабость — это боль. Не удивительно, что её реакцией всегда являлась агрессия. — Я отсюда слышу, как вертится твой мозг, грязнуля. — Беллатрикс надрывно усмехнулась и, судя по скрипу дивана, легла. — Ничего не могу с этим поделать. — Почему? Почему ты продолжаешь строить из себя всезнающую книжную вшу, когда тебя от этого воротит?       Ох, Беллатрикс не забыла про это. Гермиона зажмурилась, испустив тяжёлый вздох. Душа металась между признанием и грубостью в ответ. С одной стороны, будет справедливо поделиться чем-то личным взамен. Своеобразная отдача за сокровенное от ведьмы. С другой стороны, так тяжело признаваться в этом вслух. То, что приходилось тщательно губить в себе, душило уже несколько лет. Грейнджер не знала, когда точно всё началось, и не сразу подметила изменения в своих повадках и действиях. Но в конечном итоге она перегорела, потеряв интерес ко всему, что так яро любила.       Гриффиндорка сжала зубы, принимая решение. Если уж кому и можно раскрыть свои секреты, то это женщине, которой нет дела до неё, которая не станет осуждать или давать советы. — Привычка. — Привычка? — Беллатрикс раздражённо передразнила её. — Да, Беллатрикс, она самая. — Девушка цокнула языком и поёрзала на месте, погружаясь в пучину самокопания, — На самом деле есть масса причин, по которой это происходит. Как бы меня не задевали твои слова, но ты права, я из магловского мира, а там нельзя просто взмахнуть палочкой и получить желаемое. До того, как стало известно, что я владею магией, родители учили меня всегда добиваться своего. Проявлять дотошность и скрупулёзность во всём, чего бы я не коснулась, быть лучше остальных и уметь находить выход из любой ситуации. Такой подход помогал мне быть любимицей старших поколений, но напрочь лишил меня друзей среди сверстников.       Гермиона ненадолго перевела дыхание, сильнее укутавшись в плед. От чего-то её начинало морозить. — После поступления в Хогвартс, я потерялась, ведь оказалась предоставленной самой себе. Единственное, что я умела, это зубрить и повторять, а потому обзавелась соответствующей кличкой. Меня обходили стороной, никуда не звали и всячески унижали, но я старательно игнорировала всех. Находила утешение в учебниках и справочниках, лёгкие темы иногда практиковала самостоятельно. А когда Гарри и Рон, не взирая на мой статус, сблизились со мной, я была вне себя от счастья. Со временем наша дружба крепла, а мои способности и знания приносили немало пользы в приключениях. Мы привыкли к друг другу. И сейчас, быть может, я боюсь это менять. Весь Хогвартс и мои друзья знают уверенную в своих силах заучку, способную найти выход из самой тёмной задницы. Им незачем видеть обратную, уставшую и испорченную сторону Гермионы Грейнджер. — Но ты демонстрируешь эту сторону мне чуть ли не каждый день, щеночек. — Когда мы впервые остались вдвоём, ты поставила меня в тупиковую ситуацию. Сделала больно, довела до конечной точки отчаяния и оставила шрамы не только на коже. — Гермиона хрипло усмехнулась, понимая, что фантомная боль от ран её больше не гложет, — Трактаты и правила, заученные наизусть, оказались бесполезными в нашей борьбе. Я могла только плакать, умолять и злиться. Сейчас мне незачем притворяться, потому что ты узнала настоящую Гермиону много раньше, чем увидела личность «для прикрытия». К тому же твои садо-мазохистские наклонности интригуют мою новую часть, и контролировать это я не могу. — Ты странная. — Заключение ведьмы отозвалось улыбкой и теплотой в груди Грейнджер. — Да, я знаю. — А ещё ты невероятно тупая. — Ну, спасибо.       Беллатрикс бубнила что-то ещё про помешанных грязнокровок и непостоянных щенков, но Гермиона не обратила на неё внимания. В голове была приятная пустота, и чувство успокоения разливалось истомой по телу. Действительно, признания далёкому человеку снимают груз с плеч, позволяя, наконец, расслабиться. Ночь, такая таинственная и загадочная, заберёт откровения с собой и похоронит их во тьме и тишине. Грейнджер прикрыла рот ладошкой и устало зевнула. Разговоры могли выматывать сильнее физических нагрузок, но она не спешила уходить. Компания бывшей пожирательницы привлекала куда больше мягкой постели.       Вздохи, недовольное цоканье языком и постоянное метание по дивану с характерным кожаным скрипом создавали особый уют. Гермиона напрягала слух по максимуму, концентрируясь на замедляющемся стуке сердца Беллатрикс. Чёткий и ровный пульс вторил её собственному, и волк внутри урчанием отзывался на это. За окном виднелось чёрное небо, покрытое тысячами звёзд. Некоторые из них тускло вспыхивали, некоторые ярко мерцали, и среди всех были те, что стремились упасть, резвой стрелой растворяясь в темноте. Конечно, гриффиндорка понимала, что это всего лишь космический мусор, сгорающий по мере вхождения в атмосферу, но всё равно позволяла себе быть чуть более романтичной.       