Shapeshift

Они сошлись: Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень. А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

***

      Гермиона проснулась в странном расположении духа и долго разглядывала потолок. Удивительно мягкая подушка под головой, казалось, забрала все кошмары. В этот раз её ожидала только блаженная темнота во сне. Но сам факт того, что она ночевала в поместье семьи Малфоев как гость, а не пленник, диссонировал. И ведь она не помнила, как забралась в постель.       Приняла ванну, с трудом отмылась от запаха крови и навязчивого парфюма Беллатрикс, а после пелена. Ну, по крайней мере, это объясняло, почему она в одном только нижнем белье. Очередное утро без штанов. Если это войдёт в привычку, Грейнджер не удивится. Столько всего произошло за последнее время. Она осторожно приподнялась, позволяя одеялу соскользнуть с плеч, и глянула на себя в зеркало на противоположной стене. Не лучший её вид.       Волосы, чистые и запутанные, напоминали гнездо утконосов. Она благодарила прошедший пубертат за избавление от лишней волнистости и мороки. Небольшие мешки под покрасневшими глазами, желтоватый синяк на скуле. Нижняя губа чуть припухла, но в целом не так плохо. На ладони зарубцевавшийся глубокий порез, а на лопатках фиолетовые кровоподтёки.       Восстанавливающее зелье от Нарциссы сделало своё дело, и сейчас самочувствие было сносным. Ломота в суставах сошла на нет, а мышцы не ныли при каждом движении. Если не считать запястье, но это остаточное явление от парирования заклинаний Беллатрикс.       Гермиона тяжело вздохнула, замечая, что её собственной одежды нигде нет. Зато палочка лежала на прикроватной тумбе. Она вздрогнула от вибрации воздуха и уставилась на появившегося посреди комнаты эльфа. Он был милым. Меньше остальных, ранее встреченных, с большими зелёными глазами и длинными ушами. На теле его мешком висела чистая простынка бледно-синего цвета.       Домовик неуверенно потоптался на месте, рассматривая её. — Госпожа Малфой попросила передать, что ждёт вас на обед. — Обед? — Гермиона нахмурилась. Сколько она проспала? — Сейчас час дня, мисс.       С этими словами эльф исчез, оставляя Грейнджер в одиночестве и непонимании.       Сначала ей позволили остаться, принять роскошную ванну и отдохнуть. Теперь звали на обед, который, по совместительству, являлся завтраком. Всё это очень странно. Либо Нарцисса что-то задумала, раз проявляет такую благосклонность, либо просто является хорошей хозяйкой.       «Прекрати, Гермиона».       Вполне вероятно, миссис Малфой пыталась извиниться за поведение своей сестры.       Немного посидев, Гермиона решила, что не в праве отказываться, и направилась к шкафу. Распахнув дверцы, она увидела огромное множество богатых одеяний, преимущественно тёмных цветов. Приталенные платья с широкими юбками; шёлковые блузы с узорами из нитей серебра и золота. И чёртовы кожаные корсеты. Гермиона с трудом подавила желание сжечь их. Это безобразие она точно не наденет.       С горем отыскав брюки среди всего разнообразия, она критично осмотрела их. Кожаные и облегающие. В талии брюки были ей великоваты, но за неимением иного варианта она махнула на это рукой. Выбрав самую простую белую рубашку и заправив её края, Грейнджер глянула на себя ещё раз.       Стоило привести в порядок волосы и заплести их в тугой высокий хвост, она замерла. Гермиона никогда не считала себя безумно красивой, но из зеркала на неё смотрел будто совершенно другой человек. Взрослая, привлекательная девушка. Все тяготы жизни в глазах, прямая спина и готовность ко всему. Влияла ли дорогая одежда на её восприятие? Возможно.       Она вздохнула, понимая, что никогда в жизни не променяла бы свои джинсы и джемперы на наряды высокородных семей. Слишком вычернено и вульгарно. Ей не хватало уверенности, чтобы носить подобное при друзьях и близких. Что касалось семьи Малфоев… Они не подходили ни к первому, ни второму. С ними нужно было вести себя иначе. На их уровне.       Гермионе потребовалось ещё пять минут, чтобы решиться и выйти из комнаты. И только она закрыла за спиной дверь и сунула палочку за пояс, как врезалась в Драко.       Всё такой же одетый с иголочки и молчаливый, он критично осмотрел её и приподнял брови. Ему явно было неуютно и непривычно видеть Грейнджер не в магловской одежде. Его сердце билось достаточно быстро, и парень чуть отступил, позволяя пойти рядом. — Грейнджер. Довольствуешься одеждой чистокровных? — Пока не услышала тебя, довольствовалась днём в целом. И просто Гермиона, пожалуйста. Либо грязнокровка. Так привычнее.       Приветственная язвительность с обеих сторон была знакомой и вызывала чувство ностальгии. Гермиона радовалась тому, что Малфой не пытался что-то изменить в их отношениях. Она и сама не знала, как с ним общаться. У них не было общих тем для разговоров и интересов, а потому она предпочитала привычный уклад.       