Shapeshift

Ни отчаянья, ни стыда Ни теперь, ни потом, ни тогда. Анна Ахматова

***

      Когда Гермиона вышла из кабинета директора, на языке крутился лишь один вопрос.       Сколько ещё сюрпризов ждать?       Нападение было странным и непонятным. Она надеялась, что это не повторится. Думала, что кто-то не смог позволить себе аконитовое зелье и не ушёл далеко от поселений. Но как объяснить волнения в Министерстве магии? И стоит ли теперь искать надёжное укрытие для собственного превращения?       Ответ был положительным. Если МакГонагалл попросила быть более осторожной, то можно понять, что дело серьёзное. К оборотнями и так относились как к прокажённым. Она не знала подробностей произошедшего, но была уверена, что исчезновение людей послужит новой искрой для тлеющей ненависти.       И ведь ладно, если б эта ненависть была направлена на одного конкретного волка — Сивого. Так нет, почему-то под раздачу попали и другие представители вида, не виноватые. Требовать идеального поведения от тех, кто контролировать себя не может, верх несправедливости. И никто из выше стоящих не планировал суетиться для улучшения жизни больных ликантропией.       Цены на ингредиенты завышенные, на само зелье и вовсе, наверное, баснословные. Никаких специальных учреждений, направленных на сдерживание индивида в полнолуние. И, самое главное, никаких социальных льгот и прав. А для полноты комплекта: группа отлова.       Хотелось как-то поменять эти нездоровые отношения к оборотням. Хотя что она могла сделать, даже будучи героем войны? Та самая идеология о чистоте крови до сих пор полыхала среди волшебников.       А самую ярую последовательницу этого движения Грейнджер без зазрений совести уберегла от обнаружения и правосудия.       Она вздохнула, стараясь абстрагироваться от этих мыслей. Её цель найти Луну, а не обдумывать возможную карьеру в отделе регулирования магических популяций и контроля над ними.       Однако Лавгуд нигде не было. Гермиона обошла весь замок, опросила всех, кто мог видеть подругу, но без толку. Все, как один, говорили, что блондинка отправилась повидаться с отцом или опять решила поселиться с фестралами. Но ведь Луна бы предупредила о своём отъезде или желании навестить каких-либо магических тварей. Мерзкое предчувствие отдавало холодом.       Гермиона надеялась, что ей кажется. Полумна часто пропадала в неизвестном направлении, гуляла там, где никто и никогда не стал бы, а после неожиданно появлялась на завтраке. Да и стоило учесть, что она, возможно, избегала Грейнджер. Это помогло ненадолго успокоиться.       Ночь была ужасно длинной. Стоило солнцу спрятаться за линией горизонта, как все волнения с утроенной силой накинулись на неё. Спать не хотелось совершенно. Адреналин и непонимание собственного чутья будоражили сознание и разгоняли кровь по мышцам. Гермиона походила на сжатую пружину. Что-то явно было не так.       Она вскакивала каждые пятнадцать минут, подходила к двери и собиралась ринуться на поиски, но в последний момент отговаривала себя. Ничего страшного не произошло. Терпение и только терпение. Утром всё встанет на свои места.       Но на завтраке Луны не было. Как и аппетита. Хотя жареный бекон очень соблазнительно лежал перед глазами. Гермиона поймала себя на мысли, что мясо стало каким-то плодом искушения. Будет не удивительно, если она когда-нибудь начнёт выполнять команды за стейк.       На стол рядом с тарелкой шлёпнулся распечатанный конверт с двумя выглядывающими листками. И через секунды на лавочку уселась Джинни. Сонная и недовольная. — Утро, Миона. — И тебе того же.       И только она собиралась встать, как Уизли начала что-то бурчать про парней, подруг и «сраных пожирателей». — Если ты не выспалась, то зачем пришла на завтрак? — За тем, что меня поднял Эрл, кинув в лицо письмо от Гарри. Тебе стоит на это взглянуть, — Рыжая потянулась к любимым круассанам, — Никогда больше не буду спать с открытым окном.       Гермиона настороженно вытащила письмо и самую обычную фотографию. Какого?.. Сок сразу попал не в то горло, из-за чего она закашлялась, судорожно вцепившись в снимок.       