Настенные часы мерно постукивали, отмеряя каждую секунду, сквозняк гулял по полу и холодил ноги, а где-то на этажах домовики осторожно заканчивали уборку. Беллатрикс уснула, и Гермиона тихо поднялась со своего места, направляясь к дверям. Она, как никто, знала, что справляться с кошмарами в одиночку тяжело. А потому поставила перед собой задачу создать для ведьмы комфортные условия и блестяще с этим справилась. Поравнявшись с диваном, она остановилась. Женщина свернулась клубочком, подтянув колени к груди в явной попытке спрятаться от свежего воздуха и прижав к груди палочку. Беспорядочные кудри рассыпались по жёсткой подушке, края халата задрались, обнажив мощное бледное бедро.       Грейнджер кинула быстрый взгляд на часы, подмечая слишком позднее время, и стащила плед со своих плеч. Навряд ли домовики побеспокоятся о Лестрейндж, да и Нарцисса встанет ещё не скоро. В библиотеке слишком низкая температура, спать здесь в чём мать родила глупо. Даже незначительное переохлаждение может вылиться серьёзной простудой. Гермиона не могла позволить женщине замёрзнуть, а потому аккуратно укрыла её, невесомым прикосновением подтыкая плед со спины.       Она задула свечи на столе и всё же добралась до выхода. Мягкая улыбка застыла на её губах, когда гриффиндорка покидала комнату.       Скрип дверных петель скрыл то, как Беллатрикс приподнялась и недоумённо проводила девушку глазами.

***

      «Миона,       Волнения продолжаются. После статьи Скитер аврорат усилил патрули, я пока не смогу с тобой встретиться, поэтому расскажу всё в вкратце. На каждого зарегистрированного оборотня завели досье, а папка с преступлениями Сивого уже походит на том по травологии. Ещё мне кажется, я видел личное дело Лестрейндж на столе Робардса, но не уверен на все сто, поэтому лучше проверить. Послушай, я попытаюсь пробраться в его кабинет и всё выяснить. Ты, главное, сильно не волнуйся, всё будет хорошо. Прошу, береги себя и не рискуй за зря.       Твой Гарри».       Гермиона осторожно сложила письмо и убрала подальше от любопытных глаз. Она хотела верить в разумность каждого действия друга и его решения, но отвратительное ощущение опасности преследовало её. Патрули, личные дела, нападения. Всё так раздражало и в то же время пугало. И ведь самым тяжёлым для принятия был факт неведения. Ни Грейнджер, ни Гарри понятия не имели, что происходило. Они могли только строить теории и сопоставлять известные факты. Это удручало. И как бы Поттер не просил не волноваться, выполнить эту просьбу стало невозможно. Следующий конверт улетел в камин вместе с привязанным к нему свёртком. Это от Рона.       Уизли вёл себя странно последние дни. Мало того, что он не пытался помочь Гарри и свято верил в «доказательства» Аврората, так ещё от него скопом приходили письма с просьбой встретиться и поговорить. Несколько десятков уцелевших конвертов лежали на тумбе в спальне, и к каждому прилагался какой-то презент. Плюшевые игрушки и одинокие стебли роз пробуждали желание если не спалить их, то сломать растоптать и испепелить. Гермиона пыталась примириться со своими чувствами, старалась подавить всю агрессию к Рону, но не преуспела. Звериная часть слишком яро реагировала на всё, что касалось парня.       По комнате разнёсся запах палённого ворса, а огонь жалобно затрещал. Гриффиндорка тяжело выдохнула, обвела взглядом всю гостиную и остановилась на притихшей в кресле Беллатрикс. Та не задавала вопросов и выглядела до невозможности незаинтересованно. Она листала какой-то журнал, от негодования приподнимала брови и делала небольшие глотки вина из стоящего на столике графина. От бокалов отчего-то отказалась. Лестрейндж даже не прокомментировала негативный всплеск в сторону куска пергамента, только мельком глянула на девушку и вернулась к своим занятиям.       Ведьма могла многое знать про отношения между бывшими пожирателями, определённо, видела, как они друг к другу относились, их повадки, обиды. Гермиона сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. В конце концов, данное Гарри обещание узнать, кто мог в теории подставлять Фенрира, нужно как-то сдержать. Но будет ли Беллатрикс столь великодушна сегодня? Неизвестно. Она развалилась на кресле как пятилетний ребёнок, на один подлокотник закинув ноги, а на второй облокотившись спиной. Её выражение лица и крайне нестандартная поза выдавали расслабленность. Волосы она собрала в небрежный пучок, а туфли сменила на тапочки.       