Они спустились по лестнице, и Драко уверенно повёл её в неизведанную часть дома.       Обширные залы, длинные коридоры и огромное множество комнат. Не удивительно, что Пожиратели предпочли тогда остаться здесь. Столько места. Но Гермиона находила это неуютным и мёртвым. Редкие картины и портреты, строгая мебель или её полное отсутствие. Ни домашних цветов, ни питомцев. Абсолютное безжизненное уныние. Как здесь можно жить?       Малфой галантно открыл дверь и пропустил её в огромную столовую. Посреди комнаты стоял длинный чёрный стол, накрытый на пятерых человек. Свет с улицы рассеивал мрак даже в самых дальних углах из-за панорамных окон. На деревянной поверхности стояло огромное разнообразие еды, и Гермиона покраснела, когда живот заурчал из-за ароматов.       На удивление, никого ещё не было. Только эльфы то появлялись, то исчезали, пополняя яства десертами и лёгкими закусками. Специальная демонстрация для неё или у этой семьи каждый приём пищи так проходил?       Грейнджер решила, что не хочет это знать. Ей хватало осознания, что все будут в сборе. Значит, скоро спустится и Беллатрикс. Хотя она не была уверена, что женщина захочет видеть её. Скорее запрётся в своих покоях и будет тихо-мирно ненавидеть весь мир и в особенности одну дерзкую грязнокровку.       Драко сморщившись отодвинул стул и помог ей сесть, а после опустился на место по правую руку. Как вежливо и странно. Гермиона не знала, что и думать. Может, они переросли стадию неприязни? Или же война настолько изменила их, что любой, кто не считал тебя слабаком и не заставлял убивать, вызывал нейтральные чувства. Через несколько минут подошла Нарцисса, усаживаясь напротив и сдержанным кивком приветствуя всех. — Мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете? — Прекрасно, спасибо, миссис Малфой. — Я взяла на себя смелость попросить эльфов о включении мясных продуктов в сегодняшнее меню. Вы не против? — Конечно, нет.       Леди Малфой, явно глубоко довольная собой, уведомила о доступе к любому блюду и попросила сына помочь их гостье в случае чего. Было удивительно спокойно и тихо. Никакой непринуждённой беседы или острых взглядов. Только смирение и принятие. Лишь Драко изредка косился на неё, но и это прекратилось после недвусмысленного покашливания со стороны матери.       Эта семья действительно изменилась. Если не брать в расчёт одну особу.       Гермиона вежливо благодарила всех, кивала в знак признательности и старалась не злоупотреблять чужим гостеприимством. Ела осторожно, не набрасывалась на раритетные стейки, хотя искушение было велико, прислушивалась ко всему происходящему и ждала подвоха. Не от людей рядом, нет.       Атмосфера помрачнела, стоило в столовую войти Малфою старшему. Его лицо перекосила гримаса ярости, когда он увидел за своим столом того, кого видеть не желал. Он достаточно быстро приблизился, но не спешил занимать своё место. Лишь отодвинул стул и сжал в руках трость.       Мерзкий скрежет ножек о пол заставил всех поморщиться. Нарцисса напряглась, когда заметила взгляд мужа. А Драко, казалось, позеленел, крепко вцепившись в подлокотники. Он боялся. — Люциус, дорогой, сядь, пожалуйста. — Нарцисса, я смирился с тем, что ты притащила эту грязнокровку в мой дом. Смирился с тем, что ты позволила ей переночевать здесь. Но теперь она сидит с нами за одним столом, да ещё и в твоей одежде?! Безумие Беллатрикс заразно?       Если бы не капли летящей во все стороны слюны, Гермиона хихикнула бы. Потому что последний вопрос интересовал и её. Однако она нахмурилась и поспешила встать. Не хватало ещё, чтобы ссорились из-за неё. Она была благодарна Нарциссе за всё и подставлять её не собиралась.       Драко удивлённо на неё посмотрел, леди Малфой тяжело вздохнула, а Люциус, кажется, собирался её проклясть. Отличное доброе утро. Она так и знала, что нужно было уйти, не соглашаясь на идиотское предложение о трапезе. Если сейчас разразится скандал, она будет защищаться. И, вполне вероятно, разнесёт всю столовую.       Стоило мужчине потянуться за палочкой, Гермиона ощутила холод. Такой знакомый и опасный, что дрожь пронзила всё тело. В дверях за её спиной стоял последний человек, которого ждали на обед. Ноги отказывались бежать, а палочка за поясом завибрировала от количества магии в воздухе. Не хорошо. Люциус ухмыльнулся, замечая панику в её глазах.       Раздались тихие шлепки босых ног, и по комнате разнесся аромат фруктового вина и пряного сандала. Так пахла только Беллатрикс. Нотки алкоголя, излюбленные тяжёлые духи и опасность, пробуждающая адреналин. Ведьма вальяжно прошлась от входа до стола, буквально плюхнулась на место по левую руку от Грейнджер и выудила палочку из кармана.       