На застывшем изображении был виден отпечаток когтей. Четыре глубокие борозды пересекали камень под странным углом, будто обладатель смертельного маникюра прыгал на скалу. Внутри всё похолодело. Пришла очередь письма. Знакомый почерк Гарри открыл глаза на то, как сильно она по нему скучала и как нагло это игнорировала.       «Джинни,       Привет. Знаю, что рано для писем, но ситуация срочная. Пожалуйста, передай это Гермионе».       Гермиона перевернула листок, и на обратной стороне оказалось продолжение.       «Миона,       Ты и представить не можешь, как я соскучился по тебе. Всего два месяца, а такое чувство, будто не виделись несколько лет. Прости, что пишу это, но ты должна знать. На деревню Бибери напали оборотни. Нескольких детей утащили, и мы понятия не имеем, где они и что с ними. Помимо прочего в лесу Дина нашли следы, в конверте лежит их фотография. В следующее полнолуние там будет облава. А Запретный лес ещё раз прочешут в поисках следов Лестрейндж, слишком много подозрительных сообщений. Я прошу тебя и других не покидать Хогвартс ночью, потому что был дан приказ «бить всё, что движется». Мне это не нравится. Я знаю, что ты способна дать фору всем нам, но не рискуй зазря. И пока я пытаюсь выяснить, что происходит, будь осторожна. Пожалуйста. С любовью,       Ваш Гарри.»       Ещё одна просьба об осторожности. Мерлина ради, когда всё это закончится? На фотографии были её следы, это точно. Более никого, кто мог оставить такой автограф, в том лесу не было.       Она тяжело вздохнула, осматривая Джинни. Не к добру это всё. Мракоборцы сюда явятся и опять мнимое спокойствие будет разрушено. Ох, она надеялась, что всех, кто доносил на Беллатрикс, схватит какая-нибудь горячка. Нельзя же оставить человека в покое, когда тот оставляет в покое вас. — Гермиона? — Я думаю. — Я вижу. Не могла бы ты думать менее напряжённо, на нас уже половина зала косится. — Джиневра пожала плечами и мягко пихнула её. — Что мы будем с этим делать? — Предположительно, ничего. Гарри попросил не высовываться. Думаю, он не сильно обрадуется, если мы полезем на рожон. К тому же что мы можем сделать? — Помочь в поисках? — Нет. — Ответ вышел слишком резким. — Ты не хочешь, чтобы эта сумасшедшая понесла наказание за свои дела? Это же правосудие! — Её без суда приговорили к поцелую дементора. Это не правосудие, Джинни, а глупая попытка отомстить. Если б выносящий вердикт задумался о значении слова «правосудие», то понял, что убийство — не есть справедливость. Где независимые судьи с присущей им беспристрастностью? Никакого соблюдения правил! И чем тогда мы отличаемся от неё или Волан-де-Морта? — Я не буду с тобой спорить, зануда. Это всё равно, что пустить кентавра в огород. Хотя мне и интересно, почему ты её защищаешь.       Самой бы знать.       Она покачала головой, давая понять, что комментировать это не будет. И без того есть, над чем подумать. Подруга хмыкнула, переводя тему. — Кстати, ты не видела Луну?       О, боже. Только не это. Холодная капелька пота скатилась вдоль позвоночника, а волоски на затылке встали дыбом.       Джинни прищурилась, замечая её напряжение. Ну, конечно. Если б кто-то рядом вдруг застыл словно каменное изваяние, любой бы заметил. — Мы договорились вчера вечером встретиться, но я так её и не дождалась. И в комнату, вроде, не возвращалась. Как думаешь, она опять замозгошмыгалась или просто забыла? — Чёрт.       О, очень красноречиво и выразительно. Уизли молча уставилась на неё, стараясь удержаться на лавочке и не грохнуться от шока. Казалось, что последняя нервная клетка с резким щелчком лопнула. Руки задрожали, а мысли в голове закрутились в такой водоворот, что была велика вероятность сердечного приступа от паники. — Джинни, беги к МакГонагалл. Скажи, что Луна пропала. — Пропала? — Её никто не видел со вчерашнего дня. Или позавчерашнего. Да без разницы, просто иди и скажи, что она исчезла!       Подруга побледнела и не стала спорить и спрашивать. Она быстро поднялась и убежала в сторону кабинета директора.       А Гермиона в ужасе помчалась в комнату Лавгуд. Там должно быть хоть что-то, что поможет в поисках.