Но внешность могла быть обманчивой, Грейнджер усвоила этот урок уже давно. Умиротворение снаружи и полный раздрай внутри — естественное состояние для того, кто не привык проявлять свои эмоции на публике, особенно, такой сомнительной. Гермиона чуть наклонила голову и втянула носом воздух, улавливая и сортируя запахи. Тяжёлый парфюм, сладковатый оттенок кожи, покрытое лаком дерево и больше… Ничего. Ни единой эмоции или её отголосков. Это хороший знак. Значит, можно попытаться. Она постаралась придать своему голосу максимум беззаботности и мягкости, глядя куда угодно, но не Беллатрикс. — Среди Пожирателей были разногласия? Ну, то есть, вы ссорились, дрались? — Я тебя умоляю, хвостатая, мы жили конфликтами. Если Тёмный лорд отсутствовал в поместье, здесь начинался настоящий мордобой. Сглазы, непростительные, ногти, зубы. В ход шло всё, на что хватало фантазии. Каждый пытался самоутвердиться за чужой счёт или навязать свою точку зрения. Нередко были те, что хотели обрести славу и уважение. — Лестрейндж насмешливо хмыкнула, — Они бросали вызов тем, кого считали возвышающимися над остальными. — У вас же был узкий круг? Среди приближенных такое происходило? — Конечно, но реже и менее перспективно. В основном все пытались сбросить с пьедестала сумасшедшую Беллу. Как видишь, у них не получалось. — А Сивый пытался с тобой драться? — Гермиона проигнорировала желание прокомментировать самостоятельно поставленный диагноз. Она попыталась донести до женщины, что та не безумна, дальше дело за ней. — Хм… Нет, он предпочитал бегать за грязнокровками или юбками. Его не слишком интересовало, кто и как к кому относится. Он был сам у себя на уме, а если и вступал в склоку, то исключительно за право поиздеваться над пленниками. Некоторых он обращал, некоторых поедал. Немногим повезло быть просто убитыми. — Кому-то это не нравилось? Ну, я имею в виду, его кровожадность или наглость? — Ты допрашиваешь меня, грязнокровка? — Беллатрикс слишком резко ощетинилась, повернувшись и вперив острый взгляд в лицо девушки. Та только подняла раскрытые ладони в знак капитуляции. — Нет, просто хочу узнать, могли ли у него быть враги. — Мы все по сути своей были врагами. Тёмная метка не давала возможности заводить отношения, основанные на высоких чувствах. Ненависть, презрение, злость — всё это взращивало в нас заклинание Тёмного лорда. И он единственный, кто мог сплотить такую кашу из ужасных волшебников. Ну, и нередкая похоть тоже иногда взывала к высвобождению. Так что ответ на твой незаданный вопрос прост: да, у него были неприятели. Например, любитель медведей и водки терпеть не мог его слюни и количество внутренностей, разбросанных по полу после трапезы. Долохов чаще меня жаловался на запах мокрой псины. Он и Руквуд постоянно дразнили пса оторванными конечностями. Изредка к ним присоединялся Нотт.       Грейнджер задумчиво хмыкнула, пытаясь сопоставить услышанное с тем, что удалось узнать им с Гарри. Могли ли ненавистники старого волка собраться в непонятную общину и устроить диверсию? Если да, то кто ими руководил и с какой целью? Сомнительно, что потрёпанные боями слуги Волан-де-Морта решили поиграть в богов и развязать новую войну просто для того, чтобы поиграть на нервах Фенрира и ослабленной Британии. Не то время, и не та причина. Да и Сивый не из тех, кто станет обращать внимание на подобные выходки. Его это скорее рассмешит. Утверждать, конечно, Гермиона не стала, потому что плохо знала натуру злого оборотня.       Однако нужно рассмотреть все варианты. Весьма посредственное, но действенное изображение бесчинств оборотней явно нацелено на смуту. Подозрительные решения Аврората, странности в министерстве и, самое главное, о чём девушка к своему стыду забыла, пропажа детей. Приходилось скрупулёзно разбирать каждый пример. К слову, Пожиратели не отличались умственными способностями, за исключением некоторой особы, и уж тем более не славились кооперативной работой. Если слова Беллатрикс правдивы, то под руководством Тёмного лорда им приходилось прогибаться и идти вопреки своим принципам и обидам. Тогда что могло объединить их сейчас? Неужели ненависть?       