На Лестрейндж был только чёрный бархатный халат. И полное отсутствие какого-либо белья. Гриффиндорка убедилась в этом совершенно случайно, опустив взгляд в вырез и тут же покраснев. Пышные кудри, собранные в неряшливый пучок на макушке, открывали тонкую шею и ровно бьющуюся жилку. Гермиона замерла и шумно сглотнула. В горле почему-то пересохло. — Почему нужно петушиться с самого утра? Кто-то умер? — В голосе Беллатрикс звучала странная нотка веселья. — Скажи, что моя мать, и я прощу тебя за ранний подъём. — Сейчас обед, Беллатрикс. А твоя сестра усадила грязнокровку за стол! — Очередной крик Люциуса. — Да пусть хоть нюхля притащит. — Ведьма пожала плечами, потянувшись к тарелкам посередине.       Гермиона на всякий случай медленным движением отодвинула острый нож подальше. Конечно, если ситуация выйдет из-под контроля, её и ножом для масла зарезать смогут, но так было спокойнее. Она в каком-то наваждении встретила удивлённо-озлобленный взгляд Малфоя старшего. Слишком пассивной была Лестрейндж.       «Беллатрикс под лошадиной дозой транквилизаторов?»       «Моя сестра решила, что мешать снотворное зелье и алкоголь — прекрасная идея. К вечеру стабилизируется.»       Нарцисса спрятала ухмылку за бокалом сока, но Грейнджер успела перехватить её. С ней общались при помощи легилименции? Она задумалась, у всего ли семейства Блэк была дурная привычка лезть в чужую голову. Потому что это порядком надоедало. Пусть она и признавала это удобным.       Поведение Беллатрикс говорило о том, что она расслаблена. И абсолютно не стеснялась демонстрировать наготу под халатом. Такой она нравилась Гермионе куда больше. Не огрызающейся, без лишнего яда и отвратительных манер. Смиренно сидящей рядом и лениво жующей кусочек сыра с виноградом.       Стоп. Нравилась?       Грейнджер тяжело вздохнула, отказываясь это обдумывать. И без того Люциус сверлил её взглядом. Она не знала, что делать. Бежать или попытаться объясниться. Только вот объяснять нечего. Её пригласили, посадили. Какие претензии могут быть к ней? — Вы все тут с ума сошли вслед за этой помешанной? — Я бы попросила не оскорблять никого, мистер Малфой. — Ну нет, Гермиона не будет это терпеть. — Если у вас проблемы с принятием нового уклада, то это целиком и полностью ваша морока. — Не помню, чтобы позволял поганой шавке говорить! — От громкости его голоса болели уши. И голова. Драко вовсе чуть не подпрыгнул на месте. — Не помню, чтобы становилась домашним питомцем и обязалась спрашивать разрешения. — Нужно замолчать. Она вообще не должна была реагировать на это. Но коли её хвостатая тайна известна всем собравшимся, оставалось только отстаивать свои границы. — Ты, поганая дрянная девчонка, забыла своё место? — Мужчина выхватил палочку, направляя сначала на неё, а затем и на свою жену. — Нарцисса, уведи её с глаз долой!       Молниеносное жалящее заклятие прилетело Люциусу прямо в нос, вынуждая того схватиться за лицо. Тишина зазвенела в комнате. Какой-то эльф уронил на пол поднос с посудой, и слышались только его извинения перед хозяевами.       Нарцисса делала вид, что не заинтересована в ситуации, и мирно покачивала в бокале сок словно дорогое вино. Гермиона пребывала в шоке, неосознанно хватаясь за палочку и крепко сжимая её пальцами. Драко пытался, кажется, раствориться в воздухе, потому что всё сильнее и сильнее вжимался в стул спиной.       Только Беллатрикс глупо хихикала. И от этого мурашки табуном покрыли кожу. — Эй, павлин, ты можешь кудахтать на щенка, но не смей повышать голос на мою сестру. В противном случае я оторву твои засохшие яйца и засуну их по самые гланды, чтобы перед тем, как что-то сказать, ты думал о своей потере.       Гермиона скорчилась, наблюдая за тем, как покрасневший Люциус уносится прочь из столовой, громко хлопая дверью.       И это всё? Чтобы заставить его сбежать, нужно просто угрожать? Никаких тёмных заклятий или клятв на крови? Да, Лестрейндж действительно была устрашающей даже в таком состоянии. Хотя тут дело в магических способностях. Она явно не по зубам старшему Малфою. Его в своё время оглушил Гарри два раза подряд, а тут женщина, способная убить невербальным. Сомнительное противостояние.       Ведьма цокнула языком на замечание сестры «не выражаться за столом» и, видимо, нарочно решила ругаться.       Забавно. — Почему этого индюка вообще отпустили? А как же поцелуи дементоров или Азкабан? — Его приговорили к десяти годам домашнего ареста, Белла. — Миссис Малфой театрально вздохнула. — И где справедливость? — Ведьма вскинула руки к потолку, изображая великие муки мира.       