***

      Благослови Мерлин ту женщину, которая родила Минерву МакГонагалл. Потому что директор была единственным человеком, не поддавшимся панике. Она строго настрого запретила поднимать шум и говорить хоть кому-нибудь о возможных проблемах. В итоге поисковая группа состояла из четырёх человек.       Пока директор отслеживала все перемещения на территории школы, Джинни с Невиллом оббежали весь замок два раза. И, не сдаваясь, нацелились на третий.       Грейнджер отказывалась в этом участвовать. Какой смысл, если вчера не было никаких следов? Она уверенно устраивала погром в комнате Луны. Перерыла все её книги, записи и многочисленные рисунки. Выгребла всю одежду из шкафа и от нервов сломала тумбу при открывании ящичка. Ей простительно.       Так она и стояла посреди этого хаоса. Будто ураган прошёлся.       Тут не было ничего. Абсолютная пустота. Только запах мандаринов и чеснока, пара подозрительных изображений мохнатого нечто и хрустальный шар. Зачем он ей? Неужели и в правду предсказывает будущее? Тогда почему не предсказала своё исчезновение, ну право.       Никаких подсказок и каких-либо зацепок. Невозможно было предположить, куда делась Лавгуд. Не могли же её похитить прямо из Хогвартса. Это бессмысленно. Что оставалось? Чтобы прочесать окрестности школы, потребуется не один десяток человек и двузначное количество часов.       У Полумны могло не быть этого времени.       Гермиона с шумом втянула воздух носом. Вариантов нет. Пока есть возможность использовать свои преимущества, она будет это делать. Навряд ли, конечно, запах мог сохраниться, прошёл ведь день. Но попытка не пытка.       Странное сочетание ароматов в комнате было интенсивным, назойливым. Но стоило выйти в коридор и зажмуриться, как в темноте перед глазами стала прорисовываться нить цвета индиго. Непонятная, странная. Что вообще это было? Грейнджер не знала, но объяснить попыталась. Либо у неё от напряжения поплыл мозг, либо то было визуализацией запахов.       Она с трудом подавила удивлённый вздох. Чем сильнее Гермиона привязывалась к своему естеству, тем интереснее становилось. Каждый месяц что-то новое. Звериная часть толкала вперёд, призрачным урчанием просила довериться. Никаких резких порывов, помутнений. Подозрительная гармония. Она поддалась на уговоры. Петляя между лестниц из одного крыла в другое и покидая замок, Грейнджер остановилась около хижины Хагрида. Дальше был только Запретный лес со своей зловещей аурой.       Клык, выпрыгнувший из небольшого огорода, тихо гавкнул. Он выглядел напуганным и постоянно косился на чащу. Пытался отговорить или наоборот что-то рассказать?       Гермиона сделала пару шагов к границе леса и обернулась. За ней никто не пошёл. Последний раз, когда пёс оставил её, произошла крайне неприятная встреча с акромантулами. Сейчас палочка находилась за поясом джинс, бояться нечего. Если выпрыгнет шальной паук, она отыграется на нём за грехи его сородичей.       Кивнув самой себе, она двинулась вперёд почти бегом. Отсутствие звуков напрягало. Лишь тихое колыхание листвы и далёкое ржание единорогов или кентавров. Ну, сейчас она являлась собой, так что внезапной стрелы не ждала.       Тело двигалось само. Она успевала лишь замечать изменения в пейзажах. Деревья становились всё больше и выше. Свет тускнел, и тропинка, по которой ходил лесничий, исчезла из поля зрения. Незнакомый пологий рельеф, редкие ямы различных размеров. Гермиона остановилась посреди неизвестности, не понимая, куда её занесло.       Она, определённо, находилась там, где не должен находиться любой здравомыслящий человек. Кроны над головой были настолько высокими и густыми, что солнце едва пробивалось сквозь преграду. Полумрак, расслаивающийся в пространстве звук собственного дыхания. Стало неуютно. Мышцы напряглись до предела, но никого не было видно.       Покалывание между лопаток заставило поёжиться. Вязкое ощущение неминуемой анархии и тотальной трагедии окутало с головы до ног. Такой резкий и могильный холод появлялся, когда на неё смотрели. Пристально и тяжело.       Раздвоившийся в ушах стук сердца дал ответ на вопрос. Гермиона обернулась с невероятной скоростью, хватаясь за рукоять палочки. Прошло несколько секунд, пока она пыталась сфокусироваться на тёмной тени среди деревьев. А потом. — Бомбарда Максима! — Протего!       Белая вспышка разбилась о щит, и Гермиона едва устояла на ногах. Виноградная лоза жалобно заискрила в ладони, а запястье пронзило жгучей болью, будто кости вывернуло в обратную сторону. Сила запущенного заклинания ужасала и впечатляла.       