Возможно. Месть, злоба, желание видеть мир в огне и самое обыкновенное презрение. Вот основные причины, по которым такие маги могли создать коалицию. Гермиона окинула взглядом сидящую неподалёку женщину и неволей вздохнула. Беллатрикс отказалась от своего Лорда и безразлично скрывалась от правосудия, хотя считалась сумасшедшей. Интересно, что тогда творилось в голове возможных дебоширов и какой у них мог быть диагноз? Грейнджер устала от количества мыслей в голове. Вновь. Её не радовали ни дальнейшие перспективы происходящего, ни угрозы виду, к которому она нынче принадлежала. А ещё она окончательно запуталась и хотела бы стереть память, лишь бы не мучить свой мозг. — С какой стати ты вообще задаёшь мне такие вопросы, блохастая? — Лестрейндж неожиданно выпрямилась в кресле. Слишком неожиданно. И довольно резко. — Мне стало интересно. — О, нет. Нет, нет, нет. Когда тебе интересно, ты идёшь в библиотеку и занимаешься ментальным совокуплением с книгами, это всем уже известно. Ты что-то задумала? Или, быть может, твои ненаглядные мерзкие друзья? — Беллатрикс, не заводись, пожалуйста. — Гермиона старалась не повышать голос, ощутив острый запах неприязни. — Я всего лишь хотела узнать, как вы жили, и очень благодарна за информацию. — Больше, чем лесть, я ненавижу ложь, мерзавка. Так что хорошо подумай над своим ответом.       Беллатрикс нахмурилась и откинула журнал куда-то за спину. Её взгляд тяжёлый, вид разгневанный. Она плотно сжала зубы и ловким рывком поднялась на ноги. Огонь в камине ярко вспыхнул, огромная люстра под потолком покачнулась. Энергетический поток, исходящий от ведьмы, затронул всю гостиную и схлопнулся у закрытых дверей. Гермиона неволей закатила глаза из-за своей неосторожности. Она вжала голову в плечи и внимательно следила за каждым шагом и жестом женщины, готовясь к любому пасу в свою сторону. Её палочка находилась за поясом штанов, под водолазкой, и руки подрагивали по направлению к ней.       Слишком давно никто из них не проявлял агрессию и уж тем более не провоцировал драки. Они как-то резко перешли от физического харассмента к разговорам по душам, и подобная реакция Лестрейндж была лишь вопросом времени. Гермиона не тешила себя надеждами по поводу их взаимоотношений и всегда старалась держать ухо в остро, однако всё равно испытала всепоглощающее разочарование. Да, она тоже не любила ложь, но сказать правду на самом деле стеснялась. Её ведь на смех поднимут, когда узнают истинную причину такого интереса к старому оборотню. С другой стороны, если это успокоит взбудораженную ведьму, то плевать на гордость. — Я не совсем солгала, Беллатрикс. Мне действительно хотелось узнать, что происходило между Пожирателями. — Грейнджер до боли закусила губу, чтобы удержаться от лишних комментариев, — Но есть ещё одна причина, по которой я задавала вопросы. — Я слушаю. И только попробуй сказать, что решилась поставить себя под удар ради бессмертного очкарика и рыжего идиота.       Когда Гермиона не ответила, Беллатрикс зло усмехнулась и быстро приблизилась к ней, уперев руки в подлокотники кресла и тем самым перекрыв пути к отступлению. Ведьма наклонилась достаточно, чтобы аромат её духов затмил остальные запахи в комнате, и покачала головой. — Скажи мне, каково это? — Нотка презрения просочилась в её словах, — Быть цепной собакой, готовой прибежать по малейшему зову. — Не разбрасывайся оскорблениями, я не ручной зверёк. — Разве? — Надменный смех эхом отразился от стен, когда Лестрейндж выхватила палочку и приставила её к горлу девушки, — Ты всегда выслуживаешься перед этими мальчишками, делаешь всё, что прикажут, и стремишься помочь, не требуя ничего взамен. Это ли не признак безотказности и тупости? Или, как это среди подростков говорят, слабоумие и отвага, а? — Успокойся, пока не поздно. — Зачем тебе знать о Сивом? Отвечай! — Беллатрикс. — Гермиона пыталась договориться, видит Мерлин. — Зачем?! — Я не. — Легилименс!       Чем чаще испытываешь на себе это заклинание, тем больнее и тяжелее становится. Мозг буквально вертелся, словно кубик Рубика, а глаза начинали слезиться из-за минимального усилия для сопротивления. Грейнджер застонала, закрыв лицо ладонями в немой попытке остановить бывшую Пожирательницу. Неудачно. Беллатрикс сосредоточенно пробиралась сквозь воспоминания, выискивая то самое, что позволит узнать истинную причину расспросов. Она нервничала, ругалась, её голос в сознании казался далёким и чужим. Такое раньше не происходило, а от того напряжение сковывало каждую мышцу.       Гермиона отчётливо ощутила металлический привкус во рту и вздрогнула всем телом. Мир померк, оставив одну лишь темноту и пульсирующую боль в висках. Лестрейндж сейчас не стеснялась грубости, причиняя не малые страдания своим путешествием в голове. Она ведь знала, что её не вытолкнут. Да и наказание за этим не последует. Перед глазами гриффиндорки всплыл момент прощания с родителями. Слишком давнее воспоминание, никак не относящееся к ситуации. Но Беллатрикс, как и всегда, неумолимо плевала на приличия, останавливаясь.       