Гермиона закатила глаза, всё же усаживаясь обратно. Но чуть отодвинулась и спрятала все потенциально опасные предметы около тарелки Драко, который понимающе качнул головой. Как бы невзначай она осмотрела Беллатрикс, стараясь не опускать взгляд ниже её лица, но проиграла самой себе. Рукав халата чуть задрался, и на чужом предплечье красовался ровный тёмно-фиолетовый след от зубов. Это заставило Гермиону удовлетворённо улыбнуться. — Я предложила тебе свой вариант, ты отказалась. Не строй из себя мученицу. — Она хмыкнула так тихо, что никто не должен был слышать. Однако. — Потому что твой вариант, щеночек, полная херня. Вот так-то.       Ладно, Беллатрикс под непонятным седативным — то, с чем никто не умел и не хотел справляться. Чего только стоили её попытки оскорбить уменьшительно-ласкательными терминами и нецензурная брань в лексиконе. Странно и жутко. В курсе ли Драко, почему к ней обращаются подобным образом? Судя по изучающему взгляду, он догадывался, но явно не понимал, почему они вообще общаются. Тем более так, будто знакомы целую вечность.       Миссис Малфой заинтересованно выпрямилась, отложив столовые приборы. — Что за вариант? — Цисси, можешь, пожалуйста, не разговаривать с ней, ладно? У неё не все дома. — Беллатрикс довольно прищурилась, «незаметным» кивком указывая на девушку справа. — Чья бы корова мычала. — Твоей, питомец, лучше помолчать. — Прекрати так ко мне обращаться, у меня есть имя. — Мне оно не нравится. — Ну что за детское поведение. Она даже нижнюю губу надула. — А мне не нравится твоё, но я же не называю тебя «ведьма», «поганая чистокровка» и прочими эпитетами! — Гермиона вновь добровольно лезла в перепалку, и ей нужно было прекратить это. Во-первых, она нагло врала. Имя женщины было красивым и внушающим. И оно не могло не нравится. Во-вторых, этот спор мог перерасти в драку. — Помнится, ты назвала меня «полоумным шилом в заднице». Буквально вчера.       Беллатрикс явно наслаждалась этим. Чего только стоила её хитрая ухмылка, заставившая гриффиндорку пристыженно опустить голову.       Справедливое замечание. Но в свою защиту, она отметила, что это вырвалось спонтанно и в весьма накалённой обстановке. У Гермионы вошло в привычку огрызаться и защищаться. Новая позиция внутреннего существа предельно простая: либо ты, либо тебя. И не важно, кто оппонент. — Можете прекратить этот нездоровый флирт и объяснить мне, что происходит? — Нарцисса, потерявшая какое-либо терпение, закатила глаза.       Гермиона подавилась, чуть не опрокинув стакан воды на колени. Беллатрикс брезгливо сморщилась, уставившись на хозяйку дома, будто эти слова вызвали у неё боль и тошноту одновременно. — Фу, Цисси, оставь свои фантазии для сынишки и меня в них не впутывай. В особенности с этой грязной девкой. — Дорогой, покажи мисс Грейнджер наш сад или свою лабораторию. Уверена, ей придётся по душе. — Нарцисса окинула сестру таким взглядом, что любой другой мог замёрзнуть на месте.       Малфой неуверенно кивнул и встал. Гермиона последовала его примеру, с трудом удержавшись от того, чтобы не показать средний палец Лестрейндж. Какой же раздражающей она могла быть. Мирно спорить в одно мгновение, довольно резко оскорблять в другое. По большей части, Гермиона была ей благодарна, потому что комментарий миссис Малфой поверг в шок. И если бы Беллатрикс не пустилась во все тяжкие язвительности, кто знает, как она бы отреагировала.       У Гермионы не было обширных знаний в области романтики и личных отношений, но она точно могла отличить флирт от обычной перепалки. По крайней мере, с Роном она чётко видела границы и не стеснялась их переступать годом ранее. Правда тогда и времени на обдумывание всех их фразочек не было. Они несли полную чушь и довольствовались этим, потому что думали, что скоро умрут.       Но чтобы она флиртовала с Беллатрикс, а та в ответ? Это ж как мир-то должен перевернуться. Солнце должно взойти на западе, а сесть на востоке, и это минимальное изменение, при котором Грейнджер согласится поверить в слова Нарциссы.       Чувства Лестрейндж были видны невооружённым взглядом. Холодная ненависть и глубокая неприязнь. Она всегда старалась сделать больно. Словом или жестом. Или заклинанием. И постоянно использовала оскорбления. Ну, и пыталась убить, если оказывалась в уязвимом положении.       Гермиона привыкла, но не перестала ощущать болезненное покалывание внутри. Она не понимала ведьму, не отвечала взаимностью на её ненависть. Скорее злостью или яростью. И очень хотела узнать, что скрывалось там, глубоко внутри гнилого естества. Была ли Беллатрикс под «транквилизаторами» настоящей? Возможно. А возможно, и нет.       Она тяжело вздохнула, осматривая сад, в который её привёл Малфой. Живописная зелёная картина перед глазами. Под деревом гулял павлин-альбинос, чуть поодаль журчал фонтан. Брызги воды, преломляя солнечные лучи, создавали свой радужный спектр. Недалеко стояла беседка, стены которой обвили виноградные лозы, создавая какой-то немыслимый рисунок.       