Она неуверенно встретила чёрный неистовый взгляд. Бледное лицо исказила гримаса великих душевных страданий. Беллатрикс, мать её, Лестрейндж стояла напротив. Опять. Всё такая же внезапная и взбалмошная. — Скажи мне, почему, куда бы я не пошла, ТЫ всегда оказываешься там же?! В чём твоя проблема? — Знакомый крик резанул по ушам, — Может, псина признала меня своим хозяином и теперь самоотверженно преследует? Омерзительно!       Хозяином? О… о.       Гермиона смутилась ощутив, как загорелись щёки. Ну это уже ни в какие ворота. Что за бред несла эта женщина? Обязательно открывать рот и посвящать всех в свои больные фантазии?       Не важно. Гриффиндорка помотала головой, отказываясь от словесной баталии. Если не вестись на провокации и держать в узде свои комментарии, всё пройдёт хорошо. Особа перед ней могла завестись с пол оборота спонтанно, так что Грейнджер твёрдо решила вести себя как можно более осторожно. Один раз их мнимый пацифизм чуть не полетел в тартарары. — Простая случайность. Многократно повторяющаяся случайность. — Плевать. Ты ужасна. Прими, что такая беспородная шавка мне не нужна! Можешь бежать обратно в ту дыру, из которой вылезла. — Женщина подпрыгивала на месте от перенапряжения. — После того, как ты облапала меня своими грязными ручонками, начала чесаться голова. Признавайся, заразила меня своими блохами?       Гермиона сжала зубы, глотая обиду. Беспородная? Облапала? Если её родители маглы, это не значит, что её можно так называть. С грязнокровкой смириться можно, но с данным эпитетом навряд ли. Да и в каком месте она её облапала? Подумаешь, схватила за горло. Она медленно подняла взгляд и осмотрела ведьму. Синяки с их последней встречи всё ещё сходили, ведь на тонкой шее виднелись пожелтевшие отпечатки её ладони.       Сознание услужливо предоставило картину того, как Беллатрикс подозрительно восседала на теле Гермионы в Малфой-мэноре. И плевать, что ради запугивания и пыток. Сам факт тесного физического контакта был на лицо. Но она тогда ни слова не сказала.       Что с этой женщиной не так? Удивительная способность искажать факты и при этом выглядеть глубоко оскорблённой вызывала у Гермионы негодование. Она в который раз признала, что Лестрейндж — исчадие ада. — Мерлина ради, вы себя-то сами слышите? — Депульсо! — Протего!       Она с трудом сдержала крик. Парировать во второй раз было фатальной ошибкой. Ведущая рука стала неметь от силы, которую приходилось прилагать, чтобы удержать на месте заклинание щита. Грейнджер не знала, что ей делать. На неё совершенно необоснованно набрасывались, хотя она просто оказалась не в том месте не в то время. Уже в третий раз.       Нужно что-то решать. Главной целью была Луна, а не эта сбрендившая. Тем более в дуэли у Гермионы не было шансов. Она отразила всего два безобидных заклинания, а уже чувствовала усталость.       Но Беллатрикс прервала все размышления, вскинув палочку. — Конфринго! — Протего! — Напрасно. И больно. — Инкарцеро!       Гермиона отпрыгнула, принимая поражение в этой битве. Она молилась, чтобы женщина остановилась. — Инсендио! Петрификус тоталус! Круцио! Остолбеней! Серпенсортиа! Круцио! ХВАТИТ УБЕГАТЬ, ПОЗОРНАЯ СОБАКА!       Пожирательница била часто и уверенно. Едва Грейджер удавалось увернуться, как место за спиной взрывалось, а клочки почвы поднимались в воздух. Над головой то и дело пролетала роковая красная вспышка, когда фантазия ведьмы на разнообразные заклинания закончилась. Но в один момент, когда Гермиона чуть не распласталась на земле, всё прекратилось. — Почему ты позволила мне уйти?! — Беллатрикс была в ярости. Как и всегда. Покручивая палочку меж пальцев, она тяжело и шумно дышала. И старательно выдерживала дистанцию. — Что?       Резкие смены темы были ненавистны, ведь выбивали из колеи и ставили в уязвимое положение. От Лестрейндж волнами исходила тяжёлая, мощная магия, перед которой хотелось сложить оружие и упасть ниц. Будто эфемерное предупреждение, отдающее покалыванием на оголённых участках кожи.       Непонятное благоговение перед… силой? Гермиона не понимала и хотела бежать, лишь бы не чувствовать это. Но она внезапно осознала, что бежать некуда. Её более не тянуло в неизвестном направлении, зверь внутри тихо скулил, прижимая уши. Ну да, очень вовремя. Зато как огрызаться при смерти, так это пожалуйста!       Беллатрикс рассматривала её словно какую-то диковинку, не нападая более, но и не опуская оружие. Аромат сандала и хвои смешивался со стойким, резким и непонятным запахом. Непонимание? Удивление? — Ещё раз спрашиваю, грязнокровка, почему ты дала мне уйти?!       Потому что это правильно. — Не знаю.       