Сердце сжалось. Грейнджер вновь наблюдала за собой словно со стороны. Эфемерная картина слишком часто преследовала её ночами. Плачущая, трясущаяся девочка стояла за спинами отца и матери, нацелив на них палочку. Отчаяние. Страх. Надежда, что всё будет хорошо. Её лицо исчезало с фотографий, энциклопедии растворялись в воздухе, детские рисунки превращались в белый лист. Любящей дочери более не существовало. Она решилась на этот шаг с чистой уверенностью, что погибнет. Родители не должны были переживать подобное, а потому забвение для них лучший исход. Тошнотворное чувство зародилось где-то в утробе, вынуждая мотать головой.       «Вот почему мы не нашли никого подходящего с твоей фамилией… А ты зря времени не теряла.»       «Прекрати это, Беллатрикс. Пожалуйста».       Низкий смех раздался звоном в ушах одновременно и в мыслях, и наяву. Ужасное чувство беспомощности выталкивало наружу мирно спящего зверя. Гермиона рычала, пытаясь представить щит вокруг разума, воздвигнуть его и удержать, но вместо этого снова и снова возвращалась к маме и папе. Она раскачивалась из стороны в сторону, до неприятного скрежета сжимала зубы от напряжения. Но не выходило.       «Почему бы нам не посмотреть твой самый большой страх, м?».       Грейнджер больше не пыталась просить. Это без толку. Её воспоминания так стремительно пролистывали, пытаясь отыскать самое яркое и ужасное. Беллатрикс внезапно отреклась от желания узнать причину интереса к персоне Фенрира и стала пропускать огромное множество ярких эпизодов. Она будто давала время на сопротивление и в тот же момент изучала что-то. Но с замиранием Гермиона поняла, что не может ничего противопоставить ей. Водолазка на спине прилипла к коже от проступившего пота, а сухожилия на шее окаменели от натяжения. Картинка в сознании вновь сменилась. Деревянный пол, холодный отблеск кинжала, собственные надрывные крики. Слёзы страха и непонимания.       О, эта ведьма знала, куда надавить, чтобы причинить ещё больше боли.       Реальность и воспоминания слились воедино. Действительно ли Грейнджер находилась в гостиной Малфоев? Или лежала на полу в их приёмном зале, содрогаясь от паники и злорадного безумного смеха, пока её друзья где-то там, в темнице? Гермиона не знала. Неожиданная догадка толкнула изнутри. Она была зверем и могла сконцентрироваться на запахах. Ни крови, ни пота, ни угроз. Только опьяняющий аромат сандала, имеющий неоновый чёрно-белый цвет и манящий своей природой. Девушка поддалась этому, рванувшись на встречу палочке.       И всё прекратилось. Никаких тёмных проклятий в логове врага, никого лишнего в голове. А протяжный свист в ушах успокаивался и исчезал. Гермиона сделала глубокий вдох и тыльной стороной ладони вытерла подбородок и область под носом. На руке остался размазанный кровавый след. Вот и причина отвратительного вкуса во рту и сжимающейся черепной коробки. От такого интенсивного сеанса Легилименции поднялось давление. Она медленно выпрямилась, замечая призрачное удивление в ониксовых глазах. — В чём твоя проблема, Беллатрикс? Почему ты не можешь не делать больно? — Её трясло. Гермиона не осознавала, что находилась на грани истерики, пока не ощутила соль на губах. — Ты сама напросилась, собачонка, не спихивай не меня своё нежелание говорить правду. — Боже, временами ты такая отвратительная. — Говорит никчёмная блоха, способная только штудировать библиотеку и выть на луну. — Беллатрикс с силой толкнула гриффиндорку в плечо, — Грязнокровая, бесхребетная собака. Три недели я пыталась научить тебя треклятой оклюменции, но ты настолько бездарна, что смогла осилить ровным счётом ничего! Самая яркая ведьма своего поколения, да? Так вот хрена с два. — Можно подумать, ты такая замечательная, всё умеешь и можешь. — Девушка резко усмехнулась и смело подняла голову, — Может, попробуем посоревноваться в вызове Патронуса? Или, быть может, устроим состязание, кто быстрее исцелит любую рану? — Ты забываешься, Грейнджер.       Звенящая тишина повисла в комнате. Казалось, что огонь в камине замер в предвкушении ужасов, а ветер за окном стих. На осознание и анализ ушло достаточно времени. Гермиона с открытым ртом воззрилась на замершую женщину, не зная, как реагировать. Злость мгновенно стихла, будто на макушку опрокинули ведро ледяной воды. Спина покрылась мурашками, а волоски на затылке встали дыбом. Ей не послышалось? Судя по широко распахнутым глазам Лестрейндж, нет. Она действительно использовала прямое обращение, а не шальной эпитет? Ни «блохастая», ни «щеночек».       