Сад расстилался на далёкие мили, сменялся лесным массивом, ограждённым всё той же кованной оградой. Столько земли для трёх человек. Должно быть, одиноко гулять здесь без кого-либо рядом. Да и жить в огромном поместье, разбежавшись в разные части дома, как-то меланхолично. Она бы не смогла.       Её родной дом имел два этажа и малое количество комнат. Без огромных резных лестниц, столовых. Небольшая кухня с обеденной зоной в виде стола и нескольких стульев. Гостиная, в которой часто сидел отец и смотрел футбол. Мама на него иногда в шутку ругалась за громкие вскрики. Их спальня была первой, если подняться наверх. Затем пустующая комната для гостей и детская комната, в которой всё было совсем не детским.       Большой письменный стол у окна, множество книжных полок, полностью заставленных самой разнообразной литературой. Монотонные обои цвета спелого баклажана и небольшая постель. Никаких игрушек, кукол. Только раскраски или энциклопедии.       Гермиона сжала зубы от боли в сердце. Ей не хотелось это вспоминать. Того места больше нет. И люди, которые когда-то были самыми родными и любимыми, более её не помнят. Она думала оставить всё, как есть. Не искать родителей, не возвращать им память. На самом деле в этом был смысл. Они едва её знали.       За всё время обучения в Хогвартсе, если сложить все каникулы, она была дома года два. Её родители не видели, как она взрослела, не знали, что творилось в её жизни, потому что она отказывалась посвящать их в это. Лишнее беспокойство им было ни к чему. Мать и так сильно переживала, отправляя ребёнка в далёкую школу волшебства. Но и мама, и отец гордились тем, что она владеет магией. — Грейнджер? — М? — Гермиона сунула руки в карманы брюк, встречаясь взглядом с парнем. — Что? — Как ты справляешься с ненавистью? — Вопрос глупый. Я не сталкивалась с ней, потому что никто не знает, кем я являюсь. Если ты хотел узнать, как справляться тебе… — Она помолчала, подбирая слова, — Не думай об этом. Всё временно. Думаю, когда-нибудь люди поймут, что отсутствие выбора заводит многих в яму. — У меня был выбор. — Грубый тон и резкое высказывание. — Но позволили ли тебе его сделать самостоятельно?       Драко резко усмехнулся, останавливаясь около небольшой резной лавки. Они вдвоём на почтительном расстоянии друг от друга приземлились на неё, рассматривая небо. — Ты ненавидишь меня?       Гермиона перестала ненавидеть Лестрейндж, чего уж говорить про бывшего сокурсника. Слишком гордый для признания своих ошибок вслух, но достаточно мудрый для их принятия. Она не испытывала к нему ничего, кроме сочувствия.       Она пожала плечами. — Нет. А должна? — Ты мне скажи. — Рон был недоволен тем, что Гарри повлиял на решение суда. Он продолжает поливать грязью тебя, миссис Малфой и Беллатрикс. И я должна бы делать то же самое. Но если бы я делала то, что должна, то сидела бы в клетке, а твоя тётя давно бы поцеловалась с дементором. Я устала, Малфой. От обязательств, негатива. Думаю, мы все хотим просто жить дальше, забыв об ужасах прошлого. — У тебя получается забыть? — Тихий голос и тяжёлый взгляд пригвоздили её к месту. — Иногда мне кажется, да. Но потом я с криками просыпаюсь посреди ночи и понимаю, что это не так.       Как легко, оказывается, разговаривать с кем-то, кого ты толком не знаешь. Открываться такому человеку — лучшее чувство в мире. Гермиона не боялась осуждения или несогласия и просто изливала то, что накопилось в душе. Малфой не спросит лишнего и не станет предлагать помощь. А ещё он, вероятно, прекрасно её понимал.       Грейнджер пересмотрела своё отношение к парню. Они оба были достаточно травмированы для того, чтобы прийти к консенсусу. В каком-то смысле и она, и Драко значительно отличались от остальных, а потому очередное негласное перемирие с тем, кто являлся врагом всего год назад, не стало чем-то неожиданным. Конечно, до дружбы далеко, но они хотя бы могли сидеть рядом, не выплёвывая оскорбления. — Тебя укусил Сивый? — Заметил, да? — Подставляя лицо под лёгкое дуновение ветра, Грейнджер думала не соврать ли. Но смысла не было. — Удивительно, как легко у вашей семьи получается узнавать о моих хвостатых секретах. — Мне сказала мама, когда вчера попросила не провоцировать тебя на агрессию. — Парень хрипло усмехнулся, — К тому же ты не особо-то и скрываешь свои особенности. — Да ну брось, Малфой. Рон и Гарри ничего не знают. А я жила с ними почти неделю. С Джинни вовсе всё лето торчала в Хогвартсе, она тоже ни сном, ни духом. — Твои идиотские друзья обладают талантом игнорировать многие факты. Даже самые бросающиеся в глаза.       