Потому что никто не заслуживает такого вердикта. Сейчас уже не важно, как сильно она ненавидела Беллатрикс когда-то. Война окончена. — У тебя случаем мозг не уменьшился до размеров собачьего? Или ты решила, что имеешь право делать мне одолжение?! Никогда чистокровная ведьма не опустится до такого! — Да плевать мне на одолжения, на всяких чистокровных ведьм и прочую ерунду! Можете провести трепанацию моего черепа и проверить состояние мозга, если так угодно, может, он и в правду иссох. Я уже ни в чём не уверена. Сама не знаю, зачем покрываю вас.       Диалог напоминал игру со спичками рядом с разлитой канистрой бензина. Как и все взаимодействия с этой женщиной. Один неверный шаг, и всё вспыхнет так быстро и ярко. И ведь Гермиона уже сделала этот шаг в тот самый момент, как вошла в хижину, не удостоверившись, что там никого нет.       Огня нужно бояться. Безусловная реакция не только животного. Но до чего нелепым было выражение лица Пожирательницы, когда она слышала незнакомые слова. Непонимание, отрицание, злость. Её мимика такая живая и выразительная. Хмурилась в один момент, самодовольно ухмылялась в другой.       Беллатрикс впадала в неистовство, когда сталкивалась с чем-то непонятным и отвратительным. Та ситуация с мечом, из-за которого на теле девушки красовалось позорное клеймо, служила показателем.       Тогда в Визжащей хижине был страх. Конечно, Лестрейндж боялась не её, а разрушенного спокойствия. В Хогсмиде акт агрессии вызвало непонимание или неудачная попытка запугать Гермиону до состояния амёбы. Сейчас же на неё кинулись из-за раздражения. Гибкий эмоциональный диапазон, сводившийся к одной единственной точке — жестокости. Может, Беллатрикс не умела проявлять свои чувства иначе? Как Гермиона не заметила этого раньше?       Звук, напоминающий напев знакомого мотива, привлёк внимание. Кто будет петь в чаще Запретного леса?       Кто-то не от мира сего. Грейнджер не думала. Уверенно проигнорировала возмущённое выражение ведьмы и двинулась в ту сторону, откуда доносились странные сочетания нот.       Беллатрикс пошла за ней. Надо же. И кто кого преследовал теперь? — Я с тобой не закончила, собачонка. — Мадам Лестрейндж, вы можете помолчать?       О, женщина, определённо, собиралась высказать что-то неприятное и резкое в своей излюбленной манере или, возможно, наконец-таки кинуть самое страшное из непростительных. Но в один момент резко остановилась словно вкопанная. Её глаза широко раскрылись, пальцы крепче сжали палочку, и Гермиона проследила за её взглядом.       Сердце ухнуло.       Прямо над их головами мерно покачивался кокон. Плавно курсируя из стороны в сторону, гибкий силуэт, облепленный паутиной, блестел при редких лучах солнца. Мягкий голос, искажённый толстым слоем мерзких нитей, сначала старательно исполнял гимн Хогвартса, а после вещал о мозгошмыгах. — Луна?! — Гермиона? Привет! Я бы с радостью спела с тобой дуэтом, но тут немного тесно. И дышать нечем… — Я сейчас вытащу тебя, держись! — Может, стоит оставить вас двоих здесь и не думать о том, что вы проболтаетесь своим отвратительным друзьям? Да. План, определённо, хороший.       Нет. План Беллатрикс был ужасным. И Грейнджер хотела возмущаться, но из норы, которую ранее ошибочно приняла за яму, раздалось шипение. Многослойное и противное. А затем и со спины, и под ногами. На стволах виднелись старые, уже посеревшие нити и огромное множество глаз. И все они были направлены на них.       Почему она не заметила этого раньше?       Лес был зоной обитания магических тварей. А место, в котором оказалась их троица, было территорией акромантулов. Какая удача. И всё потому, что одна женщина целиком и полностью захватила её внимание. Огромное множество пауков от самых маленьких и до размеров с Клыка осторожно подбиралось ближе. Окружало. Обед сам пришёл в их лапы.       Беллатрикс нахмурено осмотрелась и вскинула палочку. Удивительно, но ни единого комментария с её стороны не было. Она напоминала заколдованную статую. Дай повод, и тебя ждёт небесная кара. Акромантулы сражались на стороне Тёмного лорда до его падения. Навряд ли сейчас у них было разделение на своих и чужих. Всё, что двигалось, являлось добычей.       Забавно, как всё менялось.       Пауки чего-то ждали. Толкались, шипели и поднимали педипальпы. Казалось, что они обсуждали что-то между собой. Ну, ещё они боялись змей, а рядом как раз старшая сестра Василиска стояла. Гермиона хихикнула своей же шутке.       По ветке к кокону с подругой поползли довольно-таки крупные представители акромантулов. Нужно выбираться отсюда как можно скорее. Просчитав всевозможные пути отступления, она глянула на ведьму рядом и поняла, что с ней все планы всегда рушились.       Лучшая тактика в данный момент — импровизация. Лестрейндж могла за себя постоять, а вот Луна — нет. Как жаль, что превращаться в огромное и быстрое существо приходилось только в полнолуние. Сейчас было бы много проще с острыми когтями и клыками. Гермиона вздохнула и направила палочку на кокон. — Диффиндо!       