Собственная фамилия из уст ведьмы звучала, словно музыка на рождественском балу. Притягательно, порочно. От того, как Беллатрикс протянула звук «эр», обращаясь к ней, вдоль позвоночника пробежала дрожь. Если бы Грейнджер не сидела на кресле, то точно свалилась бы от шока и переизбытка эмоций. Всё вопиющие недовольство сошло на нет, и в груди образовалось обжигающее тепло. Ох, если после череды боли и оскорблений при Легилименции будет следовать такое, то Гермиона готова терпеть плохое отношение до скончания времён. Подобная мысль должна бы напугать, но яркие впечатления перебивали разумные домыслы. Палочка в чужой руке ослепительно искрила.       Беллатрикс, кажется, осознала, что и кому сказала. Её лицо перекосила гримаса великих мучений, а взгляд вспыхнул опасным огнём. Она то неестественно выпрямлялась, то сжималась, чем напоминала готовившегося к атаке хищника. Первое заклинание пронеслось совсем рядом с гриффиндоркой, угодив в стену и оставив на ней обугленную окружность. Вторая вспышка угодила в пол, и доски треснули, издав жалобный скрип. Магия оседала на плечах тяжёлым одеялом, от неё рябило в глазах и закладывало уши. Лестрейндж срывалась на всё, что видела. Истерила, переходила на крик, от негодования впадала в ярость и шипела, подобно гадюке.       Звериная сущность Гермионы толкала на очередное безрассудство, но в этот раз разум дал своё согласие. Если не остановить ведьму сейчас, то скорый приход мракоборцев может стоить кому-то жизни. — Беллатрикс. — Заткнись! — Успокойся, твою мать. — Я сказала: «Закрой рот»!       Грейнджер с трудом сглотнула вязкую слюну и заторможенно поднялась на ноги, когда Беллатрикс отпрыгнула. — Пожалуйста, сделай глубокий вдох и подумай над тем, что делаешь. Сегодня пятница, аврорат совсем скоро прибудет с проверкой. — Да нахер тебя! Нахер твой идиотский аврорат и эти тупые уроки Оклюменции!        Нецензурная брань стала, наверное, конечной каплей в чаше терпения женщины. Её плечи дрожали, алая помада смазалась, а радужка потемнела. Истинная маниакальная фаза и вспышка неконтролируемой агрессии. Гермиона всё же нашла книгу по психическим заболеваниям и отклонениям и разобрала её от и до с должными пометками и закладками. И сейчас несколько самодовольно отмечала однозначные симптомы в поведении Беллатрикс. Она чуть постояла на месте, взвесила все варианты решения данной ситуации и, наконец, прислушалась к зову внутреннего волка. Шаг, и ведьма превратила кресло за спиной в горелые щепки. Второй, и на стене появилось второе чёрное пятно. Третий, и окно со звоном разбилось, а осколки полетели на пол.       Грейнджер заметила, что Беллатрикс направила кончик палочки на неё, и не позволила произнести ни слова. Она удивилась тому, как уверенно и крепко обняла её, зарываясь носом в балаган кудрей, вдыхая дымный запах и обхватывая напряжённое тело руками. Так странно и одновременно хорошо. Зверь внутри заурчал, показывая правильность сия действия, но мерзостное ощущение опасности продолжало кусать нервы. На задворках сознания промелькнул страх, вызванный скорее результатом срыва Лестрейндж, нежели неестественным для них контактом.       Сначала ведьма толкалась, пытаясь отойти. Ругалась, словно гоблин-банкир, которому принесли проржавевший ключ, старалась побольнее ударить или исподтишка проклясть девушку. Но та была сильнее и быстрее. Гермиона ловко перехватила запястья Беллатрикс и завела их ей за спину, пресекая любую форму насилия. И тогда всё затихло. Обе замерли в этом положении, пребывая в потрясении. Каждая что-то обдумывала, пытаясь сделать вывод. Грейнджер говорила себе, что всё это ради безопасности поместья и собственного выживания, но заметила, как задержала дыхание. Вдохи осторожные, выдохи незаметные.       Дыхательная гимнастика настолько не окупилась, что от нехватки кислорода перед глазами плясали разноцветные огни. Суставы ломило от неудобной позы, а разум подкидывал всё больше и больше смущающих мыслей. Жар прижатого статного тела чувствовался через слои одежды. Беллатрикс прижалась лбом к плечу девушки, её грудь часто и резко вздымалась, создавая сомнительного восприятия трение. Извечный кожаный корсет впивался в кожу через тонкую водолазку, принося странную смесь боли и удовольствия. Гермиона поняла, что урчала, когда вибрация отозвалась в горле. — Отпусти меня, малолетняя извращенка. — Голос тихий, будто загробный, нарушил тишину. — Только при условии, что ты не станешь разбрасываться Круциатусами. — Грейнджер нервно усмехнулась, не веря, что кульминационный момент прошёл. — Какого дьявола здесь произошло?       Высокий крик заставил их отпрыгнуть друг от друга по разные стороны. Вновь застуканные за неясным шабашем, несколько униженные и напуганные. Миссис Малфой стояла в дверях и с нечитаемым выражением оценивала масштаб ущерба. Пятна копоти на стенах, кресло, не подлежащее восстановлению, пробитый потолок и разбитое окно, сквозь которое попадал морозный воздух, отпечатываясь инеем в помещении. Гермиона переминалась с ноги на ногу, заламывая пальцы рук и судорожно придумывая объяснение. Как она не заметила этого сквозняка раньше?       