С этим она спорить не могла, но и соглашаться не стала. — Почему ты им не рассказала? Я думал, у вас нет друг от друга никаких тайн. — Драко, скажи мне первую мысль, пришедшую тебе в голову, когда ты узнал, что я — оборотень? — Весьма нечестно отвечать вопросом на вопрос. Но Гермиона плюнула на это, уставившись на растерянного парня.       Она впервые назвала его по имени. Неудивительно, что он притих, обдумывая вопрос. Или же он придумывал правдоподобную ложь. Но стоило Гермионе красноречиво хмыкнуть, Драко уверенно мотнул головой. — Я подумал о том, что тебе крупно не повезло. — Мягко сказано.       Она усмехнулась выражению Малфоя. Потому что её первой мыслью было: «лучше бы я умерла». Она поспешила отделаться от этих воспоминаний. Сейчас всё наладилось, и волк внутри на самом деле помогал ей. Слух, обоняние, скорость реакции теперь не приносили неприятных ощущений. Наоборот, позволяли чувствовать преимущество, крайне редкое в её жизни.       Конечно, иногда не представлялось возможным контролировать всё, что лезет наружу, будь то эмоции или слова. В особенности, агрессия. Гермиона смирилась с этим, но не привыкла. А ещё не научилась правильно реагировать на удивлённые или обиженные выражения лиц собеседников, поэтому зачастую отворачивалась и делала вид, что её здесь нет. Только с Гарри не получалось.       Малфой сгорбился, уперев локти в колени. Он явно проигнорировал её небольшой выпад из реальности. — Ты когда-нибудь думала о том, что мы будем вот так сидеть и общаться, будто не было всех этих лет? — Честно? Нет. После того, как твоя взбалмошная тётка ворвалась в мою жизнь, разбрасываясь круциатусами направо и налево, я вообще ни о чём не думала. — Тихий смешок, спокойный тон, — Только о том, как сделать ей больно и где переждать полнолуние. — Ты не боишься этого? Ну… — Малфой промолчал, не зная, как назвать то, что Гермиона предпочитала называть ипостасью. Его не слишком удивило заявление о пыточном заклятии. — Себя? — Она заметила неуверенный кивок и вздохнула, — По первости до безумия боялась. Мне было страшно оставаться с друзьями, я всячески избегала контактов и прикосновений, потому что мне казалось, что всем всё понятно. Сейчас я более спокойно к этому отношусь. От волка внутри уже не избавиться, так что остаётся только жить с ним в мире да гармонии. — Почему Беллатрикс тебя не убила? — Драко был мастером вопросов. Метко бил в цель и даже не подозревал об этом.       Гермиона хотела бы ответить «потому что должна мне за свою задницу», но это ложь. Беллатрикс могла убить её столько раз ещё до того, как она начала покрывать её. Но не делала этого.       Вчерашнее покушение она проигнорировала. Обе хороши. — Не знаю. Может, ей нужен был кто-то, на ком можно отыграться?       «Или кто-то, кто сможет её спасти».       Драко согласился на вероятность первого исхода и повёл Гермиону прочь из сада.

***

      Прогулка с Драко закончилась только под вечер. После небольших откровений они в основном молчали, и Гермиона потратила пол дня, рассматривая владения Малфоев. Самым приятным было отсутствие встреч с Люциусом и Беллатрикс. Но стоило линии горизонта окраситься в оранжевый цвет, она собралась обратно. Её никто не выгонял, Нарцисса настаивала на том, чтобы она задержалась подольше.       Но Гермиона была неумолима в своём желании вернуться в дом на площади Гриммо. Атмосфера здесь была не та. Казалось, любое неосторожное действие могло активировать бомбу. Она переоделась в свою чистую, свежевыглаженную одежду и остановилась перед камином в ненавистной комнате. Здесь она всегда ощущала себя слабой и безвольной. Болезненные воспоминания.       Она попрощалась с Драко и миссис Малфой несколько минут назад, и сейчас упрямо думала, стоило ли ей делать то же самое с Беллатрикс. Если верить словам её сестры, она должна была вернуться в своё прежнее состояние и теперь могла быть агрессивной и опасной. Гермиона не хотела вновь подвергаться её больным фантазиям. Она до сих пор не могла простить ведьму за все истязания. С одной стороны, она понимала, правда. Влияние семьи, Тёмного лорда и Азкабана могло запросто убить человечность. Но с другой, спихивать всю вину на других, оправдывая её, — глупо.       Как Лестрейндж вообще смела требовать свободы? Столько крови на её руках, столько злодеяний. Она должна научиться нести ответственность за свои поступки, какими бы ужасными они не были. Ну, Беллатрикс не отнекивалась от преступлений, это уже что-то да значило. Если бы она смогла хотя бы попытаться искупить свои грехи, попросить прощения…       Не то чтобы Гермиона ждала извинений, но в тайне истинно надеялась их услышать. Она тяжело вздохнула, прекрасно понимая абсурд данного желания. Бывшая Пожирательница никогда не опустится до подобного. Гриффиндорка поняла, что порядком задержалась за всеми размышлениями, поэтому схватила горстку летучего пороха и замахнулась им в сторону дров, да так и замерла. — Уже уходишь, грязнокровка?       