Паутина затрещала, и Луна с тихим писком полетела вниз. Грейнджер успела поймать её заклинанием и осторожно опустила на землю. Подруга выглядела потерянной, двигалась заторможенно и чрезмерно плавно.       Акромантулы замерли на несколько мучительных мгновений. Идеальный момент для побега.       Гермиона толкнула тёмную ведьму, схватила подругу, перекидывая её руку через шею, и ринулась на утёк. Только бежать с грузом в виде медлительной Полумны тяжело. Блондинка то спотыкалась, то оборачивалась, то вовсе хихикала о том, что злобные шнюки догоняли их. Сплошная несуразица.       Пот проступил на лбу от напряжения. Гермиона буквально тащила на себе другую девушку и нисколько не удивилась, когда Беллатрикс обогнала их. Просто замечательно. Вот тебе и самый опасный Пожиратель смерти. В спину дышали акромантулы в попытке схватить за ноги, разрывая штанины.       Она пыталась отмахиваться заклинаниями, но чем чаще использовала магию, тем яростнее пауки набрасывались. И Луна ни капельки не помогала. Адреналин холодил желудок, мышцы ныли, а в мыслях полное затишье.       «Конечно, Гермиона, ты же выбрала импровизацию».       Впереди с грохотом раздался взрыв, и ударная волна откинула девушек назад. Голова раскалывалась от оглушительного шума, в ушах забили колокола, по щеке что-то скатилось. Отвратительное ощущение.       Где-то там шуршали акромантулы, а рядом без сознания лежала Луна. Гермиона через силу поднялась и осмотрелась. Воздух вибрировал от количества высвобожденной магической энергии, и зверь внутри в ужасе рычал, умоляя бежать. Взгляд наткнулся на чёрную фигуру в десятке метров. — Мерзкие гнусные твари! Не буду же я стоять здесь сто лет?!       Беллатрикс, гордо подняв подбородок, швырялась всевозможными заклятиями в пауков. Эта самоуверенная женщина и не думала убегать. Наоборот, рвалась в бой, с неистовством обрушивая на врага всю свою мощь. Один взмах палочки, и два существа разлетелись на маленькие кусочки. Это было страшно. И мерзко. И красиво. Хорошо, что это проклятие не прилетело в Гермиону несколько ранее.       Гриффиндорка думала вытащить Луну и помочь пожирательнице, но так и замерла. По дереву крался огромный акромантул. Тихо перебирая всеми четырьмя парами конечностей, всё ближе и ближе подбирался к ведьме. И та его не видела.       Гермиона не знала, что способна так быстро реагировать. Без зазрения совести она опустила Лавгуд на землю и сорвалась с места. Один шаг. Паук на дереве поднимает хелицеры. Второй. Он отталкивается от ствола и летит прямо на пожирательницу. — Беллатрикс!       Лестрейндж вскрикнула, когда её повалили на землю и закрыли своим телом. Позади раздался чвакающий хруст. Видимо, тупоголовое членистоногое переломалось, не подумав о своих размерах и силе гравитации.       Гермиона с безумным видом сидела на чужих бёдрах, уперев руки по обе стороны от головы женщины. Дыхание сбилось, взгляд загнанный, тело содрогалось от одной лишь мысли, что она только что сделала. Спина болела. Судя по резкому потоку воздуха, акромантул успел задеть её. Плевать, на ней все заживало, как на собаке. Она сглотнула вязкую слюну, пытаясь избавиться от комка в горле, и осмотрела ведьму под собой. Шок длился недолго.       Беллатрикс с видимым отвращением начала барахтаться. Упирала руки в её плечи, старалась отползти и грязно ругалась. — Слезь с меня, поганая шавка!       Никакой благодарности. В принципе, Гермиона и не ожидала от этой особы ничего, кроме оскорблений, так что постаралась подняться как можно быстрее, пока не забили до смерти. Напарница по несчастью вскочила следом, и пришлось признать безвыходную ситуацию.       Их окружили, шансов мало. Где-то там лежала беззащитная Полумна, совсем рядом щёлкали сильные челюсти пауков, а в непростительной близости окаменела самая опасная преступница. Гермиона сделала глубокий вдох. Эти два месяца были самыми странными и страшными в её жизни. Сплошная суматоха, примирение со своим я. Встреча с главным ночным кошмаром и относительный мир. Каждое событие всплывало перед глазами неясным образом. — Да как смеете вы, убогие, отвратительные сучьи отродья, нападать на меня?! — Беллатрикс завизжала так неистово, что у Грейнджер заболела голова. — Я сожгу каждую тварь!       Ведьма взмахнула палочкой, и всё погрузилось в хаос. Небесный свет померк, кислорода резко стало не хватать. Огромный поток пламени взметнулся вверх и ринулся уничтожать всё на своём пути. Акромантулы с визгами помчались прочь. Их тела плавились и шипели, с деревьев падали обугленные тушки. Жарко. Страшно.       Гермиона видела подобную магию ранее в выручай-комнате. Только то заклятие воспроизвёл Крэбб, и оно было бесконтрольным, своевольным. Бросалось на всех, уничтожало любые преграды и погубило того, кто его произнёс. Сейчас всё иначе.       