Побледневшая Беллатрикс стояла в нескольких шагах, рассматривая свои ногти. Её безразличный внешний вид значительно разнился с учащённым сердцебиением и кислым запахом паники. Обе пытались делать вид, что ничего на самом деле не произошло, но с крахом сыпались. Нарцисса разгладила невидимые складки на подоле своего изумрудного платья и сложила руки на груди. Удивительно, но концентрация негодования, приближенного к злости, зашкаливала. Гермиона чуть не рухнула от количества негатива в воздухе. Краски сгущались с каждой прошедшей секундой. Проблем было не миновать, и волк жалобно рвал душу с просьбой бежать.       Хозяйка поместья тем временем сделала глубокий вдох прежде, чем её слова пригвоздили всех к месту. — Знаете, дамы, я ни слова не сказала вам о побоище на моей кухне, но это уже переходит все границы! Мракоборцы на полпути сюда, а у меня не гостиная, а апофеоз ремонтных работ. В каком-то смысле я рада, что приспешники Министерства чрезвычайно не пунктуальны, но что, если бы они решили хоть раз явиться вовремя и увидели всё это?! — Цисси, у тебя голос садится, не советую его повышать. — Беллатрикс Друэлла Лестрейндж, прикуси свой дрянной язык! — Гермиона впервые наблюдала такую ярость на вечно спокойном лице Нарциссы. Голос словно сталь, а взгляд как лёд. Стало максимально не по себе, — Ты хоть понимаешь, что своими взбалмошными действиями подвергаешь семью опасности?! Я рискую каждый день, предоставляя тебе пищу и кров, выслушиваю по сотне аргументов о твоём безумии и трепетно защищаю твою честь. Но ты упрямо игнорируешь это! Делаешь, что взбредёт в голову, плюёшь на правила и нормы морали. И ладно, если бы от тебя зависела только я! Сестру не жалеешь, так хоть племяннику жизнь не ломай. — Цисси… — Беллатрикс сгорбилась и глянула исподлобья. — Не смей перебивать меня, невоспитанная хамка! О твоём благополучии пекутся все в этом доме, но ты отчего-то отказываешься это принимать. И эти неадекватные желания вымещать всё свое недовольство на нашей гостье, которая, между прочим, тоже прикрывает твою пятую точку, меня достали. — Миссис Малфой, я не. — Помолчите, мисс Грейнджер, с вашими волчьими замашками я позже разберусь. — Нарцисса зло махнула рукой и вернулась к главному зачинщику беспредела, — Белла, найди уже, наконец, в себе смелость взглянуть реалиям в лицо и стать самой собой. Я люблю тебя, но если ты собираешься до бесконечности прятаться за сумасшествием, то я буду вынуждена попросить тебя переехать.       О, это грубо. И резко. И справедливо. И, в целом, вразумительно. Видимо, терпение иссякло. Такой ход с козырей вывел миссис Малфой в топ людей, с которыми Гермиона не хотела бы никогда ссориться. Она поморщилась от холодка между лопаток, словив стойкое ощущение, будто вся тирада предназначалась ей, и теперь находиться здесь стало стыдно. Нарцисса очень хорошо понимала сестру и точно знала, куда надавить, чтобы достучаться до неё. В её словах присутствовала огромная доля правды, но она жёстко ошиблась в одном моменте. Отчитывая Беллатрикс перед грязнокровкой, она спускала курок заряженного револьвера.       А судя по выражению лица Лестрейндж, та была на взводе. Закушенная до крови губа, сжатая до щелчка суставов палочка. Признаки тахикардии, внезапная одышка и крупные капли пота на лбу. Гермиона представить не могла, что сейчас творилось в кудрявой голове, но точно подметила первичные признаки панической атаки. Она хотела окликнуть ведьму, коснуться её плеча и, быть может, попытаться привести в чувства, но не решилась. Какая-то часть упрямо вопила о ненадобности таких жестов, и без того досталось. Спонтанные объятия от грязной собаки и диатрибы от родной плоти и крови. Никакой нервной системы не хватит, чтобы это переварить. К тому же эта система у бывшей пожирательницы явно шалила.       Беллатрикс убийственно спокойно расправила плечи и выдавила из себя ядовитую ухмылку. Запах её тела неестественно потяжелел и приобрёл горький оттенок. Разочарование? Обида? Грейнджер понятия не имела, что это за эмоция, но точно знала, что не положительная. Она не пыталась предугадать дальнейшие события и пересечь все казусы, лишь со смирением наблюдала за развязкой. — Что ж, моя любимая маленькая сестра, я избавлю тебя от участи стать плохой хозяйкой и опять сделаю всё сама. Думаю, ты прекрасно дала понять, что мне здесь не место, так что au revoir*.       