Ну почему всегда так? У некоторых народов даже были поговорки на такой случай. Вспомни о ком-то, он тут же появится. И Гермиона не хотела, чтобы этот кто-то явился. Однако ведьма, посетившая её мысли, стояла в дверях комнаты, вальяжно облокотившись плечом о косяк. — Не попрощаешься? — Боюсь, чем больше раз мы с тобой прощаемся, тем чаще встречаемся. Хочу проверить, сработает ли мой план, исключающий прощание и внезапную встречу. — Грейнджер отступила от камина, поворачиваясь к женщине лицом. Удивительно, что она не услышала её шагов. — Зачем ты здесь? — Хочу убедиться, что ты не отправишься к рыжему выводку жаловаться на меня. — Ты всё ещё не веришь, что я не собираюсь тебя выдавать? — С какой стати мне тебе верить, питомец? — Низкий смех Лестрейндж разнёсся по помещению, эхом ударясь о стены.       Гермиона с трудом проглотила свои комментарии. Нет, наступать на эти грабли она больше не будет. — Ладно. Согласна, глупое предположение. Негоже чистокровным ведьмам доверять грязнокровкам. — Дошло наконец? — Если ты планируешь меня оскорблять, то я, пожалуй, пойду.       Беллатрикс достаточно быстро приблизилась на расстояние трёх шагов. Сложила руки на груди и недовольно сдула мешающийся локон с лица. Её вид выражал полное несогласие и страдание. И как неудивительно от неё пахло огневиски. Бытовой алкоголизм или попытка забыться?       Гермиона решила, что это не её дело. Она почти собралась уйти, как услышала глубокий голос и шокировано уставилась на ведьму. — Сивый всегда мечтал собрать армию оборотней и отвоевать право быть частью общества. Или завоевать его, мне без разницы. Его основная мысль: кусать и ломать под себя молодняк. Поэтому пропадают дети. Вполне вероятно, эти недозрелые щенки ещё живы. Ну, большая их часть. — Могут ли с ним быть другие Пожиратели? — Гермиона не верила своим ушам. Беллатрикс буквально рассказала всё, о чем её просили. И без идиотских условий. Будет неудивительным падение метеорита на голову завтрашним днём.       Но женщина тут же озлобленно усмехнулась, наставив на неё палочку. — Пойди да спроси их, псина, я для тебя что, ходячая энциклопедия? Ты теперь по гроб жизни мне обязана за моё великодушие!       Грейнджер улыбнулась столь сильному заявлению. Женщина на три десятка лет старше, так что по сути являлась бесценным кладезем знаний и опыта. Она знакома с тёмной магией, прекрасно сражалась и, что не мало важно, обучила племянника окклюменции. Если бы не её натура, она могла стать выдающимся преподавателем по Защите от Тёмных Искусств.       Гермиона представила, как все ученики бы возненавидели этот предмет из-за огромного количества домашнего задания и вечно недовольного профессора, способного одним взмахом палочки превратить их в червей. Да, Беллатрикс бы идеально вписалась. ЗоТИ знал бы каждый чисто из страха перед ней.       Прекрасные фантазии быстро улетучились, стоило Грейнджер ощутить пульсацию в области лба. Она тут же отвернулась, разрывая зрительный контакт с ведьмой и недовольно хмурясь. Глупая привычка лезть в чужую голову непременно аукнется Лестрейндж, когда та наткнётся на из ряда вон выходящие вещи. Она вздохнула, отступая на безопасное расстояние, поближе к камину. — Спасибо. — Надо же, голос не дрогнул. — Можешь поблагодарить Цисси. Если бы не она, я всё же завершила бы начатое и прирезала тебя как свинью. — Беллатрикс язвительно фыркнула, перебирая пальцами по палочке.       Сейчас Лестрейндж была одета в чёрное как смоль платье в пол. Судя по высоте её плеч и взгляду глаза в глаза, она была на довольно внушительных каблуках. Извечный корсет плотно обтягивал её фигуру, грудь чуть ли не вываливалась из лифа. И ведь она не стеснялась демонстрировать свои достоинства. Завидная самоуверенность.       Гермиона готова была на месте провалиться, лишь бы не лицезреть это. Не хватало шальных комментариев и упрёков. Её щёки ощутимо покраснели. Нет, она не собиралась это обдумывать. И вступать в дискуссию по поводу вероятности собственной смерти тоже. Потому что знала, что её опять провоцируют. А вот с какой целью, сказать не могла. Ей только предстояло найти корень уравнения, под названием Беллатрикс Лестрейндж.       Тишина, нарушаемая дыханием и биением их сердец, затянулась. Грейнджер не могла придумать, что делать дальше и как правильно разойтись, а Беллатрикс смотрела на неё несколько отрешённо. Её взгляд, вязкий и обжигающий, будто что-то искал в чертах девушки. Комната погрузилась в странную атмосферу. Не совсем неприятную, но и не комфортную.       Ведьма сделала глубокий вдох и покрепче перехватила палочку. Гермиона, остро среагировав на подобные жесты, почти дотянулась до своей, но не успела. Хриплый голос женщины ударил по чувствительному слуху, поставив в тупик. — Что ты сделала?       