Лестрейндж дико хихикала, танцевала и прикусывала язык гнилыми зубами, направляя тёмное волшебство на тех, кто посмел угрожать ей. Порванные полы платья развевались, корсет сполз на бёдра, а чёрные кудри подрагивали при каждом движении. Завораживающее зрелище. Действительно, владыка Ада посреди своего царства.       Пламя двигалось резко, отточено. Огонь извивался, кусал и закручивался в смертоносную воронку. Ветви трещали, трава редела. Беллатрикс прекрасно контролировала магию, но не контролировала себя.       И что-то внутри Гермионы отчаянно толкало прочь.       Всё окружение выглядело ужасно. Вместе с пауками-переростками женщина уничтожала флору и фауну леса. Деревья и кустарники почернели, где-то виднелись белые угольки от огромной температуры. Дым стал щипать ноздри и слизистую глаз, и Гермиона схватила ведьму за запястье, заставляя опустить палочку. Отчаянная смелость. Её сразу же оттолкнули. — Ты убьёшь нас всех! — Да и плевать я хотела, псина, закрой свой грязный рот! Или ты хочешь, чтобы Тётя Белла сначала поиграла с тобой?       Безумный блеск чёрных глаз был знаком. Как и жестокая ухмылка. Полное беспамятство в выражении лица напротив. Волосы на затылке встали дыбом. Гермиона знала, что нужно бежать. Кольцо огня и плотное облако дыма по сторонам уже воздействовали на сознание. Она с трудом отыскала подругу посреди сложившегося беспредела. Лавгуд лежала на том же месте, а рядом с ней кружил огонь.       Паника. Истинный животный ужас. Вот что Грейнджер чувствовала, закидывая на спину тело Луны. Та ещё дышала, но уже с хрипом. Не было времени тушить всё это, да и навряд ли у неё хватило бы сил. Если не поторопятся, то задохнутся и сгорят заживо. Она глухо рыкнула, жёстко рванув Лестрейндж, которая сама начала закашливаться, но упрямо сопротивлялась. — Чёртова безрассудная ведьма! — Да как ты смеешь?! — Заткнись, ради Мерлина! Если ты решила, что я хочу умереть после всего, через что прошла, то чёрта с два. Угомони своё шило в заднице и двигай за мной, иначе я потащу тебя силой!       Она бы никогда не посмела высказать что-то подобное. Не помешанной тёмной ведьме, готовой сожрать её живьём. Но звериная часть игнорировала все доводы разума, а потому Гермиона делала то, о чем сказала. Быстро, чтобы не нарваться на проклятия, она ринулась прочь.       Грубо сжимая тонкое запястье Беллатрикс, она тянула её за собой, заставляя бежать. Где-то дёргала, чтобы уберечь от падающих ветвей, где-то толкала, помогая перепрыгнуть через ров. А где-то вовсе тащила, когда та упиралась каблуками в землю и грязно ругалась. Девушка выслушала всё и о своей семье, и о друзьях, и о себе, но так и не отступила. Почему-то ей казалось, что стоит отпустить, и ведьма испарится в чёрном дыме. Или отравится угарным газом и умрёт. Такой вариант Гермиона тоже рассматривала.       «Представительница знатного рода, чтоб её».       Адреналин подстёгивал словно нагайка. Грейнджер не обращала внимание ни на что, кроме рокочущего огня за плечами. Грудь болела от количества вдыхаемого ядовитого воздуха. Но становилось всё прохладнее и светлее. На горизонте показалась хижина Хагрида, и гриффиндорка отпустила героиню своих кошмаров.       Ох, как же на неё злились. С кончика белоснежной палочки срывались разноцветные искры. Если бы взглядом можно было убивать, Гермиона валялась бы в конвульсиях и с пеной у рта. В копоти, с разорванным платьем и чуть оплавившимся корсетом, Беллатрикс выглядела до одури нелепо и, наверное, самую малость страшно. Около её кисти уже зацветал фиолетовый синяк, а на белоснежном бедре, обнажённом небольшой прорезью, блестел ожог.       Как можно увлечься чем-то настолько, чтобы не почувствовать боль?       Гермиона видела, как натянуто чужое тело, чувствовала сладкий запах пота, терпкую гарь и тяжёлый сандал. Сейчас она хотела только дотащить Полумну до больничного крыла и с чистой совестью рухнуть. У неё не было сил на споры, драки. Тяжесть тела Луны тянула к земле. А Лестрейндж уже направила на неё палочку. — Кру…       Лучшая защита — это нападение, а потому она резко перебила женщину. — В ближайшее время аврорат будет прочёсывать Хогвартс и все его окрестности в поисках тебя! — Она вздохнула, понимая: это не то, что хотелось сказать. Но коли уже начала, — Беги, ищи другое укрытие или ещё что, мне всё равно. Просто постарайся не наломать ещё больше дров, Беллатрикс, пожалуйста. И так придётся что-то придумывать с этим идиотским пожаром.       Гермиона ворчала ещё несколько мгновений и, чтобы не получить непроизнесённое заклятие, быстро побежала к замку, оставляя шокированную Беллатрикс позади.