Нарцисса поражённо замерла, наблюдая за тем, как ведьма исчезла за дверью с громким хлопком. Секунда, и тишина обрушилась на гостиную оглушительным гудением. Вторая, и стало слышно, как копошились эльфы где-то на кухне. Третья, и Гермиона перехватила виновато-ошеломлённый взгляд миссис Малфой. Никто из них не знал, что делать в данный момент. Ситуация так резко перевернулась с ног на голову, и обычное негодование стало тем самым переломным моментом. Грейнджер сделала глубокий вдох, разрываясь между пониманием и осуждением.       Это всё, на что способна самая опасная Пожирательница смерти? Демонстративное поведение и хлопок дверью? Ну, нет.       Гермиона не стала тратить время на раздумья. Позволяя инстинктам взять верх и кивая леди Малфой, она поспешила за Беллатрикс, на ходу призывая и накидывая на плечи куртку. Она знала, что, так или иначе, умиротворение превратится в непонятный набор событий, предвещающий тотальный раздрай. Но всё равно чувствовала внутреннее опустошение. Не так должно всё закончиться. Она стрелой слетела с лестницы, миновала несколько коридоров, следуя за шлейфом дорогого парфюма, и нагнала Лестрейндж только на улице. Посреди разбушевавшейся погоды, в абсолютном одиночестве. Явно северный ветер заставлял кутаться в куртку в безнадёжной попытке спрятаться.       Беллатрикс довольно резко развернулась, но не подошла. Она знала, что её слышат, а потому говорила размеренно, не повышая голос. Дёргающееся веко левого глаза подсказало её настроение и состояние. — Хочешь знать, почему я не убила тебя в тот момент, когда ты притащила свою неуклюжую шерстяную задницу в тот сарай? — Надрывной тон настораживал. Гермиона не осмелилась отвечать, — Дело не в совести или жалости. Всё гениальное — просто, грязнокровка. Я подумала, что смогу использовать тебя. Сломаю, заставлю делать всё, что мне нужно, ради избавления от проблем. Но знаешь, до меня дошло наконец-таки. Самой главной проблемой, следующей за мной по пятам, была ты. — Беллатрикс. — ЗАТКНИСЬ!        Знакомая кроваво-красная вспышка пронеслась в считанных дюймах от плеча, и Гермиона глухо рыкнула, вжимая голову в плечи. — Куда бы я ни пошла, что бы ни делала, ты оказывалась там, и всё херилось! Ты заявилась в Хогсмид, и меня чуть не поймали. — Беллатрикс загибала пальцы на каждый пример, — Притащила нас в логово к этим поганым восьминогим ублюдкам, и за мной выдвинулся Аврорат. И только я думала, что избавилась от такой занозы в заднице, так ты и здесь меня нашла. А теперь моя родная сестра обвиняет меня в ужасном поведении! Надо же. — Послушай меня, пожалуйста. — Гермиона неуверенно переступила с ноги на ногу. От холода стали неметь ступни. Она выскочила из дома без какой-либо обуви с единственной целью: настигнуть и остановить ведьму. — Я признаю часть своей вины в этих событиях, но не стоит забывать, что именно я предупредила тебя о мракоборцах. Я не позволила пьяной толпе обнаружить и растерзать тебя! Мы в одной лодке, Беллатрикс. — О, нет, мерзкая псина. Не-е-ет. Ты думаешь, я не видела ваш разговор с Нарциссой? Не видела твои стенания по поводу молчания? Я не стала это комментировать тогда, но сейчас, — Лестрейндж зло усмехнулась, — Мы не в одной лодке. Я больше скажу, мы по разные водоёмы. Ты барахтаешься в ручье своих переживаний, а я стараюсь не утонуть в пучине океана безнадёги. И зачем? Цисси меня даже за человека не считает, а ты настолько погрязла в своём упрямом желании «спасти всех и вся», что в упор не замечаешь одной истины. Всех спасти нельзя. Ради чего ты продолжаешь это делать, грязнокровка?! С какой целью? — Я говорила тебе. — Да, вот только я тебе не верю. Лучший способ избавиться от головной боли — убрать её причину. Убить тебя я не могу, Цисси мне это не простит. Самостоятельно от меня ты не отвяжешься. Остаётся лишь один вариант, собачатина. Я уйду. — Беллатрикс, просто поговори со мной, пожалуйста! Выскажи мне всё, прокляни меня, но не оставляй вот так. — Чего ты хочешь?! — Беллатрикс схватилась за голову, зарываясь пальцами в волосы, — Я не пойду сдаваться в Министерство, не стану молить о прощении всех, кого ранила, или раскаиваться в грехах! С какой стати ты вбила себе в голову, что я могу измениться? — Я не хочу, чтобы ты менялась!       Лестрейндж содрогнулась с такой силой, будто её одарили весьма болезненной пощёчиной. Её губы скривились в жестокой ухмылке. — Тогда ты действительно идиотка.       Гермиона не успела произнести ни слова. Раздался оглушительный хлопок трансгрессии, и она осталась одна. Её взгляд печально замер на том месте, где мгновения назад стояла Беллатрикс. Она с шумом выпустила пар изо рта, не замечая довольно ухмыляющегося Люциуса в окне своей спальни. — Я хочу, чтобы ты перестала отталкивать всех, кому ты не безразлична…