Гермиона нахмурилась, не понимая вопрос и его связь с происходящим. — О чём ты? — Ты сказала, что среди нас нет невинных. Что ты сделала, грязнокровка? Неужели замарала свои ручки? — Беллатрикс прищурилась, из-за чего стала выглядеть более раздражённой. — Или ты солгала, чтобы запудрить мне мозги? — Я не использовала непростительное, Беллатрикс, если ты об этом. Но лучше б уж было оно, чем то, что повлекло за собой обычное Редукто.       Пришлось хорошо всё обдумать. Грейнджер не могла уйти, оставив ведьму без ответа, но и раскрывать свои секреты не хотела. Вчерашние слова — абсолютная правда. То, что происходило во время войны, она стремилась забыть как страшный сон, затолкать в ту часть мозга, где покоились все травмирующие события, и больше никогда к этому не возвращаться. Шли ожесточённые бои, всё рушилось, а люди убивали друг друга без задней мысли лишь потому, что находились по другую сторону. И Гермиона не исключение.       Она шумно сглотнула, с трудом избавившись от кома в горле. В груди образовалась странная пустота, и зверь болезненно царапнул сознание. Была не была. — Мы убегали от егерей. Петляли, отбивались, бежали сломя голову, но так и не смогли оторваться. Меня отрезали от мальчиков, — Грейнджер поджала губы, — Неделю шёл сильный дождь, земля превратилась в непонятное месиво. Ноги вязли в грязи, и силы слишком быстро заканчивались.       Беллатрикс странно молчала. Не комментировала, ничего не уточняла, всего лишь внимательно слушала. — Их было двое. Они гнали меня до тех пор, пока не завели в тупик. Перед лицом и справа — горы, слева — обрыв, а позади — два идиота, не брезговавшие непростительными. Я не знала, придут ли Гарри и Рон на помощь, живы ли они вообще. Когда началась схватка, я была уверена, что проиграю. В конце концов, я всегда была заучкой, а не мастером дуэлей. — Гермиона грустно усмехнулась, заметив, как поморщилась на последнее высказывание Лестрейндж, — Моё заклинание отпарировали, отправив его в сторону склона. Это спровоцировало оползень. Егерей снесло, практически, сразу, и больше я их не видела. — И как тебя не задело? — Я находилась в своеобразном углублении горы, где была твёрдая порода. Мне оставалось только дождаться полного схода почвы и уйти.       У каждого, кто принимал участие в боевых действиях, за плечами был счётчик жертв. Грейнджер не гордилась этим, но таковы были правила. Она выдохнула, только сейчас осознав, что почти не дышала. На самом деле она ожидала насмешки, издевательства, однако женщина её удивила своим относительным спокойствием. — То есть ты считаешь, что виновата в смерти этих подонков? — Да, Беллатрикс. Я виновата. Моё заклинание повлекло за собой стихийное явление, в результате которого погибли люди. — М-да, ты, действительно, тупоголовая. Эти подонки могли убить тебя, не задумываясь, а ты умудряешься заниматься самобичеванием. Поразительный идиотизм.       Гермиона фыркнула данному заявлению. То, что с ней происходило, сложно назвать самобичеванием. Она прекрасно понимала, что не должна жалеть егерей хотя бы по озвученной Беллатрикс причине. Но это не отменяло того факта, что она никогда не хотела становиться убийцей. После случившегося она долго не могла спать, потому что перед глазами то и дело появлялись изуродованные оползнем тела. И ведь кошмары не самое страшное, через что пришлось пройти.       Зачастую Грейнджер испытывала сильнейшие галлюцинации. Ей казалось, что кто-то следил за ней, а когда она поворачивалась в сторону предполагаемого взгляда, натыкалась на помутнения и неясные образы погибших егерей. Переломанные мужчины с кусками облезлой плоти тянули к ней свои кривые конечности, пытаясь то ли задушить, то ли схватить. Именно поэтому случившееся в Мэноре после несколько разгрузило нервную систему. Пытки Лестрейндж стали сомнительной панацеей для истерзанного рассудка.       Потому что переживать физическую боль гораздо проще, нежели ментальную. Первую можно заглушить зельями и таблетками, а от второй избавиться, практически, невозможно.       Морок Пожирательницы переносить было куда легче, чем преследование погибших в результате борьбы. Вот и ещё одна причина, по которой Гермиона не хотела видеть Беллатрикс мёртвой. Та спасла её от помешательства.       «Да, и снабдила шрамом и разбитой самооценкой».       Она покачала головой, не желая обдумывать все свои проблемы и причинные связи. Не в данной компании и не сейчас. Грейнджер медленно выпрямилась и уверенно развернулась в сторону камина. — До встречи, Беллатрикс. — Она с размаха кинула летучий порох под ноги, называя адрес. — Фамильный дом Блэков.       Беллатрикс наклонила голову и задумчиво проследила за тем, как девушка исчезает в зелёном всполохе огня. — До встречи, щеночек…