***

      Больничное крыло встретило чистым воздухом, умиротворением и ничуть не удивлённой мадам Помфри. Стоило переступить порог, как тело перестало слушаться. Колени задрожали, и Грейнджер завалилась на холодный пол, прижимаясь к нему щекой. Её цель была выполнена. Они в безопасности. В комнату тут же ворвалась МакГонагалл, а за ней Джинни, Невилл, Симус и ещё несколько ребят. Ну право, никакого спокойствия! — Молодые люди, вон отсюда!       Целительница, чей внешний вид обещал муки и страдания, вытолкала всех и закрыла дверь. Выхватила палочку из передника, перенесла Полумну на койку и замерла, осматривая гриффиндорку. Им обеим нужна была помощь, но Гермиона отмахнулась, заставляя себя сесть. Если она почувствует ещё хоть каплю магии, её вывернет. — Я в порядке, позаботьтесь о Луне… Профессор? — Она дождалась, когда Поппи отойдёт к подруге, оставив их с МакГонагалл вдвоём, а после пожала плечами, будто говорила о погоде. — Там пожар. — Что, простите? — В Запретном лесу пожар.       Минерва молча посмотрела на нее как на ненормальную. Справедливо, если учесть, что Гермиона сделала. Накричала на самую верную слугу Волан-де-Морта, позволила устроить самую настоящую катастрофу в чаще, спасла её от паучьих челюстей, а после силком вытащила и предупредила об аврорах. Помимо прочего, она никому до сих пор не выдала её и впервые обратилась так фамильярно.       Если подумать, имя ведьмы было красивым. Громогласным. И произносить его — всё равно что обратиться к директору «Хэй, Минерва!». Странно и некомфортно. Но она позволила себе это, когда жизнь висела на волоске. Без раздумий и стыда. — Мисс Грейнджер, что, ради Мерлина, произошло? — Я нашла Луну в лесу у акромантулов посреди обеда. Пытаясь отбиться от них, я, наверное, самую малость перестаралась и подожгла лес. Вам лучше отправить туда кого-нибудь, чтобы всё не сгорело дотла… — Гермиона, почему ты вообще пошла туда одна?! Хотя знаешь, нет. Я не думаю, что хочу это знать. Глупые самоуверенные подростки!       МакГонагалл раздражённо закатила глаза, разворачиваясь к выходу. — Оставайся здесь, Поппи займётся тобой, как освободится. И если я ещё раз услышу, что ты сбежала из лазарета, клянусь Годриком, мисс Грейнджер!       Кожа покрылась мурашками от прозвучавшей угрозы. Директор могла быть страшнее Лестрейндж, стоило признать.       Однако мадам Помфри окинула её таким взглядом, в котором без труда читалось: я осмотрю твои раны и можешь идти. Какое облегчение.       Если абстрагироваться, то боль не чувствовалась. Только дискомфорт во всех конечностях и ноющая поясница. Будь она обычным человеком, непременно сорвала бы спину. Целительница недовольно причитала себе под нос, выискивая в своих запасах нужные зелья, и Грейнджер, наконец, расслабилась.       Она перебралась на одну из кроватей, осматривая подругу. Бледная, с кроваво-красным ожогом на щеке и синими кругами под глазами. Гермиона ведь оставила её на произвол судьбы, бросившись на помощь своей мучительнице. Вот так просто. А если бы Лавгуд задохнулась? Или её сожрали акромантулы? Или сгорела заживо?       «Какого Мерлина, Гермиона?!»       Сначала самоотверженно броситься на поиски, а после плюнуть? Вина болезненно кольнула изнутри. Луна ведь не простит этого. Она бы не простила на её месте.       Лестрейндж с такой лёгкостью ломала все ориентиры и привычные устои. Заставляла делать то, что никогда бы в жизни Гермиона не сделала, не сказала, не подумала. Она будто была синонимом слова раздор.       И тем не менее этот хаос периодически стабилизировался. Удивительно, но факт. Не разозли её эти восьминогие создания, Беллатрикс спокойно бы позволила уйти. То, что было до встречи с пауками, не считалось. Тогда обе были на грани истерики из-за своих удачных рандеву.       Гриффиндорка осторожно стянула рубашку с плеч, позволяя Мадам Помфри осмотреть небольшую царапину на спине. Ничего серьёзного, кроме грязи в ране. Она ясно дала понять, что магия вызовет отторжение, а потому ей помогали обычными магловскими методами при помощи ваты и спирта.       Она сжала зубы, когда кожу защипало, но стойко вынесла эти мгновения.       Правильно ли она поступила, предупреждая преступницу, выгораживая её? Ох, сколько последует вопросов от МакГонагалл, когда та вернётся и скажет, что были обнаружены следы Тёмной магии. Конечно, Гермиона примет всё на свой счёт, будет с пеной у рта доказывать, что ничего лучше «Адского пламени» не придумала, а после станет молить о прощении.       Ей, конечно же, не поверят, но сделают вид, что всё совсем наоборот. Сценарий ближайших двух дней известен. Осталось придумать, что делать, когда явятся авроры. Как себя вести? Конечно, потребуется попрактиковаться в окклюменции на случай, если её решат допросить по поводу пожара.       Когда-то давно, когда ещё Снейп обучал этому заклинанию Гарри, Гермиона пыталась освоить его самостоятельно. Как и всегда. Тогда не вышло. Не хватало опыта, упрямства. Или же не было подходящей причины для этого.       Целительница попросила выпить восстанавливающее зелье, когда организм перестанет реагировать на магию, и отпустила её.       Гермиона быстро прошмыгнула в свою комнату. К счастью, её не заметили. Сейчас хотелось только спать. Слишком насыщенный день подходил к концу. За окном виднелся алый закат, а на горизонте, над верхушками деревьев, полыхало зарево. Дым поднимался вверх, кружил над землёй и растворялся в воздухе. С этим пожаром справятся, она была уверена. А потому с грохотом рухнула на кровать, закрывая глаза. Она примет душ завтра. И поест тоже.       Сознание отключилось, как только голова коснулась мягкой подушки. Постоянный недосып, активная физическая нагрузка и эмоциональные потрясения сыграли свою роль.       И перед глазами была лишь Беллатрикс посреди адского пламени.